Валерий Соловей: Не стоит преувеличивать уровень симпатии к Пригожину
Л.АНИКИНА: И Валерий Соловей к нам присоединяется. Валерий Дмитриевич, здравствуйте.
В.СОЛОВЕЙ: Здравствуйте, коллеги, здравствуйте, уважаемые зрители, слушатели «Эха».
Л.ЛАЗЕРСОН: Надень капюшон.
Л.АНИКИНА: Вы с нами заигрываете? У вас такой хороший бантик на кофте.
В.СОЛОВЕЙ: Да, видите, это мне такой подарок сделали.
Л.АНИКИНА: Красиво, красиво.
В.СОЛОВЕЙ: Летний вариант бабочки, хотя лето уже закончилось, к сожалению.
Л.АНИКИНА: Погоди, тоже важный вопрос. Вот вы видите наш лук, кому вы больше доверяете, раскладу таро или гаданию на кофейных зёрнах? У нас возникла дискуссия с Дмитрием Потапенко.
В.СОЛОВЕЙ: Инсайдам.
Л.АНИКИНА: Ну нет, это неинтересно. Мы уже всё решили с таро, у нас всё схвачено.
В.СОЛОВЕЙ: Ну решили, давайте, продемонстрируйте.
Л.ЛАЗЕРСОН: А мы сейчас сравним, сравним, чьи прогнозы работают. Валерий Дмитриевич, вчера мы видели Владимира Путина опять, который обнимался, братался, целовался и которому там визжали и бежали к нему люди простые. Это он был?
В.СОЛОВЕЙ: Да нет, конечно, это был двойник. Владимир Владимирович не в состоянии бункер покинуть, ну, точнее, может на несколько часов – но не более того. Тем более, обниматься, целоваться и вести энергичный почти человеческий образ жизни он не в состоянии никоим образом.
Л.АНИКИНА: А вот Лиза уверена, что это Владимир Путин.
Л.ЛАЗЕРСОН: Не уверена совсем. Как Валерий Дмитриевич говорит, я так и считаю.
В.СОЛОВЕЙ: Людям свойственно ошибаться, как говорил Сенека-старший.
Л.ЛАЗЕРСОН: Ему не хочется почувствовать прямо уверенности, что он легитимный, что его любят, поддерживают.
Л.АНИКИНА: Так можно же посмотреть, как любят его двойника.
В.СОЛОВЕЙ: Так ему наплевать глубоко, его интересует только вопрос собственных ощущений, а они у него крайне болезненны. Он даже и доклады-то выслушать уже не в состоянии, чего уже говорить о каких-то встречах, каких-то пожиманиях рук и панибратстве.
Л.ЛАЗЕРСОН: А кто отдаёт? Нам-то неважно, двойник, не двойник – кто всем этим рулит, кто отдаёт тогда приказы?
В.СОЛОВЕЙ: Система, система работает, движется по инерции. Есть влиятельные люди, которые в пределах отведённой им компетенции решают проблемы.
Л.ЛАЗЕРСОН: Очень сильно, пелевински звучит. Уже и голограммы…
В.СОЛОВЕЙ: Это нормально для государственной машины. Она обладает своей инерцией, она обладает игроками, у которых есть амбиции. Вот, допустим, подготовка к президентским выборам идёт? Идёт, всё замечательно. Вопрос в том, кто баллотироваться будет.
Л.АНИКИНА: Кто?
В.СОЛОВЕЙ: А вот это вот вопрос совершенно открытый, поскольку Путин баллотироваться не сможет.
Л.АНИКИНА: А вы не знаете?
В.СОЛОВЕЙ: Нет, не знаю. Никто этого не знает.
Л.АНИКИНА: А вот карты таро сказали, что преемником Путина будет человек из системы, назначенный Путиным.
В.СОЛОВЕЙ: Это вполне возможно, хотя я думаю, что в данном случае карты таро, скорее всего, ошибаются, потому что как только такой человек появится, против него выступят остальные элементы системы.
Л.АНИКИНА: Почему? Разве не нужен какой-то единый лидер? Им-то что делать, они же не могут между собой…
В.СОЛОВЕЙ: Нет, не нужен, у них слишком большие, далеко идущие амбиции во-первых, а во-вторых, это даже важнее, у них, я бы сказал, ярко выраженное недоверие и нелюбовь друг к другу. То есть, пожимая руки, они потом пересчитывают пальцы: пальцы-то на месте или нет. Поэтому никакого консенсуса не существует насчёт преемника, возможного преемника, реального преемника нет и в помине.
