Революционный 1905: Черноморский флот, Петербургский совет, Красная Пресня - Максим Кузахметов - Все так + - 2021-11-06

М. Нуждин

М. Кузахметов

М. Нуждин

М. Кузахметов

Сейчас-то удобно рассуждать, по прошествии такого количества времени, но действительно люди, во-первых, многие не верят — власть столько раз обманывала. И правильно делают, что не верят, потому что эту самую Думу столь долгожданную, Законодательное собрание, парламент, о котором столько мечтали, при первой же возможности Николай II по сути разогнал. Поэтому те, кто колебались и сомневались, по-своему были правы.

Но были и другие радикалы. Опять-таки, если десятилетиями всех держать в страхе, загонять в подполье, выдавливать за границу, арестовывать и разгонять по каторгам — и вдруг чудо произошло, власть пошла на уступки, то радикалам кажется: сейчас мы ещё чуть-чуть поднадавим! С чего это вдруг власть стала такой доброй? Напомним на всякий случай: потому что начались такие глобальные забастовки, в случае с Николаем II — железнодорожная подкосила, например, потому что ничего невозможно делать, всё движение парализовано, войска не перебросить.

М. Нуждин

М. Кузахметов

Забастовки, конечно, пошли на убыль, но не утихли мгновенно. Опять-таки, благодаря тому, что есть энтузиасты, которые говорят: «Давайте их продолжим, и вообще пусть уходит этот царь, свергнем его, установим настоящую республику, полноценную! Чем мы хуже Франции?» Параллельно начинаются погромы с убийствами сотен людей. Тоже: как реагируют люди, которые не видят более сложных причинно-следственных связей и корреляций? «Зря всё это сделали. Опубликовали манифест — погромы начались». Как мы упоминали, Победоносцев тут же ушёл в отставку — вот человек принципов. Отменили крепостное право — вырос алкоголизм, значит, в рабстве всё было лучше и надёжнее, не надо было из рабства их отпускать.

М. Нуждин

М. Кузахметов

Всё это в нашем случае интересно и актуально, потому что папенька Николая II, Александр III, завещал своему сыну и нам всем, и до сих пор это часто вспоминают — что у России всего два союзника, армия и флот. И вот тут-то на флоте всё и началось. Про Петра Шмидта надо рассказать отдельно, потому что персонаж яркий и колоритный. Мы знаем его либо просто как героя революции, либо в таком вот косвенном сатирическом ключе, когда кто-нибудь представляется именем его сына и на этот счёт мошенничает.

А вообще нам, петербуржцам, с детства было знакомо и регулярно встречалось это имя, потому что один из мостов через Неву так и назывался: мост Лейтенанта Шмидта. Это что-то невероятное, потому что именных мостов… Ну ладно, мост Александра Невского, мост Кирова — понятно, ещё Володарского и всё. Дворцовый, Охтинский мост. Ещё набережная Лейтенанта Шмидта — это не какой-то там переулок где-то на окраине, а это значит, человек эпический, какой-то настоящий герой революции.

М. Нуждин

М. Кузахметов

Первый яркий поступок случился, когда ему было немногим более 20 лет. Он всё мучительно учился, учился неважно — соответственно, военно-морскому ремеслу здесь же, в Петербурге. И он неожиданно женился на настоящей профессиональной проститутке с «жёлтым билетом», известной в определённых кругах. «Дети лейтенанта Шмидта» — это их общие дети, соответственно. Может быть, сейчас бы никто не падал в обморок, а тогда это было шоком и для семьи, и впоследствии для всей его карьеры — кто ж лишний раз ему руку подаст из офицеров? Это тоже было такое лицемерие, все они нормально ездили в публичные дома, у Куприна про всё это интересно написано.

М. Нуждин

М. Кузахметов

М. Нуждин

М. Кузахметов

Шмидт ещё не лейтенант, потому что он годами был на младших офицерских должностях в силу своей беспомощности, болезненности, бесполезности для флота, капризности — он же чуть что, с гонором мог в драку полезть, обзываться. Тоже напомним на всякий случай, что лейтенант Шмидт кажется каким-то молодым. На самом деле когда его расстреляли, ему было уже почти 40 лет, а он всё в младших офицерских должностях так и пребывал.

