Русский террор: бессмысленный и беспощадный - Максим Кузахметов - Все так + - 2021-07-17

М. Нуждин

М. Кузахметов

М. Нуждин

М. Кузахметов

И организация была, конечно же, немногочисленная, как бы там ни храбрились её участники. Они были все пойманы, схвачены, и действительно наступило затишье, в том числе и потому, что реформы давали свои плоды, и в том, что не было поддержки в обществе всех этих идей. Последовал Александр III со своей жутковатой политикой, в том числе и националистической, и борьбой вообще с любым проявлением не то, что свободомыслия, а просто до абсурда доводил всё это.

Ну и Николай II ничуть не лучше. В предыдущей программе мы рассказывали, что, конечно, много закономерных событий. Слепы, всем видится благость, порядок. «Мы вот поймали, разогнали каких-то непонятных преступников, непонятно кто, студенты» — у них «студенты» вообще было ругательное слово. «А теперь всё, тишь и благодать». Но, конечно, это не значит, что несогласные куда-то исчезли. Они уходят в подполье. Если человек не имеет возможности… Мы рассказывали, выходят на мирный протест люди, это конец XIX века, просвещённая эпоха — а их нагайками казаки разгоняют, полицейские их беспощадно избивают, кровопролитие. Ну как, что в следующий раз они должны делать, если знают, что выходишь на улицу — тебя будут бить, а ты не согласен со всем происходящим?

Может быть, есть какое-то народное представительство, где ты вышел, проголосовал? Ничего подобного нет, конечно же. Земства эти, слабые ростки хоть какого-то слабенького местного самоуправления — тоже задавлены под жёстким контролем, парламента нет и не предвидится после того, как Николай II сказал, что всё это — бессмысленные либерастические мечтания. Ну, не либерастические, но внутри себя явно подумал.

В общем, не потому что он был такой деспот, а потому что в том числе недалёкий, ограниченный, неумный и никому не доверявший. Ладно, хорошо, может быть, там хотя бы талантливые люди у власти? Нет. В конце концов, и Наполеон был диктатором. Тоже очень любопытный всегда пример, что Франция не просто встала с колен — Франция контролирует всю Европу. Потом, конечно, цепочка несчастий, потом враги входят в Париж, и вдруг, к ужасу Наполеона, выясняется, особенно после его возвращения с Эльбы — 15 лет человек правил, всё было под его полным контролем, и тут же у него во Франции депутаты практически бунтуют, ещё во время «ста дней». Невозможно их разогнать, потому что им Конституция обещана.

А это не эмигранты, это не дворяне — они все внутри, эти бывшие недобитые революционеры. Тут же поднимают голову. Так чего уж удивляться. В том числе Николай II я не знаю, чему удивлялся из происходящего. Но он, правда, человек своеобразный, у него нет в дневниках каких-то серьёзных переживаний, размышлений, что «как же так, что этих людей толкнуло на страшное преступление?» Я ещё раз напомню и не раз, наверное, к этому вернусь — у него большинство воспоминаний были такие: «Была ясная погода. На улице было тепло. К вечеру пошёл дождь. Пили чай». Всё. Ну ещё добавит: «Пристрелил двух ворон». Тоже живодёр он был ещё своеобразный. Ладно, бездарные люди у власти — так они же коррупционеры, они же доводят отечество, разоряют его.

М. Нуждин

М. Кузахметов

Да, Николай II лично позаботился о том, чтобы не просто вспышка там какая-то, а чтобы началась просто эпоха террора. И тут нужно оговориться и разделить. Есть террор индивидуальный, как на наших глазах в тихой, мирной, просвещённой Норвегии Брейвик устраивает чудовищный теракт, масса погибших. Один человек, ни с кем не договаривался, никто ему задания не давал. С этим очень трудно что-то сделать, что-то предусмотреть. Ну или, как в тихой, мирной Швеции, убийство Улофа Пальме — там, правда, не теракт, непонятно что, просто убийство. Как такое могло произойти? Но это не организация, там нет ультиматумов, нет каких-то предварительных требований, вообще нет структуры.

