Левое движение сегодня - Владимир Семаго - 2015 - 2015-04-17
17.04.2015
К.Ларина
―
20 часов, 6 минут. Добрый вечер! Начинаем программу «2015». Здесь, в студии Ксения Ларина, Виталий Дымарский, а в гостях у нас сегодня Владимир Семаго, политик и предприниматель. Здравствуйте, Владимир Владимирович!
В.Семаго
―
Все в одном флаконе. Здравствуйте!
В.Дымарский
―
Да еще и Владимир Владимирович.
К.Ларина
―
Это старая шутка, все от нее устали. Левое движение сегодня – тема сегодняшней передачи. Нашим слушателям напомню телефон для sms: +7 (985) 970 45 45 для ваших вопросов и ваших реплик. Напомним, что ну нас два голосования. Одно должно уже на Сетевизоре висеть, чтобы вы могли нажать кнопочку «да» или «нет», а второе – будет во второй части программы. А вопрос, наверное, прямо сейчас зададим, да, Виталий?
В.Дымарский
―
Давайте, да. Вы должны ответить «да», «нет» на следующий вопрос: Хотели бы вы, чтобы в России запретили коммунистическую символику? Да, нет. Сами понимаете, вопрос продиктован тем, что происходит в смежной…
В.Семаго
―
На в Украине.
В.Дымарский
―
Да, на в Украине.
К.Ларина
―
В Украине, и во многих…
В.Дымарский
―
И в других бывших республиках и бывших коммунистических странах Восточной Европы.
К.Ларина
―
Давайте мы начнем наш разговор. Я бы вот, с чего его начала. Самый общий вопрос: Владимир Владимирович, как вам кажется в принципе левая идея, она уже вообще потерпела крах и ее не существует больше, не только в России, но и нигде?
В.Дымарский
―
Только я бы добавил и в каком формате.
К.Ларина
―
Как мы это понимаем.
В.Дымарский
―
И коммунисты и социал-демократы, и леваки.
К.Ларина
―
Ну красные.
В.Семаго
―
Я все понимаю. Это у меня лицо такое, а так я вопрос понял сразу. Могу честно сказать, мое субъективное мнение, что в России, конечно, левое движение претерпело поражение очень серьезное. При тех монументальных позициях, которые были у левых после 91-го года, когда была отформатирована партия, когда была возможность на тех настроениях, которые были при Ельцине 91-93-й года создать достаточно серьезную мощную структуру была возможность. И было два пути. Это тот, которые на сегодняшний день доминирующий – это как бы: бог, царь, отечество и коммунистическая партия в одном флаконе. Так сказать, царская России, но еще чуть-чуть немножко коммунистов.
К.Ларина
―
Православный коммунизм.
В.Семаго
―
Вот-вот, абсолютно точно. И вторая – это Квасьневский, это Польша, это левая партия трансформировавшаяся во что-то нормальное и цивилизованное и ухватившая самые главные требования времени и чаяния людей. Вот, к сожалению, то, что было в КПРФ нынешней – люди не поняли тренда. Они сказали: «У нас есть железный электорат, мы с этим электоратом пойдем далеко и долго – там лет 30», а после 30 лет – кто еще будет загадывать?
К.Ларина
―
То есть выходцы из Советского Союза.
В.Семаго
―
И больше того, люди, которые фанатично преданы были идее, говорили, что несмотря ни на что… да, были перегибы, да были сложности. Ну вот возврат к сталинскому имиджу на сегодняшний день – он ведь абсолютно точно характеризует, что люди остались немножко там и думали, что это немножко там может возыметь некое главенствующее положение в стране. А, что касается многочисленных попыток и социал-демократии и социалистов – мы же знаем, здесь и Миронов играл в эту игру, и Гудковы играли в эту игру…
К.Ларина
―
Михаил Сергеевич Горбачев.
В.Семаго
―
Горбачев. Самое смешно, что ваш покорный слуга попеременно побывал во всех социал-демократических, социалистических, коммунистических движениях в России, и могу вам сказать честно абсолютно, что ни один из этих проектов не достигли своих целей, даже, включая последний, который был у Глеба Фетисова, это «зеленые», альянс социал-демократов. Тоже бессмысленный проект по той простой причине, что они все запаздывали. Вот тренда, чтобы в обществе возникла мысль, что давайте после всех сложностей, которые есть в стране, вернемся к левой идеологии – этого нет. А раз нет этого тренда в обществе…
В.Дымарский
―
У нас оценки разные. Ходорковский помните, левый поворот?
В.Семаго
―
Да, и я делал новый, и левые делали…
В.Дымарский
―
Я имею в виду, который анализировал состояние России и охарактеризовал ее, как поворот влево.
В.Семаго
―
Тогда, могу сказать, по-другому говорил. Он говорил об экономических предпосылках, что чрезвычайно важно. Вот база на сегодняшний день есть, когда страна, к сожалению, в сложном положении, материальное положение не безупречно у нас, и эти наши бесконечные тяжбы и тяготы во внешней политике – это все создает предпосылку, но все не трансформируется в сознании человека, что нужно идти по левому пути. Обычный человек в России сегодня воспринимает сегодняшние трудности, как трудности сегодняшнего политического режима.
В.Дымарский
―
На ваш взгляд, от 90-годов время Путина, оно поворачивает больше влево или вправо?
В.Семаго
―
Оно поворачивает… я даже не знаю, по-моему, такого названия даже нет. На мой взгляд, влево – точно нет, хотя прикрывается много идей и левых…
В.Дымарский
―
Социальная справедливость.
К.Ларина
―
Проигрывается с советским прошлым.
В.Семаго
―
Космос, война – то все атрибуты советского прошлого, но советское прошлое – это еще не означает левое в чистом виде, потому что левые существуют в разных ипостасях. Есть левые в Корее, есть левые на Кубе, есть левые во многих других странах. Для меня идеальные левые, как ни парадоксально, это Швеция, Норвегия, Франция.
В.Дымарский
―
Ну это социал-демократия.
В.Семаго
―
Да. Но без тех перегибов, разумеется и заигрывания с сексуальными меньшинствами, потому что я считаю, что все, что касается половой принадлежности, каких-то интимных вещей должно уходить из политики.
В.Дымарский
―
Ни левым ни правым.
В.Семаго
―
Да, потому что на самом деле партнеры мало задумываются в этот момент, чью идеологию они исповедуют.
К.Ларина
―
А вот можно задать такой вопрос, с чего мы начали? Вот эти запреты на коммунистическую идеологию – это попытка, как я понимаю, во многих странах удачная, свершившаяся – уровнять тоталитарные режимы: нацистский и коммунистический. Значит ли это, что эти страны запрещают в принципе левую идеологию? Как здесь разделить?
