Осада и оборона Севастополя - Все так + - 2020-09-19
19.09.2020
Виталий Дымарский
―
Добрый вечер! Программа «Все так плюс». Мы продолжаем наши рассказы, рассказы о династии Романовых. Кто помнит, прошлую программу мы завершили на Крымской войне. Но сама-то война еще не завершилась. Она в самом разгаре. Она началась, напомню в 1853 году, а мы дошли, если я не ошибаюсь, до 1854 года. Это я спрашиваю…
Максим Кузахметов
―
Да.
В. Дымарский
―
… нашего основного рассказчика Максима Кузахметова, петербургского историка. Меня зовут Виталий Дымарский. Ну, что, Максим? Тогда 54-й год. Осада Севастополя?
М. Кузахметов
―
Да. Вот главное событие, наверное, Крымской войны – это почти годовая героическая осада Севастополя и в сопровождении… Ну, вот в нашем рассказе называем всё это НРЗБ, всё, что произошло дальше. Тысячи погибших солдат, погибших часто действительно на передовой, не сдавшихся, не сбежавшись, не покинувших свои позиции. Но всё это они расплачивались за бездарность командования. И, ну, личную ответственность, конечно же, несет главный герой нашего повествования – Николай I, который всё это допустил, потому что ещё раз возвращаясь вот ко всем этим драматическим событиям, Россия находится в полной дипломатической изоляции. У нас вообще нет союзников. Трудно представить, как Николай I сумел добиться такого уникального положения, но вот Россия осталась одна… одна против фактически всей Европы, что тоже невероятно. Тут вот недавно в одной из полемик усомнились люди, что разве такое может быть, чтобы Англия и Франция впервые объединили свои армии. А это действительно вот только Николай I сумел достичь невероятного. Мы же не имеем общих границ на с Францией, ни с Англией, и тем не менее, ну, если считать там эпохи 3-го крестового похода, впервые английская и французская армии действуют заодно. То есть это как надо было постараться, как надо было всё это организовать да еще и на своей территории, чтобы все эти европейские ведущие армии, ведущие два флота прибыли в Чёрное море, высадились там в Крыму, тут, конечно, потрясающее достижение. Ну, в кавычках достижение Николая I. Вот Севастополь наконец-таки в осаде. И то это ж нам ещё сколько везёт. Это вообще война характерна чем? Как мы уже говорили, бездарность на бездарности. Если вот высшее российское командование не блещет талантами, то и командование союзников и английское, и французское точно так же это всё… несмотря на то, что у власти во Франции Наполеон III, но, конечно, до Наполеона I, до Бонапарта там далеко всем. Ну, и вот что у Николая I? Севастополь в осаде. У вас огромная армия, а пользы от неё, получается, никакой. Почему? Потому, что, например, из-за этой вот… из-за этих провалов дипломатических нам приходится держать колоссальные силы около Петербурга, а то вдруг они и здесь высадят большую армию. Огромную армию приходится держать против Австрии. Ну, это вот всё там в районе Балкан, южнее, потому что вдруг Австрия вступит в войну. И все наши достижения, вся наша вот Бессарабия, район Дуная, всё это пойдет прахом. Хотя уже пришлось покинуть русским войскам Валахию, то есть, ну, вот современную Румынию. Ну, и флот – тоже вот печальная история, гордость вроде бы петровской эпохи, а против парового оказался бесполезным. Это же одно из драматических решений при самом… при самой начале… при самом начале осады Севастополя значительную часть флота пришлось просто затопить. Самое вот бесполезное использование флота. Затопить, чтобы не смогли войти в бухту севастопольскую вражеские корабли. Ну, и вот тоже не могу не упомянуть, у Николая I был, как можно сказать, последний козырь, совершенно уникальный… То есть вот поссорились с Англией, с Францией. Ну, ладно. Ладно, Австрия – предательница неблагодарная. Остальные страны вроде бы поменьше, но тем не менее на Швецию тоже не можем мы рассчитывать. Ну, тем более всё это далеко. Но у нас же есть в друзьях Пруссия, которая невероятно усилилась, у которой одна из сильнейших европейских армий. Но и это ещё это не всё. Ведь жена Николая I Александра Фёдоровна, она сестра прусского короля. Это же какой тоже у нас потенциальный ресурс. Зачем он тогда иначе на ней женился? У него же шурин – командующий одной из сильнейших армий в Европе. И забегая недалеко вперёд, пройдет всего несколько лет, ну, там чуть больше 10 лет, правда, Николай I до этого уже не дожил, и Франция, которая в Крымскую войну несла основные потери, и главный контингент был французский, вот эта Франция была разгромлена, практически уничтожена прусской армией. Но это уже следующая франко-прусская война. И Пруссия воевала против Франции в одиночку. И ведь катастрофа уникальна. Не просто французская армия была разгромлена, а тот самый Наполеон III, один из главных инициаторов войны против России попал в плен. Ну, там потом парижская коммуна, совсем другие события. Империя… Монархия во всяком случае во Франции навсегда уже ушла в прошлое. А вот Николай I немножко не дожил. И вот наш такой потенциальный союзник и тоже не пригодился. Не смог Николай I не договориться со своим шурином, ни как-то использовать его могущественную армию, ну, хотя бы серьёзно нейтралитета добиться, потому что Пруссия тоже занимает двусмысленную позицию, тоже намекает, что надо бы вступить в переговоры, тоже вот почему-то пруссакам, у которых… Ну, им-то казалось бы что? Ну, какие у них там-то интересы на Балканах? Вот тоже, видите ли, не одобряют политику Николая I. А еще Николай I как человек, как мы уже говорили, своеобразный деспот и монарх, он тоже страшно зол на прусского короля. За что? За то, что тот ввел себя в Пруссии Конституцию ещё в 1850 году. Ну, как вот с таким