Юрий Фельштинский: России уже ничего не поможет
Юрий Фельштинский, писатель, историк, автор книги «ФСБ взрывает Россию», гость эфира Breakfast show Александра Плющева и Татьяны Фельгенгаэур
А.ПЛЮЩЕВ: Итак, Юрий Фельштинский у нас на связи. По меньшей мере, мы его услышим и увидим прекрасную фотографию. Итак, возвращаемся к вопросу применения Владимиром Путиным ядерного оружия.
Ю.ФЕЛЬШТИНСКИЙ: Я думаю, что Путин приближается к этому решению по мере того, как у него остается все меньше и меньше ходов. После 8 уже почти месяцев войны у него нет сухопутно армии, которая способно проводить выступление вглубь Украины и захватить Украину. Хотя я убежден, что до того, как приблизиться к применению ядерного оружия, он попробует сделать еще одну попытку наступления на Киев. Я не исключаю, что то сосредоточение войск в Беларуси, которое мы сейчас наблюдаем, имеет отношение именно к этим планам. Увенчаются ли они у спехом так, как Путин на них смотрит или нет, мы не знаем. Я думаю, что нет. Потому что армия второго эшелона, безусловно, слабее армии первого эшелона, которая двинулась в Украину в феврале 22-го года. Тем более, что за эти 8 месяцев украинская армия и опыта набралась и оружие получила в каком-то количестве у западных союзников.
Но, мне кажется, что Путин далек от мысли наносить ядерный удар с территории Российской Федерации. И я скорее склоняюсь к мнению, что этот белорусский плацдарм, который все активнее и активнее становится задействованным Российской армией, будет использован, в том числе, и для нанесения ядерного удара. То есть Путин будет наносить его с территории Беларуси, а не с территории Российской Федерации.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но для Владимира Путина тактическое ядерное оружие — это последний и единственный его союзник, больше у него не осталось никаких сценариев?
Ю.ФЕЛЬШТИНСКИЙ: Во-первых, тактическое ядерное оружие, вы упомянули, неочевидно, это будет тактическое ядерное оружие? Это может быть и просто ядерное оружие. Но, повторяю, что мы еще не там. А вот для того, чтобы предотвратить вероятность этого удара, я бы считал, что сейчас очень важно сосредоточится именно на Беларуси как на слабом звене российско-белорусской коалиции и постараться сделать всё возможное для того, чтобы свергнуть режим Лукашенко, восстановить в Беларуси демократию, восстановить там демократическое правительство, поправить результаты как бы украденных Лукашенко выборов 20-го года и, таким образом, лишить Путина плацдарма и для наступления вглубь Украины со стороны Беларуси и для нанесения ядерного удара по Европе с территории формально Белорусской республики.
А.ПЛЮЩЕВ: Вы полагаете, свержение режима Лукашенко возможно при живом Владимире Путине?
Ю.ФЕЛЬШТИНСКИЙ: Безусловно возможно, потому что в Беларуси все условия созданы для того, чтобы она вернулась в семью народов. И на самом деле для этого, чтобы свергнуть там режим, все, что нужно сделать, с точки зрения западных союзников Украины, это задать Украине свободу рук для нанесения превентивных ударов и вообще ответных ударов по Беларуси. Потому что ситуация, когда оружие Украине поставляется, но при этом поставляется на условиях, что Украина не может использовать это оружие по территории своих противников — России и Беларуси — это условие с военной точки зрения абсурдное. Нельзя выиграть войну, если вам запрещено наносить удары по территории противника. Повторяю, в 21-м году Путин незаметно аннексировал Беларусь… не аннексировал — захватил ее. Аннексировать как раз ее не получится, как мы видим. Но для того, чтобы Беларусь оставалась независимым государством, потому что тогда ему неоткуда будет ядерный удар наносить. Он ее тихо захватил именно потому, что без этого невозможно было начинать войну с Украиной. Компания 14-го года захлебнулась из-за того, что Путин не мог наступать со стороны Беларуси на Киев. Это было главное для него направление, и оно, кстати, таковым и остается. Поэтому, я уверен, что сейчас будет предпринята еще одна попытка наступления на Киев до того, как Путин будет принимать какие-то другие решения.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Прошу прощения Юрий. В этой схеме про Беларусь не очень поняла. Это будет на свержение режима Лукашенко, а это будет просто атака со стороны Украины, если поставят оружие — правильно? Или есть еще какие-то другие варианты?
Ю.ФЕЛЬШТИНСКИЙ: Если будет дано политическое разрешение Западом на использование этого оружия для Беларуси. И будем откровенны, Запад же тоже не поставляет некие виды вооружений для Украины именно потом, что нет политического решения об использовании, допустим, орудий дальнего действия против России и против Беларуси. Поэтому все подчинено неким оборонительным задачам украинской армии.