Есть террор организованный. И какой, казалось бы, опаснее? Конечно, организованный, потому что эти люди сознательно готовятся, преодолевая все препоны. Они не будут останавливаться на одном убийстве, они вообще не мыслят другой жизни. И надо было очень постараться, чтобы всё это возникло и появилось. Ещё раз упреждая всю эту историю про оправдание терроризма: мы осуждаем терроризм, но странным образом в нашем отечестве пока до сих пор улицы носят фамилии очевидных террористов, убивавших невинных людей, и государственных террористов — один только Дзержинский чего стоит. А сколько его именем названо! Автор репрессий и кровавого государственного террора. Мне трудно представить, чтобы в Кампучии были улицы Пол Пота, например. А у нас — пожалуйста, всё это — наша история, наши скрепы.

В общем, мы приходим к началу эпохи террора — должен же он был с чего-то начаться. Обычно говорят сразу про убийство министра внутренних дел, но нет, ещё до того был убит Николай Боголепов. Фамилия какая — Боголепов, Николай. А это всего-навсего министр народного просвещения, как тогда называлось. Наверное, он был какой-то совершенно ограниченный человек? Нет, он закончил гимназию в своё время с золотой медалью. Может, он потом ничему не выучился? Нет, он закончил юридический факультет МГУ, стал доктором наук, это просвещеннейший человек. Может, он был какой-то замкнутый в нашем внутреннем пространстве? Нет, он бывал за границей, проходил там стажировку, был во Франции, в Германии, в Швейцарии — то есть, посмотрел, как можно жить в более благополучных странах, где люди живут богаче.

Он же не военный, он же не занимается лично притеснениями, не направляет полицейских на разгон несогласных. Как же такое могло произойти? Он же стал ректором МГУ в 1883 году, и вот, мне кажется, трагическое событие в его жизни, когда что-то у него в голове произошло. В общем, у него умерли все трое его детей. Драма и несчастье. Наверное, он мог бы пойти в монастырь, или все свои сбережения отдать, небедный человек, на устройство какой-нибудь богадельни или больницы для детей, или фонд какой-нибудь организовать в помощь детям. Но нет, он вернулся на госслужбу и снова стал ректором Московского университета.

И дальше с бешеной скоростью события начинают развиваться. Он поддерживает власти в каком решении? Что выборы ректоров не нужны, это всё вредит. Мало ли, кого выберут? Конечно, надо назначать, конечно, государю виднее, кто будет ректором у нас. Какая печальная история — это в XXI веке повторяется буквально опять у нас, на наших глазах. Даже с безобидными достаточно ректорами всё равно что-то происходит. В общем, он снова стал ректором в МГУ и быстро вступает в конфликт со студентами. Причём тоже мы рассказывали в прошлый раз про этих инициативных людей на госслужбе, какого рода у них начинаются инициативы, когда они проявляют неслыханный энтузиазм. И вот здесь именно такой человек.

Конечно, он понравился Николаю II, конечно же, он очень нравился Константину Победоносцеву, негласному идеологу. Во-первых, фамилия — Боголепов. Как такого человека не назначить министром народного просвещения? Уж наверное, доказав ещё в университете свою верность, он сейчас наведёт порядок, чтобы у нас росли все не умными и просвещёнными, а верными, преданными патриотами, настоящими русскими патриотами. Недолго он пробыл министром народного просвещения, потому что он с бешеной скоростью начал воплощать все свои идеи.

Главная, например, какая у него была — надо жёстко контролировать студентов. Они же читают, что попало, ходят, куда попало. Мы напомним: какие-то кружки запрещены в университетах, собрания запрещены, вышли не дай бог на улицу не для того, чтобы государя славить, а, видите ли, чем-то недовольные — разогнать их жёстко, с кровопролитием. Но и этого всего Боголепову казалось мало. Мы же студентов не всё время контролируем, одно дело — они у нас в аудиториях, а потом они куда-то уходят, где-то живут, собираются — мало ли, о чём они там говорят, какими книжками меняются? Так надо студентов в общежития специальные селить, в интернаты, чтобы круглосуточно за ними наблюдать. Уж тогда-то мы воспитаем из них правильных людей. Это такое уже безумие по нарастающей.

Может быть, власти с пониманием [относились], но это огромные расходы — строить такие интернаты, где будут учиться не маленькие какие-то мальчики и не сироты, а просто для того, чтобы мы за ними присматривали. Хотя были такие попытки. Но и тут ему всего мало, потому что это он лично требует от властей (это всё в Петербурге уже происходило), когда студенты чем-то недовольны, хотят выйти на мирную акцию протеста, выразить своё несогласие — мы рассказывали, с участием петербургских студентов здесь, у Казанского собора — это в том числе и Боголепов настойчиво требует у главы министерства внутренних дел Горемыкина: «Так что вы ждёте? Давайте их поскорее разгоняйте».

