Александр II: реформа за реформой - Все так + - 2020-12-05
05.12.2020
Виталий Дымарский
―
Добрый вечер! Это программа "Всё так плюс" в своём составе. Максим Кузахметов, петербургский историк, я, Виталий Дымарский, ведущий этой программы и помогающий в какой-то мере, насколько дилетант может помочь другому дилетанту или профессионалу. Это уже вы решаете, нашему основному рассказчику Максиму. Мы продолжаем существовать в эпохе Александра II. Царь-реформатор. Царь-потрясатель, - да? - потрясатель основ, вообще тех основ, которые закладывали предыдущие Романовы. Разрушитель скреп, создатель новых скреп. Мы, конечно, о главной реформе уже говорили. Мы сегодня… Я имею в виду освобождение крестьянства от крепостничества. Но сегодня мы продолжим перечень тех реформ, которые провел Александр II, и не просто, конечно, перечень, а каждую из них мы попробуем вам хотя бы в общих словах всё-таки обрисовать, чтобы вы, уважаемые наши слушатели, понимали, о чём, о какой глубине реформ шла речь вот в ту эпоху Александра II. С какой-нибудь продолжим? Я хотел сказать, с какой начнем. Начали мы известно с какой. С какой продолжим?
Максим Кузахметов
―
Образование надо обязательно рассказать. Конечно, всё это не так ярко и интересно как громкие победы, завоевания, триумфы по всяким Парижам как у Александра I, но без этого не было бы всего остального, не было бы прогресса и развития. Хотя вот и отец Александра II, и дядя его не очень-то понимали, зачем всё это образование, зачем эти университеты. А уж если и учить там, то как-нибудь так, чтобы вот студенты научились строить мосты хорошо, а вот всякая зараза вольтерьянская, чтоб не лезла к ним в головы. И ничего не получалось. Мы вот рассказывали подробно, как Александра II… то, что он устроил с университетами под конец… Александр I под конец правления, это называлось разгром. Причем почему там увольняли профессоров? Потому, что не очень-то они усердно молились. Отец императора, о котором мы рассказываем, Николай I, он же, примерно тоже конец его управлении, 848-й год, был готов вообще все университеты закрыть, потому что пожар в Европе, революционная зараза, ужас, что начинается. Зачем нам тогда всё это образование высшее нужно? Тем более студенты - это по определению какие-то смутьяны да еще и профессора им потакают. Вот были времена там чуть позже, это вот уже при Александре II, а уж при Александре III полиция какого-нибудь студента арестует, а весь преподавательский состав в отставку уходит. Вот сейчас вот разве такое можно представить, что полиция арестовала студента, а профессора негодовали? По-моему, сами его и выдадут, к несчастью. Ну, так вот и там…
В. Дымарский
―
Не будем, не будем всех одной краской мазать…
М. Кузахметов
―
Ну, не будем. Ладно. Наверное, есть хорошие…
В. Дымарский
―
… они разные. Конечно.
М. Кузахметов
―
… а не только из "Единой России". Прогрессивные. И очень мучаются и переживают, чувствуют себя виноватыми. Ну, так вот там же пример какой был очень любопытный…
В. Дымарский
―
Между прочим Вы разговариваете…
М. Кузахметов
―
… еще…
В. Дымарский
―
Да. Вы разговариваете просто с преподавателем. Поэтому я обиделся за всю корпорацию.
М. Кузахметов
―
Ну, я же сам преподавал много лет…
В. Дымарский
―
Ну, хорошо. Это всё шутки.
М. Кузахметов
―
Прелюбопытнейший пример. Опять-таки это всё 848-й год, когда Александр II был ещё юн, а направил его отец, на каком-то этапе там студенты чем-то недовольны, и он распорядился вообще закрыть мюнхенский университет на какое-то время. А дальше следует революция, правительство уходит в отставку. Из-за чего? Из-за какого-то пустяка на время хотели закрыть университет. И в итоге Людвигу I пришлось вообще от трона отречься. От конституции отделаться ему не удалось. Ну, там, правда, династия-то сохранилась ещё на некоторое время баварская. Александр II решается на удивительный реформы. Я ещё раз повторюсь, удивительное всё дело в том, что чем дальше реформы, тем больше возникало новых проблем, в том числе и покушение на самого государя-императора, в том числе и новые какие-то беспорядки. Тем не менее Александр II продолжал заниматься этими реформами, несмотря ни на что. Это удивительное дело. Там ладно, одно покушение. Ну, вот второе покушение, третье покушение. А он всё равно этими реформами последовательно занимается. Ещё раз повторюсь, решаешь одну проблему, возникают две. Всё это тяжело идёт. Всё это хлопотно и непонятно. Хочется-то всё запретить и не пущать, а не заниматься вот этими сложными какими-то образовательными тем более вопросами. Чему там учить соотечественников, если они тут же начинают читать какую-то зловредную революционную литературу вместо того, чтобы математику учить? И тем не менее, ну, вот был такой удивительный император, причем тоже иногда сердился и на преподавателей сердился, и в отставку отправлял людей, но удивительным образом всё равно реформы продолжал. И всё это же не одномоментно получалось. Всё это затягивалось на долгие годы, как вот там военная реформа там практически 15 лет проходила. Но отдадим ещё вот раз должное Александру II, как он подбирал исполнителей на реализацию вот этих вот сложных реформ. Во-первых, тоже, к счастью, не лично занимался как его отец Николай I, который должен был всё решать сам. Вот вставал в 5 утра и лично всё сам решал, всем занимался. И здесь вот подобрал Александр II человека, это Александр Головнин, который был назначен им министром вот как