Русский язык: великий и могучий? - Дмитрий Быков - Мы - 2010-03-31
О.БЫЧКОВА: 22:12 в Москве, у микрофона Ольга Бычкова, добрый вечер. Итак, это программа «Мы». Замминистра регионального развития РФ Максим Травников сегодня в качестве моего соведущего. Максим, добрый вечер вам.
М.ТРАВНИКОВ: Добрый вечер, Ольга.
О.БЫЧКОВА: Наш гость – Дмитрий Быков, журналист и писатель. Добрый вечер, Дмитрий.
Д.БЫКОВ: Здрасьте.
О.БЫЧКОВА: А позвали мы именно Дмитрия Быкова, журналиста и писателя, и еще, между прочим, учителя словесности.
Д.БЫКОВ: Да, спасибо.
О.БЫЧКОВА: Правильно?
Д.БЫКОВ: Да, совершенно верно.
О.БЫЧКОВА: Потому что будем говорить мы сегодня о великом и могучем русском языке не с филологической точки зрения, а с точки зрения Российской Федерации и соединения воедино разных ее частей. Итак, как мы делаем в программе «Мы», с помощью портала SuperJob проводим социологический опрос по поводу того, чем, вы считаете, является русский язык в России? Такой вопрос задавался. Ответы мы опять получили очень странные. Значит, я скажу, что SuperJob проводил опрос буквально на днях, несколько дней назад во всех округах России, 1800 респондентов, экономически активное население старше 18 лет, ну, все по науке. Социология. Нормально. Ответы распределились следующим образом. 3% затруднившихся ответить – ладно, 6% выбрали из предложенных нами позиций, что русский язык – это инструмент ассимиляции других народов. 25% сказали, что это язык межнационального общения. 29% - что это язык большинства. Больше всего ответов получила позиция, что это самый великий и могучий язык, 37%. Вот, я не понимаю. Мне казалось, что нужно было сказать про язык межнационального общения в РФ – это же очевидно совершенно. Живут люди всяких разных народов и всего на свете, их там очень много. Вот вам русский язык. А оказывается, потому что он самый великий и могучий, вообще лучше всех. Дмитрий, что значат эти 37%?
Д.БЫКОВ: Нет, ну, я думаю, что многонациональность России – не главная ее проблема на данный момент. Поэтому, как ни странно, я бы согласился с теми непонимаемыми вами респондентами, которые поражены богатством и могуществом русского языка. Я думаю, что больше всего нас, его носителей поражает, конечно, его стилистическая палитра, его синонимическое богатство. По большому счету, у нас не один язык, а, ну, штук 5 в одном, как минимум. Это объясняется огромной разнесенностью социальных слоев. Жизнь языка – она очень социально обусловлена.
Есть язык власти, особый, со своими сигналами. Язык чиновничества, такой канцелярит. Есть язык большинства, язык криминала, чрезвычайно хорошо проработанный. Богатейший в мире мат. Колоссальное разнообразие диалектов, поскольку страна очень большая. Я думаю, что богаче и разнообразней, просто стилистически разнообразней языка мы сегодня не знаем. Очень трудно найти любой другой язык, в котором было бы такое количество стилистически окрашенных синонимов, но простейшие вещи: от глагола «ходить» до глагола «смотреть». А, уж, глагол «воровать» имеет такое количество синонимов, что просто это отдельный словарь.
О.БЫЧКОВА: Ну ладно: в английском языке тоже много синонимов, и на нем говорят гораздо больше людей.
Д.БЫКОВ: Нет. «Go», пожалуйста, и все. А «шкандыбать» нету.
О.БЫЧКОВА: «Шкандыбать» точно нету. (смеется) Совершенно верно. Но, тем не менее. Мы живем в стране, где много людей живут. И им не обязательно знать про «шкандыбать». Хотя, нет, наверное, русский мат знают все, да.
Д.БЫКОВ: Нет, знать им не обязательно, но сама себе поливариантность и широта этого языка поистине не имеют себе равных. Правда, я не знаю китайского – говорят, что там тоже язык чиновничества очень сильно отличается от языка масс. Но поскольку у меня такого опыта нет, для меня русский пока на первом месте.
О.БЫЧКОВА: Вот, между прочим, в Китае – там же совершенно противоположная ситуация. Там очень много разных языков, на которых говорят люди, потому что это еще более огромная страна. Там очень много разных этнических групп и диалектов, и внутри языков каких-то.
Д.БЫКОВ: А вот у нас, что самое удивительное...
О.БЫЧКОВА: А язык один при этом, вы знаете, почему в Китае?
Д.БЫКОВ: Почему?
О.БЫЧКОВА: Потому что у них письменность общая, а языки разные. То есть можно написать, например: они могут письменно разговаривать.
Д.БЫКОВ: Ну, письменность общая даже с японцами, да. Но самое удивительное, понимаете, что у нас-то, в общем, язык более-менее один, а слоев стилистических в этом языке множество: один для своих, другой для чужих, третий для иностранцев и так далее. Вот, именно это мне и кажется обусловлено богатством наших языковых масок. И это очень удобно. Потому что мы бываем разными в течение дня на одном его протяжении, раз 5-6. Я, вот, замечаю, что с детьми в школе я говорю на одном языке. С семьей на другом и с начальством на третьем. И это может быть ценнейшее, что русский язык в своей трагической истории наработал.
О.БЫЧКОВА: Максим?
М.ТРАВНИКОВ: Ну, я, честно говоря, не уверен, что многие люди задумываются над тем, каким набором они владеют – просто они отвечают где-то, если хотите, эмоционально. По идее, рациональный ответ был бы, наверное, язык большинства: ну, русских большинство, вот мы на языке русских и говорим. А это, мне кажется, стоит читать как такой, эмоциональный ответ, по сути обозначающий «Родной мой язык». Вот он великий могучий, я им горжусь, он мой родной, поэтому я и выбираю этот ответ.
Интересно, что межнациональное общение, по сути, клише, унаследованное с Советского Союза, стоит на третьем месте всего лишь. Похоже, что мы уже достаточно далеко ушли от этого советского восприятия.
Д.БЫКОВ: Да. Боюсь, что так.
О.БЫЧКОВА: Но это значит... Что значит «мы далеко ушли»? Мы куда ушли далеко от советского восприятия?
Д.БЫКОВ: Он перестал быть, по большому счету, именно языком межнационального общения. Потому что республики, бывшие республики откололись.
О.БЫЧКОВА: То есть потому что межнационального общения стало меньше?
