«Утренний разворот» / Михаил Рубин: Осечкин — «предприниматель от правозащиты»
Михаил Рубин — заместитель главного редактора издания «Проект», гость эфира Ирины Баблоян и Владимира Роменского.
И. БАБЛОЯН: Теперь мы в эфире. Михаил Рубин, заместитель главного редактора издания «Проект». Михаил, доброе утро.
М. РУБИН: Доброе утро.
В. РОМЕНСКИЙ: Здравствуйте. Расскажите, что вы только что читали? Вы за эфиром нам поведали. Поделитесь теперь и с нашей аудитории.
М. РУБИН: Читаю радостно, что Катя Аренина, главный автор портрета господина Осечкина, в 2021… Ну, там вообще, конечно, интересные вещи происходят. Она, по мнению Игоря Сушко, в 2021 году была задержана ФСБ. И, видимо, посыл в том, что после этого, наверное, начала работать на ФСБ. Я не знаю, что он имеет в виду. Ну, радуюсь, конечно. Число ахиней, которые, конечно, люди способны в порыве конспирологии генерировать, оно, конечно…
И. БАБЛОЯН: А Игорь Сушко, скажите для наших зрителей, это кто?
М. РУБИН: Достаточно знать, что это просто человек, который специализируется на конспирологии.
И. БАБЛОЯН: Ага, понятно, понятно. Слушайте, ну давайте переходить к портрету. Я, честно говоря, за вчерашний день посмотрела, мне кажется, такое количество интервью и Осечкина, и ваших, и Кати Арениной… В общем, давайте коротко.
М. РУБИН: Нас тут много всех.
И. БАБЛОЯН: Главная повестка была просто вчера. Главные обвинения, если так можно сказать, в адрес Владимира Осечкина, они в чем?
М. РУБИН: Да нет никакого обвинения. Слушайте, мы вообще… Это как-то неверно. Я не то что вам предъявляю претензию, но в целом я уже читал просто такое. Это какая-то странная интерпретация нашего текста. Нет никакого обвинения.
Просто у господина Осечкина есть какое-то количество поклонников, которым он нравится и у которых вызывает уважение то, что он делает. Мы считали нужным предупредить то количество людей, которое захочет, о том, что это, мягко говоря, неоднозначный человек. Как мы его называем, это «предприниматель от правозащиты». Ну вот, наверное, мне кажется, что это самое корректное наименование. И никаких претензий и обвинений. Это не наша вообще работа. Просто, если кому-то это интересно, они могут ознакомиться с нашим текстом и узнать какое-то количество вещей про господина Осечкина, если они его не знали.
На самом деле, вчера же было две реакции, собственно говоря. Была возмущенная реакция его поклонников, которые работали просто как тролли, написывали и так далее. Безусловно, они имеют полное право на это. И ради бога. Им нравится человек. Это прекрасно. А была другая реакция. Была реакция большого количества экспертов, специалистов, просто уважаемых мною, по крайней мере, людей, правозащитников, настоящих правозащитников, которые говорили: «Господи, слава богу, что наконец-то кто-то решился это написать».
Так вот, если люди, которым это может быть важно, откроют этот текст, они узнают сколько-то вещей о неоднозначности господина Осечкина, о том, что это не только тот человек, который опубликовал архив пыток в российских тюрьмах, это действительно абсолютно жуткие кадры и действительно это было, наверное, очень важно. Но что можно узнать о господине Осечкине еще? Можно узнать несколько вещей. Можно узнать, что он часто говорит какие-то сомнительные вещи.
Ну, например, он рассказывает о своем покушении. Об этом можно долго рассказывать подробно, если вы спросите, потому что он вчера это еще раз комментировал. Он рассказывает о своем покушении, в котором есть маленькая проблема. Единственное, что о нем официально известно – французские силовики официально его опровергли. Это единственное, что официально известно об этом покушении.
