Борис Зимин: «Если бы Навальный поддерживал то, что сейчас происходит, я бы от него отошел точно так же, как и от ФБК»
В.РОМЕНСКИЙ: Вы смотрите «Утренний разворот» на «Живом гвозде». Владимир Роменский, Марфа Смирнова. Поставьте, пожалуйста, прямо сейчас лайк под этой трансляцией, кликайте для этого на большой палец вверх. Ну и не забывайте подписываться на сам канал, для этого уже кликайте на колокольчик. Ну а в чате под нашим эфиром вы можете задавать вопросы нашему специальному гостю, который присоединяется прямо сейчас. Борис Зимин, бизнесмен и общественный деятель. Здравствуйте.
Б.ЗИМИН: Здравствуйте, Марфа, здравствуйте, Владимир, здравствуйте, зрители, слушатели.
М.СМИРНОВА: Борис, спасибо большое, что к нам пришли, мы очень вас ждали. Знаете, я начну сразу с вопроса от моей мамы частично. Два с половиной года я живу в эмиграции, работаю на различных YouTube-каналах, не только на «Живом гвозде», и все время мне мама говорит, что когда-то же деньги на гранты, все эти гранты закончатся, и вы все, и я, и многие мои коллеги, и ты, Вова, останетесь без работы. Вы в интервью «Медузе» тоже рассказывали как раз о грантовой войне, о том, как СМИ за эти деньги борются. Ответьте нам на вопрос как человек изнутри. Деньги заканчиваются или еще можем какое-то время поработать?
Б.ЗИМИН: Смотря у кого и о каких деньгах идет речь.
М.СМИРНОВА: Ну, я говорю про грантовые деньги, конечно, от различных европейских структур. Не будем называть их по именам.
Б.ЗИМИН: Думаю, что Европа и Америка – это в общем богатые общества, которые понимают важность много чего, в том числе медийной и общественной активности, которая происходит в Европе силами уехавших из России людей. Не могу сказать, что так будет вечно, но пока, мне кажется, это понимание в Европе есть. Проблема в том, что все также понимают, что гранты – опасная штука. Гранты – это не рынок, на котором, например, работали вы в качестве медийных проектов в прошлом времени. Гранты – сложная штука, которая должна подразумевать борьбу какую-то, доказывание правильности получения и выдачи гранта. Непростая задача. Но, отвечая прямо на вопрос, мне кажется, что деньги пока есть, но это трудные деньги и рискованные деньги.
М.СМИРНОВА: Почему рискованные?
Б.ЗИМИН: Рискованные – ну, смотря с какой колокольни смотреть. Рискованные в смысле, к чему они ведут, к какому качеству. Мы привыкли к тому, что рынок медийный приводит, влияет в лучшую сторону на качество медиа. Гранты – это другая штука. Гранты выдает чиновник-офицер. И это не рынок, это гораздо меньшее количество игроков. И, соответственно, качество отбора может быть хуже. В этом смысле я считаю, что ситуация такая рискованная для качества грантополучателей.
М.СМИРНОВА: Вы правда считаете (у нас сегодня такой, наверное, разговор более общий), что мы что-то можем сделать из-за границы? Мы, СМИ, наверное, и они, политики, которые сейчас тоже находится в эмиграции, это и соратники Навального и Максим Кац, наверное и Михаил Ходорковский… Какое значение этой оппозиции в эмиграции?
Если вы – это медиа, то у вас есть…
М.СМИРНОВА: Я медиа, я не политик и не отношу себя к никаким политическим…
Б.ЗИМИН: У вас, у медиа, мне кажется, очень важная функция разговора с аудиторией, которая осталась по ту сторону границы. Тех, которые живут по эту сторону границы, мне кажется, не так много, это не десятки миллионов. А в России остались десятки миллионов и, похоже, они вас слушают, вас, в смысле русскоязычные медиа. Это очень важная функция. Так что у вас есть, у медиа, у журналистов, у общественных медиа, общественно-политических медиа, есть очень важная миссия: надо поддерживать этот разговор. О чем разговор? Это другая большая тема.