Горемыкин недоумевает: «Подождите, это ваши студенческие дела, они ж вроде никого пока не бьют. Они недовольны вашими какими-то решениями в университете, это вы там что-то делаете. Нельзя ли как-то без нас? У нас хватает головных болей». Это Горемыкин такой был, потом нашёлся более правильный министр внутренних дел. В общем, всё равно студентов разогнали.

Но и это ещё не всё, и на этом не угомонился министр Боголепов, потому что он стал сторонником ещё одной прекрасной идеи. Надо всех этих несогласных студентов, если он попал под подозрение или, как тогда говорили, неблагонадёжный — да в солдаты их надо отдавать, да и всё тут. А уж там-то научат дисциплине, там-то выбьют всю дурь у него из башки. Походит строевым шагом, вернётся другим человеком. Я всё это застал, когда сам был призывного возраста, ещё перестройка начиналась. Ляпнешь что-нибудь — и серьёзные, взрослые люди говорили: «Надо тебе поскорее в армию, там-то из тебя всю дурь выбьют». Но там-то как раз только хуже и стало, там-то у меня и наступило главное разочарование в скрепах, советских тогда ещё.

Ну так вот, начинает эта программа реализовываться, наступает 1900 год, и вот беспорядки в Киевском уже университете. Не политические, повод вообще удивительный — и как перекликается с современностью! Два студента из состава «золотой молодёжи» — то есть, от правильных родителей, высокопоставленных — изнасиловали девушку. А потом, как в таких случаях происходит, если это сын губернатора, сын министра, какого-то влиятельного работника партии жуликов и воров, дело как-то путается, тянется, выпускаются негодяи и преступники на свободу. Но есть прогрессивные студенты, которым это не нравится, которые не хотят с такими товарищами учиться в одном университете. А раз власть ничего не делает — значит, будем выходить на улицы, как-то привлекать внимание к происходящему.

И дальше происходит потрясающее событие, потому что в том числе при активном участии Боголепова следует распоряжение отправить в солдаты почти 200 студентов. Не зачинщиков, не организаторов, не каких-то двоих-троих-десятерых, а сразу почти 200 человек. Понятно, что это вызывает волну негодования и в других университетах, но главное, что произошло — среди этих отчисленных появился будущий террорист и убийца будущего министра внутренних дел. Но это мы отдельно расскажем, сейчас про Боголепова надо рассказать. В феврале 1901 года к нему в приёмную пришёл Пётр Карпович и выстрелил в министра народного просвещения. Потрясающая история.

Происхождение какое? Карпович вообще учился на врача. Гуманнейшая профессия. Учился даже не в столицах, а в небольшом провинциальном университете. По-русски — Юрьев, по-немецки исторически — Дерпт, а вообще это Тарту в современной Эстонии. Там знаменитый университет, но небольшой, тихий, мирный. И он тоже оказался отчислен, когда началась вся эта идиотская история, согласны — не согласны, благонадёжны — неблагонадёжны. Он был отчислен за участие тоже в каких-то акциях студентов, потом попробовал продолжить образование в Германии, что тоже не так просто оказалось, за границей-то, хотя немецким он владел.

И человек начинает колебаться, он потом всё это рассказывал: «Как же так, почему так произошло? Я хотел стать врачом, меня отчислили из университета, а я ничего плохого не делал». Ну и как, когда ты молодой и горячий? И вот он пришёл к решению… Это всё про терроризм одиночек я рассказываю. «Да, надо убить этого министра, это он во всём виноват, он всё это поддерживал, он на студентов, таких, как я, натравливал полицию, в том числе и в Петербурге. Надо просто его убить и всё — с одной стороны, как месть, с другой стороны, как привлечение внимания к происходящему».

Он долго колебался, тоже всё это рассказывал. Вот что, кстати, значит «гласный суд». Почему любая деспотическая власть, любая власть настоящих, государственных террористов всего этого боится? Почему они стараются организовывать закрытые процессы под любым предлогом? Да ещё когда сфальсифицированные, кстати, обвинения, и всё вообще выдумано из головы, никакого террора в реальности-то не было — а звание-то хочется получить поскорее нынешним силовикам.

