КАМБУРОВА ЕЛЕНА, певица - День войны - 2004-02-03

Я думаю, что даже если в семье никто не воевал, никто не погибал, не умирал, то по документам, по фильмам, по спектаклям, если у человека есть то, что называется душа и чувства, нельзя не понять всю трагедию, все величие, всю невероятность того, что произошло за эти 4 года. Я хотела бы рассказать только о своем впечатлении от рассказа моей мамы, которая всю войну прошла, будучи врачом-педиатром вообще по профессии. На войне она стала врачом-хирургом. И у нее целая пачка писем сохранилась от ранбольных. Безумно трогательно, когда дотрагиваюсь только до этих листочков, у меня какие-то мурашки. И это теплейшие письма, и не только письма. Они так трогательно маленькую свою фотографию, потом ее обрамляли в рамочку карандашом, писали, виньеточки на этих письмах, слова какой-то абсолютной благодарности. И что меня больше всего потрясло в ее рассказах, и даже она воспоминания написала для меня, для родных, это то, как она говорила об этих молодых ребятах, которые после ранения боялись показаться, она же была молодая совсем, и все они там молодые врачи и сестры, боялись показаться им на глаза, потому что у кого-то не было ног, у кого-то что-то с лицом, понимаете. Они были изуродованы, и часть ее работы состояла в психологической работе с ними, в разговорах с ними, в утешении. И она говорит, а иногда просто заходила в палату, и все закрывались одеялами, такого не видела ни в фильмах, нигде, понимаете. Это очень тонкая такая деталь, когда приходит юный мальчик красивый, и первая же бомбежка И вот это, действительно, такая деталь страшная войны. Фильм был, который Петр Наумович Фоменко поставил о военном эшелоне, помните? Таким эшелоном как раз мама из Сибири ехала на Украину. И тоже много рассказывала. Столько, это действительно отдельная, огромная жизнь, это 4 года, это ведь просто каждый час увеличивался. Потому что когда человек находится в экстремальной ситуации, то все чувства по-другому, и время какое-то другое. Это самое главное, о чем мне хотелось сказать.