Александр II и его время: от индивидуального террора к организованному - Все так + - 2020-12-19
19.12.2020
Александр II и его время: от индивидуального террора к организованному - Все так + - 2020-12-19
Скачать
Виталий Дымарский
―
Добрый вечер! Программа «Всё так плюс». Продолжаем рассказ об Александре II в рамках более масштабного и объемного и широкого рассказа о династии Романовых. Мы – это петербургский историк Максим Кузахметов. Добрый вечер, Максим! Здравствуйте!
Максим Кузахметов
―
Добрый вечер!
В. Дымарский
―
И я, помогающий нашему основному рассказчику Максиму, Виталий Дымарский. В прошлую программу мы остановились, я уже не помню, на 3-м или на 4-м покушении на Александра II. Мы все пытаемся составить список и реестр этих покушений. Их было очень много. По меньшей мере я уж потом после нашей программы, Максим, посмотрел, по меньшей мере 6, а то и 7.
М. Кузахметов
―
Ну, 6 точно. Да.
В. Дымарский
―
6 точно.
М. Кузахметов
―
6 точно. Остальные…
В. Дымарский
―
Да. А то и 7 ещё, конечно, да, это убийство уже Александра II. Вот. Мы остановились на третьем и четвёртом. Давайте будем продолжать, но дело даже не в том, что мы рассказываем о самих убийствах, если я правильно Вас понимаю, а дело в том, что это же отражение, отражение нового времени, того нового времени, нового времени, когда, общем-то, зарождается фактически тот терроризм, который в какой-то мере похож на сегодняшний.
М. Кузахметов
―
Ну, в том числе.
В. Дымарский
―
Да.
М. Кузахметов
―
Но и предвосхитил большевистский терроризм. Мы закончили на трех первых покушениях. И они очень отличаются от того, что происходило дальше, потому что и Каракозов, и Березовский, и Соловьев – это террористы-одиночки. У них там были свои знакомые, были у них близкие приятели, но тем не менее они шли убивать царя, ни с кем особенно не посоветовавшись, ни с кем ничего не согласовав. А вот дальше ситуация радикально изменилась, потому что…
В. Дымарский
―
Это не партийные убийства.
М. Кузахметов
―
Да. Впоследствии охоту на царя веди уже организованные, сплоченные группы, которые целенаправленно этим занимались. Это не какое-то стихийное решение как, например, у Березовского или там у того же Каракозова было, а вот сознательно. Если у них что-то не получалось, они вновь возвращались к этой теме, непременно убийство. Более того в отличие от индивидуального террора вот эти все новые покушения их уже не тревожило, что могут погибнуть совершенно посторонние, случайные люди, женщины, дети. Раз нам надо убить царя, то мы будем убивать. Ну, ничто нас не остановит. И ещё важное обстоятельство, что вот это твой новый терроризм, который, получается, уже слабо связан с предыдущими тремя покушения, он шагнул гораздо дальше. Там их уже тревожило не только устранение царя, устранение монарха, а они перешли к террору против вообще практически любого представителя высшей власти: губернаторов, высших чиновников, практически кого угодно. И тут, ну, да, надо немножко, наверное, погрузиться чуть подробнее, откуда вот и истоки, почему так произошло, раз уж всё это превратилось, как Вы это называете в партийный такой терроризм, и большевики это хвалили. И до сих пор у нас десятки улиц носят имена совершенно откровенных террористов, убийц, ни в чём не раскаявшихся, и тоже действительно вот там, немножко забегая вперед, мы же рассказывали, все эти террористы были пойманы, осуждены, и никто не раскаялся из них. И в последующем они с гордостью говорили, если я о чем и жалею, так вот что не убил всё-таки царя. Причём какого царя? Александра II, одного из лучших, который всё равно упрямо продолжал эти реформы, которые, кстати, пригодились в том числе и террористам, и убийцам, потому что был, например, уже свободный, реальный, гласный суд. Здесь вот важное обстоятельство, обычно ускользающее, ну, как кажется патриотам, почвенникам, защитникам скреп, что вот при Николае-то I был порядок, там-то вот как декабристов поставили на место, повесили зачинщиков, так вот тишина и благодать. А потом это Александр II со своим либерализмом приоткрыл этот ящик Пандоры, вот они все эти преступники и вылезли наружу. Но это не так, потому что мы уже упоминали вскользь, надо чуть подробнее рассказать как минимум про двух людей в какой-то степени, может быть, идеологов, но серьезно влиявших на умонастроения либеральной общественности, а по сути там вообще-то террористов. Я не смешивал либералов и тех, кто готов был убивать. Ну, так вот это Герцен и Огарев. В общем, их детство и молодость пришлись на правление Николая I. И именно при нём они сформировались как вот убеждённые радикалы, революционеры. Сами никого не убивали. Но тем не менее особенно когда стали издавать журнал «Колокол» в Париже, это, правда, было всё уже в царствование Александра II, но вот это был такой своеобразный рупор революционный. То есть революционерами-то их точно можно называть, но вот как идеологов революции. Ну, в первую очередь это, конечно, Герцен со своим энтузиазмом. Тоже необычная судьба у человека. Он же родился в семье богатого помещика Яковлева, которому на момент рождения сына было, по-моему, около 47 лет, а матерью его была дочка немецкого чиновника, которая его родила лет в 16. То есть его отец был в три раза старше матери. Ну, понятно, что он незаконнорожденный. И эта фамилия Герцен тоже необычная, так как, ну, вот родился ребёнок, и Яковлев о нём там заботился всю жизнь. И вообще наследство перепало Герцену очень немаленькое. Ну, вот это немецкое от слова «herz» - «сердце». Да? Вот от сердца сынок, который, очень быстро стало понятно, что толковый, талантливый, энергичный, способный. Получил прекрасное образование. Но вот классическая картинка, помню её ещё из учебника, клятва Герцена и Огарёва на Воробьёвых горах в Москве». То есть мальчикам 12-13 лет. Да. Но это все воспоминания их личные. А они, вот познакомившись еще в детстве и потрясенные восстанием декабристов… Опять всё благословенная эпоха тиши и благодати. Ничего они не испугались за судьбу царя, а наоборот. Вот как здорово, вот это была потенциальная свобода, наверное, вот это вот герои, которые восстали против царя, ну, и мы клянемся друг другу посвятить всю нашу жизнь делу свободы. И действительно всю жизнь этим упрямо занимались, по разным причинам сходились, расходились, но потом уже в эмиграции проживали вместе. Опять-таки повторюсь, сформировались-то они в эпоху Николая I, когда, казалось бы, вообще непонятно, откуда можно было черпать там сил и вдохновения на эту всю революционную борьбу. Вообще Герцен, он же студент в 30-е годы и… Он родился в 1812 году. И принимал участие, ну, как это называлось, в студенческих беспорядках опять-таки всё во времена Николая I. Но, может быть, долго везло. Там исключали, снова возвращали в университеты. Образование тем не менее он получил. Он блестящее учился и сосредоточился, кстати, тогда это было модно, на естественных науках. Химиком был неплохим. Любопытное обстоятельство. Во время одной из своих ссылок, очередной, по-моему, в Вятке он был, он же лично познакомился с наследником престола, с Александром II. То есть вот такая парадоксальная ситуация, что герой нашего рассказа Александр II лично знал человека, которого можно назвать вот первым идеологическим осознанным революционером. Не стихийным как и декабристы, которые вот хотели свергнуть самодержавие, а там дальше как пойдёт, потому что Герцен, он был же марксист. Он хорошо знал всю эту литературу идеологическую, подкованный был. Потом сам стал издавать, еще раз напомним, ведущее первое издание «Колокол». Ну, нам всё это знакомо по формуле ленинской, кто, кого разбудил. Да? Там…
В. Дымарский
―
Ну, да, да.
