Недели моды по-русски - Александр Шумский - Zoom - 2009-10-14

Т. РОДНЯНСКАЯ: 0 часов 9 минут в Москве. Добрый вечер всем! В прямом эфире программа Zoom. Меня зовут Таня Роднянская. И со мной моя коллега Ира Баблоян.

И. БАБЛОЯН: Добрый вечер! В преддверии такого великого события как неделя моды, хочу вам представить нашего сегодняшнего гостя — это Александр Шумский, главный продюсер Russian Fashion Week.

А. ШУМСКИЙ: Здравствуйте!

И. БАБЛОЯН: И говорить мы будем о недели моды по-русски.

Т. РОДНЯНСКАЯ: Я напомню нашим слушателям, что у нас идет на сайте веб-трансляция, где вы можете наблюдать нас и нашего гостя — Александра Шумского. Но не забывайте, что вопросы вы задаете не в чате видео-трансляции, а присылаете нам на номер для СМС: +7 985 970–4545. Мы ждем ваших сообщений. Александр, скажите пожалуйста, с каждым сезоном недели моды растут и развиваются. Насколько сегодня можно говорить о том, что успешное проведение такого крупного мероприятия — фэшн-мероприятия влияет на развитие индустрии в целом — на развитие модной индустрии?

А. ШУМСКИЙ: Собственно говоря, вот это мероприятие — Russian Fashion Week, которое начинается в эту субботу в Центре международной торговли, — это структурообразующее мероприятие для того, что Вы назвали фэшн-индустрией. Хотя фэшн-индустрия — это слишком высокопарное определение для того, что есть у нас в стране, но, тем не менее, давайте будем исходить из этого понятия. Russian Fashion Week — это структурообразующее мероприятие. Это мероприятие, которое задает ритм всей индустрии. Собственно говоря, когда мы много лет назад начинали, мы с трудом собирали в сезон 20–25 дизайнеров, с большим трудом. Более того, нам приходилось их уговаривать делать коллекции как бы сезонные, то есть на полгода вперед. То есть вот сейчас в октябре будет показываться коллекция весна-лето 2010 года. Соответственно, мы потратили еще несколько сезонов, то есть несколько лет на то, чтобы выстроить всю эту цепочку профессиональную, и уже потом можно говорить, что неделя моды стала развиваться очень быстро, развивая все сопутствующие, скажем так, индустрии. И количество дизайнеров, которое сейчас есть в Москве, в стране, интерес к моде, который есть, во многом, конечно же, спровоцирован Russian Fashion Week.

Т. РОДНЯНСКАЯ: Ждете чего-нибудь особенного в этом году?

А. ШУМСКИЙ: Каждый сезон — каждые полгода неделя моды дает очень много особенных коллекций, потому что все коллекции новые. Вообще дизайнеры из всех творческих профессий находятся в самом тяжелом положении, потому что они каждые полгода — как минимум каждые полгода — вынуждены выдавать коллекцию нагара. Музыканты могут это делать раз в три года, а некоторые и еще реже. Дизайнеры, которые находятся в профессиональной среде или, скажем, в индустриальной, и работают на какие-то большие марки, они вынуждены выдавать не две коллекции в год, а 4, 6, 12 и так далее.

Т. РОДНЯНСКАЯ: Вот Вы говорите, что неделя моды работает на развитие модной индустрии. А Андрей Оболенкин, фэшн-консультант, считает, что индустрия очень малозначительная, по сравнению с само неделей моды, и недели моды не играют в этом большой роли. Послушаем —

А. ОБОЛЕНКИН: Есть ли в них практическая польза? Вот, например, летом собирался на свое заседание совет миллионеров Америки. И очень многие его участники говорили о том, что практически они не видят пользы от показов. Это стало информационным поводом. На продажах это никак не отражается. Мгновенно картинка попадает в Интернет, ее все обсуждают. Это становится устаревшей новостью. К моменту появления вещей в магазинах это все уже обсуждено, люди начинают ждать распродажи. И вот эти достаточно большие вложения в показы не оправдываются. Вот оторванность недели моды от индустрии очень сейчас заметна во многих центрах мировой моды. А в России, конечно же, неделя моды оторвана от индустрии вдвойне. Они практически никогда к ней и не приближались. Я считаю, что очень важно, что они вообще происходят. Потому что повышение уровня дизайнерского и внимания к отечественной дизайнерской одежде, так или иначе, влечет за собой повышение интереса и к индустрии производства одежды в России. Это абсолютно определенно, и с этого нужно начинать. Конечно, в России пошли по другому пути. Сейчас государственная программа направлена на поддержку производителей. Ну, посмотрим, что из этого получится. Я считаю, очень важно дать как можно большему количеству людей возможность понять, что дизайнерская индустрия в России, связанная с одеждой, существует, и она высокого качества — высокого качества дизайнерская мысль. В России, я думаю, что сегмент дизайнерской одежды, который связан с российскими дизайнерами... Я даже не знаю, в каком количестве процентов это исчислить. Это практически исчезающе малая величина. А неделя при этом — это крупное, мощное мероприятие, которое отвлекает и средства, и общественный интерес. Вот такое несоответствие я наблюдаю.

Т. РОДНЯНСКАЯ: Что Вы можете сказать по этому поводу?

