Михаил Павлович, младший брат и лучший друг императора - Все так + - 2020-08-29
29.08.2020
Виталий Дымарский
―
Добрый вечер! Программа «Все так плюс». Максим Кузахметов, Санкт-Петербург и Виталий Дымарский. Мы у микрофона ведущего, но основной рассказчик у нас Максим Кузахметов. Мы продолжаем вспоминать, насколько это возможно в нашем возрасте, говорить скорее о Николае Павловича, императоре российском, о его жизни, о его деяниях, о том, что происходило вокруг него, что происходило благодаря ему, что происходило вопреки ему. Вот и сегодня мы решили затронуть судьбу еще одного Романова Михаила Павловича, младшего из четырех братьев, из четырёх сыновей Павла I, который играл довольно большую роль в жизни Николая Павловича. И всё-таки, – да? – Максим, не можем же мы, хотя он не был императором, не взошёл на трон, но игнорировать такого Романова мы, наверное, не можем.
Максим Кузахметов
―
Нет. И тут всё хронологически складываются драматически. И судьба Михаила, конечно, несчастливо сложилась, потому что мы рассказывали о том, что вот пожар революционный в Европе с 1848 года, а в тысяча… в 1849 году Николай I спасает империю Габсбургов, снова перед ним вся Европы трепещит. Ну, то есть такая кульминация могущества. Но именно в этом же году произошло печальное событие, потому что младший брат Николая I Михаил Павлович скончался, немного перешагнув 50-летний рубеж. Совершенно случайно. И вот как современники многие отмечали, вдруг Николай I как будто бы резко сдал, резко постарел, настолько его это потрясло, что из 4-х братьев он остался единственным, а главное, что пережил младшего брата. Такая это дурная примета. Более того, ну, у нас есть старинная русская традиция – да? – брат на брата, все эти бесконечные междоусобицы, все эти ужасы перманентные гражданской войны между родней при Рюриковичах. А вот при Романовых уже после эпохи Петра I как будто бы этих несчастий не случалось, но отношения Николая I и Михаила Павловича – это что-то просто уникальное. Они там почти погодки. И более близкого человека у Николая I, пожалуй, что и не было. Не был он так близок ни женой, ни с разлюбимой дочерью Марией, в которой там разочаровался. А вот Михаил до последнего дня был вот его такой своеобразной родственной отдушиной и вдруг вот скоропостижно умер.
В. Дымарский
―
Причем в Варшаве, что тоже символично. Да? Где…
М. Кузахметов
―
Да, в Варшаве…
В. Дымарский
―
В общем, где был Константин. Вы знаете, здесь, мне кажется, нужно ещё один момент. Вы сказали вот, что они были практически погодки. Но это вообще интересный момент в судьбе всего семейства. Да? Михаил Павлович, единственный из 4-х братьев, который родился в период правления Павла.
М. Кузахметов
―
Вот я и хотел с этого начать.
В. Дымарский
―
Да? Ну, тогда начинайте Вы.
М. Кузахметов
―
Это вообще 10-й ребёнок Павла. Тоже вот – да? – 10 детей у Павла I. 4-й сын. И да, случилось невероятное. У Павла I последний сын родился, когда он наконец-таки начал царствовать. А мы же рассказывали, эта вся тоже драма императора, у которого рождаются сыновья. Его матушка Екатерина II их забирает, сама придумывает, как их назвать, определяет их судьбу. Тоже там все эти подробности греческого проекта. Даже подумывает, а не передать ли власть напрямую кому-нибудь из внуков, а не… нелюбимому, ненавистному сыну Павлу I. И тут вдруг невероятное событие. Да, действительно порфирородный ребенок, то есть родившиеся у царствующего правителя, у императора Павла I. И тут же вот… Ну, это, кстати, единственный – да? – из 10 этих его сыновей и дочерей. И действительно в Петербурге возникают удивительные слухи, а не придумает ли Николай I теперь какое-то особое правило, чтобы вот ему передать империю, ему… его назначить своим прямым наследником, тем более что вообще это ж Романов упорядочил… упорядочил всю эту процедуру престолонаследия, а до него там со времен Петра I монарх как будто бы сам волен себе был выбирать наследника, такая почти древнеримская традиция римских императоров. Так вот и в Петербурге всерьез обсуждали. Более того тоже вот парадокс, ведь это получается, единственный сын, которому Николай… Ой! Которому Павел I сам имя придумал, потому что до него бабушка все время решала, кого, как называть. И здесь вот он еще до рождения сына придумал, если родится, будет у меня сын Михаил. Как-то особенно Павел I трепетно относился к этому имени. Свой собственный дворец, в котором его и убили, Михайловский замок тоже был назван по имени этого святого. В общем, в 1798 году родился мальчик. И всё, может быть, было бы ничего, потому что там с небывалыми торжествами, кстати, рождение этого очередного сына Павла I отмечалось. Больше 200 выстрелов прозвучало в Петербурге. Были пышные празднества, торжества невероятные. И вот дальше… Ну, мы опять-таки напомним, что Павла I-то убили в 1801 году, когда Михаилу Павловичу не было еще и 3-х лет. То есть он очень рано остался сиротой. И вот на свою беду успел Павел I до смерти назначить воспитателями и Николаю I, и заодно Михаилу Павловичу генерала Ламздорфа, человека прямолинейного, солдафонского. И всё это так драматически отразилась на судьбе, что Николая I, а главное, в том числе Михаила, который был еще младше. То есть вот представим себе мальчика – да? – там 3 годика, а уже пора приобщаться к дисциплине, которую Ламздорф понимал очень своеобразно, что вот привели мальчиков на занятия, какую-то лекцию им читает, неважно какую, а сидеть надо смирно. А, не дай бог, провинился, будешь беспощадно наказан, потому что дисциплина – это самое важное. И доставалось и шпицрутенами. Мы всё это рассказывали про Николая I, а