королем можно иметь серьезное дело? Чем вот занимался Фридрих Вильгельм IV, ну, кроме того, что вот он обустраивал свое государственное управление, двухпалатный парламент. Причём это же как любая Конституция, введенная сверху, она как будто бы в интересах монарха. Там же высокий имущественный ценз. Там фактически назначаются депутаты с соизволения монарха. Ну, какое-никакое, а это всё-таки представительство. Это хоть какое-то подобие парламента, будущего рейхстага. А Николай I в принципе не согласен ни с кем делиться своей властью. Ну, поэтому как вот ему с этим Вильгельма IV договариваться? Который, кстати, потратил большие силы на строительство… Вот чем он хотел возвеличить свой род? Гогенцоллернбург, прекраснейший замок в Швабии построил. Вот если бы Николай I чём-то подобном бы занимался, у него тоже были свои ресурсы. Ну, Эрмитаж здесь в Петербурге вот при нём как будто бы открыл двери. Но хотелось ещё как-то своё имперское величие военными победами подтвердить. Ну, и тут вот всё, конечно же, пошло прахом, к сожалению. В общем, получается, что Николай I даже вот такую потенциальную возможность, ну, хотя бы чтобы Пруссия там чем-то… демонстрацию какую-то против Австрии несговорчивой устроила. Ведь еще раз мы уже упоминали про то, что Пруссия разгромила Францию в одиночку, а до этого она и Австрию разгромила тоже. Вот потом и возвышение Германской империи-то началось. Но это уже был следующий германский император Вильгельм I, точнее король, который стал императором. А императором он, кстати, стал, что тоже невероятно, в Версале была провозглашена Германская империя. Вот как Франция была унижена. И Николай I вполне мог до этого дожить. Он же умер, не перешагнув порог 60-летия как и многие Романовы. В общем, такая печальная история. А пока что да, 1854 год и Николай I в войне против всей Европы в полной изоляции. Не как вот его предок Петр I, который специальное же посольство организовал. Оно так и называлось – да? – Великое посольство, чтоб найти союзников против Турции, не дай бог, одним против них воевать, а в итоге нашел себе союзников для войны против Швеции в Германии, кстати. Да? Вот Август Сильный, саксонский король. Но тут вот Николай I, ещё раз повторюсь потому, что это невероятное стечение обстоятельств, чтобы вот так вот со всеми перессориться при всём при том, что у него такое количество родни среди немцев, но так их же и называют до сих пор в западной Европе «немецкая династия», если у каждого из русских правителей жена из Германии, то понятное дело, что он по крови уже практически немец. А Николай II-то уже был…
В. Дымарский
―
Ну, я Вам хочу сказать, что у него… у Николая I хорошие ученики. Мы сегодня умудряемся рассориться со всей Европой.
М. Кузахметов
―
Ну, вот я все эти – да, – аналогии вот только хотел сказать, что мы очень близки к этому. И без конца вот эта же победная риторика звучит. То есть вот тоже чтобы ещё понять эту атмосферу в Петербурге, несмотря даже… уже после поражения при Альме, ужасного поражения, нелепого, уже Севастополь в осаде, уже воюем со всей Европой, а в Петербурге, ну, там же тихо и спокойно, высшая знать, образованнейшие, казалось бы, люди, не какие-то дремучие крестьяне, вот сохранились письма. Люди пишут, вот так хорошо, что вот все они сразу к нам прибыли. Сейчас мы за один раз с ними со всеми разделаемся, поставим их всех на место и поймут, с кем связались. То есть, ну, полнейшая слепота и непонимание. Всё вот живём событиями 1815 года, когда Париж был наш и победами над проклятыми революционерами в Венгрии. Ну, теперь-то уж кто там еще посмеет против нас пикнуть. И вот происходит… Опять-таки возвращаясь в 1854 год, вот это невероятное поражение при Альме, это всё тоже удивительная бездарность Меньшикова. Боевой офицер. Он несколько десятков лет уже в армии. Он же воевал, как мы рассказывали, еще в войну 812-го года. Ну, уж такой-то человек всё должен был знать. Ну, ладно, он проводил там дипломатию. Тоже вот кого отправили? Тоже вот опять-таки аналогия всегда невероятная. Чем должен заниматься дипломат? Они же должны вроде бы налаживать отношения с другими странами, стравливать их как-то друг с другом, добиваться каких-то уступок для нашего отечества. А это примерно как и сейчас. У нас и сейчас такая же дипломатия: нахамить всем, кому можно, со всеми перепортить отношения. Вот мы, мол, какие! Вот у нас вот такая своеобразная гордость. А потом глава государства почему-то должен ещё и извинятся за какую-нибудь Марию Захарову. И ничего. И никого не уволили, в отставку не отправили. Так и Меньшиков провалил переговоры с Турцией, нахамил там турецкому султану, добился войны, а теперь он командующий, теперь он при этой Альме никаких распоряжений предварительных, никакой рекогносцировки. Уж как-нибудь так супостата одолеем, шапками закидаем. Потом вот поражение. Потом надо отходить в Севастополь. Севастополь он покидает. Заветы Кутузова. Мы армию должны сберечь. И происходит… Ну, как тоже вот цепочка вот этих случайностей. Союзники не преследуют. Ну, англо-французы. Ну, потому, что они, во-первых, не верят, что у русских тут крошечная армия в Крыму, что они до сих пор не привели сюда подкреплений, что Севастополь совершенно не защищен. Просто страшно. У них у самих нет карты Крыма. Как вот они тоже к этой войне готовились? И действуют страшно медленно. А потом подойдя к Севастополе, тратят кучу времени на то, чтобы обойти его. Ну, они прибывают с севера. Но север почему-то не атакуют, боятся, что там сильные укрепления, не понимая, что их там вообще нет. Ну, там еще рельеф такой гористый. Не всё сразу видно. Тратят много времени на то, чтобы обойти, обложить