М. Кузахметов
―
… декабристы Герцена, Герцен разбудил там народников, потом большевики. И вот у нас…
В. Дымарский
―
Да, да. Много…
М. Кузахметов
―
… царство труда и справедливости.
В. Дымарский
―
Лучше бы некоторые из них спали бы.
М. Кузахметов
―
Ну, Герцен-то по сравнению со всем, что было дальше, вообще-то был, получается, по природной степени гуманист. Он-то как раз…
В. Дымарский
―
Ну, он… Он не был идеологом терроризма во всяком случае.
М. Кузахметов
―
… точно, что не оправдывал террор. Они все отшатнулись, когда они познакомились с Нечаевым, про которого рассказывали. Тоже такой своеобразный сумасшедший человек, который начал путь в террор с того, что убил своего собственного соратника, студента Иванова.
В. Дымарский
―
Иванова.
М. Кузахметов
―
Мы в прошлой программе рассказывали. И когда всё это вскрылось, и Огарёв, и Герцен не хотели уже иметь с этим человеком ничего общего. Но примерно в 47-м году Герцен, убеждённый западник, перебрался навсегда за границу. И вот еще раз напомним, «Колокол»-то на русском языке, а издавал за рубежом. Тоже вот любопытно. На каком-то этапе уже во времена Александра II это издание стало таким популярным, выходило всё чаще, что у него Александр II был среди подписчиков несмотря на то, что, конечно, совершенно официально издание было запрещено. Ну, там как? Это же всё вольтерьянство революционное, совершенно откровенно против самодержавия. Но тем не менее, откуда ещё узнать реальные новости? Причем Александр II иногда даже сердился, потому что там публиковались проекты распоряжений секретные. То есть получилось, что… получалось, что ньюсмейкерами, как сейчас это принято называть, выступали какие-то… кто-то из соратников Александра II. Ну, как это у нас называется? Сливали информацию – да? – в свободную прессу.
В. Дымарский
―
Интересная вещь, кстати говоря, по поводу его отъезда за границу. Он ведь умер во Франции, в Ницце. И в Ницце на городском кладбище… Ему памятник, большой очень памятник, вообще такой, чувствуется, что там было потрачено достаточное количество денег на его захоронение. Да? Герцена. Короче говоря, он захоронен на городском кладбище. Хотя в той же Ницце существует русское кладбище, где, кстати, похоронены… Вот тоже как ирония судьбы. Да? Где похоронена Юровская, она же Долгорукова.
М. Кузахметов
―
Да, княгиня Юрьевская.
В. Дымарский
―
Юрьевская. Юровская сказал. Юрьевская. Конечно. Юрьевская – Долгорукова, метресс…
М. Кузахметов
―
Несостоявшаяся Екатерина III.
В. Дымарский
―
Да, да.
М. Кузахметов
―
Ну, отдельно обязательно расскажем.
В. Дымарский
―
Метресс… метресс Александра II. Да.
М. Кузахметов
―
Ну, там не совсем метресса. Там…
В. Дымарский
―
Ну, да, да.
М. Кузахметов
―
… полноценная супруга, можно сказать.
В. Дымарский
―
Да, после смерти… Да.
М. Кузахметов
―
Не какая-то случайная связь. Дети. Узаконено потом всё было. Ну, это отдельная история.
В. Дымарский
―
Да, это отдельная история.
М. Кузахметов
―
Да. Вот у Герцена действительно там прекрасный памятник, рост… статуя в полный рост. Ну, и…
В. Дымарский
―
Да, да, да.