Д.БЫКОВ: Межнациональное общение перешло в другой регистр. Это уже не общение равноправных граждан равноправных республик. Гастарбайтеры вынуждены говорить на русском языке – это не обсуждается. А что касается внутринационального общения, я думаю, что сегодня все, кто проживают в России, более или менее составляют единую нацию. Не взирая на свои этнические расхождения, они настолько страдают от общих проблем, что все их этнические барьеры, на мой взгляд, тем самым сглаживаются. Обратите внимание, что, скажем, в Москве не враждуют этнические армяне с этническими азербайджанцами, потому что все они одинаково бедствуют от московских проблем, например, да?
Поэтому мне не кажется, что русский язык – это сегодня язык межнационального общения. Это язык национального общения огромной русской нации, которая включает в себя на равных правах другие этнические группы. Так мне кажется.
М.ТРАВНИКОВ: Вот сейчас бы как раз очень многие поспорили насчет русской нации. У нас была отдельная передача на тему россиян, и мы разбирали, как соотносятся россияне и этнические русские. Интересно, что когда мы говорим о том, что же входит в это понятие нации, какой набор ценностей, которые может назвать каждый как во Франции, в США, то большинство людей затрудняется ответить. На самом деле задавая себе кроме русского языка, возможно, такого вот уникального объединяющего элемента, как неплохо сказал в прошлой передаче Сергей Шаргунов, он сказал: «Язык у вас – это рецепт общности».
По большому счету, кроме русского языка так сходу назвать сложно. Потому что дальше мы идем по социальным группам, у которых свой набор этих ценностей.
Д.БЫКОВ: Да нет. Этих общих ценностей множество, на самом деле, у всех социальных групп. Но просто мы как-то не заняты их вычленением, не формулируем вслух.
О.БЫЧКОВА: Не, вот те ценности, которые именно вычленяются как ценности российского гражданина – не какого-то другого.
Д.БЫКОВ: Разумеется, да. Но они много раз, на самом деле, сформулированы. Это активизация в экстремальных ситуациях, хорошо простроенные горизонтальные связи, способность к решению великих задач, неспособность к решению локальных и так далее. Это очень много. Безусловно, коррупция как способ откупа народа от государства. Безусловно, алкоголизация как способ преодоления климата и агрессии. Множество таких вещей. Ну просто мы почему-то не задумываемся над их формулированием, а между тем изучать свой социум надо просто чтобы понять, как смазываются его колеса.
М.ТРАВНИКОВ: Да, на самом деле, может быть, в этом и задача передачи, которую мы совместно организовали – для того, чтобы попробовать сформулировать.
Д.БЫКОВ: Нащупать этнические... Ну, не этнические, общенациональные, конечно.
М.ТРАВНИКОВ: Общегражданские. Ну, конечно, не хочется, чтобы среди них фигурировал алкоголизм. Это очень грустно.
Д.БЫКОВ: Алкоголизм – не ценность, алкоголизм – способ жизни. А ценность – это как раз способность работать вопреки ему, что тоже очень существенно.
О.БЫЧКОВА: Вот есть другой важный вопрос. В других странах во многих, там если какое-то меньшинство говорит на каком-то языке, то этот язык становится тоже 2-м или 3-м государственным – там, в Финляндии, в Швеции, еще где-то. То есть достаточно, чтобы не очень огромный процент населения говорил на этом языке. В России есть такая проблема или нет?
М.ТРАВНИКОВ: Я думаю, что в России это, в принципе, невозможно. Мы с этим столкнулись, когда рассматривали вопрос о возможной ратификации европейской хартии региональных языков и языков меньшинств. В России люди говорят примерно на 230 различных языках, из которых 120 являются родным языком для коренного населения. И представить себе, что мы сможем сделать 120 или 130 государственных языков абсолютно невозможно – это Вавилон какой-то будет.
Мне кажется, что есть определенный консенсус в отношении применения русского языка. Он был, кстати, и в Советском Союзе, и еще более очевиден здесь. Хотя, надо сказать, что ситуация в Советском Союзе, все-таки, была другой – русские и этнические русские составляли там меньше половины. В России же это больше 80%, и в этом смысле позиции русского языка внутри России – они, конечно, существенно укрепились по сравнению с позициями русского языка в Советском Союзе. Казалось бы, да? С точки зрения опоры. Большой вопрос, так ли это по факту?
Но интересно, что в 2002 году не было вопроса в переписи населения по поводу того, какой язык у вас родной. Но...
О.БЫЧКОВА: То есть мы не знаем, на самом деле?
М.ТРАВНИКОВ: Мы не знаем, какие этносы называют, скажем так, какой язык своим родным? Потому что это тоже не очевидно.
О.БЫЧКОВА: У нас перепись была в 2002 году, а до этого был такой опрос?
М.ТРАВНИКОВ: До этого в 1989 году такой вопрос был.
О.БЫЧКОВА: Это была другая страна.
М.ТРАВНИКОВ: Да. Но у нас есть данные по РФ 1989 года, и они довольно интересные. Я в посте на сайте привел некоторые из них. Но даже сейчас мы посмотрим на данные переписи 2002 года, мы обнаружим, что русским языком владеет 98% населения. Ну, другой вопрос, в какой степени, насколько хорошо владеет. Но, в принципе, владеет 98%. По крайней мере, так они себе признаются. При этом этнические русские составляют 82% населения. То есть совершенно очевидно есть большая масса населения, которая владеет русским языком и, возможно, считает его родным, но при этом не являются этническими русскими.
О.БЫЧКОВА: Вот тут Павел спрашивает Дмитрия: «Что означает слово «шкандыбать»?» Как бы идти вразвалочку вот так вот, нет?
Д.БЫКОВ: Нет. Скорее, идти, спотыкаясь, заплетаясь, как бы, шкрябать слегка ботинками по асфальту. Но, понимаете, хилять – великолепный глагол, который, к сожалению, почти исчез. Вы помните гениальную пародию, скажем, на роман Гладилина «Евангелие от Робеспьера»: «Робеспьер прохилял в конвент». Сейчас объяснить нерусскому человеку, в чем прелесть этой пародии чрезвычайно трудно – придется долго объяснять, что это классический автор молодежной прозы, загнанный в прокрустову серию пламенного революционера.
А тырить, лямать, лямзить, чпокать, облегчать – это все синонимы для воровства, да? Освежать туда же. Я уже не говорю о том, сколько синонимов и значений имеет в России один из самых приятных и важных глаголов, который все мы с наибольшим удовольствием вспоминаем много раз на протяжении суток, он обозначает и отношения народа с государством, и отношения полов, и угнетение подчиненного начальником. И при этом безразличие народа к чему-либо «Мне вот то-то в инфинитиве это», да? Это прекрасная такая абсолютная неопределенность русских модальностей.
