Николай II — предвоенная геополитика - Максим Кузахметов - Все так + - 2021-07-10

М. Нуждин

М. Кузахметов

М. Нуждин

М. Кузахметов

В общем, надо рассказать, как можно было в тихой, мирной атмосфере конца XIX — начала XX века спровоцировать глобальный мировой конфликт. Потому что, ещё раз повторюсь, там же уже побеждали идеи гуманизма, уже, казалось бы, давным-давно позади все эти ужасы огромных войсковых операций. Да, войны происходили в Европе, но всё реже и реже, как казалось. Усиление Германии: объединение сравнительно бескровно произошло. Потом франко-прусская война, осада Парижа — но никто не оккупировал Францию, не посадил там своё собственное правительство. Немцы ограничились отторжением болезненным для французов Эльзаса и Лотарингии, контрибуцией — и всё. А дальше во Франции президентская республика, монархов больше нет, экономика растёт, благосостояние народа растёт, а Франция ещё и растёт как колониальная империя.

Это так, на всякий случай, кто в чём был заинтересован, потому что это всё про Первую мировую войну. Надо было опасаться, недовольны усилением России, угроза России… А усиление Германии? Это немцы должны были переживать, потому что никто не ожидал их. Ленин про это говорил. Пришли, понимаешь, к разделу империалистического пирога, «дайте нам нашу долю», а уже, видите ли, всю Африку поделили.

М. Нуждин

М. Кузахметов

Так вот, возвращаясь к Николаю II, к его личности. В очередной раз напомним, что сам по себе человек своеобразен и по воспитанию, и по манере, тем, что главное — ничего не менять. «Вот как досталось мне отцовское наследство, чтобы вот так всё и было». Но это не времена Алексея Михайловича, чтобы ездить только на богомолье и на освещение церквей, потому что всё время что-то происходит, и всё время приходится принимать какие-то решения. И каждый раз всё это Николая II ставило в абсолютнейший тупик. Он же мог себя вести то как миротворец, то как агрессор. У него не было никакой личной, понятной, прямой стратегии, которой бы он придерживался всю жизнь или передоверил бы это дело своим министрам. Ничего подобного. Он хотел решать всё сам, а сам решать не мог.

Доходило до абсурда, когда он Витте обещал одно, дядьям своим — совершенно другое, потом как-то всё это расхлёбывал. Матери обещал одно, жене обещал другое, потом снова выкручивался. Вся его жизнь в этом и была. И всё бы ничего, если бы это было частное лицо, а не самодержец, у которого у единственного из всех… Только у нас в России единственная оставалась держава во всей Европе (ещё Черногория была, правда), где не было парламента и хоть какого-то подобия представительского сообщества. В Турции была, которую все они уже за страну не считали, обсуждали, когда эта Турция развалиться, и как поделить её на части. Конечно, не из-за парламента — это Победоносцев всё объяснял, что Турция рушится из-за парламента, но, конечно же, всё не так.

Ну и надо, соответственно, погружаться в подробности, потому что Николай II как ни пытался спрятаться от событий или от родни — они же приходят и требуют принятия каких-то решений. В общем, так как он человек хаотический, по-разному себя мнил — то миротворцем, то Александром Македонским на каком-то этапе — он поехал в Европу в 1896 году. И действительно, пусть он об этом сейчас мечтать не может, чтобы вот так встречали его, и все не то, чтобы заискивали, но реально пытались задружиться. Какая бы ни была Россия, объективно будем говорить: экономика росла, развивалась, но в разы отставала по доходам на душу населения от Англии и Америки, и Германия быстрее развивалась, ну и Франция вообще богатая держава. Но тем не менее сильная армия, экономика растёт, достаточно стабильная валютная ситуация, выгодно вкладываться в Россию.

И опять такое всегда глубокое противоречие, что если своих денег нет, пусть иностранцы вложатся. Они же заводы-то не увезут. А если они вложатся в заводы, а потом прибыль — а прибыль-то увезут. Что делать? Но на том этапе неплохо развивалась уже промышленность и с помощью национальных своих сил. Старообрядцы со всякими своими особенностями, не совсем идеальными, но тем не менее. В общем, всё растёт, с Россией пытаются дружить. И действительно, приезжает Николай II, и его торжественно встречает в Вене Франц Иосиф. Любопытный персонаж. Как считается, «мы же спасли эту проклятую Австрию (а потом Австро-Венгрию, дуалистической монархией она стала) от революции, а они неблагодарные». Как Николай I сокрушался, «нож в спину нам почти что воткнули во время Крымской войны».