И. БАБЛОЯН: Он говорит, что засекречено дело, и он не может говорить. Там же было несколько покушений.
М. РУБИН: Да. Ну давайте сразу тогда, раз мы об этом заговорили. Да, действительно, он так говорит. Но еще раз, официально о нем известно одно – французы вышли и выпустили заявление. Вот вчера он был в эфире ФБК, они это долго обсуждали.
В. РОМЕНСКИЙ: Подожди, но вы же в своем материале тоже говорите, что то ли это было покушение, то ли не было, какая-то была пулька.
М. РУБИН: Значит, что надо знать? Давайте так. Еще раз, официальная информация от французов – покушения не было. Вернее, французам это не известно. Второе. Ну вот такая проблема.
В. РОМЕНСКИЙ: И при этом правоохранительные органы Франции оставляют с Осечкиным четыре огромных охранника, которые вас в том числе шмонали на входе. Почему?
М. РУБИН: Да. Но надо понимать, он тоже это признает, охрану ему дали до этого покушения. То есть это важно понимать. Каждый раз манипулируется этим. Потому что мы когда приехали, Катя Аренина с ним сидела восемь часов общалась, и все это время он доказывал, собственно, что французы действительно его охраняют, действительно к нему приставлены. Это правда. Я могу это подтвердить. Похоже, что это правда. Эти люди не приставляются, но похоже, что его охраняют. Но, еще раз, это важно понимать, охрана к нему была приставлена до покушения. Он это сам говорит. Поэтому здесь связи, похоже, нет никакой.
Дальше. Еще раз, десятый раз подчеркиваю, французы говорят, что покушение. Они о покушении ничего не знают, французские силовики. Значит, его аргумент – что он не все может рассказывать. Дальше он нас пригласил и пообещал представить некие доказательства off the record. Мы на это подписались, потому что мы думали, что он нам представит что-то, и мы в таком случае просто ничего не выпустим. У нас были, естественно, сомнения, но, безусловно, если бы он нам что-то представил, мы бы в таком случае ничего, конечно, не выпустили.
Ну и дальше он нам в течение нескольких часов действительно показывал какие-то материалы. Он нам сам показывал. Значит, может быть, существуют некие другие таинственные материалы, которые показать ему восьми часов не хватило. Но, к сожалению, он в какой-то момент сказал, что больше он нам ничего показать не может, потому что все остальное секретно.
То, что мы видели. В одном случае сказано, что там где-то лежали резиновые пули, в другом случае цитируют, есть фраза, он нам еще раз сам показал, просто не хотел переводить с французского, но мы воспользовались гугл-переводчиком при его помощи, и там речь шла про шуточное использование лазерной указки. Вот за восемь часов ничего больше мы не узнали. Значит, еще раз, было покушение, не было покушения – не знаем. Но вот есть два таких факта. Французы говорят вот это, что не было. Все доказательства, которые он предъявляет…
В. РОМЕНСКИЙ: А про пули тогда откуда вот эти вот слова?
М. РУБИН: Не знаю, не знаю.
В. РОМЕНСКИЙ: Ну ты же сам упоминаешь, что это есть в каких-то их…
М. РУБИН: В документах, которые он нам показывал. Но еще раз, он нам показывал выборочно материалы на французском языке. Я не знаю, что он думал, что мы не будем переводить те куски, которые он нам будет показывать. Каждый раз это сопровождалось тем, что это все страшный секрет. Но страшный секрет – это, еще раз, на французском языке шуточное использование лазерной указки и резиновой пули. Мы ничего другого там не увидели. Еще раз, пусть французы опубликуют, я не знаю. Но вот еще раз, есть такой факт. Мы ничего не знаем, ничего не утверждаем, просто…
В. РОМЕНСКИЙ: Не знаю, если ты живешь в Биаррице, если ты публикуешь архивы ФСИН и данные о том, как просто людей там насилуют, мучают, истязают, после чего летят головы в том числе руководства такого ведомства, и тебя там просто пугают лазерной указкой… Ну, не знаю. Какие-то еще даже если резиновые пули. Как такое может быть и как такое вообще возможно? Учитывая, что четыре охранника вас жестко шмонали, журналистов, которые пришли побеседовать с Осечкиным. Не каких-то злодеев, наемных убийц, ассасинов, киллеров. Нет.
