Николай Первый, последние дни - Все так + - 2020-10-03
03.10.2020
Виталий Дымарский
―
Добрый вечер! Программа «Все так плюс» продолжает свой рассказ о династии Романовых. Программа «Всё так плюс» – это мы вдвоём: петербургский историк Максим Кузахметов и я, Виталий Дымарский. Ну, давно и долго и не нудно, мне кажется, совсем не нудно мы рассказываем, ну, в основном Максим, конечно, рассказываем о династии Романовых. Дошли бы до Николая I. Сегодня мы сделаем такой небольшой шаг назад, потому что предыдущую программу мы рассказывали как раз о Севастополе, о Крымской войне, и поскольку всё там завершилось уже после смерти Николая I, то мы этот… эту точку в истории как-то слишком быстро прошли. Поэтому сегодня мы возвращаемся в февраль-март 55-го года. Февраль по старому, март по новому летоисчислению 55-го года, когда скончался Николай I. Ну, как всегда любой… Любой… Любая смерть, ну, не только Романовых, вообще политических… политических деятелей, она всегда сопровождается невероятным количеством слухов, домыслов. А, может быть, и не домыслов. Кто его знает? То самозванцы тут же возникают, то ещё что-то. Но в случае с Николаем, там начали вроде говорит о самоубийстве. Вы верите в эту версию?
Максим Кузахметов
―
Ну, вот в буквальное самоубийство, чтобы он пошёл и принял яду, я верю все-таки с трудом, но обстоятельства сложились так, что эта его смерть дала в богатейшую почву для слухов, для обсуждения. До сих пор вся эта история продолжается. И тут даже немножко хочется отмотать пленку назад. Мы же начали Романовых с самого начала. С начала ХVII века. И вот якобы существовало предание, что вот накануне воцарения Мария Мнишек, знаменитая жена Лжедмитрия сначала I, а потом II, предала всю эту династию проклятию. И вот это проклятие как будто бы на всех Романовых и действовало. Но это уж совсем так для любителей мистики. А с другой стороны мы понимаем женщину, у которой повесили единственного сына, трёхлетнего мальчика Ивана в Москве на воротах. И действительно если вот… То есть мы добрались уже до Николая I, до его смерти, и поразительным образом пока что никто из Романовых не смог перешагнуть 60-летний рубеж. Невероятно. Кроме Екатерины II, которая, как мы в очередной раз напомним, не Романова, а немка. И то там ненадолго. И там сразу вот аналогия приходит на ум, у нас же последний номер журнала «Дилетант» посвящен императору римскому Октавиану Августу, про которого с юности было известно, человек болезненный. Вот шагнул на корабль, сразу качка, сразу там его мутит. Накануне всех решающих сражений ему не здоровится. Так ему было плохо уже после того, как он… как он стал императором, что он, ну, как минимум один раз даже приготовился помирать и передал империй там своим близким друзьям. Операцию «Преемник» готовил. И тем не менее Август прожил больше 70 лет. А у Романовых ни одного. Ну, ладно, там оставим за скобками тех, кто был убит. Единственный, кстати, из мужчин, кто перешагнул 60-летний рубеж – Александр II, о котором мы дальше будем рассказывать. Вот он-то был убит. Может, он бы поставил рекорд. А так вот действительно какое-то невероятное проклятье. И вот возвращаясь там к состоянию здоровья, ведь все 4 сына Павла I отличались вроде бы исключительным здоровьем. Все высокого роста. Никогда на здоровье не жаловались. И вот ранняя смерть Александра I, как мы уже говорили, – это всё слухи о том, что он устал от царствования и ушел там странствовать по России. Ну, ладно, Константин, он умер, заразившись холерой. Но загадочная смерть Михаила, младшего из братьев, буквально вот накануне… вот накануне всех этих драматических событий, она как будто бы и подкосила в том числе и Николая I. И дальше, вот если внимательно следить за событиями, там же современники пишут, что он резко сдал, он выглядит осунувшимся. То есть это не то, чтобы человек на каком-то этапе вдруг… Почему я не верю вот непосредственно в самоубийство, а он действительно был сломлен именно психологически…
В. Дымарский
―
Войной?
М. Кузахметов
―
… вот этой катастрофой Крымской войны.
В. Дымарский
―
Войной, конечно. Да.
М. Кузахметов
―
Ну, да. Потому, что всё стало рушиться. Все идет не так. 30 лет человек у власти. 30 лет как он был абсолютно уверен, в его руках мощнейшая, крупнейшая, непобедимая армия Европы, причём она вроде бы на деле доказывала свои боевые качества. Началось это всё с самого начала правления Николая I, когда он был еще не уверен. Ну, ладно, там Персия. Ну, ладно, Турция. Но с Польшей было посложнее. Но в конце концов вот и Венгрия у наших ног. Ну, казалось бы. И мы же воюем ещё и на своей территории. Мы всё это подробно рассказывали в предыдущих программах по Крымской войне. Всё здесь должно быть наше. За тысячи миль приплыли эти союзничишки. Франция, которую мы уже побивали, и Англия, у которой армии нет. И дальше всё рушится. И, конечно, в моём представлении он действительно надорвался. Да ещё вот какая-то загадка этих Романовых, которые, даже вроде бы не жалуясь на здоровье, почему-то в одночасье быстро умирали, при всем при том, что, ещё раз скажу, вот любопытно, что, ну, ладно, там грешили на других представителей Романовых, что они много выпивали или были неудержимы в обжорстве, но ничего этого нельзя сказать про Николая I. Здоровый образ жизни. Можно даже сказать, он закалялся, был умерен в еде, регулярно постился. Ну, уж явно он не ел ничего с консервантами или с какими-нибудь ядовитыми красителями, а только здоровая пища. У него был личный доктор, чего не могли себе позволить даже не то, что крестьяне, большинство дворян. И тем не менее вот да, буквально за месяц, получается, он сгорел. И ему было всего-навсего 58 лет. Правда, Александр умер… Александр I – в 47 лет, а Константин – в 52. Ну, вот ненадолго пережил их вот третий брат, пережив причём 4-го. Он умер по новому стилю 2 марта 1855 года. И, как мы рассказывали, Севастополь вообще в это время еще не был захвачен, ну, или как…
В. Дымарский: 2
―
е… 2 марта…
М. Кузахметов
―
… еще защитники…
В. Дымарский
―
Как раз я говорю, 2 марта по новому стилю.
