5 марта
Сегодня будет много публикаций и комментариев, посвященных событию 70-летней давности. Будут вспоминать «дыхание Чейна-Стокса» и шапки, которые бросали в воздух узники лагерей по всему Союзу; будут писать о том, как смерть одного тирана спасла жизни — миллионам.
Я же хочу вспомнить о другом. О той странной закономерности, которая регулярно воспроизводится в отечественной истории. Каждое долгое репрессивное правление в нашей стране заканчивается сгустком совсем уже откровенной реакции — как будто система, понимая, что ее историческое время истекло, перед уходом собирает последние силы.
Именно так и было перед 5 марта 1953 года: «борьба с космополитизмом» и «дело врачей», новые планировавшиеся депортации и повторные аресты, подготовка к войне, ксенофобия и антизападная истерия. Точно так же было и веком ранее — в «мрачное семилетие» в конце правления Николая I, с его безудержной цензурой и гонениями на университеты, политическими судами, Крымской войной и международной изоляцией. И вновь так же — под занавес советского «застоя» в начале 1980-х: афганская война, Сахаров в ссылке, сбитый «Боинг», нарастающая конфронтация с Западом, новые аресты инакомыслящих.
Именно такое время мы проживаем сейчас. «В беспросветном мраке чувствовалось приближение света», — писал о «мрачном семилетии» литературовед Разумник Иванов-Разумник. И даже если сегодня этот рассвет трудно увидеть, уверен — он ближе, чем кажется.