Ну так вот, он пришёл на приём. Кстати, тоже: вот времена! Вот попробуйте сейчас, мы сейчас пришли бы на приём с улицы практически к министру народного просвещения? А он пришёл. И так он рассказывает: «Передо мной стоит человек, я его не знаю. А оказывается, это глава Чернигова». Город Чернигов — сейчас Украина, тогда в составе Российской Империи. Приехал, чтобы попросить, нельзя ли им в Чернигове организовать реальное училище. А ему отвечает Боголепов шумно, чтобы все слышали… Там такой приём ещё своеобразный: «Так, вы по какому вопросу? А вы по какому вопросу?»

Он говорит: «Так, вы мне сначала предъявите доказательства, что в вашем училище будут обучаться дети ваших местных дворян и помещиков, а не какие-нибудь там разночинцы, не пойми кто. И тогда мы ещё подумаем, тогда я ещё, может быть, дам своё соизволение». Безумие какое. И вот, как рассказывает Карпович: «Меня это всё потрясло, тогда я вынул пистолет — я, врач — и выстрелил в этого Боголепова. Что мне ещё оставалось сделать?»

И дальше тоже поразительно, что Карпович вообще не собирался никуда сбегать. Он не Халтурин, именем которого улицы названы. Именем Карповича-то не названы, хотя тоже как хорошо? Убил вроде бы не то, чтобы завершённого негодяя, но вообще-то не лучшего представителя людей, который вроде бы и не убийца, ничего не сделал, но подготовил неприязнь, ненависть к себе личную всем, чем мог. Зачем? Ещё будучи не силовиком каким-нибудь, а министром народного просвещения. В общем, Карпович не сбежал, и когда его схватили, говорил: «Да-да, арестовывайте меня, я готов, потому что я поступил сознательно. Это была не вспышка какая-то, я хочу всё объяснить и рассказать».

Боголепов-то умер от заражения крови, не сразу. Рана была хоть и смертельной, но не непосредственно от ранения огнестрельного. Невероятно, что стрелял-то в него несостоявшийся врач, который, может быть, спас бы Боголепова при каких-то других обстоятельствах. Он не каялся. Мы рассказывали по предыдущим событиями терроризма, который происходил гораздо раньше: был даже принят специальный закон, что если ты убиваешь не просто какого-то человека с улицы, а государственного служащего — это уже государственное преступление. Что тоже удивительно — чем они друг от друга отличаются? У нас сейчас примерно то же самое.

М. Нуждин

М. Кузахметов

М. Нуждин

М. Кузахметов

Так вот, и в те времена власть тоже таким своеобразным образом считала даже своих вернейших слуг… Ведь у нас, вообще-то, жульничество главное на выборах в школах происходит. Вот где преступления вопиющие с бюллетенями, сколько видео мы видели, когда там запихивают стопки эти все толстые учительницы в избирательных комиссиях. Но никто за них не вступится, если что-то произойдёт, и за них тоже власть не будет мстить никак. То ли дело, если в какого-нибудь омоновца бросили бумажным стаканчиком — мы знаем, какие там сразу будут последствия.

Самое невероятное, что приговорили Карповича к 20 годам каторги. Но там цепочка разных событий, потом революция, потом гуманизация — в общем, в 1907 году он был помилован. Правда, он должен был остаться на поселении, а он сбежал и примкнул к эсерам. Про эсеров мы будем отдельно рассказывать, потому что эсеры открыто говорили: «А мы вообще за террор, потому что по-другому ничего не получится. Мы в программу своей партии включаем отдельным пунктом».

М. Нуждин

М. Кузахметов

М. Нуждин

НОВОСТИ

М. Нуждин

М. Кузахметов

М. Нуждин

М. Кузахметов

Это любимая история наших современных властителей, безумная какая-то. Да и не только у нас. И Гитлер тоже переживал. Конечно, враги же могут существовать только на деньги Запада, конечно же это всё из Парижа и Лондона их науськивают, не может же быть, чтобы какой-то немец был против нацизма. Так вот, в сумме немного их было. За несколько лет в этой Боевой организации активными членами были около 80 человек, включая, кстати, и провокаторов, как всегда бывает.

М. Нуждин

М. Кузахметов

Чем он занимался, наверное, надо рассказать. Чем вообще мог заниматься министр внутренних дел при Николае II. Мы же рассказывали про нашего внутреннего вредителя Льва Толстого, который откровенно говорил: «Я это самодержавие не считаю формой правления, которая имеет право на существование, потому что уже всё, прошло, от самодержавия один вред». Конечно, он был не революционер, а скорее, анархист по своим философским убеждениям, но власть одного человека для него казалась уже немыслимой. Который ещё и к власти-то приходит по происхождению. Он так и объяснял своим поклонникам, почитателям: «Вы ж не сядете в поезд, потому что там машинист — человек, у которого отец был машинистом. Вы же заволнуетесь: «А он вообще паровозом-то умеет управлять?» А в государстве вам нормально жить, потому что здесь сын предыдущего царя правит. А это неправильно».