М. Кузахметов
―
Да, да, да. Это то, что…
В. Дымарский
―
Это 18 февраля по старому.
М. Кузахметов
―
… не путаться. Да, про грегорианскому календарю.
В. Дымарский
―
Да.
М. Кузахметов
―
Вот. И Севастополь еще несколько месяцев держался. А Николай I оказался вот совершеннейше уже подавлен. Ну, сейчас там подробнее чуть объясним, что вообще официальной версией смерти была простуда. Ну, пневмония, сейчас всем хорошо знакомое слово. Да ещё пневмония на грипп, которым он заразился. Тоже популярное зимнее заболевание в наших широтах. Так вот. Ну, люди пытаются как-то это объяснить событие. Вот, например, одна из версий тоже, что якобы у него когда-то была травма, очень серьезная, то, что он же не был серьезно ранен, никогда ниоткуда…
В. Дымарский
―
Нет, ну, там была дорожная…
М. Кузахметов
―
… ничем вроде бы не отравлялся. Да, якобы в дороге еще там в 1836 году около Пензы…
В. Дымарский
―
Что-то он там ключицу…
М. Кузахметов
―
… у него был перелом, там мало ли какое-то внутреннее кровотечение, внутреннее повреждение органов. И вот это-то и сыграло свою зловещую роль.
В. Дымарский
―
Ну, да, да. Ключицу то ли сломал…
М. Кузахметов
―
Ну, я скептически отношусь…
В. Дымарский
―
… то ли вывихнул. Да.
М. Кузахметов
―
Да. Во-первых, 20 лет прошло. И он же не жаловался. И боли никакие его не мучили. Ну, это мало вероятно. Ну, это просто потому, что больше не на что думать. Причем он, если ему и нездоровилось, вот все современники говорили, а он очень быстро приходил в себя, поправлялся и снова… и снова на коне, снова верхом. Он прилично выглядел для своего возраста. Ну, так вот это опять-таки про то, что думать вроде бы не на что, а человек умирает за несколько дней на глазах у своей супруги Александры Фёдоровой… Фёдоровны, которая, кстати, вот жаловалась на здоровье, которой надо было ездить в Италию, причем она пережила мужа на 5 лет, и траур 5 лет так подряд и носила, больше не снимала его. И Николай I, кстати, успел за вот эти дни перед смертью со всеми проститься детьми, с внуками, всех повидать. То есть тоже, ну, это наводит на мысли о том, что он как будто бы сознательно к смерти готовился. Его там последние его слова были наследнику, будущему Александру II: «Держи крепко», - и испустил дух. Ну, так вот. Но главный слух, как мы уже сказали, конечно же, покончил с собой. Причём покончил с собой, может быть, не буквально, что выпил яд…
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
… а что вот искал эту смерть, потому что морозы…
В. Дымарский
―
Якобы просил врача…
М. Кузахметов
―
… в Петербурге, а он ходит без шинели, приезжает по заведенной традиции на разводы, на смотры, причем норовит это делать каждый день. Вроде бы у него уже и болезнь, ну, грипп, как я упомянул, а он снова и причем опять-таки без шинели выходит на развод или на смотр гвардии. Ну, вот там температура поднялась, он там слёг. Через 2 дня получше, и снова отправляется опять на мороз к своей любимой гвардии, потому что он же только лично должен контролировать, как там вот все должны молодцевато выглядеть, как вот гвардия там красиво должна построиться. Ну, современников, которые не меньше его многие с ужасом слышали новости из Крыма, а мы напомним, что ни одной победы, всё сплошные поражения. И последнее вот… последнее драматическое известие, опять-таки там всё сходится при конспирологии, которое его окончательно подкосило, – это, ну, как деликатно говорят, неудача русской армии под Евпаторией как тут… в который высадился 20-тысячный корпус турок, и тут-то уж, казалось бы, ну, турок-то сколько разбивали, ну, уж тут-то памятуя о подвигах Суворова, уж, наверное, должны были бы сбросить их обратно в море и разбить, а ничего не смогли поделать, с огромными потерями отступили. А командовал там, например, Степан Хрулёв, любимчик Николая I, генерал безусловной личной смелости. Там разные были генералы. Герой войны. И тем не менее вот такая неудача. Хрулёв, кстати, потом попросил себя в итоге похоронить в Крыму, где он после смерти вот уже Истомина, Нахимова реально лично занимался обороной Севастополя до последнего дня. Ну, и вот… Вот это было последнее известие, которое пришло в Петербург из Крыма, после которого Николай I, ну, вот окончательно сдал. А так, как для него вообще были неприемлемы разговоры о том, что надо бы приступать к каким-то мирным переговорам… Тут, кстати, тоже нужно упомянуть на всякий случай, что вообще так или иначе тема мирных переговоров реально… всплывала регулярно удивительнейшим образом, потому что союзникам там тоже было тяжело. Очередная зима. Всё это… Вроде бы они побеждают, но всё это пожирает ресурсы и Франции, и Англии, и всех остальных у них союзников. И пока Россия упрямилась… Ну, там, в общем, с облегчением все, конечно, услышали в итоге готовность России к переговорам. Но пока был жив Николай I, об этом не могло быть и речи при всём при том, что тоже хоть все города побережья Крыма были в руках союзников, но в степной, например, они не вступали, боялись, что там дальше произойдет. Тем более вокруг Николая I тоже были же генералы здесь в Петербурге, которые говорили: «Да ничего