Политики вообще-то нету. И политиков нету. Ну, если понимать под политикой борьбу за власть. Эта деятельность законодательно запрещена в России и является рискованной на параметры вплоть до физического нападения на участников. Так или иначе, соответственно, политики нет. Есть какая-то общественная работа. Большой вопрос, в чем она состоит. Мне кажется, что попытка ответить на этот вопрос и занимает умы и так называемых политиков оппозиционных, и, наверное, всех остальных. Ребята, чем вы заняты? Этот вопрос висит, мне кажется, прямо в этом экране.
В.РОМЕНСКИЙ: Позвольте, Борис, я, правда, с огромным уважением отношусь и к вам, и к вашему отцу. Мы с Марфой это обсуждали, то, что, наверное, нельзя оценить, какую помощь и поддержку вы оказали, в том числе, и независимым медиа, и свободе слова в России. Эта битва, наверное, в каком-то смысле проиграна, но война за свободу слова будет продолжаться, и мы от своих принципов отступать не намерены. Но все-таки хотелось бы, наверное, про политиков. Вы уже сказали, что они должны делать какие-то шаги, но какие и для кого? Что они могут сейчас предложить и тем людям, наверное, которые уехали, и, в первую очередь, тем, которые остаются в России?
Марфа вспоминает пример Максима Каца, который помогал с поиском жилья для тех людей, которые были вынуждены покинуть свои дома в Курской области после наступления ВСУ. Но больше каких-то примеров, ярких…
М.СМИРНОВА: Почему, нет. «Полдень против Путина». Акция ФБК «Полдень против Путина», мне кажется, имела свой эффект.
В.РОМЕНСКИЙ: Ваше мнение и ваши предложения, может быть, если они есть, для российской оппозиции?
Б.ЗИМИН: Активизм, типа «Полдень против Путина», протесты и так далее имеют место и должны иметь место. Этим, наверное, надо заниматься. Но опять, если понимать под политической деятельностью борьбу за власть, то политики нету в Зарубежье. И активизм – это не политика. Помощь людям по ту или по эту сторону границы тоже это не политика. Этим надо заниматься, можно сказать святое дело. И кто как может с разной эффективностью этим занимается, иногда вызывая насмешки из-за неудачного стечения обстоятельств и неудачно прижившихся фразы про хороших русских. Но проблемы-то есть. Нужны документы для людей, которые оказались нигде. Они против войны, они лояльны европейским ценностям, но не welcome в Европе. В общем, есть куча проблем, которые надо как-то решать, помогать решать. Но это не политика.
Наверное, была бы политической деятельностью попытка искать важные смыслы. Я несколько раз уже говорил в разных ситуациях, что большая проблема, может быть идеология, которая отвечала бы на вопрос, а зачем и про что прекрасная Россия будущего. Та, которую сейчас можно представить, к которой звать, идти и представлять. Которая не была бы опасна для соседей, которая что? Мы много слышим про демократию, про «нет коррупции», что-то еще, но это все-таки скорее прилагательное к сущности, к сути общественного проекта под названием «Будущая Россия». Сейчас этот проект имеет совершенно жуткую идеологию, мы над ней смеемся может быть, и показано, какая она убогая. Убогая или не убогая, но люди тут умирают и убивают людей в другой стране. Это все делается не только за деньги, это делается все-таки под воздействием идеологии. Есть пропаганда, которая не может работать не без идеологии. И второй раз скажу, что эта идеология может быть очень убогой, но другой-то нету. По крайней мере, политики, так называемые оппозиционные, ничего другого не могут предоставить такого, ради чего люди пошли бы на смерть. Или сильно пожертвовали своим благосостоянием, чем-то еще. Ради слов о том, что «коррупция – плохо , или «дайте нам честный суд», или что-то еще люди не идут умирать. Люди идут умирать за родину, не дай бог за Сталина. За какое-то чертово величие. За Крым наш. Как-то это ни странно, как-то ни ужасно, противопоставить пока нечего.
