НОВГОРОДЦЕВ СЕВА, радиоведущий - День войны - 2003-07-03

Я 40-го года рождения, поэтому когда война началась, я младенцем во все это был вовлечен. И из Ленинграда моя мать эвакуировалась в Сибирь. Отец остался на фронте, он у меня был зам. начальника Балтийского пароходства, он взял на себя командование всякими гражданскими судами, в основном, по-моему, через Ладогу, снабжение Ленинграда. Но мать и отец вынуждены были расстаться. И я помню, мне мать потом рассказывала, что она на каком-то полустанке пыталась попасть как-то в этот состав, паника была чудовищная, потому что в город уже входили немцы. И люди обезумевшие с мешками лезли, расталкивали друг друга, ей, хрупкой блондинке 26 лет, из Ленинграда, с младенцем, совершенно было нереально войти в этот поезд. Я по отцу еврей, и кое-какие черты на лице уже тогда проглядывались. Мать говорит, что шансы мне остаться в живых были бы нулевые. Мать увидел офицер какой-то бравый, с револьвером, и он просто растолкал, раскидал толпу и сунул ее в поезд. Она говорит вот так вот ты и остался в живых. Но мои приключения на этом не кончились, мы попали в зерносовхоз где-то под Курганом, и время было трудное, мать там голодала, а я вообще дошел к 5-летнему возрасту я разучился ходить. Т.е. сил просто не было у ребенка. И она что-то такое рассказывает, что последнее платье в совхозе выменяла на курицу, из этой курицы сделала бульон, по ложечке меня кормила, пока я более или менее в себя не пришел. В общем, я ребенок был зеленого цвета. И когда мы вернулись в Питер назад, то мать, роскошная, красивая женщина, блондинка цветущая, высокого роста, ходила с маленьким зеленым мальчиком, и все ей говорили: "Что же ты сына-то не кормишь? Сама-то такая цветущая".