МАРИЯ СЕПЕТЧЯН, художественный редактор. - День войны - 2004-10-16

В августе 1941 мама с двумя маленькими детьми уехала в эвакуацию под Челябинск, а папа, корреспондент "Комсомольской правды", поехал в Ленинград. Они писали друг другу каждый день, но однажды очень долго не было писем от папы, а вскоре объявили о блокаде Ленинграда. Мама была неверующая, но она упала на колени и долго молилась. Папе удалось выехать незадолго до того, как замкнулось блокадное кольцо. Осенью 1941 у папы обострилась язва, и его положили госпиталь. Немцы подошли к Москве, и госпиталь расформировали, больным раздали по буханке черного хлеба и сказали, идите куда можете. Папа пошел в ЦК комсомола, а там никого нет: распахнутые окна, пустые коридоры, гуляет ветер, летают документы. Папа встретил случайно кого-то из знакомых, ему сказали, езжай к своим, тебя найдут. Когда он приехал к своим, мама его не узнала: приехал изможденный худенький мальчик. В Челябинске находилась выездная редакция "Комсомольской правды". Папа стал там работать, писал статьи, вскоре его вызвали в Москву. А мой дядя закончил институт и по распределению поехал в Минск, а через 2 дня началась война, он сразу записался добровольцем, он был связист. Прокладывать кабели часто приходилось под обстрелом, от снарядов кабели разрывались, и все приходилось проделывать заново. Однажды во время короткой передышки дядя спал на крыльце, вышел солдат позвать его в дом, дядя вошел, а солдата убило. До Берлина дядя не дошел, его ранило в Польше в самом конце войны, но, слава богу, он остался жив. Как-то моя сестра спросила у мамы, а когда кончится война, когда побьют фашистов, ответила мама. А давай, предложила 3-летняя девочка, мы с тобой пойдем, ты постоишь, а я их побью. А когда был парад Победы, и на Красной площади бросали фашистские знамена, другая моя сестра сидела на плечах у папы и громко кричала, "Так им и надо!".