представим, что ещё и младшему брату, который должен был бы быть избалованным. Да? Там самый последний ребенок в семье. Так он остается без отца да еще вот в таких достаточно суровых условиях. Ну, понятно, что всё на этом, конечно же, отразилось. Это вот тоже еще раз напомним, напутствие Павла I учителю Ламздорфу, ты уж, пожалуйста, так моих младших сыновей воспитай, чтобы они не были такими избалованными как все эти немецкие принцы. Ну, и как вот Ламздорф с удовольствием этим занялся. Причем абсурд еще в том, что вдова Павла I великая княгиня, она же наоборот напутствовала, Мария Федоровна, пожалуйста, генерал Ламздорф, сделайте все возможное, чтобы хотя бы этих моих сыновей подальше вот от… от военной службы, от этого солдафонства. Можно ли им какое-то другое гражданское применение найти? Тем более еще раз напомним, никому бы и в голову не пришло, что третий ребёнок Павла I будет царствовать. Там же Александр I молодой и крепкий, здоровый, красивый. У него ещё младший брат Константин, который гораздо старше…
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
… и Михаила, и Павла. И вот опять-таки Ламздорф очень своеобразно всё это реализовал в своей воспитательной практике, что вырастил как раз-таки самых таких вопиющих солдафонов, которые не признавали ничего кроме муштры, кроме… провинившегося направлять сквозь строй, и придавали большое значение вот только парадам, чтоб все равно были построены по линеечке, все голову держали идеально, идеально маршировали. Пусть там иностранцы восхищаются. Ну, и всё это не пригодилось в итоге. Просто Михаил Павлович до этого даже не дожил. А Николай I ещё и дожил до своей катастрофы. Но тут тоже надо ещё оговориться, что еще очень были туманны перспективы самого Михаила Павловича с детства. Это вообще такое серьёзное исключение наконец-таки у Романовых, что вот 4 законных наследника у царствующего императора. Если раньше там одного с трепетом ждали со времён Петра I, и не всегда удавалось. Павел I был единственный сын у своих родителей, а тут вдруг такая удивительная история. И не предусмотрено как будто бы у Романовых, чем же ему там заниматься. Ну, то есть само собой как будто бы по военной части идти, а тут еще действительно всё это ему близко и нравится, когда он подрос, и больше ничего другого… как будто бы ничем другим он в жизни не увлекался, потому что так о нем и говорили, что, судя по всему, он в жизни не прочитал до конца ни одной книги, кроме военных уставов. Что ему еще читать-то? И то же время получалось, что он лишен был… Ну, еще раз напомню, ладно, там без отца. Так как будто бы и придворные им особенно не интересовались. Что там перед ним выслуживаться, перед этим младшеньким? Царствовать ему не суждено. Не… Соответственно не от него зависит судьба там чинов и наград. Какое вот своеобразное как будто одиночество. Ну, мог бы вмешаться, наверное, Александр I вот в процесс воспитания младшего брата, так и он как-то остался равнодушен. С младшими братьями видался редко, любил там сам быть в центре внимания. Ну, не то, чтобы они, конечно, в ссылке находились, и обиженными они вовсе не были, Михаил и Николай. Еще раз напомним, что они годами были вместе. И вот эту… Вот эти близкие отношения сохраняли до самой смерти Михаила. Но проводили они в основном время в Павловске. И только вот после 1812 года уже подросшие мальчики, подростки, уже помешанные на военной службе, как будто бы были удостоены милости брата, который разрешил им прибыть к себе во время заграничных походов. Но Ламздорф их вез так медленно, как будто бы назло, что они прибыли, когда всё уже завершилось. Тоже мы это упоминали. Вот Михаил там…
В. Дымарский
―
Ну, это, может, было специально сделано ради безопасности?
М. Кузахметов
―
Да, наверное, специально. Да. Ну, так мальчикам-то там 14 лет, 15. Грустно. Печально. Хочется хоть издалека посмотреть. Они там чуть-чуть увидели, мы упоминали, но… Но, может, и ладно, что его… Спасли, в общем, мальчиков от какой-нибудь нелепой смерти. Ну, так вот тоже такая необычная история, что Павел I, который вот придавал особое значение рождению младшего сына порфирородного, он его с самого рождения назначил генерал-фельдцейхмейстером. Ну, то есть вот это вот начальник всей артиллерии по инженерной части. И действительно он в 1819 году… Ну, до этого он был формально, а примерно вот в 20 с небольшим лет он занялся всей этой артиллерийской частью уже с соизволения старшего брата Александра I непосредственно. И занялся очень усердно. Тоже вот, наверное, как мечтал о таком бы сыне Пётр I, чтоб вот ничего другого не знал и не видел, только бы по армейской части да еще чтоб артиллерией заниматься. Ну, там у Петра I всё было наоборот. Он-то сына как раз до смерти и довёл вот этим вот бессмысленным усердием. Ну, то есть получается, что если считать там с рождения его, он этим генерал-фельдцейхмейстером был практически 50 лет, такой небольшой специфический рекорд. И вот тут вот как будто и современные военные его ценят, потому что уже по его инициативе уже в 1820 году, еще раз напомним, ему там 21 год от силы, а создается первое артиллерийское училище, причем уникально, оно до сих пор носит его имя – Михайловское. Ну, понятно, что при советской власти иначе называлось. В Петербурге всё это находится. Это уже артиллерийская академия. Но тем не менее вот такой удивительный вклад, который до сих пор присутствует в истории отечества. Он уже в 21 год завершил…
В. Дымарский
―
Но у него все-таки, хотя Вы говорите, что у него не было никаких так особых интересов, но все-таки интерес к военной службе и к маршировке, вот ко всем этим….
