Андрей Васильев - 2017 - 2017-10-06
К.Ларина
―
20 часов, 5 минут. Мы начинаем программу «2017» Здесь, в студии – Ксения Ларина и на другом конце мира у нас – Виталий Дымарский. Алло!
В Дымарский
―
Если вы меня слышите.
К.Ларина
―
Да. Северная столица Санкт-Петербург. Привет-привет, дорогой Виталий Дымарский! И в гостях у нас, наконец-то, герой нашей мечты - человек, который ничего не знает.
А.Васильев
―
Счастливый.
К.Ларина
―
Человек, который не знает ничего! Каждый раз, когда к нему подходишь, он говорит: «Я ничего не знаю…».Андрей Васильев. Андрюша, привет! Здравствуйте! Напомним, что Андрей Васильева – это журналист, медиаменеджер. Имя его навечно вписано в историю «Коммерсанта» в самые счастливые годы «Коммерсанта» во всех смыслах, да?
А.Васильев
―
Наверное, наверное.
В Дымарский
―
Я даже помню, что Андрей не просто медиаменеджер, а «медиаменеджер десятилетия».
К.Ларина
―
Да, получил, кстати…
А.Васильев
―
Да, получил огромную какую-то на шею хрень.
В Дымарский
―
А премию не дали, я имею в виду в денежном выражении?
А. Васильев: Меня бесит и тошнит, когда просто узнаю эти интонации и повадки новостей российских
А.Васильев
―
Нет, нет. Ну, может быть, если продать эту хрень, которую снять с шеи, на цветные металлы, то что-то можно заработать.
К.Ларина
―
Андрюша, ты сейчас за всем следишь в основном со стороны, если следишь. Если что-то долетает, то что самое яркое, что тебя волнует, что тебя начинает будоражить, отчего ты начинаешь беситься, то, что связано с новостями из России?
В Дымарский
―
А можно я добавлю к вопросу Лариной? Знаешь, почему? Потому что я здесь прочитал, что ты давал интервью где-то года два назад, и ты сказал, что «меня в этой стране ничего не интересует – ни эта страна, ни этот народ».
К.Ларина
―
Очень любят, во всяких черных списках когда фигурирует Васильев, обязательно цитату рядом с ним повесить.
В Дымарский
―
Да, но дело не в этом, я не про черный список, а про то, что интересует или не интересует.
К.Ларина
―
Ну, давайте дадим ему слово.
А.Васильев
―
Что меня бесит – иногда случайно, когда гуляешь по каналам, - а я должен сказать, что по телевизору смотрю только кино, футбол и теннис, хоккей я не люблю, - иногда случайно руками не на ту кнопку нажмешь – и попадают какие-то новости, вдруг попадаешь на канал, и вот да, меня бесит и тошнит, когда просто узнаю эти интонации и повадки этих самых, скажем так, новостей российских. Это вот прямо, как некоторые не любят – ты видел, как по стеклу? – я спокойно отношусь, когда вилкой по тарелке, а вот от этого у меня прямо зубовный скрежет.А из таких новостей… На днях Медведев то ли какой-то приказ, указ выдал, как махать кадилом надо…
К.Ларина
―
На сколько сантиметров должен быть размах…
А.Васильев
―
Да-да, противопожарная безопасность. И я, в общем, строго говоря, за новостями слежу два раза в год, потому что, когда мы готовим «антисоветские» концерты - у нас бывает серия обычно в ноябре и где-то в мае – то тут уже, конечно, поскольку жанр у «Гражданина поэта» - это ньюзикл (от слова «news»), - поэтому мне с ужасом приходится приникать если не сердцем, то лбом к новостной ленте, там вычленять какие-то новости, которые мы потом обрабатываем, делаем из них номера и так далее. Собственно, я приехал сейчас в Москву из Лондона…
К.Ларина
―
За новостями.
А.Васильев
―
Да, потому что у нас в Питере, начиная, по-моему, с 3-го будет 6 концертов подряд, а в Москве будет 7-го, 8-го в «Известия Холле».
К.Ларина
―
А где в Питере, скажи? Нас же Питер слушает.
А.Васильев
―
Я забыл, блин!.. Ну, так уже плакаты висят, на самом деле. Какой-то большой зал.
В Дымарский
―
Я не видел плаката.
А.Васильев
―
Уже билеты вовсю продаются. У нас же было посвящено к 100-летию Великой Октябрьской революции. В Питере, по-моему, называется «Красный день календаря», а в Москве называется «Два по пятьдесят оттенков красного». И надо же все эти вот эти этапы большого пути надо привязывать к новостям актуальным. То есть практически весь концерт будет создан по новой. Я думаю, из нашего богатого творческого наследия, может быть, удастся три номера присобачить и то надо будет…
К.Ларина
―
Остальные должны быть посвящены все-таки историческим событиям.
А.Васильев
―
Даже не так. Ну как… мы же всегда очень тупо делаем.
К.Ларина
―
Линейно.
А.Васильев
―
Да. Мы выбрали семь лидеров страны и, так сказать, периоды, связанные с этими лидерами, мы прямо вот так: Ленин, Сталин, Хрущев, Брежнев, Горбачев, Ельцин и Путин. Ну, Медведева – я прошу прощения у Дмитрия Анатольевича - мы как бы не рассматривали как значимую фигуру, как и, собственно говоря, Черненко или Андропова… ну, просто потому, что концерт же не может длиться 3 часа. Вот такая тема.И, в общем, опять придется – другого слова не подберу – хавать эти новости. Вот в определенный период, в общем…
К.Ларина
―
А кто команда здесь политическая: Быков или Андрей, Орлуша?