М. Нуждин

М. Кузахметов

Ещё раз напомню: Николай II со своей супругой Александрой Фёдоровной переписывался-то на немецком языке фантастическим образом. Не на русском, не на английском, на котором они оба хорошо говорили, не на французском, который вышел уже из употребления русской знатью. Он был важен для образованных людей, но уже не так, как 50 лет назад. И тоже искренне хотел бы задружиться с Россией, потому что это было бы полезно. Вдруг новая война… Хочется сказать «с империалистическими хищниками», но они сами все империалистические хищники.

И на всякий случай Франция встаёт с колен, видите ли, проводит программу перевооружения — вдруг новый конфликт? «Нам бы с Россией задружиться, есть, о чём поторговаться». Ну и в Париж, конечно, тоже доехал Николай II. Там, понятно, тоже потенциальный союзник, кредиты нам навыдавали французы на огромные суммы. Это же тоже такой всегда парадокс: если вы кому-то дали в долг, вы же переживаете, всё ли у него хорошо, чтобы он не заболел, чтобы он вовремя отдал. Вы же искренне будете спрашивать, как самочувствие. Такая реальность.

Тут-то, наверное, Николай II и мог бы принять какие-то стратегические решения, разыграть какую-нибудь, как сейчас это принято называть, многоходовочку, рокировку, выторговать там что-то. Ничего подобного. Потому что он сам не знал, чего хотел. Вроде бы и со всеми дружить, а в то же время как бы ему стать, как один из его предков Александр I, первым среди равных, среди всех этих монархов. Но для этого надо было бы в Париж войти во главе победоносной армии. Пока не сложилось. Да и потом уже ни у кого не сложилось — может, и к счастью. Разрывается он и мучается.

Но, наверное, у него советники должны быть какие-то, знающие люди? Мы рассказывали про эту чехарду с министрами иностранных дел, особенно когда по наследству тебе достаётся человек с нерусской фамилией, например, а Победоносцев к тебе ходит и с утра до вечера повторяет: «Он не может быть заинтересован, это министерство иностранных дел в России, а не России». Это про Гирса я всё вспоминаю. Но тут-то вроде бы всё наладилось, потому что там уже лично Николай II назначает. И не надо советоваться с каким-то парламентом — у него его нет.

Он взял и назначил хорошего, понятного человека, Николая Шишкина. Тут всё понятно: попроще, понадёжнее. А по сути это такой вот идеальный царедворец, который не всегда даже сам понимает, чего хочет Николай II, но всегда поддакнет: «Да, Ваше Величество». Не то, что никакой самостоятельной политики проводить, но хотя бы какое-то мнение своё высказывать [не будет]. Например, очень опытным царедворцем, даже в какой-то степени коварным был Сергей Витте, но и он умел возразить, настоять и реальную схему какую-нибудь разыграть.

Это я после преамбулы возвращаюсь к тому, что вдруг что-то происходит, и надо принимать решения. А в это время происходят в Турции ужасное событие, даже было страшно представить, что оно воспроизведётся с ещё более ужасным размахом — это резня армян. Ещё раз напомним, Османская империя не то, чтобы трещит по швам, но в глубоком кризисе, и уже давно. Войны проигрывает. Но тем не менее это огромная империя, в которую формально входит почти весь Ближний Восток, почти вся Северная Африка, огромная часть Балканского полуострова.

И как бы там ни откусывали по кусочкам, ни отгрызали бы себе независимость сербы и греки, а вот, видите ли… Это всё тоже старинная история, ведь и тогда любили все государи объяснять: «Мы за территориальную целостность». Как бы там ни было, мы за братьев-христиан и за территориальную целостность. И договориться между собой никак не получается. А то будешь требовать, чтобы Турция предоставила кому-нибудь автономию, а потом и тебя спросят: «А вы в своей империи что же ничего такого не делаете?» Нам рассказывают в учебниках, что это потому, что Россия, видите ли, могла бы усилиться, а этого, видите ли, никто не хотел. Не так. Там вся эпоха в основном бездарных правителей, и даже выборные президенты (это я про французов говорю) — не бог весть какой глубины политики, хотя тоже им доставалось и от террористов.

Ещё в царство Александра III как бы можно было сказать: «Смотрите, вот президент. И что проку? Что творится? Ходят террористы, бомбы в парламенте кидают». Это тоже всё правда было. Опять-таки, возвращаясь: ну резня и резня. Мало ли, сколько где кого по национальному признаку убивали. Ещё какие ужасы впереди, в середине XX века с Холокостом. А здесь всё-таки времена-то уже просвещённые. В Англии, например, тоже монархия сохраняется, но любой человек, который занимается политикой и хочет получить место в парламенте, должен думать о том, что о нём подумают избиратели.

