Кавказская война: от Александра до Александра - Все так + - 2020-06-06
Виталий Дымарский
―
Добрый вечер! Это программа «Все так плюс». Максим Кузахметов. Я Виталий Дымарский. Продолжаем наш сериал, посвященный династии Романовых. На Николае I мы задержались достаточно давно. Обсуждаем как личность так и дела этого императора русского, российского. Вот. И сегодня прервавшись на одну программу на такую… на мирный, – что ли, да? – на мирную тему, мы в прошлый раз говорили о том, как Николай I решал, вернее, пытался решить крестьянский вопрос. Сегодня мы опять переходим к военным действиям и будем говорить о кавказской войне. Кавказской войной называется период достаточно продолжительный, больше даже 45 лет. Вот. Но мы, конечно, будем говорить и о прошлом, и о том, собственно говоря, с чего это всё начиналось. Но в основном посвятим всё-таки нашу сегодняшнюю тему кавказской войны тому периоду, когда правителем в России был Николай I. Хотя еще раз подчеркну, что началось всё до него, в самом начале XIX века, по-моему, в 1800 где-то 17-м и продолжалось это до Александр II фактически. Да? С чего начнём тогда, потому что слишком действительно большой период? Максим, с чего начнём?
Максим Кузахметов
―
Ну, здесь важная дата. Почему вот я считаю, что пора перейти к кавказским событиям? 1831 год, когда усмирена Польша. А в это же время, в этом же году на Кавказе разгорелся газават, то есть священная война мусульман против неверных. И новое испытание для Николая I. Хотя Вы совершенно правы, что война на Кавказе началась до того, как Николай I сел на престол, и закончилось после того, как он уже умер. Поэтому тут сложно соблюдать какую-то хронологию. Мы рассказываем, – да? – вот персидская война, война с Турцией. Год, два, три…
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
… пользуясь восстанием…
В. Дымарский
―
То есть фактически можно сказать, что началось всё, наверное, с присоединения Грузии в самом начале XIX века.
М. Кузахметов
―
Пожалуй, что да. Тоже при Николае I, мы это уже говорили, произошло уже окончательное вхождение закавказских регионов состав России всерьез и надолго, когда уже и Тифлис, Тбилиси наш, и Эривань, Ереван наш. Это после побед над Персией и над Турцией. А северный Кавказ остаётся такой… в какой-то степени даже terra incognita, малоизученной, малоизвестной землей, населённый десятками племен, практически неизвестных. Всё это непроходимые горы. Да еще тут в 1831 году вспыхивает не просто какое-то восстание, бунт, а священная война. То есть война до последней капли крови. И всё это выпало – да, – на правление Николая I. Ну, действительно давайте там с небольшой предысторией…
В. Дымарский
―
Предыстория все-таки ермоловский период. Он захватил, кстати, и Николая I чуть-чуть, да?