Л.ЛАЗЕРСОН: То есть, в 24 году будет баллотироваться не Путин от партии власти.
В.СОЛОВЕЙ: Да я в вообще не знаю, пройдут ли в срок президентские выборы или что-то случится до выборов. Я склонен полагать, что что-то случится до выборов.
Л.АНИКИНА: Я думала, вы всё знаете.
Л.ЛАЗЕРСОН: Нет, подождите, а как…
В.СОЛОВЕЙ: Там вступает период высокой неопределённости, где слишком много переменных. Мы можем предсказать эту неопределённость, а дальше никакого аналитического аппарата не существует и инструментария, чтобы предсказать ход этого процесса. Просто не существует таких возможностей аналитических. Можно участвовать или не участвовать в этом процессе. Если мы участвуем – мы можем на него повлиять. Здесь нельзя понять, что происходит в ходе процесса и нельзя понять, что будет на выходе из него. Мы можем питаться только какими-то историческими аналогиями. Но аналогии – это всегда условно.
Л.ЛАЗЕРСОН: Подождите, можно спросить про неопределённость? Хаос же управляемый может быть, был у нас такой хаотический элемент в виде Евгения Викторовича Пригожина, и его взяли и просто исключили. Теперь хаоса нет в этом смысле.
В.СОЛОВЕЙ: На время. Дело в том, что управляемого хаоса не существует по определению. Это большая мистификация, большая мистификация, основанная на том…
Л.ЛАЗЕРСОН: А наука синергетика?
В.СОЛОВЕЙ: Нет, основанная на том, что американцы в своё время пытались поставить и теоретически решить проблему о том, можно ли управлять хаосом. Вывод был однозначен: управлять нельзя. Начать его можно, а управлять хаосом нельзя. Это первое. А второе – ну на время он исчез, ну появится же. Он же жив, жив-здоров, на свободе, наслаждается природой.
Л.АНИКИНА: А по своей воле он исчез?
В.СОЛОВЕЙ: Как результат сговора с кремлёвской группировкой и персонально с Путиным. Да, они договорились.
Л.АНИКИНА: А зачем?
В.СОЛОВЕЙ: Затем, чтобы разделить активы и не представлять друг другу угрозы. Это такая сделка на время, она будет действовать ровно до той поры, как Путин в силе, хотя бы формально возглавляет власть. Как только он перестанет возглавлять власть, ну мы увидим, это, конечно, не воскрешение Христа, но появление изгнанника.
Л.АНИКИНА: А как это объяснят?
Л.ЛАЗЕРСОН: Лжеевгений, у меня была версия, первый и второй.
В.СОЛОВЕЙ: У меня тысяча и одна версия того, как это случилось. То есть, совершенно неважно.
Л.ЛАЗЕРСОН: Валерий Дмитриевич, видела, как вы в эфире у Баблоян говорили о то, что с Пригожиным что-то случится, вот-вот что-то случится, и буквально слчилось через день или через три дня. То есть, вот этот прогноз вы тоже давали, что что-то будет угрожать его здоровью.
В.СОЛОВЕЙ: Я говорил, что он в общем и целом находится в безопасности, что подтвердилось, потому что он обладатель очень чувствительной информации, и если он исчезает, я имею в виду навсегда, вычеркнут из лика живущих, из списка живых – эта информация получает ход. Эта информация крайне опасна для Кремля. Поскольку эта информация так и не вышла наружу, а там даже известно, какого она будет более-менее содержания, отчасти, не всё, то он, в общем, жив-здоров. Я даже знаю страну, где он находится. Вот 7 сентября буду выступать и скажу, как эта страна называется.
Л.ЛАЗЕРСОН: Где вы будете выступать?
В.СОЛОВЕЙ: Это не Африка.
Л.ЛАЗЕРСОН: Это онлайн-встреча или лично мы к вам придём?
В.СОЛОВЕЙ: Это онлайн-встреча. Вас я лично встречу в любое время.
Л.АНИКИНА: Почему тогда вы не ходите к нам в эфиры?
В.СОЛОВЕЙ: Потому что стало не очень удобно добираться, буду откровенен.
Л.ЛАЗЕРСОН: Да, боль-боль. Валерий Дмитриевич, я уже зафантазировала просто, как мы встречаемся лично с Валерием Дмитриевичем, вопрос из головы вылетел.