В общем, Сипягин боролся со Львом Толстым. Очень своеобразно тоже. Например, вот уже Репин нарисовал его портрет, а Репин же и царей рисовал, и членов Государственного совета — какое эпическое полотно у нас в Русском музее. И Александра III рисовал, и Николая II. Вот выставка работ, вот у нас царь, вот сановники, а вот Лев Толстой. А к этому портрету подходят, видите ли, всякие либералы, и начинают аплодировать. Вредят так своеобразно. Вроде бы ничего не нарушают, но беспорядок же. Получается, надо убирать портрет Льва Толстого, не давать им повод собираться. Да и вообще, выставку закрывать. И всем этим лично занимается министр внутренних дел Дмитрий Сипягин. Какая у него простая понятная занятость.

Потом Лев Толстой заболел. Он был в Крыму, он уже немолодой, а вдруг он сейчас умрёт? Значит, повезут его гроб через всю Россию, в каждом городе будут собираться толпы, беспорядки. И вот рассылает циркуляры: если он умрёт, то никому ничего не показывать, срочно в специальный чёрный вагон, отвозить в Ясную Поляну, никаких крупных городов. И там максимально тайно закопать. Ну ладно, а дальше-то что делать? К нему приходят за советом правильные редакторы из правильных газет: «А что, нам некролог-то можно будет опубликовать?» И он объясняет им: «Некролог можно, а про отлучение от церкви нельзя». И лично всем этим занимается министр внутренних дел. Это про последующее сочувствие. Можно подумать, у человека решены проблемы с преступностью, с коррупцией.

Хотя самого его считали сравнительно честным человеком. Тоже удивительно, вовсе не все были коррупционеры, были и порядочные люди. Мы рассказывали про министра народного просвещения Боголепова, а вот он ни в какой особенной коррупции не замечен был, он идейным был. Или Победоносцев — да он вообще копеечку не украдёт, каким бы ни был безумцем, ретроградом, тоже по-своему сумасшедшим. Обер-прокурор Синода, а ничего подобного, никаких тендеров, никого из родни не назначит на какое-нибудь жирное выгодное место. Наоборот, незнакомых людей рекомендует на посты. Правда, если у них фамилия правильная.

Но мы возвращаемся в 1902 год, потому что убийца Степан Болмашёв, а мы его упоминали косвенно, он был одним из почти двухсот студентов, которых в своё время, в том числе и по личному распоряжению Боголепова, отчислили из Киевского университета. Толкнули человека на путь террора таким решением, или нет? А это, ещё раз повторюсь, уже был организованный террор. Не то чтобы он где-то сторожил, куда-то в одиночку пришёл, нет. Ему помогли товарищи, они вычислили маршрут Сипягина, знали, когда и где он бывает, и во сколько. А если кто-то трудолюбивый — так и вовремя, значит, приходит. Он должен был прийти в Госсовет, это у нас в Петербурге здание Мариинского дворца, тоже сейчас государственное учреждение, кстати. Там сидит Законодательное собрание, в котором, понятно, господствует «Единая Россия» Но есть ещё порядочные люди. Посмотрим, удастся ли на грядущих выборах их сохранить.

М. Нуждин

М. Кузахметов

Что же это за человек? Мы уже упомянули, что студентом он был отчислен. Но не то чтобы он тогда обиделся: «Ах так, я тогда буду убивать всю эту проклятую власть». Нет. Во-первых, сначала он был отдан в солдаты. А у нас же студенты привилегированны. Ну это они тогда говорили. Я вот тоже был студентом в советской армии и никаких привилегий у меня, конечно, не было. А тогда и служить поменьше надо было, и вольноопределяющимся можно было. В общем, не сравнить с простой солдатской жизнью. О, как было при царе-то! Сейчас куда-то делись все эти прекрасные традиции, что если у тебя высшее образование, то хоть какая-то польза тебе была бы в армии советской.