О.БЫЧКОВА: Андрей пишет о русском языке не в России: «В Вене нашли кафе, где работали почти одни гастарбайтеры из соседних бывших соцстран, но не из бывшего СССР. Многие из них не говорили по-немецки, но общались они между собой, конечно, по-русски». Но это уже... Это время проходит, да?
Д.БЫКОВ: Не думаю.
О.БЫЧКОВА: Ну как? Конечно. Уже когда Восточная Европа говорила по-русски. Сейчас уже нет такого.
Д.БЫКОВ: Слушайте, ну трудно сейчас найти более отдельную от нас страну чем Грузия. А тем не менее, в Грузии ни у кого не возникает проблем с разговором по-русски, когда вы туда приезжаете.
О.БЫЧКОВА: В Грузии не возникает, а в Балтии, например, возникает.
Д.БЫКОВ: Не встречал в Риге никогда, в Таллине не встречал.
О.БЫЧКОВА: В Риге – нет, в Вильнюсе – да.
Д.БЫКОВ: В Вильнюсе – может быть. В Таллине не было таких проблем у меня.
О.БЫЧКОВА: Там просто нет такого количества русскоязычных людей.
Д.БЫКОВ: Да, понимаете, как-то глубоко...
О.БЫЧКОВА: Там в Средней Азии тоже не все просто.
Д.БЫКОВ: Глубоко в крови сидит знание русского языка, необходимость этого знания. И даже страшную вещь скажу, вот, правду говорят, что второй язык – вторая голова. Мне кажется, знание русского языка – это очень хорошая дополнительная голова. Потому что Англия, например, придает формализации какой-то, Франция определенной остроты, формальной изощренности, Германия дисциплины. А знание русского языка придает великолепного наплевательства, превосходной свободы. И это, мне кажется, очень полезная черта.
М.ТРАВНИКОВ: Кстати, насчет Литвы. Я встречал в Литве много маленьких детей, которые никогда не жили в Советском Союзе, но, тем не менее, прекрасно говорят по-русски.
О.БЫЧКОВА: Да. А я знаю много маленьких детей, которые вообще не знают такого языка.
Д.БЫКОВ: Ну вот, надо ваших маленьких детей познакомить с нашими маленькими детьми.
О.БЫЧКОВА: (смеется) Да-да-да.
Д.БЫКОВ: И они взаимно обогатятся.
О.БЫЧКОВА: А их родителей, например, вот, там, плюс-минус нашего с вами возраста – они очень плохо говорят по-русски, потому что его просто нет в их жизни. Нету.
М.ТРАВНИКОВ: Вы знаете, для многих народов, мне кажется, русский язык – это своеобразный адаптер, такой способ, канал донести информацию о том, что они есть. Вот, я сегодня был на презентации книги «Нивхских сказок».
О.БЫЧКОВА: Каких сказок?
М.ТРАВНИКОВ: «Нивхских сказок». Это очень маленький народ, который живет в Хабаровском крае и на Сахалине. Все про все примерно 5 тысяч человек. Так вот интересно, что если бы они издали эту книгу на своем языке, ее бы, наверное, кроме них никто бы и не прочитал. Но я думаю, что и половина нивхов не знают своего языка, на самом деле. Но изданная на русском языке и будучи растиражирована она дает шанс нивхам о том, чтобы узнали, что они такие есть, что у них есть интересная, богатая культура. Это просто пример, но я думаю, что это важно для многих небольших народов тоже.
Д.БЫКОВ: Конечно.
О.БЫЧКОВА: Ну, это полезно или не полезно? Потому что, с одной стороны, для небольших народов... Потому что, с одной стороны, да, они могут как-то свою культуру через русский язык доносить до других.
Д.БЫКОВ: Оля, это полезно однозначно. Такого вопроса вообще нет.
О.БЫЧКОВА: А с другой стороны, они теряют, благодаря тому, что говорят по-русски и вынуждены это делать, и это выгоднее во многом, они теряют свой язык.
Д.БЫКОВ: Они не теряют, нет. Он уходит из обихода, он становится языком, может быть, основного общения, но он, конечно, не теряется. Тем более, что советская власть много сделала для того, чтобы как раз эти исчезающие языки зафиксировать, изучить, обобщить и так далее. Что касается приобщения, то, простите, все-таки, на русском языке существует одна из сильнейших в мире культур. Поэтому приобщаться к этому языку – значит, подключаться к очень мощному источнику. В том числе энергии.
М.ТРАВНИКОВ: Это правда. Потому что, на самом деле, в бытовом общении, возможно, это не заметно. Но когда мы говорим о каких-то серьезных научных достижениях, какой-то серьезной литературе, естественно, в мире не так много языков, которые обладают таким же способом выражения.
О.БЫЧКОВА: Когда мы говорим о научных достижениях, мы пользуемся английскими и какими-нибудь еще.
Д.БЫКОВ: Далеко не только. Понимаете, в конце концов, мы же любим Перельмана не только за то, что он доказал гипотезу Анри Пуанкаре, но и за то, что он вернул русскую научную школу в центр внимания, да? И мне, например, когда я бываю в западных университетах, отрадно слышать большое количество русской речи. И больно, с одной стороны – я бы желал ее в России слышать. Но и отрадно.
О.БЫЧКОВА: А вот Алекс нам написал, что происходит этнизация и регионализация сознания русских. Это резонная такая история.
Д.БЫКОВ: Алексу видней.
О.БЫЧКОВА: «Алексу видней».
Д.БЫКОВ: Мне кажется, наоборот, происходит его избыточная глобализация. Но именно наличие двух взаимоисключающих точек зрения на предмет для русской ментальности очень характерно. (все смеются)
О.БЫЧКОВА: Нормально то есть.
Д.БЫКОВ: Нормально.
О.БЫЧКОВА: Нормально для нас. Да. А что такое этнизация сознания русских? То есть это когда?..
Д.БЫКОВ: Ну, это когда оно становится слишком местным, локальным. Слишком этническим. Вот, когда русское перестает быть планетарным или космическим, как оно было всегда, и слишком плотно увязывается с местом. Этой этнизации, на мой взгляд, не происходит хотя бы потому, что русский этнос – понятие достаточно широкое, вместительное. Это не то, что строго описанный фенотип. Русским может стать любой, кто соблюдает русский образ жизни. А русский образ жизни – это хотя и довольно травматичная штука, но вместе с тем очень укрепляющая и азартная.
М.ТРАВНИКОВ: Кроме того, на самом деле, русские как этнос – они включают в себя совершенно различные восточнославянские племена. И в этом смысле различие между этническими русскими, выросшими на Севере. и теми, которые живут на границе с Украиной, достаточно серьезно.