Л.АНИКИНА: У меня вопрос в голове есть. Стрелков-Гиркин какую роль во всём этом играет?
В.СОЛОВЕЙ: Сейчас никакую уже.
Л.АНИКИНА: Ну он же баллотировался.
В.СОЛОВЕЙ: Ну что вы, какое это имеет значение. Он поступил правильно с инструментальной точки зрения, он считает, что это его может защитить. Возможно, поскольку это привлекает внимание, ну, конечно же, ни в каких выборах он участвовать не будет, ежели только а) он не окажется на свободе, б) не будут изменены радикально правила игры. Но если даже он будет участвовать в выборах, судя по тому, какую он поддержку получил, такую же он поддержку получит и на выборах.
Л.АНИКИНА: Вот карты таро сказали, что сейчас он преисполнен ресурсом, энергией и готовностью к свершениям, вот именно сейчас.
В.СОЛОВЕЙ: Ну что делать, карты таро в данном случае ошибаются.
Л.ЛАЗЕРСОН: Давайте проголосуем про версию, которую Валерий Дмитриевич озвучивал. Верите ли вы про Пригожин жив? Да/нет.
В.СОЛОВЕЙ: Добавьте третью, не совсем жив.
Л.АНИКИНА: Пригожин Шрёдингера?
Л.ЛАЗЕРСОН: Про Пригожина хотела спросить, почему такой тогда, если он где-то на острове с Майклом Джексоном пребывает – почему тогда в такой секретности проходили похороны? Ведь это только его как-то мистифицирует, делает версию более виральной?
В.СОЛОВЕЙ: Это нормальные описания, вдруг у него найдётся много симпатизантов, которые из его похорон устроят политическую манифестацию. Видите, благодаря специальным мерам безопасности и запутыванию общества никакой манифестации не было. Её бы ни в каком случае не было, всё-таки не стоит преувеличивать уровень симпатии к Пригожину, не стоит. Что-то есть, да, это отчасти похоже на симпатию к Сталину, которая социологией очень хорошо выявляется.
Л.ЛАЗЕРСОН: Но её нет на самом деле?
В.СОЛОВЕЙ: Симпатия есть, но нет готовности жить при Сталине.
Л.ЛАЗЕРСОН: А! Разные вещи.
В.СОЛОВЕЙ: Да. Одно дело – одобрять Пригожина за то, что он запугивает в том числе чиновников, и какой он чёткий, какой он дерзкий, как его все боятся. А другое дело – когда мы людям предлагаем, вот попробуйте с ним пожить вместе, под его руководством, в его, так сказать, эффективной команде побывать. Что скажете? И 99% вам тут же скажут: «Я лучше пешком постою».
Л.ЛАЗЕРСОН: А у нас 90% голосовали, что при выборе Путин-Пригожин выберут Пригожина, потому что это эффект «только не Путин» «Эха Москвы».
В.СОЛОВЕЙ: Это эффект Путина. Есть такая украинская поговорка прекрасная: «хай гирше, та иньше», «пусть хуже, но другое». Вот такое ощущение у вашей аудитории вызывает Путин. У аудитории телеканалов он вызывает другие ощущения. Путин – это стабильность.
Л.ЛАЗЕРСОН: Вы сказали, что всё произошедшее должно было быть реализовано, чтобы люди как-то поделили сферы влияния, но они же это и сделали. Они же публично договорились, что поделили сферы влияния и никому не мешают.
В.СОЛОВЕЙ: Ну есть то, что на публике, а есть то, что составляет содержание российской политики. Это содержание большей частью абсолютно закулисное. Это активы, в первую очередь, активы. Причём это не персонально активы Пригожина. В результате сделки он сохранил, его семья сохранила контроль за всеми активами за небольшим исключением. Это вопрос о групповых активах, активах общака, которые Пригожин контролировал в Африке, которые составляли от 14 до 15 миллиардов долларов США, причём в натуральном виде, то есть, это слитки золота, слитки платины, это бриллианты или уж не знаю там, алмазы, бриллианты, наверное, и доллары в физическом виде на паллетах. Представляете, тонны и десятки тонн долларов США.
Л.ЛАЗЕРСОН: Это сколько газелек? Я представляю себе Африку, пустыню…
В.СОЛОВЕЙ: Нормально, нам бы с вами хватило и одной, на долгую безбедную жизнь.