А. ШУМСКИЙ: Ну, просто Андрей немножко не в курсе, возможно, не был на неделях моды, о которых он говорит. Практически не на одной, я думаю. На самом деле ситуация в мире изменилась уже лет 10 назад. И ситуацию изменило такое понятие, как «быстрая мода». Когда появились все вот эти бренды — French Connection UK, Zara, вообще очень много таких брендов — они практически изменили всю суть фэшн-бизнеса. Если раньше дома моды, в 80-х, в середине 90-х, существовали от сезона к сезону, и, например, в конце 90-х годов на многие недели моды не аккредитовывали интернет-сайты, чтобы это не попало, и была ситуация, привязанная к продажам, то есть эта сезонность, то сегодня недели моды практически не несут, и уже давно не несут, уже лет 10 на самом деле, это не сегодняшняя история, не несут вот этого практического смысла для дизайнеров. То есть никто не ходит на показы последние много лет, скажем так, чтобы делать заказы. Как начинались недели моды. Дизайнер делал показ, к нему приходили — назовем их «байеры», приходили журналисты. Байеры смотрели коллекцию на подиуме, потом заказывали какие-то вещи — размер, наряд и так далее, и тому подобное. Это все было хорошо в 70-х, 80-х, 90-х еще. А в 2000-х все изменилось категорически. Во-первых, меняется климат. Это серьезная проблема. И большинство недель моды, которые проходят в мире, а их сейчас насчитывается более 60, находятся вне зоны осень-зима и весна-лето. Они находятся практически в полосе вечного лета. Плюс-минус температура от 15 до 35 градусов. Либо лето, либо демосезон. Зимних коллекций в принципе на многих неделях моды... О чем вы говорите, одна из крупнейших и важных недель моды — это бразильская, в Сан Пауло. Вторая находится в Рио-де-Жанейро. Представьте себе зимнюю коллекция на подиуме недель моды в Сан Пауло. О чем вообще говорить. Это, во-первых. Во-вторых, что касается байеров — тех самых, которые как бы должны писать заказы и так далее. Знаете, это представление непрофессионалов об этом. Потому что люди, которые не очень понимают, скажем, то, как существует сейчас фэшн-бизнес вообще во всем мире, они еще что-то говорят. На самом деле все заказы делаются в шоу-румах, в байинговых офисах и так далее, и тому подобное. Вы должны понимать, что когда Prada показывает свою коллекцию на подиуме в Милане, она показывает, в лучшем случае, одну треть текущей коллекции. При этом у Prada еще выходит пре-коллекция, круизная коллекция. И коллекций у дома Prada за последние 5 лет уже появилось не 2 в год, а 4, 6, 8. Соответственно, скажем, функционал недель моды как такого торгового мероприятия для дизайнеров высокого уровня, скажем так, уже практически исчез, причем довольно давно. То есть на сегодняшний момент недели моды несут на 90% функцию промоушена. Но есть некоторые исключения — это Милан, Париж и в некоторой степени Нью-Йорк, которые проходят как раз в то время, когда большие магазины, бутики делают заказы. Все остальные недели, о которых я говорил, находятся за пределами этого списка. Потому что проводить во время миланской недели моды что-либо, посвященное моде где-либо, если только это не Фиджи, бессмысленно. Соответственно все остальные растянулись. Куча недель моды проходит в ноябре. Куча недель моды проходит в декабре. Есть недели моды в январе. И так далее, и тому подобное. По всему миру. Понятно, что с точки зрения бизнеса — прямого результата для дизайнеров не несут никакого смысла. Но все недели моды дают дизайнерам самое главное — промоушен. Собственно говоря, показ вообще-то, даже на миланской неделе моды, — это маркетинговое мероприятие. Уже никто к нему не относится как к мероприятию с точки зрения продажи. Это вложение в рекламу. Это вложение в шоу. Вот сейчас на Russian Fashion Week приедет один итальянский бренд — называется Costume National.

Т. РОДНЯНСКАЯ: Очень известный бренд.

А. ШУМСКИЙ: Это хорошо, что он нам известен. Costume National в этом сезоне в Милане сделал такой прорыв, по большому счету, связанный с тем, что они впервые сделали показ на площади Дуомо, на которой собралось порядка 40 тысяч человек. Это был первый показ во время миланской недели моды, который был сделан не для профессионалов, а для публики. Понимаете, да, к чему я клоню. Это не случайно произошло. Это произошло именно потому, что суть модных показов на сегодняшний момент уже давно изменилась. И глупо это отрицать, глупо это не видеть, и вообще глупо об этом говорить, по большому счету. Модные показы на 90% работают на имидж бренда. Вы слышали, наверное, читали в Интернете, и радиослушатели все это видели и слышали, что якобы кутюр умирает. Вот кутюр как раз, когда очень большие вложения в коллекцию, — коллекция стоит очень дорого. Потому что коллекция кутюр, которая показывается, она должна соответствовать определенным параметрам. Кутюрные коллекции не окупаются. Но неделя моды кутюр в Париже, тем не менее, проходит.

Т. РОДНЯНСКАЯ: Это шоу?

А. ШУМСКИЙ: Это не шоу. Просто дома, которые занимаются кутюром, они позиционируют себя еще выше, чем все остальные. То есть, знаете, люкс и мода — это два разных понятия, в современном бизнесе — совершенно точно. Есть фэшн-бренды, а есть люксовые бренды. И Chanel или Louis Vuitton — это, конечно, оказывает сумасшедшее влияние на моду, но это уже бренды класса люкс. Так вот для люксовых брендов очень важно делать эти показы. А почему это важно, потому что это часть их бренд-кода, это часть их маркетинговой политики. И они идут на эти затраты, на производство этого показа дорогостоящего, на производство этой дорогостоящей коллекции, которая, возможно, не будет распродана по тем ценам, по которым они хотят.

И. БАБЛОЯН: Но они могут себе это позволить.