М. Кузахметов
―
… при советской власти его действительно большевики уважали, но это не террорист и не преступник. И еще раз напомним, он на как раз-таки терроризм этот отвергал. У него были другие провинности, которые здесь многие не понимали. То есть он на каком-то этапе оказался чужд, ну, патриотам, понятно почему, потому что западник, беглец, противник самодержавия, но и либералы его недолюбливали, потому что он такой не радикал, получился. Нет, чтоб призывать там побольше крови, а он всё это осуждал. Он же, например, еще во время Крымской войны, уже находясь за границей писал, да надо переходить, конечно, на сторону Англии, Франции. Это же западные демократии. Ну, я так упрощаю всё это, ну, в какой-то степени. А уж когда началось польское восстание, и он стал выступать в пользу Польши, ну, здесь вообще уже полное непонимание. Тут как-то странным образом даже многие русские либералы… Ну, мы как? Мы про Пушкина говорили, он тоже считал, да жестче надо с этими поляками, что они там о себе вздумали эти бунтовщики. И, в общем, конечно, Герцен не остался изгоем, но в какой-то степени стал, получается, непонятым. Более того у него, это ж тоже удивительная история, еще раз напомним, что выходит запрещённый журнал «Колокол», причём Александр II добился, чтобы эту газету запретили продавать, в том числе распространять, подписываться на неё в Саксонии, в Пруссии, ну, везде, где мог через родню там, через связи. А сама выписывал, рассылал потом каким-то своим наместникам, губернаторам. Ознакомитесь. Почитайте. Но это очень напоминает, кстати, расследование Навального. Можно, сколько угодно там открещиваться – да? – центральной власти, но полезно заглянуть и посмотреть, что ж там происходит у какого губернатора, где, как всё разворовано парадоксальным образом. Подписка, правда, может быть необязательна. Но дальше вот тем не менее опять-таки, что подкосило «Колокол»? Да вот это вот либерализация Александра II. По мере того как всё более свободной становилась пресса внутри России, пропадал и…
В. Дымарский
―
Интерес к… Да, да, да. Интерес…
М. Кузахметов
―
Свобода слова, «Колокол»…
В. Дымарский
―
… к голосам, как у нас говорили в советское время. Да?
М. Кузахметов
―
Да. Доходило уже до такого… до абсурда, что новости в «Колокол» Герцен черпал из российских газет. А это ж всё в Лондоне. Пока всё это сюда дойдет, всё это надо сюда передавать. Он отработал каналы связи, как всё это распространить. И количество подписчиков сократилось у него в разы постепенно. Потом стал все реже выходить. И, в общем, в итоге-то журнал и газета, и приложения к нему захирели постепенно. Пытался возродить Герцен их на французском языке, но там тоже чуда не произошло. Как можно конкурировать с французской прессой, которые даже во времена, как это считается, жесткой цензурой Наполеона III, ну, не сравнить степень её свободы, традиции с тем, что было в России. Ну, вот еще раз вернемся к главному, что терроризм Герцен, конечно же, осуждал, не допускал. А уж такой терроризм, когда гибнет не только злодей-монарх, но раз монарх, то уже там по определению злодей, и неважно, что это Александр II. Но если там речь зашла о том, что погибли посторонние людям, а мы будем рассказывать при покушениях как это происходило, при последующих уже, когда не в царя стреляют, а бомбу взрывают там в толпе просто. И царь еще остается невредимым. Ну, так вот он умер в 1870 году действительно за границей. Там, правда, еще тоже важные обстоятельства. Опять аналогии – да? – проводим с современностью. Это же иноагент. Он же из-за границы. Понятно, что всё это расшатывает наши устои, раскачивает лодку. И мы знаем, кто за этим стоит, и кому это выгодно. А в случае с Герценом была совершенно удивительная ситуация, когда ещё Николай I, чтобы оставить Герцена, уехавшего за границу, без средств к существованию, арестовал здесь его всё имущество. Напомним, что он был наследником богатств помещика Яковлева. Кстати, по-моему, не сказал, это ж Яковлев в свое время передавал письмо от Наполеона Александру I. Александр I просто ничего не ответил ещё во время событий 812-го года.
В. Дымарский
―
То знаменитое письмо, где он пишет «брат мой». Да?
М. Кузахметов
―
Да, да, да. Это вот отец Герцена и передавал. Такие вот там параллели и парадоксы.
В. Дымарский
―
Да, говорит, мой брат, брат мой. Да? Что вы наделали типа? Зачем вы сожгли этот замечательный город?
М. Кузахметов
―
А Александр I как впоследствии Сталин и Молотов: не отвечать.
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
Пусть там как-то само по себе всё происходит. Герцен остался вроде бы без средств к существованию заграницей, потому что все его активы были в России. И это имущество Николай I решил заложить Ротшильду, когда понадобились займы. А Ротшильд настоял на том, что хорошо, я вот денег дам, но тогда давайте тоже по закону поступать. Чего это Вы имущество Герцена в залог мне отдаёте? Частную собственность, священную, неприкосновенную. Нет уж, давайте как-то порешим. Пусть Герцен сам распоряжается своим имуществом. И Николаю I, которому были очень нужны деньги, пришлось на это пойти. А всё сходится. Ротшильд… Мы же знаем. Всё это мировой заговор. Вот он так вот подспудно и спонсировал Герцена, который расшатывал устрои общества. Не раз это…
В. Дымарский
―
Ротшильд в роли Сороса.
