Крымская война: никто не хотел побеждать - Все так + - 2020-09-12
Виталий Дымарский
―
Добрый вечер! Программа «Все так плюс». Мы продолжаем рассказывать о крымской войне как части правления Николая I, не лучшей, прямо скажем, части. Крым-то уже был наш. Но вот крымская война явно не наша. В прошлой передаче мы как бы рассказали вам о том, какими интересами, – что ли? – чем вообще руководствовались воевавшие в этой войне стороны: Великобритания, Франция, Турция, Россия и даже такая экзотическая воюющая сторона как королевство Сардинии. Но пора, наверное, переходить уже к самим боевым действиям. Но до этого у меня всё-таки будет вопрос к Максиму Кузахметову. Я его ещё не представил. Это основной наш рассказчик. Петербургский историк. Меня зовут Виталий Дымарский. Так вот вопрос Максиму: а всё-таки была ли возможность предотвратить войну? Могли ли вот те претензии, которые предъявляли друг другу участники этого конфликта, могли ли эти… была ли возможность эти претензии каким-то образом урегулировать, найти компромиссы и так далее?
Максим Кузахметов
―
Ну, конечно же, хоть и звучит нередко рефреном, что война была неизбежна, все к ней готовились. Столкновение было неминуемым. Но на самом деле там, ну, несколько месяцев прошло на переговоры. Даже после того, как переговоры в Константинополе были сорваны, даже после того, как российские войска были введены в придунайские провинции, и всё равно под давлением, под влиянием других крупных держав переговоры прошли ещё в Вене. А ведь тогда не летали на самолетах. Там недели пройдут, пока там все соберутся. И ведь еще абсурден спор. Мы напомним, – да? – там чаще всего звучит, это ключи у кого останутся у католиков или у православных от церкви Рождества Христова в Вифлееме. Ну, там ещё Николай I требовал таких идеологических, личных каких-то соблюдений условий, чтоб вот православные подданные турецкого султана имели покровительство русского государя. То есть как будто бы у них было бы два государя, и они одному на другого могли бы жаловаться. Но и с этим как-то там с разными размытыми формулировками можно было согласиться. В конце концов… Там, кстати, вся ж переписка ещё на французском языке, понятное дело. И несмотря на то, что уже и французского императора Наполеона III Николай I сумел обидеть, и султана без конца унижали, но тем не менее вот что вам нужно? Территориальных же претензий ни у кого друг к другу нет. Материальных претензий никаких нет. Идеологических даже нет. Ну, раз это такой спор, так давайте вот подпишем вот такое соглашение. И Николай I вроде бы, скрепя сердце, на это согласился, но турецкий султан, которого как будто бы не спрашивают, всё без него решают, тоже там чтобы сохранить лицо… Это Абдул-Меджид I. Ну, давайте вот тут немножко слова переставим местами. Ну, я так упрощаю это всё. И вот это Николая подкосило окончательно. Кто такой этот турецкий султан? Да мы его били и его предков били, и еще не раз их побеждать будем. Ну, наверное, он там предчувствовал, какие победы его сыну там достанутся. Не хочу вообще с ним считаться и спрашивать его ни о чём не собираюсь. Но и там султан… Это ещё последняя попытка, может быть, как-то мирно урегулировать, причём, кстати, в между… как вы понимаете, это же Россия выглядит агрессором в глазах мировой общественности, потому что это она ввела войска на территорию Османской империи, даже не объявляя войны, додавливая там Турцию, выдвигая там свои ультиматумы и условия, и не договорившись ни с кем, не обзаведясь даже никакими союзниками, что неслыханно. Тем не менее там вроде бы никто не старался там, как можно скорее эту войну начать. Но тем не менее ульти… последний там… последнее требование турецкого султана вывести войска из дунайских провинций с его территории. Ну, и Николай I всё это отвергает. И тогда уже турецкий султан вынужден объявить войну России, заручившись, правда, поддержкой Франции и Англии, потому что они на его стороне, и такой вот двусмысленной позиции, видя, что Австрия и Пруссия вовсе не собираются заключать союз с Николаем I, ну, конечно, можно чувствовать себя уверенным. Я вот в двух словах и про султана бы пояснил. Это всё очень важно для понимания общественного мнения, которым в России безобразно пренебрегали, а в Европе это было очень важно. Выходили газеты. В некоторых странах практически не было цензуры. И вот мы же сколько раз уже упоминали, Николай I, жандарм Европы, вмешивается в дела иностранных государств, чуть что угрожает, войска недавно в Венгрию вводил, чтобы спасти Габсбургов, в крови подавил польское восстание. А кто такой вот этот турецкий султан Абдул-Меджид? Что о нем знают в западной Европе? А вот, например, когда был великий голод в Ирландии еще в 1840-е годы, он туда хлеб отправлял. Николай I-то вот не отправлял. Или, ну, это уже, конечно, такая двусмысленная заслуга. Он отказался выдать австрийцам и русскому царю тех поляков, тех повстанцев, которые сбежали в Османскую империю после всех вот событий, особенно революционных 1848 года. То есть опять-таки на его стороне симпатии европейской общественности. Всё это очень важно, когда собираются армии, когда корабли отчаливают из портов. Военные корабли из портов Англии или Франции. И им никто не препятствует, наоборот их провожают. Это вот всё вот печальная история. Да, надо поставить на место эту зарвавшуюся Россию, которая перессоривший со всеми продолжает механическим образом угрожать. Ну, и вот как я уже сказал, дальше начинаются боевые действия. Уже всё становится неотвратимым. И тем не менее всё могло бы быстро закончится. Никто не хотел тоже рисковать. Еще не вошел… не вошли в Черное море корабли англичан и французов. Если бы каким-нибудь решительным ударом войска Николая I, русская армия, нанесли бы этой слабенькой турецкой армии сокрушительное поражение.