А. ШУМСКИЙ: Нет, подождите. Они построили корпорацию. Это большой бренд. Они вкладывают деньги в свое развитие. Mercedes-Benz вкладывает деньги, условно говоря, в телевизионную рекламу. А Chanel вкладывает деньги в показ от кутюр. И когда, условно говоря, сегодня показ Dolce & Gabbana проходит в Милане, на следующий день этот показ обсуждается всеми медиа мира, на всех интернет-сайтах — это работает сумасшедшим образом на бренд Dolce & Gabbana. Это увеличивает, грубо говоря, его продажи, косвенно. И в этом весь смысл показа на сегодняшний момент. Поэтому бренды вкладывают в эти показы все больше и больше денег. А Costume National вообще вышел на площадь, и ушел из зала на тысячу человек, профессионалов индустрии, журналистов, байеров, клиентов, и пошел к публике — к тем, кто потом должны пойти в их магазин и купить их вещи. Смысл поменялся уже достаточно давно. Мы за этим всем наблюдаем просто потому, что мы находимся в системе международных координат. Мы работает с очень многими неделями моды. С миланской неделей моды у нас стратегические отношения. И дело даже не в том, что наши дизайнеры показываются иногда в Милане и не в том, что итальянцы показываются в Москве, а в том, что мы следим за этим изнутри. Мы следим за тем, как развивается лондонская неделя моды изнутри, нью-йоркская неделя моды изнутри — это ключевые. А плюс еще Китай, Кейптаун, все эти новые рынки — Индонезия, Малайзия и так далее, и тому подобное, где мы видим, как все это растет и развивается. Да, местные байеры к этому имеют какое-то отношение. Но еще есть очень важный момент. Вы задайте вопрос, а я вам скажу очень важный момент по поводу недель моды.

Т. РОДНЯНСКАЯ: Я все-таки предлагаю вернуться к неделям моды, которые проходят в России. У нас есть комментарий Аслана Ахмадова, дизайнера Fresh Art, где он расскажет, почему он выбрал RFW, чтобы участвовать там, и что ему недели моды в России дали.

А. АХМАДОВ: Выбор пал на Russian Fashion Week только по той простой причине, что нас с Александром Шумским связывают какие-то дружеские отношения, и нам были предложены очень хорошие условия. Мы закрывали эти недели, выступали в качестве хэдлайнеров на этой неделе. Для нас это было лестное предложение. Поэтому мы не могли отказаться. Все последующие выступления на этой неделе для нас были также важны, потому что, прежде всего, мы всегда закрывали эту неделю, нам всегда была оказана высокая честь. И наше сотрудничество с Russian Fashion Week всегда приносило нам настоящее творческое удовлетворение. Потому что мы показывали то, что хотели, и наши шоу проходили с большим успехом. И в этом заслуга не только наша, но и организаторов Russian Fashion Week. Дело в том, что мы не относимся к выступлению на неделе как к некой коммерческой такой составляющей нашего творчества. Прежде всего, для нас это творчество, поскольку от коммерции мы достаточно далеки. И то, что мы делаем, некий артистический жест. Мы, скорее, художники, нежели дизайнеры. И, собственно говоря, критики моды нас никогда не расценивали как дизайнеров моды. К нам относятся, наверное, несколько иначе. К нам нужно отметить такое специальное отношение прессы. Мы как-то между музой и искусством. Честно говоря, мы сами не знаем, чем мы занимаемся. Просто создаем красоту, на наш взгляд. Иногда это выплеск в виде платья, иногда это видеоролик, иногда это картина, иногда это музыка.

Т. РОДНЯНСКАЯ: Вот Аслан Ахмадов сказал, что для них был пиар и промо на неделях моды в Москве. Расскажите, пожалуйста, а как вы решаете, какие коллекции будут представлены в неделе моды, кто будет участвовать?

А. ШУМСКИЙ: Вы знаете, решение иногда бывает достаточно сложное, потому что приходится идти на какие-то компромиссы. Но мы очень тщательно подходим к подбору коллекции. Естественно, большинство участников Russian Fashion Week — это дома, которые участвуют уже по многу лет в Russian Fashion Week, и они уже давно ассоциируются с Russian Fashion Week. А какие-то новые входящие заявки мы рассматриваем на оргкомитете, смотрим. Если у нас есть какие-то сомнения, можем даже обратиться к каким-то профессионалам. Но с другой стороны, если нам звонит Александр Васильев, и просит обратить внимание на какого-то дизайнера, мы вряд ли будем сомневаться. Вы понимаете, о чем идет речь. Потом мы работаем с конкурсом имени Ламоновой, с конкурсом «Русский силуэт» и победители гран-при этих конкурсов автоматически получают возможность показаться на профессиональном подиуме на Russian Fashion Week.

Т. РОДНЯНСКАЯ: Вы посещаете такие конкурсы?

А. ШУМСКИЙ: Мы посещаем все мероприятия, которые проходят в Российской Федерации и в сопредельных странах. Практически все. Наши сотрудники ездят по всем этим мероприятиям, и смотрят, что там происходит. Таким образом в свое время из Екатеринбурга к нам попали на Russian Fashion Week Сергей Теплов и Даша Гаузер, которые очень качественные, очень хорошие дизайнеры, можно сказать, практически надежда русской моды, вкупе с 30 остальными именами. Но, тем не менее, мы за этим следим, и мы за этим следим профессионально. Мы помогаем проводить мероприятия в Санкт–Петербурге — «Дефиле на Неве». Участвуем в этом достаточно активно. Тоже с той целью, чтобы держать руку на пульсе и не пропустить какие-то настоящие таланты.

Т. РОДНЯНСКАЯ: Скажите, а как вы составляете расписание — кого в прайм-тайм, кого рано утром?

И. БАБЛОЯН: Или как попадет — лотерея?

А. ШУМСКИЙ: Ну, мы все равно основываемся на желании дизайнеров. Потому что у каждого есть какие-то предпочтения. Кто-то хочет в этот день, кто-то — в другой. Это достаточно проблематичная история. Я бы сказал, целая технология. Составить расписание — это большая головная боль любой недели моды. Например, в Милане в этом сезоне была вообще катастрофическая ситуация, когда под конец недели моды — третий или четвертый день с конца попал на еврейский праздник. И они уже выпустили расписание за месяц до мероприятия, и в этот момент большие дома, обнаружив, что какие-то их важные клиенты или клиентки не могут в этот день ни то, что прийти куда-то, но и поработать, они стали переносить показы. За две недели до начала миланской недели моды у них было переделано расписание, перекроено практически, потому что большие дома стали переносить показы. Скажем, Dolce & Gabbana сказали: мы не будем показываться в этот день, — хотя они уже подтвердили время, и перенесли показ на другой день. А на другой день уже стоит другой дизайнер. И это конфликт интересов, и начинаются разборки. Об этом много писала итальянская пресса. У них это происходит раз в три сезона точно — такая история. Это, естественно, уравновесить интересы талантливых дизайнеров и креативных людей достаточно тяжело. Тем не менее, мы с этим справляемся.