А. Васильев: Поскольку жанр «Гражданина поэта» - это ньюзикл, мне с ужасом приходится приникать лбом к новостной ленте
А.Васильев
―
Орлов. Давно уже, кстати. Там Быков уже не работает с нами, я думаю, года четыре…
К.Ларина
―
И Миша, естественно, Ефремов. Миша будет, кстати, у нас в воскресенье в эфире. Может, к этому вернемся.
А.Васильев
―
Я знаю.
К.Ларина
―
Ну так замечательно: «антисоветский» концерт, посвященный 100-летию революции – это, пожалуй, мне кажется, единственное событие в стране, приуроченное к 100-летию Революции.
А.Васильев
―
Кто отмечает, да? Нашли трех антисоветчиков, которые все-таки…
К.Ларина
―
И вот, кстати, вопрос как раз по этому поводу. Чем ты это объясняешь, Андрюша, что в год 100-летия Революции, по сути, ни одного масштабного события – культурного, бескультурного, неважно какого, даже политического – нету?
А.Васильев
―
А я, кстати, легко могу объяснить, потому что не выработана за насущными делами идеология, идеологический канон, как относиться к Революции. По логике мы ее должны, то есть не мы…
К.Ларина
―
Свободная Россия.
А.Васильев
―
Кремль должен ее осуждать, потому что мы же в демократической стране живем. С другой стороны, у большевиков переняли дикое количество каких-то формальных и неформальных признаков устройства общества плоть до однопартийной системы, например.Скажем так, при большевиках церковь была отделена от государства, а сейчас она практически слилась. Ну, церковь сейчас можно рассматривать как еще одну партию власти, то есть, в общем, ничего страшного, или разновидности… крыло, два крыла одной и той же партии власти. Это просто всем понятно, что у нас сейчас все очень похоже на такой «совок».
И как бы непонятно, что с ней делать. Точно тогда же, кстати… У нас же есть такой очень пронзительный номер, который называется «20 лет ни хрена нет». Когда было 20-летия событий у Белого дома – практически это 20-летие свободной России, и сейчас же никто не отмечает это дело – непонятно, как к этому относиться.
К.Ларина
―
Вообще-то, наш праздник, называется праздник ельцинистов, праздник лихих 90-х.
А.Васильев
―
Да. Хотя, с другой стороны, чего плохого-то, что вот есть свободная Россия, и есть начальники у этой свободной России, и в общем, много лет? И думаю, что им не так уж плохо там живется, и вроде можно было бы отметить, чуть-чуть выпить по рюмке.С другой стороны, как-то непонятно, хорошо это или плохо. Вот и всё. Поэтому и не осуждают… Наверное, это очень трудно. Уже канонизированные некоторые вещи, что, например, любые научные изыскания по поводу Второй мировой войны в этой стране запрещены. Ну, спасибо. Военно-историческая наука…
К.Ларина
―
Это не место для дискуссий.
А. Васильев: Тогда телевидение было гораздо менее развито, даже, можно сказать, менее талантливо
А.Васильев
―
Это да, это Медведев, будучи президентом все это запретил, значит, указом. И поэтому есть такая святочная история про Вторую мировую войну. С этим как бы разобрались, а с этим не разобрались, поэтому можно не замечать, вот и всё.
К.Ларина
―
Кстати, мы вспоминали 12 июня, когда был день опять же независимой России – как он там называется, я уж не помню… все не приживается, – они там устроили реконструкцию историческую на Тверской улице, в которую попали как раз выходящие активисты гражданские, которые вышли за Навального, что называется. Там были исторические реконструкции, тоже эпоха за эпохой, вот как у тебя в антисоветском концерте. Но там смешалось всё - казаки, белогвардейцы, энкэвэдэшники в синих фуражках – там было всё!
А.Васильев
―
Какое счастье, что я этого не видел. Но я застал, когда уже это всё украсили… Там на бульварах какие-то пауки светящиеся были, когда какие-то жуткие похоронные корзины…
К.Ларина
―
Пластиковые.
А.Васильев
―
…Закрывали небо над всем центром Москвы. Я попал дня на три в Москву – пришел в ужас. Причем эстетика похоронная, на самом деле. И, кстати, интересно, потом это всё исчезло, хотя на это были потрачены дикие деньги. И оказалось, что это никому не нужно. И вот хотелось бы узнать, «а где посадки?», как любит говорить Владимир Владимирович. То есть это какие-то были бюджеты… Никто же не говорил, что это повисит 4 месяца, и потом выкинь, наверное, нет. Я говорю: вот так теперь будет украшена Москва. Потом, когда все там в ужас пришли, до кого-то там достучались - это всё убрали. А посадок я не вижу.
К.Ларина
―
Ну, видишь, эти посадки есть: вон деревья везде у нас посадили, плитку посадили, регулярно ее пересаживают.
А.Васильев
―
Да, ну вот… ну, блин...
В Дымарский
―
Андрей, ты говоришь, запрещены исследования в области Второй мировой войны. Вот Ларина вспомнила про реконструкцию на Тверской. А я помню «Бессмертный полк». И Никонов вышел с портретом своего дедушки Молотова…
А.Васильев
―
А эта барышня тоже из Крыма Поклонская вышла с Николаем II. Нет, это круто.
В Дымарский
―
Вот тебе исследование. Новый подход ко Второй мировой войне.
К.Ларина
―
Возвращаясь к телевидению, о чем говорил Андрей в начале, что его выбешивает эта агрессия телевизионная, манера подачи всех этих новостей. Вот мой вопрос: всегда ли телевидение оказывало такое невероятное давление на человеческий мозг, всегда ли оно овладевало массами до такой степени, что целая нация могла так обезуметь в одночасье, как это случилось вот сейчас?