М. Кузахметов
―
Да. Ну, потому что как только началось активное сообщение русских войск с Закавказьем, тут же возникла проблема, а как туда приходить и как оттуда возвращаться сравнительно безопасно. Мало того, что и так всё это с трудом проходимый регион, так ещё и населенный враждебными племенами. Не Швейцария одним словом. И проблемы, ну… Ну, давайте коротко там тоже напомним, почему опора на Грузию и Армению. Потому, что это так или иначе единоверцы, христиане, которые действительно, особенно там армяне, и в последующем это аукнулось им ещё хуже уже ХХ… в начале XX века когда геноцид начался. Да, там не раз просто стоял вопрос о выживании христиан и целых этносов в Закавказье. И здесь взоры могли быть обращены только на Россию. Но Россия – это не голубые каски. Это не мирное урегулирование. Это империя, которая если уж пришла, то начинает свои порядки наводить. И тоже вот как-то у нас это обычно ускользает, ну, в частности в Грузии там не раз вспыхивали бунты, восстания, недовольство грузинской знати, потому что одно дело, когда ты сам себе князь и попросил военную помощь, и вроде бы нашли союзнические отношения. А другое дело ты стал провинцией Российской империи, и начинаются совершенно неожиданные проблемы. Ну, вот для примера… Там это, кстати, тоже всё в основном на правление Николая I пришлось. Вот у нас в составе Грузия. Надо как-то разобраться, кто них простолюдины, а кто дворянин. И там такое количество грузин претендовало на титул князя, что Николаю I пришлось механическим путем вмешаться. Вот признаем там вот эти три семьи, условно говоря, остальные там с трудом в дворянства можем причислить. Это так лирическое отступление, потому что там всё было понятно. Все-таки христиане. Худо-бедно там можно принимать на службу. Опять-таки повторимся, знать грузинскую как какие-то из этих выходцев из Закавказья нам уже хорошо знакомы. Например, Багратион – да? – человек, которого мы не раз упоминали, представить знатнейшей семей, царского рода. Правда, в Армении нам скажут, что это армянская была царская семья, а в Грузии, что грузинская царская семья. Но тем не менее уже там плотные контакты, уже породнились они с русской знатью, в том числе и династическими браками. А ещё раз возвращаясь в этой дате – 1831 год, вдруг начинается масштабное восстание. Но тут тоже надо всё это, наверное, пояснить, потому что контакты с северным Кавказом у русских были давным-давно, и были даже какие-то браки еще со времен Ивана Грозного. Но до тех пор, пока разделяла русское государство и северный Кавказ степь, дикое поле, – да? – то вроде бы как и никаких прямых боевых действий не было. Там кочевали орды. Мы это всё подробно рассказывали в предыдущих передачах. Северное Причерноморье, северный Прикаспий. Но по мере того, как русская империя… русское царство, потом русская империя продвигалась на юг, вплотную приблизили… приблизились к Кавказу, вот и начались эти неожиданные проблемы. Равнины вроде бы постепенно заселяются русскими земледельцами, в том числе и казачествам. Раньше это движение было естественным, потом стало уже таким имперским согласованным. И набеги горцев, к которым с трудом кто-то мог быть готовым. Вообще Александр I, когда вот на прямую столкнулся с этими проблемами, достаточно долго был сторонником максимально мирного урегулирования, чтобы вот мы там пытались их как-то приобщить к цивилизации, брали на службу, покупали, где возможно. Тем более ещё раз повторюсь, это всё десятки разных народов, которые еще и между собой враждуют, говорят на разных языках. И вот то, что Вы уже упомянули, тем не менее вооруженное сопротивление активное, скорее даже, как они так откровенно и говорили, бандитизм, – да, – разбойничьи нападения, привели к тому, что этими проблемами северного Кавказа при Александре I было поручено заняться очень известному у нас, знаменитому генералу Ермолову, потому что в 1816 по 1827 именно он был полновластным наместником на Кавказе, и именно на его вот этот период и пришлось, ну, такое уже полноценное начало боевых действий, когда это не какие-то отдельные набеги, а когда Российская империя целенаправленно пытается, как тогда и называлось, привести к покорности дикие племена. И вот Ермолов-то не жаловал новых подданных Российской империи. Он же так и писал, что, например, чеченцы – это самые злейшие из разбойников. Но тем не менее вот именно при нём началось решительное наступление Российской Империи на северный Кавказ. То есть это всё ещё соответственно до Николая I. Но та стратегия, которую выбрал