Ладно, совершил такой дерзкий поступок, это ещё 1887 год, достаточно давно. А уже в 1889 году он был уволен из флота. И болезненный, и всё это ему страшно не нравилось, и никто его не уважал, как мы уже упомянули. Всё это ему гадко и неприятно. Совершенно неожиданно увлёкся воздухоплаванием, причём так увлёкся — в Париж уехал, летал там на воздушных шарах с другими знаменитыми французскими воздухоплавателями. И потребовал, чтобы впредь его называли Лион Аэр («Воздушный лев»). Правда, выяснилось, что всё не так просто, с этими воздушными шарами тоже много хлопот, погода-непогода, а потом унесёт куда-нибудь. Быстро разочаровался. То есть, человек был увлекающийся, но уж очень хаотический.

Дальше он просит восстановить его во флоте в 1892 году. Может, его туда бы обратно и не взяли, но там же дядюшка-сенатор, адмирал. Посодействовал, конечно, протекцию какую-то оказал. И берут его обратно в военно-морской флот уже во второй раз. А он опять конфликтный, у него то припадок какой-нибудь случится, то обзывает кого-нибудь из старших по званию. Непонятно, что с ним делать. Ну как ему могут мстить? Оставлять его на каких-то второстепенных должностях. И уволить-то его сложно из-за дядюшки. Ну и какая там может быть карьера?

Звание лейтенанта он своё получил-таки в 1895 году, под которым и стал бессмертным человеком. Мы же его не Пётр Шмидт называем, тем более, что фамилия достаточно распространённая, а лейтенант Шмидт. И тем не менее, получив вот это своё офицерское звание, он не начал какой-то новый виток карьеры, а опять-таки из-за конфликтности и скандальности снова был уволен в 1898 году, уже второй раз. И вроде бы даже не очень переживал. А он в это время служил уже на Тихом океане, тут ему всё не очень нравилось.

В общем, уволился он из этого проклятого военного флота, но так как ничего другого не умеет и опять-таки по протекции, он остался в запасе и пошёл в гражданское пароходство. Казалось бы, здесь нет такой сложной иерархии, опять-таки, подсобили ему, назначили в кои-то веки капитаном пассажирского или даже, по-моему, грузового парохода. Надо было из Петербурга совершить плавание вокруг Европы, и он умудрился посадить свой корабль на мель у берегов Дании, что тоже было невероятно. Его должны были отдать под суд, расследование должно было происходить.

А тут на носу у нас война с Японией, офицеров не хватает. Его восстановили, в третий раз уже он возвращается в военно-морской флот. Правда, тут же следует арест: ну как реагировать, если старшего по званию он обзывает? 10 суток ареста. Это ещё офицер же, выпороть-то его нельзя, выгнать его невозможно — ещё раз повторимся, офицеров катастрофически не хватает. Тут, может быть, и пришёл бы его звёздный час, потому что его назначили (в какой-то степени от отчаяния и по протекции дядюшки) капитаном транспортного корабля. Серьёзный боевой не доверили, но корабль, который везёт уголь, снаряжение. Мы когда-то рассказывали, как эскадры вдогонку друг за другом уходили из Балтики на погибель в Тихий океан.

И вот они шли не вокруг Африки, повезло, а через Суэцкий канал, его транспортный корабль проходил по габаритам. И тут что-то опять ему стало дурно, он просто взял и сошёл со своего корабля на берег в Египте и потом вернулся в Россию, потому что плохо себя чувствовал. А этот его транспортный корабль доплыл-таки до Цусимы. Понятно, что там получил такие повреждения, что своей собственной командой был затоплен, пополнил этот несчастный список погибших кораблей российского флота. А лейтенант Шмидт как ни в чём не бывало опять в Петербурге.

Ну здесь-то, казалось бы, должны были его изгнать со всеми возможными скандалами — так ведь нет, офицеров-то не хватает. Кто-то погиб, кто-то в плену, а хоть кто-то должен заниматься в том числе и на офицерских должностях на том же самом Чёрном море, откуда всех толковых офицеров позабирали. И здесь пришёл звёздный час лейтенанта Шмидта. Но не то, что подумали радиослушатели, что тут-то он и возглавил восстание, ничего подобного. Для начала он почему-то оказался при казне и сразу её украл. У него почему-то вдруг оказалось несколько тысяч рублей, но только казённых. Он тут же бросил корабли, забыл все свои мечты о море, умчался в Киев, стал жить на широкую ногу, не таясь, ни о чём не переживая.