В.Семаго
―
Очень просто. Это же легко объясняется. Внутренняя политика здесь такова, что дискредитация всего, что связано с Россией, с Советским Союзом. Поскольку Советский Союз, символ – это левые, значит, давайте уничтожать все левое, понимая прекрасно, что они сражаются с современной Россией, что никто не думает о том: «боже мой, какие мы несчастные, что у нас столько времени была советская символика и как это было чудовищно все». Нет, вот ленинские памятники – это же протест не против Ленина.
В.Дымарский
―
Мне кажется, что мы путаемся в понятиях, в том смысле, что они не протестуют против левого.
К.Ларина
―
Как раз Володя и говорит.
В.Семаго
―
Я думаю, что все-таки это протест адресный против нынешней России, а поскольку антисоветские выступления ассоциируются с СССР и с правопреемством России – вот, я думаю, что в этом корень. Потому что для многих коммунизм, коммунистическая идея – это настолько абстрактно и настолько люди об этом не задумываются. Наверное, мы подходим к тому техническому и технологическому состоянию, когда надо задумываться. Потому что, если мы с вами не будем думать об общих, глобальных вещах и будем думать: чей пиджак, чья коробка спичек – бессмысленно, когда, например, на нас летит метеорит. Коммунизм – это то, что будет всеми людьми руководить из соображений общего порядка. Вот глобальные проблемы, которые возникнут, они объединят людей гораздо быстрее, нежели какие-то идеологические составляющие.
В.Семаго: Левое движение в России претерпело серьезное поражение
В.Дымарский
―
Но вы же принадлежите к социал-демократическому течению, которое не ставит своей целью коммунизм.
В.Семаго
―
И более того, я вам еще раз говорю, что коммунизм, он придет сам собой, поскольку обострятся противоречия и сложности не экономического характера, а скорее истощения ресурсов, какие-то глобальные процессы, связанные с нашим космическим продвижениям, многое такого, что нам сейчас даже в голову не придет. У меня был один сценарий, когда перипетии, сложнейшие перипетии, какая-то коллизия – и все это в конце расшифровывается в конце тем, что сообщение по радио, что летит метеорит огромный, которому мы противостоять не можем. И вот тщетность и суетность всего того – это и есть понимание, что, когда люди поймут, что бороться за свой клочок земли, за свой пиджак, за свою коробку спичек бессмысленно, потому что мы стоим перед решением общих проблем, общих задач выживания. Вот, скорее всего, коммунизм он возникнет тогда.
К.Ларина
―
Мы уже улетели в облака.
В.Семаго
―
Естественно, потому что мы же фантасты.
К.Ларина
―
Но все-таки давайте вернемся. Про коммунизм и вообще про левую идеологию – как она воспринимается массами. Как мне кажется, здесь два варианта: либо отвергается как тоталитарное государство, как советское прошлое, либо это халява вечная. Ведь если вспомнить 91-й год – ГКЧП, чем пыталась зацепить народ-то? Халявой. Вспомните этот указ знаменитый про шесть соток и прочее. Вот торжество коммунизма, оно в этом выражается. И сегодня, когда люди рассуждают на эту тему - что лучше коммунизм и капитализм, то они коммунизм ставят выше. Почему? Потому что нам это дадут бесплатно и то бесплатно, и пятое, десятое и двадцать пятое.
В.Семаго
―
Я думаю, что здесь не только. Немножко утилитарно. На мой взгляд, люди не задумываются о какой-то глубокой идеологии, о каких-то глубоких сущностных позициях. Они думают лишь о том, что если вернуть старое время, когда была уравниловка, распределиловка, может быть, будет ненамного хуже, ненамного лучше, но будет спокойнее. И вот это людям сегодня необходимо, потому что на фоне общих проблем, связанных с экономикой у нас в стране; на фоне того, что мы начинаем думать: а получится завтра поесть или нет. Ну я не говорю про Москву – мы как бы в другом государстве, Москва – это же отдельная страна. Наверное, не задумываясь о сущности самих экономических, политических теорий, люди говорят… Вот как представить, ребенку рассказать? Он говорит: А вот тогда лучше было? –Лучше. – А как называлось? А называлось коммунизм или социализм. Поэтому глубоко какие-то идеи в воздухе не витают.
К.Ларина
―
Подождите, а вот «лимоновцы» и лимоновская история? Не сам он сегодняшний – это левые?
В.Семаго
―
Ну левацкие, конечно, это чегеваровцы в чистом виде: «Сейчас перестреляем всех плохих людей – коммунизм настанет». Логика же тоже есть в этом. Вот плохие люди мешают продвижению коммунистической идеи. Мы сейчас их всех уберем, ликвидируем или, по крайней мере, посадим в тюрьмы и все, и коммунизм настанет. Все остальные его воспримут так, как нужно.
К.Ларина
―
Это все немножко устаревшее.
В.Семаго
―
Это 19-й век. Все эти бомбисты, все, что угодно. Это чрезмерное восприятие происходящего через себя сущностно: вот от меня зависит многое. Вот мы сейчас объединимся, пусть нас мало, но нас будет больше и пошло, пошло…
В.Дымарский
―
А скажите, почему в нашей стране левая идея принимается…
К.Ларина
―
Принимает вид автомата Калашникова.
В.Дымарский
―
…только в свой крайней коммунистической ипостаси? Вот социал-демократия не прививается.
В.Семаго
―
Не прививается. Объясню. На мой взгляд, это была ошибка стратегическая, и это вина нашей нынешней оппозиции. Вообще левая оппозиция сегодня виновата тем, что существует такая однобокая политическая конструкция в стране. Использовать свой шанс, чтобы стать той составляющей политической частью, пусть не обязательно всегда выигрывающей, но как бы равновесной составляющей, используя исторический опыт, память людей, приверженность социалистическим идеям и стать как бы второй силой – вот этот вариант не был использован.
К.Ларина
―
А когда это был шанс, в начале 90-х годов?
В.Семаго
―
Когда мы выиграли в 93-м году, в начале Конституционный суд, когда отменили ельцинский указ.
К.Ларина
―
Когда была попытка суда над КПСС.
В.Семаго
―
Да, она началась в 92-м году. Я, кстати, недавно читал шахраевские выступления – мы же с ним были по разные стороны баррикад.
К.Ларина
―
Вы были защитником.