раз в этом невероятном 1861 году, когда вот был опубликован манифест об освобождении крестьян. И не тут же они освободились. И тоже вспыхнули бунты и беспорядки. И крестьяне не очень понимали, что произошло, но тем не менее дан был старт этой реформе. А по образованию еще более запутано. И сопротивление было консерваторов. Зачем там что-то ещё менять? Зачем нам нужны новые университеты? А они при Александре II открывались. И вот тоже что делает Головнин для начала? Объявляет гласность. Слово сейчас уже почти ругательное стало, потому что кажется, что это гласность погубила прекрасную советскую империю. А тем не менее Головнин настаивает, это очень важно. Мы должны сначала обсудить. То есть явно с образованием не всё в порядке. Явно надо что-то делать с образованием в том числе и, страшно сказать, крестьян, но сначала обсудить, как это всё проводить, как надо этим заниматься. Значит, мы должны эти проекты публиковать. Более того сейчас кажется практически преступлением, отправляет многих студентов за границу учиться. Там вот лучше техническая база. Составляет проект для университетов, там же надо самоуправление, чтоб у университетов было, чтоб они сами решали, какие им нужны кафедры, какие не нужны, как они себе будут выбирать руководство. Не царево это дело назначать ректоров и деканов. Составляются проекты новых уставов университетских, причём, кстати, достаточно разные там для разных университетов. И что делает Головнин? Отправляет проекты этих уставов заграничным профессорам, чтобы они высказали своё мнение. Немецкие, английские, бельгийские, французские. Тоже вот на запад обращается, как это называлось там уже, коленопреклонение перед западом проклятым. И не боится ничего вот этого, как ни странно. И потом уже да, действительно происходит реформа. Это в первую очередь поначалу именно университетов казалось… касалось, когда получается серьёзно самоуправление у них, как вот я уже сказал, там в образовательной программе, что именно им нужно. Там число кафедр существенно выросло в этих университетах. Открывались новые университеты. Там вырос бюджет на образование при Головнине примерно в 2 раза. Вот мы сейчас тоже об этом не можем мечтать. За счёт чего вдруг у нас на образование выделялись бы новые деньги? Более того такие тоже удивительные вещи, что вот в университете… в университетах должен быть свой сравнительно самостоятельный и независимый суд. Если студенты какие-то провинились, пусть университеты сами ими занимаются. Им там виднее, особенно если дело касается каких-то идеологических, а не уголовных вещей. Потом Головнин успел, он там не очень долго был министром просвещения, но успел много полезного сделать в том числе для музейного дела, для того, чтобы библиотеки появлялись. То есть вот всё это просвещение и образование неочевидное, непонятное по текущим результатам. Как будто результат же от образования, он только может быть там через годы, даже через десятилетие виден да и то такой парадоксальный. Там вот любопытно даже после того, как он в отставку ушел… А надо еще - да, - напомнить, почему он в отставку-то вынужден был уйти. Это вот по… Отдельно будем про них рассказывать. Уже в 1866 году Каракозов и всё это опять через какое-то лишнее, непонятное образование. И Головнин, в том числе и себя частично чувствуя виноватым, что вот не произошло чуда от лишних знаний, уходит в отставку. Но что вот дальше он? Мог бы горькую пить. Да? Погрузиться в ипохондрию. Печалиться. А он уехал в своё имение и занялся там на местах. Вот в деревне построил за свой счёт каменное здание школы с квартирами для учителей, лично контролировал, чтоб там этих крестьянских детей учили и не только слову божьему, конечно ж, а широкому кругу знаний. Более того организовал там даже для девочек отдельное обучение. Это ж тоже дискуссия. Вот, кстати, тоже надо сразу упомянуть, часто у нас всё само собой, что образование общее, а в те времена девочки… Чему их учить? Только готовить к роли супруги. И если вот были какие-то приюты, где в основном там только сирот девочек учили или пансионаты - да? - для девиц благородного происхождения, ну, вот что? Ну, чуть-чуть, может быть, там будет светская этика, воспитание, а так… не знаний. Пусть готовятся к роли матери и всё. Читать-то им там тоже не обязательно учиться. А высшее образование - это вообще немыслимо. Причём там поначалу вроде бы даже разрешали девушкам приходить хотя бы как вольнослушателем на университетские занятия, но тоже всё это недолго продолжалось. Видите ли, девушка приходит, всё на неё отвлекаются. Начинается вместо учебы заигрывание какое-то. Всё это лишнее. И потом просто запретили девушкам приходить даже вольнослушательницами в университеты. Причём там опросы проводились. Вот тоже гласность прелюбопытнейшая. Спрашивают профессоров, как вы считаете, в каждом причём университете индивидуально, где-то они соглашаются, где-то не соглашаются, но опять-таки отдадим должное, что запретив девушкам приходить в обычные университеты, студенткам впоследствии именно при Александре II, но, правда уже без Головнина появились-таки высшие учебные заведения, но они так и назывались: курсы для девушек, где, может быть, не любое образование, но вот хотя бы медицинское, чтоб было просто и понятно. И потом все это тоже пригодилось вот уже в русско-турецкую войну, когда появились квалифицированные по сути врачи. Необычное дело. Женщины врачами никогда не были в