Т. РОДНЯНСКАЯ: Можно предугадать какие-нибудь перспективы наших дизайнеров молодых после выступлений?

А. ШУМСКИЙ: Вы знаете, перспективы можно предугадать, посмотрев на коллекцию. Русские дизайнеры действительно очень талантливы. И мы действительно ведем большую работу по поиску талантов и по их поддержанию, для того чтобы это работало вообще на понятие «русская мода». И я могу сказать, что многие дизайнеры обрели свое коммерческое счастье на Russian Fashion Week. После показа к ним приходили какие-то инвесторы, появлялись партнеры, и так далее, и тому подобное. И таких примеров была масса за последние лет 5.

И. БАБЛОЯН: Я понимаю, что, скорее всего, это должна быть отличная коллекция, но, если, допустим, это обычная коллекция, ничего особенного из себя не представляет, но потрясающее шоу — это может зацепить?

А. ШУМСКИЙ: Это может компенсировать отсутствие изюминки в коллекции на самом деле. Но, тем не менее, все равно профессионалов вы не обманите. Потому что, в конечном итоге, еще раз повторю, байеры не приходят на показы делать заказ. Они приходят на показы, но делают заказы они потом в шоу-руме, где уже никаким шоу их не удивишь. Они посмотрят вещь, они вывернут ее наизнанку, пощупают ее, оденут на модель шоу-румную, и — не купят. То есть шоу может компенсировать с точки зрения промо. То есть оно может удивить журналистов и, наверное, скрыть какие-то недостатки. И вы получите скорее позитивные отчеты, нежели негативные, чего достойна ваша коллекция на самом деле. Тем не менее, шоу не решит ваших проблем с точки зрения бизнеса.

И. БАБЛОЯН: А кто приходит на показы?

А. ШУМСКИЙ: На показы приходит, так или иначе, публика, связанная с конкретным данным домом моды. В первую очередь приходят журналисты, клиенты, байеры. Праздношатающейся публики — нет, потому что билеты эти нельзя купить, их можно только получить — например, из рук дизайнера. Оргкомитет занимается организовано аккредитацией журналистов, аккредитацией байеров. Но опять же, надо понимать, что байеры ходят на выборочные шоу. Потом они хотят все равно с дизайнерами знакомиться. И мы организуем какие-то такие встречи. Все равно основная масса — это клиентура дома моды. Это основная масса людей, которая приходит на показ. И, скажем, молодые дизайнеры, естественно, для того, чтобы собрать зал, могут пригласить каких-то своих сокурсников и так далее, и тому подобное. Такое тоже существует. Но дизайнеры большие — Татьяна Парфенова — первые три ряда расписаны. Люди уже приходят с местами и так далее. Зал заполняется совершенно другой публикой. Надо же понимать, что неделя моды — это не некое общее мероприятие. Это платформа, на которой дизайнеры строят свои отношения с внешним миром. Неделя моды состоит из 50–60 отдельных показов, просто они объединены в единую площадку, создают более комфортную атмосферу для работы и общения, но, тем не менее, это 50 отдельных показов. И поэтому у одного дизайнера публика одна, а другого — совершенно другая. На одного дизайнера журналисты собираются и стремятся, а на другого дизайнера их не затащишь даже подарками.

И. БАБЛОЯН: А как они узнают? Вот новые дизайнеры.

А. ШУМСКИЙ: Вы знаете, люди, которые занимаются этим профессионально, об этом обязаны знать. Естественно, пиар. Но вообще любая неделя моды, будь то миланская или будь то вообще любой показ, — это все равно история про пиар, в конечном итоге.

И. БАБЛОЯН: Хорошо, но, смотрите, допустим, какой-нибудь несчастный, безумно талантливый дизайнер, у которого совершенно нет денег, — он может попасть?

А. ШУМСКИЙ: Вы знаете, безумно талантливые практически всегда имеют деньги. А вот те, которые говорят, что они безумно талантливые, — это называется «непризнанные таланты». А непризнанные таланты — это уже фактически такое понятие. Это не очень позитивное понятие. Поэтому вы изначально задаете формулу несуществующую. Потом надо понимать, что на неделю моды уже приходят дизайнеры, имеющие определенный бэкграунд, способные не только сделать коллекцию, а способные ее показать и потом, скажем, общаться, будь то с прессой, будь то какие-то коммерческие компании, будь то байеры, будь то кто-либо. Соответственно, у этих дизайнеров уже есть определенный бэкграунд. Они готовы к этому. У нас бывают, конечно, заявки из серии «я работал над этой коллекцией 5 лет, теперь готов ее у вас показать, оказать вам такую честь». Нам очень приятно, что этот человек обращает внимание на Russian Fashion Week. Действительно человек талантливый. Но мы все равно в таких случаях всегда ждем того момента, когда он начнет делать коллекцию не раз в 5 лет, а раз в 6 месяцев, и желательно, чтобы он уже сделал хотя бы 5 коллекций. Вот тогда мы посмотрим, что получится на 5-ый раз, и, может быть, дадим возможность. На самом деле мы часто отказываем.

И. БАБЛОЯН: Хорошо, но просто не то, что его там кто-то продвигает, просто звонит человек сам, говорит: «Вы знаете, у меня есть коллекция. Можно я приведу моделей своих, и вы посмотрите?», — может так попасть?

А. ШУМСКИЙ: Да, конечно. Знаете, все очень просто. У нас половина дизайнеров-новичков, которые попадают на Russian Fashion Week, просто приходят через сайт RussianFashionWeek.ru. Они заполняют заявку, там есть определенная форма. Потом с ними связываются. С кем-то встречаются. Кому-то сразу отказывают. Это ж надо прислать свои работы, последнюю коллекцию. А если последняя коллекция набрана из отдельных вещей, сделанных для отдельных клиентов за последние 8 лет... Вы понимаете, что это, наверное, не к нам. В Москве есть большое количество прекрасных мероприятий и прекрасных площадок, на которых можно показать все, что угодно.