А.Васильев
―
Ну хорошо. На самом деле, были разные периоды. Там лихие, как нам нужно говорить, 90-е – так, действительно, телевидение очень влияло. Я помню, например, когда Доренко боролся с Потаниным… И там старушки на лавочках у подъездов, они без запинки переносили слово «Череповец Азот», хотя это такой, очень непростой конфликт.А я, кстати, тогда возглавлял программу «Время». Очень трудно объяснить простой публике, в чем там этот конфликт олигархический – ну, экономическую составляющую. Так ни фига – всё объяснили мы. И опять же, наверное, строго говоря, туда случайно попал сюжет про Белый дом в 91-м году по телевидению.
К.Ларина
―
А, Медведева…
А.Васильев
―
Его тут же уволили. Но народ тут же ломанулся… То есть нет…
К.Ларина
―
Сила телевидения, она всесильна.
А.Васильев
―
Была, да. Другое дело – при советской власти была программа «Время». Ну, кто-то ее, наверное, смотрел. Обычно я когда интервью брал у каких-то лидеров комсомольских, и все они гордо говорили: «Нет, обязательно в 9-00 я программу «Время» всегда смотрю…». Но это они говорили журналистам. А вообще, наверное, тоже влияло, на самом деле…
К.Ларина
―
Я думаю, что нет. Ты прав, никто не смотрел. С собаками выходили гулять.
А.Васильев
―
Это ты не смотрела, я не смотрел, потому что мне было по фигу, у меня совершенно другие были интересы – я вообще, хиппи был. А бабки, наверное, бабки – бабки, какие-нибудь рабочие.Ну, это же была какая-то… утром была эта… производственная гимнастика. Мало кто ее, наверное, делал. Я, правда, помню: завтракаешь перед уходом в школы – и производственная гимнастика, она там…Наверное, я, если напрягусь, могу повторить эти упражнения.
Но, другое дело, что тогда телевидение было гораздо менее развито, даже, можно сказать, менее талантливо, уж не говоря о том, что оно как инструмент было довольно примитивно. Сейчас-то, конечно, и школа…
К.Ларина
―
И просто пропаганда. Более такое… остроумное.
А.Васильев
―
Более отточенное, наверное, более талантливые люди работают, что ли, в этом. Я чисто говорю не об их моральных установках, а как о функционерах. И, наверное, я думаю, оно долбит. Строго говоря, с точки зрения опять же утилитарной вся эта, например, поддержка акции в Крыму, она же, действительно, вызывала огромный отклик. Был огромный рейтинг доверия Путину, он очень вырос. И я не думаю, что сильно приукрашен.Тоже номер у нас есть, называется «Памятник рейтингу Владимира Владимировича Путина». Там начинается: «Я памятник себе…».
В Дымарский
―
Андрей, скажи, а интернет не побеждает телевидение? Все говорят, что всё, хватит. Эра телевидения, вообще, заканчивается.
А.Васильев
―
Ну, это длинный профессиональный разговор. Я, надо сказать, новости в интернете смотрю. И вообще, достаточно дремучий человек. То есть я навсегда отстал от интернет-культуры, можно так сказать, если по-честному. Ну, я умею пользоваться Вайбером, Вотсапом…
К.Ларина
―
Но не смотришь там всякие модные сюжеты, многих видеоблогеров - Юрий Дудь - нет?
А.Васильев
―
Точно нет. Я не знаю.
В Дымарский
―
Но ты же занимаешься электронными библиотеками.
А.Васильев
―
Когда это было? Продали уже электронную библиотеку два миллиона лет назад. И то это была другая несколько история. Это же были учебники, в общем, электронные. То есть электронная библиотека – это немножко другая тема.Я просто, действительно, считаю - тут даже политика ни при чем, – что я сто лет прожил в неком мире, ну, и как бы я уже доживу в этом мире. Потому что этот совершенно другой мир, я его не понимаю, и чисто по-человечески я буду чувствовать себя лузером, в этом пространстве. А на фига мне чувствовать себя лузером на старости лет? Не надо.
В Дымарский
―
А в социальных сетях тебя нет?
А.Васильев
―
Конечно, нет. Опять же из той же оперы. Я не знаю, что там делать, в этих сетях.
К.Ларина
―
Вопрос: а если бы тебе сейчас было 20 лет?
А.Васильев
―
Ну?..
К.Ларина
―
Сейчас, вот в этом время, в России 2017 года, ты бы что выбрал, куда бы ты пошел, кем бы ты стал? В журналистику бы пошел?
А.Васильев
―
Вполне возможно.
К.Ларина
―
Серьезно?
А.Васильев
―
Кстати, я в журналистику пошел… строго говоря, моя первая заметка была опубликована в 77-м году, а штатно я стал работать в «Московском комсомольце» с 82-го, то есть вовсю… Брежнев, правда, уже помер.
К.Ларина
―
Но все равно разгар застоя.
А.Васильев
―
Конечно. Еще работал с удовольствием там, совершенно не задумываясь.
К.Ларина
―
Вот сегодня, на твой взгляд, в журналистике можно найти какой-то интерес?
А.Васильев
―
Для меня сейчас – нет. А какой я находил интерес тогда?
К.Ларина
―
А какой? Даже интересно.
А.Васильев
―
Ну, какой-то. Я уже себя плохо помню. Ну, буковки пишешь, фамилия твоя под заметкой стоит. Гонорары. Кстати сказать, при советской власти, если не лениться, довольно много можно было заработать журналистам. Я не беру «Московский комсомолец», конечно. Там, действительно, все люди работали из чистого энтузиазма. А потом, когда я в «Собеседнике» работал и там фигачил заметки, я много получал денег, реально много, ну как какой-нибудь там…завкафедрой, профессор.А потом уже, когда я стал, прошу прощения, достаточно знаменитым журналистом, и на меня был очень большой спрос, и я писал во все куда попало места… однажды даже опубликовался в журнале «Кукуруза и сорго» - была такая тема. Или я в АПН очень любил писать заметки по 45 рублей. Ни одну из них я не читал, потому что эти журналы на Венгрию, на Чехословакию… И тоже чего я там писал – мама дорогая! И ничего, совесть не мучила совершенно.