Ермолов, она впоследствии так или иначе и воплощалась. Это активное строительство крепостей, укрепленных пунктов. Это вот, кстати, именно Ермолов же и основал еще в 1818 году, например, крепость Грозная – да? – столица Чечни, Нальчик в 1820 году основал. Но вообще ему нравились такие названия вот Грозная, Бурная, Внезапная. Ну, еще напомним, что вообще еще при Екатерине II был основан Владикавказ. Но это там уже немножко западнее. Ну, Владикавказ – это же тоже… владей Кавказом. Просто от того, что там установил крепость, к покорности-то племена, которые живут южнее, сами по себе не приходят. Так вот тут важно, какую стратегию избрал для покорения горцев Ермолов. Ну, горцы как? Напали и тут же скрылись в своих горах. А горы северного Кавказа, они еще отличаются тем, что густо заросли лесом. Так вот Ермолов придумал прорубать там прямые просеки, во-первых, для того, чтобы было видно, как можно дальше. Широкие прямые просеки прямо в горы. Для того, чтоб было проще продвигаться, избегать засад. И для того, чтобы таким образом как будто бы разделять регион на отдельные участки. Всё это постепенно стало давать свои плоды. Потом Ермолов не церемонился с такими варварскими методами ведения войны как захват заложников. Ну, он так откровенно и говорил, по-другому не получается. Ну, вот невозможно с ними по-другому. Потом он считал, что умиротворение, вот уступки, всё это вредит, всё это демонстрирует нашу слабость, что на всё должен быть беспощадный, жесточайший ответ. Ни одно действие горцев не должно быть безнаказанным. Ну, там вот драматическое было событие, когда два генерала во время переговоров были убиты, генерал Греков и ещё один. Ну, и тут же были перебиты, это, правда, без прямого вмешательства Ермолова 300 старейшин, которые прибыли вроде бы на мирные переговоры. А действие, ещё раз повторюсь, осложнялось тем, что на северном Кавказе никакого единства, ну, вот пока не начался газават там, пока мюриды не пришли к власти. Это всё разобщенные, без конца враждующие между собой племена. Ещё раз повторюсь, вот мы там, например, говорим Дагестан, а нет дагестанского языка, нет какого-то очевидного дагестанского народа. Это около… Это несколько крупных народов и еще несколько десятков более мелких, которые, ещё раз повторюсь, говорят частично даже на неродственных языках. То есть не поймут друг друга. Так вот и тут вот раз уж мы упомянули Ермолова, несмотря на эффективность его действий, после воцарения Николая I Ермолов вышел у Николая I из доверия. Мы про это говорили. Николай I страшно его подозревал в сочувствии к декабристам, хотя не было, по-моему, никаких прямых оснований, и в 1827 году отстранил от управления северным Кавказом. Вообще Ермолов страшно переживал. У него никаких провалов не было. Были одни только сплошь заслуги. Эффективность его действий, механистическая, конечно же, была безусловной. И он потом еще прожил долгую жизнь, Ермолов, и все свои обиды неоднократно пересказывал. И, что тоже еще, кстати, любопытно, что 1825 год – это не просто воцарение Николая I на престоле, а это первое упоминание о человеке, которого мы знаем как имам Шамиль, знаменитый…
В. Дымарский
―
Да.
М. Кузахметов
―
… человек северо-кавказского сопротивления. Противоречивая фигура. Ну, дальше будем подробно рассказывать, потому что люди, которых он возглавил, мюриды так называемые…Сам мюридизм появился несколько ранее. Тоже боюсь сейчас утонуть в этих всех тонкостях ислама, ну, чтобы было так коротко и поверхностно понятно. Вот есть ислам. Да? Есть как всегда противоречия какие-то. Кто-то считает себя истинно верующим. Кто-то – не истинно верующим. Кто-то обвиняет, что это уже не тот ислам. Мы уже погрязли, смешно сказать, там, например, в разврате. Есть вот, опять-таки мы всё это поверхностно представляем, законы шариата, которые нужно соблюдать. Если вот ты живёшь по шариату, ты молодец, но ты можешь перейти к следующей степени – тарикату. Но это всё не просто. Надо выбрать себе какого-нибудь учителя и стать его послушником. Это и есть мюрид. И самое важное – это беспрекословное подчинение своему учителю, своему наставнику. Вот что он тебе прикажет, ты, не сомневаясь, начинаешь выполнять. Тем самым ты убиваешь вот свою плоть, отказывается от всяких соблазнов. Ну, и так постепенно можешь перейти в высшую степень близости с Богом. Но простите, если кому-то покажется, что я очень поверхностно всё это рассказываю, потому что примерно в 1823 году появился на северном Кавказе бухарец Хасс-Мухаммад, который вот и проповедовал это учение, которое так и