Сергей Цыпляев - 2018 - 2018-12-07
К. Ларина
―
20 часов 5 минут. Начинаем программу «2018». Здесь в студии «Эха Москвы» ведущие…у нас сегодня такой состав, необычный: Ксения Ларина – это я, Владимир Рыжков – это Владимир Рыжков.
В. Рыжков
―
Наконец-то вы меня допустили до участия в вашей программе.
К. Ларина
―
А мы с тобой когда-нибудь что-нибудь вели?
В. Рыжков
―
Что-то вели…
К. Ларина
―
Мы так давно живем вместе.
В. Рыжков
―
Но очень долго этого не было. И я, конечно, мечтал об этом вечере. Наконец-то это случилось.
К. Ларина
―
Ну, наконец-то. Так что, Дымарский, извини, я тебе изменила сегодня с Рыжковым.
В. Рыжков
―
Вряд ли он извинит. Но ладно.
К. Ларина
―
Ну, у нас сегодня замечательный гость – Сергей Цыпляев, декан юридического факультета Северо-Западного Института Управления Российской академии народного хозяйства и госслужбы. Приветствую вас! Здрасьте!
С. Цыпляев
―
Да, добрый вечер! Вы так начали, что я уже сразу почувствовал себя третьим лишним.
К. Ларина
―
Третьим лишним. Но видите, обычно мы каждый раз с Сергеем Цепляевым встречаемся как раз по телемосту – вы у нас из Петербурга выходите. Ну а сегодня мы все здесь вместе. Значит, главная тема, о которой мы будем говорить сегодня, это, конечно же, грядущий юбилей российской Конституции, которой многие эксперты предрекают последние дни жизни, поскольку, судя по всему, грядут большие перемены и изменения. Но это как бы главная тема, мы об этом будем говорить.Но начать я бы все-таки предложила, поскольку мы работаем в прямом эфире, с главного события сегодняшнего дня, совершенно позорного – когда сегодня в Московском городском суде апелляционный суд принял решение, по сути, оставить административный приговор Льву Пономареву в силе, лишь сократив на 9 суток срок отбывания. И Лев Александрович должен, получается, провести 16 суток в СИЗО московском (следственном изоляторе) среди, что называется, асоциальных элементов и в совершенно жутких, нечеловеческих условиях, говорю я без всякой иронии.
Я бы хотела, чтобы и Володя высказался по этому поводу, и наш гость. Тем более, что сегодня почти принимал тоже участие.
В. Рыжков
―
Да. Я считаю, что это вызов всем нам, это вызов Конституции, о которой мы еще поговорим, это вызов гражданскому обществу, это вызов правозащитному движению, это вызов Совету по правам человека при Президенте, который вчера устами Михаила Александровича Федотова выразил недоумение и возмущение этим арестом, потому что в буквальном смысле Льва Александровича Пономарева арестовали ни за что. Он всего-навсего объявил в социальных сетях, что планирует провести акцию против страха и против войны.И эта акция должна была быть посвящена возмущению и протесту против фабрикации уголовных дел против молодежи – это дели «Сети», это дело «Нового величия». И Лев Александрович Пономарев, как и любой гражданин России, имеет полное право выражать свое мнение; как и любой гражданин России, имеет полное право подать заявку на проведение мирной демонстрации, имеет полное право протестовать против произвола правоохранительных органов. И в данном случае он сам после ареста успел сказать, что это было под давлением ФСБ. И в данном случае это просто вызов всем нам.
И действительно, я сегодня написал письмо в Московский городской суд (поручительство) от имени движения «Выбор России», что мы требуем немедленного освобождения. И там было огромное количество народу (в Мосгорсуде). И все люди, кто мог, подключились к этому. Это просто такой смачный плевок в лицо Конституции прежде всего и в лицо гражданскому обществу России.
К. Ларина
―
Что это за послание, Сергей? Вот вы нам скажите.
С. Цыпляев
―
Да, я как раз хотел сказать, как это надо понимать. Если мы посмотрим кругом и попробуем почувствовать воздух, то увидим, что разливается перестроечная атмосфера. У людей начинает возникать ощущение, что так дальше жить нельзя. Вот то, что говорилось тогда. Это вопрос – Как? И встает вопрос у власти в том числе (у людей и у власти) – а как реагировать? Две реакции. Одна либеральная – позволить то, позволить это. Ну, мы видели, к чему это приводит, да? Михаил Сергеевич Горбачев…и где он теперь? Есть второй ответ под названием – «Таньаньмень», который говорит: давим, не пускаем в зародыше.Я думаю, что мы видим, что идет выбор именно этого варианта, поскольку тот нас не устраивает. И это обещает, конечно, очень тяжелое и сложное время. Понятно, что да, это акция устрашения, чтоб никому не было повадно.
Если мы попробуем вставить в это международный контекст, то первая поправка, Билль о правах, Конституция Соединенных Штатов 1791-й год…казалось бы, когда, да?...пишет, что Конгресс не имеет права издавать ни одного закона, ограничивающего свободу слова, касающуюся установления и запрета религии, а также права мирно и без оружия собираться и заявлять свои петиции Правительству. То есть свобода слова, высказываний и право мирно собираться – это абсолютная свобода. Даже законов нельзя издавать.
В наших условиях когда писались законы, они по-прежнему такие же. И в Конституции написано все правильно, и сказано, что у нас уведомительный порядок.
К. Ларина
―
Мы уже про это забыли.
С. Цыпляев
―
Мы забыли это, да. Надо все время напоминать.
К. Ларина
―
Нас приучили. Совершенно как бы перевернута вся…
С. Цыпляев
―
Что речь идет только о том, что согласование, если есть какие-то еще обстоятельства, которые не позволяют провести: какие-то опасности, что-то рушится, трубы прорывает, как мы знаем, в Петербурге обычно в таких ситуациях. Но просто так сказать – вы знаете, нельзя – это недопустимо. Вот мы забываем, что это вообще уведомительный порядок и начинаем говорить про разрешение. И повторяем эти слова: разрешенный, не разрешенный.