страшного. Да вот французы до Москвы доходили, а всё равно победили. Да ничего. Продержимся с божьей помощью ещё как-нибудь». Ну, говорили в принципе только, то что Николай хотел слышать. Ну, и, в общем, Николай I в начале марта уже там и накануне, кстати, он как будто бы, когда вот он ходил налегке, ему лейб-медик там, ну, не то, чтобы замечания, а говорит: «Ваше Величество, Вы вообще ходите так, что это как будто бы даже… Это не самоубийство. Это ещё хуже. Это просто вообще смерть». А Николай I говорит: «Моё дело. Ничего не… Не надо меня поучать. Живу, как живу». Ну, и вот, как я уже упомянул, морозы, и всего за несколько дней сгорел, умер. И, кстати, никаких слухов, что вот его там, например, подменили, что он пошел куда-то там простым мужиком, вот, как ни удивительно, не возникли. Хотя тоже чем он отличается от Александра I, который якобы устал от власти, и всё это бремя ему стало невыносимо. И здесь как будто бы могла быть такая красивая легенда. Но ничего подобного не получилось. Вот именно про отравление. Причём том числе ещё и почему? Потому, что он запретил производить вскрытие своего тела и не разрешал бальзамировать. А когда попытались, так неудачно и с бальзамированием всё пошло. То есть всё сходится, что если уж он и не буквально отравился, то нарочито хотел вот… искал, в общем, смерти и эту смерть, получается, нашел, ну, вот таким образом, в морозы…
В. Дымарский
―
Да. Ну, версия… версия…
М. Кузахметов
―
… на холоде…
В. Дымарский
―
Версия самоубийства…
М. Кузахметов
―
… в Петербурге…
В. Дымарский
―
Версия самоубийства основная – это то, что он попросил врача своего, чтобы он ему дал яду.
М. Кузахметов
―
Ну, в том числе да, там тоже сходится. Опять-таки при внимательном изучении, потому что его личный врач, ну, во-первых, немец, сразу всё подозрительно…
В. Дымарский
―
Да.
М. Кузахметов
―
… так он просто почти сразу после смерти Николая I отбыл из Петербурга. Ну, казалось бы. Соответственно всё вот и сходится. Исполнил волю русского правителя, помог ему хотя бы психологически, ну, и всем как будто бы стало хорошо. Может быть, Николай I даже вот на каком-то этапе вот нашло на него просветление, мудрость, что вот он не готов пойти на компромиссы с союзниками, а понимает, что война бессмысленна, и чтобы избавить своих родственников, там соотечественников от всех этих мучений, ну, вот он предпочел умереть. Так вот здесь вот тоже любопытно… любопытен контекст. Не было никакого горя, вот чтобы люди там ходили и рыдали. Человек все-таки 30 лет правил. Более того, что особенно любопытно, что известие о том, что скончался государь-император, оставило совершенно равнодушными защитников Севастополя. Ну, умер и умер царь. Мы вот здесь в Севастополе будем там защищаться. Еще раз повторюсь, оборона-то продолжалась еще несколько месяцев, героическая. Причем реально героическая оборона как следствие бездарности генералов. Так вот и здесь вот, ну, я бы вступился за Николая I в каком ключе? Что человек за 30 лет власти не занимался такой саморекламой. Не было культа такого вождя, чем впоследствии охотно занимались большевики, на первом месте, конечно, Сталин. А до Николая I его бабушка Екатерина II сделала всё возможное, чтобы вот быть такой матушкой, матерью отечества. Императрицей. Что вот если вот не я, то кто? Вот умру, все вы сиротами останетесь. Сын мой непутевый. И реально внушила это многим тысячам людей. И до сих пор так многим кажется. А вот Николай I совершенно вот об этой пропаганде не позаботился. Пропаганда вообще была слабым местом в его правление. Ещё при всём при том он же всё любил делать тайно и секретно. И даже вроде бы какие-то полезные вещи почему-то норовил с минимальной оглаской делать. Ну, может быть, поэтому никто так особенно-то его и не жалел.
В. Дымарский
―
Если вернуться к версии самоубийства, там довольно много всяких свидетельств таких, ну, косвенных, разумеется. Вот, например, вот этот историк, который биограф Николая Шиллер, который, в общем, так достаточно подробно знал всё о жизни Николая, где-то его пометка была: «отравился».
М. Кузахметов
―
Да, да, да. Но это всё… Да, как раз, кстати, у современников очень много в дневниках вот безапелляционно, не то, чтобы ходят слухи, а там не вызывает никаких сомнений, что Николай I ушёл из жизни добровольно. Это, ну, для многих, кто вот буквально там, может быть, неделю назад его видел на коне, и вдруг вот поступает известие, что он скончался, было просто очевидным. Но не доказано так, как еще и вскрытия не было, а всё-таки он болел. И, наверное, многим казалось, что это в том числе благородный поступок. Опять-таки он избавил кого от мучений? В том числе и своего сына старшего, будущего императора Александра II, который, кстати, не занялся вот тут же буквально на следующий день всеми этими государственными делами. Ему досталось тяжкое наследство. Там будем, наверное, подводить итоги, потому что сейчас я бы перешел к ситуации… вернулся бы, в общем, в Севастополь, что там-то происходило, потому что мы прервались на том, что Севастополь оставлен, а до этого умер Николай… А война-то…
В. Дымарский
―
Николай I.