называется мюридизм. Вы тут все погрязли в дрязгах. Ислам у вас не истинный. А надо вот погружаться больше в религию, больше молиться. И неожиданно обрел много сторонников. Причём что было необычно? Что вот сам этот Хасс-Мухаммад, например, не ходил вооружённый, изначально он, может, если бы там немножко иначе коснулось, и говорил, чтобы для близости к Богу нужно строить монастыри, вообще всё бы иначе сложилось. Ходить куда-то в горы, как вот, кстати, было в Закавказье и грузин и армян. Не нравятся тебе вот соблазны мирские, уходишь в монастырь. Но в исламе не сложилось, потому что сначала всё, казалось бы, там усмирить плоть, стать более верующим, а потом почему-то газават, война с неверными, убивать, резать, вешать. Опасный путь. Так вот. Потому, что достаточно скоро появился помимо вот такого сравнительно мирного течения – мюридизма, и военный лидер, 1-й имам Гази-Мухаммад, который мечтал о возрождении… Ну, не о возрождении. О создании полноценного халифата, то есть объединении всех мусульман под своим началом, ну, разумеется, под своим. И в том числе именно вот он и объявил… Из 3-х вот главных лидеров это 1-й Гази-Мухаммад, который объявил газават, война с неверными. Ну, или джихад, нам сейчас более знакомое слово. Да? Вот пока мы не покончим с последним неверным, война не должна прекращаться. Опять всё это очень скользкие болезненные темы, которые в ХХI веке не дают нам покоя.
Я поясню, что как ни удивительно, мы не раз говорили – да? – про политику русификации, которую проводила Российская империя. Но вот на северном Кавказе ничего подобного до той поры не было. Никто не принуждал жителей северного Кавказа вступать в христианскую веру. Никто не запрещал им исповедовать ислам. Ещё раз повторюсь, при Александре I политика была скорее такого умиротворения, подкупа, не заставляли их креститься. И тем не менее приходит новая эпоха. Несколько тысяч сторонников нового движения мюридов объединяются под знаменем Гази-Мухаммада. Ну, что? Надо соответственно для начала… Как нас Ленин учил? Чтобы объединяться, надо размежеваться. Получается, знать… Вот почему, например, большевики любили Шамиля, не раз его приводили в пример и называли его борцом с феодализмом, лидером национально-освободительного движения? Потому, что он действительно… Ну, не только он, а вот его предшественники в первую очередь видели врагов в горской знати, что очень удобно. Во-первых, всегда можно объявить любого знатного человека, что он отрекся от истинного ислама, живет на широкую ногу, забыл о скромности. Во-вторых, у него есть, что пограбить. А главное отобрать ещё его власть. Ну, в общем, начинаются боевые действия. Как ни удивительно, это всё без конца мы говорим «Кавказская война». Да? То есть противостояние… противостояние горцев и Российской империи. А не прекращалась бесконечная гражданская война среди горцев. Кто-то не хотел кому-то подчиняться. Эти бесконечные противоречия, с какой стороны мы, например, лезгины будем подчиняться чеченцам или наоборот. Не утонуть нам во всех этих тонкостях. Но тем не менее достаточно быстро добивается серьезных военных успехов Гази-Мухаммад. Но каких? Захватил и разграбил кизляр. Тут же ушел в горы. То есть на равнине-то он не может воевать. Он не может вывести полевую армию и начать решительное наступление на север. То есть это даже не кочевники. Мы ж напомним, – да? – крымские татары доходили до Москвы и в Москве сжигали её. Тут ничего подобного не может произойти. Спустились на равнину, разграбили. Снова ушли в горы. Поначалу в царском правительстве не придавали серьезного значения всему этому движению. Никто не мог представить, как… в какие бедствия всё это выльется, потому что вот, опять возвращаясь к 1832 году, когда уже и Польша усмирена, и тогда… Как называли? Битва за Гимры между русскими войсками и мюридами. Это всё на территории Дагестана. И Гази-Мухамад был убит. И казалось, что всё, наведен порядок, умиротворения. Тем более тоже вот мило упрекну, в большинстве случаев как только вот какой-то военное поражение, тут же обязательно приходят какие-то старейшины, переговорщики, легко говорят о том, что мы готовы прийти к покорности. Что с ними делать? А потом там снова восстание. Никто никого не признал. Всё это мы видели не раз уже и на наших глазах на северном Кавказе. Ну, так вот в 1832 году после удачного штурма Гимры, когда Гази-Мухаммад был убит, сумела сбежать с горсткой людей один человек, о котором мы и будем дальше говорить. Это будущий имам Шамиль. Он сумел вырваться из окружения и ушел в горы.