К. Ларина
―
А вот действительно. Вот давайте перейдем даже к Конституции. Вот за последнее время мы наблюдаем…за последнее…за последние 18 лет, скажем так, мы наблюдаем прямые нарушения многих-многих статей Конституции. Вот мы начали сегодня с 31-й статьи – права на мирное собрание граждан без оружия со своими лозунгами. Ну и сам факт сегодняшнего подтверждения административного ареста – разве это не нарушение Конституции? Когда эти нарушения вы лично начали фиксировать? И в качестве примеров что вы еще можете привести?
С. Цыпляев
―
Я могу сказать, что, конечно, это серьезная проблема, о которой мы должны и будем говорить. С одной стороны, вот есть Конституция – небольшая тонкая книжка – это результат революции 90-х. И там вложено очень много правильных идей и положений. Например, треть этой всей Конституции – это права и свободы человека. Даже трудно себе представить, например, во времена советского времени права и свободы человека – это антисоветская деятельность. Ну, просто за само упоминание сажали.Еще одна вещь есть – а как, собственно говоря, мы живем; насколько мы готовы вот это все в жизни реализовывать; каковы наши традиции и куда мы движемся. И конечно, если мы сейчас зайдем в Конституцию, мы увидим, что она построена на идеях свободного человека. А государство строится на идее горизонтали. А мы хотим строить вертикали. И вот это та проблема, с которой мы столкнулись уже очень давно, она начинает нарастать. Нам вот федерализм удается хуже всего.
Если откроем Конституцию, прекрасная вещь: есть государство двухэтажное – федеральная власть, власть субъектов. И только в сумме это государство. Есть отдельное местное самоуправление, все обладают своими предметами ведения и полномочиями и действуют достаточно автономно. Что мы видим в результате? Мы видим, что надо построить вертикаль сверху вниз. И вот яркие, кричащие позиции: написано в Основах конституционного строя, что государственную власть в субъектах Российской Федерации осуществляют образуемые ими органы государственной власти.
Что такое исполняющий обязанности, назначенный из федерального уровня? Он вообще не может осуществлять государственную власть. Но мы это делаем и считаем, что это все в порядке вещей, не обращаем…
К. Ларина
―
Там прямые выборы зафиксированы.
С. Цыпляев
―
Нет, еще момент, связанный с тем… Как можно снять губернатора по недоверию? У нас единственным источником власти является народ. И власть идет не сверху вниз, а снизу вверх. Но мы-то это тяжело понимаем. И вот народ часть своих полномочий отдал региональным властям, часть своих полномочий отдал федеральным. И каждый уполномочен народом. И поэтому как снимать губернатора? А если это ваш следующий конкурент на выборах? Это нормально вообще. Вот эти вещи, конечно, очень сильно нарушают федерализм.И если мы пойдем там дальше по списку, то мы увидим, что мы отменяли выборы. И Конституционный суд – к сожалению, это жирное пятно на его мундире – поменял свое решение. Еще в 90-е годы сложные один из регионов пытался наделять полномочиями губернатора своим решением Парламентом. Было принято решение, что это недопустимо, что должны быть выборы. Конституционный суд не должен менять своих решений. Такая традиция, такая постановка.
Но вот здесь, принимая во внимание обстоятельства, принимая во внимание социально-политическую обстановку, они поменяли свое решение. Обычно они очень любят об этом вспоминать. Так хмуро говорят: «Ну да. Ну, вот так вот вышло».
Возвращаемся обратно. Если мы пойдем по многим позициям Конституции, мы поймем, что мы по-другому жизнь строим и понимаем.
К. Ларина
―
Кто мы? Подождите.
С. Цыпляев
―
А вся страна. Мы не думаем, что…
К. Ларина
―
Власть или мы?
С. Цыпляев
―
Все. Давайте посмотрим на наши партии.
К. Ларина
―
Она одна, по сути.
С. Цыпляев
―
Нет, у нас много партий, но они все построены по одному принципу: единый, единственный, непогрешимый, несменяемый вождь и все остальные.
К. Ларина
―
Ну, подождите. Здесь это не противоречит, потому что это личное дело каждой партии.
С. Цыпляев
―
Нет. А вот дело в том, что других партий не существует. Они построены все по такому образцу. Давайте пойдем на все наши организации интеллигенции. Там тоже самое: полностью проникнуто авторитарным сознанием, авторитарными структурами. Если Союз театральных деятелей избирает уважаемого человека – Александра Калягина – на пятый 5-летний срок, о чем можно разговаривать?
К. Ларина
―
Кому нужен сейчас СТД?
С. Цыпляев
―
Вот задается вопрос: а кто из заставляет? Опять власть заставила?
К. Ларина
―
Никто не хочет быть во главе СТД. Это такая очень тяжелая административная работа.
С. Цыпляев
―
И вот когда мы начинаем смотреть: то ли мы придем в науку, в бизнес, в политику…
К. Ларина
―
У нас главный редактор уже 20 лет…
С. Цыпляев
―
Тоже интересный вопрос. Так а почему президент должен покидать после этого свою позицию через 2 по 4 или 2 по 6, когда куда бы мы ни пришли, везде несменяемый, непогрешимый вождь?
К. Ларина
―
Минуточку. Потому что в Конституции у нас про Венедиктова и Калягина ничего не написано, а про Путина написано – про президента.
С. Цыпляев
―
А я вам скажу, что Конституция работает только тогда, когда вот эти идеи находятся в мыслях и в сердце республиканцев, когда народ стоит постоянно республиканский на защите этих позиций. А если мы считаем, что везде должны быть вертикали, а вот там должно быть по-другому – так не бывает. Из песочницы приносим с собой вот эту организацию жизни. И мы ее проводим везде.
К. Ларина
―
Получается, мы сами себя закопали.
С. Цыпляев
―
Ну, я могу сказать, что…я люблю цитировать Максимилиана Волошина, абсолютно гениальная прозорливость, в 19-м году написал – «Не в первый раз с мечтами о свободе мы строим новую тюрьму». А потому что вот так мы понимаем жизнь. Попробуйте вы сделайте где-нибудь чтобы было сегодня коллегиальное руководство, сменяемый руководитель.Я могу сказать, что… Я вот у себя на факультете, поскольку у меня есть возможность, провел смелый социальный эксперимент. Мы сделали выборы старост, а не назначение и при этом записали в документ, что староста не может переизбираться – один год и все. Я с действующими старостами беседовал 2,5 часа. Мы сказали, что мы их уважаем, звездочка на фюзеляже нарисована, мы никогда вас не забудем. Вся аргументация: да мы самые лучшие, да других никого нет, да это такая сложная работа, а можно 2 года, а мы вообще не будем переизбирать, мы изберем, а я все равно буду руководить. Я говорю: «Пожалуйста. Ну что ж, тандем – это мы проходили».