В.Семаго
―
Я был защитником, а они были, так сказать, душителями Коммунистической партии. И тогда Конституционны суд во главе с Зорькиным выиграли мы благодаря им это дело. И вот тут был момент, когда надо было расцветать, но это не состоялось, потому что, я еще раз говорю: коммунисты, которые стояли и в большинстве своем стоят сегодня, они говорили: «У нас есть свой электорат, нам его хватит». Хватит для спокойно жизни, для того, чтобы не борясь… Потому что проблема в чем у того же Зюганова? Он не готов ни вчера, ни сегодня, ни завтра завоевывать или делать какие-то предпосылки, чтобы завоевать. Он рассчитывал… он говорил: «Она упадет если, тогда у меня ответственности нет». Пришли люди и сказали: «Коммунисты, берите власть». Он говорит: «Я попробую тогда». Но так, чтобы сказать: «Есть такая партия! Мы сегодня готовы». Я, разговаривая с ним, сказал как-то несколько месяцев назад: «Почему ты не придешь и не скажешь президенту – у тебя есть возможность поговорить, - сказать, что сегодняшнее правительство, возможно, подлежит замене, потому что есть другой тренд, другое направление – огосударствление многих сегментов экономики. И вот тут объединенное правительство, состоящее не только из коммунистов, выходит на первый план – а-ля примаковское – вытаскивает страну, а потом… Я говорю, у тебя уже последний шанс, тебе не 25 лет. Попробуй ты вот этот подвиг». Не готов. Вот у меня ощущение такое, что Геннадий Андреевич был просто не готов.
К.Ларина
―
Давайте мы про КПРФ сегодняшнюю потом.
В.Дымарский
―
в 96-м году – существует версия, что он и не хотел победить.
В.Семаго
―
Что значит «не существует»? Я в тех выборах был рядом, я был как раз, - прощу прощения за слово «я» - и был тем человеком, который таскал его и на международные встречи и с «Круглым столом бизнес-России», знакомил его со всеми предпринимателями, которые тогда имели какой-то вес.
В.Дымарский
―
Боялся победы?
В.Семаго
―
Он просто ушел от победы. Ушел в чистом виде и не стал даже никоим образом за это сражаться. Я понимаю, что какие-то договоренности были.
К.Ларина
―
Зато сегодня очень любят вспоминать, какая была мощная фальсификация и что мы бы жили в другой стране.
В.Семаго
―
Я не думаю, что фальсификация.
В.Дымарский
―
Считали-то правильно.
В.Семаго
―
Более того, я вам скажу, что ближайший его соратник Валя Купцов, Валентин Купцов, который одновременно ведя борьбу за победу, постоянно имел консультации в Кремле, и дочка президента с ним была на связи, и вот эти вещи, которых просто многие не знаю и не говорят ни о чем об этом, они бы, конечно, пролили бы свет на многое. И что это был сговор или, по крайней мере, соглашение… Вот вы смотрите, после этого коммунистов никто не трогает, они живут себе припеваючи, они существуют во всех ипостасях, во всех парламентах.
К.Ларина
―
Но у них такой мощной поддержки нет народа, а в 96-м году-то она была.
В.Дымарский
―
Но достаточна для того, чтобы продолжать оставаться в думе.
В.Семаго
―
И делать что-то. Вы могли бы завоевывать позиции. Вы же этого не делаете. И вот как раз эта позиция, когда он говорит: «Вот, если попросят, скинут власть – без ответственности готов взять.», но говорить о том, что «Я могу… у меня есть…» - этого он, конечно, он никогда не сделает.
В.Дымарский
―
Вы не считаете, что Путин или путинский режим, как сейчас принято говорить, что Путин не все, но очень много взял себе из того, что должны были говорить коммунисты?
К.Ларина
―
Ну конечно, он монополизировал абсолютно.
В.Семаго
―
Безусловно, риторика… Вот моя появление, как ни парадоксально в «Единой России», оно было связано с тем, что социалистическая риторика начала звучать достаточно отчетливо в 2001-2004-е годы, и это было чрезвычайно привлекательно. Так он, по сути своей, гораздо больший социал-демократ, чем многие, которые пытаются в эту игру играть. Другой вопрос, что сама конструкция и безнаказанность деятельности, она и привела к тому, что все остальное, что не выходит за рамки сегодняшней конструкции или сегодняшнего режима, как вы говорите, оно становится неэффективным, оно становится бессмысленным, ненужным, потому что оно не в тренде того, что он делает. И зайдя достаточно далеко и глубоко, естественно, что сегодня никакого кардинального революционного поворота президент сделать не сможет. Более того, у нас и президента другого не будет.
К.Ларина
―
Никогда?
В.Семаго
―
На мой взгляд, до тех пор, пока… У меня ощущение полное, потому что у вас, если есть какой-то кроме, может быть, людей типа Лимонова– у меня нет кандидатур.
К.Ларина
―
Это разговор оченьопасный и, как мне кажется, неправильный, потому что поле зачищено – вы прекрасно это понимаете. Давайте вспомним, тогда, когда он пришел… он не пришел к власти, а его назначили. Кто это такой был, какой у него был рейтинг? О чем мы говорим? Ну что вы! Поэтому сегодня: «Кто, если кот?». Ну кто
В.Семаго
―
Но, тем не менее рейтинг возник. Ксения, так вот об этом и разговор, что мы сегодня имеем с вами абсолютно точную систему не вычищения… а с грядки, когда убирают сорняки – как называют? – «полоть» - прополка в чистом виде.
К.Ларина
―
Сегодня вместе с огурцами все это…
В.Семаго
―
Абсолютно. Даже если часть огурцов погибнет – ничего страшного, главное, грядочка будет чистая.
В.Дымарский
―
НЕРАЗБ соленых.
В.Семаго
―
Да, и они сразу уже станут солеными. Помните, когда президент Путин первый раз говорил: «Да, понятно, что я новый. Но если я новый, а чего вы старых-то не выбираете? Вот же они все перед вами, они со мной участвуете. Что же вы их не избираете?» Потому что понимали люди бесперспективность большинства из тех лидеров, которые были.
К.Ларина
―
Но мы с вами еще не вспоминали про… раз уж мы так крутимся из вчера в сегодня и пытаемся в завтра перейти, но все-таки мой вопрос-то в чем: 93-й год – это была попытка реванша коммунистического или какого-то другого? Вот для вас.
В.Семаго
―
По-моему, 5-го, 6-го основные события трагические?
К.Ларина – 3
―
го, 4-го.