Если считать, что я такой, как есть, ну, было бы мне 20 лет – я точно так же мог пойти работать в нынешнюю журналистику. То есть я не исключаю такую возможность. Совершенно не задумываюсь о том, кому я служу, приношу я пользу или вред, как я и не задумывался.
Мы там, когда выпивали в «Комсомольце», мы говорили: «Главное – мы же на атомную бомбу не работаем? Не работаем. Всё нормально. А так, чем глупей напишешь – люди поймут, что наше это фуфло, - тем больше мы нанесем урон советской власти». Вот такая была тема.
К.Ларина
―
Но нынешние вряд ли так рассуждают. Они как раз служат Родине. Вот те самые, которые сознательно идут в самую гущу пропагандистского…
А.Васильев
―
Я их, откровенно говоря, не знаю, просто в силу возраста. И, собственно, где встречаться? Раньше я приходил в клуб «Маяк» - и там интегрирован был с этим молодняком и коммерсантовским и не коммерсантовским. А сейчас у меня форматов даже таких нет, и в Москве я, действительно, редко бываю. Поэтому не знаю, чем они думают. Вполне возможно, что они изображают службу Родине.
К.Ларина
―
Но сегодня более циничное время, на твой взгляд, чем при советской власти? Кстати, ты говорил, что сегодня очень многие вещи того ушедшего строя – большевиков, - они повторяются во многих вещах. А вот в этом - в лицемерии и цинизме? Или все-таки это другое по атмосфере?
А.Васильев
―
Я думаю, очень похоже, хотя я тут не эксперт, повторяю. Но по тому, что происходит, по тому, как люди… Но что может быть циничнее, когда Медведева впрямую уличили во всех этих… И что?..
К.Ларина
―
В этих заводах-пароходах…
А.Васильев
―
Да. Садах и кущах… И чё? Вот что? Ну, как это может быть. С другой стороны, при советской власти – легко. Там просто некого было уличать даже. Но все равно, что там происходило, кто-то что-то видел… Другое дело, что это нельзя было написать в прессе и так далее…
К.Ларина
―
Но там и не было частной собственности, у них не было никаких садов и виноградников.
А. Васильев: Когда рассуждают, какая национальная идея в России – она всегда была: кругом - враги
А.Васильев
―
Да неважно. Но уровень, так сказать, прокола… Поэтому, наверное, может быть, более циничная ситуация, потому что все-таки есть альтернативный канал информации, а отклик от него нулевой. То есть «не вижу посадок», как говорит Владимир Владимирович.
К.Ларина
―
А народ не реагирует вообще.
А.Васильев
―
Кстати, моя самая большая журналистская победа – это в каком-то 84-м, что ли, году – после моего фельетона был снят директор гастронома.
К.Ларина
―
Какого?
А.Васильев
―
Там, в Краснопресненском районе, но не Елисеевский.
К.Ларина
―
Ну, извинись перед ним уже сейчас.
А.Васильев
―
Не, а он неправ был абсолютно! И вот это была моя журналистская победа.
К.Ларина
―
Загубленная советская карьера.
А.Васильев
―
То есть в этом смысле какой-то отклик все-таки был на публикации негативные. Более того, было постановление ЦК КПСС – забыл какой номер – но там было по работе со статьями. То есть заинтересованные органы должны были в течение какого-то времени обязательно ответ о принятых мерах… То есть формально был как бы интерактив между государством и прессой. Сейчас его нет.
К.Ларина
―
Но и пресса сейчас себе в большинстве такого на позволяет. Тот же самый видеоролик про Димона, он где был показан, кстати? В твоем любимом интернете, а не по телевизору, по центральному каналу.
А.Васильев
―
Но, все-таки есть какой-то альтернативный источник информации, и власть уже даже не запаривается опровергать это.
К.Ларина
―
Это правда.
А.Васильев
―
Потому что «ну что там! Собака лает – ветер носит».
В Дымарский
―
Андрей, а почему не заморачиваются? Потому что они понимают, что народ никак не будет реагировать?
А.Васильев
―
Конечно. Народ и не реагирует. Они прекрасно знают цену своему народу. Ну как? Как у Брехта было чего-то: «Идут бараны и бьют в барабаны, кожу на них дают сами бараны..» в спектакле «Добрый человек из Сезуана», я помню. Ни всё. Они глупые люди, что ли? Нет, они неглупые люди, они все прекрасно понимают. Они заточили уже человеческий материал в массе своей ну и всё. А то, что интеллигенция где-то, строго говоря, по кухням… То есть вот этот интернет наш, скажем, оппозиционный, в сущности – кухня.
К.Ларина
―
Ну, знаешь что – за эти кухни уже сажают. Это не те кухни, когда ты сидишь со своими, тебя никто, кроме своих, не слышит.
А.Васильев
―
И при советской власти тоже сажали.
К.Ларина
―
Но там доносили, а сейчас тебе вон за любой репост или за неправильный лайк или за слова, которые тебе не близки… Но все равно людей реально таскают и «закрывают»…
А.Васильев
―
Но, скажем так, это не примета циничности, нет. Это как раз примера реагирования.
К.Ларина
―
Вот. Они как раз реагируют.
А.Васильев
―
То есть они чутко воспринимают критику.
К.Ларина
―
Еще вопрос: по твоим ощущениям, это разделение общества на своих и чужих, оно произошло с Крымом или раньше было?
А.Васильев
―
По-моему, это было присуще России. Я не историк. Но когда рассуждают, какая национальная идея в России – она всегда была национальная идея: кругом - враги. Она всегда такая была.
К.Ларина
―
Проста.