Ну, опять-таки поначалу ничего не предвещало будущей беды, тем более что новым имамом, потому что движение мюридов никуда не делось, оказался Гамзат-бек. Вот, скорее, даже именно он начал вот это вот… вот эту стратегию, сначала перед тем, как объединяться, надо размежеваться, потому что он такую беспощадную борьбу объявил северо-кавказской знати… Ну, еще раз повторюсь, потому что это всё… потому что они все безнравственные, а в то же время у них есть, что пограбить. За время своего имамата Гамзат-бек больше сражался не с русскими, а именно вот с…
В. Дымарский
―
С… Со своими.
М. Кузахметов
―
… причем НРЗБ был арестован Гамзат-бек. Но опять-таки вот эта политика умиротворения, давайте его отпустим, покажем вот пример, что мы неагрессивно настроены. Имперская политика. Да. Но не сработало. Он был отпущен, пообещал там, конечно, больше не воевать. Слова своего не сдержал. Но именно он практически полностью истребил аварских ханов, например. То есть влиятельный род. Аварцы – это один из народов Дагестана, до сих пор один из самых крупных этносов. Так вот практически всю знать именно Гамзат-бек и перебил, захватил их родовое главное селение Хунзах. Но недолго всё это продолжалось, потому что в 1834 году он был НРЗБ или в нём нового диктатора, чужеземца. Причем убит был, это тоже всё страшное преступление в глазах мусульман, он был убит в мечети. Хотя вот не верил, что что-то может произойти. Его предупреждали. Он говорил, да кто посмеет, тем более мечеть. Ну, вот такое вот страшное кощунство. И вот именно после его смерти в 1834 году и пришел к власти имам Шамиль.
В. Дымарский
―
Имам Шамиль. Давайте, Максим, имама Шамиля оставим на вторую часть уже нашей сегодняшней программы. Сейчас мы прервемся на выпуск новостей и потом имам Шамиль.**********
В. Дымарский
―
Еще раз добрый вечер! Программа «Всё так плюс». Мы продолжаем рассказ про кавказскую войну, кавказскую войну в первой трети, скажем, ХIХ века. Николай I во главе российского государства, которое пытается приручить северный Кавказ и стать там полновластным хозяином. Тут же возникает фигура имама Шамиля, вот о котором мы начали говорить перед перерывом и сейчас, видимо, продолжим.