В.Семаго – 3
―
го, 4-го да. Значит, 3-го или 2-го вечером я звоню Купцову, говорю: «Слушай, мы будем что-то делать?» А был членом ЦК КПРФ и одним из основателей той новой партии. Он говорит: «Сиди дома, никуда не ходи». Вот я очень отчетливо помню эти слова, и это бездействие коммунистов как таковой, как силы политической. Она не звучала в 93-м году. Никаких коммунистов, никаких попыток, хотя говорили там: «краснокоричнивые», «коммуно-фашистский переворот». Ничего этого… Ну «коммуно-фашистское» - мы и сегодня слышим и просто «фашистское» слышим – это риторика, не более чем. А вот реальных действий никто не собирался предпринимать, никто – это я вам говорю, потому что был в самых ближних связях со всем тогдашним руководством. Никто ничего не собирался делать в октябрьские события 93-го года.
В.Семаго: Тренда, что давайте после всех сложностей, которые есть в стране, вернемся к левой идеологии, нет
К.Ларина
―
А почему?
В.Семаго
―
Выжидательная позиция. А зачем? Ведь помните 17 год, когда Ленин говорил… ну вы помните, понятно, не совсем сами, а по книгам… Я не на что не намекаю. Тогда была фраза сказана: «Есть такая партия!» - это был смелый, хороший, решительный шаг, но в принципе предпосылок, чтобы именно эта партия стала – не было никаких. И вот здесь даже этой заявки не было. Вот в этом, наверное, вся проблема сегодняшнего левого движения, что оно вялое и робкое. Оно не ушло к социал-демократам, как Квасьневский и его люди, та партия, которая была.
В.Дымарский
―
Не только Квасьневский…
В.Семаго
―
Многие. Ведь очень много коммунистический партий – конечно, все быстренько сдвигались в сторону, принимали какие-то приемлемые для европейского и мирового сообщества формы, а у нас это вот застыло…
К.Ларина
―
Без левого движения, без левого крыла невозможно. Этот корабль не двинется. Это необходимо, безусловно, все это понимаем. Почему меня эта тема так волнует… Я не являюсь приверженцем левой идеи, я абсолютно либерал, но я прекрасно понимаю, что это должно быть, но вопрос, в каком виде? Чтобы это не было в таком совершенно неприличном…
В.Семаго
―
Ксени, почему должно быть?
К.Ларина
―
Ну а как?
В.Семаго
―
Вот есть страна США - там нет левого движения. Там оно было коммунистическое вот такое: коммунистическая партия… оно вшивенькое очень,понимаете?
В.Дымарский
―
Но, тем не менее люди хотят…
К.Ларина
―
Но идея социально ориентированная… кто-то должен защищать?
В.Семаго
―
Политически это никак не оформлено. А вы предлагаете оформить левую идею политически?
К.Ларина
―
Ну а как же? Мне казалось, что Сергей Удальцов мог бы возглавить это левое крыло в современном виде.
В.Семаго
―
Или лимоновское.
К.Ларина
―
Или лимоновское, вы считаете?
В.Семаго
―
Это человек вождь, человек, который говорит: «Вот мы сейчас воспламеним… мы сейчас тот заряд, тот запал…» - вся эта риторика, она же из 19-го века.
К.Ларина
―
То есть это красные флаги…
В.Семаго
―
Конечно. Выйти на площадь маленькой кучкой, но решительных людей, и все поймут какие это герои настоящие и пойдут за ними. Но сегодня это не действует. Сегодня у нас микрофон гораздо важнее, нежели стоять с флагом на улице.
В.Дымарский
―
Это мы видим.
К.Ларина
―
Давайте еще раз: что то такое в вашем понимании левое движение сегодня, каким оно должно быть, если оно должно быть? Если оно должно быть. Мы с тобой не задали вопрос – может быть, оно совсем не нужно.
В.Семаго
―
На мой взгляд, левое движение для России, оно необходимо. Необходимо, потому что о но сбалансировано будет менять структуру политическую и будет создавать определенное спокойствие для страны – это первое. Вот только ради этого, не ради торжества идеи как таковой. Но оно нужно для баланса, как вы правильно сказали. Второй момент очень важный. У нас есть предпосылки для левого движения, потому что многое из устоявшегося, традиционного восприятия наших людей здесь, оно базируется на уже отработанных левых принципах: перераспределение, какие-то льготы. Вот вы смотрите: у нас до сих пор парламент льготами пользуется. Ни один парламент в Европе пользуется, все живут на те деньги, которые им выделяют каждом, а у нас эти поликлиники, машины, чего-то еще… отпуска – это же все советское, это все левое. Эти внешние атрибуты…
К.Ларина
―
Особые цены в столовых.
В.Семаго
―
Абсолютно все: спецстоловая, спеццены…
В.Дымарский
―
Опять: это не левое именно, а советское.
В.Семаго
―
Конечно, я с вами согласен.
К.Ларина
―
Мы это разделяем, потому что, когда мы говорим про эту Новороссию условную…
В.Семаго
―
Они то же самое – левые идеи исповедуют.
К.Ларина
―
Но это не левая идея. Это опять какое-то советское…
В.Семаго
―
Они говорят: «Вот у этого отнимем, здесь поделим…» Завтра: «За углом будут раздавать хлеб – все туда!» Все это уже проходили.
В.Дымарский
―
Европейская левая идея – это все-таки в первую очередь рыночная и демократическая.
К.Ларина
―
Социальная справедливость. Защита малоимущих, защита людей, которые не могут сами себя обеспечить. Ну как это? Кто будет их защищать?
В.Семаго
―
Я вам вот, что скажу. На сегодняшний момент у нас в стране левая идея как таковая, она никем особо не культивируется, потому что ее глубоко никто ведь и не понимает. Я ведь подавал в суд на Коммунистическую партию Российской Федерации по одной причине: Вы не исполняете тех заветов, которые в Манифесте коммунистической партии; вы не соответствуете большинству параметров, установленный в манифесте коммунистической партии, написанной Марксом и Энгельсом, нет их у вас. Вы не призываете к мировой революции, вы не призываете к определенным, достаточно жестким позициям, которые были продиктованы в этом… Я говорю: поменяйте фамилию, скажите, что вы не коммунистическая, а какая-то совершенно другая партия. А они просто, взяв этот бренд «коммунистический» ну как «столичный», как «шампанское». Его нельзя было убирать, они из этих соображений его оставили. На самом деле это такая монархо-патриотическая синдикативная партия, которая в никуда ведет.
К.Ларина
―
Вот она никуда не ведет, не может никуда вести.
В.Дымарский
―
Они умудряются еще соединять «свою коммунистическую» - в кавычках - идею с православием.
В.Семаго
―
Абсолютно точно.
К.Ларина
―
Это вот то, что написал Владимир Николаевич Войнович в своем бессмертном романе «2042», от та самая модель, которую сегодня проповедует Зюганов и его компартия.