В. Дымарский
―
Максим, извините. Просто такой вопрос. Основной театр военных действий – это был Крым?
М. Кузахметов
―
Ну, мы сейчас говорим о Крыме. Там вообще боевые действия…
В. Дымарский
―
Война-то все-таки крымская.
М. Кузахметов
―
Ну, все ключевые события происходили в Крыму, потому что, конечно же, война была на Кавказе. Английский флот входил в Балтийское море.
В. Дымарский
―
Во-первых, по всему Черному морю был, да?
М. Кузахметов
―
По Черного моря – да. По всему.
В. Дымарский
―
По всему.
М. Кузахметов
―
Потому, что флоты-то действовали, понятно, на юге и на севере, и на западе, и на востоке. Но сейчас я вот сосредоточился бы на Крыме, потому что вот от этого зависела судьба всей компании. Там, кстати, вообще на других-то участках всё сравнительно благополучно для России складывалось. Но вот в Крыму только незадачливо всё сложилось. Ну, так вот Николай I… Ну, раз война так война. Вот опять-таки всё касаясь общественной точки зрения, он же, как ни в чём ни бывало, заявляет во всеуслышание, раз меры дружеского убеждения не помогли, ну, тогда туркам придется ответить за нанесенное нам оскорбление. Ну, совершенно откровенно. Никакой там дипломатии, никаких экивоков. И опять-таки получается, что султан и Турция – жертвы вот этой российской агрессивной политики. Ну, вот в октябре 1853 года первые выстрелы и прозвучали, но пока ещё не в Крыму. Это ещё раз возвращаясь к теме, если бы русские добились быстрого успеха, как в свое время умудрялся там Наполеон в течение месяца проводить стремительно кампании, разбивая австрийскую или прусскую армию. И здесь, казалось бы, решительно форсируем Дунай. Это вот осень – да? – 1853 года. Берём крепости, марш-бросок на Стамбул и всё, англичане и французы там подымят своими пароходами и уплывают обратно. Ну, что они смогут поделать? Но ничего подобного не происходит. Российская армия, как я уже говорил, Паскевич состарился, вот уже не та, а турки отчаянно сопротивляются, несмотря на вот всю свою вроде бы такую же отсталую армию. Никак не удаётся Дунай форсировать российской армии. С другой стороны турки умудряются с южной стороны, там – да? – с правого берега Дуная переплывать его, переправляться, свои плацдармы захватывать. Все это затягивается. Уже ноябрь месяц, а никаких успехов у русской армии нет. И всё это действует в том числе и, ну, как на нервы, – что ли? – или вдохновляет англичан и французов, что а русская армия-то, оказывается, не такая страшная. И тем не менее, вот казалось бы, вот после всего этого феноменальный успех русского оружия. Это знаменитая Синопская битва. Синопское сражение. Это тоже всё ноябрь 1853 года, когда наш знаменитый адмирал Нахимов в Чёрном море, это соответственно южный берег Черного моря, в Синопской бухте находят почти весь турецкий флот, который там на время остановился. Более того Нахимов успевает отправить в Севастополь корабли, один из своих кораблей связи за подкреплением. Турки тоже просят, правда, подкрепление, но удивительным образом до Севастополя получается по морю гораздо ближе, чем турки могут там по суше, они же блокированы, попросить помощи у Стамбула. И подкрепление к Нахимову прибывает раньше. Он атакует турецкий флот и вообще полностью его уничтожает. Победа феноменальная, несмотря на то, что это последняя…
В. Дымарский
―
Максим, получается, что это победа как раз и вызвала уже более активное участие и Франции, и Англии в этой войне.
М. Кузахметов
―
Вот именно. Если до того они ещё как-то колебались, ещё до того какие-то там подразумевались переговорные процессы или демонстрация флотов…
В. Дымарский
―
То после Синопского…
М. Кузахметов
―
… отправлял…
В. Дымарский
―
После Синопского сражения всё закончилось. Все…
М. Кузахметов
―
Но это…
В. Дымарский
―
Все сомнения.
М. Кузахметов
―
… формальный повод взять… Да, взять Турцию под свою защиту, потому что вот Россия себя ведёт безобразно, агрессивно. Причем повод-то какой? Никакого повода серьёзного нет. Турция-то ей ничем не угрожала. Это ж Россия ввела свои войска на территорию Османской империи в придунайские княжества, в Валахию и в Молдавию и всё ещё какие-то ультиматумы выдвигает. Теперь ещё разгромила турецкий флот в Синопской бухте, и вся эта криминальная победа, в которой, кстати, русские не потеряли вообще ни одного корабля привела… Да ещё и Синоп этот сгорел в пожарище в этом, а русские корабли благополучно вернулись в Севастополь. И всё это обернулось действительно против России. Но теперь вот всё. Теперь Франция… Теперь Париж и Лондон просто обязаны взять под свою защиту слабеющую Османскую империю, пока Россия не захватила в свои руки Константинополь. Ну, там, правда, Николай I, тоже вот на всякий случай оговоримся, он когда-то достаточно откровенно говорил английскому послу незадолго до этого, что я вам Константинополь не дам, но и сам если там вот и буду, то только вот для пользы дела, для контроля. Но вы не переживайте, я же не помешаю вам, если вам там Египет нужен, а вы его забираете, пожалуйста. Ну, то есть тоже совершенно откровенно. Это вообще английского посла потрясло. Я еще раз напомню, Николай I считал, ну, сравнительно на равных можно договориться только с англичанами. И вот такое милостивое предложение от русского государя. Забегая вперед, скажем, что англичане-то потом взяли под контроль и греческие острова, и Кипр, и Крит, и Египет. Просто Николаю I это не пригодилось. Без всякой его помощи.Но теперь уже как будто бы ничего не поделать, союзники входят в Чёрное море. Это в конце декабря 1853 года. Русские всё никак не могут форсировать Дунай. Но вроде бы зима начинается. Ещё вот наступает такая передышка. В январе Наполеон III сам уже отправляет, ну, фактически это ультиматум, конечно, Николаю I, что всё-таки хорошо бы вывести войска из придунайских провинций, пока не началось столкновение непосредственно англо-французское. Потом так и называли месть англо-французов. Пока вот мы не вступили в войну, вы свои войска русские выводите с турецкой территории и начинаете с ними мирные переговоры. Но Николай I, конечно же, отказывает. Кто такой этот Наполеон III, этот выскочка, этот самозванец? Племянник того Наполеона, которого мы бивали. Он примерно так и отвечает, что если вы сомневаетесь вот в нашей мощи, то наша армия ни ничуть не слабее, чем в 1812 году. Ну, вот так вот решительно, смело и дерзко…
В. Дымарский
―
А вот…
М. Кузахметов
―
… этому зарвавшемуся…
В. Дымарский
―
… такого рода… Вот такого рода решения, такого рода ответы Николай принимал единолично, или всё-таки советуясь там с каким-то своим окружением? Уже Александр II, будущее Александр II…
М. Кузахметов
―
Ну, вот разве что Александр II… Ну, брат, как мы говорили, Михаил, который, может быть, выразил бы сомнение, уже умер к тому времени.