А.Васильев
―
Чего там думать-то на эту тему? Она так осталась. И в этом смысле очень изящно-то с Крымом, с Украиной поступили. То есть, действительно, отклик в народе. Потому что жрать-то - всё меньше и меньше, с пенсиями обманули… Ну, ничего, пояса затянем, зато мы крутые. Сирия даже канает. Хотя спроси любого человека, чего мы там забыли в этой Сирии…Я помню даже интервью с Соловьевым смотрел, мы с Орловым смотрели. Надо было номер делать, у нас концерт был. Оно было посвящено тому, чего мы забыли в Сирии. Так Путин так и не ответил, надо сказать. А народу все равно нравится, что мы там… какие-то наши крутые... Это, к сожалению, у народа такая тема.
К.Ларина
―
Это странно, потому что когда был Афганистан, народ это не воспринимал с таким воодушевлением. Ведь, на самом деле, вся эта пропаганда, они никоим образом не влияла…
А.Васильев
―
Да пропаганда даже неумелая была.
К.Ларина
―
Ты думаешь?
А.Васильев
―
Ну, конечно. Даже больше того, изначально это как бы вообще скрывалось. Я, кстати, помню, писал какие-то про Афганистан заметки. Они были такие: какой-нибудь герой, он молодец…
К.Ларина
―
Никаких потерь не было.
А.Васильев
―
Прямо неси в военную цензуру сразу. Там ничего нет – ни тайн, ничего, а я заметку носил в военную цензуру просто автоматом. А там про какую-нибудь медсестру, которая в Афганистане. То есть там вообще не было пропаганды этой темы, она сначала вообще была засекречена. Интернациональный долг, что-то такое…
К.Ларина
―
Не более того.
А.Васильев
―
Скрывали, конечно. Никто не педалировал эту тему. Уже новости. Прости, Виталий. Ты держи вопрос, с него начнем следующую часть. Андрей Васильев здесь, в нашей студии. А мы слушаем новости.НОВОСТИ
К.Ларина
―
Возвращаемся в программу «2017». У нас в гостях сегодня Андрей Васильев, в недавнем прошлом наш коллега, а теперь наш товарищ. Виталий Дымарский, ты хотел вопрос.
В Дымарский
―
Вот Андрей говорит, народ, народ… Мы же все помним, в горбачевские времена, почему пошли за Ельциным? Ты помнишь, эта борьба с льготами, с пайками, с чем он там еще боролся…
К.Ларина
―
С привилегиями.
А. Васильев: Навального отодвинули от его потенциального электората. И, кстати, сделано было достаточно умело
В Дымарский
―
…с привилегиями и с чем там еще боролся Ельцин. И народ пошел, там какие митинги собирало всё это. Сегодня рассказывают про Медведева, как ты сам говоришь - никакой реакции. Люди стали лучше жить, может быть. Я не знаю, что произошло.
А.Васильев
―
Я думаю, что опять же дело как бы в пропаганде. Тогда в конце советской власти уже всё работало плохо: прачечная, менты… ну, и пропаганда тоже. И у людей был просто такой сон… И когда что-то появилось живое… Я думаю, что люди-то сильно не размышляют, будет лучше, не будет лучше – ну, просто какая-то движуха.Я, например, помню себя. Я пришел откуда-то с работы домой. И я первый раз Горбачева увидел… ну, не на похоронах Черненко, когда он говорил какую-то дежурную речь, а первое его какое-то выступление перед какими-то народами древности, я уж не помню. И я не раздеваясь – у меня бабушка, наверное, смотрела телевизор - я из коридора увидел, я открыл пасть и, не раздеваясь, слушал его, как теперь мы говорим, бессвязную речь без начала и конца, без знаков препинания и так далее. Но я просто не представлял себе, что генсек может разговаривать…
К.Ларина
―
По-человечески.
А.Васильев
―
Да. А мне было, наверное, 30 лет, когда он пришел, то есть взрослый уже мужик. И уже работал даже в газетах и не в одной к тому времени. Это, наверное, 85-й был… ну, 28 было. Я прямо открыл пасть. Я, действительно, офигел, потому что из телека увидеть что-то живое! И это еще ко всему прочему генсек! И можно сказать, что в тот момент я был уже сторонником Горбачева. И надо сказать, я даже не понял, чего он говорит. Характерная примета его выступлений – чего хотел сказать, непонятно…
К.Ларина
―
Интонации важны, то, что нет никакого текста перед глазами…
А.Васильев
―
Бумажки да. В тот момент я был сторонником Горбачева, вот правда. Другое дело - потом, когда происходили какие-то события, когда он «не знал», что в Тбилиси всех пофигачили саперными лопатками, того не знал, этого не знал; когда он допустил Нагорный Карабах…, в общем, много было всяких позорных историй, - я уже относился к нему более сознательно, и уже как журналист, скажем, уже более профессионально. А так, в первый момент я влюбился как в девочку, наверное.
К.Ларина
―
Мы так и в Ельцина влюблялись все первое время. Он был, действительно, народным героем. Безусловно, это было так. Настоящим вождем.
В Дымарский
―
На троллейбусе ездил.
К.Ларина
―
Партбилет когда бросил на стол.
А.Васильев
―
Вот лично я, конечно, уже ржал, когда он на троллейбусе ездил и заходил в гастрономы – ладно. Но народу-то, я допускаю, вполне очень нравилось. Тут был вопрос личности, вопрос каких-то ощущений, вопрос пиара. Такого слова не было, на самом деле, но пиар-то был. И они этим стали заниматься, а до этого никто не занимался. И поэтому и были эти демонстрации и так далее. А вытащи человека из этой демонстрации, начни ему задавать какие-то политические вопросы – ну, и чего? И, скорей всего средний человек ничего не скажет, чего он приперся на эту демонстрацию и чего добивается от нее.