В.Семаго
―
И это самое главное, что очень близко перекликается с современными внутриполитическими трендами, которые из Кремля идут. Вот те же самые «православные мотоциклетчики» - ну, что это такое? Это же извращение.
В.Дымарский
―
С таким же успехом они могут называть себя коммунистами.
В.Семаго
―
Абсолютно точно. Поэтому я говорю, что это, на мой взгляд, извращение.
В.Дымарский
―
Прервемся?
К.Ларина
―
Да.
В.Семаго
―
Имеет смысл, да.НОВОСТИ
К.Ларина
―
Возвращаемся в программу «2015». Напомню, у нас в гостях Владимир Семаго. Мы говорим о левом движении в России. Здесь голосование у нас было.
В.Дымарский
―
В связи с тем, что происходит на Украине и в других странах Восточной Европы, мы спрашивали вас, уважаемая аудитория: Хотели бы вы, чтобы в Российской Федерации запретили коммунистическую символику? Вы знаете, 73% сказали, что да.
В.Семаго
―
Это ваша аудитория.
К.Ларина
―
Она разная, давно уже такой нет, которая была раньше.
А.Дыховичный
―
Если перевести в общую, то это все равно довольно солидный процент.
В.Семаго
―
А что за символика у нас осталась?
В.Дымарский
―
Памятники.
В.Семаго
―
Памятники Ленину. Я считаю, что их надо поубирать очень большое количества, потому что это истуканы, это не памятники, это не произведения искусства.
В.Дымарский
―
Постоянные разговоры о возвращении памятника Феликсу Дзержинскому.
В.Семаго
―
Да, Сталинград и все прочее.
К.Ларина
―
Сталин.
В.Семаго
―
Является ли Сталин в чистом виде левой символикой? Скорей всего это символ фантастического нереального диктата одного человека над многомиллионным народом. К идеологии имеет ли это отношение?
В.Дымарский
―
Ренессанс не скажу сталинизма, но Сталина, даже не ренессанс, а в каком-то смысле реабилитация.
В.Семаго
―
Скорей всего использование образа.
В.Дымарский
―
Это политика, это конъюнктура, да?
В.Семаго
―
Нет, это знаете, что? Вот вы, может быть, этого уже не помните. Это, когда было правление Брежнева…
В.Дымарский
―
Я это помню.
В.Семаго
―
Я просто комплимент делаю, Ксении – уж точно. Это как раз тот самый момент, когда на машинах, особенно в провинции, на автобусах – портрет Сталина. Это совершенно ничего общего не имело с попыткой возродить сталинизм, но это было протестное… Потому что, что больше всего раздражало после долгих 10-15 лет разговоров о том, что сталинские репрессии, Сталин вообще такой-сякой, немазаный - и люди, не желавшие жить в тех условиях, которые были, они выставляли портрет Сталина. Сегодня, на мой взгляд, происходит не совсем то же самое. Сегодня происходит как бы возрождение образа Сталина, как человека, который способен или с помощью которого можно оправдать все самое жесткое и жестокое, что может произойти. Во имя стабильности.
К.Ларина
―
Во имя процветания страны.
В.Семаго
―
Во имя того, чтобы нас не захлестнула очередная волна революций – нам не нужныэти потрясения и все прочее. Столыпин, Сталин - в одной куче. Но Сталин рельефней, потому что он ближе к людям, его еще многие помнят. Фотографии, любой фильм о войне в редких случаях не имеет вкрапления… Даже в моем фильме…
К.Ларина
―
От чего, кстати, зависит эта цикличность всплесков какой-то немотивированной любви, восторга и тоски?
В.Семаго
―
Конечно, это камуфляж, это камуфляж проблематики, попытка скрыть проблему, поставить над ней некую символику, которая позволит немножко уравновесить.
В.Дымарский
―
А вам не кажется, что одновременно показ некой модели, с которой можно сегодня и нужно править?
В.Семаго
―
И бесконечные сравнения в том, что тогдашняя модель при всей сегодняшней схожести – авторитаризм и все прочее – кардинальным образом отличается в лучшую сторону: вас никого не расстреливают, у нас нет концлагерей, НКВД не свирепствует, но жесткая рука, она необходимо. Поэтому те, кто выходит на Болотную площадь и рядом с ней – это враг общества, которые хотят расшатать…. Да-да.
К.Ларина
―
А вот скажите все-таки по поводу коммунистической символики. Вы спрашиваете, какая. Дело же не в том, что запрещаются конкретные вещи: красный флаг, красная звезда, серп и молот и прочее. Запрет коммунистической символики – это трактуется обществом как некая однозначная оценка советскому режиму.
В.Семаго
―
Как с Гитлеровской Германией, да. Свастику запретить, серп и молот запретить.
К.Ларина
―
Конечно. Мы про это не вспоминали. Не случайно ведь появилась в эти дни статья уже упомянутого нами Геннадия Андреевича Зюганова по поводу антисоветского и русофобии, где он приравнивает русофобию к антисоветизму. Раньше такого в голову не могло прийти, лет 10 назад.
В.Семаго
―
Самое главное, что это в корне неправильно, более того это порочное утверждение, мне так кажется. При чем тут взаимоотношения национального характера и экономическо-идеологического?
В.Дымарский
―
А скажем так, идеальное левое движение, которое вы себе представляете в России, оно должно быть в оппозиции к власти сегодняшней или оно должно было быть вместе?
В.Семаго
―
Я думаю, что все-таки это оппозиционное, причем оппозиционное, как говорят сейчас, в хорошем смысле слова. Потому что оппозиция – это то самое, что заставляет не дремать власть.
К.Ларина
―
Тогда в хорошем смысле слова это КПРФ. Прекрасный хороший смысл слова «оппозиция» - это милое, белое и пушистое.
В.Семаго
―
Мы говорим о другом. Сегодняшняя оппозиция – это лишь подразделение одного большого кремлевского политического полка, в котором есть «Единая Россия» - один батальон, и три взводика.
К.Ларина
―
Это парламентские фракции.
В.Семаго
―
Не надо даже путать, это все единым монолит, причем очень серьезный. Я говорю об оппозиции реальной, например, какой является республиканская партия при сегодняшнем демократическом управлении.
К.Ларина
―
Внутрисистемная так называемая.