России. Вот они появились. И всё это тоже результат удивительных вот по меркам времени реформ, которые встречали отчаянное сопротивление во всем, не только в освобождении крестьян, финансах, но вот также и в образовании. С таким же непониманием, особенно среди дворян, зачем? Вот мы есть. Мы дворяне. Мы былая кость. Вот у нас там Пушкин, Лермонтов. Ну, там в эту эпоху уже Толстой писал. Еще, правда, никто не знал, какой он гений. И Достоевский вообще был некоторое время на каторге. Но тем не менее вот это мужчины. Это понятно. Зачем нам какие-то женщины еще писательницы с лишним образованием? Пусть там семьей занимаются. И всё. Это вот прекрасно и удобно. Детей рожают. И тем не менее вот эти сдвиги произошли. Всё, о чём мы рассказываем про реформы. Россия преобразилась вот за время правления Александра II радикально, в том числе и как общество. Это тоже, наверное, отдельная история, потому что за последние пять лет правления Николая I появилось порядка 30 новых изданий да и то всё под жесточайшим контролем. Всё это только… Вот причём лично же император всем этим занимался. А в первые пять лет правления Александра II, когда началась либерализация, появилось больше 150 новых изданий самых разных направлений. Причём с не такой же жесткой и могущественной цензуры как прежде. И что это в первую очередь? В первую очередь это дискуссии, если там нет парламента. А если есть парламент, не место для дискуссий, как Грызлов говорил. Ну, хотя бы в печати. Причём самый широкий круг вопросов. Там вовсе не обязательно всё это карбонарии и революции. Там, например, началось обсуждение в том числе и вопросов воспитания, как вот правильно воспитывать, с какого возраста начинать, чему там детей надо учить, учить их вместе или по отдельности, ну, и всё остальное, то, что сейчас, может быть, кажется очевидным, а тогда вот через вот эти дискуссии, через прессу, через газеты и журналы. И тысячи людей оказались в это вовлечены, и уже не могли говорить, от меня ничего не зависит, мы ничего не можем поменять. Вот именно менялось сознание. Пусть сначала там среди образованных людей, но тем не менее. Или вот тоже это при Александре II появилось и тоже всё следствие, связанное так или иначе с образованием на русском языке. Там, правда, парадоксально иногда власти действовали. Например, при Александре II, чтобы вот держать под контролем Финляндию, где, кстати, ввели собственную валюту финскую марку, и тоже не побоялись, потому что Финляндия была сравнительно миролюбивой окраиной, восстаний там никаких как в Польше не возникало. Ну, так вот на зло шведам, там же вообще шведы - всё дворянство, вся знать, всё управление, и сейм собирался и говорил на шведском или на французском, или на немецком языке, а тут вот разрешили в том числе и на финском языке - да? - издавать литературу. Высочайшая такая милость. Но это как будто бы чтоб внести раскол в это шведско-финское общество. И тоже ничего плохого не произошло. Полякам, кстати, вот не всё разрешали. А то начнут писать на своем языке, там-то вот их больше притесняли. Но тем не менее даже вот в таком вроде бы пустяке требовалась высочайшая милость. И тут вот опять отдадим должное Александру II, он не сходил с ума от всех вот этих проблем, которые возникали или от того, как… Ну, что? Там начинается же публикация в том числе и каких-то крамольных, получается, вещей. Ну…
В. Дымарский
―
Кстати говоря, я бы добавил, такая казалось бы мелочь, но она мне кажется очень показательной и между прочим очень нравоучительной, я бы сказал для сегодняшних наших властей. Разрешили завоз, я имею в университетах, - да? - раз уж говорить о реформе образования, разрешили завоз иностранных учебников без…
М. Кузахметов
―
Да. Да, да. Спасибо, что напомнили.
В. Дымарский
―
Без пошлин. Да.
М. Кузахметов
―
Это ж тоже революция.
В. Дымарский
―
Конечно. Конечно. Конечно.
М. Кузахметов
―
Потому, что в свое время именно российские императоры, даже не худший из них Павел I, в страхе от того, что перекинется какая-нибудь французская революционная зараза, вообще запрещал ввоз иностранных книг либо под жесточайшим контролем, причем неважно каких. Либо пусть это даже учебник по математике или какое-нибудь учебное пособие по анатомии, лучше вот вообще ничего. Здесь мы сами всё проконтролируем и закон божий в 1-ю очередь печатать будем, а больше нам ничего и не надо. А тут да, действительно послабление. Ну, как я уже говорил, если не боятся студентов отправлять за границу… властями, причем там, кстати, тоже со студентами, например, поехал, ну, там всё естественные науки стали очень популярны, гуманитар… выдающийся хирург. У нас же всё опять-таки, вот в очередной раз повторюсь, всё в тени в первую очередь военной истории и имперского величия, а вот как действовали гуманисты, гуманитарии, люди, которые лечили, которые… благодаря которым продолжительности жизни и здоровья нации, они как-то все время остаются в тени, и всё это не главное. Да и вообще там бог решит, кому сколько жить, и на всё воля божья. И очень удобная универсальная тема. Ну, вот казалось бы, мы уже там перечисляли, - да? - крестьян освободили, провели судебную реформу, причём мы подробно рассказывали. Да? Но судебная реформа оказалась, наверное, самой удачной. Тут даже враги царизма вынуждены были признать, что гласный суд, суд присяжных, производство - это потрясающая реформа. Ничего было не поделать.
В. Дымарский
―
Суд соревновательный же был.