Л.ЛАЗЕРСОН: Почему тогда Уткин с такими почестями похоронен на фоне полного отсутствия информации про Пригожина?
В.СОЛОВЕЙ: Ну так же скрыто он захоронен на Мытищенском мемориальном.
Л.АНИКИНА: Ну не скрыто, тут с почестями.
В.СОЛОВЕЙ: Обратите внимание, ведь туда доступ был ограничен. Тоже сделали всё возможное, чтобы не было никакой политической манифестации. Поэтому это нельзя назвать пушными похоронами. Залпов там не было, я бы сказал, сокращённый ритуал, очень сокращённый и обеднённый.
Л.АНИКИНА: Подождите, а Уткин-то жив.
В.СОЛОВЕЙ: Нет, он погиб.
Л.АНИКИНА: То есть, Пригожин его подставил?
В.СОЛОВЕЙ: Да, именно так. А как же?
Л.АНИКИНА: А как он будет объяснять своим товарищам, что он Уткина, который – его именем назвали ЧВК Вагнера, что он просто взял и его отправил на верную смерть.
В.СОЛОВЕЙ: Не думаю, что если потребуется это объяснять, это будет слишком сложно. Да и вообще всем будет уже наплевать. Знаете, дело забывчиво, тело заплывчиво, как говорит русская поговорка. Через несколько месяцев всем будет наплевать на Уткина, на Чекалина – ну кроме группы их родственников и друзей, а обществу вообще наплевать будет. Его будет интересовать только появление Пригожина.
Л.ЛАЗЕРСОН: Зачем телеграм-канал, который связан был с Пригожиным, «Grey zone» – «Серая зона» – опубликовал последнее видео Пригожина, где он говорит: «На меня было покушение, но я жив»?
Л.АНИКИНА: Причём без каких-то комментариев, просто вкинули видео?
В.СОЛОВЕЙ: Не могу вам сказать, какими мотивами руководствовались. Возможно, даже таким простым, как привлечение внимания к каналу. А возможно, это то, что можно назвать намёком – типа я улетел, но обещаю к вам вернуться.
Л.ЛАЗЕРСОН: А по голове нельзя за такие намёки получить? Если это правда, в строжайшей секретности хранится?
Л.АНИКИНА: Ну подожди, ведь Валерий Дмитриевич же рассказывает?
Л.ЛАЗЕРСОН: Так Валерий Дмитриевич – один из трёх…
В.СОЛОВЕЙ: Какая секретность? Среди бойцов ВЧК это в общем никакой не секрет, это фактом считается. По крайней мере, среди части близких, тех, кто составляет верхушку. Они уверены, что всё не просто так завершилось.
Л.ЛАЗЕРСОН: А какое количество знает об этом?
В.СОЛОВЕЙ: Думаю, что не очень много, дело в том, что утаить это невозможно, этот дискурс, его можно, конечно, назвать конспирологическим, потому что он действительно конспирологический. Вы посмотрите по социологии, которая в телеграм-каналах. Процентов 15-20 его вполне разделяют, каждый пятый. Это немало.
Л.АНИКИНА: Ух ты, у нас 40% считают ,что Пригожин жив. Вопрос у меня по поводу самого ЧВК. Мы сейчас наблюдаем, что Минобороны прибирает ЧВК к рукам, забирает какие-то операции, предлагает наёмникам переходить в официальную уже структуру военного ведомства. Как Пригожин согласился на то, что настолько ценный его актив просто растащили чиновники?
В.СОЛОВЕЙ: Ну вы знаете, когда вас ставят перед выбором жизнь или потеря части активов – что мы с вами выберем? Простите, что я опять же к поговоркам прибегаю, мне говорили, что это еврейская поговорка: лучше потерять немного денег, чем единственную драгоценную жизнь.
Л.ЛАЗЕРСОН: Я думала, это про жену: «Сара, золотко, за тобой пришли!».
В.СОЛОВЕЙ: Это первое. Второе – Вагнер ведь никуда не делся, сохраняются люди, сохраняются каналы коммуникации, сохраняются связи – и всё это может быть задействовано. Да, кто-то пошёл служить в другие ЧВК, кто-то, возможно, вернулся на фронт, хотя я очень сомневаюсь. Большая часть, я думаю, взяла отпуск и выжидает. Им же посылали сигналы, в том числе и Пригожин публично говорил, что типа ждите, вы ещё пригодитесь родине. Ну наверное. Он мог бы добавить, как Володин о Путине: «Путин и есть Россия». А Пригожин мог бы добавить: «А родина – это я, а я – это и есть родина». Вы ещё пригодитесь родине.
