Атака на детскую больницу. К чему такая война ведёт Россию
С 8 июля, с ракетной атаки на Киев и Кривой Рог, с душераздирающей картины разрушенной детской больницы прошло 2.5 дня, и ситуация в целом прояснилась. Сегодня можно об этом говорить не эмоционально, но предметно.
Мы не изображаем из себя экспертов по всем вопросам. Например, в том, что касается военных действий, мы полагаемся на мнение специалистов, чья репутация не с ровного места взята. Их оценки чаще всего попадают в реальность. «Conflict intelligence team» во главе с Русланом Левиевым – военные аналитики с устойчивой репутацией. Никогда эта команда не была замечена в работе ни на одну из сторон, никогда её аналитика не была целью завоевать симпатии публики. Эксперты из «Conflict intelligence team» полностью исключили все трактовки трагедии в Киеве, которыми оперирует российская сторона, от версии, что по детской больнице попала украинская ракета ПВО, до утверждения, что в результате работу украинского ПВО или радиоэлектронного подавления ракета сбилась с курса.
По кадрам специалисты чётко идентифицировали российскую крылатую ракету Х-101, которая движется по нормальной траектории, не разваливается в воздухе, не выписывает кульбиты, а целенаправленно летит по больнице. Все обстоятельства, которые вчера могли хоть как-то обелить российскую сторону, представить произошедшее не таким поганым и преступным, как оно есть на самом деле – все эти предположения сегодня не актуальны: били по больнице и попали в больницу. Остался только один вопрос: зачем били по больнице? Нет никакого военного смысла в том, чтобы бить по детской больнице. Более того, военный результат, скорее, отрицательный: общество, уставшее от войны, столкнувшееся с таким варварством, получит новую мотивацию. Солдаты на фронте украинские заново вспоминают, за что они воюют и почему никакие компромиссы с таким врагом невозможны.
Те, кто пытался какие-то шуры-муры и переговоры с Путиным мутить, в этот момент выглядят полнейшими ослами. Никакой политик, даже одиозный Виктор Орбан, не может отнестись к подобному варварству как к какой-то норме. На этой войне и без того хватает повседневного зверства, зачем выходить на новый уровень? Зачем они это делают? Это самый тягостный вопрос, который мучает нас уже два с половиной года. И всякий раз почти невозможно дать на него ответ, не погружаясь в шизанутую логику Путина, густо замешанную на его неуёмных амбициях, обидах и уязвлённом самолюбии.
Мы знаем, реальность, выстроенная вокруг Путина, имеет мало общего с тем миром, в котором живём мы. Как она в точности выглядит, мы обычно понимаем задним числом, когда какой-нибудь «Washington Post» рисует точную картину произошедшего на основе утечек и инсайдов. Если говорить о самом факте начала полномасштабного вторжения, мы плюс-минус понимаем мотивы российского руководства: в течение 8 лет толпа жуликов во главе с Виктором Медведчуком разводила Путина на бабло, а чекисты, ответственные за операции влияния на Украине, убедили его, что он получит новый Крым в масштабах всей Украины. Теперь самоочевидно содержание пропаганды первых дней войны: байки о том, что жители радостно встречают российскую армию, как украинские военные сдаются целыми бригадами, как Зеленский в Польшу сбежал – всё это не было вольной фантазией, это был пересказ изначального плана. Такой реальности, где с вторжением российской армии украинская государственность разлетается в клочья и за неделю останавливается оккупационная власть при полном безразличии граждан.
В этой реальности на вопрос «зачем?» есть рациональный ответ: чтобы повторить крымский феномен и задёшево получить новую дозу поддержки и легитимности внутри России. В каждом следующем случае мы вновь безуспешно пытаемся найти ответ на вопрос «зачем?» Зачем покрывать убийц из Бучи, зачем ставить знак равенства между армией, политическим режимом и конкретными преступниками? Ну вот такое в одной отдельной голове сложное представление о действительности и о верном поведении. Тем более невозможно определить точные мотивы и причины нынешней варварской атаки. Удар по больнице мог произойти по множеству причин. Мог быть абсурдной попыткой оказать политическое давление в той же террористической логике, что и удары по энергетической инфраструктуре, имеющие целью закошмарить мирное население. Вполне мог случиться даже эксцесс исполнителя: в российском командовании хватает ограниченно вменяемых людей, или разведка в очередной раз предоставила липовые данные, доложила, что в главной детской больнице страны лечат солдат ВСУ.
Или произошла ошибка целеуказания, перепутали координаты. Или в самой ракете был производственный брак. Возможно, удар по больнице был политическим решением на уровне высшего военного и политического руководства. Возможно, это была трагическая случайность. Мы не узнаем ответа, пока Владимир Путин находится у власти. но кое-что понятно уже сейчас, и это точно политическое решение: никакого публичного расследования не будет, российское государство врёт с первой минуты, и собирается врать дальше. Версия об украинской ракете ПВО официальная и единственная, никто не собирается её пересматривать. А значит, вопрос, на каком уровне принималось решение об ударе и принималось ли вообще, отходит на второй план. Врать и покрывать преступление или прекратить врать и провести расследование – вот это решение принимает один человек, и несёт за него ответственность. Это Владимир Путин.
Цивилизованное ведение войны – это не отсутствие ошибок или военных преступлений. Нет такого оружия, которое гарантированно не заденет гражданских. Нет ракет, которые никогда не сбиваются с курса, нет армии, где весь личный состав – сплошь самоотверженные святые, которые никогда не казнят пленных, не насилуют и не мародёрят. Вообще лучше войн в принципе не вести, чтобы такого не было, но если уж война ведётся, такое будет происходить. Вопрос не в том, как вести стерильную войну, это невозможно. Вопрос в том, что государство считает для себя нормальным и какую норму транслирует. Признаёт очевидные военные преступления и наказывает за них или отмазывается до последнего. У нас сейчас здесь, в путинской России, явно второй вариант.
