ЛЕВ НОВОЖЕНОВ, тележурналист. - Лев Новоженов - День войны - 2005-04-22

Мой любимый отчим, которому сейчас 87 лет, служил на бронепоезде, это Волховский фронт. У него бесконечные рассказы. Каждое 9 мая рассказывает 3 своих рассказа коронных, которые мы слушаем уже 30 лет. Это как он играл в преферанс в бронепоезде, второй – как он получил отпуск по случаю рождения сына и приехал в Москву и потерял здесь партбилет, и как он его здесь восстанавливал, и все в таком духе. А как шли в атаку, как брали немцев в плен я помню рассказы Александра Михайленко, тоже покойного, одного из моей родни, который мне говорил, что они одного и того же летчика больше трех раз не видели в 1942-41 гг., что все это были молодые лейтенанты, у которых мода была спускать голенища, как можно ниже делать сапоги гармошкой, и планшетка у них била по икрам, такая длинная, это такой шик авиационный, что они больше 3 раз 4, летчиков не видели, их сбивали. Это были смертники, камикадзе, молодые ребята, которые получали таким образом, боевой опыт, ценой жизни, их почти не осталось. Помню рассказ Жоры Хольного, оператора, который сейчас слава богу жив, он 4 раза бежал из немецкого лагеря, говорил, что бежать из лагеря было довольно просто, простая вещь, особенно из вагона, когда перевозили. Но на это мало кто мог решиться, потому что лучше плохая известность, чем самая хорошая неизвестность. Тут-то понятно, что куда-то привезут, покормят, помоют, а вот в лес, в чистое поле выбежать, куда там, что. И эти рассказы военных людей я всю жизнь копил, но они чрезвычайно скупые. Я раньше удивлялся, что же. А потом я понял, там, где страх, смерть, стресс, там не до впечатлений. Впечатления выдумываются задним числом. Настоящий фронт это другое. Как Астафьев говорил, война – это была просто тяжелая работа до омерзения, до кровавого пота, до ломоты в костях. Я сам понимаю, вспоминаю все свои ситуации самые стрессовые, я мало что помню. Я помню страх, ужас, все, ты куда-то бежишь, а в детали сложить, в какой-то сюжет, можно, конечно, но это уже художество.