А опять-таки, в моде идеи гуманизма. Если читатель прочитал в газетах, что в Турции страшные вещи творятся, убивают женщин, детей, выбрасывают в окна, сжигают, есть свидетельства, а моё правительство бездействует — я за такое голосовать не буду. И Англия по сути выдвигает ультиматум туркам. Во-первых, Турция обещала провести реформы, обещала предоставить кому-то автономию — ничего не делает. Тут тоже колоритный персонаж, турецкий султан Абдул-Хамид II, мы про него рассказывали. Он чем отличался от Николая II? Не боялся обещать. Николай II как сел царствовать, и сразу говорит: «Тут некоторые думают, что будет какой-то либеральный шаг вперёд — ничего подобного, пустые надежды. Мы на самодержавие как опирались, так и опираемся».

М. Нуждин

М. Кузахметов

И сколько можно было бы прекрасно повторять: «Никто не хотел усиления Турции. Вредили модернизации, хотели растащить по частям эту могучую империю, которую наши предки собирали. Сколько крови осман пролито, чтобы эту империю великолепную построить! И как когда-то трепыхались перед нами, а вот теперь!..» Наверное, где-то есть турецкие патриоты, которые так и рассказывают. В общем, Абдул-Хамид дожил до свержения. Правда, это позже произошло, и такое свержение, которое Николаю II и не снилось, потому что его отправили в ссылку со всеми его примерно 10-ю жёнами на остров, почти как Наполеона. Но там он уже был старенький и умер. И последнего султана тоже отправили в ссылку. Только Николай II умудрился довести свою личную жизнь до драмы, а ещё и с родственниками, а ещё и со своими социал-прислужниками, как говорили большевики. Что, конечно, чудовищное, безумное преступление.

В общем, на том этапе Абдул-Хамид всем пообещал, а по сути ничего не делает. И тоже спекулирует постоянно в Европе: «А как же территориальная целостность?» Да, он проиграл русско-турецкую войну эту славную 1877-1878 года, когда почти что уже наш, русский был Царьград, а там вмешались все эти державы. Болгария формально — автономия, а по сути — уже независимое государство. Грекам это худо-бедно пригодилось. Ну, Египет давным-давно в странном состоянии, потому что англичане и французы там уже Суэцкий канал построили, эксплуатируют его. И казалось бы, всем же только лучше. Но им приходится присматривать за этим Суэцким каналом ещё и с военной точки зрения, а султану всё это терпеть.

Николай II просто не знает, что делать, потому что надо принимать какое-то решение, смело, дерзко, как его папенька, стукнуть кулаком по столу: «Мы не допустим грубого вмешательства во внутренние дела Османской империи, потому что это наш стратегический партнёр, мы у них помидоры покупаем». Так, например, мог сказать Николай II. Или наоборот: «Мы, прогрессивная общественность, глубоко осуждаем эти преступления против простого мирного населения террористическими методами, требуем создать международную комиссию». Тоже было бы логично. Николая II, конечно, не тревожили выборы и как его потенциальные избиратели на это посмотрят, но это же твоя репутация.

И тут вмешался этот совершенно фантасмагорический вопрос, который не давал покоя нашим предкам тысячу лет — фантастика, да? Вообще в ту эпоху, если в газетах где-то писали «проливы», то всем сразу было понятно, о чём идёт речь. Не Ла-Манш, не Лаперуза где-нибудь, не Магелланов, конечно же, а проливы наши, священные, очень важные для нас — Босфор и Дарданеллы, между которыми Мраморное море. И не потому, что мы когда-то владели этой землёй, и у нас её отобрали. Никогда никому из великих князей, царей, императоров территория именно в этой части современной Турции, на стыке Европы и Азии, бывшей Византии — никогда у нас не было ни протектората, ни колоний там, ни военной базы никакой.

Но мы же знаем из истории, особенно это в XIX веке вдруг приобрело небывалый размах: Вещий Олег приколачивал когда-то щит к вратам Царьграда. Хотя это нигде, кроме наших полулегендарных историй, не упоминается.