М. Кузахметов
―
… со вступлением Александра II. И хоть мы и говорим, что всё, готов был Александр II заключать мир, но в реальности до этого мира, до заключения прошёл вообще еще целый год.
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
И этот год был насыщен самыми разными событиями.
В. Дымарский
―
Но это уже при Александре II. Мы сейчас прервемся на выпуск новостей. После чего вернемся в Севастополь.НОВОСТИ
В. Дымарский
―
Еще раз приветствуем нашу аудиторию, аудиторию радиостанции «Эхо Москвы» и слушателей программы «Всё так плюс», в которой мы, напоминаю, рассказываем о династии Романовых. Сегодня у нас сразу два императора: Николай I, почивший в бозе в начале марта и Александр II, пришедший ему на смену, и, ну, вынужден естественно как Верховный главнокомандующий, как император завершать войну Крымскую, вот эту вот несчастливую Крымскую войну. И в частности вот битва… битва за Севастополь.
М. Кузахметов
―
Прошло еще несколько месяцев, потому что Александр II входил в эти… То есть он тоже не полководец, к счастью, может быть, он не был таким милитаристом, как его отец, хотя все они, конечно, в той или иной степени офицеры, но мы будем потом подробнее рассказывать уже непосредственно об Александре II. А сейчас что нам дальше делать с Крымом? Потому, что после того, как союзники захватили Малахов курган, это уже осень, это уже сентябрь 1855 года, оставлен южный Севастополь, перешли на… в северную половину города, к северным укреплениям оставшиеся выжившие защитники. И вот теперь вроде бы в руках у союзников всё побережье Крыма, все города. Их флот абсолютно господствует в Чёрном море, никто не может ему ничем повредить. Входит, кстати, в Азовское море, разоряет… Уже осенью 1855 года прибрежные поселения. Там даже ужасные слухи, как бесчинствовали союзники, особенно турки мстили там за всё. Но надо что-то делать, потому что, ещё раз повторюсь, удивительным образом несмотря на то, что в душе Александр II, конечно, хотел бы поскорее завершения этой бессмысленной, ужасной войны, истощавшей и российские ресурсы и… Россия ж вообще была в абсолютной изоляции. И торговля вся была практически парализована. И воевать практически уже было нечем. Но тем не менее вот так вот не осмеливался объявить, что всё, мы готовы садиться за стол переговоров. Всё ещё на что-то надеялся. Кстати, там это в Петербурге достались-то ему от отца поначалу, это потом он провел кадровую чистку, многие генералы, которые говорили, да ничего, с божьей помощью, сейчас просто надо назначить кого-нибудь более толкового командующего-то вместо тех, которые там не справляются. Да вот гвардию сейчас отправим, может быть, и всё, справимся. Но и у союзников всё было неблагополучно. Несмотря на то, что вот, казалось бы, они достигли главной цели, в их руках Севастополь. А уже в октябре их попытка, например, захватить город Николаев, который стал соответственно новом важнейшим портом российским на Чёрном море, она закончилась неудачей. Николаев, он в устье реки достаточно глубоко, а там устье заминировано. Так просто не войдешь. Ну, как? Чтобы сделать Россию более сговорчивой. Опять-таки конец осени, значит, надо вроде как уходить снова на зимние квартиры. Зимой воевать не сподручно. Правда, союзники захватили Кинбурн. И вот это, наверное, подействовало угнетающе уже на Александра II, который вроде как принял дела, вроде бы есть у нас ещё какая-то надежда на выход из войны с минимальными потерями, но захват Кинбурна я чуть подробнее расскажу, вот он опять раскрыл всю беспомощность, в том числе и техническую российской армии, потому что союзники сначала на кораблях… Ну, Кинбурн – это крепость, которую вообще мы когда-то упоминали, Суворов там сбросил турецкий десант всего-то за несколько десятилетий до этого. Это узкая коса, выдающаяся в Чёрное море. Там есть укрепления, которые прикрывают подходы вот как раз к Николаеву. Небольшая крепость. Так что происходит? Подплывают союзники, издалека сначала уничтожают артиллерийские батареи, и русским канонирам практически нечем ответить, потому что подплывают броненосные корабли. И даже если русские артиллеристы умудряются в них попадать, то эти ядра отскакивают, борта не пробивают, а в это время союзники просто вот уничтожают сначала артиллерию, потом уничтожают все укрепления Кинбурнской крепости на мысе Кинбурн. И дальше, ну, просто они всех там уничтожат, ну, тем более пожары начинаются. И русские солдаты не смогут даже ничем ответить. И в итоге происходит неслыханное. Вот опять-таки на фоне многомесячной обороны Севастополя происходит позорное, как казалось в Петербурге, капитуляция всего лишь за 2 дня. И там тут же, кстати, потребовали следствия военного. Да что же это такое? Не предательство ли это? Да как там можно, чтобы комендант согласился на это? Да ещё в таком святом для российского оружия месте, где вот память Суворова. А на самом деле, ну, там генерала, который отвечал, который командовал… Каганович командовал гарнизоном, в принципе обвинять не в чем. У него на глазах просто вот издалека, даже не очень-то издалека, потом союзники подплыли там всего на несколько сотен метров, уничтожают солдат его гарнизона, а ответить нечем. Тем более союзники высадили еще десант и отрезали гарнизон крепости даже от отхода. Ну, всё, больше ничего не остается, кроме как выбрасывать белый флаг, чтобы, ну, не погибли все за зря. Причём там капитуляция была, ну, сравнительно гуманная, потому что, например, и солдатам, и уж тем более офицерам шпаги разрешили оставить, разрешили взять имущество, ну, кроме оружия. И потом это им пригодилось, потому что когда их увезли в Константинополь, у них оказались какие-то, грубо говоря, средства к существованию.