Т. РОДНЯНСКАЯ: Но уже одно то, что дизайнеры участвуют в неделе моды, открывает ему многие двери. А бывает ли так, что провальные показы — откровенно провальные?

А. ШУМСКИЙ: Конечно, бывает. И на самом деле откровенно провальные показы бывают даже у маститых дизайнеров. Я не имею в виду в этом плане только Москву. Это бывает и за рубежом. Потому что я еще раз говорю, что дизайнеры работают в очень жесткой среде. В нашей среде дизайнеру надо раз в полгода изобразить коллекцию. Хотя опять же я еще раз говорю, что с точки зрения модной индустрии в этом, может быть, уже большой необходимости нет. Но с точки зрения вот этого ритмичного насыщения масс-медиа новой модной информацией — это просто необходимо. И поэтому до сих пор и большие дома — и Dior делает показы два раза в год. Все работают таким же образом.

И. БАБЛОЯН: Мы хотели поговорить о шоу — как у нас делается шоу. Давайте послушаем Эвелину Хромченко, главного редактора журнала l'Officiel. Она расскажет немножко — всего лишь 2 минутки у нас.

Э. ХРОМЧЕНКО: Главное отличие в организации показов между российской и другими разнообразными неделями мод заключается в том, что российские дизайнеры очень редко обеспокоены апгрейдом стандартного предложения, которое они покупают за вступительный пакет. Дело в том, что каждому дизайнеру полагается примерно одинаковое количество всего — пространства, длины подиума, света, звука и так далее, тогда, когда он начинает принимать участие в неделе моды. Но в случае, если, например, в других странах, в которых существует основная площадка для организации недели, либо совершенно нет претензий к этому, и люди пользуются стандартным набором (подиума, света, звука и так далее, и тому подобное), либо дизайнер сам обеспокоен своим пространством и декором своего пространства согласно собственной точки зрения на собственное творчество, то российские дизайнеры почему-то до сих пор ждут от организаторов шоу. Это совершенно не правильно. Принимая участия в общем мероприятии ты получаешь общий пакет. И все остальное — это уже твой собственный выбор. Разумеется, с этой точки зрения, конечно, российским дизайнерам еще не хватает информации о том, каким образом правильно относиться к тому, что дают им организаторы. На сегодняшний день я полагаю, что организаторы российской недели моды делают для российской моды и для российских дизайнеров настолько много, что российские дизайнеры еще даже не осознают, как сильно подтолкнули индустрию организаторы этого мероприятия. Это правда. Это действительно так. А конкуренция среди организаторов показа, что не является на самом деле никаким секретом, еще и сильнее подстегивает подобного рода развитие. На самом деле, наконец-то, насколько я это вижу по расписаниям мероприятий, у нас кристаллизуется национальная неделя моды. Это, несомненно, Russian Fashion Week.

Т. РОДНЯНСКАЯ: Скажите пожалуйста, а кто занимается организацией самого шоу? Каждый дизайнер придумывает?

А. ШУМСКИЙ: Я уже об этом сказал чуть ранее — о том, что неделя моды — это набор отдельных показов. За каждый показ и за аудиторию на этом показе отвечает конкретный дизайнер. Мы как организаторы Russian Fashion Week создаем вот эту платформу.

И. БАБЛОЯН: Общую для всех.

А. ШУМСКИЙ: Да. Мы оптимизируем их расходы на это. Потому что, условно говоря, такой подиум, который мы ставим, мало дизайнеров могут себе позволить сделать за свой счет. Но когда это все вместе — это работает. Такой же принцип работы недели моды в Лондоне. Условно говоря, то, что получает дизайнер в Нью-Йорке — он получает подиум, свет, звук, уже установленные — за такие деньги он в Нью-Йорке не сможет снять помещение, поставить свет, звук и так далее. Потому что это все в несколько раз дешевле. В этом смысл. Поэтому дизайнерам выгодно участвовать. Другой вопрос, что, когда у дизайнера находится какой-нибудь спонсор или покровитель, у российских в основном, то они пытаются сделать какое-то особое событие, создать особую атмосферу, и тратят деньги на то, чтобы сделать показ не на стандартной площадке. Но и на стандартной площадке можно сделать очень мощное шоу. У нас был очень интересный в свое время показ. К нам приехал очень модный дизайнеры, на тот момент из Нью-Йорка, которые назывались ...(?). Они получили вот эту стандартный пакет, стандартный setup, что называется. И они поговорили со звукорежиссером, поговорили со светоинженером и так далее, и они сделали на этой же площадке, на которой показывалось до этого 50 других дизайнеров, мега-шоу. И публика, которая пришла, — все сказали «вау!». Они не вложили ни копейки денег. Они создали правильную атмосферу и так далее. Можно создать малыми средствами, если приложить к этому голову. Другой вопрос, что это должен делать сам дизайнер. Это же его показ. Это его мероприятие. Это его интересы. Он должен правильно подобрать моделей. У нас практически никто не умеет подбирать моделей. Что делают, например, большинство дизайнеров. Мы в свое время делали большие кастинги для дизайнеров Russian Fashion Week. На самом большом кастинге было порядка полутора тысяч моделей. Вы себе можете представить количество моделей, которые приехали из всех сопредельных городов, все модельные агентства пригнали полностью весь свой штат, чтобы пройти через кастинг. Сидело 20 дизайнеров и перед ними несколько часов подряд беспрерывно шли девушки. То есть когда ты имеешь возможность выбирать из полутора тысяч, ты можешь составить любой образ, ты можешь найти нимфеток, ты можешь найти лолиток, ты можешь найти все, что угодно. Почему мы перестали делать общие кастинги, потом что наши дизайнеры, в конечном итоге, берут одних и тех же — с кем они работают из сезона в сезон. Модели стареют вместе с домами моды. Но дом моды, когда, условно говоря, становится опытнее и больше лет, а те модели, которые 5 лет выходили у этого дома моды, — это выглядит уже смешно. Соответственно, образ другой. И, соответственно, в неделе моды работает 200–300 девочек, как правило. Из полутора тысяч можно найти 200–300 девочек, чтобы все ахнули, когда увидят картинки, увидят кастинг. Это будет другое впечатление, вообще другая история профессиональная. У нас этим мало кто занимается. Вы знаете, есть набор такой штатный, который вышагивает по подиуму уже лет по 10. Это в принципе грустно очень. Это говорит на самом деле о некотором отсутствии профессионализма. Но когда кто-то выезжает за рубеж и работает с зарубежной командой, они начинают этому учиться. Потому что там есть кастинг-директор, там есть продюсер шоу. Там им все показывают по-другому. Они говорят: задайте тему, мы вам подберем девочек под эту тему — вам нужны длинноволосые, рыжие, вам нужны таки, сякие? И подбирают. Совсем другой подход. Потихонечку начинают учиться. Вот вы говорите «шоу». Шоу должен делать дизайнер. А кто-то не делает шоу принципиально. Какое может быть шоу Олега Бирюкова? Его коллекция...