М. Кузахметов
―
Да, потому что имаму Шамилю выпало на его судьбу не просто десятилетия возглавлять сопротивление северного Кавказа против Российской империи, а он умудрился еще и пережить Николая I и ещё прожить в 12 лет в российском подданстве при Александре II, встречаться с царем. Ну, вот в 1834 году это новый имам, жесткий, решительный, суровый, беспощадный к врагам ислама. А по сути это диктатор, который выстраивает систему абсолютной личной власти. Но всё это, конечно же, объясняется газаватом, необходимостью борьбы с неверными. Но опять-таки решительные действия российских властей…
В. Дымарский
―
Власть не светская, а власть…
М. Кузахметов
―
Только военная. У имама Шамиля всё, конечно же, прикрывается религиозными соображениями, но тем не менее это военная диктатура безусловно. Не монастырь там и не голосование. Хоть вроде бы он как будто бы и был избран имамом, но там просто никто не решался с ним спорить, когда он, грубо говоря, предложил свою кандидатуру. И в последующем новые выборы не проводились. Это всё было пожизненное решение. Поначалу опять-таки достаточно долго российские власти не придавали этому всему серьезного значения. Где-то там далеко, где-то там в горах там решительное движение русских войск непобедимых. Да? Особенно после всех предшествующих побед, побед в Закавказье, побед в горах при штурме серьёзно укрепленных крепостей, при борьбе с персидской, с турецкой армией. А тут что ж мы не можем с этими дикарями как-то разобраться? И, казалось бы, всё могло бы закончиться еще в 1837 году, когда был окружён аул Ахульго, который выбрал имам Шамиль своей главной резиденцией, – да? – такой своеобразной столицей. И он, оказавшись в окружении, вообще-то пообещал покориться, не раз это до того делала и впоследствии опять слово своё не сдержал. И сумел снова скрыться в горах.В том же году… Вообще в 1837 году на северный Кавказ впервые прибыл сам Николай I посмотреть, что же там происходит. Мы разгромили Персию. Мы одолели Османскую империю огромную. Мы разобрались с Польшей, армию которой возглавляли служившие у Наполеона генерала. А здесь-то что? Что у нас не получается? Мы же воюем с людьми, большинство из которых вообще не грамотны. И Николай I остался очень недоволен увиденным. Ничего не решается. Не хватает, как всегда казалось, решительности. Ну, там ему всегда казалось, что и дисциплина не та. Приезжает он на северный Кавказ, а там не все в киверах ходят, – да? – как я до этого рассказывал, а кто-то может быть в более удобной там шапке местной – да? – там в черкеске, в бурке. Хотя это как раз-таки в горах и более практично, и более удобно. А для Николая I это всё отсутствие дисциплины. В общем, он отстранил командующего Розена, назначил командующего Головина, и в последствии сменял командующих не раз. Вообще первым командующим, очень эффективным при Николае I, который и сменил в своё время Ермолова, был Паскевич, о котором мы говорили, выдающийся командир. Но когда началось восстание в Польше, пришлось его перебросить срочно туда, а потом в Польше оставить наместником. Поэтому проблемы северного Кавказа в будущем решались уже без Паскевича.
Так вот штурм Ахульго, Шамиль выбрасывает белый флаг. Это уже 1839 год. Вот казалось бы, ну, вот в очередной раз есть возможность завершить всю эту… Это очень кровопролитные боевые действия, непрекращающиеся. Смертность высокая с обеих сторон, особенно когда ожесточается всё. Да? И уже там пленных не брать. И вот в 1839 году Шамиль выкидывает белый флаг, будучи окруженным, понимая, что сопротивляться больше невозможно, и вступает в переговоры с русским командованием. И вот… Ну, я тут, наверное, отвлёкся бы, потому что такая яркая история. Вот из чего можно было бы снимать сериалы! Вот это вот сюжет – настоящая драма. Это судьба его старшего сына, потому что по настоянию русского командования он был вынужден отдать в заложники, ну, обещая соответственно, ну, так как уже ему просто на слово не верили, что вот он там пообещал больше против русских не воевать. Это не польские генералы, которые принесли присягу, а потом приняли мученическую смерть. Имам Шамиль очень долго сопротивлялся и сына отдавать не хотел. Странная история. И с собой не покончил, и сына отдал. Его старшему сыну Джамалуддину было 9 лет. В общем, отдаёт имам Шамиль своего старшего сына в заложники. А потом всё равно умудрился сбежать. Там, кстати, во время штурма вот этого Ахульго принимал участие один персонаж, в будущем там упомянем, некто Мартынов Николай, убийца Лермонтова, который тоже служил на северном Кавказе. Ну, так вот возвращаясь к судьбе Джамалуддина, яркий, потрясающий вообще эпизод, малоизвестный. И почему он ещё важен? Потому, что личную опеку над мальчиком взял Николай I. Мальчика… Кстати, я, по-моему, не упомянул, имам Шамиль, почему-то многие думают, что он чеченец, а он скорее всего аварец. Ну, некоторые считают, что кумык. Там в Дагестане много претендентов на родство с имамом Шамилем, самым, наверное, знаменитым кавказцем. Но он не чеченец. Он точно родом из Дагестана. И мать его была аваркой. Николай I берет личную опеку…
В. Дымарский
―
Кадыров… Кадыров на Вас не обидится?