Д.БЫКОВ: Два народа, конечно.
М.ТРАВНИКОВ: И в культурном смысле слова.
Д.БЫКОВ: Безусловно. Психологически. Закрытые абсолютно северяне с их выносливостью. Возьмите сибиряков – совершенно отдельный этнос. Я как человек, женатый на сибирячке, поражаюсь все время этой разнице, но ничего – говорим по-русски.
О.БЫЧКОВА: Но тем не менее, это не отражается на русском языке или отражается? По-моему, нет. Как-то все очень... Хотя, с другой стороны, приезжают люди в Москву из разных мест. В общем, всегда можно услышать.
Д.БЫКОВ: Это отражается в том смысле, что он чрезвычайно обогащается местными говорами, что еще и Даль отследил. Но вместе с тем, он не теряет некоего стрежня, который остается абсолютно единым что в Архангельске, что в Сибири, что где-нибудь в Краснодаре.
М.ТРАВНИКОВ: Кстати, в русском языке полным-полно заимствований, как и в английском.
О.БЫЧКОВА: Так, подождите.
Д.БЫКОВ: Он очень абсорбирует, да.
О.БЫЧКОВА: Мы сейчас вернемся к этой истории после коротких новостей. Потому что, все-таки, отношение русского языка и других языков внутри РФ – это важная тема, которую нам нужно обязательно как-то поддержать. Новости, потом продолжение программы «Мы».
НОВОСТИ
О.БЫЧКОВА: Мы продолжаем разговор о русском языке, великом и могучем в РФ. Мы в эфире «Эха Москвы», в прямом эфире сегодня вечером с замминистра регионального развития РФ Максимом Травниковым и журналистом, писателем Дмитрием Быковым. Давайте поговорим о русском языке в нерусских, так сказать, субъектах РФ. Там вообще какая ситуация? Там же один государственный язык, правда? Все равно?
М.ТРАВНИКОВ: Ну, в РФ один государственный язык – это русский.
О.БЫЧКОВА: То есть, например, в Татарстане или в Башкирии – там все документы, все дела делаются на русском языке?
М.ТРАВНИКОВ: В субъектах есть право устанавливать в субъекте РФ языки на уровне субъектов государственные. Но понятно, что в любом случае в любом субъекте РФ, будь то национальная республика или любой другой субъект, естественно, русский язык является общим и государственным.
О.БЫЧКОВА: Одновременно в Москве есть какое-то количество национальных школ, которые связаны с общинами, существующими в Москве. Ну, я знаю, есть такие. А там преподавание идет на русском языке? Нет, там тоже преподают на другом языке – не на русском.
М.ТРАВНИКОВ: Но это не государственные школы, как правило. Школы, которые создаются по инициативе этнических общин. И, наверное, в принципе, понятна мотивация людей, которые их создают, и родителей, которые отдают своих детей в эту школу. То есть они хотят, чтобы дети, которые живут, в принципе, в иноязычной среде не потеряли какую-то свою особенность, характерную для этих народов, которые идентифицируют себя по своему языку. Но это очень, мне кажется, скользкий путь. Потому что если вы погружаете достаточно глубоко ребенка в языковую среду, отличную от той, в которой он живет по жизни, это постепенно может привести к его очень серьезной социальной дезинтеграции. И как следствие, человек будет гражданином РФ, родившимся, наверное, на территории РФ, но имеющим трудности и с коммуникацией, возможность последующего получения образования, с тем чтобы иметь какой-то социальный лифт, трамплин, для того, чтобы устроиться в жизни, состояться.
О.БЫЧКОВА: А что, есть какие-то примеры, когда, действительно, это происходит? Вот это гипотетически вы рассуждаете?
М.ТРАВНИКОВ: Я думаю, что, конечно, в какой-то степени гипотетически. Но мне кажется это достаточно рациональным, чтобы быть правдой. И я думаю, что мы еще полностью не начали пожинать плоды этой ситуации. Но я думаю, что это такая отложенная проблема.
В Советском Союзе все было очень просто: пришел в школу – изучаешь все на русском языке, и никаких вопросов. Другое дело, что потребность языковая никуда не девалась, и все равно, на самом деле, люди испытывали потребность в знании. Но, наверное, решение этой проблемы должно идти не через способ подачи общих знаний, по сути, знаний, ведущих к социальной адаптации на том или ином языке. А скорее всего, через создание специальных культурных центров, через более активную работу в семье. Ведь, многие родители, которые отдают своих детей в эти школы, они сами не говорят на родном языке.
О.БЫЧКОВА: Вот поэтому они и хотят, чтобы их дети говорили на родном языке.
М.ТРАВНИКОВ: А, может быть, им стоит его выучить?
О.БЫЧКОВА: Родителям? А, может, им уже поздно, они считают. Так многие думают. Уже не получится, зато дети будут расти настоящими представителями своего народа.
М.ТРАВНИКОВ: Знаете, мне кажется, что школа – это, как бы, не кружок по интересам. Школа – это инструмент социальной адаптации и это способ, чтобы люди получили те необходимые знания, которые им нужны для того, чтобы дальше устроиться в жизни. В этом смысле русский язык как инструмент доведения до них этих знаний, мне кажется, не имеет никакой альтернативы.
О.БЫЧКОВА: Дмитрий, скажите нам как человек школы, как сделать так, чтобы люди не потеряли свою культуру и свой язык, если они не являются русскими, например, обучая своих детей в московской школе, предположим? Или это не является проблемой?
Д.БЫКОВ: Ну, видите ли, мне кажется, что изучение своей культуры и языка – это, все-таки, дело домашнее, индивидуальное и сугубо добровольное. Я с большим подозрением отношусь к любым гетто. Вот это такое добровольное гетто, кружок, диаспора. Чем он более замкнут, мне кажется, тем он более уязвим, тем он более напоминает секту. И мне представляется, что, скажем, национальные школы в Москве (а такое явление имеет быть) – это, на мой взгляд, некоторый шаг к дезинтеграции.
Я согласен абсолютно с Максимом насчет того, что школа – это инструмент социальной адаптации. Ты можешь сколько угодно изучать свой язык и культуру, отдельно ты можешь общаться с друзьями на этом языке. Но, все-таки, мне представляется, что в столице России главным языком общения должен быть русский, хотя бы уже потому, что он, действительно, чрезвычайно универсален и очень легко вбирает заимствования. Я думаю, что именно на этом таком конгломерате языковом, на котором мы все давно общаемся, гораздо проще будет говорить всем.