М. Нуждин

М. Кузахметов

И опять на столетие обременили себя этой мечтой о том, что вернём эту землю себе. Тем более, у нас церковь как будто бы греческая. Хотя нам никто не указ, и в конце концов митрополитов сами себе уже назначали, потом — патриарха. В общем, не слушались константинопольского, который сохранился в том числе и при турках. А уж как Екатерина потом губу-то раскатала: «греческий проект». Мы одного внучка назовём Александром — понятно, в честь Александра Македонского, конечно, а второго — чего уж там, сразу Константином. Потому что он и будет императором этой возрождённой нами Византии. Ничего не срослось, мы даже упоминали, как Гоголь про это иронизировал, как Манилову сыновей-то приходилось называть. «Мода такая просто была, потому что красиво всё это звучит».

Но не забыли, не угомонились, не давало всё это покоя. И Николай I несмотря на то, что он на каком-то этапе туркам помогал, тоже рассматривал варианты: «А не сделать ли нам дерзкий бросок, захватить? У нас же вся слава со времён Суворова, а потом — со времён Кутузова, чего мы там всё это терпим?» Но слава богу, тоже обошлось. Это он в 1852 году, накануне турецкой войны. Ещё неизвестно, как бы обернулась эта авантюра.

И даже Александр III потом рассматривал, а тем более, когда его-то папенька одержал победу в войне с турками 1877 года — герои Шипки, бросок на Константинополь, «а вот эти проклятые западные державы не дали»… Александр III перессорился с ними со всеми умело, потому что никто не хочет усиления России, сильная Россия никому не нужна. И опять нам все эти мантры повторяют смешным образом, что тогда про Германию говорить, бешено усилившуюся. Кто был заинтересован? Но неважно. И Александр III удержался.

Но Николай II, который просто бредил славой полководца, вот тут просто мёртвой хваткой вцепился в эту идею. А с учётом того, кем он себя окружил, конечно, ему тут же написали прожект. Это ж потом сколько губило, и Николая II, кстати, тоже погубило: «маленькая победоносная война». Как это будет прекрасно, как нас будут славить, как это народу понравится! Территорию прирастили, блеск оружия, ордена, награды, и любой генерал тоже согласится. Тем более, что генералу в окопах-то не сидеть.

Тут, наверное, ещё важно упомянуть, что Николай II оказался единственным из Романовых за предыдущие почти 100 лет (из мужчин, не считая Екатерины II), кто лично никакого участия в боевых действиях-то не принимал. Потому что и Александр I принимал участие в сражениях и плакал после Аустерлица, и Николай I в юности, и, соответственно, его сын и внук. Александр III же тоже немножко повоевал, посмотрел. И, может быть, это как-то действовало. А вот Николай II ни разу непосредственно не видел, чтобы пули свистели, чтобы при тебе хотя бы коня убило. Вот был живой — а вот уже и неживой. Может, это как-то бы остановило. Но нет. А у нас сейчас такие же руководители, которые лично никогда в армии не служили, а всё то же — гром победы раздавайся. Всё это очень печально.

В общем, разработали для Николая II прекрасный, яркий план, как мы проведём решительную десантную операцию, ворвёмся в проливы, быстренько всё заминируем, чтобы не пришли на помощь спасать Турецкую империю проклятые англичане или французы. Это же тоже какое-то безумие. Вместо того, чтобы с ними заранее договориться, кому чего — вам Египет, нам проливы — ничего подобного. Вот такой абсолютный авантюризм. И спас от этого всего безумия…

М. Нуждин

М. Нуждин

М. Кузахметов

Поясню, почему всё это было бы безумной авантюрой. Нечто подобное попытался произвести буквально через 10 с небольшим лет, уже в ходе Первой мировой войны Черчилль, знаменитейший англичанин. Это называлось «Дарданелльская операция», только ворваться в проливы надо было не с севера, не через Чёрное море, а через Средиземное, с юга. Казалось бы, и флот господствующий. Правда, там всё это были не англичане, а тогда ещё австралийцы и новозеландцы, и это тоже удивительно. Сколько памятников в Новой Зеландии и Австралии в честь героев, которые сложили свои головы где? Борясь за пролив между Средиземным и Чёрным морем.

И ничего не получилось. Англия, владычица морей, в конце концов, в союзе с Францией Германию одолели, без помощи России. А в проливах не получилось ничего, турки их отстояли. Черчилль в отставку, кстати, тогда ушёл. Карьера у него могла бы завершиться, ещё сравнительно молодого политика. Это на всякий случай и всем нашим царедворцам, для которых страшнее, как расстаться с властью, ничего нет. А Черчилль же был премьер-министром, потом проигрывал, потом снова становился премьер-министром, в отставку уходил. Не угрожал, что «уйду в отставку», а уходил с министерских постов. Величайший англичанин.