В.РОМЕНСКИЙ: То есть вы ждете, что российская оппозиция сейчас составит некий план реформаторский для прекрасной России будущего, но имеет ли это смысл, если мы не понимаем даже, от чего нам отталкиваться и когда получит Россия вот этот шанс на какие-то реальные перемены и преобразования. Это же просто получается какая-то такая программа мечты, которая с действительностью может не иметь ничего общего.
Б.ЗИМИН: Ужас в том, что в общем-то уже и не жду. Я не понимаю, не вижу потенциала где-либо у кого-либо провозгласить, откуда-то взять какую-то важную, правильную идею и идеологию. Алексей Навальный, мне кажется, шел в этом направлении, был как-то не то чтобы, может быть, близок, но туда. И это что-то очень важное и большое. Это прежде всего поступок ценностный, который мало кто понял. Чего ты поехал в Россию, там тебя убьют, это нерасчетливо. Алексей ничего не рассчитывал. Он показал пример ценностного поступка. И это вот важное событие: ради чего-то можно жертвовать самым главным. Ради чего? Алексей не успел сформулировать ради чего. Все очень громкие про коррупцию расследования – это все-таки не то ради чего жертвуют жизнью, не то ради чего делают такие важные поступки. Но Алексея теперь нету. И я не вижу пока никакого другого, прошу прощения, пророка. Потому что придумать идею, идеологию, наверное, как-то сложно. Ее можно провозгласить, она где-то должна быть. Ее кто-то должен увидеть и сформулировать. Но пока для России этого не случилось.
Про что наша страна, наша родина – сложно сказать. Когда начинаешь говорить или там думать, пытаться сформулировать, получается достаточно пугающая вещь. Пугающая наших соседей. Вот мы, мы про себя думаем, я по крайней мере… Окей, я про себя всю жизнь думал, что ну я живу в чем-то, в какой-то большой, великой стране, которая должна быть великой. Это мнение рассеивалась и излучалась из множества книг, из плакатов,из архитектуры, из нашего взаимоотношения, из анекдотов про чукчей. Наверное, какого-то прописанного внутри у многих, да и, наверное, у меня тоже, имперства. Вот да, да. Как это ни странно, мне очень трудно было к себе применить понятие «имперец», но, вообще говоря, оно есть. Его очень трудно узнать в себе и сформулировать исторически. Российская империя, потом большевики, Союз, теперь путинская конструкция. Все это отдает каким-то чертовым величием, которого все боятся, я тоже боюсь. Ну а что вместо этого? Ну вот никто не знает, никто не может сформулировать, а соседи боятся и очень правильно делают. Сейчас российский проект – это такой проект, который воюет без дураков со всем миром. Что с этим делать?
В.РОМЕНСКИЙ: Ну не воюет Москва со всем миром.
Б.ЗИМИН: Окей, с Европой.
В.РОМЕНСКИЙ: Они, конечно, отсыпают патронов, ракет, дронов и всего остального. Но насыпает тоже так, как бы раздумывая. И всегда считает: Taurus – нет, дальнобойными бить вглубь территории – тоже нет. И Украина здесь бьется человеческими ресурсами только своими, которые, к слову, тоже заканчиваются. А к тому же Запад не дает ей использовать вторую руку. Вот она одной рукой с Россией сражается фактически.
Б.ЗИМИН: Согласен с вами, но это говорит о том, что весь мир сейчас находится в кризисе. Нету Черчилля, который бы сказал что-то про кровь, пот и слезы и указал бы на зло. Сейчас какой-то ужасный разговор. Уже мы уходим, может быть, от темы, но мне кажется, что зло сейчас прорывается разными лицами. Это не только Путин, это и ХАМАС. И это все может плохо кончиться. Мир, западный мир, его устои, систему ценностей, надо, без дураков, защищать. Угроза не только внешняя, но и внутренняя. Вот этого понимания, что теорему западного мира надо доказывать каждый день и защищать ее, – этого понимания очень мало в том же западном мире. Есть много желающих получать блага, пользоваться законами и устоями и все такое прочее. Но как-то люди забыли, что все эти устои надо поддерживать и каждый день доказывать.