Говорят, а мы выборы вообще проводить не будем. Я говорю: «Вы знаете, если люди на юридическом факультете не желают исполнять правила и порядки, то значит, они ошиблись факультетом. А мы такую группу расформируем», - сказал я и нахмурил брови. С большим боем провели. Сейчас уже более-менее привыкает. Но тоже нашел ведь. Молодцы юристы.
Анализирую списки. Приблизительно в 2/3 случаев бывшие старосты перешли в заместители с тем, чтобы в следующем году опять идти туда же. И вот начинаем задавать вопрос: а что там, медом намазано? Начинаем обсуждать. А сопротивляется традиционная культура: я в иерархии занял место +1, я уже поднялся, меня обратно возвращают? Это полностью противоречит нашим привычкам и подходам. И мы же ведь, помните, если только поставим вопрос в любой культурной организации о смене художественного руководителя либо директора театра, нас же заклюют.
К. Ларина
―
Да, только вперед ногами у нас выносят.
С. Цыпляев
―
Естественно. А почему политики будут себя вести иначе, если вся наша культурная жизнь построена на принципах – только кремлевская стена.
К. Ларина
―
Окей. Резюмируя как бы ваше выступление, это как бы часть нашего менталитета, воспитанная советской властью.
С. Цыпляев
―
Не, не, не. Советская власть оставила кое-какие борозды. Это гораздо глубже. Это пришло из глубины веков и это изменение очень тяжело дается.
К. Ларина
―
Это как раз и есть основа демократии.
С. Цыпляев
―
Вот я абсолютно не считаю, что все устойчиво навсегда, что мы безнадежны. Я всегда привожу пример, что у нас есть два источника развития: одно – это демократический Новгород самоуправляемый, другое – это ордынская Москва. Вот пожалуйста – самоуправляемый Новгород. Традиции есть, все получалось, все можем. Но это крайне тяжело.Для этого нужно, чтобы мы в значительной степени перепрограммировали свое знание как действительно республиканцы, твердо стоящие на ногах, никому не позволяющие узурпировать полностью власть, постоянно занимающиеся своими делами. Это безумная культурная, политическая и просвещенческая работа, которую придется делать управляющему классу. Вначале – над собой.
В. Рыжков
―
Вот если все действительно так… Если мы имеем дело с постцарским, постсоветским обществом, которое насквозь пронизано идеями статуса, идеями иерархии, идеями такой социальной лестницы, где каждый стоит на своей полочке, то, может быть, тогда правы те, кто говорит: «Ну, какая разница, какая у нас Конституция?»? Ведь у нас на тонкая книжечка, которая лежит перед вами, она давно уже не действует. Приняты сотни федеральных законов, которые прямо попирают Конституцию. И приняты многие десятки решений Конституционного суда, которые одобряют эти законы.Специалисты-конституционалисты проанализировали первые две главы Конституции – об основах конституционного строя и правах человека – и выявили, что федеральное законодательство российское нынешнее попирает все до единой свободы. То есть нет ни одной свободы, которая бы не осталась ни попранной законодательством. Тогда возникает вопрос, Сергей, а стоит ли нам палки ломать вокруг Конституции? Какая разница, что там написано, если, как вы говорите, жизнь идет своим чередом?
С. Цыпляев
―
На самом деле, Конституция не может быть очень далеко от реальной жизни – тогда она просто ставится в шкаф, закрывается на ключ, достается только по праздникам.
В. Рыжков
―
Становится имитацией.
С. Цыпляев
―
Да. Как было в советское время.
К. Ларина
―
Достается только на инаугурацию.
С. Цыпляев
―
И она должна быть, конечно, скроена на вырост хотя бы, чтобы мы тянулись, что там заложено. Но, еще раз говорю, не в гигантском отрыве. По существу, мы же начинали это движение, и многие вещи происходили. Я помню 90-е годы, когда постоянно каждый человек, выступавший в прессе, жалующийся, говорил, это противоречит Конституции. То есть с утра до вечера ссылки на Конституцию.В какой-то момент мы решили, что не получается, давайте поворачивать обратно. Это тоже понятно, что происходит: после любой революции начинается реставрационная фаза. Мы проживаем сейчас реставрационную фазу. Вопрос: как далеко и как надолго, конечно, она зайдет? Но я считаю, что вот это документ, в принципе, сделан неплохо. Тот уровень, который здесь заложен, пока еще нам тоже на вырост, нам за это надо бороться. Я поэтому не сторонник того, что давайте мы сейчас нарисуем еще более демократические конституции, вообще самые лучшие образцы. Ну, не получится. Не справимся.
Вот тот уровень первый, уровень начинающий для политических наций, за который надо, вообще, бороться, вообще, отстаивать. И, вообще-то, в обществе должен быть постоянный политический разговор о том, как мы можем хотя бы до этого дотянуться. Зачем это делать? Ну вот что вы говорите? Да давайте так вот. Ну получается так – и вперед. А если мы посмотрим среди стран, которые добились лучших результатов в жизни по миру, у кого уровень жизни на душу населения самый высокий, то приблизительно, наверное, из 30-ки стран 20 стран – это уровень №1 по такому качеству как либеральная демократия. Остальные – либо маленькие страны совсем, где уже непринципиально, либо нефть.
Вот, собственно, все варианты. Жизнь усложняется. И жизнь говорит, что для того, чтобы развиваться, нужно поддерживать разнообразие. А как только вы строите вертикаль и иерархию, вы давите разнообразие, вы давите возможности развития.
К. Ларина
―
Простите, поскольку вы произносите уже не первый раз в качестве примера вертикаль, построенную в стране, значит ли это, что, в принципе, сама вертикаль – это и есть главное противоречие той Конституции, по которой нас призывали жить изначально, да?