В. Дымарский
―
Да.
М. Кузахметов
―
Ну, никто там не возражал, конечно. Представим себе, вот Путин там что-то придумал, и вдруг ему там начинает… Шойгу ему возражает. Ну, Владимир Владимирович, это вряд ли у нас получится. Да, конечно. Да там с горящими глазами будут смотреть на своего кумира, нынешнего там владыку и поддакивать ему во всём. Кто вот окружал Николая I? Ну, лизоблюды.
В. Дымарский
―
Включая… включая Александра, да?
М. Кузахметов
―
Ну, он скорее не спорил, вообще не… не вмешивался в эти дела и на фронт там не рвался. Может быть…
В. Дымарский
―
Но тем не менее командующим был там.
М. Кузахметов
―
… отдельное спасибо.
В. Дымарский
―
Он считался, в общем, одним из командующих военных.
М. Кузахметов
―
Ну, судя по тому, что мы знаем, вообще Николай I, мы же напомним, он любил всё в секретных комитетах решать. Он не проводил открытые заседания. Ему и Совет Министров-то не нужен был. И Сенат был совершенно декоративный. Опять-таки примерно как сейчас. Все решения принимаются кулуарно. Ну, конечно, принципиальное решение принимал лично Николай I. Если у него какая-то есть глубокая обида на какого-нибудь монарха, так он ее и не скрывает. Тем более опять-таки ослеплён там предыдущими победами абсолютными своими. Ну, и тем более мы надеемся, что сейчас там с началом весны… Сейчас то уж российская армия, сейчас наш Паскевич всё-таки переберётся через Дунай, возьмёт там какую-нибудь крепость. Там Силистрию уже осадили наконец-таки в марте. И дальше всё будет на нашей стороне. И опять чуда не происходит. Весна уже следующего 1854 года, Силистрию схода не взять, надо начинать осаду. Осада затягивается на долгие недели до июня, а потом ещё в июне осаду пришлось снять. И всё почему? Потому, что не предусмотрительный, ограниченный Николай I был абсолютно уверен в лояльности Австрии. А не произошло ничего подобного. Еще в конце февраля Франция и Англия там заключили военный союз с Турцией. А Николай I не смог заручиться даже не то, чтобы военного союза, а хотя бы обещаниями нейтралитета со стороны Вены или со стороны Берлина. Но это полная дипломатическая катастрофа. Это тоже такой парадокс. Николай I вроде бы спасал Австрию, но он же ничего не попросил взамен. Он как-то абсолютно уверенный в своем могуществе, что итак к нему там лишний раз приползут, на коленях будут унижаться, искать дружбы с ним. Он даже никакого договора полезного с Австрией не заключил, территориальных уступок никаких не попросил. И вдруг выясняется, что вот новый, совершенно молодой император австрийский Франц Иосиф I, который нам ещё и в Первую мировую войну потом достанется по прошествии десятилетий, а он почему-то требует от Николая I освободить дунайские провинции, а то Австрия вмешается. И происходит неслыханные! Конечно, Николай I в ярости. Он там страшно грешит на вот это вероломство австрийское, на это просто предательство, но поделать-то ничего невозможно. Воевать сразу со всеми Николай I не готов. Тем более прошло уже несколько месяцев, когда как будто боевые действия начались, и со всем ужасом становится понятно, что из северной России, северо-запада России войска на юг не так-то просто отправить. Надо беречь берега Балтийского моря да еще и Белого моря там. Ещё и до Камчатки потом англичане доберутся. Ну, туда уж никто вспомогательные силы не отправлял. Ещё раз напомню, у нас там головная боль вечно – это Польша. Надо держать огромную армию на границе с Австрией. Так ещё и продолжается кавказская война, где тоже остаются значительные силы русской армии. Ну, так вот уж приходится идти здесь на попятную. Николай I, скрепя сердце, отзывает свои части, русские части из придунайских провинций, из Валахии, ну, вот современная Румыния, и Молдавии. То есть всё, о чём его просили изначально, он в итоге вынужден делать под нажимом Австрии. Но к переговорам всё равно не готов. То есть всё могло бы ещё раньше закончиться. Сколько жизней бы спаслось, тем более ещё раз повторюсь, претензий-то серьезных ни у кого ни к кому нет. Даже ключи были готовы эти отдать православным, лишь бы войну грандиозную не начинать. Ну, и вот получается, что Николай I никаких союзников не заполучил, а Вена и Берлин охотно разделяют позицию Парижа и Лондона. Ну, как? Миролюбивая. Что вот мы все великие державы, мы же за мир, мы ж не хотим очередной грандиозной войны. Получается, что это всё тоже не быстро произошло. Свой ультиматум Вена выдвинула вообще только к июню, когда пришлось эти дунайские провинции освободить. С другой стороны, ну, вроде бы армия освободилась огромная русская там в Валахии, которая могла бы пригодиться для защиты наших внутренних территорий, но как вот показали дальнейшие события, да ничем не пригодилось, потому что…
В. Дымарский
―
Ну, основное требование к России всё время было одно и то же – освободить вот эти дунайские княжества.
