Юлия Крутеева, жена Евгения Ройзмана: Он сам не мог ничего сделать, у него нет аккаунта
Юлия Крутеева — жена Евгения Ройзмана, гость эфира Лизы Аникиной и Лизы Лазерсон.
Л.АНИКИНА: В эфир выходит его жена Юлия Крутеева. Юлия, здравствуйте! А можете подробнее рассказать? У вас есть вообще информация, что это за группа, где был этот репост, в котором обвиняют Евгения Ройзмана?
Ю.КРУТЕЕВА: Во всех соцсетях, в том числе, «ВКонтакте» достаточно большое количество групп, я не знаю, как их назвать: группы поддержки или это какие-то самостоятельные группы, которые прикрываются именем, скажем так.
Л.АНИКИНА: Фанатские группы, я полагаю.
Л.ЛАЗЕРСОН: А, может быть, провокаторские, наоборот.
Ю.КРУТЕЕВА: Вполне возможно. Но конкретно если говорить об этой конкретной группе, она так и называется. Если остальные группы называются, допустим, «Евгений Розйман наш мэр», еще чего-то, то эта называется именно именем Евгений Ройзман. У этой группы есть владелец, есть администраторы, есть редакторы. Вот как строится группа — всё это есть, все это в открытом доступе. Все адвокат соскринил, и все это распечатал в суд. Речь идет о каком-то репосте. Если честно, я не знаю, что это был за репост. Больше того, я вам скажу, что Ройзман сам не знает, что это был за репост, что они репостнули. Скорей всего, речь идет о ФБК. Но это предположение.
Л.АНИКИНА: Вроде информация, что это был какой-то ролик…
Л.ЛАЗЕРСОН: За что Путин сажает Навального. И там промелькнула символика запрещенной организации ФБК, штабов Навального.
Ю.КРУТЕЕВА: Возможно. Но в данном случае, мне кажется, что это совершенно неважно, что там промелькнуло, потому что Розйман даже сам не мог ничего сделать. У него нет аккаунта личного в соцсетях, его просто нет. В результате абсолютно фейковая история. На суде адвокат предоставил все, что только можно. Предоставил список лиц, которые могли репостнуть. Ройзмана нет в этом списке. Предложили вызывать в суд владельцев, администраторов, тех, кто управляет аккаунтом. Суд отказал. Предложили запросить официальные сведения у самой соцсети «ВКонтакте». Суд отказал. В общем, на все суд отказал, на все совершенно очевидные вещи. На что ссылался суд, принимая решение: на заключение сотрудников полиции.
Л.ЛАЗЕРСОН: Обалдеть! То есть обвинения у нас достаточно, конечно.
Л.АНИКИНА: Даже никакой экспертизы.
Ю.КРУТЕЕВА: Все это время я утешала себя, что все равно сейчас не 37-й год, все равно сейчас лучше. Но смотрите, вот были ройки: «слушали — постановили». Ну, первая аналогия, которая напрашивается: «Слушали — постановили».
Л.ЛАЗЕРСОН: Даже тут не тройки, вероятно. Может быть, меньшим количеством людей приняты эти решения — может быть, двойки или единицы.
Л.АНИКИНА: Юля, а чем это может грозить Евгению Вадимовичу?
Ю.КРУТЕЕВА: Вы знаете, всем, чем угодно. Совершенно бесполезно сейчас даже что-то представлять, потому что нет никакой логики. Даже если принять, что да, у нас есть такие законы, что за пост в соцсетях можно дать 8 лет, даже если принять, что законы легитимны, они существуют, но нет никакой логики, нет никакой стратегии разумной. Более того, мне кажется, что сейчас очень опасно высказывать негативные сценарии. Потому что мы не знаем, что мы подскажем.
Л.АНИКИНА: Думаете, слушают?
Ю.КРУТЕЕВА: Там еще фантазии не хватило что-то придумать, а мы, формулируя какие-то стратегии, дадим какие-то подсказки. Но это мое мнение такое. Поэтому я даже не хочу предполагать. Я хочу думать, что это все разрешится. Сегодня адвокат подал уже апелляцию. Я надеюсь, что это положительно как-то завершится.
Л.ЛАЗЕРСОН: Вообще, соцсеть ВКонтакте, она не отличается охраной какой-то своих данных. Она, в принципе, открывает по требованию сотрудников свою организацию.
Ю.КРУТЕЕВА: Конечно.
Л.АНИКИНА: Ну, как по требованию… Говорят, что она, в общем-то, сама.
Л.ЛАЗЕРСОН: К ней просто суд не обращается.
Ю.КРУТЕЕВА: Суд не хочет к ней обращаться, суду не надо.
