ЕЛЕНА ШМЕЛЕВА, филолог. - Елена Шмелева - День войны - 2005-04-24

Мои родители в это время были маленькими еще, школьниками, поэтому не успели повоевать. Воевали только дядьки, потому что деды были уже слишком старыми, а родители еще детьми, но при этом мой отец успел поработать, ему было 13 лет, и мой дед был замдиректора завода "Динамо", и он сказал, хватит тебе лоботрясничать, иди работать. И в 13 лет отец пошел работать на завод "Динамо". Конечно, он был маленького роста, и он стоял на ящике, потому что не доставал до станка. Работали сутками и все время хотелось, как говорил папа, спать и есть, но при этом, он говорит, что было очень доброе отношение людей друг к другу. Потому что работали собственно женщины и дети. И женщины, конечно, жалели этих подростков, мальчишек и девчонок, там все время ходили контролеры, которые проверяли, а когда работали сутками, то в 3-4 утра очень хотелось спать, и часто ребятам разрешали поспать прямо тут, у станка, и они ложились на пол и спали. И если шел контролер, быстро предупреждали, они вставали на этот ящик и продолжали работать. Конечно, из-за этого все начинали считать себя взрослыми, поэтому отец начал в 13 лет курить, потому что все время хотелось есть, а давали махорку, сигареты в пайке, и это помогало – меньше хотелось есть. При этом все его воспоминания о войне, как ни странно, какие-то светлые, он все время говорил, что это общее горе, общая беда людей, скорее, сплачивала. Скорее было тяжелее, поскольку после войны моего деда посадили, как и дядьев, которые вернулись с фронта боевыми офицерами, тоже посадили, время было "хорошее", как вы знаете. 1948 год – там начались разные дела, как было дело Промпартии в 30-е гг., а после войны тоже были дела против директоров заводов, видных инженеров. Очередная сталинская волна. Мой дядька преподавал в военной академии, и он там рассказывал про достоинства немецкого танка "Тигр", и сказал, что это был хороший танк. Этого уже было достаточно, чтобы попасть в тюрьму. И в это время, как отец вспоминает, конечно, было намного тяжелее, потому что в этом случае это было горе твое, твоей семьи, которое приходилось скрывать, потому что ты стал сыном врага народа. И хотя друзья его от него совсем не отвернулись, тоже им очень многие помогали, но все-таки это было совсем другое. А во время войны была общая беда. Может быть, еще именно в таком возрасте не так страшна смерть, они еще может быть не совсем понимают, что такое смерть, хотя они видели бомбежки и дежурили ночью на крышах, но для них это было еще немножко игрой, такой интересной, показать свою храбрость, вот я не боюсь, все идут в бомбоубежище, а я нет, вот я такой молодец. Это, конечно, возраст этот, 12-14 лет, им всем страшно хотелось на фронт. Кто-то пытался сбежать на фронт из его друзей, их ловили, возвращали обратно. И отец тоже очень был горд, что они только какое-то время были в эвакуации, а вот так он был в Москве и работал в Москве.