В 20-м году Лукашенко проиграл выборы. Мы видели, что абсолютно вся страна вышла протестовать. Это, к сожалению, ни к чем не привело, потому что Лукашенко с помощью российских войск, кстати говоря, с помощью Росгвардии подавил протест. В Беларуси уже есть, практически, создано в эмиграции правительство, которое готово взять власть, есть оппозиционеры очень важные, серьезные, которые сидят в тюрьме в Беларуси, есть профессиональная молодежь, которая ушла за границу, чтобы переждать этот период и вернуться в страну, когда там возникнут условия для нормальной жизни, и есть даже костяк белорусской армии, который уже воюет в Украине на стороне ВСУ. Поэтому восстановление демократии в Беларуси — это проблема одной-двух недель буквально. Лукашенко — классический диктатор. Как только он уйдет с политической арены, в Беларуси все изменится в отличие от России, где Путин не классический диктатор, потому что за ним стоит Госбезопасность как структура.
А.ПЛЮЩЕВ: Тут два соображения. Во-первых, за Лукашенко стоит Путин. Очевидно, его бы скорей всего свергли, если бы он не стоял за ним еще во время президентских выборов.
Вторая история. Разве не того же самого хотят Путин и Лукашенко — превентивных ударов этих самых, чтобы сказать: «Ого! Так вот оно. На нас, действительно, хотели напасть — ни и нападают. Белорусские войска не действовали в Украине , и теперь у нас развязаны руки, и мы начинаем наступление на Киев».
Ю.ФЕЛЬШТИНСКИЙ: Меньше всего на свете нас должно интересовать, что говорит Путин и что говорит Лукашенко. Кстати, в отношении Лукашенко нас это совсем не должно интересовать.
Во-вторых, Лукашенко в более сложной ситуации, чем Путин, потому что если Лукашенко начнет военные действия против Украины, он в ту же секунду подпишет себе смертный приговор. Он это знает, и это та причина, по которой мы не видим белорусской армии в Украине. Лукашенко понимает, что на это уже точно он пойти не может.
Как только Украина начнет наносить превентивные удары по Беларуси, а это необходимо, потому что Россия концентрирует там войска и, в частности, они их концентрирует сейчас для наступления на Киев, Лукашенко будет сметен своими же собственными гэбэшниками, военными, потому что никому в Беларуси не нужно подвергнуть разрушению свою страну. Беларусь небольшая страна, она в отличие от России не может себе этого позволить.
Когда шла Вторая мировая война, союзники вели военные действия против Германии. Но на самом деле одно из основных направлений были военные действия против Италии. И Муссолини закончился раньше, чем Гитлер. Так что ничего неправильного в том, чтобы сосредоточивать силы на самом слабом участке противника, я думаю, нет. Тем более, что с отъемом как бы Беларуси у Путина, Путин теряет и очень важную геополитическую территорию, с которой позволяет Российской армии выйти на границы Восточной Европы, ну, и, на самом деле, как я уже сказал, плацдарм для нанесения ядерного удара с территории формально независимой страны.
Поэтому я думаю, что в установлении демократии в Беларуси заинтересованы, прежде всего, и главным образом все западные союзники Украины, ну и Украина в том числе, конечно же.
А.ПЛЮЩЕВ: Помимо этого соображения, этой идеи хотел поговорить еще про взрывы на газопроводах, которые были — «Северный поток» и «Северный поток-2». Как вы полагаете, что это было?
Ю.ФЕЛЬШТИНСКИЙ: Взрыв газопровода — это вообще-то очень серьезная операция. И будем откровенны, произвести ее могут только спецслужбы ого или другого государства. Я не знаю, конечно, кто стоял за подрывом газопровода. Но я не исключаю, что как раз эту операцию могло производить ГРУ. И я объясню, почему. Дело в том, что закрыть краник и не продавать газ в Европу — это политическое решение, которое можно изменить. И, соответственно, можно предположить, что Путин в понедельник закроет краник, а во вторник его откроет. А вот когда этот газопровод подорвал, но на самом деле это решение изменить уже несколько, то есть этот краник снова открыть нельзя. И я думаю, что это ровно то, что произошло. Не говоря уже о том, что мы обсуждаем в России силы, которые недовольны тем, что делает Путин и даже, может быть, противостоят Путину. Но мы их обсуждаем в основном с точки зрения того, есть ли там оппозиция войне, которую начал против Украины. А на самом деле правильно обсуждать эту оппозицию с точки зрения критиков, которые считают, что Путин недостаточно активно ведет войну, которая началась в феврале 22-го года. И как раз эти силы и могли принять такое волевое решение не дискутировать на политическом уровне на тему того, закрывать или не закрывать трубу в Европу, а приняли решение, которое ставит уже российское руководство перед необходимостью столкнуться с последствиями и перед необходимостью понять, что решение о прекращении поставок в Европу приняло необратимый характер, поскольку газопровод просо взорван.