Тут опять зловещую роль сыграл его дядюшка, потому что когда лейтенант Пётр Шмидт, конечно же, был схвачен и арестован, то весь этот безобразнейший скандал опять замял его дядя. Выплатил из собственных средств, компенсировал все украденные деньги, вернул в казну. Правда, совершенно невозможно было восстанавливать лейтенанта Шмидта в четвёртый раз в военно-морском флоте, но тут уже революционные события, 1905 год. Он обиженный на всех возвращается в Севастополь, и денег толком нет, а там митинги, забастовки. И вот он там очень быстро становится популярным. Выходишь на любую трибуну, клеймишь это проклятое царское правительство — к тебе прислушиваются. Потом, это ещё достаточно редкое явление — офицер-революционер. За революцию, с красным знаменем, чуть что. Он становится известным, его арестовывают за все эти безобразия, тут же у него опять припадок, его переводят в больницу. В больнице его никто не охраняет, и он просто оттуда уходит. Только таким вот способом мы наконец-таки добрались до событий, которые произошли 14 ноября 1905 года — это восстание на крейсере «Очаков». Всё началось без лейтенанта Шмидта: опять бунтующие матросы, недовольные всем, везде революция, а нас тут, видите ли, заставляют что-то по уставу делать, а если ещё и командиры грубоватые и хамоватые… Матросы по сути захватили власть на своём корабле.

А тут к ним ещё и приплывает этот вдохновлённый революционными событиями лейтенант Шмидт и запросто объявляет (уже действует радиосвязь, есть специальные люди, которые флажками всё покажут): «Я, лейтенант Шмидт, объявляю себя командующим Черноморским флотом». Вот так вот, безо всяких выборов, безо всяких Советов, не надо никого собирать. И происходит чудо: матросы начинают именно ему, как человеку революционному, который до этого уже на одном из митингов успел громко, пафосно рассказать: «Даём клятву не отступиться от наших свобод, к которым мы с таким трудом пришли, а эти царские сатрапы нам мешают и не дают!..» Звучит красиво, ни за что пока отвечать не надо. И матросы поднимают красные флаги, ещё несколько кораблей переходят на сторону этого как будто бы революционного флота.

Что ещё поначалу содействовало такому феноменальному успеху? В Севастополе, как обычно бывает, есть командующий флотом, есть городской глава, есть местное военное начальство. А кто-то из них уехал в отпуск, а кто-то самоустранился, кто-то говорит: «Так, этим пусть полиция занимается», полиция говорит: «Это ваши военные дела». Тут, наконец, появились решительные люди, и не все корабли перешли на сторону лейтенанта Шмидта, потому что вообще-то всё это восстание продолжалось ровно один день. 14 ноября он себя провозгласил командующим Черноморским флотом, но буквально на следующий день… Под его командованием оказалось условно где-то 12 кораблей.

М. Нуждин

М. Кузахметов

А здесь «Очаков» получает такие серьёзные повреждения, что через короткий промежуток времени поднимает белый флаг. Вот и всё восстание. Никто не топит свой корабль, героическую смерть принимать не хочет, прорываться, как крейсер «Варяг» в Румынию, не получилось и, может быть, не очень хотелось. Сдались все эти революционные матросы во главе с лейтенантом Шмидтом. Суд, правда, не мгновенно произошёл — и правильно. Его вовсе не на следующий день расстреляли, хотя тут всё насквозь очевидно. Должно быть следствие, нужно разобраться. Тем более, что виновным был признан не он один, не он поднял восстание на крейсере «Очаков», просто он стал самым известным из всех этих людей, которые там были вокруг него.

И в итоге в 1906 году его расстреляли, что нечасто происходило. Кого-то помиловали, кого-то приговорили к смертной казни и заменили каторгой. Всё-таки это проклятое царское правительство, этот Николай II «Кровавый» был не таким уж кровожадным. Вспомнили, конечно же, в 1917 году, причём ещё до большевиков, после Февральской революции, что вот, он был светоч революции, боролся с проклятым царизмом, матросы помнят об этом лейтенанте Шмидте.

Мы уже столько деталей его биографии упомянули, но это всё было не очень известно, никто особо не погружался. Знали только, что человек решительно и смело возглавил борьбу с царизмом, клятву давал. А там ещё в эпоху революционных событий ему немного повезло: он попал на обложку зарубежного журнала. Это как важно-то для имиджа! Причём в образе человека, дающего клятву за свободы. Опять-таки, не разбираясь, где он там украл казённые деньги, какие тёмные пятна в его биографии, как он бросал военно-морской флот — неважно.