М. РУБИН: Да. То есть это тот момент, когда к нему уже была приставлена охрана.
В. РОМЕНСКИЙ: Да. И вы допускаете, что, возможно, Осечкина кто-то этим пугал. Вы же это видели в документах. Пули упоминаются, лазерная указка. Ну ничего себе такие шуточки. На грани фола. Можно и поседеть.
М. РУБИН: Можно, наверное. Наверное, да. Наверняка. Но речь идет о том, что он заявляет, что на него было реальное покушение ФСБ. Но надо понимать, доказательства какие этому покушению. Еще раз, мы излагаем то, что мы увидели про это покушение. В этом покушении многие сомневаются. Доказательства у него вот такие, при опровержении французов, еще раз. Зачем французам это было опровергать? Ну, интересный вопрос.
И. БАБЛОЯН: Простите, Михаил, а в опровержении что? Что они не нашли, следствие закончено?
М. РУБИН: Нет, там, видимо, как он говорит… Но мы не то чтобы много по этому поводу знаем. Все что было известно – это то, что местные французские силовики сказали, что они ничего не знают про такое. Но там можно прочитать точные формулировки. Господин Осечкин говорит, что ему сказали, что этим опровержением они его спасали. Опять же, может быть. Но вот это те факты, которые мы знаем. Мы про это покушение больше ничего не знаем.
И. БАБЛОЯН: Хорошо. Давайте так. Вы вот провели такое исследование. Назовем это не расследованием, а исследованием скорее. Вы считаете, что Владимир Осечкин какие-то махинации проводил, что он людей пытался надуть, что ли, зарабатывал на этом? У вас есть факты какие-то вот этого?
М. РУБИН: Показания людей. Их можно почитать. Есть те люди, которые об этом рассказывают так или иначе. Мы можем полагаться на рассказы, но ни на что больше не можем. Можно открыть наш текст. Там есть поименованные рассказы о разных случаях. Ну, например, один из информаторов… Значит, другое дело, что надо понимать, что речь идет тоже о людях, которые могут вызывать… Они не всегда могут быть однозначными.
Люди с однозначной, на мой взгляд, репутацией с Осечкиным не общаются. Ну, например, Зоя Светова, которой он вчера минут 30 хамил в эфире и называл ее то агентом ФСБ, то говорил, что она просто невольно работает на ФСБ, то еще что-то, и говорил вообще не очень приличные для мужчины вещи. Люди с такой репутацией с ним просто не общаются. Это тоже важно понимать. А дальше можно по-разному относиться.
Но те люди, которые имели с ним дело, рассказывают разные истории. Кто-то ему благодарен, а кто-то рассказывает, что он… Был один из информаторов его во ФСИН, Осечкин его сам вывез во Францию. Потом выяснилось, что для того, чтобы получить политическое убежище…
И. БАБЛОЯН: Это вы про Щетинина говорите.
М. РУБИН: Про Щетинина, совершенно верно, да. Нужно заплатить 40 тысяч евро. А потом, когда у них возникли разногласия по поводу оплаты 40 тысяч евро за получение политического убежища, вот ровно после этого они рассорились и выяснилось, что Осечкин написал на него донос в ФСБ. Ну, по просьбе Осечкина его сотрудники написали на него донос в ФСБ. И человека чуть не депортировали, вообще-то, в Россию, где он мог бы сесть в тюрьму. Вот такие есть истории.