город с юга, где тоже укреплений серьёзных со стороны суши нет. И дальше начинают подготовку к осаде. Сравнительно не быстро. Никто не хочет идти в лобовой штурм, нести огромные потери. И они дарят вот эти драгоценные недели, а потом уже и месяцы русским на то, чтобы у Николая I появилась счастливая возможность привести наконец-таки в Крым свои основные силы, сбросить в море этих проклятых интервентов и добиться новой выдающейся победы. Но не происходит ничего. Это, правда, невероятная история. У Николая I в запасе оказался целый год, который он, кстати, даже не пережил после всех этих унижений. И по сути Николай I… Это же, ну, примерно как и сейчас. Все принципиальные решения принимает в стране один человек. Ну, вот тогда Николай I. Никто не смеет ему перечить. Вокруг всё вот царедворцы. Ваше Величество, что изволите? И он, вот его тоже такая своеобразная бездарность, не способен был принять никакого решения. Не оставить, например, Крым, – да? – видя невозможность его защищать, не отправить туда какие-нибудь серьезные силы, гвардию там свою разлюбимую, несмотря на то, что идти пришлось бы два месяца, но это за… этот запас времени по сути, ещё раз повторюсь, удивительным образом у Николая I был. А события пока что развивались следующим образом. 9 сентября 1854 года тоже, как мы упомянули, происходит драматическое событие очередное – затоплен в бухте Севастополя не весь, но значительная часть русского флота, не вступив в сражение. И вот до сих пор ведутся споры, оправдано это было или неоправданно. Например, Корнилов считал, что всё равно надо было выводить флот, дать бой там союзникам. Мало ли бы там как ещё обернулось. Бывало, что и парусники против пароходов успешно воевали. Дождаться там попутного ветра… Ну, вот Нахимов считал, что нет, уж лучше затопить. В общем, как бы то ни было… Меньшиков, кстати, это решение поддержал. Флот затоплен. Но тем не менее еще проходит несколько дней прежде, чем союзники начинают даже не штурм, они боятся начинать этот штурм, а подготовку к осаде, чтобы провести бомбардировку и либо склонить гарнизон капитуляции, либо его там, ну, просто разбомбить, уничтожить. И всё это тоже так затянулось. И вот тоже драма. Вроде бы у нас в Крыму ушедшая из Севастополя основная армия, но оставшаяся недалеко. Союзники, кстати, побережье бояться покидать. Они внутрь Крыма так ни разу… дальше, чем на несколько километров-то и не отходили. Всё по побережью.
В. Дымарский
―
Ну, да. Это могло ловушкой просто оказаться. Это…
М. Кузахметов
―
Им страшно. Ну, они не могут поверить…
В. Дымарский
―
Конечно.
М. Кузахметов
―
… что там никакого сопротивления не будет. Разведки вообще никакой у союзников нет. Это тоже всё вот невероятно. Диверсий никаких там никто не устраивает. Но им же нужно обеспечить доставку продовольствия, подкреплений. В Севастополь-то они не могут войти. И они сравнительно легко захватывают Балаклаву, чтобы там устроить основную базу, а потом уже со стороны Балаклавы к солдатам, которые ведут осадные работы, уже всё подвозить. И тоже ведь никакого сопротивления серьёзного им оказать никто не смог. Кстати, балаклава же тоже нарицательное слово не только у нас в русском языке. Это вот оттуда же произошло. Вот шапочка такая с прорезями для глаз, потому что тоже сейчас-то трудно в это поверить, но союзники так страдали от крымских холодов, в Крыму англичане и французы терпели такие бедствия, что пришлось вот дополнительно там утепляться, одежду новую придумывать. В общем, союзники начинают строить укрепления для осады. И параллельно всё то же самое начинается в Севастополе. В Севастополе сложился уникальный триумвират: три генерала нашли общий язык. Да, действительно выдающееся офицеры Корнилов, Нахимов и Истомин. Никакой между ними ненормальной соревновательности. Никто ни на кого не ябедничает. Все легко друг другу уступают, находят взаимопонимание. Но ещё Тотлебен прибыл. Выдающийся тоже инженер, фортификатор. И начинается вот эта вот невероятная война на истощение, некое вот преддверие Первой мировой войны. Если бы там хоть кто-то был разумный и понимал, что вот эта вот война ресурсов в будущем бессмысленная, если этих ресурсов нет, какого количества смертей удалось бы избежать. Ну, там, кстати, блокады-то сплошной не было у Севастополя, и подкрепления хоть небольшие подходили. А поначалу всё равно всё это нелепо. Это опять-таки все таланты Корнилова, таланты Истомина, который из флотский экипажей, из моряков делают полноценный пехотный гарнизон. Ну, тоже невероятно. Но тут считается, что моряки всё-таки не пехота. У них там совершенно другие были взаимоотношения с офицерами. И, в общем, только 5 октября прошла первая такая серьёзная бомбардировка Севастополя, и в тот же день убит Корнилов. Ещё раз тоже вот какая история невероятная. Там же вообще все генералы легко идут в атаки, поднимаются на бастионы. Никто нигде в бункере не отслеживается. Ну, правда, вот Николай I что-то не прибыл в Крым к действующей армии, чтобы ободрить. А у нас же свежи воспоминания – да? – о 1812 годе. Ну, мало ли там как у Наполеона очень удачно…
В. Дымарский
―
Ну, да. Москву сдали, но зато мы…
М. Кузахметов
―
… а сейчас вот там как похолодает, уже октябрь, а потом ноябрь, ну, и всё. Они там сами все эти англичане и французы от наших диких крымских холодов-то и… Почему мы так подробно рассказываем? Вообще это для Европы эта война стала ключевым событием в середине ХIХ века. Это у нас она как-то редко упоминается, ну, как отдельные подвиги – да? – какого-нибудь матроса Кошки. А так вот, ну, что там? Чем гордиться? Проиграли против всей Европы бездарно. На Николая I свалили. Ну, и ладно.