М. Кузахметов
―
Соревновательный. Да. Там адвокатов перестали бояться как Николай I, который говорил, всё зло от этих робеспьеров, адвокатишек проклятых. Именно они потом всю революционную заразу и разносят. И причем тоже дворяне же своеобразно страдали. Как вот раньше? Крестьяне бесправные, в суд обратиться толком не могут. Творишь произвол. А тут крестьяне получили возможность обращаться в суд. И когда суд справедливый, хочется и в наше время до этого дожить, и дворяне богатые, обеспеченные… Например, будущий министр, еще один министр образования, который стал потом ретроградом, Дмитрий Толстой проиграл в начале 60-х годов суд крестьянам, был страшно этим раздосадован, и, наверное, вот пошатнулись его увлечения либеральными идеями, потому что с возрастом он стал уже при власти Александра III сторонник жестких скреп. И очень квалифицированно они всегда объясняли, что теперь крестьяне, они же как нерадивые дети без родителей остались, без помещичьего присмотра. Поэтому они теперь только… И о будущем своем не думают. А раньше барин о них заботился. Также всё, ну, примерно то же самое нам и сейчас объясняет официальная власть. Ну, так… после этих реформ уже мог бы почивать на лаврах Александр II. Но нет, реформы продолжались. Опять-таки они очень долго шли. И ещё вот важнейшие реформы - это появление самоуправления пусть в какой-то неполноценной… пусть в неполноценном виде, частично, может быть, даже в каком-то декоративном. Всё вот тут-то уж прогрессивная общественность негодовала, что вместо того, чтобы устроить полноценные… Ну, там же выборы должны быть, раз самоуправление. А там же всё жестко ограничено сословностью, ограничения с имущественным цензом. Но тем не менее этого не было уже несколько столетий. А если вот несложно заглянуть в российскую историю, города были самыми богатыми, и где были самые просвещенные жители городов. В Пскове и в Новгороде, в городах как раз, где и было сильно… сильное местное самоуправление.
В. Дымарский
―
Это в Максиме Кузахметове заговорил житель северо-запада просто. Мы сейчас прервемся на выпуск новостей, после чего продолжим нашу программу.**********
В. Дымарский
―
Ещё раз добрый вечер! Мы продолжаем программу "Всё так плюс". Максим Кузахметов и Виталий Дымарский, мы рассказываем о Александре II, о его реформах. Говорили об образовании, но уже дошли до самоуправления.
М. Кузахметов
―
Опять-таки полное непонимание на местах, в том числе и среди дворян. Это же образованная часть общества. Зачем? Зачем мы будем допускать вот к какому-то самоуправлению крестьян? Ничего хорошего не выйдет. Эти крестьяне доверятся какому-нибудь говоруну или болтуну из разночинцев. Эти крестьяне будут настаивать на том, чтоб всё отобрать и переделить. Ну, частично дворяне были правы. Но это ж не значит, что само по себе местное самоуправление неправильно. А центральная власть, в том числе Александр II чем руководствовались? Вот, ну, прислали чиновника в отдаленный уездный город, ну, наверное, людям на месте понятней, что им нужно строить дорогу или мост, или школу. Тем более что люди сами себе выберут, наверное, более-менее честного человека. Если он окажется нечестным, они выберут нового. Но это всё школа, воспитание. И за несколько десятилетий мог бы быть результат, если бы всё это не было убито потом при большевиках, когда вообще о выборах уже невозможно было и мечтать. Но с чего-то ж надо было начинать? Да, жёсткий достаточно ценз. То есть крестьян даже вот в уездах не могло быть примерно больше, чем треть среди депутатов. Причём там ещё система была многоступенчатая, но тем не менее даже если в самоуправление местное в городах попадали только местные дворяне и богачи, и опять-таки это управление бюджетом, там не абстрактное такое самоуправление, когда только надо ответственность нести, а ещё да, вот можно заниматься… Ну, так вот, в общем, и появилась словосочетание земство, земские школы, земские больницы. Всё это было в управлении местных властей. И результаты периодически были потрясающими, несмотря на то, что у губернатора было практически право вето, несмотря на то, что центральная власть могла всё это в любой момент разогнать или под своим контролем все эти выборы проводить. Но с чего-то надо было начинать. Как бы там не ругали Александра II, что это половинчато, неполноценно, сам крестьянин с трудом может выбраться. А если кто и попадает во власть, то какой-нибудь кулак-мироед. Опять такое это же ругательство - да? - кулак у нас с советской власти. А это, вполне возможно, самый трудолюбивый крестьянин. Да, зажиточный.
В. Дымарский
―
Пользуясь теми же выражениями, самый эффективный менеджер своего хозяйства, в общем.
М. Кузахметов
―
Ну, да. Там, кстати, тогда уже было известно слово "буржуазия" и тоже было ругательное. Не то, чтобы говорили, талантливый предприниматель, способный, эффективный, создающий рабочие места. Нет, буржуй, который наживается, который обязательно должен быть какой-то жуликоватый. Если из купцов, то это всё тоже что-то порочное. Не обманешь, не продашь. Ну, в общем, всё с этими предрассудками до сих пор и живём. Но здесь важные перемены, которые я считаю, они всё равно происходили в том числе вот в самосознании, психологические, что да, выборы в принципе возможны. Да, есть шанс выбраться хотя бы вот решать вопросы самостоятельно свои на местах, со своим бюджетом. Нет шансов просто зарегистрироваться, например, - да? - кандидатом в депутаты Московской Государственной Думы, которая и то там со всеми ограниченными полномочиями. А вам говорят, подписи поддельные и всё. И такой безобразный произвол. Если не из "Единой России" шансов практически нет. И как-то странным образом Александр II вот не сходил с ума, чтоб у него там все были непременно из партии власти, смотрел на это, может быть, без восторга, но с пониманием. И вот тогда-то и появилась эта возможность… Да, как раздражало потом ретроградов, вылезла на поверхность масса говорунов, которые использовали все эти местные городские думы как трибуну, которые начали пользоваться популярностью. Но как без этого? Учитесь тогда тоже красноречию. Не всё же где-то там как было при Николае I - да? - в секретных комитетах, чтоб решалась там судьба России. А потом вот за 30 лет получается, не сделано ничего. И действительно, ну, там всё это не одномоментно, может, произошло, но если посмотреть на 20 лет правления Александра II и 30 лет правления Николая I, но там другая страна. Такие перемены, особенно это опять-таки часто