ОЛЕГ БУДНИЦКИЙ, историк. - Олег Будницкий - День войны - 2005-04-22

Воспоминаний семейных много, они в основном довольно трагические. Мои прадед и прабабка были расстреляны немцами в Миусской балке в августе 1942 года в Ростове-на-Дону, потому что они евреи, понятно. Причем интересно, что прадед поначалу не верил, он был мелкий коммерсант до революции, бывал в Европе, знал немцев, и когда ему говорили, что нужно срочно уезжать, он говорил, что вы, это ваши большевистские сказки, я знаю немцев, это приличные люди. Эти "приличные люди" их и убили, людей в весьма преклонном возрасте уже. А оба деда воевали, оба остались живы, один был ранен, у него было тяжелое ранение обеих ног, он уже в конце войны в Польше, он был под Ленинградом, и хотя служил в разведке, но на относительно безопасной должности военного переводчика, потому ему досталось наверное в самом конце. Мать была неделю в немецкой оккупации, это было в Ростове-на-Дону, ноябрь 1942 года. По счастью, немцы еще не успели сотворить всех тех ужасов, которые были позднее в 1942, поскольку их выбили из Ростова. Интересная история была с отцом, который все время бегал на фронт. И кончилось тем, что дед по отцовской линии забрал его в конце концов с собой по просьбе бабушки, потому что если он убежит просто так и в конце концов доберется, непонятно, что будет, возьми его с собой, он взял. Дед служил в контрразведке, был майор, довольно большой чин по этому ведомству. Была как раз Кишиневская операция, август 1944 года, наступление, мясорубка, и дед сказал моему отцу, ну вот ты пока при медсанчасти побудь, потом я тебя уже в разведку определю. Вот представьте, он там насмотрелся отрезанных рук-ног, желание воевать у него как-то пропало, отвезти обратно в тыл невозможно. Вот дед пишет на каком-то доме в Кишиневе: "дом занял майор Будницкий, отцу было 14 лет". И вот он оставляет его одного зимовать. Оставил там ему то, что тогда называли вторым фронтом, американскую тушенку и консервированную рисовую кашу, которую отец, он скончался, к сожалению, любил всю жизнь, и целый арсенал: автомат, винтовку снайперскую, пистолет, гранаты, и дал такое указание, что если кто-нибудь будет стучаться и будет не свой, сразу стреляй. Так мой отец провел зиму в Кишиневе, как-то пережил это дело, и как он любил рассказывать такой эпизод. В новогоднюю ночь 1945 года все салютовали, выходили на улицу и стреляли, и он решил салютовать. Взял автомат, вышел на улицу, а был мороз сильный, и там видимо, схватило смазку, и автомат и не стрелял, то ли он забыл снять с предохранителя, не знаю. А когда он вернулся в дом, стал разбираться с оружием, то автомат дал очередь в потолок. А на втором этаже жила семья одного инженера. И мой папа решил, что он там все семейство поубивал, а те замерли тоже, почему-то решили, что мальчик внизу застрелился. И вот отец сидит ни жив, ни мертв, в это время скребется этот инженер и зовет его: "Витя-Витя, ты живой?", - "Живой, а что такое, а вы живы", - "Живы", - "А мы решили, что ты застрелился". Выяснилось, что все кончилось хорошо. Так что деды повоевали, были награждены медалями и орденами, сохранились какие-то военные фотографии, сохранились ордена и медали одного деда, и другого, так наше семейство пережило войну.