И. БАБЛОЯН: Простите, пожалуйста, Осечкин вчера в разговоре с Русланом Шаведдиновым на «Популярной политике» говорил о том, что этот орган, который должен был рассмотреть, выдавать убежище или не выдавать, что они ему отказали, что они, исследовав его историю, ему отказали.
М. РУБИН: Да. А французские власти ему сказали, что они опровергли факт его покушения. Слушайте, еще раз, очень сложно спорить вот с такими историями. Не собираюсь. Я не дебатирую с господином Осечкиным. У него, слава богу… Ну, это не мой формат в этом смысле. Мы говорим о фактах. Господин Осечкин, у него на все есть ответ. Слава богу. Очень здорово. Еще раз, но за восемь часов у него не хватило времени нам показать какие-то документы, которые бы что бы то ни было подтверждали. Да, но история, о которой рассказывает Щетинин, выглядит вот так. И документы, которые мы видели и опубликовали, они об этом свидетельствуют.
В. РОМЕНСКИЙ: Миш, ну ты прямо называешь Осечкина мошенником. Мошенничество – это серьезное обвинение
И. БАБЛОЯН: Это обвинение, да
В. РОМЕНСКИЙ: Это уголовная статья, в России в том числе. Но сам Осечкин часто говорит: «Я живу во Франции. Я здесь абсолютно легален, прозрачен, открыт. Почему же тогда меня не преследуют по местным законам?»
М. РУБИН: Откуда я знаю? Я же не занимаюсь. Я же слава богу не французская полиция. У меня же нет такой цели. А по местным законам каким его должны преследовать? За то, что он берет с людей деньги, когда их вывозит?
И. БАБЛОЯН: Михаил, у вас есть факты, что он деньги берет?
М. РУБИН: Есть заявления людей. Есть те, кто нам об этом рассказывает. Они же поименованы. Там несколько человек об этом рассказывают.
В. РОМЕНСКИЙ: А почему они тогда не обратятся?
И. БАБЛОЯН: Какие-то переводы, какие-то бумаги, ну что-то. Хоть что-то вы видели? Вы же тоже журналист, как и мы. Получается, слово одного против слова другого.
М. РУБИН: Ну, совершенно верно. Мы и говорим, что господин Осечкин это опровергает. Ну да, есть такое дело, абсолютно точно. Есть показания людей, которые об этом говорят. Но их много. Это же не один человек, к сожалению. Это же не один выдуманный агент ФСБ вместе с Зоей Световой, Ольгой Романовой. Кто там еще есть из мерзавцев, которые не угодили в свое время господину Осечкину? Он же не один такой. Каляпин. Ну да, есть такое дело.
И. БАБЛОЯН: Список приличных людей.
М. РУБИН: Да, список приличных людей.
И. БАБЛОЯН: Слушайте, к Владимиру Осечкину много вопросов, это правда, но к вашим расследованиям у меня часто тоже очень-очень много вопросов, откровенно говоря.
М. РУБИН: Интересно.
И. БАБЛОЯН: Что? Интересно?
М. РУБИН: Да, конечно.
И. БАБЛОЯН: Это сейчас просто к топику не относится, конечно, но, например, история с тем, как мне звонил ваш корреспондент и просил подтвердить, что мое отравление произошло на форуме Михаила Ходорковского, и я сказала, что это не так, а все равно вышел материал, что это так, хотя я опровергла, что это не так.
М. РУБИН: Там же не было вашей фамилии.
И. БАБЛОЯН: Не было, не было, но понятно, что речь идет обо мне, потому что корреспондент разговаривал со мной, а других людей, которые фигурировали в этом… Ну, не важно. Я к тому, что очень много вопросов и здесь. Вы же понимаете, что ваше статья звучит как обвинение абсолютно? Вы можете говорить сколько угодно, что «это просто мы показываем портрет человека», но это же звучит как обвинение. Обвинение как минимум в мошенничестве.