ругательно звучит, среди разночинцев. То есть среди людей, которые не дворянского сословия, но могут выбиться в люди, могут разбогатеть, причем даже необязательно будучи изначально причастными к купеческому сословию, или могут стать влиятельными. Там очень серьезно выросла роль прессы. Причем опять-таки уж простите всё время все эти аналогии, чего сейчас мы в значительной степени лишены, потому что у нас под жесточайшим государственным контролем ключевые средства массовой информации, в первую очередь телевидение, которого тогда не было. И тоже как-то у… Конечно, у Александра II были провластные газеты. Но если вот появляется хоть какая-то… Ну, там опять ограничения минимальны. Появляется газета где-то в том числе, может быть, и провинциальная, пишет интересные вещи, растёт тираж, за счет этого можно жить. И ничего. Ничего страшного не происходит. Там обсуждаются насущные живые проблемы. Или как я и говорил, там это, правда, про прусского короля, откуда ты узнаешь, что там у тебя в провинциях происходит, если там не будет независимой прессы, а так вот тебе всё и расскажут про коррупцию на местах. Сейчас-то, правда, просто ничего не происходит, что про коррупцию не опубликуешь, или вот какие бы расследования не проводились, в отставку же никто не уйдет там, не покраснеет от ужаса. И вот тоже всё это, наверное, не такие яркие и интересные вещи как эпоха завоевательных походов, но тем не менее мне кажется, это сравнительно поучительный пример. Ведь вторая половина XIX века - это… и потом начала XX века - это вот, как нам сейчас это представляется, ведь в конце концов и Александра II убили террористы, но забывается, что одна из первых организаций, которая, может быть, не совсем была террористической, но радикальная и даже в какой-то степени полуподпольная "Земля и воля" знаменитая, она что же возникла вот на волне вот этого энтузиазма. Но как? Что реформа в первую очередь с крестьянами, связанная, - да? - освобождение крестьян неполноценная, без земли, крестьяне в кабале, за землю они должны теперь платить. Всё это несправедливо. Крестьяне нищают. Значит, надо всё отобрать и поделить. И вот лидеры этой "Земли и воли", они о чём мечтали? Ну, понятно, о революции. О крестьянской революции, чтобы вот поднялось крестьянское масштабное восстание и вот взять всё и поделить по справедливости. Из-за того, что был такой своеобразный разгул либерализма, и можно было сравнительно открыто публиковать разные проекты самых разных идей, для многих либералов вся вот эта история революционная показалась уже в какой-то степени неприемлемой, невозможно с насилием. Зачем с насилием, если вот можно здесь выбраться в земства, захватить власть - да? - вот таким мирным путем в наших губерниях и решать проблемы крестьян каким путём? Чтоб был честный суд. Чтобы было честное перераспределение земли. Чтоб было образование. И крестьяне с помощью образования могли заниматься ростом своего благосостояние. И вот эта "Земля и воля", поучительная история… первый вот её состав, он через несколько лет практически самораспустился, потому что не было опоры в массах. Опора в массах появилась как раз при Александре III, но гораздо позже, когда началось запретительство, ну, вот как сейчас. Если ты не можешь высказать свои мысли открыто, если ты, ну, вот как в Беларуси все ужасы, которые творятся, это является главным источником для такого постыдного террора в молодежной среде, а не запреты на открытые высказывания. Ну, в общем, как бы то ни было, конечно, вот реформы по тому, что там отдельно была земская реформа, отдельно реформы городского самоуправления, но там не сильно они отличались, потому что тоже жесточайшие ценз имущественный. Ну, практически только богатые, только дворяне могли попасть в это самоуправление. И тоже какие могли быть последствия, если смотреть поверхностно? Вот люди могут назначать… контролировать перераспределение налогов внутри своей епархии, внутри своих полномочий, например, в своем конкретном городе. И если в городе власть в городской думе в руках богачей, так они себе налоги снижают, а крестьянам бедным увеличивают. Примерно сейчас то же самое опять-таки происходит. Но это не значит, что вообще не надо никаких выборов, потому что эти голоса постоянно звучали, к Александру II постоянно апеллировали. Ну, вот смотрите, кого там выбрали. Либо говоруна, либо какого-то жулика, который наобещал не выполнять… Пришлите нам просто честного чиновника из Москвы, честного и справедливого. Хорошего. И всё будет нормально и под контролем. Ну, вот…
В. Дымарский
―
Вы знаете, Максим, я что-то вдруг… такое возникло желание, одно маленькое замечание, одну маленькую ремарку сделать, что, конечно, можно ругать сколько угодно и предыдущих правителей, предыдущих по отношению к Александру II. Можно, наверное, ругать дворянство, которое не хотело всех этих реформ. Но давайте скажем честно, а хотел ли этих реформ… Уж так уж хотел ли этих реформ народ?
М. Кузахметов
―
Нет. Народ вообще не понимал. Вот весь народ…
В. Дымарский
―
Вот в этом трагедия, может быть, России. Да? Что реформы…
М. Кузахметов
―
Так если он в рабстве жил столетиями. Неграмотный. Ничего не знает. Живёт в той же психологии взять и поделить. Сам у себя во внутреннем рабстве, потому что всё это в общине. Это всё круговая порука. Я уже приводил в пример, вот Лев Толстой "Утро помещика". Ну, вот вся правда жизни, что один, ленивый, ничего не делает, на барщину не ходит, а другие все равно за него должны отработать. Одни содержит других. Это уравниловка вся порочная. Как она в одночасье сломается? И то, что стало происходить, да, кто-то из крестьян разорялся, а кто-то скупала наделы. Но получалось, что бедных становится больше. Ну, расслоение там - да? - происходит. И всё это потом… Такие письма и направляли переживающие за русский народ дворяне Александру II. Государь, да посмотрите, что творится, да что делается на селе. Вот теперь без присмотра крестьяне остались, так они всё, что могут заработать без барского присмотра, пойдут пропьют, потом послушают какого-нибудь смутьяна, который им насоветует барскую усадьбу сжечь. Надо что-то… Но там уже в рабство их обратно не загонишь, но так нельзя. И потом вот вся эта идеология Победоносцева…
В. Дымарский
―
Вы же любите проводить параллели с сегодняшним днем. Практически в этом смысле один к одному, - да? - потому что дали реформы… Только начали реформы, никому она не нравится. Теперь давайте уже… Все хотят уже обратно в Советский Союз, понимаете?