М. Кузахметов
―
Да, не раз об этом говорили, конечно же, патриоты и нынешняя власть. Они ж не могут поверить, что кто-то вот здесь внутри отечества, может быть, недоволен сакральностью существующей власти. Власть, она же от Бога, а если ты чем-то недоволен, то это тебе из заграницы заплатили. А само по себе это совершеннейше исключено. Как это Герцен сам по себе может быть против самодержавия? Нет, конечно. Это всё ниточки тянутся там за границу. В общем, всей этой истории 150 лет, особенно когда ищут не причины недовольства, а только вот её формы и так ещё запретительство. Ну, так вот у Герцена там… Ещё тоже немножко отвлечённая история. Мы упоминали, когда рассказывали про Некрасова и про Панаеву. Это больше там, правда, Огарёва касается. В общем, на каком-то этапе у Герцена началась цепочка несчастий в личной жизни. Погибла у него мать. Погиб один сын. Потом второй сын погиб. А еще и его жена стала… Как это? Метрессой, как Вы это называете. Подругой и любовницей его же близкого друга Гартвига. Всё это очередное несчастье, удары судьбы. Какая там революция, если тут такое всё рушится? Потом, когда он вроде с женой помирился, а она уже успела родить дочь от его друга, Ольгу, которая, кстати, больше 100 лет прожила. Ну, в общем, он вроде помирился с женой, наладились отношения, она при родах умерла. И вот еще один сын. И дальше происходит удивительная вещь. Но мы рассказывали это про Огарёва, который был совершенно разорен после суда с Панаевой и с Некрасовым, остался без средств реально к существованию. Так приехала с подругой за границу со своей, ради которой вот и пытался развестись с первой женой, которой тоже вот это всё имущество пришлось передать, а Герцен влюбился в его эту подругу и увёл её у своего друга Огарёва. Ну, и Огарёв там, кстати, наверное, самый главный гуманист из них из всех, потому что он своих крестьян, почти 2 тысячи человек освободил еще при власти Николая I. Вот до такой степени человек не хотел, чтобы его собственность была как у рабовладельца. Немногие поступали так, как Огарёв. Более того он же там проникся этими идеями утопическими, как они называются. Он пытался крестьян приобщить вот к жизни в коммуне. Кстати, вся вот эта история и, я не упомянул, ведь и Герцен тоже этим был ослеплен, что у наших крестьян русских, у них же предрасположенность к коммунизму и социализму. Ведь эта община – это же и есть вот такой социализм, когда всё вместе, община, всё общее. Ну, заодно просто надо немножечко всё это развить, и вот сам по себе социализм без всякого царизма наступит. Но пытался реализовать всё это на практике только Огарев, когда построил в том числе и завод для своих крестьян, чтобы им было, где ещё и трудиться. А крестьяне, по-моему, сами всё это и сожгли. Ничего… Всё это им было непонятно, чуждо. Мало ли что нас барин отпустил. А тут он просто, наверное, что-то такое задумал, чтоб ещё больше на нас нажиться. Ну, так вот эта идеология, которая нравилась и Огареву, и Герцену, что вот крестьяне, вот внутри в России там вот истинный социализм. И тоже разочарование человека, который поселился за границей, в какой-то степени типичное, потому что даже Герцен в письмах, в переписке говорил, ну, запад-то, как я вижу, загнивающей. Мы-то ехали в царство справедливости и либеральности. А что мы тут видим? Барыги, царство наживы, капитализм махровый, вся эта их либеральная общественность, всё это говорильня пустая вместо того, чтобы делать революцию, они вот проживают тут всё в роскоши. Ну, как всегда кажется там – да? – вот таким…
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
… либерализма, что надо что-то делать, надо бить в колокол, в набат надо бить! Ну, это, кстати, потом уже Герцену говорили. Какой колокол? Какие молитвы? Пора уже к действиям переходить. Ну, в общем, и Герцен тоже пережил это своеобразное разочарование, но поучал, правда, вот всё также из-за границы, что… С непониманием, в общем, всё рассказывая, как нам реорганизовать русскую общину. Позднее Солженицын тоже этим грешил, но ошибался, конечно, как мы видим.
В. Дымарский
―
Давайте мы сейчас прервемся на выпуск новостей, после чего продолжим нашу программу «Всё так плюс».**********
В. Дымарский
―
Ещё раз добрый вечер! Продолжаем нашу программу, программу «Всё так плюс», напоминаю. Александр II сегодня у нас в повестке дня. Даже не столько сам Александр II, сколько те люди, которые не хотели Александра II видеть на престоле. Это мы говорим о покушениях на Александра II. И вот довольно много времени Максим Кузахметов, напоминаю, наш основной рассказчик, посвятил вот до перерыва Герцену. Александр Иванович он, – да? – если не ошибаюсь. А что с покушениями-то? Ну, Герцен действительно… Давайте еще раз скажем, он действительно был то, что большевики, как его назвали тогда при советской власти, революционный демократ. Да? По-моему, вот ему такое было дано…
М. Кузахметов
―
И для него, и для Чернышевского, и для Боголюбова…
В. Дымарский
―
Для Чернышевского – да – и для Огарёва – это всё революционные демократы, но они при всей своей революционности, они не были радикалами. Они не были идеологами, еще раз повторим, терроризма и не были сторонниками терроризма.
М. Кузахметов
―
Но здесь яркий пример, что когда они познакомились со сбежавшим из России Нечаевым, убийцей, они отреклись от него. И Бакунин от него отрекся, даже говорил, какие мы дураки были, что поверили этому человеку, денег ему давали. А это вообще по сути-то уголовник, который прикрывается революционными идеями, жаждет личной власти, готов всё утопить в крови. Это, конечно, не наш путь. И вот с их восхищением крестьянством, которое, как им казалось, предрасположено к социализму, к коммунизму, вот тут вот и произошла любопытная заминка какого рода? Герцен-то всё это созерцательно объяснял, рассказывал и преподносил, ну, вместе с Огаревым, особенно после того, как попадала здесь в руки прогрессивной общественности их издание «Колокол», нашлись и вдохновились сотни людей этими идеями. Но их враги называли нигилистами, кто-то назвал либералами. Это была очень разношерстная публика. Но в нашем случае интересно такое уникальное явление как хождение в народ. То есть вот когда возникла такая некая, можно сказать, пауза между покушениями террористов-одиночек и охотой на царя, которая стала уже делом…
В. Дымарский
―
10 лет прошло.
М. Кузахметов
―
… подпольных групп…
В. Дымарский
―
Там больше 10 лет прошло. Да.