М. Кузахметов
―
Ну, это было понятно, потому что это территория России не принадлежит. Она незаконно как будто бы захвачена. Протекторат – потому что это одно, а вводить свои войска на территорию других государств нельзя. Тем более Николай I сколько раз всех упрекал. Немцев вот, ну, то есть пруссаков заставлял сохранять территориальную целостность, вмешивался в дела германских княжеств, чтобы, не дай бог, вот как мы договорились, что вот есть у нас Вюртемберг или Шлезвиг-Голштиния, так все и должно быть. И всё. Ну, в общем, русские части ушли из Дуная, так туда еще и австрийцы вошли. Опять-таки вот вся эта вот… провал дипломатической политики Николая I. Получается, что, ну, беспомощный какой-то уже в такой ситуации был. С австрийцами воевать уже не решался, которых недавно спас. А австрийцы объясняют, ну, мы же должны там обеспечить мир предыдущий и порядок во время отсутствия русских войск. А тем самым они помогают Турции, высвобождая силы турецкой армии. Но это страшное унижение для Николая I, но никаких выводов он не делает. На переговоры он совершеннейше не согласен, потому что он всё ещё ослеплён боевой мощью своей армии, тем более со всех сторон там сыплются ему бодрые реляции, что мы там решительно и смело…
В. Дымарский
―
Да…
М. Кузахметов
―
А главное…
В. Дымарский
―
Максим…
М. Кузахметов
―
… что…
В. Дымарский
―
… давайте главное перенесём на вторую часть нашей программы, потому что сейчас выпуск новостей. После чего продолжим нашу программу «Всё так плюс».**********
В. Дымарский
―
Ещё раз добрый вечер! «Всё так плюс». Мы продолжаем рассказ о крымской войне. Максим Кузахметов. Я Виталий Дымарский. И вот мы просто на полуслове прервали Максима, когда он говорил: «А главное…» А главное имелось… имелось в виду там вот не очень простые отношения ещё и в треугольнике Россия, Австрия, Пруссия. Да? Россия вроде была настроена поиметь союзников своих – да? – в лице Австрии и Пруссии, но не получилось. Так вот на… на чём я Вас прервал?
М. Кузахметов
―
Ну, на том, что не удалось заручиться поддержкой Вены и Берлина. Более того Вена еще и со своими ультиматумами. Берлин Вену поддерживает. Потому, что заранее Николай I начинает… То есть он уже разорвал дипломатические отношения с Англией и Францией, неблагодарными, но при этом никакого союза заранее не заключил. Абсолютно был уверен. Но дальше он всё равно уверен и ослеплен, ну, это всё они там свой флот на зло нам ввели в Черное море. Но мы-то с Вами понимаем, что вести войну за тысячи миль от берегов Англии… Да какое там может быть снабжение в Чёрном море в совершенно других временах? Да не… Других берегах. Это всё нереально. Это они так храбрятся. Кстати, и до этого же входили английские эскадры во время русско-шведских войн в Балтийское море, поплавают туда-сюда и уходят. Ну, и здесь всё то же самое. Это еще одна невероятная его стратегическая ошибка, потому что в июле 1854 года союзники высадили под Варной… Ну, это вот современная Болгария. Да? Ну, это не то, чтобы гигантский десант, но впечатляющие тем не менее силы. Это 20 тысяч англичан и 40 тысяч французских солдат. Но это всё-таки ещё Варна. Опять-таки это ж они там храбрятся. Опять-таки Николай I до последнего не верит в то, что может произойти серьезное вооруженное столкновение с Англией и Францией. Во-первых, французов мы побеждали, и он абсолютно уверен, что сделаем это ещё раз. Тем более, ну, что это такое? Тоже мне 40 тысяч французов. У нас Великая армия была в десятеро больше. И то с позором ушла из России и растаяла. Поэтому не о чем переживать. А об англичанах у него вообще невысокие представления. Тем более что у нас-то всё рядом. Крым-то наш. Базы там наши. А они черте где вдалеке от своего Парижа, от Лондона. Не боимся. И вот дальше там уже цепочка совершенно тоже фантасмагорических событий. В Севастополе там же… Мы поминали, – да? – Меньшиков-то провалил переговоры, ничего от султана не добился. Тоже удивительный человек. Это вот правнук того самого Александра Даниловича Меньшикова. Только это Александр Сергеевич Меньшиков. Прожил длинную жизнь, больше 80 лет. Так вот он фактически по собственной инициативе прибывает в Севастополь, чтобы возглавить там вооружённые силы и флот одновременно, потому что он же до этого руководил всем российским флотом и вообще все сухопутной армией. Тем более он князь. Тем более он пользуется абсолютным доверием Николая I. Вот что видит… видит в подзорные трубы Меньшиков и другие русские генералы в Севастополе? Они видят, что море покрывается сотнями кораблей. Там около 300 кораблей было англо-французской эскадры да еще и с турецким флотом, еще и всё это дымится. Поплавали вокруг Севастополя и уплыли. Да вот же они… Что они от нас хотят? Не решились, убоялись супостаты. Просто никому в голову не приходит, в том числе и Меньшикову, что союзники ищут место для высадки, а вовсе не попугать прибыли. И ещё несколько дней в Севастополе тишь да благодать. Никто вообще не собирается готовить город к обороне. Там же такая странная история, что со стороны моря на случай высадки десанта там предусмотрены батареи, а со стороны суши практически никакой защиты не предусмотрено. И вот происходит невероятное. В самом начале сентября союзники около 60 тысяч человек высаживаются в Крыму в районе Евпатории…
В. Дымарский
―
Они в Евпатории высадились. Да.