М. Кузахметов
―
Ну, вот к маршировке…
В. Дымарский
―
… у него был. Да.
М. Кузахметов
―
… интерес как… какой был? Самый, что ни на есть, механистический. Там даже на каком-то этапе и его брат Николай I беспокоился, потому что уж на что Николай I был фанат этой шагистики, но умудрялись жаловаться Николаю I, что его младший брат превосходит вот в этом формализме самого Николая I. Встретит где-то офицера, который по грязным лужам в калошах идёт, а это запрещено. И всё.
В. Дымарский
―
Такое слово, оказывается, даже есть, ну, или родилось тогда, или образовано, сформировано: экзерцирмейстерство. Ну, экзерцир… экзерцир – это упражнение. Exercise, ну, то, что по-французски. Да? Ну, и мейстерство – тоже понятно. К этому у него была страшная склонность.
М. Кузахметов
―
Страсть невероятная. И он с гордостью говорил, так как он фактически курировал на каком-то этапе уже практически всю гвардию, всё это в Петербурге, показывает он, например, Николаю I, своему старшему брату, ну-ка, смотри, как я вот вымуштровал наши гвардейские полки. Ну, кто с ними сможет справиться? Смотри, как ровно стоят и маршируют, и никто не собьется. Идеальная ровная линия. О! И иностранцы все восхищаются. Им такого у себя ни в Пруссии, ни в Австрии, ни во Франции добиться не удается, такого… такой вот блестящей шагистики, что все как по ниточке идут. Ну, вот… вот всё. И на этом как будто бы завершается. Его, конечно, хвалят, что он проявлял живейший интерес к артиллерии, вроде бы разбирался в нарезном оружии и в фортификации разбирался. Но всё это двигалось страшно медленно. И, наверное, тоже Николаю I нравилось, потому что там… Девиз какой всего царствования? Главное – ничего не менять, чтоб всё было, как было. Ну, и тут вот Михаил тоже, сколько бы не занимался инженерным делом, усердно занимался с утра до вечера, трудолюбивый, ни на что не отвлекался, а результаты оказались невероятно скромны.Ну, и вот приближаемся мы к 1825 году, во время событий там мы… междуцарствия. Да? Сразу вспоминаем, Константин. И здесь тоже вот роль Михаила уникальна. К тому времени, когда в Таганроге скончался Александр I, Михаил оказался в Варшаве. В Петербурге Николай I. Что делать? И вот буквально за короткий промежуток времени Михаил Павлович трижды из Варшавы добирался в Петербург и обратно, потому что сначала он должен был привезти отречение Константина, лично доставить, все ж дело еще такое специфическое, семейное, что Константин царствовать не желает. Кому доверишь такое щекотливое поручение? Конечно, брату Михаилу. А Константин, еще раз тоже напомню, вообще не хотел ехать в Петербург, грозился, что если будете меня склонять сесть на трон, вообще уеду за границу. Будете знать. Вот пример, да? Особенно сейчас, когда глядишь на то, как насмерть вцепляются во власть сумасшедшие диктаторы. Ну, так вот Михаил прибывает в Петербург, а там вроде Константину все уже присягу принесли. Что делать? Он срочно… Это же там никаких самолетов и поездов. Это всё на перекладных. Ну, так на износ надо мчаться, скакать на лошади, чтобы прибыть в Варшаву, Константину сказать: слушай, а там вот всё-таки хотят тебя видеть на троне, и брат Николай тебе присягнул. И опять Константин там говорит, никуда не поеду. Всё, вернёмся. Дважды отрекся последовательно. Слово свое сдержал. И снова Михаил прибывает в Петербург, на этот раз уже убеждает Николая I, что Константин вот ни в какую не согласен царствовать, поэтому тебе надо принимать корону. И впоследствии был, ну, вот как, еще раз напомним, не просто уникально преданным человеком Николаю I, а ещё как родственник невероятно близок ему. Почему? Потому, что Михаил, он же не нуждался в каких-то особых чинах. Его не могло порадовать графское достоинство или какой-нибудь новый орден. Наоборот, он там от какого-нибудь ордена даже мог отказаться, посчитав себя недостойным его. Ну, вот как такого человека не любить искренне такой вот братской любовью. А потом ещё это восстание декабристов. И тоже Николай… Михаил Павлович как человек решительный, смелый с раннего утра активно включается в события, приводит на Сенатскую площадь тех солдат из гвардии, которые остались верны Николаю I. Причем он страшно рисковал. Я не помню, упоминали ли мы об этом, потому что там же был убит генерал Милорадович, например. Да? Известное событие. А человек по фамилии Кюхельбекер, ближайший приятель Пушкина, во много поэтому нам хорошо знакомый, его лицейский соратник, стрелял в Михаила Павловича, но просто промахнулся. Хотел убить и вот этого Великого князя. То есть тут-то, казалось бы, уже надо было так ожесточиться, уж требовать такой расправы со всеми этими смутьянами, особенно с Кюхельбекером. И Кюхельбекер за вот эту попытку убить Великого князя был же тоже приговорён предварительно к смертной казни. И кто настаивает на его помиловании? Михаил Павлович объясняет брату Николаю: ну, я же жив остался. Он же меня не убил все-таки. Да, пытался. Надо бы смягчить приговор. Ну, и Кюхельбекер там на каторгу отправился, но прожил там еще достаточно долго, остался жив. События всё как будто бы удивительные.
В. Дымарский
―
Странная, конечно, постановка вопроса, он же меня не убил.