В. Дымарский
―
Вы знаете, у нас сейчас… Мы должны сейчас будем сделать небольшой перерыв на новости. Но перед тем, как сделать перерыв я просто хочу один маленький эпизод рассказать из сегодняшнего дня. В 14-м году после известных событий в Крыму в журнал «Дилетант» позвонил… коллеги из другого журнала исторического и предложили совместно сделать такой сборник «Крымские войны». Но это выглядело красиво, вот вообще рассказать о всех крымских войнах. Ну, я так начал с ними разговаривать, расспрашиваю. Я говорю: «Как будем писать о Крымской войне?», - имея в виду вот эту, которую мы сейчас рассказываем, середина ХIХ века. Они говорят, ну, так, говорят, как? Ну, описываем Крымскую войну. Я говорю: «Вот мы же её проиграли». Они говорят: «Как проиграли?» Говорят: «А мы считали, что мы все выиграли». У нас до сих пор – да? – как это… как нам преподают и преподносят историю. У нас только славные страницы. У нас только должны быть победы. Поэтому в сознании сегодняшних людей, наших современников, и эта Крымская война тоже победоносная, потому что иначе быть не может. Это то, что…
М. Кузахметов
―
Конечно. Как мы отстояли…
В. Дымарский
―
Да. То, что вы рассказывали как раз про настроения там в Петербурге и так далее, – да? – что, ну, как? Выиграли. И выиграли. Вот должны выиграть. Проиграть мы ничего не можем. Правда, ещё… Можно ещё про японскую войну. Еще мы поговорим в будущем, наверное. Ну, хорошо. Мы сейчас сделаем перерыв на новости, после которого продолжим программу «Всё так плюс».**********
В. Дымарский
―
Ещё раз добрый вечер! Мы продолжаем программу «Всё так плюс». Говорим мы сегодня о Крымской войне как основном событии, событии, к сожалению, со знаком минус правления Николая I, Николая Павловича. Вот я просто перед перерывом рассказал эпизод о том, как мы… у нас журналу «Дилетант» не удалось совместный проект реализовать с одними нашими коллегами, не буду называть их, которые удивились и не знали, что Россия проиграла Крымскую войну. И когда они это узнали, они от проекта… Раз проиграли, нет, ну, тогда мы ничего делать не будем. Тогда об этом рассказывать не надо. Вот так мы и живём в такой истории. Да.
М. Кузахметов
―
А мы близки… Мы близки к тому, что сейчас какая-нибудь комиссия по фальсификации истории объявит эту войну победоносной…
В. Дымарский
―
Или Следственный комитет, в котором…
М. Кузахметов
―
… поражение в Крымской войне. Крым отстояли. Нам расскажут по федеральным каналам, что у нас хотели захватить этот Крым проклятые Париж и Лондон, а мы его отстояли. Да? Вот. И…
В. Дымарский
―
Ну, да. А, по-моему, уже появлялась, что мы это вовсе… совсем… совсем и не проиграли. Да, да, да. Ну, хорошо. Давайте всё-таки пойдём дальше.
М. Кузахметов
―
Да.
В. Дымарский
―
Я напоминаю, что мы вот в том моменте не очень приятном этой войны. Это осада Севастополя. И я так понимаю, это еще 54-й год и…
М. Кузахметов
―
Да, да, да.
В. Дымарский
―
… одна за другой попытки русских войск прорвать эту осаду. И от… И от…
М. Кузахметов
―
Ну, вот 1-е вроде бы правильное решение, что раз союзники используют под Балаклавой как главную свою базу, так надо этого Балаклаву у них отбить. Заранее же об этом почему-то тоже не позаботились. Ну, вот вся эта печальная история, что готовились к войне и оказались не готовы. Не верили, что в Крыму высадятся. Мы про это рассказывали. А когда высадились, не помешали этой высадке. Ну, так вот, ну, тут Меньшиков вроде бы понимает, тогда надо отбить у англо-французов Балаклаву, тогда они останутся в такой своеобразной изоляции. Вообще англичане, французы действительно этого страшно боятся. И вот последовало в середине октября это знаменитое Балаклавское сражение, знаменитое в западной Европе и в первую очередь в Англии, потому что для англичан балаклава – это тоже слово нарицательное. Ну, как? Это их подвиг, потому что вдали от родины, черт-те где, в государстве, карт которого не было у командующего Реглана. А Реглан, он, кстати, сражался, как мы уже рассказывали, еще в свое время против Наполеона I, при Ватерлоо был. Но тут у него и в России, правда, много таких НРЗБ. Так вот там два…
В. Дымарский
―
Это тот самый Реглан, который дал название вот модели – да? – одежды.
М. Кузахметов
―
Да, да. Ну, я хотел отдельно про это рассказать, какие там появились…
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
… новые слова. Так вот. А здесь два эпизода. Это вошедший в историю, тоже многие, наверное, нашим радиослушателям знакомое словосочетание «тонкая красная линия». Это вот значит, последний рубеж обороны, который, ну, вот… никак вот нельзя отдаться врагу, надо вот стоять насмерть, потому что после него всё. Это откуда взялось выражение? Это придумал вообще корреспондент газеты «Таймс», военный репортер, который там оказался. Рассел, который в подзорную трубу с холма наблюдал, как вот русские штурмуют. И вот последний рубеж у англичан, пока не подошли французские подкрепления, – это шотландские стрелки, которые по регламенту должны строиться как минимум в четыре ряда, но фронт широкий, их мало. По приказу командующего они строятся всего лишь в два человека шеренги. И сверху всё это… Ну, все в красных мундирах английских знаменитых. Сверху всё это выглядит как тонкая красная линия. И вот ощетинившись штыками, они отбивают атаку казаков. Потом подходит французское подкрепление. Вот этот вот…
В. Дымарский
―
Есть даже… есть картина такая, по-моему. Да? Есть картина такая.
