Мальчик и крыса. Глава из книги Романа Баданина и Михаила Рубина «Царь собственной персоной»

Купить книгу в магазинах:
«Эхо Книги»
«Просто книги»
BAbook

Почему Владимир Путин дерется

Шел 1972 год, весна или лето. В Ленинграде было тепло, молодые девушки и парни гуляли по улицам, знакомились и как могли развлекались. Гулять с подругой пошла и юная Н. Девушкам было по 14 лет, они учились в школе, но иногда втайне от родителей убегали на вечерний променад. Перед этим причесывались и красились, чтобы выглядеть старше своих лет. В один из дней девушки познакомились с парой ребят: тем было около 20 лет, они занимались спортивной борьбой и как раз шли смотреть соревнования по самбо. Первого подруги запомнили как высокого, юморного и разговорчивого, «одним словом, обе в него влюбились». Второй — «невысокий и невзрачный» — держался отстраненно, «комплексовал, что ли». Общение было недолгим. После соревнований, которые дамам не понравились, все четверо поехали провожать до дома одну из школьниц. Всю дорогу из ухажеров говорил лишь высокий и привлекательный, а второй почти все время молчал. Уже у самого дома начали договариваться о следующем свидании. В этот момент невысокий парень наконец решил себя проявить. Он сказал H.: «Давай я тебе приемчик покажу», — и, не дожидаясь ответа, бросил ту через бедро. К чести ухажера, он не дал Н. упасть на землю, вовремя придержав ее руками. Н. тем не менее было больно, она испугалась. Девушки спешно попрощались и больше с парой борцов никогда не виделись — вернее, им так казалось до определенного момента. Н. со временем стала известной журналисткой и освещала политику в новой демократической России. В начале 90-х она, например, писала о новом начальстве Санкт-Петербурга. Один из заммэров показался ей знакомым, и спустя какое-то время в памяти всплыла давняя неприятная история. Парень, когда-то бросивший ее ни с того ни с сего через бедро, — это Владимир Путин.

Сейчас Н. живет в другой стране и вспоминает эту историю, почти непрерывно смеясь. Правда, просит не называть ее имя, потому что, кроме смеха, есть еще и страх. О нем мы будем много говорить в этой части книги. На вопрос, что, по ее мнению, толкнуло юного спортсмена на агрессивный поступок, Н. отвечает: вероятно, закомплексованность и ревность — к более одаренным или удачливым. Мы знаем, что подобные выводы похожи на самодеятельный психоанализ, но мы также знаем и один железный факт.

Все, совершенно все воспоминания о детстве и молодости Путина, оставленные в любой форме хоть его обожателями, хоть его критиками, содержат сцены насилия. Этой фразой, заимствованной у кинопрокатчиков, мы описали буквально вот что.

«До сих пор вспоминаю эту драку. То ли он [Путин] дорогу ребятам из старших классов не уступил. То ли потребовал, чтобы они за что-то там извинились. Но Володьку парни сильно избили, а так как он был маленький, щупленький, то ответить не смог. На следующий день он записался в спортивную секцию. И почему-то с тех пор стал более замкнутым и молчаливым». Это воспоминания путинского школьного приятеля Николая Крылова. Потом эта история — о том, как Путин стал борцом, чтобы больше не давать себя в обиду, — в разных интерпретациях кочевала по многим президентским мемуарам.

Петр Тарханов, занимавшийся вместе с Путиным и Аркадием Ротенбергом в секции самбо, вспоминает такой эпизод, который подростки пережили в компании своего тренера-уголовника Леонида Усвяцова (о нем мы подробно рассказывали во второй части): «Мы ехали в трамвае или в автобусе, с этим Леонидом Ионовичем, и кто-то ему передает три копейки на билет. Он берет [человека] за запястье, как дернул его, и тот упал прямо у входа на задницу. В следующий раз, говорит, будешь сам покупать билет».

А это уже воспоминания, опубликованные в 2002 году в газете «Правда Севера» за подписью Виктора Колбина, отца Петра Колбина, который, как мы писали, стал бессловесным номиналом президента. Когда-то сын Виктора вместе с юным Путиным шалили на каникулах в деревне Большая Пустомержа под Ленинградом: «Однажды с Петькой, моим сыном, пошли на танцы в соседнюю деревню. К Петьке там подлез один. Сын у меня не из слабых ― шлепнул по загривку. За местного заступились хозяева танцев и начали Петьку дубасить. Володя скомандовал: „Петька, в угол‟ и один пятерых обработал. Он тогда уже занимался борьбой».

То же, но еще более определенно говорит о Путине его школьная учительница Вера Гуревич, воспоминания которой разбросаны по нескольким официальным биографиям царя:

— В этом дворе ему приходилось драться? — Он везде мог драться, если к нему приставали!