М. Кузахметов
―
Да. Ни в Петербурге, ни даже вот в самом Крыму никто не был готов. Но тут я подробнее про Меньшикова рассказал бы, потому что Петербург далеко, а Меньшиков-то близко. Это вот от него зависела судьба дальнейшая кампании. И вообще он опять-таки мог бы прославиться на века, прояви он какую-то решимость, деятельность. Еще раз повторимся там, происхождения-то он… Хоть его прадед и был выскочкой, но он-то там уже признанная высшая знать Российской империи. Он же не такой вроде бы туповатый человек. Он очень остроумно, например, отзывался о других высших сановниках Российской империи. Вот про Клейнмихель, например, он легко и откровенно шутил. Это… Это ж Меньшикову можно. Это литераторам нельзя. А Меньшикову можно. Вот он рассказывает всем, что Клейнмихель – известный взяточник, там строитель железной дороги и Исаакиевского собора. Он когда-то бы и готов был продать душу дьяволу, да только ничего не получилось, потому что у Клейнмихеля души нет. Все смеются. Меньшиков доволен собой. Но он вообще был очень невысокого мнения об этом Клейнмихеле и также иронично считал, что, ну, какие железные дороги, какой мост через Неву, ну, какой Исаакиевский собор. Да ничего не получится у этого Клейнмихеля. Мы-то с вами точно не увидим Исаакиевский собора. Ну, наверное, наши дети увидят. Ну, моста через Неву, наверное, вообще никто из нас не увидит. А нет! Он говорит, что мост-то мы увидим через Неву, но Клейнмихель так его построит плохо, что он разрушится. Дети наши не увидят. А железную дорогу вообще никто не увидит. Ни мы, ни наши дети. Там это всё безнадёжная авантюра. Ну, или он также там про Киселёва, которого мы-то считаем очень талантливым и способным администратором, тоже публично отзывался о нем неуважительно, говорил, что он своими реформами так разорил русские деревни, что его надо отправить управляющим на Кавказ, чтобы он также там чеченские аулы там разорил. Было бы больше пользы от него именно там. И, в общем, вот такой человек, уверенный в себе, самовлюбленный отвечает за всю крымскую кампанию. Причём он как раз не боится принимать решения прямо вот на месте. Ему не нужно там дожидаться ответа от императора из Петербурга…
В. Дымарский
―
Ну, да. Только решения ошибочные.
М. Кузахметов
―
Ну, решения – да, – катастрофические. Это на минуточку неделя пути в каждую сторону. Он же вообще при всём при том с турками воевал еще в 1810 году, ещё когда Кутузов руководил русско-турецкой войной, причём в том числе был при осаде Силистрии, с которой вот сейчас всё не задалось, и отличался исключительной смелостью. Никогда пулям не кланялся, всегда был на передовой. То есть человек-то с невероятным опытом. Много десятилетий. Он же принял участие практически во всех сражениях войны 1812 года и в заграничных походах. Он, правда, был офицером помладше. Ну, уж казалось бы, тут такой-то человек должен иметь представление, хотя бы элементарное о военном искусстве. Потом он был при Александре в свите Александра. И тоже вот любопытно. Либерал ведь когда-то был, даже прожект составил освобождения помещичьих крестьян еще в 1821 году. Но там как его упрекали недруги, что вот есть мода на Конституцию, он за конституцию, он либерал. Потом наступают времена Николая I, он сразу охранитель. Так он же потом оставался высшим сановником и при Александре II, и принял деятельное участие в обсуждение реформ вот этих вот знаменитых по освобождению крестьян. Ну, всё это, правда, позже уже было. А вот ярко характеризует его нрав тоже одно событие, когда ему ещё Александр I, это вот мы про Меньшикова говорим, предложил быть посланником в Саксонии, то Меньшиков страшно обиделся, что это… Тоже мне назначение. Тоже мне страна. Саксония. Если б на Францию, я б еще подумал бы во Франции быть посланником, послом, а здесь нет, и я в отставку уйду. И это ему в какой-то степени пригодилось, потому что Николай I извел почти всех людей, которые были близки к своему старшему брату, к Александру I. А раз в опале был этот вот Меньшиков, то он при Николае I и возвысился, причем очень своеобразно. Николай I предложил Меньшикову ещё в 1829 году возглавить штаб военно-морского флота при всем при том, что Меньшиков никогда не плавал, никакого специального образования не имел, никакой тяги у него не было как у Петра I к морским путешествиям. И Меньшиков охотно согласился. Но одновременно он там ещё и был и губернатором Финляндии. И как человек вот такой остроумный, приметный, пользующийся популярностью определённой, ну, казалось бы, ну, наверное, за последующие десятилетия мог бы быть полезным, тем больше он был прекрасно образован. Ничего подобного. Ничего во флоте он не реформировал, хотя всё в руках было. Там, кстати, были, конечно, паровые суда в русском флоте. Но он ни одного линкора не было. В основном были проходы колёсные. Винтовых вообще не было. И опять-таки это ж мы рассказывали, это его специфическое поведение надменное сыграло злополучную роль во время срыва переговоров с турецким султаном, потому что он там не хотел выполнять там самые элементарные правила этикета придворного. И вот тем не менее такой человек, очень решительный, тут-то он вообще ничего не боялся, пребывает в Севастополь и берёт управление вот соответственно грядущими всеми воинскими операциями в свои руки, хоть флотскими, хоть переходными. Ни о чём не переживает.