МИХАИЛ НОЖКИН, актер - День войны - 2004-07-06

В детстве первое ощущение - это завывали сирены, мы бежали от Яузской больницы вверх, тогда метро самое ближнее было Курский вокзал. Потом, пока добежишь - отбой. Назад с полдороги вернешься, опять налет, опять туда надо бежать. Ходили-ходили, потом говорит бабка - да, не разбомбят, разбомбят - и там достанут, и не ходи. И уже не боялись. Потрясение было, когда я впервые в детском возрасте увидал зажигалки горящие. Сбросили зажигалки, пролетал самолет. И я увидел этот термитный свет, он был фантастический, белый-белый огонь, манил к себе и в то же время какой-то удивительный был. И когда хватали его люди, тушили, взрослые, было поразительное ощущение нереальности. Конечно, вспоминаю много раненых в серых халатах, перебинтованных, со струбцинами, в которых руки-ноги, костыли, я помню их. Но знаете, не помню ни одного злого лица и злого человека. Я сейчас, задним числом уже, могу это констатировать со всей честностью. Добрые какие-то были люди, с улыбкой друг к другу, к детям, кусочек хлебушка нам. Тяжело было, и это проявляло в людях какое-то добро, пронизано было какой-то взаимной заботой, особенно о детях, я это на себе испытал. Когда начались салюты в стране, в Москве все время были салюты, с 1943 года. И любимым нашим занятием было подползти в кустах, скверик был напротив Котельнической высотки теперь, там приезжали, ставили ракетницы солдаты, и мы в кустах подползали. Кто знал уже, нам давал ракеты, или мы там чего-нибудь "подтыривали". И вот, когда заканчивался официальный салют, по Москве начинался наш мальчишеский салют. Мы разводили костерки, и туда бросали, устанавливали эти ракеты. И по всей Москве то там, то там взлетали эти ракеты, наш мальчишеский салют. Был случай один. Отсырела ракета, бумажный заряд, корпус ее отсырел, и никак не загорался, мы положили, и в сторону. Я смелый был, решил подуть, чтобы посушить. Подполз к костерку и подул. И как шарахнул этот самый заряд, кошмар какой-то, до сих пор. Если о потрясениях говорить, это было очень серьезное потрясение. Меня ребята оттащили, привели домой, меня мать не узнала, потому что все, что можно, на мне сгорело. Я успел только глаза закрыть.