М. Кузахметов
―
Ну, и при всем при том, еще раз вот напомним, его вот эту посредническую невероятную роль между двумя братьями, которые напрямую на каком-то этапе там уже с трудом общались. Да? Николай и Константин. Получается, Михаил здесь сыграл какую-то ключевую роль. Он бы, может, и… и о себе вспомнить, если б вот были живы времена этих Рюриковичей, которые там… Правда, они в Орду потом уже на каком-то этапе ездили друг друга подсиживать. Казалось бы, вот всё, самый верный родственник, надёжный, прекрасный, как будто бы образованный офицер. А дальше судьба складывается с каждым годом всё более и более драматично, хоть он там и в следственной комиссии, когда НРЗБ про декабристов. Тоже не злой. Расправы никакой не требовал там, ну, и как будто бы с фанатизмом ни с каким не вмешивался. Но еще раз напомним, там ему ж как будто бы и выслуживаться не надо. И вот дальше… Ну, это вот надо, наверное, обязательно упомянуть тоже…
В. Дымарский
―
Да. Но давайте оставим интригу. Вот что будет дальше, вы узнаете через несколько минут после выпуска новостей.**********
В. Дымарский
―
Еще раз добрый вечер! Продолжаем программу «Всё так плюс». Сегодня наш герой очередной Романов, но не Николай Павлович, которому мы уделяем много внимания в последнее время и еще уделим безусловно в предстоящие недели, а его брат, младший брат. Собственно говоря, младший брат всех братьев, всех сыновей Павла I Михаил Павлович, который сыграл заметную роль и в судьбе, и в тех событиях, скорее, – да? – которые сопровождали Николая Павловича, Николая I и в тех событиях, которые породил сам Николай I. И вот мы прервались на декабристах, где Михаил Павлович сыграл такую роль, я бы сказал, не то, чтобы умиротворителя, но такого… и не посредника, конечно, но человека, который смягчал всю обстановку вот…
М. Кузахметов
―
Уже не следствии. Да.
В. Дымарский
―
Да.
М. Кузахметов
―
А до этого на Дворцовую площадь он лично прибыл. Это, кстати, тоже в предыдущие царствования вовсе было не характерно, потому что был когда-то бунт стрельцов, когда родственникам Романовых приходилось прятаться, потом стрельцы их находили… Как вот на глазах у Петра I дядьев его растерзали, поубивали. Не то, что там выйти к стрельцам, их увещевать, а уж точно где-то… бежать куда-то надо. Тут Михаил Павлович приходит на Сенатскую площадь, так его ещё Кюхельбекер чуть не пристрелил, а он потом его прощает. Но вот чтобы всё-таки завершить историю с его военной карьерой… Ну, еще не завершить, вот этот яркий эпизод, он же принимал участие и в русско-турецкой войне. В основном там всё командовал гвардией, был по инженерной части, занимался осадой Браилова. И в последствии, когда Браилов был взят, и Николай I хотел брат наградить орденом Святого Георгия 2-й степени, так Михаил Павлович отказался, потому что слишком дорогой ценой нам обошлось взятие крепости Браилов. Не достоин я этой награды. Это опять-таки всё сразу проецирую вот на современную эпоху, когда что не выдающийся командир, что вон Шойгу, который ни дня в армии не служил, ни в одном сражении участия не принимал, вся грудь в орденах. Например, уже кончились ордена просто, награждать уже Шойгу нечем. А вот были времена и Великий князь, который реальный командир от наград отказывается. Недостоин. Но, правда, когда шпагу ему за храбрость вручили, тоже всё Николай I, просто реально храбрый был командир, пулям не кланялся, тут вот не отказался. Но вот последующие события опять-таки драматические. Принимал он участие в подавлении уже польского мятежа, причем тоже как боевой офицер, как грамотный командир, но тут-то трудно – да? – гордиться таким… подобными подвигами. Участвовал в штурме Варшавы. Ну, в общем, печальное событие.Но вернемся немножечко назад вот в молодость Михаила Павловича и в события, которые с его именем непосредственно связаны. Еще раз напомним, что так был счастлив Павел I, что у него уже во время царствования родился сын, что задумал подарить младшему сыну 4-му какой-нибудь особенно великолепный дворец. И план этот, как не удивительно, был реализован. Хотя уже значительно после… позже смерти, убийства точнее, Павла I. Потому, что Александр I об этом не забыл и построил для самого младшего брата великолепный дворец в Петербурге, который всемирно знаменит, потому что теперь это Русский музей. Ну, так он называется Михайловский дворец. Огромное здание. Шедевр Карла Росси. Удивительным образом так всё пересеклось, что тоже Михаил Павлович к этому приобщился. Но сначала, конечно, он там должен был поселиться. То есть дворец заложили в 1819 году. Ему около 20 лет. И это вот такой потрясающий, казалось бы, завидный жених. Уж тут-то могла бы сложиться его судьба какая-то хотя бы в личной жизни счастливо. И нет, следует очередная драма. Он, кстати, единственный, по-моему, из всех своих братьев умудрился холостяком оставаться до 26 лет. Там сначала Екатерина I торопила поскорей, поскорей, поскорей. Там Александр I волновался, что там у него будет с потомками. Все боялись, наверное, повторения всех этих историй, когда династия пресекается. Да? Поэтому поскорее женить, поскорее, чтоб наследник был. А про Михаила как-то подзабыли, и он сам особенно не усердствовал. Но была жива его матушка, которая все-таки настояла, давай ты женись, я тебе девушку из хорошей семьи подобрала.
В. Дымарский
―
Очередную немку.