Кроме того, еще раз я хочу сказать, что любая замкнутость диаспоры внутри Москвы – это потенциально некоторый рассадник очень опасных настроений. Мне кажется, что это появление клановости, некоторого национального высокомерия или, наоборот, чувство своей уязвленности. я – банальный советский интернационалист в этом отношении. И сколько бы я ни ругал советскую власть за все, но ее интернациональная политика мне чрезвычайно близка.
О.БЫЧКОВА: То есть а она заключается в том, что все...
Д.БЫКОВ: Живут без России, без Латвии единым человечьим общежитием. По крайней мере, в одном городе, да? И это лишний раз подчеркивает, что Москва, ведь, никогда не знала национальных общин. Безусловно, там собирались своими кружками дворники-татары, о чем Окуджава вспоминает в «Упраздненном театре». Но татары не были отдельным таким как Чайна-таун, отдельным образованием в Москве.
Ни профессиональное деление по диаспорам, ни деление по районам, хотя в Москве есть и грузинский, и так далее, да? Это все, к сожалению, это рудимент. Мне кажется, что, все-таки, мы идем к обществу, в котором этнические границы будут стираться.
М.ТРАВНИКОВ: И, наверное, растить число дальнейших заимствований. Я думаю, что по этому поводу не стоит особенно переживать.
Д.БЫКОВ: Переживать не стоит, да.
О.БЫЧКОВА: Ну, вот, мы можем спросить сейчас у наших слушателей, для тех – я специально хочу это подчеркнуть – для кого это является проблемой. То есть людей, и если можно звоните нам такие люди, кто говорит по-русски, но в семье говорит на каком-то другом языке. И, может быть, поставлен перед вопросом, как учить детей – чтобы иметь русский язык это понятно, и в то же время не потерять свой собственный.
Д.БЫКОВ: Понимаете, для того, чтобы сохранить русский язык в Америке, совершенно не обязательно принадлежать к русской мафии. Так вот и здесь.
О.БЫЧКОВА: Сейчас я только телефон скажу. 363-36-59 – это наш номер прямого эфира. Звоните нам, пожалуйста, представители, прежде всего, того, что называется «национальные меньшинства» в Москве. Хотя, Москва – это не тот город, где, может быть, кто-то называется меньшинством. Тут все как-то на особом положении.
Д.БЫКОВ: Все входят в одно московское меньшинство по сравнению с Россией, да.
О.БЫЧКОВА: Конечно. Тем не менее, вот звонки сразу пошли. Я надеюсь, что это как раз те люди, к которым мы обращаемся. Да, действительно, не обязательно жить в Америке и быть...
Д.БЫКОВ: Да, и держаться за русскую идентичность.
О.БЫЧКОВА: Хотя, многие держатся, кстати.
Д.БЫКОВ: Я думаю, они сильно обкрадывают себя. И обратите внимание, что именно в таких искусственных образованиях цветет и преступность, и комплексы, и зависть, и так далее.
О.БЫЧКОВА: Это правда, это правда. И дети потом тормозят и не могут выбраться.
Д.БЫКОВ: В развитии очень сильно.
О.БЫЧКОВА: Да.
М.ТРАВНИКОВ: Кстати, не обязательно, что обязательно должен присутствовать конфликт между этнической идентичностью и общегражданской.
Д.БЫКОВ: Конечно.
О.БЫЧКОВА: Сейчас-сейчас-сейчас. Вот звонок у меня есть, и не один. Алло, добрый вечер, мы вас слушаем.
СЛУШАТЕЛЬ: Алло, здравствуйте.
О.БЫЧКОВА: Здравствуйте. Вы откуда звоните?
СЛУШАТЕЛЬ: Меня зовут Зафар, я звоню из Свердловска.
О.БЫЧКОВА: Очень приятно, Зафар.
СЛУШАТЕЛЬ: Вы знаете, я говорю и на своем языке, на татарском, и на русском языке. Знание языков – это обогащает человека.
О.БЫЧКОВА: У вас дети есть, Зафар, скажите?
СЛУШАТЕЛЬ: Есть, конечно. Но они взрослые.
О.БЫЧКОВА: Они учились в?..
СЛУШАТЕЛЬ: Вы знаете, они воспитывались и учились на русском языке. Они понимают и немножко говорят.
О.БЫЧКОВА: По-татарски?
СЛУШАТЕЛЬ: Да.
О.БЫЧКОВА: Ага. А скажите, пожалуйста, вам как удалось сохранить татарский язык внутри вашей семьи для ваших детей?
СЛУШАТЕЛЬ: Ну, вы знаете, в Свердловске примерно половина населения на татарском говорят.
О.БЫЧКОВА: Это правда. Зафар, я тоже оттуда. Я знаю, да, там много. Я думала раньше в детстве, когда я там жила, что сабантуй – это русский народный праздник.
СЛУШАТЕЛЬ: Я в детстве, знаете, я из Горьковской области, я воспитывался в татарской деревне 17 лет. Учился я на своем языке, на татарском полностью. А потом переключился на русский.
О.БЫЧКОВА: А вы учились до какого класса на татарском?
СЛУШАТЕЛЬ: До 7-го.
О.БЫЧКОВА: А потом вам трудно было переключаться на русский?
СЛУШАТЕЛЬ: Вы знаете, было сначала трудно. Когда переехал в город, я месяца 3 не разговаривал ни с кем, потому что был недостаток слов.
О.БЫЧКОВА: Вас переклинило просто, наверное.
СЛУШАТЕЛЬ: Не понял?
О.БЫЧКОВА: Переклинило вас, наверное, просто.
СЛУШАТЕЛЬ: Да, может быть. А потом, вы знаете, потом я уже привык.
О.БЫЧКОВА: Ну, хорошо. Вот, вы нам скажите рецепт, все-таки. Как должно быть? Как нужно учить детей, чтобы они приобретали одно и не теряли другого?
СЛУШАТЕЛЬ: Вы знаете, почему-то я сначала учил их на русском, чтобы у них никаких заклиниваний, никаких тормозов не было. Чтобы они в совершенстве знали язык, на котором будут учиться и работать. А потом уже второстепенно свой родной.
О.БЫЧКОВА: Понятно. Зафар, спасибо вам огромное.
СЛУШАТЕЛЬ: Я сам бы занимался и до сих пор занимаюсь, и у меня настольная книга – это «Русский язык для заочников». Короткий такой, и там все есть.
О.БЫЧКОВА: Все понятно.
СЛУШАТЕЛЬ: Спасибо, до свидания.
О.БЫЧКОВА: Спасибо вам, спасибо большое. Ну, Зафар согласился.