Единственное отличие эпохи Белоусова от эпохи Шойгу – пропаганда стала куда менее замысловатой и масштабной. Мы не видим классического отстрела тепловых ловушек – вбрасывания миллиона версий с целью свести публику с ума и внушить ей идею, что не всё так однозначно. Теперь официальные российские медиа механически транслируют официальный пресс-релиз, где вся ответственность возложена на украинское ПВО без особых фантазий и отсебятины. Не очень понятно, почему это так. Возможно, сменивший министра-пиарщика министр-оптимизатор решил сократить поголовье спичрайтеров, которые кормились на выдумывании версий. Или причина в другом: удар по детской больнице – настолько токсичная тема, что решено её вовсе выдавить из паблика, а не городить вокруг развесистую клюкву.
Факт в том, что целенаправленной кампании по дезинформации на этот раз не очень-то видно. Z-телеграм, похоже, и вовсе чувствует себя брошенным и предаётся людоедским фантазиям, какой, дескать, мощный получился удар устрашения, говорят они. Мы, мол, показали странам НАТО, что с нами лучше не связываться, пишут в z-телеграме. Как хорошо, мол, было бы, пишут админы провоенных пабликов, вторую порцию ракет прислать, уже по спасателям. Z-телеграм в целом противоречит сам себе. С одной стороны, авторы тоже читали пресс-релиз Минобороны и дежурно повторяют версию о ракете ПВО, с другой сладострастно упиваются кровищей и просят добавки.
На любой войне гибнут гражданские, в их числе и дети. Если есть дальнобойное оружие, оно может ударить по детской больнице. Лучше вообще не бить дальнобойным оружием по чужим городам, не вести войн. Но когда они идут, так может происходить, иногда это может быть чистым форс-мажором. Может быть и специальной операцией, но публичное поле, где спустя 2.5 года войны стало нормой пообсуждать, как бы поубивать детей, то, что для удара по больнице ищут рациональные мотивы, какую-то цель, которую можно таким ударом преследовать – это не форс-мажор, это результат целенаправленной политики озверения, которую проводит российское государство. Это признак того, что границы нормальности уничтожены, причём уничтожены сознательно.
Когда после такой чудовищной трагедии государство не говорит: «Это не нормально, так не воюют, мы будем это расследовать», – а врёт напропалую, позволяя своим прихлебателям упиваться кровищей – это не только показывает не только полнейшее моральное разложение всех, кто там вообще хоть рядом проходил, но имеет и практические последствия, провоцирует новые преступления. Государство таким образом позволяет ответственным за запуски и дальше не задумываться о том, что находится рядом с целью, кого они могут убить, ведь никакой ответственности не будет. Попал в военный завод – молодец, промахнулся в детский сад – тем более молодец, закошмарил противника. Сотни тысяч людей сейчас ежедневно принимают решения, как стрелять, чем стрелять, куда стрелять, как вести себя с пленными, с мирными жителями, прикидывают, что допустимо, а что нет. И государство всякий раз показывает, что тормозов нет. Оно даёт понять: куда бы вы ни попали, это будет военный объект, кого бы ни убили, он станет легитимной целью.
Когда государство не наказывает, не расследует и даже формально не осуждает военные преступления – тем самым оно их поощряет. Поощрение насилия, сознательное воспитание в армии и обществе толерантности к любому насилию – практика не бесплатная. Практика не бесплатная для настоящего, когда армия привыкает, что единственная её цель – это хоть куда-нибудь попасть, и любая сколь угодно неэтичная цель будет признана успехом, практика эта не бесплатна и для будущего. Любые войны заканчиваются, а после этой войны нам придётся жить с теми людьми, кто стрелял по детским больницам. И с теми, кто радостно ставил лайки под постами в z-телеграме, из которых лился восторг от вида окровавленных детей, больных раком.
Мы часто говорим, что наше государство сошло с ума, но на таких историях это сумасшествие проявляется ярче всего. Российское государство сознательно поощряет в людях их худшие стороны, совершенно не заботясь о том, какими будут немедленные и долгосрочные последствия. В перевёрнутом мире, где поставить спектакль – тяжкое преступление, а атаковать детей – героизм, жить будет очень трудно и опасно. Несложно довести норму до такого скотского состояния, что насилие – самое желательное поведение. Отмотать всё назад, заново объяснить людям, что есть приличия и границы, преступления и наказания, будет очень сложно и долго.
Я хочу обратиться ещё раз к тем, кто находится в этой системе, внутри, по необходимости ли, из желания ли извлечь какую-то выгоду или просто от страха выйти. Посмотрите, что происходит вокруг, во что этот безумный режим превращает нашу страну, какой уровень озверения представляется нормой и героизмом. Куда мы придём, если это будет продолжаться дальше? Работа в этой системе даже на политических позициях принято многие годы было считать просто работой. Мол, я не принимаю решения, я их только исполняю, и вообще я занимаюсь только экономикой, какой с меня спрос? Спроса, может, и никакого, но в зеркало-то утром смотреться всё равно надо. Эта ракета в больницу с раковыми детьми, она в том числе прилетела потому, что очень умные люди продолжают работать на эту систему. Может, вам лично ничего за это и не будет, но не на всё же можно смотреть так цинично. До завтра!