М. Кузахметов
―
Да. То есть как казалось бы, какие-то более-менее спокойные годы. И опять там Александр II, ну, не то, чтобы расслабился, но мог появляться на публике, и всё равно реформы свои продолжал. Те люди, которые не хотели сразу переходить к террору и убивать, но все-таки таких людей большинство, решили пойти к крестьянам и всё им объяснить, что вот нужно начинать революцию, а у нас весь русский народ он по сути по своей бунтарь. А если где-то у нас и были такие народные бунты, как вот восстания Пугачёва или Разина. Тоже, кстати, непонимание. Еще раз напомним, вот Пугачёв-то себя как раз царем провозглашал. Да? Как самозванец, а вовсе никакой там он не республиканец и не якобинец подавно. Ну, так вот, значит, в Поволжье и надо идти, на юг России, там ближе к казачеству. Явление действительно было массовым. Ещё раз повторимся, были совершенно разные люди, которые идеологически друг друга не понимали, но были одержимы жаждой перемен, революционных перемен. И еще в той или иной степени социализм, ну, у кого-то, может быть, анархизм, ну, то есть вообще без всякой сласти, даже вот без социалистической. И Крах ожидал всё это движение. Первыми врагами вот этого хождения в народ были сами же крестьяне, которым скажешь, что нужно жить без царя, и это шок у людей, которые, как правило, там не очень грамотные, которые понимают, что… И мы сейчас в такой системе, кстати, живём. Вот чиновники плохие, бояре плохие, но царь-то, он хороший. Царю всегда… Просто надо ему всё объяснить, как тут у нас на месте губернатор или чиновники провинился, на прямую линию надо дозвониться Александру II, если б тогда она была, и он, конечно же, порядок наведет. И эти же крестьяне, это потом Ленин охотно юродствовал и злорадствовал, этих же горехожденцев в народ и сдавали властям. Ну, Ленин-то потому, что считал, конечно, сразу там надо к террору переходить, резать, вешать, убивать. Что там кому-то объяснять? И так всё понятно. А потом мы уже там всех их загоним за колючую проволоку. Ну, в принципе это потом всё Сталин и реализовал, когда всех крестьян снова сделал крепостными рабами только уже в системе колхозов там. И не надо было никому в народ ходить. И здесь вот конечно же власть этим была серьезно обеспокоена, озадачена. Ну, что это такое? Совершенно открыто ходят сотни, тысячи людей среди крестьян, мутят воду, раскачивают лодку, ну, как сейчас – да? – называется, борются со скрепами. Надо как-то с этим бороться, что-то делать, потому что это уже точно какая-то организованная получается система организованной группы, должен быть какой-то центр, ниточки заговор когда-то должны тянуться. Но власть не понимала, что всё это движение вообще на волне энтузиазма-то происходило. Конечно, никто никому задание не давал. Большинство из этих хожденцев в народ реально не просто за свой счёт, а, бедствуя там, босыми могли ходить, лишь бы эти социалистические идеи, марксизм – да? – крестьянам объяснить. Еще раз повторимся, всё это сошло бы на нет, мне кажется, само по себе, но и сходило. Первыми были как раз разочарованы хожденцы, что и так, и сяк ходишь, и всё равно ничего не получается. Но власть успела, тоже вот характерный пример, повлиять на умонастроение, особенно, конечно, молодёжи достаточно неудачно, когда был громкий шумный процесс, который назывался процесс 193-х. Там было привлечено к суду 193 человек. В реальности было арестовано гораздо больше людей, несколько сотен. Но так, как на местах, ну, как это опять разнарядка приходит куда-нибудь там, в какую-то губернию, у вас там ходят какие-то мутные революционеры, надо их арестовать. А в итоге хватали совершенно посторонних людей периодически, деревенских учителей, коробейников каких-то, которые между деревнями ходят. Это потом тоже очень иронично описывали журналисты западные, проклятые. Ну, приехал я посмотреть здесь на революционеров. И что я вижу? Одного арестовали за то, что у него нашли книжку Карла Маркса, которую он, может быть, даже не читал. 2-го арестовали за то, что он какие-то стихи не те прочитал. То есть куча случайных людей, очень разная публика. Ведь какие вот вегетарианские времена! Никого не убили, не расстреляли. Множество людей амнистировали. Ну, там, правда, не все дожили до суда. Кто-то сошёл с ума. Еще раз повторимся, это не сплоченная организации, не большевики с единым уставом, которые там прошли какой-то инструктаж. Это вообще разные люди, из которых очень многие гуманисты, которые не принимают насилие. И здесь я бы привел такой любопытный пример, всего одного человека. Была там осуждена девушка с простым и понятным именем Софья и с фамилией Лешерн фон Герцфельд. То есть вот кто ходил в народники? Вот приходит девушка крестьянам объяснять, а она потомственная дворянка из старинного дворянского рода остзейского Лешерн фон Герцфельд. Вот она тоже оказалась осужденной. Потом за неё вступилась родня. Её освободили. Она снова пошла в революционное движение, снова там все вот эти катаклизмы революционные. И в итоге… То есть она ни в чем не раскаялась, еще раз повторимся, она стала как раз-таки более радикальной, что все эти… объяснять всё это крестьянам бессмысленно, надо переходить к действиям. А к действиям каким? К террору. И она, это уже, правда, конец 1870-х годов, она была арестована вместе с человеком… Осинский, такой террорист, который был очень решительный, тоже большевики потом его приводили в пример, который даже при аресте сопротивлялся, пытался отстреливаться. Это в Киеве, правда, уже было. Это не декабристы, которых пришли арестовывать, а у них дело чести, офицеры, они сразу сдаются. Никто и не пытался там оказать сопротивление. А здесь вот неоткрытый уголовный суд, а трибунал, тем более они все политические. В общем, эта Софья Лешерн фон Герцфельд оказалась 1-й в истории Российской империи женщиной, которую приговорили к смертной казни через расстрел вместе вот с ее сообщниками. Просто чудом каким-то… Ну, как помиловали? От расстрела. Их решили все-таки повесить, тоже при личном участии Александра II. Но опять-таки гуманизм. Её просто приговорили к каторге. Она еще достаточно долго прожила на каторге и потом была амнистирована, освобождена. Но любопытно что? Что впоследствии когда большевики возвеличивали весь этот терроризм и называли улицы именами террористов и убийц. И вот мы знаем вот здесь в Петербурге тоже была улица Софьи Перовской, а улицы Софьи Лешерн фон Герцфельд не было. Почему? Фамилией просто не вышла. Хотя она первая, ранняя. Но как-то было бы странно вот на улице Софьи Герцфельд…
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
Перовская, ещё куда ни шло. Но только поэтому ей не повезло. Но здесь вот одержимость любопытна. То есть девушка из старинного дворянского рода, которая по определению должна была бы быть за самодержавие, за свою голубую кровь, отрекается от родни. И уже после ареста, после судов, после содержания в тюрьмах возвращается снова к радикальному террору, ни в чём не раскаивается и на каторге и не просит никакого помилования. Это вот тоже, кстати, я, по-моему, не упомянул, во время этого дела 193-х те, которые в итоге оказались суждены и отправлены в ссылку, все разные люди, и никто не попросил о помиловании. И никто не раскаивался. Никто не чувствовал себя виноватым. Да, ходили к крестьянам. Да, ну, там опять всё с разными мотивами. И еще раз повторимся, не все даже из них были марксисты. Но никто не видел в этом какого-то преступления. Наступили другие времена. Кому-то нужна Конституция. Кому-то нужна анархия. Но уж точно не монархия, не всевластие царизма. И вот то, что дальше там мы уже должны переходить непосредственно к терроризму такому партийному, как Вы это называете, когда началась охота на царя. Это уже конец 1870-х годов. После разочарования в этом хождении в народ, когда люди, экстремисты, радикалы реально находят друг друга, сплачиваются в организации и приходят совершенно к другим методам борьбы. Если вот не так просто подойти и выстрелить, да там ещё и рука дрогнет, да мало ли там ещё осечка какая-нибудь, надо что-то… Взорвать надо, например. И здесь вот этот пример, это взрыв царского поезда в ноябре 1879 года, это уже целенаправленно. Это же не просто терроризм, а такая сложная операция. Причём сложная почему? Потому, что террористы знают, что будет возвращаться из Крыма в Москву Александр II с семьей, и они решили взорвать состав, в котором он должен был ехать. Причём надо было подстраховаться. И они заложили бомбы в трёх местах. То есть вот какой подход, да? Вот такой ответственный. Это не стихийность. Это уже не случайно всё. Причём всё не просто. Мало ли по какой железной дороге поедет. Первое место было около Одессы. Там, кстати, вот тоже потом подробнее расскажем, занимался Желябов. Как вот люди были одержимы, что он устроился на работу туда специально. Заложил динамит и взрывчатку. Потом выясняется, что поехал по другому маршруту поезд. А нет, как раз-таки там у Одессы был не Желябов. Желябов был…
В. Дымарский
―
Желябов, не Желябов.