М.ТРАВНИКОВ: Кстати, довольно показательно. Потому что важно понимать, что русский язык – это не только язык русских, это, как бы, на самом деле, наш русский язык, и в нем из-за этого и заимствования. Но это язык, на котором мы разговариваем все между собой. Он не принадлежит только русским как этносу.
О.БЫЧКОВА: Да, это правда. Так же, как английский не принадлежит только англичанам, да. Безусловно. Еще один звонок. Алло, добрый вечер. Алло, мы вас слушаем внимательно.
СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте.
О.БЫЧКОВА: Здравствуйте. Как вас зовут, вы откуда?
СЛУШАТЕЛЬ: Меня зовут Аня, я из Саратова. Хотела сказать вам, что я являюсь армянкой, но в то же время, как бы, я получаю образование русское. Мое личное мнение, что мне кажется, все равно в семье невозможно не разговаривать на своем языке и абсолютно отвлечься от своего языка. Но русский язык там, конечно, является важным, и по профессии, и в студенческой среде. Меня в детстве родители, как бы, пытались во 2-м классе научить армянскому алфавиту.
О.БЫЧКОВА: Они сами садились и показывали вам буквы, да?
СЛУШАТЕЛЬ: Да. Но вы знаете, проблема в чем? Я до сих пор, как бы, очень плохо знаю алфавит и не читала армянской литературы, потому что началось такое, что я начала в школе во время диктанта... То есть писала определенное слово, и в то же время какие-то буквы вставляю армянские.
О.БЫЧКОВА: То есть вы, все-таки, больше по-русски, да?
СЛУШАТЕЛЬ: Да, да.
О.БЫЧКОВА: То есть армянский для вас иностранный язык, все-таки, можно сказать?
СЛУШАТЕЛЬ: Ну, как бы, в семье я стараюсь разговаривать на армянском. Но в то же время я звонила родственникам и при разговоре я забыла, как будет на армянском слово «здоровье». Я говорила на армянском языке, и вставила слово «здоровье», как бы, на русском. И там меня не поняли. И в то же время очень много таких моментов. То есть я дома когда разговариваю на армянском, те слова, которые я не знаю, я вставляю русские.
О.БЫЧКОВА: Скажите, пожалуйста, Ань, а какой бы вы способ поддержания армянского языка предложили своим детям, если они у вас есть или будут?
Д.БЫКОВ: Зачем поддерживать?
О.БЫЧКОВА: Ну, потому что поддерживать, Дмитрий, конечно.
Д.БЫКОВ: Прекрасно себя чувствует армянский язык.
О.БЫЧКОВА: Нет, поддерживать лично для них, у них в семье, у этих людей.
Д.БЫКОВ: Есть ли в этом прямая необходимость?
О.БЫЧКОВА: А, вот, Дмитрий вас спрашивает. Вы слышите, Аня?
СЛУШАТЕЛЬ: Нет-нет, не слышу.
О.БЫЧКОВА: Он спрашивает, есть ли необходимость вообще делать то, что я называю «поддерживать армянский язык» в вашей, Аня, семье, предположим, с вашими детьми.
СЛУШАТЕЛЬ: Мне кажется, да. Но в то же время, мне кажется... Вот, мне задали вопрос насчет детей. Мне кажется, я никогда не буду жить в Армении, потому что я выросла здесь и я получаю образование, и в будущем планирую работать в РФ. Но что касается детей, то есть я бы хотела, чтобы они знали армянскую речь, то есть дома, но не то, чтобы учить их именно читать армянскую литературу. Это в будущем если они захотят...
О.БЫЧКОВА: Но так специально вы не будете тратить на это усилия, да?
СЛУШАТЕЛЬ: Мне кажется...
О.БЫЧКОВА: Не нужно?
СЛУШАТЕЛЬ: Нет. Именно какие-то традиции в семье – да. И разговорная речь – да. Но чтобы специально учить алфавиту, мне кажется, нет.
О.БЫЧКОВА: Ну так ваши внуки уже не будут говорить по-армянски.
СЛУШАТЕЛЬ: А, вот, кстати, меня сейчас, если меня слушают, представители моей национальности не одобрят, конечно, мои высказывания.
О.БЫЧКОВА: Не одобрят, точно.
Д.БЫКОВ: Но мы вас горячо одобряем.
О.БЫЧКОВА: Но мы понимаем, по крайней мере. Мы вас понимаем, безусловно.
СЛУШАТЕЛЬ: Ну, как бы, тяжело, на самом деле.
О.БЫЧКОВА: Безусловно. Тяжело, да. Понятно, понятно: тяжело. Спасибо.
Д.БЫКОВ: Армянский язык лучше в том смысле, что там реже употребляется «как бы». Ну, может быть, потому что жизнь идет, как бы, более серьезная, не настолько понарошку, да? А в остальном прекрасный русский язык, по-моему, и я, в общем, приветствую, Ань, ваше решение. Все-таки, в основном, разговаривают на этом языке, коль скоро вы живете и работаете здесь.
М.ТРАВНИКОВ: Ну, кстати, вопрос потребности в языке как средства этнической самоидентификации – это вопрос очень субъективный.
Д.БЫКОВ: Очень личный, да.
М.ТРАВНИКОВ: И кроме того для разных народов...
О.БЫЧКОВА: И не обязательно, чтобы прямо, вот, одна такая схема.
М.ТРАВНИКОВ: Да. И разные народы на этот вопрос отвечают по-разному. Большинство цыган не говорят на каком-то своем оригинальном цыганском языке. Тем не менее, их сложно заподозрить в том, что у них нет своей этнической идентичности, правда? И есть и другие примеры.
Д.БЫКОВ: Да. Совершенно справедливо. И более того, есть мощный цыганский фольклор не только песенный, но и сказочный. Этому совершенно не мешает огромное разнообразие цыганского языка, в котором от настоящего первичного этого санскрита остались, дай бог, 20 слов.
О.БЫЧКОВА: И при этом еще цыгане, между прочим, конфессионально тоже неоднородны.
М.ТРАВНИКОВ: Абсолютно. Они, как правило, принимают конфессию доминирующую.
О.БЫЧКОВА: Да. Они принимают веру страны, в которой они живут. Но при этом все они остаются цыганами, мы явно видим, что это один...
Д.БЫКОВ: Разумеется. Ну, потому что организация общины всегда идет по одному скелету. Есть барро, есть четкие правила, которые надо соблюдать. Но тем не менее, вот это замечательный пример гибкости в полиэтническом таком обществе.
М.ТРАВНИКОВ: И, кстати, это не единственный пример, то есть этот список можно продолжить. Ну, евреи, например – та же самая история. И самоидентификация строится вокруг религиозного признака.