В общем, спасли нас от этой авантюры, но всё равно — это было чуть раньше, это я всё возвращаюсь к Османскому вопросу – что в голове у Николая II? А он так и не знает, что дальше делать, с кем ему торговаться, как представлять интересы России. Потому что вроде бы речь о целостности Турции, а то и нам припомнят, «и вы дайте кому-нибудь автономию, Средней Азии, например». В общем, в итоге он не сделал ничего. И где-то здесь, наверное, загорелся Николай II новой идеей: стать миротворцем, только самым главным, самым важным, «а давайте все жить дружно». Он загорелся этой идеей, мечтой собрать глобальную конференцию.

А был прецедент, опять-таки, возвращаясь к Александру I, который когда-то был главным на Венском конгрессе, самым высоким, самым красивым, со всеми танцевал, разруливал сложные вопросы. Вообще, Венский конгресс чем интересен — они же все по-хорошему договорились. Там, правда, очень помог Наполеон, когда бежал с острова Эльбы. Они только собрались враждовать, вернувшиеся Бурбоны тут же стали подписывать тайные договоры против России, против своих спасителей.

М. Нуждин

М. Кузахметов

В общем, всё это по прошествии такого количества лет вдруг перестало давать покой Николаю II, и он придумал собрать нечто подобное. И в 1899 году состоялась Гаагская конференция. Событие само по себе очень важное, как бы иронично мы о нём не отзывались. Должна же цивилизация двигаться вперёд, должны же на каком-то этапе люди научиться уживаться и решать вопросы не мордобоем, не «глаз за глаз», а через суд, через какие-то другие институты. До сих пор это своеобразно получается, особенно если суд по назначению.

М. Нуждин

М. Кузахметов

Гаагская конференция, как бы её не ругали за бессмысленность, всё-таки важна была, как прецедент. И до этого пытались собираться, ещё после Русско-турецкой войны. Очень болезненным был вопрос, что делать с ранеными, надо всё-таки раз и навсегда договориться. Потому что раньше это драма чудовищная была, мы же рассказывали. Наш герой-победитель Кутузов бросал и всё, а его защитники говорили: «Да все так делают, на милость победителя. А куда их с собой в обоз? Не, лошади нам нужны, чтоб пушки тащить». Надо было как-то договориться, упорядочить это, чтобы мы все между собой, Париж, Петербург, Лондон и Берлин договорились, кто за это будет платить, кто их будет кормить. Или не «глаз за глаз», а «жизнь за жизнь», мы о ваших пленных заботимся, вы о наших. И сделали много тогда полезного, это поэтапно тогда происходило.

Никому в голову не могло прийти, что уже в XX веке Сталин откажется всё это поддерживать и миллионы наших соотечественников (хочется сказать «русских солдат», но там были не только русские), советских солдат, сгинули, потому что были не нужны Сталину, заботиться о них он не хотел. Английские военнопленные, американские, французские почти все выжили. А с нашими соотечественниками… А вернёшься — тебя ещё в лагерь, только за то, что ты в плену оказался. Неважно как, раненый ты был, брошенный всеми, умирающий с голоду — неважно. Оказался в плену — всё, преступник.

А в конце XIX века они хотели договориться об этом. Но Николай II задумал, чтобы всё было шире и ярче, чтоб вообще не было войн, чтоб вообще мы все договаривались. И очень важный вопрос в связи с этим: таким ли он вдруг гуманистом себя почувствовал, проникся идеями Льва Толстого, может быть? Уже и в Индии были, возвращаясь к Махатме Ганди, сторонники ненасильственного. «Да, мы не хотим жить под властью англичан, но убивать никого не будем. Будем голодать, умирать у них на глазах, и пусть у них там в газете Times журналисты витийствуют. Принесём себя в жертву». Нет, ничего подобного в голове у Николая II, конечно же, не было. Самое понятное и простое объяснение, и Витте бы его в этом поддержал, потому что гонка вооружений росла несусветными темпами.

Казалось бы, всё правильно: чтобы победить в будущей войне (а это же нам и сейчас внушают, что война неизбежна), надо к ней готовиться отчаянно. А это значит как? Строить больше кораблей, сами корабли должны быть большего размера и солдат должно быть ещё больше. Хорошо, если ты всё это втайне делаешь, никто не знает, а потом ты собрал армию, десятикратно превосходящую по мощности всех своих врагов, и всех их одолел. А если они делают то же самое? Это же тупик. Это и есть гонка вооружений. Вот по кораблям, дредноутам: на каждый вражеский корабль (это всё известно, в газетах пишут, да и вообще — попробуй построй гигантский корабль, чтоб никто об этом не узнал) мы построим корабль ещё большего водоизмещения, с ещё большими пушками. А мы построим 10 таких кораблей! Ну всё, тупик.