Л.ЛАЗЕРСОН: Если такая вот даже не особо скрываемая версия, потому что это везде проскальзывает – зачем тогда кремлёвские блогеры вроде Артемия Лебедева и не только он продвигают этот нарратив, что это месть, что предательство не будет прощено. Вы Лебедева видели?
В.СОЛОВЕЙ: Так это же как раз мифология, создаваемая специально для реабилитации образа Путина, который дал слабину 24 июня, он исчёз, в прямом смысле слова исчез. Его ни на какой яхте не было, он находился в бункере, глубоко-глубоко под землёй. Показать, что Путин – могущественный, ничего не прощает, ничего не забывает, смотрите, он усиливается. Да ничего подобного, в действительности всё наоборот, он слабеет.
Л.АНИКИНА: То есть, то, что все считают, что это власть убила Евгения Пригожина, власти на руку?
В.СОЛОВЕЙ: Конечно, замечательно для власти. Она любит наводить страх на людей. Помните, у Льва Толстого в «После бала», он описывает Николая Первого: «Он любил наводить страх на людей». Вот и власть показывает свою силу не тем, что она заботится о людях, не тем, что она делает для них добро, а тем, что она вызывает у них ужас.
Л.ЛАЗЕРСОН: Добро делает, вот ребёнок вчера похвалил президента или двойника президента.
Л.АНИКИНА: Стихи ему прочитали.
В.СОЛОВЕЙ: Как Путин заботится о Мариуполе? Спасибо за Мариуполь. Да, да, это такая постмодернистская не ирония, а сарказм.
Л.АНИКИНА: Ну как можно с ребёнком-то такой сарказм осуществлять?
В.СОЛОВЕЙ: Несчастный ребёнок. Это невольно. Ну вот устами младенца глаголет истина в данном случае.
Л.АНИКИНА: В Китай Путин полетит?
В.СОЛОВЕЙ: Это, знаете, очень интересный вопрос. Он не может лететь, а китайцы говорят: «Если ты не летишь к нам, не можешь двойника послать – давай-ка на территориальные уступки соглашайся».
Л.АНИКИНА: На какие территориальные уступки?
В.СОЛОВЕЙ: Ну во-первых, с одним уже и согласились. Что касается острова Большой Уссурийский, уже заявлено устами споуксвумен Марины Захаровой, что всё нормально, нет никаких других территориальных проблем. А там есть другие пожелания у Китая, китайских товарищей. Они касаются аренды значительной части территорий на Дальнем Востоке и в Сибири, в частности, в республике Якутия-Саха.
Л.ЛАЗЕРСОН: Да ладно!
Л.АНИКИНА: Так всё-таки, полетит или не полетит? Или Сахой расплатится?
В.СОЛОВЕЙ: Давайте мы доживём до октября.
Л.ЛАЗЕРСОН: Ого, до октября. Полина, у нас есть заголовок.
Л.АНИКИНА: А почему до октября?
В.СОЛОВЕЙ: Возможно, у нас будет совсем другая повестка в октябре.
Л.АНИКИНА: Я к тому, что почему вы не можете заранее сказать – или это ещё не решено?
В.СОЛОВЕЙ: Не решено.
Л.ЛАЗЕРСОН: Слишком много переменных, это хаос. Хаос, хаос. В октябре будет ли что-то, что сподвигнет – например, мобилизация?
В.СОЛОВЕЙ: Мобилизация предварительно намечена на третью декаду сентября. Я думаю, что если украинское наступление будет развиваться успешно, пока оно показывает некоторые признаки успешности в запорожском направлении, то мобилизация будет начата. Ну после выборов, естественно, после осенних выборов.
Л.ЛАЗЕРСОН: Разве в прошлый раз, в прошлую осеннюю мобилизацию, не было это признано существенным проколом, что пришлось пойти на такое, такие издержки репутационные?
В.СОЛОВЕЙ: Репутационные издержки, мне кажется, власть шибко не занимают, особенно сейчас. Она делает всё, что хочет, невзирая ни на что. Никаких приличий больше нет, наплевать на все приличия. Им важно поддерживать некий образ Путина, знаете, инфернальной силы – больше ничего. Всё остальное, что они будут творить – лишь бы не было протеста. Постараются избегать. Вот вчера я видел сообщение, что в восьми регионах Российской федерации, они там, к сожалению, не перечислялись, начато тотальное уточнение данных подлежащих мобилизации.