М.СМИРНОВА: Вот про идеологию и пророка. Я не перестаю об этом думать ежедневно. Мне кажется, сейчас невозможно появление какого-то такого универсального человека, потому что как-то совсем по-разному стали люди в России смотреть, даже те люди, которые не поддерживают войну и никогда не голосовали за Путина, по-разному смотрят на происходящее. Никогда этот человек не удовлетворит ни россиян, ни Запад, ни Украину одновременно.
Есть вот такие вот красные линии, как, например, Вова упомянул, разрешение бить вглубь России или донатить ВСУ. Не будем далеко ходить на конференции недавно после освобождения политзаключенных Андрей Пивоваров как раз сказал, что донатить ВСУ не надо. И вот есть какие-то точки, такие преткновения, камни преткновения, по которым никогда не сойдутся россияне, украинцы и Запад. И я не вижу возможности, чтобы был какой-то один человек, пророк, как вы говорите, который бы всех этих людей удовлетворил и объединил.
Б.ЗИМИН: Во-первых, нигде у Маркса не написано, что российский проект будет жить вечно. Он может и закончиться. И вот сейчас, может быть, так оно и будет, как мы видим, по крайней мере, с моего стула. А может быть, и продолжится. Во-вторых, пророк, конечно, да, но не то, чтобы надо его так вот ждать, чтобы на него переложить всю ответственность. Мне кажется, что, я хотя не слишком большой знаток философии и всего прочего, но мне кажется, что, во-первых, христианство – это про ответственность и про выбор. Не про ожидание пророка, а про то, что ты делаешь сам. Кстати, и Алексей нам про это говорил и показал пример поступка и выбора.
В российских просторах, на советских просторах очень давняя, дурацкая, плохая традиция ожидать, перекладывать, отдавать ответственность кому-то еще. Лидеру, не важно, пророку, тирану, Сталину, не знаю, кому еще. Практика принятия решений и выбора у советского, постсоветского человека очень плохая. Поэтому можно ждать пророка до морковкина заговенья. Понятное дело, что не дождаться. Каждый должен делать свой выбор вообще-то.
В.РОМЕНСКИЙ: Я хочу, конечно же, с вами поговорить про те обвинения, которые были сделаны соратниками Алексея Навального в адрес Леонида Невзлина и Михаила Ходорковского. Вы в интервью нашей коллегии Лилии Яппаровой для «Медузы» уже свою позицию несколько обозначали. Но вот я просто хотел бы спросить. Если бы вы оказались на месте Волкова или Певчих, когда на ваших близких, дорогих людей, на ваших товарищей, коллег, друзей нападают с молотком, когда женщину с ребенком, который лежит в коляске, пугают какие-то мордовороты, нападают на нее, когда бросают какие-то бутылки с зажигательной смесью. Если бы вы получили вот такую информацию, которую смогли достать представители ФБК. Как бы вы ей распорядились?
Б.ЗИМИН: Не знаю. Я бы делал все, чтобы узнать… Во-первых, защититься. Во-вторых, узнать. И в-третьих, наверное, наказать. Ну, мстительность присутствует у меня тоже в сознании. При этом я, наверное, был бы не совсем адекватен, ну, в смысле взвешен. Мне было бы сложно сохранять полное спокойствие.