М. Кузахметов
―
Да, да. Там много картин в Англии. И фильмы про это целые есть. И есть…
В. Дымарский
―
Картина, я имею в виду живописная картина «Тонкая красная линия». Так и называется.
М. Кузахметов
―
Да, да, да. Всё это вот такой знаменитый эпизод. А второй в какой-то степени еще более знаменитый эпизод – это атака легкой бригады. Тоже эпизод у нас немножко в тени, может быть, там только для специалистов. А для Англии стихотворение об этом эпизоде в школьную программу входит уже давным-давно. То есть там всё это цепочка нелепых событий, когда кавалеристам отдается приказ отбросить наступающих русских. Но какой-то непонятный приказ. Непонятно, куда идти в атаку. И так получилось, что кавалерийский отряд примерно из 600 человек скачет по долине. Надо поскакать около 3 километров. Справа и слева на холмах русские стрелки и артиллеристы. То есть под убийственным перекрестным огнем отправляется в атаку, не рассуждая, не переспрашивая, а почему. А почему на погибель? А зачем? И вот для англичан это предмет и боли, и гордости в тоже время. Вот такая уникальная дисциплина. А раз конница, то это значит, цвет аристократии, лучшая часть армии. А ещё тоже вот яркие всё это эпизоды Крымской войны. Ведь как прибывают английские аристократы? Кто-то на своей яхте приплыл и, кстати, отправлялся туда на ночь, а потом днем снова прибывал к действующим войскам. Кто-то – с любимой собакой охотничий. Кто-то – с сигарой в зубах или там с трубкой в атаку. Вот мы, мол, какие! Как ничего не боимся! Но теперь там тропические потери А так это бессмысленная по сути оказалось Но вот в английской истории всё это такой вот яркий выдающийся эпизод, которым вот в Англии гордятся. Ну, как я уже упомянул там, ладно стихотворение, несколько фильмов существует. У нас, кстати, вот полноценного фильма о Крымской-то войне и вовсе нет. Есть про генерала Нахимова, но там всё немножко своеобразно преподносятся. И тоже вот еще любопытный эпизод, возвращаясь к предыдущим нашим программам, ведь в этом сражении Балаклавском русскими войсками командовал генерал по фамилии Липранди. А нам это фамилия чем знакома? Ведь это родной брат того самого Липранди, который в угоду Николаю I сфабриковал жуткое дело петрашевцев. Сам вот его придумал, сам его расписал, спровоцировал, из-за чего…
В. Дымарский
―
Мы говорили об этом пару программ назад. Да. Так что можно найти.
М. Кузахметов
―
… Достоевский. Вот и два родных брата. Причем тоже… Липранди, он же тоже боевой офицер, воевал еще войну 1812 года. Человек личной беспримерной храбрости. Павел Липранди. Потому, что провокаторами занимался его брат Иван Липранди. Так вот и он даже современникам нравился как офицер-гуманист, потому что за время командования им полками, ну, там в основном, правда, всё это в гвардии были, он ни одного из нижних чинов не подверг телесному наказанию. Казалось бы. И в тоже время вот, ну, не гений. Не получается вот подготовиться к сражению так, чтобы оперативно управлять своими войсками. Всё вот расчет на то, что одной решительной атакой опрокинем врага, обратим его в бегство, и победа наша. А если сражение затягивается, то вот тут у каждого из русских командиров какая-то личная драма, не знают, что дальше делать. Следует приказ либо об отступлении, либо отправляют почему-то солдат также вот в бой и никаких маневров. Ну, в общем, и здесь вот вроде бы русские сходу захватили редуты, которые, кстати, защищали турки. И после этого туркам уже англо-французы не доверяли. А дальше, ну, вот отправили там в атаку тоже русскую кавалерию тот же Липранди, они там отогнали защитников, а потом вернулись. Мы свою задачу выполнили. Преследовать дальше не стали. Инициативы никакой не получается. Или не было предусмотрено там в диспозиции, что там… какие могут быть варианты действий. И в итоге из-за того, что всё это затянулось, всё это сражение, успели подойти к англичанам, которых в это время около Балаклавы было мало, французские подкрепления. Ну, и позиции соответственно смогли удержать. Русских смогли заставить отступить. И вот эта атака на Балаклаву по сути провалилась. Балаклава как важнейшая база снабжения осаждающих около Севастополя оказалась в руках союзников. И всё то, что можно было решить одним решительным сражением провалилось. Причём вообще тоже вот любопытно. Там же постоянно наращивали силы или союзники, которые подводили подкрепления, и русские войска. Ну, вот чтоб изначально добиться превосходства серьёзного, концентрации, не делал никто. Все равно бездарно. Особенно тут удивительно, конечно, про наших соотечественников, потому что… Ну, как вот защищает, например, Липранди? Вот эта атака на Балаклаву, ведь она привела к тому, что союзники испугались сходу идти на штурм Севастополя. Если вот мы так вот смогли, передвигая резервы, отбить атаку на Балаклаву, так и нас ведь соответственно при штурме Севастополя просто всех переубивают, наших солдат. Значит, надо еще более ответственно подготовиться. И в очередной раз отложили решительный штурм. Ну, в общем, война затягивается. Наши…
В. Дымарский
―
А подкрепление не приходит, кстати. Да? Пока ещё.