Л.АНИКИНА: А что говорит адвокат сейчас, какие прогнозы?
Ю.КРУТЕЕВА: Ну, что адвокат скажет? Он делает все, что он может сделать. Это настолько трудно комментировать. Смотрите, я сейчас заведу аккаунт, даже не группу, а аккаунт, назовусь вашим именем, напишу какую-то фигню — и вы за это пойдете… Это сложно комментировать вообще как-то.
Л.ЛАЗЕРСОН: Юля, смотрите, а это означает нарушение запрета определенных действий. Какие возможны санкции в этом отношении?
Ю.КРУТЕЕВА: В этом отношении возможны санкции — тюремное заключение. Вы же видели по Навальному ситуацию.
Л.ЛАЗЕРСОН: А сам Евгений Вадимович, в каком сейчас настроении?
Ю.КРУТЕЕВА: Вы знаете, Евгений Вадимович — человек мужественный и оптимистичный. После, что я слышала, уже когда был закрыт суд, и адвокат с ним находился, он разговаривал, и я слышала голос Евгения Вадимовича, он какие-то шутки сказал, посмеялся. В каком настроении? Конечно, это очень неприятно всё. Женя старается объективно смотреть. Тем более, знаете, что обидно — с августа он находится в режиме изоляции. За это время — это получается сентябрь, октябрь, ноябрь, декабрь, январь, февраль, март — полгода. За эти полгода он написал книгу по невьянской иконе. Это совершенно монументальный труд, который он вынашивал 35 лет, если не больше. Я эту книгу редактирую. И уж я Женю знаю вдоль и поперек. И я продолжаю изумляться. Там на десяток докторских диссертаций информации. И мы находились в процессе шлифовки уже этой книги, там эти последние правки, обработка фотографий, подбор окончательных фрагментом. Монументальный труд — 1000 страниц. То есть целое культурное явление он подарил России. Это самая последняя иконописная школа, самая мощная школа. И, представляете, один человек все это создал. Вот эту книгу он сделал за эти полгода. Кроме того он начал серьезнейший проект по созданию реабилитационного центра для тех, кто страдает СМА, для реабилитацией людей со СМА. Представляете, нет в России вообще такого центра. Я не знаю, в мире есть или нет, в России нет. Начали делать первые шаги, то есть в самом начале этот процесс, сложный процесс, но, тем не менее, Женя за него взялся с полной силой. Плюс он вернулся к своей давней мечте — создать музей художников Екатеринбурга. Начал работать с художниками и тоже успел развернуть достаточно серьезную деятельность. Кроме того фонд продолжает работать. Понимаете, я даже на какой-то момент забыла, что существует уголовное дело. Столько этих гуманитарных проектов, они такие мощные, серьезные, интересные. И просто полный шок был вчера, что вот так, одним движением все остановилось, одним звонком в дверь.
Л.АНИКИНА: Спрашивают в чате, а где горожане? Тоже хотела спросить, есть ли какие-то акции, поддержка общественная?
Ю.КРУТЕЕВА: Знаете, это очень болезненный вопрос. Вы знаете, что Женя занимается всякой такой деятельностью достаточно долго. Это был и фонд «Город без наркотиков», и фонд Ройзмана и когда мэром он был. Я даже не представляю, какому количеству людей он помог. Но сам бы Женя этого не сказал, это говорю я. Я не знаю, где горожане. Рядом с ним — отец Миши Бахтина, все время рядом с ним Дима Бахтин — вот это я могу сказать точно. Потом, знаете, я еще могу сказать, меня это очень удивило, когда началось то первое уголовное дело — к нам вдруг стало приходить очень много людей в музей, которые приехали из других городов — из Питера, из Москвы. Они говорят: «Мы специально приехали. Мы пришли посетить музей, потому что так хотим выразить свою поддержку». Конечно, приходят люди. Я не могу сказать, что вообще никого нет. Конечно, много людей идет. Я думаю, что реакция, конечно, могла бы быть более серьезная и, возможно, тогда она бы могла более серьезно повлиять. С другой стороны, людей сложно обвинять. Люди запуганы. Сложно требовать геройства от других людей. Все же понимают, что за одно слово тебе сейчас не знаю, что навертят. Непростой вопрос.
Л.ЛАЗЕРСОН: Про Путина часто говорят, что человек, который умеет ждать. И, мне кажется, с Ройзманом такая же была история. Когда был август, мы все обсуждали, что все-таки пускай маленький, пускай локальный, но был какой-то протест, и этого боялись — боялись пойти на рожон, боялись сразу какой-то тюремный срок вменять, потому что могут быть волнения. И вот теперь, когда всё настолько зачищена, теперь, пожалуйста, руки развязаны. В этом смысле хочется задать вопрос из чата. Ссылаются на Белковского, который сказал, что это такой сигнал Ройзману уезжать и страны, иначе будет путь Навального, Яшина и Кара-Мурзы. Вы согласны с этим, что, возможно, это намек?