Да, конечно, я был бы резок в своих оценках, и там подозрения, наверное, у меня были бы очень серьезные, я бы много чего боялся. Но пытался бы отыскать правду. А во-первых, защититься. Ну, еще раз: мне кажется, ни у кого нет больших разногласий в оценках того, что случилось с Петрачковой, Лёней Волковым и так далее. Да на самом деле это не только они. Я напомню про отравление журналистов, про подсадки этих самых Pegasus в телефоны, про убийство. Мы все находимся в некотором риске. Если захотят кого-то убить или серьезное что-то сделать – точно сделают. И мы это понимаем, и Леня Волков, и вы, сидя в Грузии. Нет вопросов. Да риск, да плохо, да, нехорошо. Отдельный шок, если вдруг выясняется, что за этим стоит человек, который вроде бы, ну, по крайней мере, не за Путина. Это капитальный шок. Я вот в эту информацию эмоционально не слишком верю. Но если бы на меня это обрушилось, я не знаю, что бы я думал. Вот, но что бы я думал и что бы я делал – это разные вещи.
Есть две линии романа, так сказать. Это обвинение против Невзлина. Все понятно. Про нападение никто ничего… Нету споров. Есть шок от обвинений в адрес Невзлина. И здесь есть две позиции. Одна позиция ФБК и иже с ними. Другая позиция – Невзлина. И все мы знаем, что информация поступила из ЧК, из ФСБ. Мне со стороны кажется, и даже я просто уверен, что эта информация должна быть сто раз перепроверена. И не может служить основанием для приговора от ФБК. Я понимаю, когда обвиняет Волков сам, потому что он пострадал. И я не понимаю всех остальных. Ребята, информация пришла из ЧК. Давайте искать правду. Я не думаю, что это окончательный приговор.
А другая линия романа – это Ходорковский.
В.РОМЕНСКИЙ: Правильно, согласен с вами, да.
Б.ЗИМИН: Вторая фраза и последняя фраза фильма Певчих про Ходорковского и про олигархов. И эта линия встраивается в линию ФБК как, так сказать, политической организации. И это меня шокирует не меньше и расстраивает меня ужасно, потому что я вижу, что задача организации ФБК – это холивар, это классовая борьба. Придуман новый класс: олигархи 90-х, и либералы, и кто-то еще. И с ними ведется прямо-таки большевистская война. И это вне зависимости от нападения на Волкова и чего-либо еще. И вот это обстоятельство меня очень сильно расстраивает. И мне грустно смотреть на то, что осталось от организации, которую создал Алексей Навальный. Это сейчас совершенно другая история, имеющая мало общего с тем, что я поддерживаю.
М.СМИРНОВА: Я понимаю, что это очень странно, такой вопрос прозвучит, но мы обещали зрителям сегодня дать слово как раз в тему к вашей последней реплике. Вы думаете, Алексей бы не поддержал вот эти проследования, которые выходили сейчас в последнее время после его смерти?
Б.ЗИМИН: Не знаю. Если бы Алексей поддерживал то, что сейчас происходит, я бы от него отошел точно так же, как и от ФБК. Но я не верю в это. Еще раз: Алексей был политиком, был большим человеком и растущим человеком, личностью. Он понимал цену и место расследований, борьбе, даже вот этой самой внутривидовой борьбе. Он понимал, когда можно отступить. Он вообще-то слушал. Он задавал повестку политическую. От этого осталась в ФБК только яростная, во-первых, ненависть, и яростное отмежевание ото всех. Какой бы ни был конфликт где бы то ни было в нем одна из сторон, это Волков, ФБК, вот они от всех отмежеваются, все какие-то не те, они единственные трушные и правильные. Ну, это разочаровывает невероятно.
М.СМИРНОВА: Еще вопрос тоже от зрителей в чате. «Главное в России не идеология, а инфантильная беспомощность большей части населения. Неспособность бороться за себя, отстаивать свои интересы, покорность. Вы согласны с этой оценкой?».
Б.ЗИМИН: Я не вижу противопоставления. Это все грани одного предмета и связанные вещи. Люди, где бы они ни были, в чистом виде, у них куча пороков, куча инстинктов. А людей, цивилизацию, где делают из населения какие-то идеи? Они нередко появляются, далеко не всегда. И все это проходит через кровь и слезы и пот. Но иногда случается. Предъявлять претензии к человеку достаточно сложно. Стоит почитать Шаламова, вспомнить и понять, что человек – это такая… Без идеологии, без идеи, без какого-то внутреннего корня, без внутренней силы человек – не очень приглядное вообще существо в социальном смысле.