К.Ларина
―
Как ты думаешь, у Алексея Навального есть такой потенциал большого политика, способного вокруг себя собрать больше количество людей?
А.Васильев
―
Мне кажется, да.
В Дымарский
―
И потенциал пиара.
А.Васильев
―
Если это и пиар, то достаточно толковый. И его, конечно, очень умело заточили, в общем. Его отодвинули, строго говоря, от его потенциального электората – это да. И, кстати, сделано было достаточно умело - достаточно жестоко, но и достаточно умело. Кстати, моя дочка, когда он конкурировал с Собяниным…
К.Ларина
―
На выборах мэра.
А. Васильев: Я бы, если б участвовал в пиаре Путина, сказал, что не надо никуда пускать Навального, конечно
А.Васильев
―
Да. У нее были как раз каникулы в университете. Она училась в Лондоне. И я уже узнал по факту: она была активистом у Навального.
К.Ларина
―
Мой сын тоже в это же время работал у него в штабе.
А.Васильев
―
Она была даже каким-то начальничком, десятником, я не знаю. То есть она по ночам чего-то наклеивала, расклеивала, была в избиркоме каком-то наблюдателем. То есть это очень круто, на самом деле. Она молодая девка, кстати, достаточно не политизированная. Она увлекается кино и училась этому. И к тому времени семь с половиной лет училась в Англии. Вот она взяла и пошла. Это круто. И, кстати, они проиграли, но проиграли, я считаю, очень почетно. Наверное, даже, скорей всего, это был бы второй тур…
К.Ларина
―
Конечно.
А.Васильев
―
Наверное, они заработали второй тур. И они это праздновали. И я был очень рад, что в таком возрасте они одержали какую-то победу, даже победу для себя, для своих мозгов. Это было очень круто. Я прямо за нее радовался и так далее.Нет, потенциал, конечно, у него был и, может быть, он есть. Но он так дискредитирован… А главное, дискредитирован чем - вот именно безрезультатностью его раскопок. Его, можно сказать, компромат, а можно называть расследование и так далее…
К.Ларина
―
Сизифов труд такой: катит-катит…
А.Васильев
―
Да. И он видит, что раз, два, три… и нет отклика, нет реакции… Я с ним очень давно не общался. Меня бы, наверное, повергло это в апатию, вот меня лично.
К.Ларина
―
А его – нет. Он работает.
А.Васильев
―
Ну, значит, молодец. Но он помоложе меня, конечно, чуть-чуть.
В Дымарский
―
Андрей, а вот скажи, пожалуйста, если бы тебе поручили пиар Путина…
К.Ларина
―
Начинается….
В Дымарский
―
…Ты бы, скорее, пустил Навального на выборы или нет?
А.Васильев
―
Ой, слушай, такая загадочная фигура, этот ваш Путин… Я бы, наверное, все-таки не взялся за пиар Путина.
В Дымарский
―
Нет, с одной стороны, им нужен интерес к этим выборам…
А.Васильев
―
Нет, слушай, но ты вообще не очень корректно ставишь вопрос. Скажи, пожалуйста, условно говоря, когда Сталин мочил всех этих верных ленинцев и соратников, был он прав или не был? Конечно, был. С точки зрения своей конструкции власти ему надо было мочить старых большевиков, ему надо было мочить старых военачальников и так далее. То есть, как бы ни цинично это звучало, с точки зрения построения новой рабовладельческой империи он делал абсолютно безошибочно. И поэтому тут надо рассматривать как бы, что делает Путин из страны.
К.Ларина
―
Ну, расскажи нам. Вот руководствуясь его логикой, что он делает? Ты понимаешь ее, ты можешь ее объяснить?
А.Васильев
―
О’кей, хорошо, с точки зрения логики. Когда в какой-то момент – я не знаю, кто уж сказал, может быть, Сурков посоветовал – имитировать политическую жизнь страны. И началось там это Садовое кольцо с белыми ленточками, проспект Сахарова, Болотная площадь… И, мне кажется, Владимир Владимирович на это посмотрел, сказал: «Знаете чего, Сурков, ну-ка давайте проверенными методами - мигалки, менты, автозаки - и всё. И не надо мне этих экспериментов».
В Дымарский
―
На фиг нам это надо!
А.Васильев
―
Да, конечно. Вот, я думаю, что так оно и было. И, надо сказать, вскоре Сурков куда-то был задвинут. Это опять же конспирология, я ничего такого не знаю, никакими сакральными знаниями не обладаю. Но это похоже на то.
В Дымарский
―
То есть завтра посадки будут.
А.Васильев
―
Ну, может быть.
К.Ларина
―
Посадки – я уже объявляла сегодня, что аллея президента: 65 яблонь будут сажать завтра школьники тульские. Приходите.
А.Васильев
―
Конечно, всё брошу и пойду… сажать президенту.
К.Ларина – 66
―
ю.
А.Васильев
―
Статью. Так вот, на твой вопрос. Я бы, если участвовал в пиаре Путина, я бы сказал, что не надо никуда пускать Навального, конечно. Это создает альтернативу.Кстати, сказать, вот почему была такая позорная история, когда Путина в президенты выдвинул Медведев? Она, действительно, позорная история. Потому что даже Ющенко, у которого после этого правления на Украине, был какой-то минусовой процент, то есть это физически невозможно, но у него был, - он все равно баллотировался в президенты, потому что иначе он должен был расписаться в том, что он был плохой президент. То есть он чисто формально должен был участвовать в выборах.
И, по идее, Медведев должен был участвовать. Но в чем была бы проблема? Конечно, он бы проиграл Путину, вопросов нет. Но как бы себя должны были вести центральные телеканалы? У нас же они как умеют? Кто против Путина, тот подонок и негодяй и враг народа. А тут вроде против действующего президента - нельзя называть его «земляным червяком», правильно? И как? И получилась бы некая свобода прессы неизбежно, а этого допустить нельзя, конечно, нельзя. Поэтому Медведев сам выдвинул Путина, признавая, что «я четыре года очень плохо отработал и недостоин дальше работать президентом».