М. РУБИН: Нет. Я не знаю, где звучит. Кто как читает. Я не знаю, почему это должно звучать как обвинение. Еще раз, если кто-то считывает это как обвинение – хорошо. Это ваше право – считывать это как обвинение, конечно. Но мы такое нигде не пишем, слава богу. Еще раз, у нас нет задачи обвинять. Наша задача, наверное, рассказать о человеке с неоднозначной репутацией и предупредить людей, которые с ним имеют дело, о том, что это так. Это, наверное, общественно важно. Мы ничего, кроме этого, в этот текст не закладываем, естественно, как и ни в один наш текст, между прочим.
В. РОМЕНСКИЙ: А Осечкин – он неоднозначный такой персонаж, как ты выражаешься, или он все-таки негативный персонаж и несет вред? Или он все-таки делает важные и нужные вещи иногда?
М. РУБИН: Ой, слушай, это хороший вопрос. Не знаю. Вообще как бы делить людей, знаешь, на общественную полезность и неполезность – это дело такое.
В. РОМЕНСКИЙ: Нет, можно делить их поступки. Я считаю, что людей надо судить за деяния. Вот есть такое деяние, вот есть сякое деяние. Он что-то полезное, важное, нужное, доброе несет?
М. РУБИН: Ну, в своих эфирах, кажется, он распространяет фейки, типа о готовящемся нападении России на Японию. Это, наверное, не очень полезно. Ну, в свое время он опубликовал архив пыток. Это очень классно.
Слушай, я так не умею делить. Но я тебе так скажу, я в ходе общения с ним личного, когда на все вопросы ответы были… То есть когда он вначале нам сказал: «Я вам все покажу, только приезжайте», потом мы с ним сидим и нам показывает какие-то довольно странные ответы, а потом на все остальное говорит: «Извините, это все тайна», я, наверное, немножко к нему потерял… В смысле мне не показалось это серьезным. Если ты спрашиваешь о моих личных эмоциях, мне все это не показалось очень серьезным. И я чувствовал себя довольно странно в процессе этого разговора. У меня было ощущение, что я сижу с человеком, который, ну, давайте используем такое слово, не очень искренне нам отвечает. Мне так показалось. Вот были мои эмоции.
Еще раз, ну когда вообще журналисту говорят: «Приезжайте в другую страну, я вам все покажу», а потом на все вопросы – ну это же вы видели вчера в эфире – «это все секрет»…
И. БАБЛОЯН: Он говорил, что он писал об этом Роману Баданину и говорил: «Приезжайте на несколько дней, потому что за несколько часов это показать невозможно». По словам Осечкина, он говорит, что он перестал вообще показывать и решил, что он ничего показывать не будет, потому что была какая-то страшная риторика с вашей стороны и какие-то сообщения были вообще не очень угодные.
М. РУБИН: Смотрите, если там была совсем страшная риторика в процессе разговора, у нас есть диктофонная запись. Можно послушать, если такое будет желание у него. Пожалуйста, всегда можно. Он предложил нам приехать. Действительно, все время с комментариями про помощь ФСБ. Поэтому, конечно, Роману Баданину неинтересно слушать от господина Осечкина обвинения в адрес его журналистов в том, что они работают на ФСБ. Ну, порядочный главный редактор такое не выслушивает и не позволяет никому. Собственно говоря, так и было. Тем не менее, мы после этого к нему и приехали. Ну и в какой-то момент пришли к тому, что он нам ничего показать не может. Ну, а что там делать?
Слушайте, мы же не первые люди, кто к нему приезжает. И не первые люди, кто ничего не получает. Никому не хватает времени. Несколько часов – это восемь. Катя Аренина общалась с ним восемь часов. Но за первые несколько часов стало понятно, что он нам ничего не покажет. Еще раз, потому что мы увидели лазерную указку, которую он нам не хотел переводить просто и которую мы увидели в переводчике, а он нам это переводил иначе. Если господин Осечкин хочет это опровергнуть, ну пожалуйста. Все записи есть. А дальше всё. Ну, а дальше мы поняли, что нам просто ничего не будет показано, к сожалению.