И дальше, ну, вот тоже там вроде бы ему говорят, что есть вот такое новое придуманное военное, очень полезное дело – мины. А мы ж тут должны бороться с крупнейшим флотом. Он вроде бы сначала заинтересоваться, а потом сам же все это и высмеивает, как и вообще про железную дорогу, как я говорил, про… как про другие технологические нововведения, потому что все эти мины ненадежные, этот их изобретатель Якоби… Талантливый изобретатель, выдающийся инженер. Так он и сам не может гарантировать, что они в нужный момент взорвутся. Ну, зачем там нам это нужно? Ну, там забегая вперёд, тоже вот Меньшиков… Пребывает в Севастополь Тотлебен, выдающийся инженер-фортификатор, который вообще, можно сказать, спас Севастополь, просто зная как и что, где правильно капать, где размещать батареи, где строить редуты, НРЗБ. И вот чем Меньшиков встречает его? Словами: «А Вы собственно здесь зачем? Вам что здесь нужно? Вы отдохните и отправляйтесь обратно. Мы тут без Вас как-то справимся. Я Вас не вызывал». Прекрасный – да? – командир? И никто ж не смеет ему перечить. Ну, как там поперечишь такому человеку? И вот, в общем, этот Меньшиков, конечно, он до последнего в высадку десанта не верил. Да тем более это уже у нас сентябрь, там же начинается… начинаются шторма на Чёрном море. От своих баз французских, английских корабли вообще черте знает где, далеко. Тем более русские уже знают. Ведь союзники задержались с отправкой из Варны почему? Потому, что там случился грандиозный пожар на складах, всё у них сгорело. Так ещё там вспыхнула эпидемия холеры. Почти 5 тысяч союзников умерло. Но они там, правда, уже все быстро знали, что надо строить карантины и спасаться. Но тем не менее. Тоже мне вояки. Ну. Это так по-сталински соответственно. А мы посмотрим…
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
И какой шок, когда ему докладывают, что… а союзники-то высадились в нескольких днях пути соответственно пеших. Это получается к северу от Севастополя в районе Евпатории высадилась огромная армия. То есть сначала он вообще отправил группу казаков, вы все-таки посчитайте, сколько там кораблей, а то всё дымит, плохо видно. Следуйте по берегу за всей этой флотилией и посчитайте, что там у них происходит. И вот казаки обнаруживают, что начинается высадка. Это впечатляющий десант – 60 тысяч человек в районе Евпатории, где никто им не оказывает никакого сопротивления. Как волновались англичане и французы! С берега-то всё видно. Корабли-то плавают медленно. Конница-то может гораздо быстрее перемещаться. А высадка на берег, ну, это такое рискованное всегда дело с десантными операциями. А тут всё вообще без проблем происходит. Легко и беззаботно высаживаются союзники. Ну, что делать? Тут опять-таки отдадим должное Меньшикову, человек невероятно уверенный в себе, не дрогнувшей рукой собирает наличные силы. Это опять-таки надо оговориться. У него под рукой было вдвое фактически меньше людей, около 30 тысяч. Там еще флотские экипажи, которые потом были переведены на сушу. Но союзников-то более крупная армия. И Меньшиков это, в общем-то, уже знал. А союзники не знали. Они не могли поверить, что по прошествии такого количества времени в Севастополь не стянули какую-нибудь 100-тысячную русскую группировку. Или где-то там она в глубине Крыма. Разведка поставлена у всех плохо. Вот у союзников тоже любопытно, они ж в Крыму высаживаются, а карты Крыма у них нет. Они имеют самое смутное представление о том, где они оказались. Всё так только вот по наитию. Даже высаживаться, как я уже…
В. Дымарский
―
Там вся группировка, по-моему, русская была 25 тысяч. Что-то такое. Да?
М. Кузахметов
―
Ну, по началу. Да, вот в распоряжении Меньшикова. И вот у него был уникальный шанс, потому что первое сражение – это вот речка Альма. Меньшиков выдвигается из Севастополя со всеми наличными силами. Но у него точно больше 20 тысяч человек. И на его стороне расположение, потому что высокие холмы, очень высокие, какая-никакая река – это естественная преграда, тем более там быстрое течение, заилиное дно. И, казалось бы, здесь можно дать англо-французам отпор, опрокинуть их в море, замедлить их продвижение к Севастополю. Если нанести им поражение, то хотя бы удержать свои позиции. И происходит тоже, ну, невероятная история. У Меньшикова вообще нет никакого плана сражения. На высотах русская артиллерия не размещена. Ну, тут они как прибыли вместе с Меньшиковым, как вот он их расположил, где мог. Там всего-то несколько вёрст фронт, и в принципе можно было занять очень прочную оборону даже с учетом того, что у русских оружие, особенно стрелковое слабее. Но артиллерия на высоте, тем более когда там высоты 50 до 100 метров, и с них просматривается на 30 верст период. То есть это всё на стороне русской армии. И Меньшиков не предпринимает ничего. Там, кстати, ещё же… Тоже не будем питать иллюзий про командование англо- французов. Там же тоже такие своеобразные командующие. Друг друга недолюбливают. Кто, кого, когда побеждал. Там же, например, английскими силами командует барон Реглан, который воевал еще с Наполеоном I во время битвы при Ватерлоо, а теперь он с Наполеоном III против российской армии, против Николая I. Это тоже такая фантасмагорическая история. Англия ж не вела вот таких серьезных боевых действий уже несколько десятков лет. Этот барон Реглан, кстати, без правой руки, но бодрый и решительный командир, немолодой уже. Ну, в общем, тоже готовился к прошлой войне, можно сказать так, к наполеоновской. На реке Альма происходит первое сражение. И вот как я уже сказал, получается, всё против русских складывается несмотря на то, что там и французы допустили мало… массу ошибок, и англичане не смогли согласованно действовать.