А вот трагический эпизод из книги явно любующегося президентом Олега Блоцкого, рассказанный ему друзьями Путина:

На первом курсе университета <…> у Путина появился новый друг — Володя Черемушкин. <…> В университете Черемушкин начал заниматься в секции самбо. Весной 1973 года, с 14 по 16 марта, проходит первенство вузов Ленинграда по самбо. Один из поединков для Черемушкина закончился трагически. В принципе здесь ошибка тренера, когда неподготовленного спортсмена стараются вытолкнуть на ковер, чтобы набрать очки, получить хоть какой-то результат. Вот они и выставили Черемушкина от университета. И тот, выступая, неправильно провел подхват и воткнулся головой в ковер. К сожалению, через несколько дней или через день он умер. Конечно же, Володя очень переживал. Он был удручен, расстроен, убит. Путин даже собирался вынести вопрос о гибели друга на кафедру физической подготовки. Он хотел, чтобы виновные понесли наказание. Друзья не узнавали его, насколько он был серьезен и отстранен. Казалось, что Путин не видит никого и ничего вокруг. Когда на кладбище уже не осталось никого, кроме нас, Путин вдруг разрыдался над могилой и плакал очень долго. Мы втроем никак не могли его успокоить. <…> Пожалуй, это был первый случай, когда Володя, будучи уже взрослым человеком, заплакал.

Впрочем, наиболее символичной сценой насилия стала история о крысе, рассказанная самим Путиным.

— Просто шел по этой самой лестнице, крысу увидел. Начал ее гонять, загнал ее в какой-то угол. Она развернулась и побежала за мной. И не просто побежала, она еще с лестницы на лестницу, с перелета на перелет — пыталась прыгнуть мне на голову. Это все должны иметь в виду: лучше никого в угол не загонять.

Эта натуралистичная зарисовка встречается в первой бумажной и в первой телевизионной биографии президента — книге «От первого лица» (2000 год) и фильме Андрея Кондрашова «Путин» (2018 год). Путину и его пиарщикам эта история явно нравится, они придают ей какое-то важное значение. При этом, в чем ее важность, кажется, сами не понимают. Во всех предыдущих историях о насилии во времена путинской молодости разные толкователи всякий раз выпячивали нужный им смысл. Сторонники Путина показывали, что юный вождь прошел через испытания и никому никогда не дает спуску. Критики видели в этих эпизодах обидчивость, мстительность и склонность к насилию. Но что можно выпятить в истории про крысу?! Путин себя ассоциировал с той крысой и хотел сказать, чтобы его лишний раз не трогали? Путин отождествлял с крысами других? Кого — обычных людей, друзей, врагов, Запад? Тогда Путин кто? Тот, кто гоняет ни в чем не повинное животное и ждет в ответ естественной агрессии? Любой из вариантов выглядит, аккуратно выражаясь, нездоровым. Как и история с брошенной через бедро юной девушкой Н. Все приведенные здесь воспоминания, в том числе слова самого Путина о крысе, свидетельствуют об одном: насилие и даже смерть, обиды, буллинг и проблемы с общением были регулярными явлениями в президентской юности и, вероятно, коснулись его непосредственно. Он был готов применять силу в ответ на обиды, реальные или мнимые, он скрывал свои эмоции, которые потом выплескивались не всегда нормальным образом. Даже в 2023 году, объясняя причины агрессии против Украины, Путин выставил напоказ свою обиду: «Наши так называемые партнеры нас просто надули, как в народе говорят — кинули просто».