М.СМИРНОВА: Ну, тут, наверное, разные взгляды есть на это.
В.РОМЕНСКИЙ: Я почему-то вспомнил, полез искать Виктора Франкла, который прошел через концлагерь, тоже в этих самых жутких условиях…
Б.ЗИМИН: А это прекрасная книга, которую нужно всем читать. Что делает человека человеком. Она так и называется «В поисках человека» что ли. Это очень важная книга, и россиянами надо ее читать. Россиянам, у которых у каждого в роду, мне кажется, есть убитые в концлагерях в сталинских. Конечно, надо читать. Конечно. Вот такие книги могут приблизить появление и идеологии и как-то сделать из населения людей, в смысле граждан.
В.РОМЕНСКИЙ: Вы живете в Европе, и хотелось бы поэтому вас спросить: вы верите, что мы в обозримом будущем действительно узнаем, кто же стоял за нападением на Леонида Волкова, на Жданова, на других? Мы знаем, что Анатолия Блинова задержали. Есть реакция Ходорковского. Он говорит, что это очень важное и хорошее известие. Но опять же, совсем недавно своими воспоминаниями делился политолог и юрист Пастухов-старший. И он вспоминал как раз-таки дело Магнитского, Hermitage Capital. И опять же, те люди, которых за это сажали, они…
Пастухов рассказывает:все как надо, на суде рассказали, все было прекрасно. Отсидели свое от звонка до звонка и вышли миллионерами. А вот в этой ситуации разве не может повториться подобное?
Сейчас придут даже к задержанному Блинову, к этим польским молодчикам, скажут им, что нужно говорить, пообещают, положат на защищенные счета необходимую сумму денег, их родственники это проконтролируют, ну а дальше ребята будут рассказывать вам хоть про ФСБ, хоть про Невзлина, хоть про Ходорковского. Что им скажут, то они и будут повторять.
Б.ЗИМИН: Все может быть, я не знаю. Мои оценки, мое ожидание как бы правды, ну окей, или моя уверенность в том, что случилось, это Невзлин или не Невзлин, мои ожидания, конечно, улучшились. До поимки этого Блинова, я думал, что да: мы, может, никогда и не узнаем, потому что дело такое, до суда это будет идти долго очень, а в суде неизвестно, когда закончится. С поимкой Блинова, мне кажется, что этот миг из далекого будущего сильно приблизился. Но, может быть, это и окажется тоже очень такая сложная история.
Я не помню, кто сказал про грязную бомбу, которая взорвалась в руках ФБК. Это случилось. Тут ничего не поделаешь. Расчистился ли туман, не понимаю. Не знаю. Но, окей, Блинов, может быть, и выйдет. Не знаю, ситуация поменялась по сравнению с тем, что было в деле Магнитского. Надо помнить, что дело Магнитского, в нем участвовала страна Россия, потрясающе умело использующая западную систему юриспруденции, имевшая тогда сильно другую репутацию, чем теперь. Поэтому все-таки у меня надежд на отыскание правды и суд и так далее больше. Тем более вопросов с нападавшими нету: они отысканы, доказано все, ясно, что они напали, ясно, что что им заплатили и все такое прочее. Вопрос только один: детали заказчика.
Мы думали, что это чекисты, все понятно. Тут выяснилось, что из 100 дел, из 100 заказов, вот 2 или 3 – это оказывается не ЧК, а Невзлин. О, как интересно. Давайте разберемся, так это или не так. Мне кажется, есть шансы, что мы это узнаем. Ну, для меня более достоверно, чем теперь. Сейчас я все еще сомневаюсь.