В итоге, в общем, французская атака задержалась на несколько часов, потому что англичане не вовремя проснулись, не вовремя позавтракали, не вовремя подошли. Всё это наблюдает Меньшиков с высот и тоже не предпринимает ничего. Но там как в последствии уже говорили очевидцы, было невероятно, что даже артиллерия там, где удачно была размещена, но боевые заряды были в другом месте. Потом открыли огонь раньше времени, расстреляли боевые заряды, не нанеся там ущерб. Ну, это вот всё отсутствие и опыта, и квалификации там офицеров. Меньшиков, ну, мало того, что он не предусмотрел план самого сражения, так у него и плана отступления тоже никакого не было. Ему просто в голову не приходило, а если мы там проиграем, где войскам собираться, куда там двигаться. Ничего не было предусмотрено. Ну, или вот то, что ему ставят вообще в такую невероятную вину, что левым флангом очень ответственным, где был высоченный, неприступный холм с крутыми просто вот не берущимися склонами, он отправил туда генерала Кирьякова, про которого и так было известно, что это безответственный пьяница, который зато в свою очередь прославился тем, что когда Меньшиков спросил: «А вы, генерал, вообще точно справитесь?», ему Кирьяков говорит: «Да шапками закидаем». Кто тут на наш слон-то заберется. Ну, это такая тоже полубайка, что шапками закидаем – старинная, популярная история в нашем отечестве, храбриться там про любого супостата, про любого завоевателя. И там как… И все-таки Меньшиков беспокоился. Вроде бы даже прибыл к Кирьякову. И что он там видит? Стоит столик, шампанское. Кирьяков опять повторяет, да о чём беспокоиться, знаете, какие здесь крутые склоны. И потом этот же Кирьяков со своим отрядом просто взял и покинул этот холм. Это вот шок – да? – французов, которые забираются, вскарабкается на холм очередной, а там их никто не встречает, или там одно-два орудия. Они всё это тоже видят в подзорную трубу, начинают обходной маневр, им никто не мешает.
В общем, вскоре французы сумели закатить свои орудия на окружающие высоты там, где вот русские их должны были поджидать. Ну, там всего один мост. Казалось бы, около него и надо было сосредоточиться. И начинают просто обстрел русских позиций. Ну, что дальше происходит? Это бойня начинается, катастрофа, к которой Меньшиков опять-таки никак не готов, никаких серьезных распоряжений он не отдаёт. И вот дальше и начинается… Да, начинается героизм русских солдат. Вот вся эта бездарность генералов оборачивается всё это тем, что есть огромные потери, они не покидают своих позиций. Их выкашивают рядами, а они без команды не отступают. Там же ещё какая специфика? Вот подходят на оружейный выстрел французы, например, к русским позициям. И здесь вот начинается этот обстрел из штуцеров, ну, это нарезное оружие, – да? – как его называли в русской армии, и преимущество его колоссально перед нашим гладкоствольным оружием, к которому… в стрельбе из которого русские солдаты еще с трудом обучены, потому что как мы уже говорили там, на солдата 10 выстрелов в год полагается. Ну, как дальше? Вот в штыковую, пожалуйста. Ну, со штыковыми атаками всё не так просто там. Скорее даже мешали. Идут в штыковую атаку, своя артиллерия соответственно не может поддержать. Ну, чтоб НРЗБ им не повредить. И тем не менее всё это затянулось на несколько часов. И даже когда русские уже начали отступать, при чём, кстати, самое хаотическое отступление было именно там, где был сам Меньшиков, из-за чего он-то и сделал выводы, что всё, катастрофа приключилась. Причём в его представлении, конечно же, не он был виноват, а просто солдаты не те. И в основном там отряды отступали более-менее организованно. Но у Меньшикова сложилось впечатление, что все эти бездарные солдаты бегут трусовато. Ну, вот ничего не поделать. Но тоже счастье улыбнулось русским, например, в такой необычной ситуации. Французы перед тем, как пойти в решительную атаку еще на северном берегу реки Альма, по приказу командования сняли свои ранцы, в которых у них было же необходимое, ну, чтоб полегче там карабкаться по склонам. И когда русские начали отступать, и позиции были захвачены, французы не могли их преследовать, потому что надо было возвращаться за своими ранцами. Несколько верст туда-обратно. Ну, в общем, русских никто не преследовал. Хотя если бы вот проявили решимость, ну, хотя бы там англичане, например, которые тоже не стали преследовать русские отряды, они легко захватили бы Севастополь. Ещё раз повторюсь, со стороны суши Севастополь не имел практически никаких укреплений. Вот произошло чудо, и французы остались вот на захваченных позициях на несколько дней, и англичане, в том числе и потому, что они были уверены, это какой-то авангард русской армии, а там-то уж наверняка какая-нибудь 100-тысячная группировка. Надо ж подготовиться. Более того английский командующий приказал всю ночь оставаться на крутых холмах, на крутых высотах, воду туда таскать, что было очень непросто, потому что был уверен, что ночью последует какая-нибудь русская контратака, нас опрокинут, мы на чужой территории, картами не владеем. Карт у нас точнее этих местностей нет. А они прекрасно владеют здесь каждым оврагом, каждой там складкой местности. Мы на чужой территории. Повезло, в общем, русским. Выиграли еще несколько дней.
Ну, что? Дальше союзникам всё равно надо двигаться к Севастополю. А Меньшикову, ну… ну, уж, наверное, теперь он будет предпринимать какие-то решительные действия, уж, наверное, оказавшись в Севастополе, он то уж отдаст какие-то необходимые приказы об укреплении как минимум северной части города, куда в первую очередь подойдут союзники. Ну, Севастополь разделен был глубокой бухтой – да? – на южную и северную часть. А Меньшиков успел отправить в Петербург одного из своих офицеров. Ну, надо же отчитаться государю-императору, что произошло. А тоже вот своеобразный приказ Меньшикова: отправляйся, голубчик, в Петербург. - А что сказать-то? - А вот что видел, то и скажи. Вообще никакого внятного приказа. Ну, и офицер, который видел вот это бегство вокруг Меньшикова и хаос, ну, он пребывает… Неделя, кстати, на это ушла. Неделю он двигался, не останавливаясь нигде. Пребывает в Гатчину и потрясенный, тем более что вообще впервые оказался в сражении, к ужасу Николая I рассказывает, что мы потерпели полное поражение. Ну, правда, Меньшиков остался очень бодр духом. Ничего его не тревожило. Как вот там писали про него современники, он поразителен был тем, что ему было, в общем-то, всё равно. Всё равно, что о нем подумают. Всё равно проиграли или выиграли. Ну, выиграли – это было бы приятней. Ничего его не беспокоило. Оставался вот таким же хладнокровным при любых обстоятельствах.