М. Кузахметов
―
Конечно, немку. Конечно же. Причём свою внучатую племянницу из вюртембергского дома. И невероятно в том, что, ну, ладно бы просто девушка из хорошей семьи, а это потрясающая была девушка, блестяще образованная. Сразу приходит на ум штамп – да? – красавица, комсомолка, спортсменка.
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
Прекрасно образованная.
В. Дымарский
―
Комсомолкой она точно не была. Это я точно говорю.
М. Кузахметов
―
Слава богу. Да, не была комсомолкой. Идеал добродетели. Сколько потом она занималась благотворительностью. И тем не менее вот Михаил вроде бы матери перечить не смеет, а пока он едет знакомиться с невестой в Штутгарт… Невеста, кстати, на 10 лет его младше. Ей 14, ему 24. Проезжает мимо Варшавы, а там Константином ему и говорит. Слышь, брат Михаил, я вот тебе честно скажу, я всех этих немецких принцесс после своей вот жены просто ненавижу. Мы с ней давным-давно не живём. Твой старший брат Александр I со своей женой, немецкой принцессой не живёт. А вот здесь в Польше такие женщины-красавицы. Вот это да. Поэтому не знаю, ты подумай, нужно ли тебе всё это. Ну, я так вольно, конечно, пересказываю. Мы не знаем, что именно друг другу братья говорили, но приехав в Штутгарт к вюртембергскому двору, Михаил так себя повёл, что там люди не… родня не знала, что и делать. Совершенно равнодушен. Никакой учтивости. Никакого внимания потенциальной невесте не уделяет. А там тоже любопытная история, что, кстати, вот в сравнении с братьями, отец его невесты немецкой, вюртембергской принцессы Фредерики-Шарлотты… Ну, будем называть её уж так сразу по православному Елена Павловна, чтоб было там нам более родное и знакомое всё. Времена…
В. Дымарский
―
Ну, это она приняла, как все они, она приняла это имя после…
М. Кузахметов
―
Ну, да, в православие, конечно…
В. Дымарский
―
… после…
М. Кузахметов
―
… переходили…
В. Дымарский
―
… после…
М. Кузахметов
―
… и меняли имена. Так вот её отец был младшим братом вюртембергского короля и так враждовал… Такие были испорченные отношения, такая личная неприязнь была между братьями. Это опять-таки мы же сравниваем их с Михаилом и Николаем Павловичами, что её отец вюртембергский принц уехал в Париж, настолько ему невыносимо было в Германии, в Вюртемберге, Штутгарте. И здесь происходит удивительное дело, потому что она там в пансионе начинает учиться, и вот любовь ее к искусствам, ко всему прекрасному, к наукам приводит к тому, что она знакомится там уже в Париже… Ну, с кем? Вот кто вот среди её… Это она ещё девочка-подросток. Среди ее знакомцев физик Ампер, Александр фон Гумбольдт, ученый, путешественник, Проспер Мериме, Стендаль, знаменитый писатель, художник Делакруа. И она со всеми с ними может говорить. Понятно, что выучивает французский язык, интересуется литературой, всё подряд читает. Ну, просто невероятная девушка. Такое сокровище досталось Михаилу Павловичу, и он до конца жизни через силу, если уж и уделял ей внимание, то только для того, чтобы исполнить супружеский долг. Вот всё, на большее…
В. Дымарский
―
Ну, если бы она маршировать умела вот, тогда бы он ей восхищался.
М. Кузахметов
―
Ну, может быть. Про это и говорили, что она-то там библиотеками зачитывается…
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
… сотни книг могла цитировать практически наизусть. Кстати, ещё… Тоже вот еще один персонаж там, о котором мы рассказывали, де Кюстин на каком-то этапе прибывает, представлен Николаю I, что-то спрашивает, а ему говорят, а вы знаете, вам лучше поговорить вот с принцессой Елена Павловной, с Великой княжной, потому что она такая образованная, она все ваши вопросы ответит, она ходячая энциклопедия.
В. Дымарский
―
Не могём. Слушайте, а на Михаила Павловича производило впечатление… ой, вернее, я не знаю, какое впечатление, конечно, производила. Я не успел с ним повидаться, но судя по описанию, он немножко такой был типа солдафона, он не очень воспитанный, он такой без… без…
М. Кузахметов
―
Он скорее комплексовал.
В. Дымарский
―
… без манер.
М. Кузахметов
―
Он не может поддержать светскую беседу. Там цитируют…
В. Дымарский
―
Манеры такие грубоватые у него были.
М. Кузахметов
―
… Овидия, а ему нечего на это ответить. Не помнит ничего. Не интересуется. Ну, как в таких случаях реагировать? И дальше, как современники рассказывают, и так-то жене внимания не уделяет, а на каком-то этапе обостряются отношения. Девушка изо всех сил старается с мужем отношения наладится, а он тяготится всем этим. Она приходит, он уходит. Она ему что-то пытается сказать, он молчит. Она уходит, хлопнув дверью. Всё это происходит при родне. Да? Девушка ж тоже там гордая по-своему. За её спиной образование. Она не какая-то там выскочка. Не на смотре невест её выбрали. Она племянница вюртембергского короля, не последнего человека в Европе. Знатного происхождения. И всё вот это… Печальная, в общем, история. Счастья-то никакого нет. При всем… Вот не пригодились все эти ее знания во всяком случае собственному родному мужу. Ну, ладно там… Кстати, вот не можем не оговориться, это ж такой распространённый какой-то штамп, что вот умные девушки никому не интересны. Ну, по-моему, это такой предрассудок, который сами девушки о себе распространяют. Не могу представить, чтоб какой-то мужчина тяготился, что, видите ли, я так страдаю, жена у меня слишком умная. Да. Уж простите за такое отступление.
В. Дымарский
―
Но она… но она и миловидна была достаточно.