И революционные матросы 1917 года требуют повыкидывать всех этих реакционных адмиралов, которые почему-то похоронены в церквях Севастополя. А это Нахимов, Истомин, Корнилов — герои обороны Севастополя во время Крымской войны. Выкинуть их всех, потому что они реакционные, а похороните нашего революционного лейтенанта Шмидта на их месте. Всю эту сложную, очень опасную, тревожную историю разруливал человек с хорошо знакомой нам фамилией Колчак. Уникальным образом своим авторитетом он смог хоть кого-то спасти от кровопролития. Конечно, торжественно перезахоранивают лейтенанта Шмидта в одном из храмов Севастополя. Ещё большевики не пришли к власти, они просто мемориалы бы строили, всё равно, где — хоть на Дворцовой площади, хоть в Летнем саду. На Красной площади и построили в итоге кладбище своё эпическое. А тут ещё в церквях.

И дальше он совершенно удивительным образом, как герой революции, пригодился большевикам уже после октября 1917 года, когда там не хватало старых героев революции, приписать можно было кому угодно. И здесь сыграла свою любопытнейшую роль его подруга Зинаида Ризберг, с которой он весело кутил в Киеве.

М. Нуждин

М. Кузахметов

К Дзержинскому здесь, в революционном Петрограде приходит женщина, Зинаида Ризберг, и говорит: «А я ведь, между прочим, подруга героя революции лейтенанта Шмидта! Вот его письма мне, где он по мне скучает, признаётся в любви». Дзержинский своей личной властью вступается за эту женщину, ей назначают пенсию, выделяют квартиру. Чего удивляться, что какие-то авантюристы и мошенники начали с 1920-х годов ходить по Советскому Союзу и представляться сыновьями лейтенанта Шмидта?

Но самое невероятное, что его сын после этих событий на крейсере «Очаков»... Кстати, тоже пошёл по офицерской части. Но он вступил в партию эсеров, потом примкнул к белогвардейцам, что закономерно, а потом эмигрировал. Он тоже писал воспоминания об отце, но ничего общего с большевиками не имел и на этом не спекулировал. Евгений Шмидт пережил Вторую мировую войну и умер в эмиграции в 1951 году, примерно тогда же, когда и боевая подруга его отца Зинаида.

М. Нуждин

НОВОСТИ

М. Нуждин

М. Кузахметов

М. Нуждин

М. Кузахметов

Забавно, что крейсеры переименовывали после всего этого: переименовали «Варяг», потом переименовали «Очаков». Я не знаю, переименовывали ли вообще все корабли, которые принимали участие в этих беспорядках. Но это же тоже не помогло. Казалось бы, сейчас мы переименовали «Очаков» — и всё, стёрли память. Опять-таки, даже эти события — давным-давно известно, что бессмысленно так бороться, сразу приходит на ум пример с Геростратом. «Запретите упоминать его имя, тогда о нём забудут» — и теперь все знают имя Герострата. Не всякий вспомнит, какой именно храм он сжёг, а вот сам Герострат на слуху.

Мы возвращаемся в конец 1905 года. Вроде бы, забастовки пошли на спад, но тем не менее умиротворение не наступило. Надо что-то делать, а не только говорить, надо было заниматься выборами Думы, а там же до конца всё не было определено. Выборов не было никогда. Как это будет происходить? Сколько человек там должно быть? На какой срок, на каких условиях, с какими квотами? Всем этим надо было заниматься. Я считаю, это было не так принципиально: две палаты или три, 400 человек или 200. Важно, чтобы они в принципе появились. И в конце концов, когда прошли выборы со всеми оговорками, там появилось много честных, хороших, порядочных людей со всеми этими барьерами.

Витте надо этим заниматься, а тут хаос, на него со всех сторон наседают. Его проклинают монархисты, потому что он предал самодержавие, продавив этот манифест. Но и либералам ничего не нравится, потому что где свободные, настоящие выборы, в которых могут принимать участие все? Это же тоже невозможно. И тут Витте придумал пойти на сотрудничество с Гапоном — ещё одним человеком, который всё ещё жив и страдает от того, что как-то оказался на обочине событий.