М. Кузахметов
―
… нынешнее Запорожье. Но там не сработала бомба. А состава-то было ещё два. И вот по их сведениям Александр II должен был ехать во втором. И они примерно представляли, в каком вагоне. Кстати, даже не переживали, что там с ним могут быть и жена, и дети. И сработала 3-я бомба, которая была здесь уже около Москвы. Тоже всё было не так просто. Им пришлось купить целое здание, чтобы из этого здания вести подкоп под железную дорогу. А взрыв, который произошёл, он называется взрыв свитского состава. Почему? Потому, что в одном поезде ехал лично Александр II, а в другом ехала его свита. Но произошла заминка, поезда поменялись местами. И Александр I проехал в первом поезде, а заговорщики не знали и взорвали второй поезд. Ну, как? Бомба взорвалась под одним из вагонов, причём они это знали, в каком он примерно должен быть, царь, в вагоне.
В. Дымарский
―
Да.
М. Кузахметов
―
Но это был… В общем, никто не пострадал совершенно случайным образом, хотя вагон взорвали, он перевернулся, поезд сошёл с рельсов. Но это был вагон с продуктами для всей вот этой вот свиты. И тоже вот одержимость ещё чем характерна? Всё же это не только отнимает массу времени, представляете, вот подкоп там длиннющий прокапать, это огромные расходы. У террористов, у заговорщиков, это всё народовольцы, ушло там не меньше 30 тысяч рублей на организацию всего этого дела.
В. Дымарский
―
«Народная воля» была довольна такой мощной организацией, конечно.
М. Кузахметов
―
Ну, там много организаций с разными названиями.
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
Мы когда-то приводили пример: «Народная расправа» там у Нечаева. Или вот так и называют…
В. Дымарский
―
Нут, «Народная воля», она более такая структурирующая…
М. Кузахметов
―
Ну, тоже разношерстная публика, но люди…
В. Дымарский
―
Но тем не менее там все-таки…
М. Кузахметов
―
… сознательно.
В. Дымарский
―
Да, люди известные теперь уже.
М. Кузахметов
―
Да.
В. Дымарский
―
И Лавров… Лавров, там Желябов, Халтурин…
М. Кузахметов
―
Тот же Желябов. Причем не попались ведь.
В. Дымарский
―
Да, да.
М. Кузахметов
―
Взрыв-то устроен, а попробуй их найди. Причем как они рисковали, вот у них же когда деньги уже кончились, а надо было довести дело до конца, и этот купленный дом, из которого они вели подкоп, они решили заложить. А когда закладываешь, так люди приходят, смотрят. А что тут у вас? А в подвал давайте сходим. А там ещё и полицейский должен прийти. Но им всё тогда сошло с рук. В последствии, конечно, были многие арестованы, но это тоже вот до какой степени должен был уже реально сходить с ума Александр II, что теперь уже готовы взорвать не лично меня, а всю мою семью. И это не террорист, которого схватили за руку, который вот с пистолетом на месте. Кто эти люди, которые вот так вот терпеливо, ответственно занимались? Ну, там не сразу было понятно, что взрывы могло быть потенциально три. Это потом всё уже вскрылась в ходе следствия. А тут, ну, какая может быть ещё реакция? Но тут-то уж точно надо обратно загонять всех в крепостное право, запрещать всё это студенчество, закрывать к чертовой матери все эти университеты со студентами. А он почему-то не отказался от продолжения реформ. Ну, невероятная история. Ну, и террористы не угомонились и не образумились. И вот следующее покушение, тоже к которому очень ответственно подошли террористы, и оно очень известно здесь в Петербурге. Немного, немало решили взорвать просто Зимний дворец. Но весь не взорвёшь, там огромное здание, огромный комплекс. Времени-то много не прошло. Это практически через год уже, даже там меньше времени. И тоже терпеливо, аккуратно, худо-бедно. Огромное здание. Его надо обслуживать. Там ведутся внутри всегда какие-то полуремонтные, полухозяйственные косметические работы, реставрационные, значит, нужны плотники, штукатуры, маляры. И туда вот и нанялся таким простым, понятным работником человек тоже с известной фамилией Степан Халтурин.
В. Дымарский
―
А где же было ФСО?