С. Цыпляев
―
В значительной степени да. Потому что эта Конституция построена на горизонталях. Вот есть федеральная власть со своими полномочиями четко ограниченными, и она там работает. Есть власть субъектов Федерации самостоятельная со своими полномочиями. А есть еще местное самоуправление, вообще не входящее в систему гос власти, у которых есть тоже свои полномочия, свои бюджеты, свои налоги. А дальше это приходит в противоречие с понимаемыми нами принципами управления.Я помню, на Конституционное совещание приходит губернатор и говорит: «Слушайте, вы чего делаете? Вы пишите, что местное самоуправление не входит в систему органов гос власти. А я как буду управлять? Вот я что тогда? Они все – местное самоуправление. Приходим в область: вот губернатор, а все, что ниже – города, поселки, районы – это все местное самоуправление. Я что, - говорит, - не могу их назначить?». – «Нет». – «И снять не могу?». – «Нет».
А как мы понимаем управление? Я тебя назначил, я тебе приказал, ты не выполняешь – я тебя снял. А ему говорят: «Знаете, уважаемый, это самостоятельный уровень власти (не государственная власть, но публичная власть). Будете управлять законами, бюджетированием, добрым словом, убеждением и так далее. Ну и партийной вертикалью максимум». Он говорит: «Не, мы так работать не умеем».
Поэтому что мы хотим? Мы хотим назначать губернаторов, что противоречит Конституции, поскольку каждый уровень власти самостоятельный и это впрямую записано, что государственные органы должный образовываться самими субъектами. Мы хотим назначать местное самоуправление. Мы хотим строить вертикали.
Эта структура хороша для мобилизационных, военных задач. Это наша традиция. Россия, конечно, всегда была страной-воином. И поэтому мы это понимаем. Для развития нужны горизонтальные связи, нужно строить горизонталь, независимые вещи. Вот эти вещи, которые возникали в больших городах по миру. С этим пока трудности. Мы это не очень понимаем, и эти вещи у нас не удаются практически почти никому.
К. Ларина
―
Значит, гражданам это удобно?
С. Цыпляев
―
Нет, неудобно. Они мучаются, они стонут, они жалуются. Они потом не понимают, как решать свои вопросы. Они приходят к тому, что по каждому вопросу надо куда-то уходить на совершенный верх. Но традиция и приверженность к этим вертикальным системам… Говорит, а как иначе? Когда начинаешь объяснять иначе – нет, но это же сложно; это же надо, значит, договариваться; это надо воспринимать кого равным, а я хочу понимать, кто полковник, кто генерал, кто кому командует, кто должен подчиняться. Действительно, республика – штука трудная. Она требует серьезной работы. Но без этого не получается, потому что ведь никто же не знает, куда пойдет развитие.Я же помню, как Дмитрий Анатольевич Медведев, как говорится, не к ночи будь помянут, президент, объявил, что «я определил 5 главных направлений развития» и сказал, вот то-то, то-то, то-то. Ты кто такой, чтобы направления определять? Жизнь покажет. Я всегда привожу пример. Собираются бородатые ребята в гараже и дальше рождаются персональные компьютеры, о которых никто подумать не мог.
В. Рыжков
―
Без указаний Белого дома.
С. Цыпляев
―
Без указаний Белого дома. И вообще без какого-либо руководства, потому что они самостоятельны, они делают то, что считают необходимым. И всю жизнь сносит куда-то в сторону, пока мы ставили задачи догнать и перегнать Америку по выплавке чугуна и стали, производству цемента, ну и по молоку, мясу как-то подтянуться. Вот это, собственно, как все развивается, поскольку для развития нужны какие-то свободы.Очень тяжело вкладывается в голову. Куда бы мы ни пришли, даже начиная с наше доблестной интеллигенции, мы тут же строим вертикали. Один начальник, все остальные должны кланяться и благодарить. Это настолько глубоко, что вот эта Конституция, на самом деле, которая сегодня написана – тонкая брошюрка – она, конечно, уже построена на идее горизонталей, и нам тянуться и тянуться, чтобы это сделать.
К. Ларина
―
Попытка была все-таки как-то общественное сознание перевернуть в эту сторону?
С. Цыпляев
―
Конечно была попытка. Люди начинали ссылаться на законы. Мы помним эти дебаты с заявлениями – это конституционно, это неконституционно. В общем, эти люди шли в суд, пытались решать.
К. Ларина
―
У нас дела против президента выигрывали в свое время.
С. Цыпляев
―
В общем, все были варианты.
В. Рыжков
―
Я вам страшную вещь скажу. Когда мы работали в первом составе Государственной Думы и во втором составе Государственной Думы, для нас было плевое дело – просто взять и отклонить законодательную инициативу президента или законодательную инициативу правительства, или полностью ее переписать. Нам тогда не приходило в голову, что мы должны быть бешенным принтером, который просто нажимает кнопки за любую дурь, которая пришла из Кремля. Сейчас это происходит ровно так.
С. Цыпляев
―
Нет, ну, я могу сказать, что проблема в сознании общественном. Я всегда привожу пример, что вот проходит у нас прямая линия, люди обращаются…
В. Рыжков
―
2 миллиона вопросов.
С. Цыпляев
―
Да. В каком-то поселке водопровод не работает и так далее. Если строго следовать Конституции, президент должен сказать: «Вы знаете, этот вопрос не входит в компетенцию федеральной власти. Мы не имеем права туда вмешиваться. У вас есть собственные местные и региональные депутаты, у них свои бюджеты, свои законы. Решайте, пожалуйста, с ними». Все скажут: «Это что такое? Этот президент ненастоящий. Это как? Царь ненастоящий».
В. Рыжков
―
Поэтому он поставил елку в Биробиджане – девочка попросила.
С. Цыпляев
―
Да.
К. Ларина
―
Что он только ни делал.
В. Рыжков
―
Провел водопровод бабушке, не помню в какой области.
К. Ларина
―
И интернет.
С. Цыпляев
―
Более того, я могу привести кучу примеров, когда именно интеллигенция постоянно обращается к президенту с требованиями решить любой вопрос, тем самым требуя, чтоб он был не президентом, а диктатором. То нам директора Большого театра поставьте, то еще чего-нибудь. То мы начинаем обращаться к нему с вопросами, которые вообще не входят в его компетенцию.