И ещё тоже вот любопытное обстоятельство, почему мы столько подробностей знаем, потому что это, наверное, была такая уникальная война, мы же говорили, там было много корреспондентов, один из которых самый там известный английский Рассел, который просто всё подробно описывал. В последствии, конечно, воюющие державы европейские такой ерунды не допускали, особенно после следующей турецкой войны. Куда там корреспондентов? И секреты все они видят и тут же строчат, кто, куда направился. А тогда вот присутствие корреспондентов в числе прочего, конечно, помогало максимально гуманизации. Никто не хотел потом стать героем первых полос как людоед там какой-нибудь. Поэтому все там соревновались друг перед другом в благородстве. Там же и фотография уже, кстати, была. То есть такое документальное свидетельство сохранилось. Но в Петербурге, ещё раз повторюсь, просто шок. Как мы можем сопротивляться? На что мы рассчитываем, если вот наши укрепления, ничем не досадив союзникам, вынуждены просто капитулировать через 2 дня? И даже военное следствие против генерала Тихоновича приходит к неутешительному выводу. Его пришлось оправдать. Это было единственное разумное решение, которое он и принял. Только вот капитуляция. Что ещё можно поделать? Там, правда, утешение было такое специфическое, что союзники оставили на Кинбурне гарнизон, а через три месяца зимой пришлось его оттуда вывозить, потому что они там стали умирать от голода, от холода. Всё оказалось бессмысленно. Никому не пригодилось. Ну, и как я уже сказал, и к Николаеву тоже не могли подойти ближе, потому что там оказались проходы заминированные, и всё пришлось там переложить. Отложить на последующие… На… Посмотреть, как дальше события будут развиваться. Примерно так они все и ждали. Никто не усердствовал, никто не требовал немедленного там марша, похода на Москву. Так вот что делать дальше всем. Всем приходит в голову как Россия вроде бы пока ещё до сих пор не капитулировала. Война идёт на истощение. Союзникам тяжело. В России воевать некому. Но еще раз повторюсь, как ни кощунственно это звучит, смерть Николая I всё изменила, потому что если б он был жив, например, начался бы там 1856 год, и он бы храбрился и говорил, ну, ничего, уж как-нибудь там велика Россия, еще как-нибудь отобьемся. Кронштадт неприступен. На Дальнем Востоке отстояли наши интересы. Крепость Карс в Закавказье в наших руках. Ничего. Ещё как-нибудь там помучаемся. И тут вот соответственно не только позиция Александра II сыграла важную роль, который был, конечно же, готов к этим переговорам. А ещё и, как у нас злорадно говорят, споры в стане союзников. Например, французы считали, что, в общем-то, они ключевую задачу выполнили, Россию поставили, ну, если не на колени, то во всяком случае на место. Но зачем дальше-то рисковать жизнями своих солдат? Не пора ли всё-таки как-то деликатно пытаться найти способ выхода из этой ситуации? Ну, в том числе, а что такого? Дипломатическим путем. Но тут вот столкнулись их интересы с англичанами, потому что английский премьер-министр Палмерстон, он, например, настаивал на продолжении войны. Причем тоже какие аргументы? У него же худо-бедно выборная должность-то премьер-министра. Там же парламентские выборы проходят. И что же это такое? Англия, не добившись, получается, ничего, но пожертвовав тысячами жизней британских солдат, вдруг идёт на заключение мира. Да что же это такое? Мы так следующие выборы проиграем. Вот какая логика была у Палмерстона. Наполеон-то III про это не переживал, потому что он уже произвел переворот и из президента стал императором, и его такая история как выборы никак не беспокоила. Ну, как мы знаем, в ХХI веке и сейчас некоторых правителей не беспокоит ситуация с выборами. Они там проводят их, кому нравится, пишут, что им нужно. Ну, так вот, в общем, переговоры возобновились в том числе и по инициативе французской стороны. Там очень, кстати, если кому-то из радиослушателей будет интересно, там очень любопытная вот эта вся история, кто, кому, чего сказал, кто, где, к кому приехал, кто, где, как намекнул. В этом были задействованы десятки людей, которые где-то там в светских салонах, где-то там в Берлине, в Вене или в Париже намекали, да что вот, кстати, а ведь можно было бы наконец-таки и закончить это кровопролитие. И всем надо было соблюсти… соблюсти приличия. Чтобы никто не выглядел как вот не уверенный, трусоватый, не добившийся итоговых каких-то соблюдений своих интересов. И тут вот проявила самую невероятную инициативу Австрия. То есть опять-таки уж эти переговоры бы затянулись…
В. Дымарский
―
Но при… Но при намеках… Но при намеках со стороны Пруссии.