В.Семаго
―
Абсолютно точно. Которая имеет свою базисную составляющую, которая говорит: «Ребята, в целом мы ничего менять не собираемся, но правившие до нас люди совершили определенные ошибки в финансовом плане, в экономическом плане, они неправильно сориентировали по развитию регионов. И мы, придя власти в следующий цикл, это все уберем. Вы заживете лучше». Вот, в чем баланс – в том, чтобы предложить на базе тех ошибок и той критики, которая оппозиция себе позволяет – реальная, легальная, абсолютно объективная… но они заставляют в себя поверить, и тогда следующий цикл за ними - вот, что такое оппозиция. У нас ее нет сегодня, потому что вся оппозиция сегодняшнего дня встроена в структуру. Они говорят: «Мы живем классно! Вот так вот живем! Ездим на хороших машинах, отдыхаем в хороших местах…»
В.Дымарский
―
Территории завоевываем.
В.Семаго: Обычный человек в России сегодня воспринимает трудности, как трудности сегодняшнего политического режима
В.Семаго
―
Да, абсолютно точно. Вы посмотрите по составу КПРФ в парламенте – там есть и на Майбахе люди ездят, и очень приличные, привлеченные спонсоры там есть несколько человек. Но это же надругательство над идеей. Если вы говорите, что коммунистическая идеология – это идеология против богатых, против сверхбешеной концентрации капитала, против эксплуатации – и одновременно с этим вы включаете в свою структуру – святая святых – включаете людей, являющихся символами, против чего вы должны бороться.
К.Ларина
―
Ну подожди, что бизнесом нельзя заниматься, что ли?
В.Семаго
―
Нет, что такое заниматься бизнесом? Это разное…
К.Ларина
―
Коммунист не может бизнесом заниматься?
В.Семаго
―
Я думаю, что если Энгельса вспомнить, то может, поскольку он этим делом… еще шил немножко, да. Более того ваш покорный слуга занимался бизнесом. Бизнес, когда это форма труда – это да. Но ведь коммунисты говорят о том, что произошла чудовищная экспроприация общей собственности, на базе которой выросли фантастические капиталы, выросли в короткий срок, чего в принципе не может быть по экономическим понятиям, если ты не Цукерберг, и если это не новейшие технологии. Все традиционные индустриальные фирмы и компании, они развивались в течение нескольких сот лет. И все эти богатства, в том числе, финансовые структуры – это многолетние, если не вековые пути. А у нас за 10-15 лет, за меньшее – за пять лет люди вскакивали на коня. Почему? Потому что часть, которая была общегосударственной, ушла в личное не без помощи, кстати говоря, коммунистов, потому что в 96-м году именно коммунисты протащили закон о разделе продукции, тот самый, который позволил огромномколичеству иностранных капиталистов войти на наш рынок, начать заниматься нашими недрами и всем прочим, что, кстати, позднее ликвидировал Путин. Виновниками этого были – и я вам должен сказать в эфире – (Шурский?), например, или председателем комиссии был Николай Иванович Рыжков, который не был в чистом виде коммунистом, но он, после того как «яблочники» безуспешно пытались закон об СРП продавить, он сказал: «У вас не получится» - потому что мы контролировали большинство в парламенте, и он сказал: «Отдайте комиссию нам, мы все сделаем». И люди, которые пытались «яблочников» толкать в этом направлении, они отошли от «яблочников» и перешли к этой самой коммунистической оппозиции, которые чудесно этот закон пропихнула, который Путин потом отменил.
К.Ларина
―
А вот обратите внимание, что все-таки среди поклонников левой идеи молодежи очень много. Я это вижу, и не только в нашей стране.
В.Семаго
―
Конечно, это везде.
К.Ларина
―
Но у нас это особенно почему-то развито. И все равно опять же это люди, напичканные этими советскими мифами. Они так себе представляют.
В.Дымарский
―
Как говорят же: кто в молодости не был левым…
К.Ларина
―
Да. Но какой-то должен быть другой…
В.Семаго
―
Здесь есть нюанс. Я со стороны как бы разглядываю это все. Молодежь максимально, конечно, привержена всякого рода экстремальным позициям, радикальным. Говорят: «Я пришел в этот мир - для чего? Для того, чтобы изменить его в лучшую сторону». И это стремление оно обязательно как-то должно себя проявит. И вот тогда возникает фактор нормальной левой партии и левой оппозиции, которая переведет их в плоскость политической борьбы и не выкинет их на улицу под Удальцова, под Лимонова, под всех остальных – вот, что самое главное должно быть. Еще и поэтому нужна хорошая зрелая левая оппозиция. Почему левая? Ну, потому что, во-первых, никакой другой не существует, на мой взгляд, в стране. Ну нет правой оппозиции здесь. Ну ее нет. Если мы говорим о либералах, у нас несколько иное представление о политическом горизонте, о политических структурах, которые у нас присутствуют. У нас очень все поменялось.
В.Дымарский
―
А вы человек левых взглядов.
В.Семаго
―
Да, безусловно.
В.Дымарский
―
Вам не хватает либералов, либеральной оппозиции?
В.Семаго
―
Ну а как? Без нее просто нельзя. Потому что для меня они являются всегда тем антиподом, с которым я предпочитаю дискутировать, потому что я знаю, что их позиция диаметрально противоположна, и истина где-то, возможно, посредине либо с неким креном в их строну или в мою сторону. Я же не говорю о том, что либеральная идея, она как бы нехороша, потому что я ее не воспринимаю. Ну это, по-моему, смешно. Вы понимаете, что «пятая колонна»… Во-первых, это неправильный термин. «Пятая колонна» - это те люди, которые тайно вошли переодетые… Это испанский термин, который Хемингуэй вводил…
К.Ларина
―
Да еще и за деньги.
В.Семаго
―
Да, и за деньги.
В.Дымарский
―
Так оно и есть!
К.Ларина
―
Так оно и ест.
В.Семаго
―
Я ходил на все шествия и митинги. Никогда не выступал нигде, но я шел всегда в строю. Меня не было, правда, на Болотной. И могу вам сказать, что мне денег никто не платил. Это я официально заявляю для Следственного комитета.
К.Ларина
―
Если уж мы про либералов заговорили, почему либеральные идеи сегодня так ненавидимы обществом?
В.Семаго
―
А либеральные иди очень перемешались с теми сверхлиберальными идеями Запада. Ну не готово наше общество на сегодняшний день… Возьмите поезжайте под Калугу в какую-нибудь деревню и предложите весь набор либеральных идей: борьба за равноправие людей, которые нетрадиционно…
К.Ларина
―
Но это же не главное. Получается, что мы все к этому сводим, что это права геев и лесбиянок.
В.Семаго
―
Мы это не спорим, но это слишком выпирающие вещи, и за них противники либеральных движений и ценностей хватаются в первую очередь.
К.Ларина
―
Неправда.