Л.ЛАЗЕРСОН: Фёдор, простите, смешно просто, Фёдор Упомянутый: «Путин принял страну с Сахой, оставил без Сахи».
В.СОЛОВЕЙ: Прекрасный, кстати, каламбур.
Л.АНИКИНА: Зачем ему договариваться с Эрдоганом, когда он прилетит в Сочи?
В.СОЛОВЕЙ: Я думаю, первый вопрос о зерновой сделке будет стоять. А второй вопрос – зерновая сделка, второй вопрос – это даже шире первого, зерновая сделка в контексте возможной мирной формулы между Россией и Украиной.
Л.АНИКИНА: То есть, Эрдоган будет выступать посредником для мирного урегулирования?
В.СОЛОВЕЙ: Много желающих выступить посредниками. У Эрдогана, мне кажется, шансы выше, чем у других.
Л.АНИКИНА: Да, но вопрос – выше насколько они? Вот такой мизерный шанс и чуть побольше мизерный шанс или он действительно имеет достаточный вес, чтобы убедить Россию идти на какие-то уступки?
В.СОЛОВЕЙ: Пока что нет. На зерновую сделку, возможно, да. Что касается мира – не то, чтобы Россия не хочет. Россия хочет на своих условиях мир, Украина на этих условиях никак не готова. Поэтому это не согласие. Вообще стороны не против выйти на мирный трек, но нет предварительных условий.
Л.ЛАЗЕРСОН: Постоянно идут разговоры о том, что новое вооружение поставляется, ещё новое вооружение поставляется – а насколько эффективным считает сам Запад то, что происходит сейчас на фронте со стороны Украины, потому что там были совершенно разные оценки, в том числе совершенно не радужные.
В.СОЛОВЕЙ: Сообщения последних буквально суток – они указывают, как американцы саи это классифицируют, на прогресс. На прогресс украинского наступления именно на запорожском направлении. Что любопытно, прогресс этот наметился после того, как две недели назад состоялось совещание Залужного с начальником Генштаба Великобритании и высокопоставленными американскими военными и они посоветовали ему, как изменить ход операции. Видимо, сконцентрироваться на одном направлении, сконцентрировать все усилия. То есть, не растопыренной пятернёй пытаться бить, а сжать эту пятерню в кулак. Посмотрим, что будет, сейчас, если есть прогресс, мы не знаем, как далеко это может зайти. Потому что цель – это сперва Такмак, а потом это Мелитополь. Пока и до Такмака не дошли, а Мелитополь ещё тем более далеко. Те же самые американские военные аналитики говорят, ну, в этом году до Мелитополя не дойдут. Да, прогресс есть.
Л.ЛАЗЕРСОН: Валерий Дмитриевич, а как тогда, сколько времени займёт? Украина же что декларирует, границы 91 года, разве это реалистично, если вот такое?
В.СОЛОВЕЙ: Знаете, Украине может на помощь может прийти политический кризис в России. Если он начнётся, нам будет не до…
Л.ЛАЗЕРСОН: Территориальных претензий.
В.СОЛОВЕЙ: того, что будет там, в соседнем сопредельном государстве.
Л.ЛАЗЕРСОН: Мы и про Саху забудем уже, про остров Уссурийский Большой.
В.СОЛОВЕЙ: Мы прекрасно знаем, что если у вас болит палец, это для вас в данный момент важнее, чем вселенские скорби.
Л.ЛАЗЕРСОН: Частая история с войнами, которая почему-то не учит никого не начинать войны.
Л.АНИКИНА: Кстати, такой вопрос ещё. Может быть, вы знаете, тут Буданов сказал, главный разведчик украинский, что дроны, которые ударили по аэропорту в Перми, ой, простите, в Пскове, запускались из России, с территории России. Вы знаете, кто запускает? Это какие-то российские диверсанты или украинские диверсанты?
В.СОЛОВЕЙ: А скажите, почему мы должны верить Буданову на честное слово?
Л.АНИКИНА: А мы ему не верим, они долетают с такого большого расстояния?
