ГАФИН АЛЕКСАНДР, банкир - День войны - 2003-11-26

У меня мама совсем молодой девочкой, 17-летней, ушла, когда были бои под Москвой, ушла на фронт. Отец воевать начал в 1939 году, еще на финской войне, был там контужен. После этого он прошел всю блокаду Ленинграда. Мои дяди и родственники многие не пришли с войны. Но война, на самом деле, до последнего времени была у нас в доме. И как это отражалось, интересно. Отец после того, как пережил блокаду Ленинграда, у него был синдром. Если застолье, стол мама накрывала, если стояла еда на столе, он ее съедал. Конечно, абсолютно пиететное отношение к хлебу. И у него был рефлекс. Если он, конечно, еще поднимал рюмочку, он мог съесть, сколько стояло столько съесть. И мама всегда убирала, это не очень удобно было при гостях делать, но она понимала, что остановиться было нельзя. С одной стороны, забавная история, но люди, которые представляют, что такое блокада Ленинграда, что такое трупы на улицах, как люди относились к хлебу, к еде, такой психологический синдром был в нашей семье до тех пор, пока был жив мой папа. Поэтому обязаны этому поколению, которое строило так называемый социализм, но, если бы не их выдержка и не их желание выжить и на войне, и после войны, вряд ли мы сегодня все с вами сегодня сидели вот так спокойно, рассуждали о теме этой проклятой войны.