В.Семаго
―
Противники хватаются за это в первую очередь, вы как раз сами и сказали. Не сами либералы, они не выпячивают это в первую очередь, но люди, которые хотят вас оттолкнуть от либералов, скажут в первую очередь именно об этом.
К.Ларина
―
То есть вы считаете, что это просто извращается сама как бы идея. Вытаскивается та самая красная тряпка…
В.Дымарский
―
Там есть, мне кажется, еще одно объяснение, что вообще вся пирамида ценностей…
К.Ларина
―
Вот-вот, гражданские свободы не нужны.
В.Дымарский
―
Пирамида ценностей либералов, она просто не соответствует той пирамиде ценностей, которая исторически сложилась в России. Ценность свободы никогда не была вы России достаточно высоко, скажем.
В.Семаго
―
Тогда объясните мне этот парадокс, на мой взгляд. Опять-таки не берем всю Россию, хотя крупные города подвержены в равной степени этому же самому, что и Москва. Откуда столь мощная концентрация порока? Откуда эксплуатация грязных, порочных вещей перешла в очень сильную мощную структуру, категорию зарабатывания денег? Ведь у нас это есть сегодня. И вот многие говорят, что это тоже результат разрешений. Ведь либералы разрешают и то и это. Вот люди хотят зарабатывать деньги, предположим, на порнографии, на каких-то сомнительных услугах.
К.Ларина
―
Но есть же закон.
В.Семаго
―
Естественно. А о ни говорят… какой же сейчас термин основной? Это же вы – либералы – до Путина были все вы с 93-го года…
К.Ларина
―
Это же не так.
В.Семаго
―
Но как это скажешь? Говорят: да, Ельцин покровительствовал либералам с 93-го по 2000-й год, и слава богу, что пришел Путин, а вы все это сделали, создали предпосылки. Концентрация жутких этих ночных клубов сомнительного содержания, все эти притоны, игорные бизнесы – все это было создано до Путина.
К.Ларина
―
Содомиты?
В.Дымарский
―
Но пользуются всем этим в основном не либералы.
В.Семаго
―
Нет. Более того люди, которые разницу уже между кокаином и сахаром не ощущают, я вас уверяю. Совершенно другая категория людей. Но в пропагандистском плане то, что мы с вами обсуждаем, это как раз говорит, почему либералам так достается. Потому что считают, либералы -- значит, публичные дома.
В.Дымарский
―
А давайте сейчас проголосуем. Наш вам вопрос: У какой оппозиции, на ваш взгляд, больше шансов на успех в России: левой коммунистической или правой либеральной? Если левой коммунистической – 660 06 64. Если правой либеральной – 660 06 65. Стартуем.
К.Ларина
―
Прогноз вы хотели?
В.Семаго
―
50 на 50.
К.Ларина
―
А почему? Вы сейчас сказали, что либералов никто не любит.
В.Семаго
―
Как вам сказать... Голосующие, активные люди к либеральному движению относятся абсолютно нормально. Более того я все время говорю, что у нас общество разделилось на три части. Вот это сумасшедшее православно-коммунистическое, тоже достаточно отмороженное либеральное и здравомыслящее большинство молчаливое, как это всегда бывает.
В.Дымарский
―
Которое не знает, правое оно или левое.
В.Семаго
―
Им и то не нравится и это не нравится. И они в этой серединке, и они, к сожалению, не находят для себя политической ниши. Вот у нас под это молчаливое большинство не выстроилась никакая политическая структуру.
К.Ларина
―
Оно не очень молчаливое. Мне кажется, оно как раз из тех, кто выходит на площадь на согласованные акции.
В.Семаго
―
Тогда вы мне скажите, в чем разница между той немолчаливой в Москва и в Новосибирске? В Новосибирске выходит 100 человек – около памятника митинг. В Москве где-то 50-60 тысяч. Концентрация очень большая в Москва только лишь потому, что мы, наверное, являемся будущим очагом возможных изменений в стране.
К.Ларина
―
Наверное, да, потому что, мне кажется, что даже Питер собирает меньше.
В.Семаго
―
Может быть, так.
К.Ларина
―
Подождите, давайте по именам. Вот на кого можно делать ставку? Может, из молодых кого-то. Про Алексея Навального не говорили. Это кто? Его же не назовешь представителем либеральной оппозиции?
В.Семаго
―
Нет, конечно. Это вождь. Это как бы попытка представить народонаселению, что есть вот человек-вождь. Он, может быть, абсолютно не окрашен ни в какую политическую… Я за время этих сложных моментов нашей современной истории – 11, 12, 13 годы – виделся абсолютно со всеми. И многие с удовольствием со мной встречались, видимо, думая, что я еще тот самый человек, который способен принести материальное что-то на алтарь политической борьбы. Поэтому я разговаривал, в том числе, и с Навальным. Я разговаривал с ним дважды, и я не могу сказать, что он произвел на меня такое впечатление, что после чего я сказал: Знаете, я вот хочу с Алексеем работать. И в равной степени, наверное, никто из тех, кого я видел – я просто ну буду остальных имен называть, - тоже не произвели на меня такого впечатления, чтобы я загорелся прямо и сказал: Ну действительно, что? – осталось немного времени, надо с пользой употребить – вот с этим человеком пойти. Нет таких. Поэтому говорить, что сегодня есть такой человек на политическом горизонте, я бы не стал.
К.Ларина
―
А нам вождь нужен обязательно, как вы считаете или можно обойтись?
В.Семаго: Советское прошлое еще не означает левое в чистом виде, потому что левые существуют в разных ипостасях
В.Семаго
―
Вождь нужен всем абсолютно. Даже вот Ле Пенша, она ведь тоже, в общем, себя позиционирует как вождь. А что сказала Клинтонша? Она сказала: «Вам нужен лидер?» Вот он – 67-летняя очаровательная…
К.Ларина
―
То есть у нас все персонифицировано всегда, да?
В.Семаго
―
Практически да, но только вождь – его происхождение иное. Лидер – это выдвигается, а вождь – это по происхождению или по наследуемому какому-то…
К.Ларина
―
А у Бори Немцова не было шансов?
В.Семаго
―
Боюсь, что нет. Мы с Борей были всегда не друзья – это абсолютно однозначно. Боря очень любил жизнь. У него жизненные проявления… он эпикуреец был в чистом виде. А лидер – это всегда нечто отстраненное. Лидер – это всегда что-то такое…
В.Дымарский
―
Который жертвует своими повседневными…
В.Семаго
―
Да. Он очень от много должен уходить. Почему Сталин и вождь и лидер? Да потому что аскетизм был возведен в абсолют. Или сказать о каких-то накоплениях семьи Ульяновых.
