Владислав Иноземцев: Внутри экономики начнут разрываться хозяйственные связи
М. КУРНИКОВ: Давайте о мобилизации поговорим. Масштаб этого события как вы оцениваете?
В. ИНОЗЕМЦЕВ: Это масштаб исторический, безусловно, потому что, понимаете, мы в очередной раз убедились (это был как бы не первый раз уже, когда это стало заметно), что господин Путин может уничтожить российскую экономику лучше любых санкций. Собственно, что и происходит на сегодняшний день.
То есть, в принципе, смотрите: мы помним, когда были введены первые санкционные меры, многие экономисты, и я в том числе, говорили о том, что по итогам года падение ВВП будет где-то не меньше 10%. Были совершенно апокалиптические рассуждения чуть ли, но процентов 10-12 казалось вполне разумной оценкой. Я не знаю, по какой причине, но я, в принципе, большей частью молчал по поводу пересмотра этих позиций, потому что в прессе и в оценках и российских министерств и ведомств, и международных финансовых организаций показатели прогнозов всё время улучшались. Последнее, что мы читали в августе — это было то, что спад ВВП составит приблизительно 4-4,5%.
Мне кажется, сейчас мы должны вернуться к прогнозу около 10%, потому что ВВП в 4-м квартале упадет по сравнению с 3-м, я думаю, минимум на 7-8%. Потому что сейчас разрываются все производственные цепочки, которые были налажены в последнее время, огромное количество рабочей силы исчезает из экономики. Это касается и тех, кто идет на войну, и тех, кто бежит от войны, и тех, кто просто будет скрываться в самой стране. То есть я думаю, что дезорганизация рынка будет огромна.
Причем (я уже говорил об этом только что в интервью на «Свободе») я хочу сказать, что этот кризис — как бы сказать? — он совершенно нетипичен для российского понимания кризиса. Потому что в России у нас всегда — 1991 год, 1998 год, в какой-то мере 2014 — все эти кризисы воспринимаются населением когда? Когда резко падает стоимость рубля, взлетают цены, начинается повальная инфляция. И вот эта инфляция, растущие цены, обесценивание рубля и прочее — это и есть ощущение кризиса, некоего коллапса, катастрофы и так далее.
Сейчас ничего подобного не происходит. И, собственно говоря, вот это и стало тем фактором, который позволил россиянам летом этого года считать, что всё более-менее нормально. И сейчас на самом деле мы не увидим доллар по 100, мы не увидим инфляцию 80%. Нет, мы просто увидим, что — даже не мы увидим как раз, очень важно, — что внутри экономики начнут рушиться просто отдельные хозяйственные единицы. Начнут разрываться хозяйственные связи.
Начнут прекращаться, допустим, поставки по импорту, потому что создавались сотни коммивояжеров, которые начинали находить новых партнеров после того, как старые уходили с рынка. Эти люди постоянно ездят за границу. Они имеют определенную квалификацию. Они постоянно находились в офисах своих компаний. Сейчас ничего из этого невозможно. Сейчас будет фактически наверняка запрет на передвижение военнообязанных. Сейчас будут страшные попытки каким-то образом спастись от мобилизации.
Это только в этом случае. Во всех остальных будет то же самое. То есть реально вынимая из слаженной производственной цепочки 2-х человек из 20, мы рушим цепочку на все 20. Потому что, понимаете, ведь путинское представление об экономике заключается в том, что есть «Газпром», который качает газ, есть «Роснефть», которая качает нефть, есть РЖД, которая это всё перевозит, и в лучшем случае «Сбербанк», который обрабатывает платежи. Но это не совсем так. Во всех этих компаниях занято в лучшем случае 3-4% всей российской рабочей силы. А вся остальная получает доходы и живет за счет частного мелкого, среднего и даже крупного бизнеса.
И вот, собственно говоря, сейчас происходит переосмысление эффективности всей цепочки. Потому что частный бизнес годами создавал не бюрократические структуры, где половина народа вообще не нужна, а именно максимально эффективные корпорации, где каждый человек был на своем месте, где каждый был нужен и исчезновение каждого вызывало проблемы у всей корпорации. Ну или, по крайней мере, у какого-то определенного компонента. Вот сейчас мы всё это увидим.