М. Кузахметов
―
Ну, там тоже непонятно, кто, кому, чего сказал. Но ультиматум…
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
А это был именно ультиматум выдвинула совершенно неожиданно Австрия, на которую грешил уже и проклинал Николай I. И тут вдруг в Петербург приходит ультиматум именно с чьей стороны? Со стороны Вены, которая просто где-то нам тихо изначально угрожала. Но мы же очистили дунайские княжества, как они просили. А теперь-то что? И вдруг вот приходит угроза такая непосредственная из Вены, которая уже, кстати, заключила союз с Англией и с Францией. Это, кстати, ужас для нашего отечества. Уникальная история. Мы в абсолютной политической изоляции. Почти как сейчас, если не считать, конечно, союзниками Венесуэлу. Ну, так вот. И здесь ультиматум… Казалось бы,ультиматум звучит что-то такое страшное, что-то угрожающее, нам всем конец. Сейчас потребуют раздела России на части, изгонят Романовых. А ничего подобного. Сами-то по себе, ну, вот как опять-таки с высоты прожитых там десятилетий и столетий, ну, последовавших за этим, ну, такое, казалось бы, безобидное. Надо, в общем, избавиться от русского протектората над Валахией и Сербией. Чьим? Не то, чтобы даже австрийским, а чтоб просто великие державы сами занимались этими делами, потому что все знают Балканы – это вечно тлеющий вулкан. Вроде бы не опасно требование. Потом 2-е требование ультимативное. Должно быть свободное плавание по Дунаю. А то вот русские захватили устье Дуная. Мало ли, они там будут вредить, свои интересы соблюдать, а корабли должны плавать торговые, не военные корабли, по Дунаю беспрепятственно. Казалось бы, только всем лучше от этого будет. Опять-таки всех касается. Ну, вот 2-й пункт, правда, был уже такой более болезненный – демилитаризация Чёрного моря. Вот на Чёрном море не должно быть боевых кораблей, не должно быть мощных крепостей. Но опять-таки она была двухсторонняя. То же самое требование относилось не только к России, а еще и…
В. Дымарский
―
И к Турции. Конечно.
М. Кузахметов
―
… к Турции. Да. Поэтому, ну, чем мы тогда рискуем? Если у турок нет военного флота, у нас нет военного флота, ну, о чем вроде бы можно переживать.
В. Дымарский
―
Ну, да. И через…
М. Кузахметов
―
Ну, еще…
В. Дымарский
―
И через проливы…
М. Кузахметов
―
… тоже…
В. Дымарский
―
… А другим державам нельзя проходить через проливы.
М. Кузахметов
―
Да, да. Там в последствии. Да. А они взяли в итоге на себя обязательства гарантировать, что военные корабли тоже не будут проходить в мирное время через Босфор и Дарданеллы в Чёрное море. Опять-таки о чём тут можно переживать? Ну, вот 4-й пункт, опять-таки он скорее был болезненный психологически. Он удалил там по российскому самолюбию, потому что русский царь должен был отказаться от покровительства над православными подданными турецкого султана, о чём тоже договаривались. Но это всё больше так на словах, что вот раз там православные, а мы-то третий Рим, то мы как будто бы должны о них заботиться. Но, ну, в реальности… В реальности ничего не происходило. Это тоже этот пункт ничего не менял вообще. И вот только 5-й пункт встретил вот в Петербурге непонимание. Опять-таки он сам по себе сейчас даже звучит как-то наивно немножко, чтобы передать в распоряжение Молдавии, а Молдавия тогда была такой тоже… Ну, под общественным покровительством находилась союзных держав, то ли России, теперь вот союзники требуют, чтобы они присматривали. Не независимое государство, а как бывшая часть Османской империи, такая сравнительно автономная. Так вот чтобы небольшая территория, которая принадлежала непосредственно России, теперь принадлежала княжеству Молдавскому. Ну, и всё. И вот тогда все будут удовлетворены. И тогда вот месячный мир, и все будут довольны. Здесь вот, я ещё раз повторюсь, даже вот сейчас совершенно очевидно, что все эти требования были совершенно безобидны, позволяли всем завершить бессмысленное кровопролитие, особенно для России. Бессмысленная непросто потому, что гибли миллионы солдат, а потому, что реально было нечем воевать. Не было уже запасов пороха. Уже в Петербурге опасались, что очередная мобилизация вызовет бунт среди крестьян, которые вообще не понимают, зачем идёт эта война. И, кстати, обратите внимание, там даже не поднимался вопрос о каких-либо контрибуциях, что было бы тоже совершенно логично. Какие только контрибуции не требовали победители! Что мы ж понесли серьезные материальные потери из-за вашей войны, из-за вашего упрямства. Так что их нам верните. Ничего подобного. И уж вообще не идет речь о том, чтобы отторгнуть Крым там, например, заселить его английскими или французскими колонистами. Да всё там… Ну, в общем, в ХХ веке всё это показалось бы просто немыслимым в последующих войнах. Ну, унижение для Петербурга в числе прочего в том, что ультиматум-то выдвигает именно Австрия, которая неблагодарная, которую мы спасли от распада, от революции. Именно из их уст звучит вот это ультимативное требование. И здесь, может, Александр II тоже бы ещё бы на что-то надеялся, но тут вот последнее, что добило попытки к сопротивлению, к упрямству, это уже, если не ультиматум, то письмо прусского короля Фридриха Вильгельма IV, который однозначно потребовал принять условия ультиматума, а то он тоже перейдет на сторону союзников, и тогда Россия гото… должна будет готовится к войне уже вообще против всей Европы, что, ну, и бессмысленно, и оружие… по оружию там было очевидно, что Россия не способна противостоять, и ресурсы истощены. Еще раз напомним, что флота на Чёрном море у нас уже вообще нет. А тот флот, который у нас есть, например, на Балтике и немножко там в других морях совершенно очевидно, что он уступает союзникам во всем. Технологий у нас нет. Не хватает мощностей для производства оружия. Ну, и всё, что мог сделать Александр II это попросить хотя бы… Вот всё, мы на все условия согласны, но можно хотя бы вот без 5-го пункта… Хорошо, кстати, звучит, 5-й пункт. Можно без 5-го пункта. Оставим вот территориально всё без изменений. И из Вены там без обсуждений, без всякого торга – нет, конечно. И всё. И тогда вот Александра II, это, кстати, ещё зима, правда, уже 856-й год, январь, созывает совещание в Петербурге и…
В. Дымарский
―
1 января.