Только у кого-то на это деньги есть — вот в Лондоне на это деньги есть, в Берлине нашли – а у нас в России в ту эпоху любой Витте приходит и говорит: «Я всё понимаю, великодержавие, защита Отечества, но у нас четверть бюджета уходит на военные нужды, на корабли, броненосцы. Причём мы ж вроде нападать ни на кого не собираемся. А сколько у нас людей безграмотных? У нас школ церковно-приходских вроде бы уже несколько десятков тысяч, но не хватает всё равно, у нас же половина-то населения всё равно остаётся неграмотной».

М. Нуждин

А матрос, кстати, должен быть хоть сколько-то да обученный, чтобы ты ему дал инструкцию, и он её прочитать хотя бы смог. Не всё же в бою усваивать военные навыки. Это ж давным-давно ещё Фридрих Великий Гогенцоллерн придумал, как важно, чтобы солдаты были грамотные, потому что это всё ускоряет. В общем, Николай II, как говорили злые языки, и конечно же, это была важнейшая причина, почему надо остановить всю эту гонку вооружений: потому что Россия проигрывает. И ладно бы над ним посмеялись в Лондоне. Правда, есть ещё одно важное обстоятельство, надо оговориться. Это касается флота, мы это упоминали, но ещё раз: Англия не просто так владычица морей, это кузница мира. В том числе и в начале XIX века, хотя с огромной скоростью развиваются США, германия растёт, и Франция – крупнейшая промышленная держава. Но Англия — это остров, торговые связи, и чтобы контролировать международные торговые морские пути, конечно, нужен военный флот, в том числе.

Есть такой любопытнейший пример, не очень известный. Очень долго Америка жила изолировано, в XIX и XX веке, но торговля всё равно, это же как полезно, экспорт, ты что-то ввозишь в Европу, а из Северной Африки какие-то пираты нападают на торговые корабли, грабят их, и никто ничего не может поделать. И американцы проводили военно-морскую операцию для того, чтобы разгромить пиратов из Северной Африки. Берберских, в основном – алжирских, ливийских. Не для того, чтоб так колонию свою основать, колонии там потом появились французские и итальянские, а для того, чтобы прекратить это бесчинство.

Так вот, всё это к чему? Если бы Россия вела такую оживлённую международную торговлю на своих кораблях, так сами бы морские торговцы ходили бы к Николаю II и с утра до вечера говорили: «А где наши броненосцы, которые будут защищать наши морские коммуникации?» Но реальность в том, что не было у нас такой развитой морской торговли. Речная да, была, по Волге плавали сплошь свои. Это мы в фильмах видим – колёсные пароходы, «Ласточка», обогнать кого-нибудь, погудеть, как всё это красиво, дым. Но там не нужно было военного флота, и Пугачёва там давным-давно уже не было, никто никому не угрожал. Какие-то небольшие речные флотилии для безопасности.

Но к счастью для Николая II идею о том, что надо как-то завершать эту жуткую гонку вооружений поддержали кто? Италия, которая тоже претендовала на свой статус великой держава. Она уже объединилась, а кому нужна была усилившаяся объединившаяся Италия? Кто из европейских держав был заинтересован? Франция — нет. Только если назло Австрии. Ну а уж Австрия точно не была заинтересована в том, чтобы Италия объединилась. А потом Гарибальди изгнал австрийских захватчиков из Венето, за Альпы. Это всё опять-таки к тому, кто против кого. Ну а Австро-Венгрии было очень тяжело выдерживать эту гонку вооружений, да и флот им не нужен был большой. Поэтому они охотно поддерживали все эти инициативы. В Италии запутано всё, там был и король, и парламент достаточно влиятельный, а Австро-Венгрия, более понятно, монархия, хотя тоже с парламентом.

В общем, поддержали эту идею и собрались все в Гааге. Гаага, кстати, почему ещё тоже важна: голландское правительство в ту эпоху объявило курс на нейтралитет, «не хотим мы ни с кем воевать». Тоже неочевидный факт: всю Первую мировую войну Голландия была нейтральной страной, никто на неё не напал, никто не оккупировал. Швеция была нейтральной, Швейцария — в центре Европы и нейтральная. Но это не наш путь, конечно же, у нас свой империализм. В общем, пришлось собраться великим державам, для того, чтобы обсудить все эти важные вопросы. Очень, конечно, скептически про гонку вооружений, но какие-то миротворческие вопросы – ну да, вроде бы важно.

