Беспамятство
«Почему все чаще объектом давления со стороны власти становится именно «Мемориал?» – спросили меня в каком-то интервью пару лет тому назад.
Потому, ответил я, что государства, склонные к тоталитарности, стремятся завладеть не только материальным, но и духовным имуществом. Не только деньгами, землей и недрами, но и языком, но и историей, но и культурой, но и памятью, в том числе индивидуальной, семейной, личной – любой.
Для спокойного существования таким государствам необходимо особое агрегатное состояние общества. Это состояние вполне описывается одним словом, словом «беспамятство». Вот и существовали всегда люди, которые, если и любили родное государство, то уж любили его «без памяти».
Люди моего поколения, кажется, были первыми за всю советскую историю, кто хоть что-то знает про своих бабушек и дедушек. А вот глубже – уже редко.
Не думаю, что будет слишком большим преувеличением сказать, что зияющие и часто окровавленные дыры в истонченной ткани общественной памяти – есть главная проблема нации. Никто не помнит ничего. А в большинстве случаев – и не хочет помнить.Родились, выросли и почти исчезли несколько поколений, ничего не знавших и до сих пор не знающих о своих даже и не очень далеких предках. До кого-то доносились смутные, передаваемые невнятным шепотом и при погашенном свете, обрывки семейных преданий о прабабках-смолянках, о прадедах – купцах первой гильдии или немецких колонистах. О раскулаченных и сосланных, о расстрелянных и растертых в лагерную пыль.
Множество таких рассказов начинаются со слов «незадолго до смерти бабушка вдруг разговорилась». Бабушки вдруг разговаривались и рассказывали нечто не вполне определенное о своих отцах-матерях, дядях и тетях, двоюродных и троюродных братьях и сестрах. О своих предках – священниках, раввинах, баптистах, столбовых дворянах, толстовцах, эсерах, двоюродных дедушках из Аргентины или Новой Зеландии. О дедах-палачах и вертухаях, кстати, тоже не слишком-то распространялись в семьях. Что и понятно.
В те окаянные времена уничтожались не только массы живых людей. Окоченевшие в тотальном страхе, стараясь спастись и спасти своих детей от лихой участи, люди сами, вполне добровольно истребляли письма, фотографии, старые инженерские дипломы, гимназические аттестаты, почтовые открытки из Варшавы или Парижа. Они волевым усилием забывали имена, города, деревни, факты, слова, облики людей. И как могло быть иначе в государстве, где биография народа директивно заменяется сводом официально одобренных мифов, биография рода исчезает вовсе, а реальная живая биография реального живого человека сводится к пунктам анкеты отдела кадров.
Тем важнее и насущнее любое движение в сторону хоть какого-то восстановления памяти. И чем больше проходит времени, тем труднее становится заштопывать эти дыры. Но все равно надо. За нас это никто не сделает никогда.
Сегодня прошли обыски у нескольких сотрудников Нобелевского лауреата, доблестного и жизненно необходимого «Мемориала».