М. Кузахметов
―
Да! Да там всё просто идеал. Можно было бы только задыхается от зависти. С хорошим приданым ещё. Уже в 1828 году… ну, я давайте все-таки про неё расскажу, там тоже забегая вперёд, потому что она намного своего мужа пережила…
В. Дымарский
―
Пережила. Да.
М. Кузахметов
―
… и здесь у нас в Петербурге и все, что в конце концов и для отечества оказалось важным кроме вот механической шагистики, которая не пригодилась. А она, например, после смерти матери стала курировать повивальный институт, а это знаменитый НИИ акушерства и гинекологии, тоже в Петербурге до сих пор функционирует, не только, в общем, Михайловская Артиллерийская Академия. И занималась благотворительностью до конца жизни, потратила колоссальные средства на основание больниц, на поддержку художников, поэтов, музыкантов, продала фамильные брильянты. И опять-таки хочется дожить, чтобы кто-то там из родни, вот у Шойгу, например, там чтобы дочь подала фамильные бриллианты и основала там какой-нибудь благотворительный фонд в помощь детям-сиротам при живых родителях, потому что наша страна на первом месте в мире при сиротах при живых родителях, по количеству детей в детских домах. Хотелось бы дожить, в общем. А у Михаила Павловича вот такая была жена, тратила средства несусветные на это на всё. Но своеобразная драма в семье ещё в чём? Приходит Михаил Павлович периодически через силу исполнять супружеский долг, и вроде бы дети рождаются. Каждый год поначалу рожала его жена Елена Павловна детей. И все дочери. И такая тоже своеобразная история. У него 5 дочерей, в общем, родилось. То есть из всех 4-х братьев…
В. Дымарский
―
И одна внебрачная.
М. Кузахметов
―
Ну, там не очень понятная…
В. Дымарский
―
Непонятная. Да.
М. Кузахметов
―
… произошло. В общем, все равно дочь. Да. Даже если она его дочь, всё равно… Половцева – да? – знаменитая, которую Штиглицы приютили. Самая богатая тоже невеста на каком-то этапе была. Тем не менее опять-таки дочь. А тут же солдафон. Вот бы я мальчика воспитал! Чем я хуже своего отца, у которого четыре сына? А у меня вот 5 дочерей. И там сразу всё вспоминается история Ивана V, сводного брата Петра I, у которого тоже было к ужасу Милославских и к радости Нарышкиных 5 дочерей. Но на каком-то этапе и у Михаила Павловича, ну, рожается 5-я… рождается 5-я дочь, сердце тоже смягчилось. Маленькие девочки, хорошенькие, красивые, здоровые бегают, прыгают, на ручки к папе просятся. Мило-то как всё это. И несчастье, тоже мы снова забегаем вперед, две умерли во младенчестве, и ещё двоих своих дочерей Михаил Павлович пережил. То есть умерли сравнительно… То есть не сравнительно, а просто молодыми девушками. Одна умерла во время родов, и ребенок умер. Там тоже позаботились. Тоже там они должны были выйти замуж за немецким принцев. А другая… Ну, это вот дочери её… Елизавета, в честь которой, кстати, и назвали потом елизаветинскую больницу тоже здесь в Петербурге. Причем была грандиозная свадьба у Елизаветы в 1845 году, когда её выдали замуж за немецкого принца. И умерла. А вскоре умерла и ещё одна дочь Михаила Павловича. Ну, и всё, как тоже рассказывают современники, этого столько его потрясло, что он пережил 4-х из 5 своих дочерей, одна вот там только оставалась жива, что уж как-то вот его всё это надломило, как-то его всё это подкосило. Это дочь Мария в 1846 году. Что в принципе он же тоже рослый был. Ну, не то, чтобы там спортивного телосложения. Даже говорили, что особенным здоровьем не отличался, но и не жаловался. Ни какой-нибудь там немощный слабачок. Но вот подкосило это всё. Вот они Романовы по мужской линии какие-то оказывались… Никто, в общем, долгожителем так и не стал. В очередной раз напомним, что дольше всех из Романовых прожила Екатерина II, которая вообще не Романова. Только она перешагнула 70-летний рубеж. Так вот. Ну, это я там все-таки про Елену Павловну ещё раз напомню, что и тоже с согласия Николая I после смерти дочери Елизаветы, а потом Марии вот, ну, она там целиком уже ушла в благотворительность. И она ж вообще вдовой осталась в 42 года и носила траур по смерти своего мужа уже до конца жизни, до 1873 года. И, кстати, вот тоже забегая немного вперед, ну, ладно бы благотворительностью занималась, а такое удивительное дело: еще при жизни Николая I у неё в Михайловском дворце сложился такой своеобразный кружок, куда приходили прогрессивные передовые люди, но, правда, не разночинцы как у Петрашевского, про что мы рассказывали, а всякие государственные деятели, и когда наконец пришла эпоха реформ, выяснилось, что в таком своеобразном кружке у Елены Павловны всё уже обсудили, что и как делать, как, что можно реализовать. Более того именно она про… подала такой необычный пример, купив за несколько лет до 1866 года имение, огромное имение в Полтаве, она, это вот сразу после смерти Николая I, отпустила на волю там почти 15 тысяч было крепостных крестьян по такой не очень сложной схеме выкупа. Они стали лично свободными. Они получили наделы земли, но должны были постепенно расплачиваться. Это и есть модель освобождения, отмены крепостного права, которая была потом реализована уже Александром II. Ну, то есть просто выдающаяся девушка. Вот кому надо было бы памятники поставить. Не стремился к какой-то войне, занимался всю жизнь богоугодными делами. Тоже несчастная судьба. Муж её не любил. Дочери рано умерли. И тем не менее не сломалась, осталась вот… Любила людей. Ну, так вот возвращаемся к Михаилу, который, казалось бы, мог бы обрести семейное счастье с такой прекрасной девушкой, но нет. Вот он там усердно занимался своими гвардейскими делами. И вот тоже не можем не упомянуть, но просто уж простите, такой яркий эпизод, он же там тоже регулярно бывал за границей, который часто приводят. Ну, такой полуанекдот, ярко характеризующий Михаила Павловича. Вот оказывается он в Германии, в Бадене и совершенно случайно встречает там Дантеса. А это все уже после дуэли Дантеса и Пушкина. И ходит опечаленный несколько дней вот серый, унылый. Его там спрашивают, это ж Вы, наверное, увидели Дантеса, и Пушкина Вам жалко вот, так вот рано ушедшего из жизни, сколько он мог создать. А Михаил Павлович говорит: да нет, конечно. Что мне этот Пушкин? Туда ему и дорога. Мне Дантеса жалко. Это ж был блестящий офицер. Кавалергард. А его ж разжаловали после этой дуэли, поломали его судьбу. Потеряли мы в гвардии такого перспективного офицера. Вот о чем я переживаю.