М. Кузахметов
―
Ну, приходит или не приходит, не… Приходят. Но просто это всё несерьёзно. Это ж не Наполеон, который может легко из Булонского леса перебросить совершенно неожиданно почти за тысячу километров всю свою армию, бросить против Пруссии. Ничего подобного не происходит. Всё хочется какими-то отделаться… Опять-таки командующие никакой инициативы проявить не могут. Это, может быть, на свой страх и риск Паскевич там перебрасывает из неопределённых, кстати, распоряжений Николая I полки или дивизии с балканского театра боевых действий, но попутно идет мобилизация. Ну, они подходят. Но по сути всё, что происходит дальше вот весь этот год…
В. Дымарский
―
Но при этом мы держим огромную армию в Польше, большую армию естественно вокруг Петербурга, большую армию…
М. Кузахметов
―
Почти 30 тысяч человек.
В. Дымарский
―
Большую армию в Бессарабии.
М. Кузахметов
―
Да! Но Бессарабия близко. Ладно, Петербург там, идти 2 месяца. Но хотя б 300 тысяч человек. Но это уже там ещё ближе к 1855 году, потому что было страшно. Там слухи по Петербургу тоже ходят невероятные. Разведки никакой нет. После всех вот этих поражений в Петербург вдруг распространяются слухи, что сейчас Франция пришлёт полумиллионную армию против нас, и нам всем конец тогда. Сейчас как вот высадятся они…
В. Дымарский
―
А пришло… Пришло, по-моему, 10 тысяч или что-то…
М. Кузахметов
―
Ну, в общем, ручеек подкреплений, получается, идёт…
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
… в Севастополь. Страшно туда отправить 100-тысячный корпус, который мог бы, может быть, хотя бы победить не умом, а числом, ну, или там неисчислимостью. Ну, в общем, следует еще одно сражение так называемое Инкерманское. Опять-таки всё это командует Меньшиков. Причём тут вот, ну, вроде бы наконец-таки он добился явного численного превосходства, но это всё деблокировать соответственно Севастополь, раз Балаклава не получилась, ну, значит, надо помочь осаждённому Севастополю, помешать союзником начать его штурм. И тут вот Меньшиков в отличие от сражения при Альме, вот он вроде бы подготовил план, кто, когда должен где выступать. У него там одну из решающих атака должен был проводить генерал Соймонов. Тоже вот это боевой генерал, который воевал в своё время ещё с Наполеоном. Там на месте прорыва у этого генерала Соймонова 15 тысяч солдат против отряда из 2 700 англичан. Казалось бы, вот одна решительная атака и… Это же всё тоже осаждающие… Ой… Англо-французы должны вести осаду Севастополя, откуда может быть, кстати, вылазка, одновременно снаружи как будто бы их… их атакуют русские части Меньшикова. То есть они сами могут оказаться под перекрестным огнем. Но следует вот тоже совершенно невероятное. Этот Соймонов, которого ни в чем не упрекнуть, тоже идёт впереди своих солдат и гибнет практически в самом начале сражения. Но его отряд крупный остается без командира, причем погибли и остальные генералы, которые были в его колонне вот этой из 15 тысяч солдат. А англичане удивительным образом, тоже не оценив, какие силы против них действуют, наоборот идут в контратаку. И дальше, соответственно оставшись без командира, русские солдаты останавливаются в нерешительности и начинают отступать. Ну, может быть, не бегство там. Но командования нет. Меньшиков там тоже в дали. Распоряжений никаких нет. И русские солдаты нерешительно отходят против в несколько раз противостоящих им сил англичан. Точно так же захлебнулась атака генерала Павлова, хотя у него тоже было двукратное преимущество на его участке. А потом ещё подходит подкрепление французов, ну, и вся эта вроде бы хорошо спланированная, подготовленная атака кончается ничем. Тем более что отряд генерала Горчакова, который должен был тоже отвлечь силы англо-французов еще на одном участке сражения, ну, как мог отвлекал. Ну, вот что ставят в заслугу Горчакову, зато всего лишь 15 убитых у него, потому что он как… издалека так постреливал, никому на помощь не пришел. Меньшиков никаких распоряжений не отдал. Ну, и вот очередное безобразное поражение вот это Инкерманское. Конечно же, и впоследствии всё это валили на бездарность Меньшикова, на бездарность Горчакова, на бессмысленное храбрение Соймонова, который сам пошел впереди, был тут же убит и оставил своих солдат без командиров. Но опять-таки, а союзники в это время не побоялись отправить срочно, ну, это вот генерал Боске, Пьер Боске снять откуда-то там около 10 тысяч солдат французских…
В. Дымарский
―
Французское подкрепление подошло.
М. Кузахметов
―
Да. Французское подкрепление. То есть кто действует смело и проявляет инициативу, а кто-то беспомощен. Ну, и получается, что у русских еще и огромные потери во время отступления, потому что они же отходят тоже дисциплинированно. Лучше бы они, может быть, побежали бы с поля боя. Нет, они там по командам там. Начинаем отступать. Медленно двигаются. И в это время их фактически расстреливают картечью. Ну, там любой выстрел картечи с близкого расстояния – это сотни убитых практически сразу, когда вот звучит сигнал к отходу. А всё это, кстати, в 11 часов утра всё уже завершилось. Но сам Меньшиков, кстати, тоже в этом сражении был ранен. То есть никто не боялся, не отсиживался там в нескольких километрах в избе как там в своё время Кутузов. Ну, и вот наконец и в Петербурге, ну, вот уже после Ингерманла… Инкерманского сражения приходит хоть какое-то вот осознание, что всё не так просто, что вот не получается вот так вот легко разделаться с супостатами, с врагами. И вот тут-то и начинают уже эти страшные слухи распространяться, что сейчас они ещё у нас около Петербурга огромную армию высадят. Сейчас вот ещё и австрийцы со своей гигантской армией дорогу нам переведут. Ну, и опять-таки что вот Николай I? Это ж не Наполеон, чтобы разбить их поодиночке или, упреждая там, начать марш на Вену. Ничего подобного-то не происходит. Зато Меньшиков погружается в депрессию, теряет веру. А Меньшиков, ну, потомок – да? – того самого знаменитого светлейшего князя, тоже князь Меньшиков, он же поначалу настолько вот был уверен в победе, это ж он слал Николаю I такие храбрые реляции, да не о чем бояться. Ну, а единственное вот достижение всей этой бойни при Инкермане, что союзники в очередной раз просто откладывают штурм. Ну, и вот почему вся эта вот осада затянулась. Более того это уже ноябрь. Это уже начинается… начинаются шторма на Черном море. И вот опять-таки подарок Николаю I, потому что 14 ноября разразился такой жестокий шторм, что союзники потеряли 53 корабля.