М. Кузахметов
―
Да. Что…
В. Дымарский
―
1 января.
М. Кузахметов
―
… надо идти на уступки. В конце концов чем мы там рискуем кроме того, что нам всё это неприятно? И единогласно поддерживают решение нового самодержца Александра II люди, которых он позвал, высшие сановники. Вроде бы заупрямился только один Дмитрий Блудов, на которого все быстро зашикали, зная, что… А он тем более, кстати, не совсем даже военный. Это в окопах не сидел. Попробовал бы ты тогда, раз такой смелый. Иди, попробуй там, отвоевывай Константинополь. И вот кульминация всех этих переговоров… Ну, переговоры были гораздо сложнее. Я ещё раз повторюсь, там сновали туда-сюда десятки уполномоченных, тайных, явных. Кто-то приезжал там откровенно как посол для переговоров. Кто-то там по салонам искал связи. Кто-то передавал какие-то письма. Все же хотели какие-то свои интересы соблюсти. Всё было непросто потому, что столкнулись интересы сразу всех крупнейших держав Европы, и это чудо, что удалось достаточно быстро достигнуть компромисса. Причём тут удивительным образом фактически на нашей стороне стал играть кто?
В. Дымарский
―
Французы.
М. Кузахметов
―
Французский император.
В. Дымарский
―
Да.
М. Кузахметов
―
Наполеон III.
В. Дымарский
―
Ну, потому, что…
М. Кузахметов
―
Удивительнейшим образом…
В. Дымарский
―
Да. Ну, потому, что им тоже надоела эта история. Потому, что…
М. Кузахметов
―
Ну, мало ли кому, чего надоело. Англичанам тоже надоело, но они говорили, давайте хоть что-то взамен получим кроме того, что вот мы удовлетворились тем, что мы победили. А дальше-то что? Вот победили. А теперь надо уплывать обратно ни с чем, с пустыми руками. Контрибуции нет. Давайте хоть что-нибудь еще выторгуем. Потребуем, например, чтобы Польшу провозгласили независимой. Тем более что… Ну, вот всё, Россия реально сопротивляться-то не сможет. А Польша, как поднимется это восстание. И тем не менее я-то считаю, что здесь, конечно, фантастически, может быть, повезло. Там до конца даже не очень понятно, почему это вдруг Наполеон III так стал играть на русской стороне. Ну, как нам каждый раз поясняют, что он не был заинтересован в возвышении Англии. Ну, вообще на том этапе Англия и Франция были уже не просто ведущими державами Европы, а ещё и важнейшими если не союзниками, то партнерами по торговле, и договаривались сравнительно мирно по многим колониальным вопросам, и явно… В общем, если Наполеон III не был заинтересован в буквальном вот возвышении Англии, то это не шла речь о том, что он готов к войне с Англией. В последствии там у них обострялись несколько раз отношения, но вот такой глобальной войны там очередной 100-летней или даже там столкновений 7-летний не происходило. Может быть, как вот там считается, Наполеон III уже предчувствовал, что впереди драматическая… драматическое столкновение с усилившейся Пруссией, а Пруссия – это уже просто объединенная Германия, и предчувствовал свою личную катастрофу и унижение, он же попал в плен в итоге к пруссакам. Совсем скоро это произойдет, в 1870 году под Седаном. И как будто вот ему надо было уже думать о другом, и ему нужна была Россия не униженная и обиженная, а лучше в статусе потенциального союзника, чтобы потом когда-нибудь в последствии мы с двух сторон там с Германией не могли справиться. Ну, я не думаю, что Наполеон III был до такой степени проницательный, но что-то, наверное, вот его беспокоило, потому что на открывшемся конгрессе действительно парадоксальным образом Наполеон III, именно он убедил англичан отказаться от всяких ультимативных условий по отношению к России. Именно он угомонил Австрию… Фактически это Австрия уехала… Представители Австрии уехали из Парижа ни с чем. Ну, ещё там тоже вот забавный эпизод, не могу не упомянуть, что Францию представлял на переговорах граф Александр Валевский. А это ж родной сын Наполеона. Причем он как…. Ну, хоть и незаконнорожденный. Он как будто 2-й сын. У Наполеона был ещё один старший незаконнорожденный сын, но там были какие-то сомнения. А здесь вот про… про Александра Валевского никаких сомнений быть не могло. Это вот его знаменитая возлюбленная, которая в отличии от его жены к нему приезжала и в ссылку. И Наполеон там так мог заботился об этом сыне, но так вот формально-то его не признал. Еще более удивительно, что этот Валевский же долго жил в Польше уже в то время, когда там был наместником великий князь Константин. И Константин предлагал перейти на русскую службу, но гордый Валевский отказался, перебрался во Францию и там сделал яркую дипломатическую карьеру, а впоследствии еще и стал серьезным государственным деятелем. Так вот и этот человек тоже, ну, не то, чтобы буквально играл на стороне России, но ничего плохого не сделал. И там вот можно упомянуть шутку Блудова, про которого мы говорили, что он единственный говорил, может, ещё там повоюем как-нибудь, не будем так уж сразу соглашаться на капитуляцию. На него все зашикали. И якобы Блудов пошутил, ну, радно… Ну, ладно. Раз мы не умели хорошо воевать, так, может быть, мы сможем заключить хороший