Очень важно, что в событиях революции 1905 года (что, кстати, пугало и Ленина) многие восстания, бунты и мятежи происходили безо всякого участия и эсеров, и большевиков. Они как-то потом к ним подключались совершенно стихийно. В том числе из-за этого, может быть, быстро всё и заканчивалось, но тем не менее страшно оказаться где-то там на обочине — без тебя сделают революцию, без тебя все обойдутся. Ленин очень за это переживал, а поделать ничего не мог. Пока ты в Швейцарии отсиживаешься, тут уже всё происходит.

А казалось, что сейчас уже и манифест подписали, и уже действует в Петербурге сам по себе Совет. Тогда он ещё не назывался Советом рабочих и крестьянских депутатов, название которого придумал человек по фамилии Носарь, которому от большевиков никакой памяти не досталось, потому что он потом с ними поссорился. А фактическую власть в этих Советах захватил талантливый, способный организатор Лев Троцкий. Особенно когда Носаря арестовали, тут-то Троцкий и раскрылся. Причём реальный организатор: не то, что без конца совещания проводить (они проводили свои митинги и мероприятия), а давать распоряжение конкретные, кому за что отвечать, где с кем поддерживать связь, кто как с кем координируется, где будем брать оружие.

Потому что ещё немного — и всё, власть трещит по швам. Если уж во флоте, который считается исторически повыше, чем пехота, такие брожения начинаются, если уж недовольства в армии… Тем более, это унизительное поражение в Русско-японской войне. Тысячи солдат, чудом выживших, разочарованы, не понимают, как такое могло произойти, да ещё и чёрте где, за тысячи километров от дома. А тут с грамотным агитатором, конечно, они понимают, сколько зла от этой преступной, бессмысленной царской власти. Это просто Николай II так ничего и не понял, никаких выводов не сделал и повторил эту ситуацию в 1917 году практически один в один, только ещё более драматично и кроваво.

Здесь происходит очень любопытная… Ну, Гапон и Витте не напрямую встретились, но каждый хотел использовать другого в своих собственных целях. Витте хотел, пользуясь популярностью Гапона, удержать за собой власть. Причём я за него вступлюсь: в принципе Витте всё делал правильно, пытаясь как-то балансировать. Его так рисовали на этих карикатурах, а потом и Столыпина — идёт по тонкой жёрдочке, балансирует. Но так про всех политиков: и про Черчилля так рисовали, и про многих других выдающихся. Хочет всем угодить — тоже мне, клоун. Надо захватить власть железной рукой и диктатурой! И тут-то уж все ахнут. А потом почему-то миллионы погибших и нищета.

Что хотел Витте, например: экономика России трещит по швам, война проиграна, гигантские бюджетные убытки, забастовки пошатнули (понятно, что они не способствуют росту экономики), денег в бюджете нет — надо брать кредиты. А ведь этот проклятый Запад, видите ли, говорит: «Хорошо, кредиты дадим,» — и увязывает всё это с решением политических вопросов: «А где у вас Дума, где парламент? А почему у вас погромы и евреев убивают? Мы дорожим своей репутацией. Мы, парижские банкиры, особенно если у нас фамилия Ротшильд, кому попало деньги не даём». И договариваются с Витте и Гапоном, что «мы разморозим ваши счета». Ведь у них там было больше 30 тысяч рублей, огромные суммы заморожены, изъяты.

Как сначала казалось, у них будут в лучшем случае экономические требования, они были не монархическими. Это потом почему-то всё перешло в политические требования. «Разрешим возродить Союз, разморозим ваши средства, но взамен одна просьба: хорошо бы, чтобы Гапон, как человек известный в том числе и на Западе, дал какое-нибудь развёрнутое интервью западным СМИ. Где пояснил бы, что Витте — всё-таки реальный человек, и если он сохранит пост председателя Совета министров, то он сможет порядок навести, конституционные реформы провести, стабилизировать ситуацию. Поэтому, конечно, надо кредиты дать». Как у себя хотелось задушить свободу слова, и как хочется ею всегда злоупотребить там, на этом проклятом Западе! Особенно, когда очень нужны деньги.

В общем, достигли они этой договорённости. Понятно, что Гапон совершенно не считал, что он купленный какой-то. Он в своих интересах действовал, он же возродил свой Союз. Причём он был достаточно скромный человек сам по себе, он-то, в отличие от лейтенанта Шмидта, не пустился тут же где-то кутить с сомнительными подругами. Это, кстати, удивляло его врагов: про него же распространяли слухи, что он не только в Париже интервью давал, а ещё в казино легко на рулетку пачками денег кидался, что неправда вообще-то. Приходишь к нему здесь уже, в Петербурге, когда его амнистировали — живёт скромно, какие-то маленькие комнатушки. Что это такое? Значит, обманывает, притворяется. Где-то там у него, наверное, залы с позолотой должны быть.