А.ПЛЮЩЕВ: Хотел еще обсудить то, что заговорили о том, что — мы с вами обсуждали применение ядерного оружия возможное — для того, чтобы объявить военное положение могут быть предприняты разные провокации. Да и сам, Владимир Зеленский говорит о том, что Россия может пойти на то, чтобы разрушить инфраструктуру газовую, часть, какие-то теракты на газовую инфраструктуру в России, чтобы потом ударить по газовой инфраструктуре Украины. Что вы думаете об этом?
Ю.ФЕЛЬШТИНСКИЙ: Я думаю, что период, который требовал этого, например, 99-й год, когда нужно было всколыхнуть российское общество и таким образом заставить его поверить в некую угрозу, исходящую от чеченских террористов, — этот период уже позади. Во-первых, сейчас уже российскому руководству вообще никто не верит. А, во-вторых, сейчас нас уже ничего не удивит. По неким аналогиям мы всегда будем, к сожалению для российского руководства, подозревать российские спецслужбы.
Вот смотрите, подорван газопровод. Мы на самом деле до конца не понимаем, что именно произошло, тем не менее, интуитивно нам кажется, что это спецслужбы. Был подорван Крымский мост. Много аналитиков считают, что это сделано российскими спецслужбами. То есть мы настолько уже не доверяем Путину, России, российскому руководству, что чтобы не произошло, мы все равно будет подозревать спецслужбы, даже если предположить, что это сделали не они. Поэтому, я думаю, что у России, здесь очень слабые позиции.
А.ПЛЮЩЕВ: Вопрос репутации, что называется.
Ю.ФЕЛЬШТИНСКИЙ: Их репутация уже настолько подорвана, настолько испорчена, что России уже ничего не поможет, на много десятилетий ничего не поможет.
А.ПЛЮЩЕВ: А в этом смысле вы рассматриваете версию, что это российские спецслужбы взорвали Крымский мост?
Ю.ФЕЛЬШТИНСКИЙ: Нет, я ее не рассматриваю. У меня нет необходимости ее рассматривать. У меня нет необходимости искать ответы на какие-то вопросы, частью который является ответ на вопрос, кто взорвал Крымский мост. Я считаю, что Крымский мост — это, естественно, военный объект, что на самом деле украинские вооруженные силы делают военную ошибку, не взрывая это мост. Я считаю, что его было бы полезно взорвать, потому что это единственная сухопутная связь между Российской Федерацией и оккупированным Крымом. И то, что этот пост до сих пор функционирует, я считаю большим упущением ВСУ.
А.ПЛЮЩЕВ: Мы говорили про конкретную операцию. В смысле вы предполагаете, что это украинцы сделали, просто они недоделали, да?
Ю.ФЕЛЬШТИНСКИЙ: Скажем так, я не вижу никаких натяжек в предположении, что это операция Украинских вооруженных сил.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А убийство Дарьи Дугиной тоже?
Ю.ФЕЛЬШТИНСКИЙ: Убийство Дарьи Дугиной немножко другое. И не поймите, что у меня есть какое-то сочувствие к Дугину, членам его семьи, которые активно участвуют в поддержку войны в Украине. Но дело в том, что здесь есть теоретическая вероятность того, что это сделали спецслужбы. Я вам скажу, по какой причине. Дугин слишком много спекулирует на своих близких отношениях с Путина, а никто, кстати говоря, не знает, существуют они или нет, эти близкие отношения. Вполне возможно, что он выдает желаемое за действительное.
И вполне возможно, что в окружении Путина и в российских спецслужбах появились люди, которые стали считать, что то, что делает Дугин, идет в ущерб Путину. То есть на самом деле я не хочу так уж напрямую протягивать аналогию с убийством Распутина в России, но Распутина убили люди, которые опасались, что его влияние на царя наносит ущерб Российской монархии. Вот Дугина могли убить люди, которые считали, что его влияние на Путина наносит ущерб российскому режиму и самому Путину. Хотя, мы знаем, что в случае Распутина это было сильное преувеличение, так и считать в случае Дугина это тоже сильное преувеличение — считать, что Дугин сильно влияет на Путина.
А.ПЛЮЩЕВ: Спасибо большое! Благодарим Юрия Фельштинского, писателя, историка, автора книги «ФСБ взрывает Россию».
