БГ — 70. Был инопланетянином — стал иноагентом
«How terribly strange to be seventy», «Как странно и ужасно быть семидесятилетним», — пели когда-то молодые и глупые Саймон-Гарфанкель в песне «Old friends». Мне, двадцатилетнему и тоже глупому, казалось, что с моими друзьями такого ужаса никогда не случится.
Когда я впервые увидел Бориса Гребенщикова, он произвел на меня впечатление инопланетности. В советской реальности таким существам места не было.
Прошло полвека. В российской реальности Гребенщикову опять места нет. Был инопланетянином — стал иноагентом. Живет в Лондоне, в РФ не ездит.
По отношению к БГ можно ставить диагноз российскому обществу. Оно тяжело болело, прошло через ремиссию и снова слегло.
«Минск, Пинск и Северодвинск, это рисунок мальчишки.
Минск, Пинск и Северодвинск жгут запрещенные книжки», — как поется в совсем свежей песне.
Однажды Боря при мне начал считать, сколько его old friends ушли молодыми. И не мог остановиться, всё вспоминал кого-то еще. Рок-музыкант — профессия высокого риска. Многие из тех, «которые наш свет своим сопутствием для нас животворили», ярко светили и быстро сгорели.
Но Боря, слава богу, светит и в семьдесят.
Теперь он пишет и поет по-другому. И это прекрасно. Потому что в семьдесят лет надо светить не так, как в двадцать пять. Прошлое прекрасно, но настоящее и тем более будущее прекрасней — так живет БГ. Пожелаем ему и себе, чтоб как можно дольше.