Разумеется, уровень насилия в обществе в те годы, когда мужал Путин, был в целом намного выше, чем сейчас, причем повсеместно, а не только в Советском Союзе. Но у жизни в СССР были свои неприятные особенности: коммунистическая власть зачастую скрывала сами факты преступлений и информацию о них, особенно когда речь шла о насилии, как провозглашала партия, невозможном при советском строе, — например, о насилии на сексуальной, национальной, религиозной, а иногда и имущественной почве. Это приводило к закономерному результату — стали множиться нераскрытые дела, или, на языке советских сыщиков, «висяки». Ведь нельзя эффективно бороться с тем, чего как бы не существует! В 1995 году российские киношники начали снимать первый популярный отечественный телесериал — «Улицы разбитых фонарей». Он рассказывал о буднях петербургской милиции в 90-е годы. Визуальное качество сериала было настолько низким, что центральные каналы поначалу даже отказывались ставить его в эфир. Зато содержание, по общему мнению, настолько точно отражало дух эпохи, что «Улицы разбитых фонарей» с упоением смотрела вся страна. Сценаристом стал отставной оперативник, бывший начальник отдела милиции по расследованию убийств Андрей Кивинов. То есть автор отлично понимал, о чем пишет. Почти в каждой серии милиционеры жаловались на свои трудовые будни: беспокоились, что расследуемое ими преступление превратится в очередной «висяк», он же «глухарь». Иными словами, «висяки» стояли на повестке дня как очень большая проблема. По закону драматургии киношные опера в итоге все же раскрывают все дела, чего бы им это ни стоило. А в жизни так было совершенно не всегда. Советская, а позже российская милиция (позже полиция) использовала порочный способ борьбы с «висяками» — так называемую «палочную систему». Работает она так: милицейскому начальству для доклада наверх нужна позитивная статистика, показывающая успешную борьбу с преступностью, и командиры спускают нижестоящим сотрудникам цифры требуемых от них арестов. В итоге опера подгоняют результаты под нормативы, расследуют не серьезные и сложные дела, а множество мелких, в том числе выдуманных, и порой люди отправляются на нары просто ради галочки. Это, в свою очередь, порождает еще большее недоверие к правоохранительным органам и власти в целом. Так родился один из самых забавных социологических феноменов в России. Общество одновременно считает собственную карательную систему (МВД, спецслужбы, прокуратуру и суд) малоэффективной, но, помня опыт жестоких и повсеместных репрессий, верит в тайные возможности отечественных секретных служб. Люди в погонах не могут защитить граждан в быту — и в то же время способны на самые хитроумные и вероломные операции. Звучит странно, но именно так многие россияне и думают. Напечатайте «ФСБ в…» в любой поисковой системе. Казалось бы, люди могут искать все что угодно, например, фразу «ФСБ в Москве» — и еще в 80 с лишним регионах. Но нет. Практически все самые популярные поисковые запросы включают фразу «ФСБ взрывает Россию». Так называется книга американского историка советского происхождения Юрия Фельштинского и бывшего сотрудника ФСБ Александра Литвиненко (мы рассказывали о нем ранее), написанная уже более 20 лет назад. Книгу запретили в России, ее тиражи останавливали на границе и уничтожали, а Литвиненко, как вы уже знаете, жестоко убили российские спецслужбы. Почему же спустя много лет люди по-прежнему пытаются узнать содержание этой книги? Вряд ли дело только в запрете, который подстегивает интерес. Просто многие видят странности и необъяснимые детали в ужасном преступлении, приведшем Путина к власти. Речь о подрыве жилых домов в российских городах в 1999 году, ровно тогда, когда дряхлый Ельцин кулуарно предложил молодому Путину стать его преемником.

Приступив к этой части, мы оказались в сложной ситуации. Далее нам предстоит рассказать о трагических, даже чудовищных событиях — вроде того же подрыва жилых домов. В этих событиях тем или иным образом участвовал наш главный герой, Владимир Путин. Ровно сейчас, когда мы пишем эти строки, мы также работаем в составе группы журналистов, расследующих очередное событие того же рода — гибель в заключении лидера российской оппозиции Алексея Навального. Быть может, мы узнаем обстоятельства этого преступления раньше, чем опубликуем книгу. А может быть, это случится намного позже, спустя годы. Но пока этого не произойдет, гибель Алексея останется очередным «висяком», преступлением, о котором очень многое понятно, кроме главного — кто и как именно его совершил. Так и со множеством преступлений, описанных ниже: это «висяки» — убийства, теракты, похищения, избиения, точные обстоятельства которых до сих пор неизвестны (или мы имеем основания сомневаться в официально объявленных). Сейчас, пока Путин у власти, архивы спецслужб закрыты, а в стране повсеместны репрессии, ни мы, ни другие журналисты не можем найти разгадки этих преступлений. Тем не менее однажды это произойдет, и кто-нибудь обязательно напишет об этом новую книгу. Но само наличие «висяков» — важнейшая характеристика минувших 25 лет российской истории. Так получилось, что власть Путина с самого первого дня связана с гибелью и страданиями других людей, и виновники этого не найдены.

Вы можете упрекнуть нас в конспирологии — будто мы пытаемся вменить Путину и его людям ответственность за преступления, к которым они не имеют ни малейшего отношения. Во-первых, мы будем опираться только на факты и избегать необоснованных выводов. Во-вторых, был как минимум один человек, чьи жизнь и смерть стопроцентно доказали главное: Путин и его подручные способны на крайнюю жестокость, они могут убить самым чудовищным образом и обставить дело так, чтобы на них не подумали. Этого человека звали Алексей Навальный, он был нашим другом и единственным российским политиком, который еще совсем недавно мог бросить вызов Путину на честных выборах. В феврале 2024 года Алексей погиб в тюрьме, куда был помещен по вымышленному обвинению. А еще раньше — в августе 2020 года — был отравлен сотрудниками ФСБ с помощью секретного фосфорорганического яда «Новичок». Проведенное журналистом Христо Грозевым расследование однозначно установило причастность ФСБ к попытке убийства. Один из сотрудников, проводивших операцию, прямо подтвердил это в телефонном разговоре — когда сам Навальный, восстановившись после отравления, позвонил ему под видом ординарца Николая Патрушева, на тот момент ближайшего к Путину офицера ФСБ. Если спецслужбы точно пытались убить невиновного человека в 2020 году, то почему они не могли сделать то же самое (но уже успешно) в 2024-м или в десятках других случаев на протяжении всей политической карьеры Путина? Могли и, вполне вероятно, делали. Мы расскажем об этом.

И не забудьте про Патрушева. В предстоящих главах вы будете вблизи наблюдать за несимпатичной жизнью этого человека.

Купить книгу в магазинах:
«Эхо Книги»
«Просто книги»
BAbook