И здесь не могу удержаться: кто же представлял Россию? Понятно, что Николай II поехал, и председательствовал, ему это было важно. Ещё раз повторюсь, с очень странным противоречием: мол, какой я миротворец, наследник Александра I, который на Венском конгрессе всем заправлял, но подспудно, конечно, потому что мы надрываемся, пытаясь угнаться, строя свой броненосный флот, увеличивая количество вооружений, артиллерии, обновляя всё это. Но там были выдающиеся люди, повезло. Но повезло как — что они представляли Россию. А дальше из этого ничего не вышло. Но фамилии хороши: Мартенс, Блиох и Стааль. «Как люди с такими фамилиями будут заботиться об интересах России?!», - скажут нам патриоты. «Да с потрохами сдадут нас вашингтонскому госдепу!».

Но расскажем подробнее, потому что Фёдор Мартенс (Фридрих) – выдающийся юрист-международник. Тогда же уже идеи международного права выдвигались, что главнее, есть же общечеловеческие ценности, кто будет решать эти конфликты. Казалось бы, мы на словах договорились, что в будущем все противоречия надо решать где-то сообща. Но где и как, на основании каких законов? У каждой страны свои законы есть, а международных нет, надо их писать. Вот такой человек поехал. Конечно, он русский, происхождение просто недостаточно…

Ещё одного человека я упоминал, Иван Блиох — это вообще колоритнейшая личность, банкир. У него Витте когда-то сотрудником был в Киеве. Такой еврей-кальвинист, который чем прекрасен, что написал целую книгу о том, что грядущая мировая война будет войной на истощение, изнеможение и уничтожение, она затянется на много лет и кончится катастрофой. Никто не прислушался, потому что там уже пулемёты, колючая проволока. И Егор Стааль (Егор – потому что Георг) — это дипломат, был российским послом в Великобритании. Вот все эти люди собрались, ну и Николай II, конечно же, среди них.

Мне предложения эти очень нравятся. Самое простое, понятно: а давайте вообще остановим рост вооружений. Вот сколько у нас есть кораблей, все на этом и остановимся, обнулимся. В хорошем смысле обнулимся, не то чтобы вернёмся в Средневековье. К счастью, на нашей памяти что-то подобное произошло с ядерным вооружением. Договорились же когда-то не производить ядерные испытания в Антарктиде или в космосе, или в воде. Договорились же и исполняют это. Или мораторий ввели, или договорились ограничить количество боеголовок. Так что можно потенциально и, наверное, начало этому было положено на Гаагской конференции. Предложение о том, чтобы больше не строить. Вот есть у вас, у Англии, условно, 100 военных кораблей, и всё. Но не договорились, хотя все главные там были представлены.

Ну хорошо. Давайте договоримся, например, о том, чтобы запретить бомбометание с аэростатов. Тогда это казалось чем-то очень страшным, потому что прилететь же может куда угодно, и бросить огромную страшную бомбу на Кремль, например. Давайте хотя б это запретим. Кстати, любопытно, что это решение как будто было принято. У них ещё не было самолётов, а аэростаты и дирижабли уже были. Но договорились как? Давайте на ближайшие три года запретим, и всё, потом снова можно. Ещё один любопытный запрет мне понравился — а давайте запретим тараны на кораблях. Как в этих греческих и римских триерах, чтоб врезаться в чужой корабль – и пополам его. Казалось очень страшным оружием. Но это не пригодилось, потому что не строили таких кораблей уже.

Очень заботил вопрос подводных лодок, потому что страшно. Одно дело, когда корабли встретились в открытом честном бою, а другое дело подло, из-под воды кто-то подплыл. А подводные лодки уже пытались строить, ужасы подводных войн ещё впереди, особенно немцы-то как развернулись! Давайте запретим вообще подводные лодки. Но как с немцами договоришься? Тоже не прошло, к сожалению. Получше было с ратификацией идей Женевской конвенции, это в основном, о военнопленных. Это всё было бы прекрасно и, наверное, Николай II мог бы и получить эту свою Нобелевскую премию мира, если бы практически одновременно не происходили другие события. Одно из них на Дальнем Востоке, где коалиция империалистических хищников с участием России победно вошла в Пекин (но это мы будем отдельно рассказывать, потому что там на Дальнем Востоке своя история).