И вот дальше он пребывает в Севастополь, проводит там 2-3 дня. Понятно, что скоро подойдут союзники. И Меньшиков принимает очередное невероятное решение. Ну, тут, наверное, он хотел уже быть таким своеобразным Кутузовым, который оставил Москву. Он приказывает всей сухопутной армии, практически всей, оставляя там только крошечный гарнизон, пока что флотские экипажи, они же на кораблях, они потом стали играть существенную роль. Это тоже около 20 тысяч человек. А пока что там крошечный гарнизон. А сухопутная армия больше 20 тысяч человек, они с Меньшиковым должны уйти к Бахчисараю. И Меньшиков все объясняет. Ну, как? Мы ж армию должны беречь, как нам завещал наш великий Кутузов. Что нам там защищать оборонять? Это я принял вот такое решение, потому что если даже город обложат со всех сторон, так останется связь у нас между собой. Я там, может, прорву эту де блокаду.
И тут вот мы подходим к персонажам ключевым. Ну, они более известные. К людям, которые в принципе спасти Севастополь они не смогли, но они превратили вот эту осаду, которая могла завершиться взятием Севастополя в течение одного-двух, там 3-х дней, они затевали ее на год. Это, мы уже упоминали, Нахимов. Это Корнилов, генерал. Это выдающийся фортификатор Тотлебен и ещё один генерал. Это Истомин. Которые вот уже… Во-первых, они между собой все договорились, кто, кому подчиняется, что никто ни с кем не враждует. Они знали, что делать. И когда Меньшиков их фактически бросил, не оставив никаких распоряжений, и особо даже не предупредив. Это тоже, я не знаю, лавры Кутузова. Как Кутузов не предупредил Растопчина, что он Москву-то не будет защищать, а просто прошёл насквозь и ушёл там дальше. Так примерно вот передохнув пару дней в Севастополе, со всей армией в сторону Бахчисарая ушёл и Меньшиков. Ну, и дальше вот закипели работы у этих вот 4-х, в общем-то, генералов, которые договорились очень быстро, кто, кому подчиняется, стали принимать решения. Ну, вот как Нахимов. Там это тоже очень спорное решение, когда он решил перекрыть вход в бухту, затопив несколько крупных кораблей. Несколько еще оставлял. Вот мог или не мог он дать это сражение, там мнения расходятся. Все-таки можно же было потрепать флот противника. Даже не просто флот оставался. Но англичанам и французам пришлось бы иметь его постоянно в голове, в виду. Он мог угрожать их коммуникациям, транспортным судам. Но Нахимов принял решение, тоже отдадим ему должное, но перед этим сняв… Это тоже работа закипела. С моряками, снимая орудия, тут же начали строить оборонительные сооружения. Там уже был на месте Тотлебен, который всё правильно рассчитал, где, что, занимая высоты. Ну, тоже любопытно, никому же в голову не приходило, что со стороны суши может угрожать опасность да еще и крупные… крупного сухопутного корпуса. Поэтому знаменитый Малахов курган практически не укреплен был. Но тут когда вот эта работа вся закипела, стали его укреплять. И там ещё и горожане проявляли активность. Хотя до этого, когда Меньшикову предлагали, он тоже снисходительно посмеивался, ухмылялся. Там просто энтузиазм был какой-то у местных жителей. Давайте хотя бы там мы за свой счёт всё это организуем. А там, кстати, у них не было даже поначалу шанцевого инструмента. Всё разворовано. Ничего не предусмотрено. Лопаты деревянные. Представляете, вот эту жёсткую крымскую землю каменистую деревянными лопатками. Какие там мучения были! Там только в ноябре прибыли… Полной блокады-то не было. И всё равно Севастополь был обречён, если бы не еще одно уникальное везение. Союзники, там тоже до сих пор непонятно почему, решили, что с северной стороны Севастополь… Ну, тем более основная база располагалась с южной стороны. С северной стороны Севастополь осаждать и даже не собирались, а решили город обойти и начать приступ и осаду южной части города. Ну, ещё раз повторимся, во-первых, они не знали, что в Севастополе практически никого нет, никакого гарнизона. А, во-вторых, это вот тоже вот уровень и компетенция этих офицеров и генералов. Ну, спасли они, как минимум затянули этот… Осада ж на год практически затянулась. И дальше да, уже была героическая. Более того союзники и не собирались вот решительным штурмом, не проводили разведку… Что они начали делать? Они начали готовиться к правильной осаде. То есть это значит, надо подтянуть тяжёлую артиллерию, построить центральные сооружения для это артиллерии, и потом начать бомбардировку города. И только потом после всего этого уже проводить штурм. То есть они подарили ещё практически месяц Тотлебену и Корнилову, и Истомину на то, чтобы продолжать вот ежедневные укрепления города. Там обстрел-то велся.
В. Дымарский
―
Максим, я Вам не могу подарить даже минуты и даже секунды, потому что наше время истекло. Но давайте договоримся, что мы и через неделю ещё продолжим всё-таки рассказ про крымскую войну. Надо подвести итоги. Надо дорассказать о её ходе. Так что на сегодня спасибо. Это была программа «Всё так плюс». И до встречи через неделю!