Д.БЫКОВ: И религиозного, и отчасти профессионального, да. Если угодно, интеллектуального, как угодно. Там, или даже психологического. Но в любом случае тенденция к обособлению, по-моему, уже доказала полную свою бесперспективность.
О.БЫЧКОВА: Понятно. Давайте еще послушаем звонок. Тут люди просто уже обзвонились нам. Алло? Радио выключите, умоляю вас. Алло, мы вас слушаем. Добрый вечер, как вас зовут, вы откуда?
СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Меня зовут Анвар, я из Москвы.
О.БЫЧКОВА: Анвар, ваше мнение?
СЛУШАТЕЛЬ: Мое мнение такое, что... Отчасти соглашусь с предыдущей девушкой. Вы знаете, я по национальности турок и живу в Москве. Мои дети прекрасно говорят на турецком языке, однако так же, намного лучше говорят на русском языке.
О.БЫЧКОВА: А вы откуда приехали, Анвар, простите?
СЛУШАТЕЛЬ: Да я, собственно, мои предки тоже жили в Москве. И родственников очень много живут, и все говорят на своем родном языке.
О.БЫЧКОВА: А, вот, как вам это удалось, скажите пожалуйста, если ваши предки еще когда-то приехали?
СЛУШАТЕЛЬ: Вы знаете, мы в семье, скажем так, говорим больше всего на турецком. Стараемся, во всяком случае, говорить. Но специально какого-то обучения мы не делаем.
О.БЫЧКОВА: А писать умеете?
СЛУШАТЕЛЬ: Писать умею. Я умею, да. Дети – нет. Вы знаете, я скажу такой пример. У меня были с ребенком определенные проблемы, и мне пришлось общаться с психологом. Так вот, психолог сказал, что очень большая ошибка, что в раннем детстве, когда ходили в детский сад, жена моя настаивала, что только на русском, потом что мы живем в этой стране, надо говорить. И ребенок чувствовал некий комплекс. И психолог сказал, что не надо настаивать. И вы знаете, действительно, все исправилось. То есть специально мы не обучаем. Но с другой стороны, мне кажется, человек, который не знает своего родного языка, он несколько не полноценен. И только поэтому надо, чтобы он знал. Потому что первый вопрос даже задают, с (НЕРАЗБОРЧИВО) общаюсь, они сами говорят, что (НЕРАЗБОРЧИВО) знаешь, кто ты по национальности, особенно если ты, ну, скажем, не из бывших советских республик, скажут: «А знаешь ты свой родной язык?» Если знаешь, даже как-то, знаете, по-другому относятся. Но при этом, конечно, обязательно нужно знать язык страны, в которой живешь, соблюдать ее законы, ну и, скажем так, уважать менталитет того народа, с которым ты живешь.
О.БЫЧКОВА: А, вот, Дмитрий Быков считает, что это не является проблемой.
Д.БЫКОВ: Это не проблема, потому что это норма для меня.
СЛУШАТЕЛЬ: Я не согласен, потому что это является проблемой, потому что многих, ну, скажем, у не коренных жителей, которые считаются не коренными, все равно в крови сидят несколько другие законы взаимоотношений семей и так далее, они отличаются. Ну, общеизвестно, да?
О.БЫЧКОВА: Понятно, да. Понятно.
СЛУШАТЕЛЬ: Я не могу представить, что мой ребенок на меня крикнул и так далее. То же самое наоборот, кстати. Взаимоуважение. Кто-то, может быть, считает нормальным, ну, я не знаю, выпить с ребенком. Я, например, представить себе не могу, что я занимаюсь этим.
О.БЫЧКОВА: Ну, это уже другая история. Мы понимаем, о чем вы говорите.
СЛУШАТЕЛЬ: Да. Это другая история, но менталитет является проблемой. Поэтому это, как бы, надо учитывать.
Д.БЫКОВ: Вы знаете, я как раз против того, чтобы обожествлять вот эту родовую архаику. Если вы живете в Штатах, соблюдение американских законов подразумевается само собой. И никакая архаическая идеология, никакая этническая архаика здесь не может абсолютно иметь место. Если вам хочется, чтобы женщина стояла, пока вы сидите за столом – ну, говорю от балды абсолютно, если есть такой обычай – в нормальном обществе на это посмотрят, извините, как на пещерные нравы. Мы должны вырабатывать консенсусные ценности. Если мы живем в России, то у нас ни гендерные различия не могут становиться никаким основанием для угнетения, ни возрастные, ни половые, никакие угодно. Мы живем в стране, которая управляется европейскими законами и европейским менталитетом. Извольте их соблюдать, находясь здесь. Как мы, находясь на Востоке, соблюдаем, допустим, обычаи в определенный момент закрывать магазины и определенным образом одеваться, да? Ничего не поделаешь: там у людей свое представление о Рамадане, и приезжая в Объединенные Арабские Эмираты, мы соблюдаем это представление. Мы живем в России, в стране, в которой вся родовая архаика считается пережитком. Пусть уважаемым, пусть чтимым, пусть культурным, но эдак недалеко до того, что мы признаем кровную месть достаточным основанием для разборок.
О.БЫЧКОВА: Ну, это значит, что приезжаешь в Россию – живи как русский.
Д.БЫКОВ: Живи по российским законам. Не живи как русский, живи по российским законам. А эти российские законы прописаны весьма четко: никакая родовая архаика не может здесь помешать тому, чтобы люди соблюдали консенсусные ценности. Уважали женщину, уважали старших, не обожествляли свой этнос и так далее.
М.ТРАВНИКОВ: Кстати, надо сказать, я был бы очень аккуратен, прокидывая такую мысль, что, якобы, за языком автоматически идет менталитет. Это совсем не одно и то же.
Д.БЫКОВ: Это маризм.
О.БЫЧКОВА: Узнаем слово теперь такое даже еще. Давайте еще звонок примем. Интересное люди рассказывают. Алло, добрый вечер.
СЛУШАТЕЛЬ: Алло?
О.БЫЧКОВА: Здравствуйте, мы вас слушаем внимательно. Вы откуда нам звоните?
СЛУШАТЕЛЬ: Это с Пензы беспокоят, мне 68 лет. Вот, скажите, пожалуйста, вот я – абориген. Мы с Нижней Рязани, мы все века здесь жили. И вы нас учите, чтобы мы жили, принимали православие.
О.БЫЧКОВА: Нет, мы вас такому не учим.
Д.БЫКОВ: Этому никто вас не учит абсолютно.
СЛУШАТЕЛЬ: По законам русских жили.
О.БЫЧКОВА: Не-не-не-не, речь не об этом.