К. Ларина
―
Давайте мы сейчас сделаем перерыв, послушаем новости, потом продолжим.НОВОСТИ/РЕКЛАМА
К. Ларина
―
Возвращаемся в программу «2018», которую ведут сегодня Владимир Рыжков и я, Ксения Ларина. Наш гость – Сергей Цыпляев. Мы уже начали отмечать 25-летие российской Конституции. То есть одновременно торжества и аресты, как это в известном фильме было.
С. Цыпляев
―
Да. Потом решили совместить.
К. Ларина
―
Давайте мы зададим вопрос нашим слушателям, поскольку пока вот Сергей говорил, потому что неожиданно так тема повернулась как раз в сторону общества, что очень важно, решили, чтоб вы проголосовали, друзья. На ваш взгляд, кто виноват в том, что Конституция России сегодня не работает? Кто в большей степени виноват в этом – власть или общество? Если вы считаете, что главная ответственность за это лежит на власти, то телефон – 660 06 64. Если вы согласны с Сергеем Цыпляевым и основную вину взваливаете на общество, то есть на нас с вами, то – 660 06 65.Еще раз вопрос для вас, уважаемые слушатели. Как вы считаете, кто больше виноват в том, что Конституция России не работает практически сегодня в нашей стране? Власть – 660 06 64. Общество, народ – 660 06 65.
Я хочу вернуться к вопросу Володиному, который действительно спросил, зачем тогда она нужна такая, зачем так о ней беспокоиться.
В. Рыжков
―
Да. И почему пошли разговоры об изменении?
К. Ларина
―
Да. Почем тогда они, скажу я так, так беспокоятся о том, чтобы все-таки слова соответствовали жизни? Как мы знаем, именно поэтому возникли разговоры, что необходимо менять.
В. Рыжков
―
Да. Что именно им мешает? Они же уже отработали. Парламент под полным контролем. Конституционный суд под полным контролем. В любой момент можно принять любой федеральный закон, который истолкует Конституцию то так, то эдак, попирая законные права граждан. Почему постоянно идут эти разговоры об изменении Конституции? Что им мешает?
С. Цыпляев
―
Тут есть два момента. Я думаю, что, в принципе, Конституцию достаточно сильно научились обходить, потому что Конституция – это ведь не автоматическая вещь, это не скатерть-самобранка, не волшебная лампа Алладина, не автомат тяги и не регулятор Уатта. Она работает только тогда, когда общество стоит на страже и постоянно заставляет ее выполнять.
В. Рыжков
―
Да. При том, что в ней записано, что она имеет прямое действие.
С. Цыпляев
―
Да.
К. Ларина
―
Да.
В. Рыжков
―
Но никакого прямого действия она не имеет.
К. Ларина
―
А тут Конституционный суд очень хорошо помогает.
С. Цыпляев
―
А для этого, еще раз говорю, нужен республиканский народ. Если подходите ко всему как верноподданный и постоянно хотите, чтобы за вас все решала власть, ну она и решит. И я всегда говорю, что никто не отменял великую формулу, что для обеспечения своих прав люди учреждают правительства, которые черпают свои полномочия из согласия управляемых. Так вот, если вы на все согласны, то у вас полномочия скоро вычерпают в полный ноль. Постоянно должен быть ясный сторож: что нет, вот до этого места власть идет, а дальше мы не пустим, потому что мы не согласны.И поэтому вот эта проблема, что мы ожидаем, что власть за нас все сделает – ну, она и сделает. Потом только кто не спрятался – я не виноват. Это есть серьезная проблема, что по крайней мере мы еще пока далеки от республиканского народа, нас тянет на такой верноподданнический подход и ожидание чуда от начальника. Опять же, процитирую великолепные строки Максимилиана Волошина, он лучше всего это описал. Он написал, что «они пройдут – расплавленные годы народных бурь и мятежей: вчерашний раб, уставший от свободы, возропщет, требуя цепей; отстроит вновь и тюрьмы, и остроги, воздвигнет сломанный престол; а сам уйдет в свои берлоги работать на полях, как вол». Это 19-й год.
К. Ларина
―
Мы это и наблюдаем.
С. Цыпляев
―
Вот это мы и наблюдаем. На самом деле, процесс ведь… Я бы не стал предъявлять претензию, как говорится, к народу – от строителей до дальнобойщиков и так далее. Вообще-то говоря, за все это дело отвечает правящий политический класс. Если мы посмотрим ту же Великобританию, где сложилась фантастически удачная конструкция, где феодалы и региональные структуры смогли ограничить королевскую власть и смогли установить баланс и выдержать его. А потом уже демократия распространилась на всю страну.Так вот, эта вещь. Сегодня вопросы к региональными руководителям, местному самоуправлению, к политической и бизнес-элите – вы хотите, чтобы здесь что-то получалось?
К. Ларина
―
Боятся люди. Вы же знаете. Какая бизнес-элита? Ну что, мы не знаем, что с ними творят, как выламывают руки?
С. Цыпляев
―
Нет, я вам могу сказать, что это не сразу начиналось, это медленный процесс. А по-другому как происходит… А как с Яковым Безземельным обошлись? Там тоже ведь бароны восстали и, по существу, подписали Великую хартию вольностей, 1215-й год. Здесь, конечно, есть некоторый источник оптимизма, поскольку мы понимаем, что вот они начали в 1215-м, а в 13-м веке начали выбирать мэра Лондона (1265-й – 1280-й).
К. Ларина
―
А у нас что было в 13-м веке? Давайте вспомним.
В. Рыжков
―
Батый.
С. Цыпляев
―
Да. Вот именно. Только Парламент в конце 13-го века уже начал у них работать. Мы первый раз руководителя выбирали в 1991-м году. А Парламент – в 1905 (1905-й – 1906-й). Поэтому мы понимаем, что, конечно, дистанция, которую надо проходить, она колоссальная. Но мы очень много сделали. Это понятно. Я студентам рассказываю, как я уезжал за границу в Венгрию в строительный отряд – они сидят, открыв рты. Трудно себе представить.
К. Ларина
―
Ничего! Пусть привыкают.
В. Рыжков
―
Сейчас до 8 млн невыездных.
С. Цыпляев
―
Это до 8.