Он эту солдатскую лямку (правда, недолго всё это продолжалось) отработал. Потом пытался восстановиться, в Харьковский уже университет. Ему отказали, потому что он неблагонадёжный. И вот тогда-то ничего как будто Болмашёву не оставалось, как встать на путь террора. Он не может завершить высшее образование, он теперь неблагонадёжный, изгой в обществе, этот неглупый, образованный человек. И пока он там в Харькове пытался решить свои вопросы с поступлением в университет, конечно, нашлись новые друзья, которые ему объяснили: «Что ты мучаешься-то с этой властью преступников и негодяев?» Тогда они ещё не знали жуликов и воров, но что-то своё тоже ему сказали.

И вот уже партия эсеров существовала. В подполье, конечно, вы же не можете со своей программой заявиться на какие-нибудь выборы. Да и вообще, нет никаких выборов. Сейчас-то просто не допускают к выборам, а тогда и выборов не было. Поэтому единственный способ — убивать всю эту власть, всех этих министров. Особенно таких, как министр внутренних дел, Сипягин этот, который лично ответственен за все творимые бесчинства. Потому что в его руках — жандармы, а жандармы бьют. Нужно ещё на всякий случай оговориться, что это насилие так потрясло ещё и потому, что со времён Александра II дворян бить нельзя, студентов бить нельзя. Что стало поводом для теракта Веры Засулич? То, что студента, который находился в Петропавловской крепости, приказали высечь за то, что он якобы шапку не снял. Всего можно было бы избежать. Это всё уже здешний губернатор, петербуржский, Трепов.

Так вот, там закрытый процесс. Потому что министра просвещения не так жалко, можно террориста судить обычным судом, а если министр МВД, это уже другой, военно-полевой суд. Полузакрытый, потому что мы знаем, что рассказывал там террорист Болмашёв. И он говорит невероятные вещи: «Я лично террор осуждаю, но у меня не осталось другого выбора по моей судьбе. Я не считаю, что это правильно и нормально, но при нынешнем режиме это неизбежно». Получается, оправдывал Болмашёв.

Мать его обращается к государю, Николай II вроде колеблется, но должен попросить о помиловании и сам Болмашёв, тогда может быть, каторга пожизненная какая-нибудь. А террорист отказывается: «Нет, я должен по закону, приговорили меня к смертной казни, так давайте казните. А то как мои товарищи потом будут рассуждать — что такое произошло, почему он не принял мученическую смерть, правильно ли это? А так — я убил, меня убили. Нормально». Какой идейный был террорист, как с таким бороться? И как власть, сначала в лице министра народного просвещения, который его отчислил, отдала в солдаты, а потом министра МВД Сипягин, который разгонял студентов силой. Которые ещё ничего не натворили, не нарушили, просто вышли. Без плакатов, кстати, даже. Повесили террориста Болмашёва здесь у нас недалеко, в Шлиссельбургской крепости, крепости Орешек.

И дальше тоже любопытная история. Он понравился большевикам, тем более, что министра внутренних дел убил. И дальше была достаточно долго полемика, был ли он всё-таки эсером. Большевики-то и себе его присылали. Причём на что они ссылались? Тоже очень любопытный аргумент. Когда стали известны его показания на суде. Его спрашивают: «А кто ваши сообщники, кто вам помогал, вот форму офицерскую дал?» Без пыток ведь не расскажешь (а пыток не было, кстати). А он говорит: «Мне правительство помогало больше всех». И ни разу не назвал партию эсеров. Под пыткой, может, и сознался бы. Может, Сталин потом из этого выводы и сделал, когда в ссылке находился. Его тоже, кстати, никто не пытал, а какой вообще зверь, чудовище, упырь появился потом, сколько людей на смерть отправил, страшными пытками изувеченных.

И большевики говорили: «Не, в душе-то уж точно он большевик». Эсеров не назвал, а в суде говорит: «Правительство сделало всё, чтобы я совершил свой террористический акт». Мы не оправдываем терроризм, мы рассказываем, как было. Реальную историю, без прикрас и мифологии

М. Нуждин

М. Кузахметов

М. Нуждин

М. Кузахметов

М. Нуждин

М. Кузахметов

Так вот, так как это уже был организованный террор, там же одновременно хотели эсеры, эта Боевая организация, Победоносцева убить, потому что тоже совершенно вредный человек, который всё это оправдывает, весь этот государственный уже терроризм. Но там загадочная история, терроризм — он не всегда надёжный. Были подобраны исполнители, которые должны были прийти к Победоносцеву, семья, по сути, парень и девушка. А они передумали. Ходили, колебались и сказали: «Нет, всё-таки мы не готовы идти на убийство». Подвели. Хотя, тем не менее, в обер-прокурора стреляли, Николай Лаговский такой. Что тоже удивительно: все знают, где Победоносцев живёт. Вот его квартира (у нас здесь, в Петербурге), вот его окна. Лаговский пришёл с пистолетом, стал стрелять по окнам, разбил стёкла, в потолок попал. Был схвачен, но так как никого не убил, был приговорён к шести годам каторги.