СЛУШАТЕЛЬ: Нет. Вот, ваш как раз говорил...
Д.БЫКОВ: Ваш – это я. Извольте меня уважать, меня зовут Дмитрий, а не вас.
СЛУШАТЕЛЬ: Татарское ханство было.
О.БЫЧКОВА: Хорошо. Вот это, на самом деле...
Д.БЫКОВ: Это позвонил человек, который не понял, о чем шла речь. На мой взгляд, ему следовало бы извиниться.
СЛУШАТЕЛЬ: Это ваши слова были сказаны.
Д.БЫКОВ: Мои слова были сказаны, извольте, пожалуйста, цитировать их так, как я их произнес. Я говорю, что мы должны соблюдать русские законы.
О.БЫЧКОВА: Я сказала «как русские» в порядке вопроса. А Дмитрий ответил «как россияне».
Д.БЫКОВ: Нет, ну, здесь человеку, кажется, важно не уточнить свое мнение, а обидеться. Если он это хочет, он может это сделать.
О.БЫЧКОВА: Нет, мы не будем обижать никого заведомо.
Д.БЫКОВ: Пусть это человек делает сам.
О.БЫЧКОВА: Но на самом деле, Магомед поднял важный вопрос, я вам скажу. Потому что в России живут не только по российским и русским законам, а в России очень много людей, которые живут, например, по-татарски, по-исламски.
Д.БЫКОВ: Никто не воспрепятствует им соблюдать национальную традицию, но закон един для всех. Иначе мы придем к тому сообществу, в котором каждый каждому диктует этнические стереотипы. Так быть не должно. Есть общая у всех Россия и общий для всех закон. И я говорю, понимаете, почему мы получили такое страшное гнездо социальных проблем на Кавказе? Потому что в какой-то момент мы перед этой родовой архаикой отступили. И признали, например, коррупцию традицией, да? А это не очень хорошо. Признали безусловное первенство мнения начальника только потому, что начальник традиционно в архаическом сообществе почитается. А тем не менее, начальник по закону абсолютно равен подчиненному. Никакие иерархии, никакие искусственные разделения абсолютно не могут заменить закона. И Кавказ должен жить по единому для всех закону, пока он является частью РФ.
О.БЫЧКОВА: А остальные субъекты Федерации, в том числе город Москва, где мы живем, где тоже есть и коррупция, и все, что вы перечислили?
Д.БЫКОВ: Разумеется. Но все это, по крайней мере, считается противозаконным. Я просто еще раз хочу сказать, что мы можем сколько угодно ценить этнические традиции. Но мы никоим образом не можем превращать их в законы и допускать, чтобы личность, чтобы жизнь отдельного гражданина регулировалась его личными традиционными представлениями о законе. Он общий.
М.ТРАВНИКОВ: Кстати, хотел добавить интересный момент, что Советский Союз при всей его мощи тоже уступал перед некоторыми социальными особенностями в национальных республиках. У нас законодательство по некоторым позициям варьировалось.
Д.БЫКОВ: Ну, раньше-то на Украине можно было раньше замуж выходить, в 16 лет, а не в 17.
М.ТРАВНИКОВ: За похищение людей были разные санкции в разных республиках.
Д.БЫКОВ: Да. Мне кажется, что это отступление. Похищать людей нельзя ни при каких обстоятельствах.
О.БЫЧКОВА: Ну, это, может быть, связано с чем-то другим? Потому что в Штатах, например, тоже законодательство очень варьируется в разных штатах. Не по национальным причинам.
Д.БЫКОВ: Да. В Штатах оно варьируется именно по административному делению, а не то, чтобы штат Техас считает себя столь пылким, что там разрешено, допустим, похищение людей.
М.ТРАВНИКОВ: Просто они формировались как отдельные государства.
Д.БЫКОВ: Или выкуп за невесту.
О.БЫЧКОВА: То есть нам этот способ не подходит? Нам это...
Д.БЫКОВ: Я считаю, что чем больше модернизации, чем больше модернизма, тем лучше. Любая архаика толкает нас в Средневековье.
М.ТРАВНИКОВ: Вообще, действительно, согласен. Это очень опасный тезис, когда люди начинают говорить о том, что есть русские законы, которые им навязываются. Никаких русских законов нету. У нас российские законы, единые для всех.
Д.БЫКОВ: Есть Конституция.
М.ТРАВНИКОВ: Да. И вообще-то мы все вместе писали. И я думаю, что среди тех, кто причисляет себя к авторам этих законов, найдется немало людей, которые этническими русскими не являются.
Д.БЫКОВ: Не являются абсолютно.
О.БЫЧКОВА: Да. И даже так сразу и не вспомнишь, кто является.
Д.БЫКОВ: И как раз выработка коллективных правил жизни – это весьма насущная сейчас задача.
О.БЫЧКОВА: Ну а что делать, если другие люди считают, что им навязываются русские правила жизни?
Д.БЫКОВ: Посчитать-то мы можем что угодно.
О.БЫЧКОВА: Так, вы тоже можете считать, что не навязываются. А они считают, что навязываются. И это становится тоже проблемой.
Д.БЫКОВ: Считать давайте каждый как хочет, а вести себя давайте сообразно правилам общежития.
М.ТРАВНИКОВ: Кстати, русские тоже считают, что другие народы пишут для них законы и им навязывают. Такая тема тоже есть.
Д.БЫКОВ: Есть такие русские, да. Более русские чем другие. Но они как бы пока еще, слава богу, не имеют большинства.
О.БЫЧКОВА: Ну что? Успеем послушать еще один звонок, вот, в завершение? Я надеюсь, что нам поможет поставить точку. Алло, добрый вечер. Алло? Нет, не получится.
Д.БЫКОВ: Скажите сами, Оля, что-нибудь миролюбивое.
О.БЫЧКОВА: Да уже что говорить? Уже все, время наше закончилось. Спасибо большое. Я продолжаю удивляться тому, что русский язык – самый великий и могучий. Я, все-таки, хочу, чтобы он был языком межнационального общения и так всеми воспринимался.
Д.БЫКОВ: Одно другому не мешает.
О.БЫЧКОВА: Не мешает совершенно. Но мне кажется, что практичный подход к жизни – он как-то лучше, чем слишком эмоциональный. Нет? Или самодовольный, по крайней мере.
Д.БЫКОВ: И опять одно другому не мешает.
О.БЫЧКОВА: Хорошо. По крайней мере, в нашей реальности точно. Спасибо большое Дмитрию Быкову и Максиму Травникову, это была программа «Мы».
М.ТРАВНИКОВ: Спасибо.