В. Рыжков
―
Это силовики, должники. Хотя это тоже прямое нарушение Конституции, которая заявляет о свободе въезда-выезда.
К. Ларина
―
Кстати, про выездные визы тоже регулярно заходит разговор.
С. Цыпляев
―
Нет, я понимаю, что реставрационная фаза. Но я когда спрашиваю, у кого есть паспорта, обычно 95% студентов поднимают руки, у них на руках есть паспорта. В советское время это было абсолютно невозможно. Почти у всех советских людей не должно быть заграничного паспорта – на всякий случай. Вот это так это выглядело.Поэтому, конечно, прогресс есть – это тоже не надо забывать. Но это не означает, что все обеспечено, что не надо работать на то, чтобы мы двигались дальше и понимали, что если мы не обеспечим разнообразие в стране, то тогда не сможем развиваться.
К. Ларина
―
Да. Вот вы на вопрос-то не отвечаете.
В. Рыжков
―
Чем мешает Конституция и что они могут отсюда убрать?
С. Цыпляев
―
Из Конституции… Я думаю, что все те изменения, которые внесены, они либо были нейтральными, либо ухудшали качество Конституции пока.
В. Рыжков
―
Ну да. Сроки президента.
С. Цыпляев
―
Например, сроки, которые увеличивают и тем самым уменьшают частоту встреч с избирателями. Я хочу, чтобы наши граждане знали, что члены Палаты представителей в Соединенных Штатах – это нижняя палата, аналог Государственной Думы…
В. Рыжков
―
Депутаты Госдумы.
С. Цыпляев
―
Да. Они идут на выборы каждые 2 года. Каждые 2 года. И поэтому они постоянно знают – через 2 года встреча, надо думать об избирателях. А тут, понимает, 4 – мало, дай 5. Президент идет каждые 4. При этом, я считаю, что нам лежать на печи довольно сложно. 8 лет – это срок для любого президента выложиться вчистую, если он работает. А самое главное, если хороший президент – жалко расставаться. А если неудача? Тогда через 4 года можно поменять.И вот удлинение срока – конечно, было ухудшение – это замедляет процесс. Это дорога в застой. Я не исключаю, что пойдут на позицию по двум срокам подряд. Вот это вещь.
В. Рыжков
―
Ну, то есть по варианту Лукашенко.
С. Цыпляев
―
Да.
В. Рыжков
―
Который вообще убрал ограничение.
С. Цыпляев
―
Да, убрать ограничение.
В. Рыжков
―
Вроде простая, маленькая поправочка…
К. Ларина
―
По просьбам трудящихся.
В. Рыжков
―
Да. Которая позволяет сделать президентство пожизненным.
С. Цыпляев
―
И я думаю, что да, у нас же традиция – это кремлевская стена. Других вариантов не было. Я считаю, если посмотреть, как строит сегодня политическая элита, они исходит из того, что они все бессмертные. То есть ведь мы понимаем, что на самом деле страна, институты, они должны гораздо дольше жить в силу конечности нашей жизни. Для вот таких структур смена власти – это страшнейший кризис, потому что никто не знает, как это будет происходить и когда. Все строится из расчета того, что люди бессмертны. Но такого, конечно, не будет. Вот я подозреваю, что все вот эти вопросы в Конституции будут как раз изменены.
В. Рыжков
―
Я думаю, что еще одно радикальное ухудшение, которое постоянно обсуждается, и об этом говорят в Думе, в Совете Федерации, об этом пишет Зорькин в своих статьях – это вывести Россию из-под международного права. То есть они постоянно говорят: «Это что за безобразие? Зачем мы записали, что международное право имеет приоритет над российским законодательством?». Потому что это им развяжет руки по репрессиям, это им развяжет руки по отъему собственности, по незаконным посадкам.
К. Ларина
―
По сути, да, это единственное, что сегодня сдерживает.
В. Рыжков
―
Единственное, что сегодня сдерживает – это Европейский суд по правам человека и то, что мы ратифицировали целый ряд важнейших хартий по правам человека.
С. Цыпляев
―
Это, конечно, плохо, что у нас сдерживающие все позиции только снаружи. Вообще-то, конечно, устойчивая страна тогда, когда все сдержки и противовесы внутри. Но, к сожалению, пока вот это получается плохо. Еще раз подчеркну: что бы мы ни делали, мы тут же начинаем искать вождя. И это та модель, которую мы понимаем.
К. Ларина
―
Простите ради бога. Хочу остановить голосование, потому что тут уже все понятно, расклад сил уже достаточно давно держится одинаковым. Но мне нравится это. Я не ожидала. Все как-то очень трезво оценивают себя, скажу я так. Большинство, 62% участников голосования считают, что в большей степени ответственность несет общество и народ, чем власть. На власть – 38%.
С. Цыпляев
―
Слушайте, это очень хороший результат, потому что умные люди скажут: «Где у нас локус контроля? Куда мы отсылаем ответственность?». Если мы отсылаем наружу, то все, тогда развиваться невозможно, все время кто-то виноват: евреи, масоны, англичанка, американцы, 4 времени года и так далее. А что мы можем? А ничего не можем. Ну, тогда здесь уже и вариантов нет.Если мы начинаем говорить, что, вообще-то, мы за это отвечаем и что те власти, которые у нас возникают, в конце концов они возникают потому, что мы их допускаем, потому что мы их поддерживаем (молчаливо либо не молчаливо).
Это хороший результат. Я, честно говоря, не ожидал. Я думал, что будет хуже.
К. Ларина
―
Это вы убедили, значит, народ. А вот скажите, если так, если мы сейчас хотим найти рецепт, который освободит нас от этого вождизма, от этой страсти к такой форме…
В. Рыжков
―
К подчинению и иерархии, да.
К. Ларина
―
Значит ли это, что это путь только к парламентской республике, о чем говорит Михаил Борисович Ходорковский сейчас?
С. Цыпляев
―
Я могу так сказать, что парламентская республика сегодня для нас нереальна. Я могу сказать, что мы уже пожили немножко при парламентской республике. Нам понравилось? 4 года у нас была полностью парламентская республика. Президент, который ничего не решает и пытается формулировать повестку дня, полновластный премьер…
К. Ларина
―
Когда Руцкой призывал самолетами бомбить Кремль?