Ю.КРУТЕЕВА: Возможно, это намек. Но он не поедет никуда. Однозначная позиция.
Л.АНИКИНА: Я хотела сказать, что очень много пишут сообщений с поддержкой, в принципе, на протяжении многих эфиров не только сегодня, но и в последние полгода. Постоянно спрашивают, что с Евгением Вадимовичем, есть ли какие-то новости. Алексей Алексеевич, регулярно передает ту информацию, которая у него есть. Так что здесь поддержки правда, очень много.
Ю.КРУТЕЕВА: Конечно, люди переживают, конечно, люди поддерживают. Я очень много над этим размышляля, как произошло то, что приозошло. Ну, так произошло. Загнали людей. Люди, действительно, боятся и сложно их обвинять в этом. Допустим, возьмите меня. Конечно, я поддерживаю Женю во всем, что он делает. Но, конечно, я бы хотела, чтобы он уехал за границу и сидел там спокойно. Я хочу, чтобы он там был живым и здоровым. Это первое мое… И так у каждого человека. Все равно у каждого человека на первом месте какое-то его жизненное пространство, его близкие, его зона ответственности за детей, за родителей. Поэтому сложно обвинять людей, что нет каких-то действий. Но морально, конечно, все на стороне Жени, поддерживают и добрые слова пишут, звонят.
Л.АНИКИНА: А можно как-то передать ему письма, послания, возможно, кто-то из наших слушателей хотел бы что-то написать?
Ю.КРУТЕЕВА: Можно написать, и адвокат все передаст.
Л.АНИКИНА: А как это сделать?
Ю.КРУТЕЕВА: Я думаю, что мы сможем договориться. Может быть, удобно, что они на вас адрес напишут, а вы мне просто перешлете в Телеграме, я передам все давокату. Мне кажется, это проще всего.
Л.ЛАЗЕРСОН: Я думаю, что мы сейчас решим, действительно, это сделаем, запостим в чат, чтобы все видели, могли писать. Во-первых, спасибо, что вы рассказали, чем Евгений Вадимович занимался все это время. У нас люди реально хотели знать, как он поживает, как себя чувствует.
Ю.КРУТЕЕВА: Я оказываюсь немного несвойственной для себя роли. Наверное, я должна активно анонсировать, раз Женя лишен этой возможности. Наверное, я должна каждый день писать, но у меня нет этой журналистской заточки. Если меня спрашивать, конечно, я буду рассказывать, потому что я здесь и, по крайней мере, что касается культурных проектов, я точно могу подробно прокомментировать.
Л.АНИКИНА: А есть вообще какие-то ограничения, что можно вам рассказывать, что нельзя?
Ю.КРУТЕЕВА: По мне — нет.
Л.АНИКИНА: То есть вы можете спокойно передавать слова Евгения Ройзмана, чтобы публиковать.
Ю.КРУТЕЕВА: Да.
Л.ЛАЗЕРСОН: Как изменилось его отношение и изменилось ли оно за последние почти полгода, что мы его не видим в публичном пространстве? Где его позиция сейчас примерно?
Ю.КРУТЕЕВА: Его позиция ровно там же, где и была. Единственно, что он лишен возможности ее высказывать. Ну, и тоже чего сейчас на рожон лезть? Позиция, безусловно, осталась ровно той же самой. И, как он сказал: «И на страшном суде не откажусь от своих слов». И, конечно, он не откажется.
Л.ЛАЗЕРСОН: Спасибо вам огромное, Юлия.
Л.АНИКИНА: И вам тоже очень много поддержки посылают, и мы тоже хотим вас поддержать. Это, действительно, тяжело, когда близкий человек находится под таким давлением со стороны государства.
Ю.КРУТЕЕВА: Вам тоже большое спасибо. Потому что очень важно ощущать, что эта ситуация небезразлична, что вы поддерживаете, что не даете этой ситуации пропасть. Больше спасибо!
Л.ЛАЗЕРСОН: Спасибо большое вам! Это была Юлия Крутеева, жена Евгения Вадимовича Ройзмана. И сегодня мы позже узнаем, сегодня будет проходить апелляция по этому делу, и мы узнаем, какой будет вердикт, какой будет итог. Спасибо!
Смотрите «Утренний разворот» на YouTube-канале «Живой гвоздь»