ИРИНА КАЦНЕЛЬСОН, пенсионерка. - День войны - 2005-04-23

К началу войны мне исполнилось 7 лет. У меня никто не воевал, родители прошли всю Гражданскую войну. Но в 1937 отец был расстрелян, а мама 9 лет пробыла в знаменитом "Алжире", лагере. Со мной была бабушка, жившая долго за границей красавицей, превратившая в худую изможденную старушку. Она приехала увидеть долгожданную внучку, и тут случился 1937 год. В Москве мы не имели права жить, мы жили вокруг Москвы. И как раз в июне 1941 мы жили где-то по Белорусской дороге. 22-го, я помню, приехали дачники, сказали, что началась война. Мы, дети, кричали "ура-ура", так как накануне все время играли в войну. Вскоре мы увидели какие-то странные самолеты с крестами, которые шли, очевидно, к Москве. Я помню, как-то сидела, ела рисовую кашу с изюмом, и в соседнем дворе что-то взорвалось, то ли снаряд, то ли бомба, я лет 30 не могла есть рисовую кашу с изюмом. Были вырыты щели, в которых мы прятались, но бабушка расстилала подстилочку, ложилась на нее сверху и кричала, у, фашист проклятый, никогда не шла в щель. Потом мы поселились опять на чьей-то даче в поселке Отдых по Казанке, и я пошла в сентябре 1941 в 1 класс в ЦАГИ, это теперь г.Жуковский. Через несколько дней приходим, а от школы остались одни головешки. Школу разбомбили. Я уже на следующий год пошла во второй класс. И ежедневно, я помню, к ЦАГИ где-то часов в 5 пополудни шли тяжелые самолеты бомбить туда. 5 лет я там проучилась. Летом я бывала в Москве, где-то у каких-то знакомых. Голодали мы страшно. Бабушка где-то ходила, собирала куски, картофельные очистки, с которых готовили знаменитые блевотики, но в даче, в которой мы жили, была огромная библиотека, я начала читать в 4 года, читала-читала на голодный желудок. Я ждала, когда бабушка испечет из очисток так называемые тошнотики, может быть, кто-то помнит, что это. В общем, закончила 5-й класс, и вот 9 мая мы шли в школу, навстречу старшеклассники кричат, война кончилась, ура. А летом я в годы войны жила в Москве у каких-то знакомых, и наше любимое развлечение, когда взрослые уходили в бомбоубежище, было бегать, через переулок Большой Кисельный в районе Сретенки под трассирующими пулями из подъезда в подъезд. Один раз, правда, ночевали в метро на Кировской. Стали эвакуированные в квартиру возвращаться постепенно, там жили знаменитая пианистка, у которой я жила, и художница, и писатели и так далее. А в 1946 вернулась мама, бабушка, сдав меня ей, умерла, через 3 года умерла и мама, я осталась одна.