В. Дымарский
―
Ну, Максим! Ну, Максим! Сейчас как возбудятся… Как возбудятся здесь некоторые наши товарищи…
М. Кузахметов
―
… цитируем, не себя.
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
… характеризуем.
В. Дымарский
―
Сейчас скажут, что всё вранье. Здесь надо объяснить нашим слушателям, что НРЗБ я случайно… Мы с Максимом случайно наткнулись. Я даже не помню, как называется эта газетка, газетенка какая-то…
М. Кузахметов
―
… газета литературная. Когда-то вся страна выписывала.
В. Дымарский
―
Когда-то да. А сейчас газетенка. Вот. Которая, значит, возмущалась тем, что мы с Максимом Кузахметовым мы оправдывали Дантеса. То есть большей глупости написать вообще было трудно, понимаете. То есть рассказав… То есть рассказ о Дантесе предполагает уже то, что его оправдывают. Это какая-то несу…
М. Кузахметов
―
Да, ну, Дантес – убийца…
В. Дымарский
―
… несусветная серость просто.
М. Кузахметов
―
Ну, просто печально, что… Это ж была дуэль. Он же не то, что там в спину пристрелил, там заговор какой-то подстроил, отравил. У них были равные шансы. А если Пушкин убил Дантеса?
В. Дымарский
―
Не надо. Не оправдывайте Дантеса.
М. Кузахметов
―
… бы.
В. Дымарский
―
Не оправдывайте Дантеса, Максим.
М. Кузахметов
―
А я и не оправдываю.
В. Дымарский
―
Мы просто…
М. Кузахметов
―
Было так.
В. Дымарский
―
Просто рассказываем… рассказываем, как было. Да.
М. Кузахметов
―
Ну, ладно. Напомним тогда, еще кому не пригодилась знакомство с Михаилом Павловичем. И ещё один человек непростой судьбы. Достоевский же начинал в молодости свою карьеру по военно-инженерной части и был представлен Михаилу Павловичу, якобы оговорился, неправильно назвал его: не Ваше Высочество, а Ваше благородие. И Михаил с досадой уже… Он же формалист. Он же страдает от того, что вот эти бестолочи приходят, молодые офицеры правильно не могут сказать НРЗБ он назвал. Якобы после этого стал терять интерес к военной карьере Достоевский. Ну, может быть, и слава богу. Если таким образом Михаил Павлович сыграл свою роль в том, что появился великий гениальный русский писатель, потом тоже будем рассказывать, может, и ладно. А в своё время, тоже напомним, он и за Лермонтова вступался, и тоже Михаил Павлович. И Лермонтов напрямую обращался. В гвардии – да? – офицер молодой Михаил Лермонтов, что что-то меня тут притесняют несправедливо. Михаил Павлович помог ему. И с Пушкиным, кстати, он тоже общался, может, не очень понимал, что это Пушкин хочет, но интересовался, не брезговал. В общем, всё могло бы быть неплохо, но… Алло?
В. Дымарский
―
Я слышу. Алло!
М. Кузахметов
―
Простите, показалось, что не на связи. Ну, вот все эти печальные события: смерть дочерей практически на глазах, и происходит невероятное. Ведь, как Вы уже упомянули, Михаил Павлович нашел свою смерть в Варшаве в этой проклятой, от которой сколько русским зла, и сколько потом еще зла его племяннику. Ну, это уж простите, я так иронизирую. Сарказм у меня такой. Когда ты вспыхнуло новое варшавское восстание, потому что начинался победоносный поход на усмирение Венгрии. Опять там гвардия концентрируется на границах владений Габсбургов, чтоб спасти этих Габсбургов. Туда же прибывает Михаил Павлович и до последнего… То есть уже там явно не здоровится, плохо себя чувствует, а сидит на коне. И практически, как современники рассказывают, из седла и выпал от того, что здоровье пошатнулось от всех этих несчастий. И вот умирает он буквально в течение нескольких дней. К нему туда, правда, успела прибыть нелюбимая им жена Елена Павловна, еще раз напомним, которая-то потом носила по нему траур до конца жизни. Это всё тоже важно сравнение той эпохи. Вот Николай I, главный герой нашего повествования, в последних программа как бы не боготворил свою доченьку Марию, а она еще при живом муже герцоге Лейхтенбергском уже сожительствовала с другим человеком, потом тайно от отца и обвенчалась там с ним. А тут вот такая девушка-мечта, преданная ему до конца. Ну, и здесь вот опять-таки возвращаясь там ко всем этим событиям и несчастьям, тут вот, наверное, здоровье-то пошатнулось и у Николая I, потому что недолго ему осталось, и впереди только несчастья. И вот тут вот в 1849 году умирает ещё и его младший брат. Хотя вот тоже, чтобы вот… Это такая тоже немного ирония, полуанекдоты из судьбы Михаила Павловича. Но тоже не не можем не упомянуть. Рассказывали, что на каком-то этапе кто-то из офицеров ему напоминает: Ваше Высочество, у Вас же тут на носу юбилей – 25 лет свадьбы с Еленой Павловной. Может, как-то подготовиться к этому событию? А Михаил Павлович вот так вот прямолинейно, по-солдафонски, глазом не моргнув и не задумываясь, отвечает: нет уж. Я лучше ещё 5 лет подожду и отмечу 30-летие войны. То есть это он намекает на…
В. Дымарский
―
Да.