Это чудовищная история, конечно. Но я прекрасно понимаю идеологов Кремля. А как это так? А что делать «Первому каналу», а что делать каналу «Россия»? Два кандидата. Значит, надо, действительно, освещать их политическую борьбу – это как? Вы с ума сошли!
А. Васильев: Я абсолютно не верю, что что-то им удастся там сдвинуть, а мозги – удастся, кстати. А это уже немало
К.Ларина
―
А эти выборы тебе какими видятся? В них какая-то есть, вообще, интрига?
А.Васильев
―
Я думаю, интрига будет, конечно, неполитическая, она будет информационная, потому что все-таки продвинутые люди – там Ксения Собчак начнет… - они, конечно, устроят дерьмо в вентиляторе умело. Уже люди научились это делать. Это может быть интересно с точки зрения опять информационного пространства. Я абсолютно не верю, ни капли, что что-то им удастся там сдвинуть, а мозги – удастся, кстати. А это уже немало.
К.Ларина
―
А потом еще все-таки какая-то возможность сказать что-то другое.
А.Васильев
―
Да, я говорю, мозги сдвинуть они обязательно смогут, потому что уже довольно искушенные люди. Так что это, в общем, будет, наверное, довольно интересная история.
К.Ларина
―
Можно тебе еще вопрос задам как эмигранту, как ты иногда представляешься: в чем секрет притягательности Путина для многих-многих людей, которые не живут в России, не только русских, но и, в том числе, респектабельных европейцев?
А.Васильев
―
Для меня это загадка. Кстати, в Латвии среди бабушек всяких русскоязычных поддержка Путина, она более как бы артикулированная, чем в России, на мой взгляд.
К.Ларина
―
А чем это объяснить?
А.Васильев
―
Ну, конечно, это объясняется не самой мудрой политикой в Латвии по отношению к русскоязычному населению, это так. Во-вторых, чего-то они надеются что кто-то им поможет, Путин им поможет… Это очень невнятно. Я даже пытался чего-то разговаривать… Но совсем невнятно.
В Дымарский
―
Путина рассматривают как альтернативу собственной власти.
А.Васильев
―
Ну, хорошо. Можно так сформулировать более корректно. Кода ты живешь в какой-то другой стране, любой человек имеет претензии к этой стране: к чиновничьему аппарату, к законам, к демократии. А Россия, она же далеко, и кажется, вот у нас там березки и, вообще, широка страна моя родная… на гармошке играют на каждой улице. Наверное, так. Потому что претензии к своей стране, они сформулированы, артикулированы… А там – черт знает что.Кстати, насколько я знаю, уже после, да и до мировой войны такая прогрессивная молодежь, интеллигенция – у них были очень коммунистические настроения. То есть Советский Союз был достаточно притягательным как бы символом, то есть отказывались верить в репрессии… Я много про это читал: вполне неглупые люди просто отказывались верить.
А после уже войны, когда Сталинград… И да, какая-то образованная публика в массе своей поддерживала… Если бы он хоть на неделю попал в этот Советский Союз, наверное, он вернулся и перестал поддерживать, но он бы, скорей всего, не вернулся бы.
А механизм, я думаю, тот же. А потом, когда начались события в Венгрии, в Чехословакии, наверное, уже весь мир понял цену этому Советскому Союзу, освобождению от фашизма, кстати говоря, понял цену, и тогда, наверное, уже прошло упоение этой советской романтикой… А это, я думаю, из той же оперы, ну правда.
К.Ларина
―
Подожди, кроме русскоязычных бабушек в Европе существует огромное количество интеллектуалов, вполне себе умных людей, не только русских, я имею в виду и немцев, французов, бельгийцев и даже англичан, прости господи, которые тоже очарованы им, даже в каком-то плане, может быть, отрицательным обаянием. Но они все равно его считают очень сильной и мощной политической фигурой.
А.Васильев
―
Но формально у него действительно есть обаяние. Ну, строго говоря, его же учили вербовке, правильно?
В Дымарский
―
Говорили: обаяние вербовщика.
А.Васильев
―
Ну да. И я, когда первый раз с ним встретился – он еще был ИО президента - и было в Круглой библиотеке, в зале там было несколько главных редакторов, человек 10-12, не больше. Мы часа три сидели. Я даже помню, был Венедиктов. И мы вышли на эту площадь перед Иваном Великим. Я закурил, и я сказал – блин, я уже старый хрен, я уже был начальником «Коммерсанта», я был перед этим начальником программы «Время», больше того, несколько лет проработал в рекламе – и я вышел, закурил и сказал: «Господи, наконец-то этой стране многострадальной повезло с чуваком… с лидером». Я это сказал, я признаю, после трех часов общения с Путиным. Другое дело, что это был совсем другой Путин, уверяю вас.
К.Ларина
―
Какой год?
А.Васильев
―
Ну, тогда он был еще ИО. Он был совершенно другой.
К.Ларина – 99
―
й.
А.Васильев
―
Да. Он был другой вообще. И сейчас просто уже все забылось. Путин первых полутора лет правления, он был вполне классный президент, очень много сделал толкового – и в налогах и так далее. Это вообще был другой человек. Потому что опять же он учился – он учился, в том числе, у олигархов, учился у старой команды.
К.Ларина
―
То есть и когда Березовский на него ставил, тоже это был искренний порыв? Он видел такого демократического лидера, европейского?
А.Васильев
―
Березовский видел, да. Но, скорее, он видел… Там же искали… знаете, кого там искали? Там искали человека, который бы не тронул Семью. Я думаю, что это была большая проблема самого Бориса Николаевича, окружающих его людей. И помните, тогда была чехарда с премьер-министрам курам на смех?