М. Кузахметов
―
Вот пришлось создать. Сейчас мы расскажем. Но очень долго был терпелив Александр II, несмотря на то, что, ну, всё, тут уже вопиющий терроризм, охота не только за царем, а вообще за его родственниками, за детьми и за просто, ну, там отдельная история, за другими крупными чиновниками, и всё это ему казалось недоразумением. И средство борьбы, кстати, было любопытным. Мы же рассказали, что погубило «Колокол» – либерализация прессы. А, кстати, вот надо оговориться. Вот эти же террористы в том числе и в «Народной воле» всерьёз…
В. Дымарский
―
Скажем, порождение либерализации, кстати, само их появление, террористов.
М. Кузахметов
―
Ну, это смотря с какой точки зрения рассуждать. Нет. Как раз-таки вот эти вот террористы, не хочу их называть либералы, потому что они были не за свободу, а за убийство, они очень боялись, что сейчас вдруг начнется парламентская демократия, вдруг сейчас Александр II введёт Конституцию, тогда просто не будет смысла в его убийстве никакого, тогда всё будет решать парламент, и будет как в Англии. Что проку убивать королеву Викторию, если от неё ничего не зависит, и все законы принимают этих проклятые буржуазные парламентарии? Поэтому надо поскорее его убить, пока эта Конституции не введена, и поскорей перешагнуть, минуя капитализм, ну, они все были подкованы, они все уже знали, это уже такой… Это не просто там взять и убить Генриха IV Наваррского по каким-то религиозным соображениям. Нет. Здесь прекрасные, светлые идеи. Надо строить царство справедливости, только почему-то для начала…
В. Дымарский
―
Минуя капитализм.
М. Кузахметов
―
… поубивать людей.
В. Дымарский
―
Да.
М. Кузахметов
―
И минуя капитализм, потому что крестьяне только и ждут, у нас народ-бунтарь. Просто сейчас мы царя убьём, и тут же они все станут социалистами.
В. Дымарский
―
Ну, поскольку я дольше Вас жил в советское время, то я могу сказать, что есть только одна страна, которая достигла практически своего идеала, то есть социализма, минуя капитализм. Знаете, какая страна? Монголия.
М. Кузахметов
―
А! Монголия. Даже в Монголии сейчас больше демократии.
В. Дымарский
―
Это теория… Такая теория была даже, минуя капитализм. Как вот Чучхе в Северной Кореи, так минуя капитализм, так и называлась это всё в Монголии.
М. Кузахметов
―
Ну, да, там кочевники. И шагнули при помощи…
В. Дымарский
―
Они сразу шагнули. Да. Ну, ладно. Это оставим…
М. Кузахметов
―
Ну, ничего…
В. Дымарский
―
Это оставим для другой программы.
М. Кузахметов
―
Сейчас там тоже капитализм, свободные выборы и никакой диктатуры.
В. Дымарский
―
Да. Кстати, да.
М. Кузахметов
―
Удивительная история. Можем еще и поучиться.
В. Дымарский
―
Да. И там побеждают то левые, то правые.
М. Кузахметов
―
Нет, эти идеи о том, что надо построить царство справедливости и побольше кровь пролить, довёл, мы уже не раз упоминали, победив всех, и социализм, коммунизм Сталина, и Гитлер тоже, кстати, строил социализм просто националистический, это Пол Пот.
В. Дымарский
―
Пол Пот. Да.
М. Кузахметов
―
Который решил, что перебивать надо вообще всех, кто старше 16 лет, потому что они все уже испорчены, отравлены, и делать опору на юных, на чистые вот эти непорочные сердца, и вот из них создавать новое коммунистическое общество. И буквально там за три года уничтожил половину населения…
В. Дымарский
―
Там ужас. Там ужас.
М. Кузахметов
―
… своей родины. Это вообще ужас что! А тоже марксист. Ну, так вот возвращаясь к Халтурину, который решил взорвать, ну, если не весь Зимний дворец, то во всяком случае столовую, потому что вот цари, они же живут по распорядку. И вот известно, особенно когда ходишь на работу в Зимний дворец как плотник, что в 6 часов каждый вечер вся царская семья садится обедать. И если под этим местом в подвале хорошенько что-нибудь взорвать, то и подвзорвется и царь, ну, заодно его и жена, и дети. Да и не жалко. Меньше наследников, меньше проблем. Кошмарная история. И он долго должен был терпеливо этим заниматься, потому что так просто не войдешь же в Зимний дворец, там же охрана, гвардия несёт… Худо-бедно там обыскивают. Он туда умудрился за примерно 3-4 месяца принести больше 30 килограмм динамита, посчитал, что этого должно хватить. Это, кстати, тоже какая была уже развитая сеть и система террористических организаций! У них были… Среди них были химики, физики. Они собирали по крупицам, покупали, сами всё это… все эти вещества превращали в динамит. И всё это Халтурин в Зимний дворец потом относил. И в назначенный день, когда ещё должен был приехать в гости родственник супруги Александра II, по-моему, принц Гессенский, и вот тогда они решили устроить взрыв. Пусть заодно этот принц Гессенский тоже… Зачем нам вся эта голубая кровь, высшая знать? Еще и его заодно отправим на тот свет. И, ну, там бикфордов шнур. Было предусмотрено, когда он должен взорваться, чтобы в 6 часов, когда вот они все сядут обедать, тут-то всё и шарахнет хорошенечко. И действительно взрыв прогремел.
В. Дымарский
―
Да, Александр опоздал.