В. Дымарский
―
Если не морозы, то шторм нам помог тогда.
М. Кузахметов
―
… на нашей стороне. Вот счастье-то какое.
В. Дымарский
―
Да уж.
М. Кузахметов
―
То есть ни в одном морском сражении в ту эпоху союзники не потеряли столько кораблей. Там и до этого были всякие недоразумения. То корабль сядет на мель, союзников корабль около Одессы. Ну, вот то шторм, холера там. И тем не менее, ну, опять вот когда командование, русское командование я имею в виду, не способно к какой-то инициативе, к какому-то серьезному маневру, в общем, ничем этим и не смогли воспользоваться.
В. Дымарский
―
Больше 50 кораблей погибло.
М. Кузахметов
―
Да! Да!
В. Дымарский
―
Потеряли союзники. Да.
М. Кузахметов
―
… во время шторма. Ну, пусть там половина транспортники, но всё равно всё это очень важно. Причём там же погибли, кстати, во время шторма, например, корабль, который вёз зимнее обмундирование. Это же тоже столько вот жизней можно было бы спасти. Или корабль, который вёз там медикаменты. Это всё драматично для союзников складывается.
В. Дымарский
―
Ну, да. тем более еще зима наступает. И тем не менее. Да?
М. Кузахметов
―
Ну, конечно. Тем более что все упрямы, что Наполеон III, что Николай I. Никто не готов никому уступать. Ни в какие переговоры там соответственно никто не собирается вступать. Зато все командующие просят подкреплений без конца, что вот сейчас ещё опасно, ну, этого союзники, – да? – идти на штурм, нужно ты ещё больше подкреплений, а то видите, как вот опять-таки нас русские пытались штурмовать, а принесли огромный урон. Чтоб мы такой же урон не понесли, значит, надо еще более мощную бомбардировку Севастополя с одной стороны. А с другой стороны нам ещё нужно больше подкреплений. И вот в начале 1855-го прибывает очередное подкрепление в виде турецкого.
В. Дымарский
―
То есть фактически вот до февраля 55-го года всю зиму, в общем-то, все стояли на местах. Там особенно никаких событий не происходило.
М. Кузахметов
―
Бомбардировки Севастополя проходили практически ежедневно. В Севастополе… Ну, когда вот начались бомбардировки…
В. Дымарский
―
Обстрелы, можно скорее…
М. Кузахметов
―
… агрессивнее. Обстрелы. Да. Либо добиться капитуляции, либо там их всех перебить. Но тем не менее в Севастополь тоже идёт ручеек подкреплений. И как мы рассказывали, разрушенные укрепления за день русские за ночь умудряются восстанавливать. Тем более что камней вокруг полно. Героизм исключительный у солдат. Никаких паникерских настроений. Будем сражаться до конца. Вот там же сохранились офицерские воспоминания. В конце концов там уже… там же Лев Толстой оказался среди младших офицеров, которые вот в своих «Севастопольских рассказах» оставил достаточно яркую картину всех этих событий. Никаких пораженческих настроений. Никто там не скулит и не воет: мы все умрём. Наоборот, там же зимой перебежчики начинаются. Причём перебежчики чьи? Замученные этими дикими крымскими холодами англичане или французы, ну, и турки в том числе перебегают к нам, рассказывают…
В. Дымарский
―
Ну, я вам хочу сказать, что Толстой-то это всегда немножко приукрашивал события, так же как…
М. Кузахметов
―
Художественная литература. Да. Не без этого.
В. Дымарский
―
Так же как он приукрасил, в общем-то, войну 12-го года.
М. Кузахметов
―
Ну, позднее. Начал-то он вот войну именно с «Севастопольских рассказов», я считаю более честных. И ничего такого не придумывал про дубину народной войны.
В. Дымарский
―
Да, да.
М. Кузахметов
―
Писал вот достаточно…
В. Дымарский
―
Это правда.
М. Кузахметов
―
… откровенно. Это потом решил, что воевать ни с кем не надо. Вся победа, она в сердце русского солдата, в его душе, в глубине. Поэтому Кутузов ничем и не командовал, потому что всё это было бессмысленно. Тут он как раз-таки не так рассуждал. Мы еще расскажем, как он откликнулся в стихотворении: гладко было на бумаге да забыли про овраги. Ну, так вот здесь Меньшиков, узнав о том, что высадились 20 тысяч турок в Евпатории, думает, ну, уж с турками-то мы точно справимся. Уж сейчас-то мы одним ударом сбросим их в море как не раз это делал, например, Суворов. Ну, уж с ними-то точно мы должны одержать победу. Следует короткое сражение. И ничего не получается.
В. Дымарский
―
Это Вы имеете в виду вот освобождение Евпатории?