В Дымарский
―
Степашин.
А. Васильев: Я это сказал после трех часов общения с Путиным. Другое дело, что это был совсем другой Путин
А.Васильев
―
Да, кого там только не было. Примаков был, между прочим, не забывайте. И вот они искали человека, который даст гарантии неприкосновенности Семьи. И они поняли, что Путин это сделает. И он это сделал.
К.Ларина
―
Ничего не обещал, что называется.
А.Васильев
―
Нет, кому он обещал, я не знаю, я при этом не был, но все-таки Семья прекрасно дожила. Борис Николаевич умер в своей постели. Другое дело – его не подпускали, образно говоря, ни к одному микрофону. Это был другой разговор. Причем, наверное, Семья и не допускала.
К.Ларина
―
Собственно говоря, Ельцин, когда пришел к власти, он точно так же не подпускал никуда Горбачева.
А.Васильев
―
Ой, да нет! Тогда не было такой блокады. Другое дело, что тогда Горбачев мало кого интересовал.Ну, не знаю. Я, например, когда делал… было 30-летие программы «Время», был такой формат, одноразовый показ 1 января 97-го года. И там был такой девиз: действительно, какое время, такое время. И там в студии с этой фразой «В эфире программа «Время» были очень разные люди. В том числе, Селезнев был, начальник фракции коммунистов, был Михаил Ульянов артист, даже был Евгений Киселев, который был на НТВ, и был Черномырдин, и был, конечно, Горбачев. Он сидел… Причем он сказал так – он же не может без импровизации – он сказал: «Так и хочется сказать: «В эфире программа «Время». И кто, и что мне кто-то запрещал?
Вот я его уговаривал… Он чего-то изображал из себя целочку.. Я говорю: «Михаил Сергеевич, мы делаем такое эпохальное событие «Время», и кто мне поверит, что вы отказались? Мне скажут, что мне Березовский запретил вас тянуть в эфир. А за что? Вот тут, правда, все скажут». Вот, кстати, я его убедил. Я говорю: «Я-то за что попал под раздачу? Я считаю, что не может быть без вас такой юбилейной…». Эти говорящие головы… тогда был сюжет, а сюжет представляла какая-то знаковая фигура…
К.Ларина
―
Политическая фигура.
А.Васильев
―
Необязательно политическая. Был, например, Михаил Ульянов, он отвечал за какие-то 70-е, что ли, годы, потому что он был из себя весь и популярный, герой и депутат Верховного Совета… ну, например. Я говорю: «Без вас этого не может быть».Нет, на него не было никакого запрета. Тогда это и невозможно было. К нему, действительно, в тот момент не было никакого интереса. Что называется, сбитый летчик. Как они с Ельциным постояли, когда он с высоты своего положения – Ельцин, - перебивая его – и всё, все увидели, что это несерьезная фигура.
К.Ларина
―
Нам Алексей Венедиктов показал фотографии печальные могилы Бориса Березовского.
А.Васильев
―
Ужас. Он мне только что показал.
К.Ларина
―
Здесь, на Лондонском кладбище. И это производит, конечно, чудовищное впечатление: абсолютно забытая богом могила, а всего прошло 4 года. Даже нет надгробной плиты. Вот как похоронили, так остался этот…
А.Васильев
―
Это кошмар. Он буквально перед эфиром показал фотографии.
К.Ларина
―
У него столько было рядом с ним людей.
А.Васильев
―
Которым, кстати, он много сделал хорошего. И остались они в Лондоне. И сказать, что они там бедствуют и нищенствуют… Это он последние несколько месяцев или полгода, действительно, практически бедствовал, и жил там у бывшей жены и так далее как приживалка. Я вообще офигел. Что это, так дорого стоит – привести в порядок? У меня бабушка с дедушкой лежат на Немецком кладбище. Бабушка померла в 82-м, дедушка в 64-м. Так у них могила нормальная. Не сказать, что каждую неделю ходят – я, мама, мои дети, внуки – ходят по каким-то датам. Но там нормальна могила, она не вызывает такого жуткого…
К.Ларина
―
Да. Здесь ощущение, что людей никого вообще нет…
А.Васильев
―
Ну, я скажу моим товарищам, нашим общим знакомым в Лондоне: «Ребята, вы офигели там, в Лондоне?» Просто офигели. Когда я туда попаду, я буду с ними очень нелицеприятно говорить. А уж если скинуться надо - я-то скинусь. Я неоднократно говорил, да и в эфире «Эха Москвы», что Боря меня кинул, когда продал «Коммерсант» на очень солидную сумму денег. Это правда. И после этого с ним не общался, конечно. Но, тем не менее… Для меня это просто удар по башке, когда я увидел эту фотографию.
В Дымарский
―
Да и в Москве многие ему обязаны.
К.Ларина
―
Ну что, мы должны заканчивать уже, к сожалению, друзья мои. Мне так понравилось…
А.Васильев
―
Ксения, неформально, но вместе с тем по-деловому…
К.Ларина
―
Да-да-да! Приезжай, пожалуйста.
А.Васильев
―
Я никогда не отказываюсь. Я когда тут, я никогда не отказываюсь. Очень люблю…
В Дымарский
―
Ты в Питере будешь?
А.Васильев
―
Буду. У нас 3-го и 5-го два концерта антисоветских как раз.
В Дымарский
―
Ну, увидимся.
К.Ларина
―
Вы увидитесь 12-го числа у нас.
А.Васильев – И 12
―
го числа мы увидимся, конечно.
К.Ларина
―
То есть мы уже перешли на неформальный разговор. Спасибо большое! Андрей Васильев.
В Дымарский
―
И когда выпьем, узнаем…
К.Ларина
―
Пока!
А.Васильев
―
Пока!