Это пригодилось Витте на короткий период времени: кредиты дали, и они пошли не на какие-то безумные авантюры, как сейчас, но как будто бы собрания рабочих возродились, Гапон как будто бы может вернуться. Он, правда, страдал по тоже совершенно необычной причине, которую тоже можно упомянуть. Ведь раньше, до «Кровавого воскресенья», он ходил в рясе с крестом на груди, волосатый, бородатый, очень узнаваемый. Но потом, когда пришлось скрываться, бороду сбрил, волосы сбрил, в рясе уже не пойдёшь, его никто не узнаёт. Он так о себе и говорил: «Я хожу как голый».

Но параллельно, пока Витте пытается получить деньги… В том числе и для пользы отечества, а не только для того, чтобы получить какие-то бюджетные ресурсы на безумные авантюрные проекты, тут же их перевести на офшоры, обналичить и детей обеспечить. Мы уже рассказывали, у Витте дети были только приёмные, женился он на крещёной еврейке. Неплохой был человек, выдающийся администратор. Несмотря на то, что со Столыпиным они друг друга презирали и ненавидели, но это были два великих администратора и, можно сказать, премьер-министра, хотя там должность была немножко другая. У Столыпина всё ещё впереди. И тоже ноль благодарности от властей.

Пока Витте мучительно пытается получить деньги на Западе, чтобы спасти российскую экономику, на что своей властью деньги может выделить Николай II, причём гигантские деньги? На черносотенцев. Потому что Дубровин поднял голову: «Свободы!», никто его на место не ставит, создал Союз русского народа — настоящий, черносотенный, добился аудиенции у Николая II. Тот был им очень очарован, очень счастлив.

Это, наверное, как в своё время к Анне Иоанновне приходили дворяне, говорили: «Порви ты эти кондиции!» Так же они ему говорят: «Порви ты этот Манифест 17 октября! Только ты, только самодержец, только Ваше величество должны своей властью всё решать! Никто не указ. Хошь — казни, хошь — вешай нас всех. Только самодержавие, только православие! А то не дай бог все эти инородцы, жиды сейчас погубят отечество. Не допустим!» К счастью, Николай II был ещё не до такой степени решительный, чтобы мгновенно всё уставить виселицами и гильотинами, но ему всё это очень понравилось.

И почему-то, помимо прочего, тут же надо было выделить этому Союзу русского народа… Гапону около 30 тысяч рублей дали, большевики впоследствии смогли отжать 280 тысяч рублей — это гигантские были деньги. А здесь выделяется 10 миллионов рублей. Это фантастическая сумма, просто несусветная. Понятно, что хватит и на коррупционеров, и на жульничество, и на роскошную жизнь, и ещё на то, чтобы пооткрывать отделения по всей стране. Это же так впечатляет сразу. Ещё же понятно, что на местах, где чиновники и губернаторы — монархисты, они же и возглавят эти отделения. То есть, это по сути такая партия власти.

Всё бы ничего, но тоже надо оговориться, в чём была, как бы Ельцин сказал, закавыка: это же монархисты. Они же только за самодержавие, поэтому по идейным соображениям не могут участвовать в выборах. Это категорически против всех их соображений и представлений. Ну, потом пришлось идти на какие-то компромиссы, а сейчас, если ты против выборов и Думы… Надо было, конечно, «Единую Россию» сформировать из всех этих людей и занять 100% мест. Но тут, видите ли, эти проклятые монархисты, этот Дубровин говорит: «Какие выборы? Что ж я, буду сидеть, а рядом со мной еврей какой-то окажется, избранный не дай бог от каких-то местечек? Исключено!»

Эти бурные события происходят параллельно. Раз уж мы про Дубровина заговорили, очень важная и актуальная для нас история. У Дубровина достаточно быстро появился верный союзник, соратник, разделяющий его идеи — поначалу, а потом они все перессорились, кто из них более истинный монархист. У Дубровина, кстати, вообще очень быстро появились враги не среди либералов вовсе, не среди эсеров даже, а среди таких же монархистов, которые сразу начинают соревноваться. Во-первых, бюджет гигантский — за это можно и убить, что хочешь, можно сделать. Как говорил Шерлок Холмс, за миллион всё, что угодно может произойти. А тут 10 миллионов, причём не какими-то сомнительными ассигнациями, а самыми что ни на есть живыми деньгами.

