А что вообще есть зло?
Год назад добили Алексея. За этот год практически ничего не изменилось к лучшему, а зло готовится принимать парад на Мавзолее. Торжество зла грозит стать всемирно признанным и нормальным в том новом мире, который замаячил на горизонте. А те, кто казался нам силами добра, погрязли в дрязгах на тему, кто из них недостаточно добр.
Нас учили в детстве, что добро побеждает всегда, и сумели в этом убедить. Для своих детей – тех, кому сейчас примерно от пятнадцати до тридцати – мы даже смогли создать микромир, в котором это было так. А потом их с размаху окунули мордой в говно, и мне лично трудно избавиться от чувства вины, что я даже не попытался своего к этому подготовить.
А что вообще есть зло? В одном из самых великих диалогов русской литературы это разбирают Румата и Будах, очень советую перечитать. И ответа там нет.
Есть целый ряд простых ответов на этот вопрос. Самый простой и эффективный – тот, который низводит нас до состояния животных. Добро – когда у меня есть много вкусной добычи и хорошего секса. Зло – когда всё это есть у кого-то другого. Добро – когда наше племя жрет чужаков. Зло – наоборот. А ну, кто тут самый альфа-добряк?
Более сложный, но не менее тупой – когда злом объявляется некое несоответствие моим собственным стандартам. Зло – это когда кто-то недостаточно убедительно в виду глобального потепления борется за гендерное равноправие в будущей независимой Ингерманландии.
И есть еще много способов объявить зло добром. Например, «не было счастья, да несчастье помогло», вот теперь передо мной открылись новые двери. А если не открылись, то откроются – ну, скажем, в благом посмертии, притча о богаче и Лазаре. Или сказать, что везде всегда так, все всегда терпели и нам велели. Ну, список можно продолжать до бесконечности.
Мне надо как-то объяснить триумф зла хотя бы себе самому. И потому – пара банальных мыслей.
Зла на самом деле не существует, как не существует тьмы, а есть отсутствие света. Существует животный мир с его голодом и болью как стимулами для действия, по принципу «сожри или будь сожранным». В этом мире таких понятий нет. И существует человеческая цивилизация, которая пробует разные способы приподняться над этим существованием, построить жизнь на каких-то иных принципах – и когда получается хорошо, люди называют это добром.
Добро – это вектор движения от животного к человеческому (а кто-то скажет «божественному», но это в нашем случае примерно одно и то же). Но при любом потрясении сложная конструкция рушится. После мощного землетрясения остаются груды камней и сами по себе они не сложатся в прекрасные здания, предстоит разбирать завалы и строить всё заново, до следующего землетрясения. И добро – это не конечный итог, не построенное царство добра и справедливости. Оно начинается там, где ты берешься за разборку завалов и улыбаешься тому, кто рядом.
Добро приходится добывать из зла, больше не из чего. Сверху не завезли. Этому учил Иисус. Это, при всем своем несовершенстве, стремился делать и Алексей (и далеко не он один). И такого не прощают.
Был один диалог в пересказе Латыниной. Вторая мировая, отряд немецких солдат получает приказ расстрелять мирных жителей, включая детей. И только два-три человека отказываются это делать, остальные спокойно исполняют приказ, пусть даже и с отвращением. Уже в наши дни двое обсуждают это происшествие:
– А на что же годна оказалась вся великая многовековая немецкая культура, Гёте, Кант и Бетховен?
– А вот ровно на то, что двое или трое отказались. Не будь этой культуры, приказ бы исполнили все.
Соглашусь с этой оценкой.