С. Цыпляев
―
Не, не, не. Полновластный премьер, опирающийся на большинство в парламенте. Президент Медведев и премьер-министр Путин. Вот вам парламентская республика в полный рост. Одно только отличие…
К. Ларина
―
Это лукавая аналогия.
С. Цыпляев
―
Абсолютно не лукавая. Вот так оно и будет. Единственное отличие только, что члены правительства не имели депутатского мандата. Улюкаев бы очень поддержал. И когда говорят: «Нет, тогда же все будет по-другому!». Я говорю, а почему будет по-другому? Вот так и будет? Вот будет избираться одна партия, получает 60%, устойчивое правительство – и на этом все.
В. Рыжков
―
Собственно говоря, формально Советский Союз был парламентской республикой.
С. Цыпляев
―
Да.
В. Рыжков
―
Потому что власть была Советов и правительство формировалось Советами. А на самом деле это была однопартийная террористическая диктатура. Поэтому это оболочка, это форма. А важна именно суть общественных отношений.
С. Цыпляев
―
Я могу сказать такую вещь, что парламентская республика – это самая трудная форма. Как одноколесный велосипед. Кто взял парламент, тот получил все. Вот я как избиратель при переходе к парламентской республике лишусь возможности голосовать за президента. Это будет решать все элита. Мне оставят только выборы парламента. Я чего с этого получил? Ответ – ничего.Дальше. Вы, конечно, можете это сравнить с одноколесным велосипедом. Очень хорошая конструкция: удобная, легкая, где хочешь повернешь, взял на плечо. Только ездить надо уметь. Парламентские республики требуют высочайшего уровня политической культурности и готовности нации, способности к компромиссам, способности к защите прав и свобод даже в том случае, если это меньшинство. А там нет разделения властей – там парламент решает все. Либо там непрерывный конфликт, если раздроблено, как было во Франции, как в Италии. Там среднее время жизни правительства после Второй мировой войны – менее года. Либо это сваливается в диктатуру одной партии – и вот вам Германия.
Поэтому парламентских республик очень мало – только в Европе. Это высший политический пилотаж. Средний уровень – это президентская республика: разделение властей… Американский вариант: президент – глава исполнительной власти и глава государства, Конгресс – законодательная власть, судебная. Все очень понятно. Но тоже непросто.
К. Ларина
―
Но одно другое блокирует все.
С. Цыпляев
―
Вот. Но там постоянный компромисс, договоренности между парламентом и президентом. И была создана именно французами самая у нас реализованная модель – это президентско-парламентская республика, где президент выведен из властей, глава государства стоит над ними и обеспечивает их согласованное действие. Исполнительная власть – правительство, законодательная – парламент, судебная – отдельно.Если мы сегодня посмотрим в Конституцию, прочитаем, не зная реалий, мы увидим, что самая сильная власть здесь – это парламент.
К. Ларина
―
По Конституции.
С. Цыпляев
―
Да, конечно. У них последняя рука в принятии законов. Они принимают бюджет. Тот, кто принимает законы и бюджет, тот решает все. Закрываем Конституцию, открываем газету и телевизор, смотрим: вообще не видно парламента.
В. Рыжков
―
Парламент ничего не решает.
С. Цыпляев
―
Еще раз читаем. Опять возвращаемся.
В. Рыжков
―
Я приведу второй пример. Конституционный суд – он наделен всей властью, которая необходима Конституционному суду. Конституционный суд мог остановить авторитарное наше сползание на любом этапе. Тем не менее он штамповал все решения Кремля: об отмене выборов губернаторов, о возврате выборов губернаторов, о поражении граждан в пассивном избирательном праве, о разрешительном порядке митингов и демонстраций. То есть фактически все антидемократические законы, которые приняты за последние 20 лет, они получили одобрение Конституционного суда.А при этом, я недавно читал историю 30-х годов американскую, когда Рузвельт, невероятно популярный президент, пришел с законом, где он хотел расширить полномочия федерального правительства американского для очень благих целей – для того, чтобы снизить безработицу, для того, чтобы выти из экономического кризиса. Верховный суд США – это их аналог Конституционного суда – сказал нет, потому что да, может быть, вы сейчас используете во благо эти расширенные полномочия, но, может быть, завтра это будет уже диктатура и слишком большие полномочия президента.
Конституционный суд для того, чтобы демократия в стране установилась, должен иметь смелость и совесть говорить «нет». К сожалению, наш Конституционный суд так же, как парламент, сдался перед исполнительной властью. И сегодня две ветви власти – законодательная и судебная – подмяты исполнительной властью, что и превратило Росси в авторитарную страну.
С. Цыпляев
―
И вот вопрос: подмяты или легли сами? Потому что, еще раз подчеркну, вот стоит вопрос: а что за люди в парламенте? Кого мы туда понавыбирали?
К. Ларина
―
Мы – никого.
С. Цыпляев
―
Как это никого?
К. Ларина
―
А кого мы там понавыбирали?
С. Цыпляев
―
Вот незаметно, постепенно.
К. Ларина
―
От меня там никого нет, ни одно человека.
С. Цыпляев
―
Когда я был полномочным представителем президента в Петербурге, я постоянно сидел во всех этих выборах и смотрел, что происходит. Я видел, как граждане необычайно точно выкидывали всех самостоятельных, честных политиков. Вот, кто к вам придет и расскажет о том, что он завтра даст молочные реки и кисельные берега, а еще и раздаст подарки – он избирается. А тот, кто честно говорит, что – можем, что – не можем, тот вышибался. Была полная свобода, по 20 кандидатов на одно место. Это мы все выбирали. И все решения мы принимали сами. Никуда его не сбросишь.
К. Ларина
―
И были же у нас прекрасные времена. Давайте все-таки не будем выкидывать этот счастливый период в истории, когда это была попытка. Методом проб и ошибок это все происходило.
С. Цыпляев
―
Правильно.
К. Ларина
―
Но это были выборы.