Но и Победоносцев должен был, конечно, сделать выводы. Но какие выводы у этих людей? У них выводы одни: университеты разогнать. Вот понятная им мера действия. Потому что, кто, студенты? Значит, университеты надо разогнать. Хотя мы говорили, что там и дворяне были среди убийц. Почему-то не приходит же в голову и дворян тогда разогнать. Были планы убийства и Николая Клейгельса, мы рассказывали, это градоначальник Санкт-Петербурга, который лично отдавал распоряжение по кровавому разгону студентов у Казанского собора. Это даже не манифестация, а просто собрались несогласные, как бы сейчас это было. Повторимся: у нас сейчас мистика, потому что никто не отдаёт распоряжения, никто не берёт на себя ответственность, а люди, которые приходят жесточайше бить безоружных беспомощных людей, в том числе и девушек, все прячутся под забралами, как трусы. Позор. И вообще, как можно на такой работе работать, я не понимаю, не представляю.

И теперь надо коротко пояснить, кто ж за этим стоит. Потому что и нынешним патриотам, и державникам всегда хочется всё свалить на врагов нашего Отечества. Потому что у нас же здесь скрепы, с молоком матери впитали все любовь к самодержавию. Ничего подобного. Но в данном конкретном случае, почему я отложил это на потом — два человека, которые стояли у истоков, конечно же патриотам и националистам дают прекрасный повод для другого злословия.

Потому что один из них Гоц, а другой — Гершуни. По фамилиям понятно, что они еврейского происхождения, иудейского (ещё раз надо оговориться, что тогда всех мерили не по национальности, а по вероисповеданию). Но конечно, это вовсе не религиозные люди, вовсе они не собирались посвятить свою жизнь служению иудаизму, нет. Просто такое стечение обстоятельств. Они ещё должны были мучиться со своей чертой осёдлости, вот что скорее их толкало на путь революции и террора, а не какой-то особый заговор. А у нас если заговор не империалистический, не из Лондона, значит, сионистский, простой и понятный.

Первый, Михаил Гоц, по сути и был идеологом, он и написал устав эсеров. Из богатой семьи, как ни удивительно. Он примкнул к народовольцам (а не к сионистам) ещё в 1884 году. А учился ведь на врача в своё время. Тоже вот — какая история! Ну как это, ты вроде учишься на врача, а потом, например, начинается голод при Александре III, ты хочешь помочь людям, а власть тебе запрещает. Не санкционировано — нечего организовывать столовые с бесплатной раздачей еды, а то эти крестьяне вообще разучатся работать, привыкнут всё на дармовщинку. Не надо, пусть сами выкручиваются. Безумие, да, какое было у власти?

В общем, он пришёл к идее, что эту власть надо свергать, а по-другому, как с помощью революции, не получается. Уже с 1886 года он то в тюрьме, то в ссылке, один из первых профессиональных революционеров. Мы о нём мало знаем, его редко упоминают и его именем улицы не названы, потому что он был эсер, а не большевик. Был бы большевиком, ого-го как гремело бы его имя, наверное, в школьных учебниках. И фильмы бы про него снимали, и песни пели. В общем, всё-таки он эмигрировал в 1900 году. Тут всё сходится: и происхождение иудейское, и заграница — «уж там-то его, конечно, проинструктировали». И вот он написал устав, всё объяснил, и стал, получается, идейным наставником Ивана Каляева. Опять же, как всё выглядит, кого он науськал на будущее убийство московского градоначальника Романова Сергея Александровича. Он уже стал болеть и сам не мог принимать активного участия, в 1906 году он умер.