Есть люди более проверенные, более надёжного происхождения, с более громкими фамилиями, более инициативные. Дубровина в итоге подсидели. И одним из людей, которые сыграли там свою роль, был некто Николай Марков, который тоже хотел быть на первых ролях среди монархистов, спасителей отечества, среди людей, которые приходят к Николаю II, с ним лично знакомятся и говорят: «Витте ведёт отечество к погибели!» Причём тоже парадоксально: они получают деньги из бюджета и на эти средства кого громят и клеймят? Конечно, не большевиков, они про них вообще смутно что-то знают. Где там эта кучка маргиналов, эта секта?

Зато здесь у нас есть Витте, которого прекрасно можно в своих газетах с утра до вечера поливать грязью, припоминать ему и фамилию, и жену, и Манифест 17 октября и требовать его свержения. Очень напоминает ситуацию, когда есть первое лицо — абсолютно неприкосновенное, а про всех, кто вокруг него, можно какие хочешь гадости говорить. Приведём пример: про Путина тишина, а Медведева как угодно можно было клеймить и гробить. На бюджетные же деньги, что тоже невероятно.

Почему я заговорил про Маркова? Если до 1914 года этот монархист, сионист выступал за союз с Германией, потому что там пожёстче, там порядок. С Францией как-то гадко дружить, потому что там республика и «Марсельеза», а в Германии кайзер и вообще, всё это нам понятно и знакомо. В 1914 году он мгновенно перекрасился, что это наши исконные враги, а никакие не друзья. У нас православие, будем бороться. А на фронт не пошёл. Потом 1917 год, понятно, с большевиками у него ничего общего. Он остался идейным анархистом, одним из прообразов тех персонажей, которые в фильме «Корона Российской империи» карикатурно спорили, кто из них более достоин императорской короны.

В 1920

Возвращаемся в Петербург, где кипит своя жизнь, действуют Советы. В петербуржском Совете заведует всем Лев Троцкий, сравнительно молодой, ему нет ещё 30 лет. Очень деятельный, талантливый и способный организатор. Особенно после того, как власти арестовали Носаря. Это, кстати, тоже ошибка властей: им кажется, что «сейчас мы одного, другого, третьего смутьяна арестуем, и всё закончится». А так далеко не всегда получается. Кто-то в эмиграции, кто-то арестован, кто-то сам отошёл от дел. И после этого на улицах появляются баррикады. Казалось бы, как же так? Такого не может быть! Это когда власть слепа, живёт в мире каких-то своих иллюзий.

Уже и власть сама в растерянности, потому что надо же брать на себя ответственность либо вновь открывать огонь. Или вот Петросовет — а там сотни людей вообще-то собираются. Если мы сейчас арестуем не одного, не двух, а 300 человек, то, может, завтра миллион людей выйдет на Невский проспект и всё опрокинет. Кто возьмёт на себя ответственность для борьбы с этими смутьянами? Подпишет ордер, например, какой-то. И тут все как-то неуверенно себя чувствуют, всем неприятно. И Николай II не такой человек, который какие-то жёсткие распоряжения отдаёт. Родной дядя, Николай Николаевич, и то на каком-то этапе не хотел брать на себя ответственность. С другим дядей, который был ещё и президентом Академии художеств, великим князем Владимиром тоже поссорились, потому что сыну его не разрешили жениться. То есть, Николай II сам себе вредит.

Глава министерства внутренних дел Дурново не хочет лишний раз проявлять инициативы. Есть очень способный, толковый руководитель тайной полиции Герасимов, но он специалист по террористам и преступникам, а здесь люди вообще-то сравнительно легально действуют. На каком основании их арестовывать? Хотя они даже не скрывают, что готовят вооружённое восстание. Но у Герасимова и полномочий таких нет.