В.СОЛОВЕЙ: Мы ему не верим, конечно. Это часть психологической войны. Потом, удар по Пскову, по псковскому аэродрому, наносился более, чем двадцатью дронами. Вы представляете, что 20 дронов можно запустить с территории Российской федерации? Ну два можно, ну три.
Л.ЛАЗЕРСОН: А почему они должны были быть с территории Украины запущены?
Л.АНИКИНА: А откуда?
Л.ЛАЗЕРСОН: А Псков с кем граничит? Ты Псков себе представляешь?
В.СОЛОВЕЙ: Продемонстрировать силу украинской военной разведки. «Мы сильны, и наши диверсионно-разведывательные группы проникают далеко в Россию». Наверное, проникают. Запустить дрон с территории России можно, и по некоторым сведениям такие запуски были. Но не думаю, что в таком количестве можно запустить.
Л.ЛАЗЕРСОН: Ну атаки, которые подсчитал РБК, 500. 500 было запусков этих беспилотников.
В.СОЛОВЕЙ: Какой срок?
Л.ЛАЗЕРСОН: С начала войны, просто они начали с весны очень активно это делать – например, Белгород.
В.СОЛОВЕЙ: Да, если быть точным, с мая. Интенсивность будет возрастать, конечно же.
Л.ЛАЗЕРСОН: Но это же внутреннее. Это же частично были внутренние – была Москва, откуда ты запустишь по Москве?
В.СОЛОВЕЙ: Каждый месяц Украина теряет на поле боя десять тысяч беспилотников. Поэтому, допустим, несколько десятков или сотен налётов на европейскую часть России – это не так много, в которых участвуют ну десятки, несколько десятков дронов. Если бы это были сотни или тысячи – это могло бы иметь некий эффект. А так несущественно.
Л.АНИКИНА: Простите, вы считаете, что все эти налёты были успешны? Мы вот видим поражение целей, и их там не так чтобы много – вряд ли там 100% дронов попадают, куда летят.
В.СОЛОВЕЙ: Большинство, естественно, не долетает и не наносит никакого ущерба, это вопрос статистики. Если вы запускаете тысячу дронов – ущерб окажется больше, чем если вы запустили 20 дронов. Насколько чувствительны эти потери? Я не берусь оценивать их чувствительность с точки зрения потерь. Это первое. Второе, извечная история соревнований брони и снаряда. Чем эффективнее снаряды, тем эффективнее становится броня. Ну будут рассредоточивать самолёты, будут пытаться улучшить систему ПВО, будут создавать укрытия. Борются, научаются бороться с этим, вы же понимаете, люди реагируют, они извлекают какие-то уроки.
Л.ЛАЗЕРСОН: Валерий Дмитриевич, у нас пара минут остаётся, хочется важную тему затронуть. Нам на днях фактически пульс показали Рамзана Кадырова. Человек бежит по дорожке, у него пульс высокий, 120-140 ударов в минуту. Насколько он действительно хорошо себя чувствует? Рукопожатие, скорость бега?
В.СОЛОВЕЙ: Если судить не по пульсу, а по внешнему облику, то не очень хорошо. Если судить по той информации, которая поступает – ну не лучшим образом, по крайней мере.
Л.ЛАЗЕРСОН: Почему в этих условиях он такие странные заявления делает? Угрожает Америке, что он там покончит с Европой, если с его матери не снимут санкций. Что это вообще такое? Что за состояние, это обезбол так работает?
В.СОЛОВЕЙ: Это вопрос к его психоэмоциональному состоянию, его психотипу, а не к Америке и не к Европе. Значит, так его раздразнило, раздраконило. Ему не нравится это, понятно. Одно дело, когда берутся за меня, другое – когда берутся за мать. Это у любого нормального человека вызывает очень сильное чувство протеста. Ну, он таким образом выразился. На самом деле, выразился в присущей ему манере, он всегда так выражался. Тут ничего нового я не увидел.
Л.АНИКИНА: Спасибо огромное, это был Валерий Соловей в youtube-канале «Живого гвоздя», ставьте лайки, подписывайтесь и посылайте свои сердечки Валерию Соловью. Мы заканчиваем наш эфир, с 12 до 14 будет программа «Будем наблюдать» с Сергеем Бунтманом и Алексеем Венедиктовым. Ну и, конечно, на shop.diletant.media заходите, когда вы там что-то покупаете, вы спонсируете прекрасную Лизу Лазерсон. Мне тоже перепадает, ну и, конечно, всю работу «Живого гвоздя».