М. Кузахметов
―
Попытка. Да. Попытка освободить хотя бы Евпаторию, потому что побережье практически целиком уже в руках союзников. Они используют наши бухты, наши порты в своих целях. И ничего не получается. Не получается и турок опрокинуть. То есть русские опять-таки во время штурма не могут захватить укрепления турецкие уже и отступают. Тут уже Меньшиков, которого, кстати, Николай I до последнего держал командующим, ободрял своими письмами. Тут уже Меньшиков совсем сдулся, потерял веру в победу. Ну, и назначен новый командующий. Ну, казалось бы, при таком ассортименте, который был у Николая I, ну, Паскевич, например. Да? Человек, который ни одного сражения не проиграл. В самом Севастополе хоть они и моряки, но уже доказали свои таланты. Там правда к этому времени почти все погибли. Кого назначает Николай I? Горчакова. Самого, наверное, бесполезного из всех генералов. Самого нерешительного. Самого беспомощного. Которой оправдывался всегда как? Что сначала надо добиться серьезного превосходства, преимущества в силах, сосредоточить, а без этого не надо атаковать, солдат надо беречь. Это опять-таки вся эта история, беречь надо армию. Ну, и тут вот Николай I начинает уже резко сдавать. В общем, не за горами его смерть. Мы можем, забегая вперед, рассказать, что Николай I от всех этих несчастий и ударов судьбы умер в разгаре Крымской войны. Мы потом отдельно будем рассказывать про его смерть. А Крымска война продолжилась. А сейчас вот начало 1855 года. Приходят очередные неутешительные известия. И вот очередной там тоже удар для Николая I такой политический, дипломатический: пребывают в Крым 15 тысяч итальянских солдат. Это вот то, что мы рассказывали, Сардинское королевство. Ну, не совсем они сардинцы. Да? Соответственно это Пьемонт, север Италии. Это вот Турин. И почему вдруг итальянцы прибыли? Потому, что им… Это вот победа французской дипломатии, да? Потому, что Наполеон III пообещал, что если нам поможете в Крыму, я вот королю Виктора Эммануилу, сардинскому королю, помогу присоединить к своим владениям Венецию, Ломбардию, ну, север Италии, да вообще, наверное, помогу наконец-таки всем этим разрозненным итальянским государствам объединиться под властью одного короля. Что тут такого? Почему… Почему бы не пообещать? Кстати, слова своего не сдержал, хотя позднее Италия все-таки объединилась. А Николай I… Ну, что вот ему-то стоило пообещать сардинскому королю хоть что? Раз сардинский король этот Виктор Эммануил ищет поддержку среди европейских крупных держав своих амбициозных планах за счёт австрийцев там увеличить свои владения. И Наполеон III не боится ссориться с австрийцами, а Николай I боится. Ну, то есть там вообще, конечно, никакой продуманной дипломатии не происходит. Ну, в общем, прибывают очередные подкрепления к союзникам самые невероятные, какие только могли быть. Казалось бы, ну, что там итальянцам-то делать в этом Крыму? Когда-то там были генуэзские крепости, но сейчас-то чего? Всё уже изменилось. Ну, и, возможно, этот… это известие и добило Николая I, потому что 2 марта 1855 года в Петербурге Николай I умирает. Анонсируем, что мы потом все подробности этого печального события расскажем отдельно. А война-то продолжается, несмотря на то, что на престол вступил следующий герой нашего рассказа Александра II, старший сын Николая I. Но ситуация вообще-то патовая, потому что к весне соответственно союзники готовят все-таки решительный штурм и взятие Севастополя. Это ж тоже невероятно, вся Европа сражается за один-единственный город с неисчислимый потерями с обеих сторон. Союзники довели, кстати, к весне 1855 года свои силы в Крыму до 170 тысяч человек. Ну, Россия соответственно там ручейком, там небольшой речкой подкреплений тоже доводит силы в Крыму, ну, в степном Крыму, потому что за побережье сложно бороться, примерно до такой же численности. А в самом Севастополе продолжается вот тоже месяцами отчаянная вот эта вот борьба земляная, ее так называли, когда чтобы приблизить свои осадные орудия к Севастополю там змейками такие окопы, чтобы быть недосягаемыми для вражеских стрелков, тоже старинная такая вся осадная история со времен средневекопья… Средневековья. Терпеливо копаются траншеи, приближаются и приближаются. Вообще все основные боевые действия в Севастополе ведутся около Малахова кургана. Тоже известный – да? – топоним. Это высота над Севастополем господствующая, в чьих она руках соответственно…
В. Дымарский
―
Ну, это такой… Да, это такой ключ к городу фактически.
М. Кузахметов
―
Ключ к городу. И вот эти земляные работы на изнеможение ведутся вот месяцами, получается. Тоже фантастическая история. То есть получается, союзники, в общем, и зиму пережили. Мы забыли упомянуть, ведь на каком-то этапе в конце осени ещё 1854 года Николай I, разозлившись на все неудачи, так и говорил, ну, ничего, на моей стороне еще генерал январь, генерал февраль. Там ещё посмотрим. Видали мы, что с французами происходит, когда начинает падать снег. Но ничего не произошло, потому что французы никуда не… не уехали. Да и англичане. Только подкрепления привозили. Да ещё теперь и итальянцы оказались на их стороне. И вот очередная там драма, в марте гибнет генерал Истомин, а в июне убит генерал Нахимов. И Севастополе остается без своих командиров к лету 1855 года.
В. Дымарский
―
Ну, что? Мы тогда сейчас вот завершаем эту программу. У нас же не закончилась Крымская война. По ходу дела у нас сменился император. Но, конечно, и Крымской войне и новому уж тем более императору Александру II мы посвятим еще достаточно много времени в нашей программе. Поэтому мы пока прощаемся до следующей субботы, до следующей программы «Всё так плюс». Максим Кузахметов и Виталий Дымарский. До встречи!
М. Кузахметов
―
До свидания!