М. Кузахметов
―
Не все.
В. Дымарский
―
Ну, не все. Я имею в виду, довольно большая масса…
М. Кузахметов
―
Да не помнят, всё забыли эти очереди в магазины…
В. Дымарский
―
Да.
М. Кузахметов
―
… тотальную нищету. Ещё это все идеологическая обработка. А потом, конечно, были при советской власти молодыми, безработными. Выпил бутылку водки, а с утра бодрячком. А сейчас так уже не получается. А кажется, что вот просто всё было хорошо. А когда суставы болят, причем тут, казалось бы, советская власть? Ну, это всё…
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
… психология, отсутствие вот этих вот традиций, воспитания. Пока 40 лет…
В. Дымарский
―
И самое главное…
М. Кузахметов
―
… Моисей не…
В. Дымарский
―
Самое главное…
М. Кузахметов
―
… поводил по пустыне…
В. Дымарский
―
Да. Самое главное, что не воспринимается самостоятельность. Всё мы хотим…
М. Кузахметов
―
Про это тоже говорили Александру…
В. Дымарский
―
… хотим, чтобы за нас сделали. Чтоб кто-то за нас…
М. Кузахметов
―
Да, Александру II так, к сожалению, не вспомню кто, так и писал, они же вообще не приучены самостоятельно решать эти крестьяне. Они же только ходят, и там, барин, помоги, барин, дай. Местному чиновнику: помогите, дайте. А когда ему говоришь, так ты сам-то не хочешь свои проблемы порешать. Не знаю. Не умею. Научите. Вы уж как-то распорядитесь. Вам сверху виднее. Если всё это продолжалось столетиями, и вот только появился глоток свободы, опять всё это загоняется контрреформами в рабство. И потом это, конечно, невероятно, что вот после этого освобождения, то, что было уже при советской власти в колхозах, когда человека могли посадить в тюрьму за то, что он без разрешения из колхоза в город уехал. Это преступление было. А крестьяне худо-бедно НРЗБ хотели оставаться в деревне, наконец-таки могли там всё бросить и уехать. Да, вот там землю опять-таки сложно продать, что сложно получить. Там больше зла было уже от общины. Но тем не менее хотя бы личную свободу получили. А при советской власти нет. Особенно безнадежно было у женщин. Мужчина там хоть в армию мог, если молодой парень уйти и потом уже где-то вырваться из этого колхозного рабства. Ну, так вот переходим, раз про армию я упомянул. Еще одна реформа, которая, конечно же, тоже была революционная, особенно если помнить всю военную историю предшествующих столетий российскую, тоже Александр II на неё решился, - это военная реформа. Ну, тут ему, может быть, в какой-то степени было проще, потому что…
В. Дымарский
―
Это уже последняя его, по-моему, была реформа.
М. Кузахметов
―
Ну, она началась почти сразу. Завершилась одной из последних, потому что там 15 лет как раз-таки на всё на это ушло. Тщательно к ней готовились. И ещё вот один выдающийся, я считаю, администратор Дмитрий Милютин, который прожил, кстати…
В. Дымарский
―
Ну, да, это прямое…
М. Кузахметов
―
… почти 100 лет.
В. Дымарский
―
Ну, да, сама идея реформы - это было прямое следствие поражения в Крымской войне.
М. Кузахметов
―
Ну, такое очистительное поражение, которое оказалось вообще, кстати, для России не опасным. Еще раз напомним, никаких контрибуций, территории все вернули. Вполне миролюбивый Парижский договор. Это причём в полной изоляции, в которой оказалась Россия. Ну, да, в какой-то степени стало проще и понятней, что всё, чем бы ни занимался Николай I 30 лет, а занимался он в первую очередь армией, и всё это никак не пригодилось. Гигантская, самая большая в Европе армия оказалась совершенно беспомощна. И опять-таки, ну, надо же реализовать, надо заниматься. Вообще всё давным-давно придумано, что армия должна быть просто призывная, ну, на том этапе это было очевидно. Сейчас уже понятно, что профессиональная должна была быть, если ты не собираешься новую империю строить. И как я уже упомянул, Милютин, выдающийся администратор, человек, который лично этим занимался, который вот потратил много лет, почти 20 лет он потратил на всё на это и действительно добился потрясающих результатов. Это же всё тоже, если никогда не было призывной армии, как её создашь? При всём при том, что вроде бы есть опыт, на западе уже давным-давно всё это апробировано. Начали, кстати, где с призывной армии? В революционной Франции, когда объявили, что все граждане должны встать на защиту революции, и каждый молодой мужчина обязан по призыву отечества пойти и вступить в армию, а не рекрутство какое-то. Ну, там всё равно они по сути были рекрутами. Ну, так вот. Ну, как всё это менять? Как ломать? Если генералы привыкли, и тоже не понимают, вот мы же там взяли человека, крестьянина научили. Вот у нас профессиональный. А что же мы будем каждый раз по-новому - что ли? - учить? Хотя, ну, понятен выигрыш какой. Вот причем он вообще-то был еще в античные времена известен, когда на год набирают молодёжь, обучают их навыкам сражаться в общем строю, например. И потом всё это творит чудеса. Потом распускают, новых набирают. Распускают, снова набирают. А когда пришло время, призывал всех. И у тебя все мужчины обучены. Каждый знает своё место. Каждый знает, как действовать копьем, как стрелять из лука. Ну, вот проходят сотни лет, и в