М. Кузахметов
―
… на драматическую 30-летнюю войну, которая опустошила почти всю Германию там в ХVII веке. Вот такие у него своеобразные солдафонские шутки. А шутки он как будто бы ценил. Тоже там рассказывают, это полуанекдот, что вот на каком этапе зима по Петербургу, попадается ему навстречу офицер, не совсем правильно там по форме одетый, и Михаил Павлович ему: ну-ка, дружок, иди-ка сюда. Иди-ка садись ко мне в сани, я тебя лично на гауптвахту отвезу. А пока тот садится в сани, ещё и своей шпагой ткнул незадачливого Михаила Павловича. Тот ему говорит: ты что делаешь, негодяй? А он говорит: да это ж всё… всё же известно, когда садишься не в свои сани, вот так вот и всё незадачливо складывается. И тут Михаилу Павловичу якобы так это всё понравилось, какой остроумный офицер, и он вот его отпустил. И в гвардии его если не боготворили, то реально уважали, кстати…
В. Дымарский
―
Но он очень… Говорят, что он очень добрый был.
М. Кузахметов
―
Ну, да. Потому, что он… Ну… Ну, как? И опят-таки тайно всё, сколько он офицеров спасал, которые разорялись там в карточных долгах, которые запутывались в каких-то своих там сложных махинациях. Он сердился, злился. Но когда это его личные знакомы гвардейские офицеры, он мог их изводить, конечно, на плацу. Но если ему докладывали, что у кого-то личное несчастье или позорный карточный долг, то Михаил Павлович – да, – шёл домой в свой Михайловский дворец, открывал там закрома, вынимал наличные и просил передать провинившемуся да еще с каким-нибудь там… с какой-нибудь присказкой, но что это я его спасаю как человека, а в следующий раз узнаю, там лично растерзаю. И всё это продолжалось достаточно долго да ещё и так часто, что на каком-то этапе там уже всякие управляющие казначеи вынуждены были Михаилу Павловичу отказывать или уменьшать эти суммы, потому что какой бы он ни был брат императора, но казна там не резиновая. На всех проштрафившихся офицеров денег-то не хватит. Ну, и там тоже чтоб завершить картину вот Михаила Павловича, он принимал участие деятельное в строительстве около 10 крепостей в России и создал больше 10 кадетских училищ. Ну, вот раз уж шагистика там – да? – ничего другого ему не пришло в голову придумывать, но тем не менее чтоб отдать ему должное, не только муштра была ему понятна в этих училищах, а получается, он один из первых был в России командующий, кто очень заботился о здоровье молодых офицеров. Ну, там вообще тогда ещё, можно сказать, мальчиков. Брали там в 13-14 лет. Он считал, что очень важно, чтоб они кроме там фехтования, верховой езды, других понятных обучений занимались гимнастикой, например, чтоб было у них… были закаленными. Спортом, грубо говоря, что занимались. Это ж дело такое неслыханное. Зачем кому-то спорт? Там маршировать да и всё. А тут вот он считал, что это важно. Или один из первых ввел в постоянную практику выезд в лагеря на полевые учения. Одно дело в городе учиться, а другое дело давай там в биваке, в шатре привыкай к трудностям походной жизни. Хотя в тоже время про него рассказывали, что он считал, что войны вредят, солдаты расслабляются, теряют навыки шагистики. Лишний раз война не нужна. Лишний раз надо вот на парадах показывать, как они блестяще все шагают. Нас и так будут… и так все будут бояться. И тоже… Это, кстати, еще один персонаж, о котором мы не раз упоминали. Леонтий Дубельт, фактически глава 3-го отделения. Да? Потому, что после смерти Бенкендорфа там назначен был управляющим Орлов, а он как человек ленивый не занимался этим, к делу петрашевцев равнодушно отнесся. Вот Дубельт считал, что это ж Михаил Павлович и сыграл зловещую роль. Это ж он показывая без конца на парадах выдающиеся достижения гвардейцев, до того вот запугал Николая I, который считал, что и так мы там шапками, палками закидаем, не нужно нам никаких там особенных усовершенствований, тем более всё это непонятные расходы. А главное…
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
… молодец, ударим в штуки, тут все враги и разбегутся.
В. Дымарский
―
Вот так все… Так все и разбегались. Ну, что? Надо вот такого человека, подводя итог, – да? – потерял рядом с собой Николай Павлович…
М. Кузахметов
―
Самого близкого человека.
В. Дымарский
―
Самого близкого, наверное, человека. Да? И соратника, можно сказать. Да? И человека, на которого он мог опереться. Это был Михаил Павлович, Великий князь и младший брат Николая I. За сим прощаемся. Ненадолго. На целую неделю. Хотя вроде бы… Ну, 7 дней пробегут быстро. И в следующей программе мы опять встретимся с Николаем I. Это была программа «Все так плюс». Спасибо. И до встречи!