мир. То есть сможем проявить себя хорошо на дипломатическом поле. И вот здесь вот вышел на сцену действительно граф Алексей Орлов, прекрасный дипломат. Правда, вот на его карьере темное пятно, что он был начальником 3-го отделения и шефом жандармов. Зловещая такая, казалось бы, репутация. Но в те времена это все-таки не НКВД, и он был не Ягода, не Ежовые и не Берия. И вообще-то всеми делами у него занимался Дубельт, в том числе и такими безобразными как дело петрашевцев, о котором мы уже рассказывали. А сам Алексей Орлов буквально себя не запятнал, никого лично не пытал. Всё это, может быть, его тяготило. Просто не смог отказаться, когда ему пришлось занять эту должность уже после смерти Бенкендорфа. Ну, в общем, у него, как сейчас это называется, background был не такой уж и мрачный. Тем более что, ну, как и вообще большинство людей той эпохи, это боевой офицер. Он, например, под Бородино получил 7 ран, прекрасно знал, что такое реальная война. А в доверие к Николаю I он вошел тогда, когда не просто во время восстания декабристов оказался на стороне нового императора, а когда он ещё и возглавил атаку конного полка на каре декабристов. Тоже, может быть, сомнительная заслуга, но тем не менее человек личной смелости. Вот ещё раз повторюсь, это оказался прекрасный дипломат. А мы же рассказывали, какую зловещую роль сыграл, например, Меньшиков, когда приехал на переговоры в Стамбул и просто откровенно хамил султану. Сделал всё, чтобы у султана не осталось больше выбора как объявить России войну. Но здесь всё не так, потому что Орлов, с кем надо, обходителен, с кем надо, строг. Его заслуги были оценены по достоинству, потому что после возвращения в Россию, ему был дарован титул князя. Ну, и действительно там переговоры шли очень быстро, может быть, даже к ужасу Англии. Очень быстро договорились, тем более что заранее вот этот вот ультиматум, который озвучила Австрия, и он, всё-таки будем честны, сравнительно безобидный. Ведь союзники безусловно должны были покинуть Крым и вообще Черное море. Единственное, чем вот… Ну, так, относительно взамен ответно потребовалось пожертвовать – это вернуть Турции крепость Карс и Баязет, ну, и другие. Там Россия более успешно воевала. Ну, так… Ну, грубо говоря, вернуться к довоенным границам. То есть все могли их…
В. Дымарский
―
Ну, еще… еще все-таки…
М. Кузахметов
―
… соблюсти – да, – приличия.
В. Дымарский
―
Ещё всё-таки остаться…
М. Кузахметов
―
Австрию, повторюсь, оставили ни с чем. Ничего к Австрии не присоединилось. Англичане… В конце концов можно махнуть рукой. А турки вроде бы как даже и голоса не подавали, потому что всё за них решали великие державы, потому что вообще, я считаю, всё сложилось благополучно. И, кстати, и Пруссия тоже никаких требований своих не озвучивала…
В. Дымарский
―
Ещё… Ещё очень обидно было всё-таки… Ну, потеря, хотя в конечном итоге он потом восстановился. Но получалось, что насколько-то там… на полтора десятилетия Россия лишилась Черноморского флота. Это…
М. Кузахметов
―
Да. И тоже не… не… Да, но не навсегда, потому что прошло около 15…
В. Дымарский
―
Ну, тогда же не знали насколько.
М. Кузахметов
―
Да. и тоже мы смогли договориться, что теперь имеем право вновь и на Черном море содержать военный флот, ну, он там уже паровой. Поэтому всё очень благополучно завершилось, как я считаю. Спасибо, что дипломатическим путём. Это 30 марта 1856 года был заключён Парижский мир. Ну, там, кстати, я ещё забыл упомянуть, ещё одно из его условий был… был… который, кстати, до сих пор соблюдаются в отличие от других. Вот как Вы сказали, что флот-то мы всё-таки опять завели на Чёрном море. Да и опять в очередной раз завели в Севастополе. Так вот. А здесь была демилитаризация… Россия должна была обязаться не строить никаких военных объектов на Аландских островах. Тогда это острова в Балтийском море. Сейчас это часть Финляндии. И действительно вот с той поры они так и остаются демилитаризованными. Там была крепкая Бомарсунд. Причем, ну, тоже важно упомянуть, что союзники, когда туда приплыли на кораблях, англичане и французы очень… Французы очень быстро склонили… захватили, в общем, крепость, заставили ее капитулировать. Поэтому там тоже сложно было как-то возражать, кочевряжиться. Да. Поэтому, ну, и удивительным образом потом Россия не настаивала на том, чтобы там снова строить военную крепость. В конце концов Петербург прикрыт Кронштадтом.
В. Дымарский
―
Ну, да. Максим, ну, я настаиваю…
М. Кузахметов
―
… прикрыта Свеаборгом.
В. Дымарский
―
Я настаиваю…
М. Кузахметов
―
Да, в общем, условия гуманные…
В. Дымарский
―
Максим…
М. Кузахметов
―
… Крым снова наш.
В. Дымарский
―
Максим, я настаиваю зато на том, что у нас время подходит к концу. Поэтому я думаю, что мы ещё будем подводить ещё некоторые итоги, –видимо, Крымской войны, может быть, в следующей программе. Но в любом случае Николая I похоронили и, в общем-то, завершили Крымскую войну. Впереди другие рассказы про династию Романовых. Мы уже в эпохе Александра II. Всего доброго! Спасибо всем. И до встречи!