Но не без его ведома возглавил эту Боевую организацию, специально созданное подразделение, на которое выделялись средства, у которого были конспиративные квартиры, явки и пароли — не выдуманные, не сфабрикованные, как сейчас силовики всё это безумным образом организуют, а настоящие. Ещё раз надо упомянуть, что власть в этом тоже участвовала. Я упомянул фильм «Статский советник», там же косвенно всё на реальных событиях основано. Когда кто-то из высших государственных служащих, силовиков думает: «Чё-то террористов-то нет. А не организовать ли мне их самому? А потом — награды, чины, звания. А вообще, с их помощью (я их сам и оружием снабдить могу) — у меня есть недоброжелатель какой-нибудь в правительстве у этих Романовых, так я их руками убью этого Романова, а потом меня и назначат. Устраню конкурента». Всё это безумие основано на реальных событиях.

С террором — кто, когда, чего организовал, особенно, когда процессы закрытые — многому мы потом удивимся, когда всё будет раскрыто. Кто организовывал взрывы или потворствовал, не вредил, не мешал реальным страшным историям с терроризмом уже в нашу эпоху. В нашу эпоху чем терроризм страшен? Тем, что террористы на наших глазах захватывают роддома, школы. Не Кремль почему-то. Это тоже всё ужасно.

В общем, Боевую организацию возглавил лично и проявил выдающиеся организаторские качества (раз был результат) Григорий, урождённый Герш-Исаак, Гершуни. Ровесник Ленина, кстати, 1870 года рождения. С чего он начинал свою молодость? Пошёл учиться на фармацевта. Как на подбор — если не врач, то фармацевт. Тоже мог бы лечить людей. Но в той атмосфере посчитал, что… Во-первых, примкнуть к прогрессивным студентам. Террористом сразу никто не рождается, просто так стать террористом, даже на деньги Запада, всё равно невозможно. Просто смешно, как я читал, что Гоц науськал Каляева, чтоб не сам, конечно же, а русского, наивного, доверчивого, чтоб тот пошёл и убил Романова. Сам по себе Каляев бы не додумался, конечно же. До абсурда весь этот национализм доходит.

Первый арест у Гершуни был в 1896 году, потом он как-то выкрутился. Ещё не было партии эсеров, не было боевого террора. Но он попался в 1900 и произошла удивительная история. Выросло уже новое поколение революционеров, это были уже не те, как Вера Засулич или Софья Перовская, которые охотно в суде говорили: «Да я бы и снова вышел бы с пистолетом или бомбой, и ни о чём не жалею!» А Гершуни — это новое поколение, которое видит, что таким образом можно навредить себе, и в полиции говорит: «Ничего не знаю, вы меня с кем-то перепутали. Да какой я террорист?» Не то чтобы использует это, как трибуну, чтобы стать мучеником.

Поначалу это было удивительно, потом уже стало нормой. Но не все товарищи его поняли: «Что, ты не признался?» Потому что они были, как воры в законе какие-то, что ли. Когда тебя поймали, на камеру спрашивают: «Ты вор в законе?» И если ты скажешь «нет» — у тебя всё прахом пойдёт. Приходится говорить: «Да, я вор в законе, такой-то такой-то». И твои товарищи по криминальному происхождению к тебе с уважением, даже если в тюрьму идёшь.

В общем, Гершуни избежал ареста, нарушил такой вот кодекс чести террористов, и смог организовать теракт, про который мы рассказали. Он стал главой этой Боевой организации. Именно он помог найти и правильную форму, и выследить пути следования Сипягина, и куда он приезжает. То, что мы рассказали — это не конец, по сути — это начало эпохи, убийства не прекратились. Ещё раз надо пояснить последствия. Кто бы пожалел Сипягина? Кто бы вышел на площадь рыдать, что убили такого прекрасного человека? Да только злорадство.

Печальная история была в том, что следует уже второе громкое убийство. Конечно, оно потрясает, конечно, это громкий международный резонанс. Но где сочувствие, где осуждение этого террора? Не условное «ну это всё-таки нехорошо, как некрасиво поступили». Нет понимания в обществе, получается. И продолжение всей этой истории, тем более, с беспомощной властью. И тоже, чем занимался Сипягин? Не поиском террористов. Дела фабриковать у полиции получалось, а в остальное время — поиск выдуманных врагов, чем и нынешняя наша власть занимается. Либо сфабрикованные дела. Либо борьба с портретами, либо борьба с писателями. Который не призывает к свержению существующего строя, но уже неблагонадёжный, отберём у него за это звание академика. Сейчас примерно то же самое. Лишим государственных наград, да ещё и по-тихому почему-то. Нет, чтобы устроить какой-нибудь показательный процесс. Не хотят. Хотят всё максимально втихую.

М. Нуждин

М. Кузахметов

М. Нуждин

М. Кузахметов

М. Нуждин