И. БАБЛОЯН: Сама по себе шоу.

А. ШУМСКИЙ: Нет, само по себе шоу — это у Fresh Art как раз, и коллекция, и все остальное. Их самое большое шоу было, когда они всю коллекцию показали на себе. Вот это было, кстати, заявление. А если говорить, например, об Олеге Бирюкове — он минималист. Он работает очень тонко. Эту одежду нужно хорошо высветить и хорошо показать. Не нужно, чтобы модели танцевали, прыгали, бегали. Это другой подход. Это совершенно другая история. Здесь важна музыка, подбор моделей. Нюансов очень много. А кто-то бьет по глазам. Знаете, наши дизайнеры в свое время очень полюбили выпускать звезд различного рода на подиум.

И. БАБЛОЯН: Чтобы этим заинтересовать.

А. ШУМСКИЙ: В какой-то момент это было свежо. «Комсомольская правда», «Московский комсомолец» с удовольствием пишут о дизайнерах, которые выпускают какие-то медийные лица — телеведущих, актрис, певиц и так далее на подиум. Но по большому счету это же как — получить пару–тройку публикаций. Это глупо. Потому что звезда должна тогда соответствовать дому моду, соответствовать коллекции. И вообще это опасная история. Потому что все-таки одежду все-таки не случайно показывают на моделях. Потому что на моделях она сидит хорошо. Почему дома моды делают стандартный размер, который очень хорошо подогнать на модель. Ну, есть дома, которые могут показывать на клиентах. У них немножко по-другому устроен бизнес. Но, тем не менее, это сейчас уже не новинка. Это уже практически никого не возбуждает. Более того, я считаю, что вред для дизайнера, показывать одежду на каких-то своих клиентах или на звездах шоу-бизнеса, особенно, когда они не отобраны, а идут все скопом. Тут тебе и ди-джей, и какую-нибудь певица из разряда «тынц-тынц», и актриса третьеразрядная, и потом первоклассная актриса. Такое смешение жанров и стилей немножко пугает. Это все нормально, потому что люди рано или поздно учатся и рано или поздно все меняется. Потому что то, что сейчас происходит на подиумах Russian Fashion Week сильно отличается от того, что было 5 лет назад. Очень сильно.

Т. РОДНЯНСКАЯ: Александр, к вопросу о прессе. Вы аккредитовываете прессу. Вы аккредитовываете иностранную прессу? К нам кто-нибудь приезжает из-за рубежа?

А. ШУМСКИЙ: Да, к нам регулярно приезжают журналисты. К нам приезжают почти все телевизионные компании, которые аккредитованы в Москве. К нам приезжают специально журналисты. Некоторые уже приезжают ни первый, ни второй, ни третий сезон. И это очень важно для российской моды и для Russian Fashion Week. Потому что первый раз человек может приехать ради интереса. Знаете, поехать в Москву, потусоваться. Такая туристическая поездка, при этом на хорошем организационном уровне в 5-звездочном отеле. А когда человек стремится во второй раз и в третий раз — это значит, что то, что он увидел на подиуме, его заинтересовало. Потому что большинство фэшн-журналистов путешествует очень много в мире. И, например, ...(?), который в этом сезоне приезжает, он уже был у нас на неделе раз 7. При этом он посещает все крупнейшие недели и еще посещает разные недели, которые не входят в большую 5, в разных других странах, в новых регионах, азиатских, например, и так далее. И ездить в Москву практически каждый сезон на неделю, на 5 дней — это достаточно сложная история. Он ходит на все показы практически, когда он в Москве. Он освещает не все показы. То, что ему не нравится, он об этом не пишет вообще. Но, тем не менее, он дает до 10 репортажей с каждой Russian Fashion Week. Это журналист Financial Times, и у него один из самых посещаемых фэшн-ресурсов в Интернете. И он дает там до 10 репортажей про Russian Fashion Week. И поскольку он приезжает в 6–7 раз, я могу сказать, это большой успех Russian Fashion Week и большой успех нашей работы. Это результат нашей работы по подбору дизайнеров. Потому что то, что он видит на подиуме, его интересует.

Т. РОДНЯНСКАЯ: То есть мы можем уже сказать, что мы рады, мы хвалимся тому, что о нас пишут в Америке в Financial Times, например?

А. ШУМСКИЙ: Ну, Financial Times — это европейская газета... Но о наших дизайнерах пишут часто за рубежом. И, условно говоря, Russian Fashion Week посвящали от итальянского Vogue до американского Elle, и писали о русских дизайнерах, которых они увидели на Russian Fashion Week. Для конкретного дизайнера это почти ничего не дает, в моем представлении. Но это хорошо для общего понимания ситуации и для того, чтобы люди в мире или фэшн-профессионалы в мире относились к Москве не как к какой-то провинции, а уже многие воспринимают Москву и интересуются тем, что там происходит. Потому что им уже начинает казаться, что в Москве происходит что-то интересное, что-то новое, и появляются какие-то новые люди, большое количество этих людей — не 2–3, а десятки. И это вызывает определенный интерес. И это тоже заслуга Russian Fashion Week.