И. БАБЛОЯН: Хорошо, а что вы просили? Какие документы вы просили, на что вы получали указ?
М. РУБИН: Показать те документы, которые бы явно свидетельствовали о том, что было покушение. Как он говорит, это все есть.
И. БАБЛОЯН: Хорошо, бог с ним с покушением. А остальное?
М. РУБИН: Нет, это было самое главное, из-за чего он говорит, что… По его версии, я так понимаю, я не знаю, как вы его поняли, я его так понял, что ему не хватило времени на это именно. Ему не хватило времени на это.
И. БАБЛОЯН: А, нет, я поняла, что как раз вообще на другое, на то, чтобы он показал, вообще чем занимается Gulagu.net, насколько они там действительно помогают или не помогают, берут деньги. Он вообще говорит, что он-то деньги не берет, потому что он говорит: «Я же не юрист. Я этим не занимаюсь. Я деньги себе вообще…»
М. РУБИН: Да, якобы прайс он озвучивает в какие-то такие суммы. Я не знаю, бывают услуги адвокатов в 40 тысяч евро?
И. БАБЛОЯН: Бывают, конечно. Бывают и больше. Если говорить про Америку и сложные кейсы, бывает и больше адвокаты берут. Понятно, что это зависит от того, какой адвокат, зависит от объема работы, зависит от всего. Вопрос в том, идут ли эти деньги ему или идут они куда-то в другое место, или это действительно какие-то…
М. РУБИН: Еще раз, мы этого не знаем, но говорим про людей, которые нам это рассказывают. Есть люди, которые об этом поименованно рассказывают. Сколько-то человек, которые об этом рассказывают.
И. БАБЛОЯН: А вы поговорили хоть с одним человеком, у кого успешный кейс?
М. РУБИН: Да. Более того, это есть в тексте. Еще раз, безусловно, давайте, кто-то считает, что он хороший человек. И мы это видим в комментариях. Я, правда, не знаю, выходили ли вчера, видели ли вы людей, которые вчера выходили и… Вот, кстати, это интересный вопрос. Я не видел людей, которые выходили и говорили, что вот он меня спас на самом деле, а вот «Проект» об этом не рассказал.
И. БАБЛОЯН: А обратных людей вы видели, которые такие: «А, меня тоже облапошил»?
М. РУБИН: Да, нам вчера писали. Еще раз, огромная была волна со стороны многих людей, вы это, наверное, видели, что, слава богу, об этом рассказали. Да, у нас в тексте приводится. И у нас есть люди, у нас там есть целый врез людей, которые рассказывают. Вот кто-то говорит, что «он меня обманул», а кто-то говорит, что «нет, все было отлично, спасибо большое». Тоже можно зайти у нас в тексте посмотреть. Безусловно, такие люди есть.
Как и вся биография господина Осечкина. Она такая. Он посидел в тюрьме, он поработал в совете сторонников «Единой России», он там топил за иноагентов. Потом он сменил свою позицию. Ну вот он такой человек, разный человек. Потом он опубликовал архив пыток действительно. Да, такой неоднозначный человек.
В. РОМЕНСКИЙ: А вы установили какую-то связь Осечкина со спецслужбами или силовым блоком? Про это тоже говорится, что он писал, мол, доносы в ФСБ. А он говорит: «Извините, пожалуйста, я боролся с коррупцией в системе ФСИН долгие годы. И я боролся, в том числе обращаясь в специализированные органы, чтобы они опять же этих коррупционеров наказывали».