С. Цыпляев
―
Да. Но постепенно, шаг за шагом мы пришли, куда пришли, потому что в парламенте сидят люди, которые либо не могут, либо не хотят пользоваться властью. Это действительно так. А возвращаясь к американской ситуации. Очень коротко. Когда Джордж Вашингтон отработал два срока, вся страна скандировала – «Останьтесь еще! Хотите – кем угодно: императором, вождем». Потому что он был страшно популярный человек, который выиграл Войну за независимость. Он встал и сказал: «Нет, я пошел». И создал прецедент, и заложил традицию. И американский народ ее поддерживал постоянно. Были попытки пойти на третий? Были. Никого не пускали. Народ никогда не голосовал, потому что…Вашингтон.Рузвельт в условиях войны пошел на третий срок, потом пошел на четвертый и тут же умер. Вот важный момент. Как отреагировала элита, которая поняла (вот именно те региональные бароны), и все сказали: «Опа… Нет, нам это не надо. Народ, похоже, утратил чувство демократическое и прочее». И ратификация после это Конгресса всех субъектов…они приняли поправку в Конституцию. 51-й год. Четко сказано: два патрона. Не два срока подряд и так далее. Точно написано: можно избраться только два раза. Ну, не берем вице-президентов. Это все описано.
Теперь еще один сюжет очень важный пока скажу. Сейчас, наверное, нам очень важно, чтобы вот это республиканское сознание и понимание всех этих вещей постепенно становилось достоянием. Нужна гигантская просветительская работа.
Вот мы как раз готовим большую конференцию в Петербурге в понедельник: «Конституция России: вчера, сегодня и завтра». Студентов, преподавателей приглашаем юридических, политологических факультетов и обсуждаем все: Конституцию, вопросы прав, свобод человека. Приезжает там Филатов, приезжает Морщакова, приезжает масса людей, которые специалисты РАНХиГС, Вышки для того, чтобы мы это говорили, понимали, чтоб это был живой объект, а не просто что-то.
И еще очень важный момент. Я последний скажу. Каждый раз на этой конференции мы делаем полчаса мемориальную лекцию, посвященную Ельцину, потому что именно Конституция – это то, что осталось от него фактически почти нетронутым, почти не искаженным. 25 лет работает. И я считаю, что это правильно.
Мы взяли это у эстонцев. У них есть конференция Леннарта Мери, первого президента, уже более десятилетия. И я всегда говорю, что как мы относимся к предыдущей власти, так и к вам отнесутся, уважаемые товарищи, сидящие сегодня на этих местах.
А во-вторых, поскольку мы сейчас сами выбираем, то это вопрос в некотором смысле самоуважения: как мы относимся – пускай критически – к нашим руководителям, которых мы выбрали. Это фактические отношение к собственной стране. Вот это нормальное и спокойное отношение очень важно.
К. Ларина
―
Вот сейчас конец программы, а у нас затевается опять новая дискуссия. Я категорически против вот это утверждения, что мы выбираем. Ничего мы не выбираем. Это что, выборы – все, что мы имеем за последние годы? Как это называется?
С. Цыпляев
―
Я могу так сказать…
К. Ларина
―
Вы сами ходили на выборы?
С. Цыпляев
―
Я хожу на выборы всегда.
К. Ларина
―
И что, и на президентские?
С. Цыпляев
―
Да. Я скажу, почему. Я всем говорю, что да, это, конечно, не выборы. Но я хожу потому, чтобы их не отменили. Потому что скажут – «Слушайте, ну никто не ходит, никому не надо». Я имею возможность зачерпнуть. Но я хожу, потому что я считаю, что другого механизма никогда не будет и его надо защищать.В советское время был только один механизм – партийное собрание. Полная, абсолютная работа в режиме очень правильной демократии, но без сущности. И когда наступила Перестройка, я видел, как этот опыт партийных и профсоюзных собраний (по порядку ведения, президиум, все), они только это и знали, и они начали этим пользоваться.
Поэтому выборы ни с коем случае нельзя уступать. За них надо биться до последнего.
В. Рыжков
―
У нас 2 минуты. Последний короткий вопрос.
К. Ларина
―
За Рыжкова голосовала. И вот он теперь сидит ведущий на «Эхе Москвы», а не в парламенте.
В. Рыжков
―
Да. Я хочу все-таки, чтобы мы закончили на ноте надежды, а не отчаяния. И вот у нас 2 минуты, Сергей. Очень простой вопрос. Видите ли вы ростки республиканизма и где они растут? Вот где те практики сегодня гражданского общества, самоорганизации граждан, откуда постепенно вырастает республиканизм? Видите ли вы эти ростки?
С. Цыпляев
―
Я вижу. Они, конечно, очень слабые, но тем не менее. Местное самоуправление. История конкретная. Поселок. Рухнул мост. Пришли в муниципалитет и спросили: «Надо мост. Овраг. Ну, как». Те сказали: «15 млн. Денег нет, но вы держитесь без моста». Собрались люди, сказали: «Ну что, жить-то надо». Собрали деньги. Вместо 15 млн за 300 тысяч построили этот мост. С кучей нарушений законов (это я понимаю), но они живут и делают. И они вдруг понимают, что никто же нас…барин-то не решит, мы же начинаем это делать сами.И даже когда я у своих студентов-юристов спрашиваю, кто есть источник власти в стране, в общем, достаточно дружно отвечают, что источником власти является многонациональный народ.
К. Ларина
―
Да ладно!
С. Цыпляев
―
Да.
К. Ларина
―
Так и говорят? Это они выучили просто по Конституции.
В. Рыжков
―
Это важно, что это в сознании.
С. Цыпляев
―
А вначале нужно выучить, что трудно дается нам. Мы буквально на уровне подсознания – вот что-то надо поменять – считаем, что единое и централизованное лучше, чем децентрализованное и разнообразное. А разнообразие – это вообще только развитие.У нас Владимир – специалист по созданию партий. У нас есть партия «Единая Россия». Надо, чтобы рядом была партия «Разнообразная Россия».
В. Рыжков
―
Согласен.
С. Цыпляев
―
Вот надо создать. Вот тогда будет конкуренция. Одни говорят – давай централизовать. Другие говорят – давай децентрализовать. Вот за это надо побороться. И за Конституцию в том числе.
К. Ларина
―
Спасибо большое! Сергей Цыпляев наш сегодняшний гость. Владимир Рыжков, Ксения Ларина. И большое спасибо за активность нашим слушателям!