Т. РОДНЯНСКАЯ: У нас есть комментарий Виктора Бойко, фэшн-фотографа, который работает почти на всех неделях моды. И он нам расскажет, как проходит неделя моды в Париже, и чем наша неделя моды отличается от иностранных. Послушаем.

В. БОЙКО: Отличие недель моды, которые проходят в Париже и Милане от российских, наверное, в том, что там сама неделя... Как ...(?) или Федерация кутюр и моды в Париже — они очень мало вмешиваются в процесс. То есть они предоставляют место в расписании и следят за тем, чтобы люди успевали с показа на показ, чтобы все было организовано так, чтобы никто никуда не опаздывал, хотя все всё равно опаздывают. А дальше уже дело самого дизайнера. Более того, даже не существует в Европе такого понятия как «площадка». Потому что каждый дизайнер волен делать шоу там, где ему вздумается. Они никак это не ограничивают. То есть все мечутся по городу туда–сюда, постоянно кто-то куда-то опаздывает, потому что, конечно, невозможно нигде успеть. Но в этом есть большой плюс. Дизайнеры видят только тех гостей, которых хотят видеть, и только ту прессу, которую тоже хотят видеть. У них эта система отработана очень давно, поэтому, наверное, в России это не работало бы так хорошо, поэтому молодым дизайнерам, которые у нас хотят пробиться и начать заниматься бизнесом лучше, конечно, хорошо то, что есть неделя. Потому что неделя предоставляет площадку, неделя предоставляет нужный уровень и объем прессы. Пошла тенденция, наверное, примерно год назад, когда все более или менее именитые дизайнеры и начинающие приобретать себе имя спали и видели, как бы сделать показ отдельно. И многие так и делали. Но в последний год это стало очень дорого, как я понимаю. И я вижу, что для молодых сейчас неделя — это, наверное, единственный шанс заявить о себе. Сделать отдельный показ — конечно, это очень дорого. Более того, пресс-поддержка, чтобы об этом потом кто-то писал, — это, наверное, будет стоить еще дороже. Во Франции есть площадка — это как бы официальная площадка недели моды. Но, мне кажется, там не происходит больше, чем два показа в день. Раньше их было 3 в день, сейчас их всего два. А всего-то показов в день 8 или 9. То есть все остальные делают это в других местах. Нет такого понятия «неделя моды». Есть Федерация моды Франции, они просто организуют это. А дальше уже каждый дизайнер уже волен делать так, как ему хочется. Нам еще расти и расти до не только французской, но и итальянской, лондонской, американской недель моды. Но тут, наверное, дело не в организации недели моды как таковой, а в контенте — в том, что показывают дизайнеры. Я снимаю за сезон, я боюсь ошибиться, но между 60 и 80 показов, с учетом того, что у нас сейчас две разные недели моды, и приходится снимать и там, и там. И то, что я вижу, конечно, иногда приводит просто в ужас. Я думаю, что дизайнерам еще надо очень-очень многому учиться с тем, чтобы эти вещи продавались в магазинах, чтобы их хотели покупать.

Т. РОДНЯНСКАЯ: Скажите, а бывает такое, что наши дизайнеры приходят, и говорят «я хочу на отдельной площадке работать»?

А. ШУМСКИЙ: Да, и приходят, и работают. Какие проблемы.

Т. РОДНЯНСКАЯ: То есть он выбирает сам, платит деньги сам?

А. ШУМСКИЙ: Абсолютно. Это каждый дизайнер волен делать. Я сейчас послушал этот комментарий — я вообще не понял, о чем человек говорит, и, собственно говоря, почему он это говорит. Он реально вводит в заблуждение. То, о чем он говорит, не имеет к реальности никакого отношения. Общие площадки есть везде. Нью-йоркская неделя моды проводится в Брайант-парке. На ней проходит львиная доля всех показов. Миланская неделя моды — первая половина дня проходит в их экспоцентре. Там проходит до 6 показов в день. Потом, естественно, на отдельных площадках. Вообще не надо сравнивать Милан и Париж. Потому что на самом деле любая неделя моды национальна. Если вы приедете в Пекин на китайскую неделю моды, вы с удивлением обнаружите, что там показываются только китайские дизайнеры. Вы скажите: ну, что это за неделя моды — здесь нет Dior. Правильно, но Dior показывается только в Париже, потому что это французский дом моды. А Armani показывается в Милане, потому что это итальянский дом моды. Ну, вот кутюрную коллекцию Armani они хотят показывать в Париже, потому что неделя от кутюр фактически в мире только одна. Неделя от кутюр — там участвуют и иностранные дома, как, например, Armani. Но, тем не менее, любая неделя моды — национальная. Это, во-первых. Во-вторых, у любой недели моды есть некая общая площадка, которую дизайнеры могут арендовать. Здесь даже идет речь не о деньгах, а об удобстве. Потому что бывает очень сложно даже в Париже или в Милане найти площадку соответствующего уровня на соответствующее количество людей в соответствующее время. Это не так просто. Соответственно площадка, которую предоставляет миланская неделя моды для своих участников, которую можно взять в аренду, она для очень многих домов удобна. В этом сезоне Blue Marin показывается там, а в следующем сезоне делает отдельный показ. И это связано даже не столько с деньгами, а сколько с каким-то фантазией и так далее, и тому подобное. И неделя моды, как в Милане, так и в Москве, не вмешивается в работу дизайнеров. Каждый дизайнер делает собственный показ. И дизайнеры задерживают эти показы. И задержки происходят показов не потому, что организаторам недели моды в Париже захотелось задержать этот показ, а потому что к дому Chanel приезжает две с половиной тысячи гостей, и они едут на этот ипподром, где-то достаточно долго собираются по пробкам, и так далее, и тому подобное. Поэтому все профессионалы знают, что в Милане и в Париже быть до и после большого дома моды — это значит потерять львиную долю прессы и всей остальной публики. Потому что если показ задержится, то все, кто оказались между двумя большими домами моды, потеряли все. Потому что после Chanel люди поедут, грубо говоря, на Dior. А какой-то новый дом моды, который стоял межу ними, на него никто не поедет, потому что показ задержался на час–полтора... Этот процесс происходит везде. Другой вопрос, что дизайнеры регулируют это, дизайнеры за это отвечают, дизайнеры работают с аудиторией. Проблема у нас — то, о чем говорила Эвелина Хромченко как раз. Проблема наших дизайнеров как раз в том, что им кажется многим, что организаторы недели моды должны взять на себя заботу полностью — и о зале, и о подиуме, и поставить им показа, и так далее, и тому подобное, хотя наши задачи совершенно другие, и эти задачи прописаны в договоре между дизайнером и неделей моды. Другой вопрос, что дизайнеры очень редко его дочитывают до конца по какой-то причине, но при этом подписывают. И постоянно возникают какие-то разночтения. Но, тем не менее, это процесс точно такой же, как в Милане. Опять же, еще раз говорю, некорректно сравнивать неделю моды в Москве, в Милане или в Париже, или, грубо говоря, в Новой Зеландии. Потому что недели моды отличаются, прежде всего, дизайнерами. Скажем, позиционирование недели моды в мире зависит от позиционирования этих дизайнеров в национальных, участвующих в ней. Еще раз — Armani, Gucci, Prada — это лидеры вообще мирового рынка. Поэтому миланская неделя моды настолько важна для всех. Когда наши дизайнеры станут лидерами хоть где-то, хотя бы даже лидерами своего рынка, то тогда и отношение к Москве и вообще к российской моде поменяется. Оно, скажем, появится, оно будет структурировано. А пока у нас дизайнеры находятся, конечно, в зачаточном состоянии, даже по европейским меркам. Это все-таки совершеннейшие старта.