А что непосредственно в Европе? А у нас в Европе начинается жесточайшая русификация Финляндии. Вдруг вот, ни с того, ни с сего. Ещё Александр III об этом мечтал. Тоже вот парадокс: самая мирная часть империи, количество убийств минимально, количество образованных людей максимально, никакого бунта, не убыточная часть. Потому что хватало своих, мало лик акая территория, а за всё надо платить. Как и сейчас. У нас же есть обширнейшие регионы, у которых 97% расходов покрывается трансферами из федерального бюджета. Нам важно, чтобы эта территория была, это же целостность.

Но в Финляндии не так, мы в одной из передач рассказывали, как когда надо было строить Сайменский канал здесь у нас, с Карельского перешейка во внутреннюю Финляндию, составили смету. А финское независимое парламентское правительство убедило доверить дело им, и сделали всё это, по сути, в два раза дешевле и в два раза быстрее. Правда, не заработали коррупционеры, что тоже досадно. Поэтому зачем нам всё это? Что это вообще за история, устраивать тендеры какие-то? Надо же так, чтобы единственный заказчик, потому что у него опыт большой и вообще это наш друг. А потом удивляемся. Не то, что задорого построили, а то, что никуда не поплыло, упало, разрушилось.

Так вот, там же, в этой проклятой Финляндии — Конституция, что особенно отвратительно. Которую кстати даровал и согласился с нею Александр I. И вот проходит сто лет, чуть меньше — и всё с начала. Александр III не решился, махнул рукой. Он же туда плавал рыбу ловить, ему там нравилось всё. Но почему-то очень не нравилось, что названия станций написаны на нерусском языке. Кстати, не всегда на финском, тогда, основном, на шведском. Сейчас в южных провинциях можно видеть, что всё написано на двух языках, на финском и шведском. А нам надо, чтобы на русском, чтобы маленький Николай II, приезжая с папенькой Александром III, мог всё нормально читать. Хотя он владел латынью, и всё прочитал. На финском и шведском, особенно на финском, всё сравнительно легко читается, там несложная фонетика. В общем, надо что-то делать с этой чёртовой Финляндией, причём жёстко, решительно, резко и сразу.

М. Нуждин

М. Кузахметов

Человек, конечно, поразительный. Он был не просто царедворец, он был очень инициативный, очень деятельный, охотно во всё это включился. Но не для того, чтобы распространить опыт финляндского просвещения и мирного существования на другие территории Российской империи, составить отчёт, как нам реорганизовать наши внутренние губернии. Ничего подобного. А чтобы распространить наш великодержавный опыт, чтобы каждый финский крестьянин говорил на великом и могучем русском языке с рождения.

Ну и печальный, и я считаю, закономерный, итог. Это не оправдание терроризма, это печальный закономерный итог. Потому что Бобриков был убит террористом-одиночкой. И не финном даже, а этническим шведом. Эйен, как его там называли, Евгений Шауман, молодой человек, 29 лет, понятно, что с высшим образованием, был когда-то и студентом, а студенчество — оно же опасно. Так ведь и не просто какой-нибудь разночинец, он же сын известного губернатора Шаумана, который был не только губернатором одной из губерний внутри Финляндии, но и здесь у нас, в России, вне пределов Финляндии. Он был, конечно, в шоке от поступка сына. Но вот случилась такая драма, Шауман на каком-то этапе нашёл Бобрикова в одном из государственных учреждений Финляндии, и выстрелил в него. Не сразу убил, но рана была смертельная. А потом сам застрелился.

М. Нуждин

М. Кузахметов

Ну так вот, почему всё это важно и этой печальной историей мы завершаем программу — потому что Николай II своими поступками возродил террор, причём в ещё большем размахе, чем тот был прежде. Ведь было 20 лет затишья. Шауман стал не первой жертвой этого террора, мы подробно расскажем дальше, но в какой-то степени предсказуемой вот этими идиотскими, бессмысленными, ненужными действиями властей. Толкая молодёжь на радикализацию. Хронология событий? Не то чтобы тебе поступило задание из вашингтонского обкома, а ты предпринял все шаги, которые мог, ничего не произошло, стало только хуже, и ты становишься радикалом (не буду говорить, что берёшься за оружие, берёшь в руки бомбу). Причём радикалом – не то чтобы устроил где-то взрыв и погибли невинные люди.

Оправдание терроризма — это Халтурин, именем которого до сих пор у нас названы улицы, а он устроил взрыв, в результате которого погибли невинные люди. Раз названы улицы – значит, это оправдание терроризма. Или Веры Засулич, или Ленина, который устроил красный террор, и вот сколько топонимики в честь этого человека у нас в России. В общем, печальная история, а дальше только хуже, как ни грустно.

М. Нуждин