М. РУБИН: Значит, смотри, если кому-то кажется, что написать донос в наше время на человека в ФСБ, который сбежал во Францию, это нормально, окей. Но есть такой факт – он написал донос на человека, который сбежал во Францию. Если это нормально… Еще раз, ну откройте эти бумажки. Они же у нас есть. Мы же их не придумали, правда? Есть показания человека, который тоже об этом говорит. Даже двух человек. Но он написал донос. Если для кого-то это нормально, хорошо. Наше же дело показать. Человек вот этим вот занимается. Надо писать доносы на людей, которые сбегают, в ФСБ вообще в здравом уме и твердой памяти? Ну, для меня – нет. Для кого-то, наверное… Но это моя личная оценка, не как журналиста. Мне кажется, это не очень нормально.
Значит, что касается всего остального. Есть ли у нас какие-то доказательства связей его с ФСБ? Нет. Это он этим занимается, слава богу. Причислением людей к ФСБ занимаюсь точно не я, слава богу.
И. БАБЛОЯН: Но надо, чтобы быть неголословными, сказать, что на протяжении всего вчерашнего эфира, который я наблюдала два с половиной часа у Руслана Шаведдинова на «Популярной политике», кстати, всем советую потом посмотреть, потому что он довольно вообще, ну прям целый сериал, он говорит, что он не обвиняет, он говорит, что вы способствуете, что вы им помогаете. То есть он не говорит прямо, что Зоя Светова, что вы работаете на ФСБ. Он говорит, что вы помогаете своими статьями и репостами, как в случае Зои Световой, что вы помогаете ФСБ в борьбе с Gulagu.net.
М. РУБИН: Ну смотрите, он же там тоже. Но он раньше…
И. БАБЛОЯН: Нет, подождите, давайте так, мне риторика, что вот все они работают на ФСБ, мне она не нравится. То есть она мне абсолютно не нравится. И в том числе к журналистам издания «Проект». То есть мне это не нравится. Но просто чтобы не быть голословными, он не говорит, что вы работаете на ФСБ, он говорит, что вы такими статьями…
М. РУБИН: Нет, чтобы не быть голословными, но это спекуляция. Потому что он говорит при этом же… Ну что, мы будем обсуждать дешевые трюки провокаторов? Но он смягчил риторику действительно. После выхода расследования он стал немножко аккуратнее. Раньше он всех называл, теперь он стал умнее. Молодец большой. Но это же сопровождается… Слушайте, это же такое ханжество. Он же говорит: «Я никого не обвиняю, но в июне я встречался с некоторыми людьми, и они мне сказали, что ФСБ хочет забросить провокационный материал в либеральные СМИ против нас». Ну что, не понятно, что он имеет в виду? Вы считаете серьезными вот такие разговоры, вот это все?
Это не поиск ФСБ всюду? Это что-то меняет по смыслу? Ну чтобы не быть голословным, вот он это про всех говорит. Вот ровно вот это. Они способствуют. Ну хорошо, слава богу, он там про Зою Светову немножко смягчил свою риторику. Ну, замечательно. Молодец большой. Это что делает дальше?
И. БАБЛОЯН: Знаете, это не мы с вами, наверное, да, должны что-то дальше, это наши зрители, читатели, люди, которые там будут обращаться, не будут обращаться к Gulagu.net.
М. РУБИН: Ну, безусловно. Не, это же надо понимать. Он молодец, в этом смысле он же умело играет на этом. Это конспирология, которая многим нравится, многим интересно послушать. Люди вообще любят конспирологию многие. И услышать, что мне сказали источники, что ФСБ заказала или кто-то там заказал материал, порочащий меня, и тут-то выходит портрет «Проекта», слушайте, это логика… Обычно Кремль вообще вот так работает. Это их такая политика. Но ему такое нравится.
И. БАБЛОЯН: Да, спасибо большое. Спасибо, Миша.
В. РОМЕНСКИЙ: Спасибо.
И. БАБЛОЯН: Да, Михаил Рубин был с нами сегодня, заместитель главного редактора издания «Проект». «Портрет Владимира Осечкина» прочитайте обязательно, если еще не прочитали. Спасибо, Миша, большое.