К.Ларина
―
А зачем?
В.Семаго
―
Это склад человека, это психотим.
В.Дымарский
―
Про нынешних вождей это не скажешь
В.Семаго
―
Конечно, а зачем? Он оно не нужно. Другая позиция, другая категория. Они говорят, наоборот, мы считаем, что нужен социализм в стране, но для 15-ти человек должен быть не социализм, а капитализм, и это хорошо будет сбалансировано, потому что мы никому не мешаем, живем своей собственной жизнью. Почему сейчас очень много людей уезжает – мы это неофициально говорим с вами…
К.Ларина
―
Ну как, почему? Это официальные цифры, чудовищные, ужасные цифры.
В.Семаго
―
Я просто не читал. Могу вам сказать. Потому что люди заработавшие какие-то деньги, понимают, что нормальное существование в ближайшее время вряд ли будет возможно. Не потом, что это президент Путин, не потому, что создана такая структура, которая сама себя пожирает, а просто мы перешли ту самую грань, при которой возврат, планомерный эффективный, позитивный возврат возможен. Мы, к сожалению, сегодня двигаемся в одном направлении – мы потихонечку сползаем. Знаете, как оползень идет, иногда быстрее, иногда – чуть медленнее, но мы ползем вниз. И вот, доползя до самого низа, наверное, возможно, какое-то возрождение и нации и страны в целом. Причем не надо бояться этого обстоятельства, что нас завоюют… Очень часто же со мной спорят, говорят: «Эти американцы нас завоюют». Я говорю: «Вы поймите, что оккупировать территорию можно Голландию, можно Данию…»
К.Ларина
―
Что за друзья у вас?
В.Семаго
―
Ну как? Разные же, я общаюсь со многими людьми.
К.Ларина
―
Прямо бояться, что Америка нападет?
В.Семаго
―
У меня в Фейсбуке нет никакой… везде все разные у меня, все друзья. Вот я говорю «друг» - фейсбучное понятие, которое есть.
К.Ларина
―
Френды.
В.Семаго
―
Я говорю, что не может этого быть, чтобы нас кто-то мог завоевать, потому что это невозможно технически.
В.Дымарский
―
Давайте подведем итоги голосования, потому что оно уже примерно остановилось, я имею в виду цифры. За левую оппозицию, считают, что у нее больше шансов – 32,3%. А за либеральную – 67,7%. Я думаю, что это скорее не оценка, а желание.
В.Семаго
―
Я думаю, что это опять ваша аудитория.
К.Ларина
―
Виталий, тут пишет наш слушатель Михаил: «У радикальной националистической оппозиции сегодня больше всего шансов, а вы об этом не говорите». Вот, кстати, да
В.Семаго
―
Я думаю, нет. Знаете, почему? Это инструмент. Это как анархисты, это как бандиты – это как кто угодно. Такой, знаете, запал, кинжал революции…
К.Ларина
―
Ну как же? «Русский мир» как сегодняпопулярен.
В.Семаго
―
Конечно. Но это же на самом деле химера. Понятно, что за этим ничего не стоит, так же, как ничего не стоит за этими мотоциклетчиками, которых я глубоко презираю и терпеть не могу всю эту братию, и считаю, что это пошляк по прозвищу «Проктолог», он, в общем, на мой взгляд… то, что нужно от него…
К.Ларина
―
«Красный проктолог»
В.Дымарский
―
Он «Хирург».
В.Семаго
―
Ну какая разница? Почему хирург лучше, чем проктолог, я никак не могу понять…
К.Ларина
―
Такой фильм можно, трейлер снять: «Красный проктолог».
В.Семаго
―
«Красный проктолог», все нормально абсолютно. Вот он поедет сейчас на мотоцикле. Это инструмент. Человеком манипулируют. Он хорош, податлив, выскочил вовремя – ну давай его будем использовать, нет вопросов. Так же, как у нас используется депутат Федоров. Ведь понятно, что личность одиозная, что все его идеи, конечно, совершенно чудовищны…
К.Ларина
―
А Милонов?
В.Семаго
―
Абсолютно. У нас много есть таких флажков, которые в нужный момент на фасад вешаются и все переключается.
К.Ларина
―
Наверное, уже завершая, резюмируя сегодняшний разговор, главный вопрос – что хочет человек, россиянин, что хочет общество? Вот вы, как этот запрос для себя формулируете?
В.Семаго
―
Если не совсем осознанный – это желание большинства наших граждан добиться того, чтобы в стране думали о людях.
К.Ларина
―
Левая идея.
В.Семаго
―
Нет, опять-таки извращенная левая идея в Советском Союзе, она звучала так: идеология - все, человек – ничто. Но, перейдя от нее к сегодняшней, нынешней, мы опять понимаем, что «Единая Россия», «Русский мир», «имперские амбиции» - а человек, он подождет. Потому что у нас светлые идеи. Ну и что, пускай, мы откажемся от этого, откажемся от того, потому что нам нужна идея.
К.Ларина
―
Так вспомните, он вчера говорил Кудрину, что «сердца у вас нет, Алексей Леонидович, а людей надо любить» - тогда с ними можно делать все, что хочешь – вот, в чем смысл-то. Вот, по сути, то, что вы сейчас говорите: идея заменяет все.
В.Дымарский
―
Главное, что им можно рассказывать все, что угодно.
В.Семаго
―
Да, и они слушают это с удовольствием. Но периодически все-таки кормить надо.
К.Ларина
―
То есть все-таки запрос общества на некую…
В.Семаго
―
Неосознанный на к этому будут стремиться люди.
К.Ларина
―
…социальную справедливость.
В.Семаго
―
Чтобы их начали уважать наконец, в той стране, в которой они живут, чтобы их начали уважать просто.
К.Ларина
―
Для этого нужно до дна о пуститься, как вы выразились.
В.Семаго
―
Я думаю, что оползень еще продолжается…
В.Дымарский
―
По старой шутке: когда дойдет до дна…
В.Семаго
―
Постучали… шилом еще, чтобы не укололи – вот вопрос.
В.Дымарский
―
Будем заканчивать?
К.Ларина
―
Спасибо! Приходите к нам почаще.
В.Семаго
―
Я с удовольствием, если приглашать будете.
В.Дымарский
―
В следующий раз о правой идее поговорим.
В.Семаго
―
Давайте, я человек разносторонний – об искусстве, о «Тангейзере». Спасибо большое! Я искренне доволен, что вы пригласили. Это было безумно приятно.
В.Дымарский
―
Спасибо!