России вот после освобождения крестьян наконец-таки начинается в том числе и военная реформа. Причём там сначала, тоже остались забавные воспоминаниям у современников, они не понимали, что происходит, надо что-то с армией менять. А после смерти Николая I начинаются перемены в униформе, вот какого цвета. Вот Николай I обожал всем этим заниматься. А тут вроде бы другой царь Александр II. Почему он этим занимается? А на самом деле он считал, что преждевременная кончина отца Николая I, вот какие-то у него были мечты, надо всё это довести до ума. Если вот он хотел, чтобы вот в красных штанах теперь вот ходила часть воинства, то надо вот… Это священная наша сыновья обязанность довести всё это до ума и до конца. Но в принципе вот, к счастью, на этом Александр II своё личное вмешательство прекратил. Причем там было, по-моему, несколько десятков указов, и всё в основном связано с униформой, где, какой высоты должны быть султаны, и какого цвета должна быть выпушка, и какой ширины и толщины, и сколько пуговиц на мундире. Но, в общем, всё это недолго продолжалось, потому что потом за дело взялся Милютин. И несмотря на то, что сложнейшая реформа, но он очень быстро убедил государя, что совершенно необязательно, чтоб солдаты, даже рекруты служили по 25 лет, необязательно такую вообще гигантскую армию. Это опять-таки смотря, как оценивать. Если армию при Александре II сократили практически на 40%, да это ж преступление такое против отечества, это же мы обороноспособность ослабили. Как вот армию НРЗБ офицеры, видите ли, остались без понятной им занятости. Вот ведь преступление какое! Можно подумать, кто-то собирался напасть. Ну, как и сейчас. Я, кстати, не упомянул, что вот тоже важно, Милютин ведь не абстрактный администратор. Он же боевой офицер. Ну, по-моему, тогда вообще по-другому было невозможно, служить офицером и не принимать участие в боевых действиях. Но уже нового поколения. Он несколько лет воевал на Кавказе, лично вот участвовал в сражениях, был ранен, причем тяжело был ранен. Ну, и явно вот солдатский быт представлял себе не понаслышке, а внутри, кстати, при нём… Мы рассказывали в одной из предыдущих программ подробно, про кавказскую войну, потому что началась она, как ни удивительно, до того, как Николай I пришел к власти и уже после его смерти закончилась при Александре II сравнительно благополучно, потому что имама Шамиля всё-таки схватили. И он не покончил жизнь самоубийством, ещё раз напомню, поехал мирно доживать свой век в Калужскую губернию. И восстание завершилось и закончилось. Воцарился мир. Опять-таки любая война - это же гигантские расходы, смерти никому не нужные. И вот как раз-таки в штурме этого аула Гуниб, где имама Шамиля и пленили, Милютин тоже принимал участие, будучи ещё, по-моему, в звании полковника. А дальше вот занялся всеми этими непростыми реформами. Еще раз вот повторимся, ключевое из них было… Ключевой посыл - это замена рекрутского набора болезненного, который в народе страшно переживали. Но там же это всё, ты уходишь практически на всю жизнь от родных, от семьи, и чудо, если вернешься старенький, больной в 45 лет какой. И сколько там было тоже махинаций? И тоже вот любопытно, мы всё время представляем себе, если "солдатушки, бравы ребятушки" суворовские богатыри такие, рослые, все крепкие, мордатые, решительные мужики, а реальности сколько было злоупотреблений. От кого захочет в первую очередь барин избавиться? От самого непутевого. От кого захочет община крестьянская избавиться? От вороватого какого-то, от драчуна. Драчун-то ещё ничего, может быть, он хотя бы решительный. И в итоге потом как вот страдали офицеры, что в армию приходит, кто попало. Опять-таки если вернуться к уже упомянутому "Утру помещика" Льва Толстого, там же тоже они с досадой про одного из крестьян говорят, про непутевого, который работать не хочет, хорошо бы его в солдаты отдать, так, как на зло, у него двух зубов нет. А, видите ли, если зубов нет, всё, не подходит. Как вот у лошади, если плохие зубы, значит, и лошадь плоха. Такой простой понятный критерий. Никуда там не денешь. А здесь и вот на чём тоже Милютин настаивал, что призыву должны подлежать все и теперь уже не откупаться, там, кстати, тоже вот купечество выступило с инициативой на радостях, а давайте-ка мы будем откупаться. Вот там 100 рублей отдали, и в армии служить не надо. А вы там этими деньгами сами будете знать, как распорядиться. Прекрасная идея. Там же ропот среди дворянства. Мы же… Я вот не упомянул, подразумевается, что всеобщая воинская повинность. То есть справедливая. По жребию. Просто вот есть у нас 100 тысяч призывников, например. Да? Но нам, к счастью, тоже не всех подряд, не всех забирали.
В. Дымарский
―
Там же они… Там же армия очень сильно сократилась…
М. Кузахметов
―
Да, сократили. И вот сколько нужно, решает военное ведомство, что нам 100 тысяч человек в этом году не надо. Хватит нам и 20, например. Да? Там 30. Там порядка 20% из призывников в итоге уходили в армию на более короткий срок. То есть они числись там порядка 15 лет, но в реальности 6 или 7…
В. Дымарский
―
И была какая-то селекция.