Т. РОДНЯНСКАЯ: Вы говорили о национальности моды, что некоторые недели моды не показывают иностранных дизайнеров. На наших неделях моды все-таки проходят показы...

А. ШУМСКИЙ: Нет, они показывают все. Например, Дженни Пэкхем не хотела показываться в Лондоне, потому что лондонская неделя моды ей мало давала с точки зрения внимания международной прессы, и она переехала в Милан. Несколько сезонов показывалась в Милане. Это нормально. Другой вопрос, что процент иностранных домов редко превышает 15–20% общего количества участников. Это и в Милане, и в Париже. Много японцев показывается в Париже. Потому что международная пресса до токийской недели моды не доезжает вообще. То есть в Токио ездят вообще единицы. А многие дизайнеры хотят работать для международной прессы.

И. БАБЛОЯН: А почему так?

А. ШУМСКИЙ: Потому что они так строят свой бизнес. Их, например, японский рынок не устраивает. Они хотят двигаться дальше. У них недостаточно денег, чтобы развивать некую маркетинговую активность на всех рынках, как может сделать какой-нибудь большой бренд. Тоже понятие «большой бренд» относительно. Yamamoto обанкротился в итоге, хотя это один из самых знаковых и красивых дизайнерских брендов в моем понимании. Тем не менее, проблемы, кризис, неэффективное управление финансами привели к банкротству. Но многие японские дома показываются в Париже и очень хорошо себя чувствуют, общаясь с международной прессой.

Т. РОДНЯНСКАЯ: Кто решает, кто будет выставлять свои показы на наших неделях мод из иностранных дизайнеров?

А. ШУМСКИЙ: Точно так же. Если мы не делаем национальный день, который мы делаем, как правило, с институтом похожим на нас только с той стороны... Например, мы итальянский день делаем в этом сезоне с Национальной палатой моды Италии. И понятно, что участники определялись там — в Милане. Они их подбирали, с ними договаривались и так далее, и тому подобное. Но если убрать национальные дни, как некие такие спецпроекты, — а у нас были американский день, британский день, испанский день, — то дизайнеры присылают заявки. Точно так же они выходят на оргкомитет, присылают заявки, связываются с нами, и говорят о том, что хотят участвовать. Мы определяем условия, и они участвуют. При этом для дизайнеров зарубежных условия более жесткие, нежели для дизайнеров российских. Потому что эта неделя Russian Fashion Week, которая начинается в эту субботу и будет идти до 23-го октября, она создана для российских дизайнеров. Наша задача пропагандировать русских дизайнеров, поддерживать русских дизайнеров, а не иностранных. Для иностранцев Russian Fashion Week — это идеальный выход на рынок, и они это понимают. Поэтому мы считаем, что они должны дотировать показы русских дизайнеров косвенно.

Т. РОДНЯНСКАЯ: И вы уже решаете, быть им или не быть.

А. ШУМСКИЙ: Мы отказали, например, в свое время танзанийскому дизайнеру. Я в каждом интервью об этом говорю. Потому что коллекция, которую он собирался показать, особенно в сезон осень-зима какого-то года, она была очень неплоха, наверное, для племени масаев, но для России совсем неактуальна. Поэтому мы с сожалением отказали.

И. БАБЛОЯН: К сожалению, нам приходится уже заканчивать нашу передачу. Я предлагаю поддержать все-таки отечественного производителя.

А. ШУМСКИЙ: Это обязательно надо делать.

И. БАБЛОЯН: Посмотрим, что принесет нам эта неделя моды.

А. ШУМСКИЙ: Я надеюсь, только позитивные эмоции.

Т. РОДНЯНСКАЯ: Приходите на неделю моды, смотрите показы. С нами был Александр Шумский, генпродюсер недели моды в России (RFW). С вами была Ира Баблоян и я — Таня Роднянская, и программа Zoom. Спасибо большое. До свидания!

А. ШУМСКИЙ: Спасибо.

И. БАБЛОЯН: До свидания!