РОМАН ПОПКОВИЧ, политик - День войны - 2004-07-06

В период Великой Отечественной войны я был в Ленинграде, я блокадный ленинградец. И несмотря на то, что мне было в 1941 году 4 года всего, и 6 лет, когда блокада практически закончилась, очень многое осталось в памяти. Во-первых, все мои старшие родные дяди, мама в том числе, мой брат, который недавно умер, они все были на фронте. К счастью семьи, ни один из них на фронте не погиб. Один из них, который был на флоте, дядя Леша, получил множественные количества ранений и умер уже позже. Жили мы в Ленинграде на Рубинштейна. И я был когда в этот период, помню первое событие, когда толстовский дом, рядом, там были столовые для детей и прочее, ударили то ли снарядом, то ли бомба была, большое количество детей погибших. Я помню, что я спокойно как-то шел по лестнице, а навстречу с безумными глазами моя мать бежала, потому что думала, что и со мной что-то случилось. Помню очень тревогу взрослых, когда горели Бадаевские склады. До сих пор, поверьте мне, я помню, как люди даже, хотя это было далеко, улица Рубинштейна от Бадаевских складов, тем не менее, наверное, ощущение дыма или чего-то и там существовало. Я помню разговоры взрослых, которые говорили, что, это потом я уже узнал, что там запасы были на 15 лет продовольствия, это продовольственные запасы были Ленинграда, в одном месте сосредоточены, и говорят, когда пожар этот был после поджога или удара ли авиации, то сахар тек прямо по улицам лавиной расплавленной. В памяти очень серьезно остался вкус, я до сих пор его вспоминаю, вкус жмыха, когда мама приносила отжимки от семечек, помню, когда буржуйка топилась, и на ней кусочки картофеля тонкими пластинками были порезаны и обжаривались на буржуйке, и мы ели. И конечно, очень яркое воспоминание, когда мы переправлялись через Ладогу. Мама была начальником госпиталя, который находился в Александро-Невской лавре. И детей, и меня, в том числе, вывозили потом на барже. Помню, что налет был, а одна из них была разбита. Слава богу, нас это миновало.