М. Кузахметов
―
Огромной силы взрыв. Но опоздал гость главный со своей свитой в Зимний дворец. Оказался безответственный, непунктуальный. А без него никто вот даже в столовую не входил. Не то, чтобы они сели там и ждали, пока он придёт. А они там находились в соседних помещениях. Ждали, пока приедет этот родственник жены. А взрыв реально прогремел. Причем тоже, значит, бомба заложена, взрывчатка заложена в подвале. Над подвалом находится караульное помещение. А столовая еще выше, на втором этаже. Но Халтурин был уверен, что 30 килограмм тротила хватит, чтобы рухнуло всё. Но не оценил, что кладка кирпичная в те времена была не так, как, в общем, сейчас. Всё это печально, когда складываются как карточные домики панельные дома. В общем, пробило перекрытие между подвалом и первым этажом. А хоть пол и вздыбился, но не пробило насквозь, в общем, даже если б были бы люди в столовой, скорее всего, они остались бы живы, хотя и стёкла повылетали. Ну, может, были бы ранены, но вряд ли бы погибли. А погибли 11 человек ни в чём неповинных людей из караула. За что потом и проклинали и Халтурина, и его сообщников, потому что погибли люди по сути-то из крестьян. Те люди, для кого и должна была делаться революция. Всё это были даже не офицеры, а либо унтер-офицеры, фельдфебели, либо рядовые. Причём даже не элитных гвардейских полков. В тот день дежурили солдат лейб-гвардии, но Финляндского полка, не самого привилегированного, где как раз-таки среди солдат, дворян… Ну, тогда уже вообще дворян было не очень много среди рядового состава, нижних чинов. Но в гвардии еще могло быть. А здесь все они выходцы из крестьян. То есть вот Халтурин убивает людей, ради которых… для которых он и хочет построить царство справедливости. Еще больше 50 человек было ранено. Причём тоже удивительная история. Но тут должна быть паника. Должны разбегаться. А стоят раненые, окровавленные солдаты дальше на постах, даже отказываются сменяться, потому что пребывает подразделение другого гвардейского полка, чтоб заменить раненых. А по уставу если… Ну, как? Я тоже в армии служил. Кто тебя провел на пост, тот тебя только и может поменять. И всё. Ну, либо дежурный караульный. А если твоего фельдфебеля убили, который тебя менял, то ты не имеешь права пост оставлять. Ну, только может лично государь-император, если не вмешается. То есть там и солдаты… Удивительная история. Тогда вот еще можно было на них полагаться. Все ужасы 17-го года были впереди. И здесь вот последствия всего вот этого, как Вы уже упоминали, тут уже дрогнуло сердце и Александра II, и он распорядился создать особый орган с длинным, сложным названием, чтобы объединить усилия и жандармов, и полиции, и 3-го отделения, всех возможных служб, чтобы что-то делать с этим всем безумием террористическим, когда в результате охоты на царя реально гибнут уже просто ни в чем не повинные люди ни за что. А тем более опять-таки Халтурин-то скрылся. Тогда он еще не был пойман. Террористы-то неизвестны. Это не террорист-одиночка, которого все увидели, и которые там на видеокамеры попал. Надо находить людей, которые всё это организовали. Но надо уже создавать специальную структуру. То есть прошло, получается, много-много лет прежде, чем Александр II… Это просто Николай I сразу же пошел на создание 3-го отделения. То есть сначала расправился со всеми несогласными, а потом стал создавать 3-е отделение. А у Александра II всё в обратной последовательности. И тоже, ну, там террористы на свободе. Ну, я это сейчас всё про царя, про Александра II. Они не пойманы ещё. Но погибли невинные люди. Их хоронят здесь в Петербурге на Смоленском кладбище, на Васильевском острове. Кстати, коллективная могила сохранилась около храма Ксении Блаженной. И Александра II едет туда, хотя ему говорят, это очень опасно, государь, террористы не пойманы. И то, что Вы приедете, там соберется толпа народу, кто угодно, бомбы бросают. Он говорит нет, я должен ехать. Февраль, там мороз, и холодно. Нет, я должен почтить память тех людей, которые не за что приняли смерть, а по сути за меня. Ну, можно не рассказывать, что при советской власти это красивое надгробие, на которой собирали со всей России деньги, было, конечно же, разорено и разрушено. А восстановлено, кстати, не нынешней властью, которая обожает опираться на скрепы практически монархические уже, а энтузиастами, которые там всё починили. Там есть стенд, где вся эта история подробно объясняется. Можно прийти и посмотреть. Но в нашем случае важно, что да, появился орган борьбы с потенциальным террором, но который успеха, как мы знаем, наперёд можем – да, – анонсировать, как дети говорят, спойлерить, не достиг, в том числе и потому, что главным в нём главой стал граф Михаил Лорис-Меликов, можно сказать либерал, сторонник введения Конституции. Но его проект – это не совсем Конституция, но тем не менее ограничение самодержавия. И он тоже вот какой первый способ предложил борьбы со всеми этими революционерами? Говорит, ну, смотрите, что происходит, что толкает вот людей на путь революции? У нас студенты приняли участие в каких-то несогласованных акциях, вышли там на одиночные пикеты как сейчас, а их из университета за это выгнали. Ну, и какой у них путь? Путь в революцию. Давайте начнём с того… но искать, значит, источник недовольства, что если студента уволили, удалили из университета не за реальный проступок, а за вот просто высказывание его личного мнения, ну, это несправедливо. Вернем их всех в университет, так они учиться будут, а не революцией заниматься. Конечно, не все поняли вот эти ходы Михаила Лорис-Меликова правильно. Но он начал именно с этого. Это, кстати, сейчас прямая аналогия с Белоруссией, когда диктатор Лукашенко требует отчислить всех студентов, которые пойманы на акциях протеста, мирных акциях протеста. Ну, вот на что он толкает дальше там студентов отчисленных? Ну, и вот…
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
… к сожалению, не пригодилось. Но какие были времена!
В. Дымарский
―
Да. Давайте мы… У нас время завершается. Значит, давайте проанонсируем, что касается 6-го и 7-го покушения, в том числе и убийства Александра II, это у нас будет отдельная тоже программа, наверное. Да? Видимо, скорее всего, завершающая рассказ об Александре II. Но сам ещё Александр II у нас остается в повестке дня. И следующая программа будет уже посвящена, видимо, русско-турецкой войне. Правильно я понимаю, да?
М. Кузахметов
―
Ну, там ещё… ещё некоторые яркие события.
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
Вот Вера Засулич. Тоже не можем пройти мимо всех этих событий…
В. Дымарский
―
Ну, об этом… Да. Ну, будет много чего, и будет…
М. Кузахметов
―
Да.
В. Дымарский
―
Короче…
М. Кузахметов
―
Русско-турецкая война, – да, – которая всё равно не пригодилась.
В. Дымарский
―
Поэтому мы прощаемся ненадолго. До встречи через неделю!