В.РОМЕНСКИЙ: Борис, для вас важна ли и обращаете ли вы внимание на реакцию на то, как об этих обвинениях говорят непосредственно те люди, в адрес которых их и выдвигают, Невзлин и Ходорковский?
Б.ЗИМИН: С Ходорковским я знаком лично и контактирую. С Невзлиным совсем нет. Невзлин для меня поэтому… У меня есть какой-то портрет его синкретический,
созданный, собранный из медийных ресурсов. Он такой достаточно странный, не всегда такой положительный что ли. И мне сложно что-то сказать. Кажется, что он мог бы ответить гораздо четче, лучше и проще. Но поскольку человек сложный, так сказать, может, у него там есть вещи, которые его удерживают от более понятного и ожидаемого ответа. Не знаю. Странновато. И иногда Невзлин допускал, по крайней мере, какие-то скандальные и неприятные вещи. Вот типа того кейса, который был в Вильнюсе.
Ходорковский, а что Ходорковский? Мог бы сказать он более четко? Мне кажется, нет. Он, во-первых, сказал все очень четко. Он не так ярко участвует в медийном поле на этот счет. Но мне кажется, это его выбор, вполне уважаемый и, наверное, правильный. А что можно еще сказать? К нему-то претензии просто голословные. К нему претензии вполне большевистские со стороны ФБК. Вот олигарх, вот он плохой, вот мы его показали в фильме «Предатели», вот вывод из фильма «Предатели»: не имейте дела с Ходорковским в том числе. А из последнего фильма Певчих так там просто рекомендация: Невзлин – преступник, вот у нас есть доказательства. И невозможно представить, что Ходорковский и Невзлин не одно и то же. И поэтому не имейте дело с Ходорковским вообще. Что ты против этого скажешь?
М.СМИРНОВА: Я, честно говоря, не хотела заканчивать на этом скандале про Невзлина, ФБК и остальных. Хотела у вас как у человека, который живет в сердце Европы, тем более мы сегодня начали наш эфир с того, что обсуждали выборы в земле Бранденбург, в Германии, хотела бы спросить ваше мнение относительно того, почему сейчас центристская позиция в целом на Западе претерпевает какой-то кризис? И почему маятник все время то уходит сильно вправо, в сторону там условного АДГ или партии Ле Пен, или сильно влево, как это мы тоже наблюдаем во многих там землях немецких?
Б.ЗИМИН: Мы об этом, мне кажется, уже говорили. И мой приговор состоит в том, что в целом Запад, люди, живущие в Европе и в Америке, подумали, что все случилось, история закончилась, и не нужно бороться за этот мир, а нужно просто пользоваться его плодами и правильным образом распределять его блага. И отсюда популисты, которые говорят, что отнимают наши блага и нужно с ними бороться. А остальные говорят, что все хорошо у нас, прекрасно, давайте жить, торговать, какие-то компромиссы делать, все у нас хорошо.
Мало людей понимают надвигающуюся угрозу. И эта угроза в большей части внутренняя. Непонимание того, что мир, правила, ценности свои надо всегда защищать.Всегда так было, и почему бы что-то поменялось. Как это сформулировать лучше, я, к сожалению, не знаю. Иначе я бы был тем пророком. Но так вот нет у меня пророческих качеств. Так что извините за несколько косноязычную попытку и соответствующий туман в формулировках.
М.СМИРНОВА: Нет, как раз наоборот спасибо за лаконичность, потому что у нас и время эфира закончилось. Мы с вами, Борис, должны, к сожалению, прощаться и с нашими зрителями. Это был «Утренний разворот» на YouTube-канале «Живой гвоздь». Подпишитесь, поставьте лайк, не забудьте про донаты.
В.РОМЕНСКИЙ: Очень много сообщений в чате с благодарностью, что в нашем эфире появился Борис Зимин. Спасибо вам большое, если вы нас слышите, хочу и от наших подписчиков и зрителей вам передать, и от себя. Я думаю, Марфа под этими словами подпишется. Всего вам доброго, спасибо спасибо.