М. Кузахметов
―
Ну, конечно. Да. Но служить должны были все. Неважно, что ты дворянский сын…
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
… купеческий или мещанский. Основа, конечно же, солдат была крестьянская. И это важно, чтоб была справедливость, и никто не мог откупиться. Опять-таки всё это удивительно, что в царские, в имперские времена… При Александре вообще-то II империя существенно выросла. Потому, что когда мне пришла повестка, то служили все мои одноклассники, сокурсники за редчайшим исключением. Военных кафедр не было. Вот как на излете советской власти срочно понадобилось всех в солдаты забирать в 87-м году. Ну, так вот. А здесь Александр II не переживал, не убивался. При всем при том, что война-то на его правлении пришлась, и мы о ней отдельно расскажем, и победоносная, и благополучно закончившаяся. И можно даже до сих пор гордится, потому что вот принесли свободу братьям-христианам, братьям православным, братьям-славянам. Ну, там это на Балканах уже отдельно русско-турецкая война. То есть всё оказалось правильно. Вся эта реформа оправдала себя, потому что помимо того, что я уже сказал, по призывному принципу она стала действовать. И опять-таки это ж всё вроде бы были очевидные вещи, но непонятно как царь-инженер Николай I, я имею в виду, ничего не сделал, чтобы вот были не гладкоствольное, а нарезные ружья, чтобы заряжать не со ствола, ну, как мы все уже привыкли, там специальный патрон капсульный. Сначала всё равно со ствола заряжали, а потом уже замковое ружьё. Чтоб артиллерия была тоже нарезная. И здесь всё это, кстати, удалось организовать достаточно быстро. Причем поначалу, своего-то производства нет, ну, закупали ружья - да, - в Бельгии, в Германии. Обучали солдат из них стрелять. И всё это в итоге сработало. И тоже вот надо ещё отдать Милютину должное, это опять кажется диким варварством, а ведь до прихода Александра II, мы про это тоже рассказывали, и опять-таки вспоминается сразу классический рассказ "После бала", это наказание для солдат жуткие, страшные, сквозь строй шпицрутенами. И что вот сделал Милютин? Он запретил. Шпицрутены просто запретил. Большинство…
В. Дымарский
―
Телесные наказания.
М. Кузахметов
―
… телесных наказаний… Да, страшные запретил. Причем опять-таки непонимание, а как ещё дисциплины добиться, если солдата, мужика вообще если не сечь, так он же слушаться перестанет. Это такая же, кстати, была история и с образованием. Как вот ребёнка заставить учить латынь или греческий, если ты его не поколотишь? Он же скажет, я не буду учить. А так надавал ему розгами хорошенечко, вот он сел за учебники и всё выучил. Теперь кажется дикостью, а тогда другого способа не знали. И как вот на это надо было решиться, что совершенно необязательно солдат так жестко наказывать. При всём при том, что да, там если солдаты, взрослые дядьки 30-летние ещё и не слушаются, дерзят, ну, как ему фельдфебель кулаком по зубам съездит, так солдат и будет более сговорчивый. И тут вдруг какие-то потрясающие перемены, уж не говоря про то, что ещё Милютин, видите ли, заботился, чтоб солдат получше кормили, чтобы там хоть как-то там их лечили. Здесь вот прекрасный, я считаю, пример, и если кто-то не видел, советую посмотреть фильм "История одного назначения" сравнительно новый Авдотьи Смирновой и Анны Пармас, две вот такие прекрасные кинематографистки. И всё тоже там по рассказам и основано на реальных событиях. И как раз вот события середины 60-х годов, 1860-х годов. И на "Эхе Москвы", советую послушать, была программа, посвященная судебному разбирательству, когда один из солдат ударил офицера, и что из этого вышло, и какую роль в этом сыграл Лев Толстой. Ну, и вот художественный фильм по этим мотивам. И все вот эти проблемы либеральных мечтаний, потом суровая реальность. Потом заботишься о солдатах, учишь их грамоте, а они чуть что и устраивают там беспорядки и проблемы, вот то, о чём мы говорили, с польским вопросом, когда там польские офицеры хотят его сделать виноватым. Ну, всё вот это в фильме…
В. Дымарский
―
Не отпускает нас Польша.
М. Кузахметов
―
Не отпускает нас многострадальная Польша. И вот мы недавно рассказывали, как поляков… Это же темное пятно на биографии Александра II, не худшего российского императора, а, наверное, одного из лучших, а тем не менее больше 10 тысяч поляков-то в Сибирь сослал, где многие из них потом сделали много полезного. Это в моём учебнике точно было. А то, что в Катыни расстрелял потом Сталин 20 тысяч польских офицеров, ни за что, не причём… И вот что сейчас? Опять нам…
В. Дымарский
―
Опровергают.
М. Кузахметов
―
… государственные мужи да, говорят, не надо вот так вот огульно. Это мешает разобраться в том, что там было на самом деле, и кто виноват. А, может, они восстание готовили все эти проклятые поляки и на сторону Гитлера хотели перебежать. Не надо…
В. Дымарский
―
А может… А, может, это и не мы вообще.
М. Кузахметов
―
Ну, да. И опять. И то, что там вообще 300 тысяч поляков при Сталине репрессировали в советском-то учебнике не напишут. А сколько вот… А какой злодей был Александр II, видите ли, и душитель свобод. Печально всё это, когда нет…
В. Дымарский
―
Ну, давайте всё-таки, Максим, поскольку наше время вышло, давайте закончим не на словах "печально всё это", а давайте на более оптимистической ноте. Этот рассказ мы продолжим через неделю. Ладно?
М. Кузахметов
―
Хорошо. Через неделю расскажем, что из этого из всего, из реформ вышло.
В. Дымарский
―
Спасибо. Это был Максим Кузахметов. Я Виталий Дымарский. Программа "Всё так плюс". До встречи через неделю!