И здесь взял на себя ответственность, наверное, махнув рукой и зажмурившись, министр юстиции Акимов. Подписал-таки ордер на арест всех этих смутьянов в декабре 1905 года. Но там происходят удивительные события, потому что к вооружённому восстанию до такой степени, чтобы взять и всех переубивать, диктатура пролетариата, как Ленин придумал — тогда об этом ещё речь не шла. Хотелось бы свергнуть власть царизма, тем более, они все бредили идеями Великой французской революции и знали, как это происходит. Главное — Бастилию какую-нибудь захватить. Но тем не менее хватало мягкотелых либералов, которые говорили: «Никакого кровопролития, мирным путём».

Надо упомянуть на всякий случай, что на улицах, чуть что, происходят какие-то протестные акции, как это сейчас называется. Причём вовсе не всегда это люди с красными флагом. Бауман вышел с красным флагом, а его тут же убили. Осталась масса воспоминаний обывателей, что идут люди — да, могут петь «Марсельезу», может быть, идут с красным флагом, но это, как правило, мирные шествия. Потом они собираются, у них какой-то оратор, они требуют свободы слова, свободы печати, и совершенно не всегда это заканчивается кровопролитием. Очень редко заканчивается.

М. Нуждин

М. Кузахметов

Тут проявляет любопытную инициативу Петросовет. Опять-таки, никакого кровопролития. Троцкий, может быть, даже раздосадован — революцию надо поскорее устраивать! Конечно же, не Ленин сыграл одну из ключевых ролей в событиях уже 1917 года, а тот же Лев Давидович Троцкий, пока Ленин, как нам рассказывали, великий конспиратор, прятался по квартирам. Когда он до Смольного добрался, в принципе уже всё произошло, чем Троцкий и занимался. Так вот, эти люди в Петросовете…

М. Нуждин

М. Кузахметов

М. Нуждин

М. Кузахметов

Арестовываются тиражи газет, в которых этот манифест опубликован. Что тоже глупо, конечно, тем более, что это не спасает. Люди изымали деньги из банков и сами по себе, потому что им всё это не нравилось. Для людей, которые как-то погружались в события, было ярким симптомом, что всё не в порядке, массовое получение загранпаспортов с желанием уехать за границу из этого хаоса. Но это по их меркам тогда было массовое — несколько тысяч. Это невероятно много. В 10 раз больше в 1905 году, чем в 1903-м, например. Причём не потому, что ты едешь учиться или к родственникам, а просто на всякий случай, обезопасить себя.

Никто ж не знал, что в XXI веке будут уезжать сотни тысяч молодых, образованных, преуспевающих людей, потому что у них здесь нет никакого будущего. А вот в начале XX века для большинства образованных людей это было что-то немыслимое. И при любой возможности, как про Милюкова мы рассказывали, если тебя выжили из страны, пытались вернуться сюда, в родное отечество, а не держать там где-то офшоры, детей и недвижимость. Как всё поменялось, какие метаморфозы чудовищные.

В общем, теперь у полиции есть ордер, смутьяны известно где собираются — в здании Вольного экономического общества, это на нынешнем Московском проспекте. Штаб у них такой. 3 декабря здание окружено наконец-таки полицией, чтобы арестовать их всех за один раз, почти 300 человек. И дальше знаменитая сцена. Если бы Сталин так не проклял Троцкого, наверное, всё это в фильмах было бы, в учебниках бы рассказывали с гордостью. Потому что там идёт у них бесконечное собрание, но не абстрактное советское, занудное, по бумажке никто ничего не читает, а реальное: «Этим выделить 10 револьверов, этим направить дополнительно 50 человек рабочих на помощь». Я упрощаю, конечно же.

Приходят полицейские офицеры, у которых есть предписание всех арестовать, а Троцкий говорит: «Так, вы по какому вопросу, господин хороший? Вы записывались выступать? Нет, не записывались? Тогда ждите, а мы тут обсудим». И офицер теряется от такой наглости, не знает, что делать. Ждёт. У них там сцена-президиум, некое подобие, совещаются: «Ну что, дадим слово пришедшему, хоть и без очереди?» — «Давайте заслушаем, ладно». — «Так, вам три минуты, вы что хотели?» Он зачитывает, что «я пришёл всех вас арестовать».

Дальше Троцкий опять внаглую, бесстрашно говорит: «Мы приняли ваше информационное сообщение к сведению, теперь покиньте помещение, вас же сюда не приглашали. А мы тут дальше займёмся своими более серьёзными делами». И растерянный офицер уходит. Недалеко, потому что вокруг полиция, и конечно же, всех в итоге арестовали, но до какой степени и дерзость, и бесстрашие!

М. Нуждин