М. Кузахметов
―
Вот не знаю. Придётся, может, потом извиняться. Или не проснешься когда-нибудь. Скоро узнаем. Ну, так вот мальчику никто не навязывал христианскую веру, причем лично Николай I за этим следил. Вот специально делаю на этом акцент. Мальчику разрешили ходить в черкеске, в том, в чём ему привычнее и удобнее. Причем всё это в Петербурге. И ещё раз повторюсь, НРЗБ Николай I не просто говорил, что не надо его насильственно крестить, а не надо даже с ним об этом говорить. Придёт время, захочет, может, само всё обернётся. Привык он к своим исламским традициям, надо вот ему какие-то свои обряды соблюдать, пусть. Ну, и там логический дальше путь. Он в 1839 году поступает в кадетский корпус. Очень оказался талантливый, способный мальчик. Быстро выучил французский и немецкий. Полюбил математику. Он, кстати… ему не запрещали переписываться с отцом. Он отцу писал, что я вот, кстати, папа, полюбил тут в Петербурге танцы и гимнастику. Опять-таки там, наверное, имам Шамиль в обморок от всего от этого падал, а с другой стороны его распирало от гордости, что вот мой старший сын вот как… вот какой вот образованный человек. В 1852 году, ну, мы там забегаем вперёд, потому что рассказываем про судьбу этого несчастного молодого человека, драматическую судьбу. Он стал поручиком. Ну, понятно, что за прошедшие годы, освоив там хорошо уже и русский язык, а еще французский и немецкий, прочитав множество литературы, ну, он стал совершенно светским человеком. Начинает военную службу, причём царь всё ещё о нем заботится, Николай I, выделяет ему хорошее содержание. Там начинает служить поручик Джамалуддин, у него там соответственно и друзья, и приятели, в Торжке. Знакомится там с дочерью генерала Оленина Елизаветой. У молодых там возникают… вспыхивают какие-то чувства. Ну, мы больше знаем ее сестру Оленину, в которую был страстно влюблен Пушкин. А это вот Елизавета Оленина. И вот всё вроде бы идёт в свадьбе, и Николай I говорит, что буду посаженным отцом у вас на свадьбе. И всё должно было бы быть хорошо. И Джамалуддин уже говорит, я вообще склоняюсь к тому, чтобы перейти в христианство, в православие. И тут вот новый поворот. Вот, ну, потрясающий сюжет для сериала, но лучше для какой-нибудь эпической саги, потому что в это время уже, кстати, началась крымская война. Мы забежали вперёд. И в числе прочего, ну, это же крымского война, в том что она же распространялась не только на Крым, но и на Закавказье. Должно быть вторжение, очередное вторжение турецкой армии в Закавказье. И вот имам Шамиль списывается… Это прошло уже много лет. Да? Он поддерживает связь с турками. И те говорят, давай приходи со своими мюридами, объединимся в Закавказье, единым войском сокрушим неверных, сокрушим русским, и Кавказ будет 100-процентно мусульманским. Надо переходить, в общем, Северо-Кавказский хребет. И действительно имам Шамиль со значительными силами приходит в Закавказье. Но вот странная история: вместо того, чтобы двигаться навстречу туркам, начинаются безобразные грабежи. В последствии имам Шамиль пояснял, что вот если он и казнил горцев, то вот именно за вот их бесчинства. Но то, что произошло дальше, он, как ни странно, одобрил. Там вообще всё было не так просто в Закавказье, потому что какими бы не были христианами, например грузины, потому что в основном там эта вся… всё была территория Грузии, но тоже решительно оказывали сопротивление и в горных селах, и в НРЗБ. Там были уже русские гарнизоны. Но тем не менее вот кульминация этого вторжения произошла в местечке с названием Цинандали. Это…
В. Дымарский
―
Приятое местечко.
М. Кузахметов
―
Да, знаменательное местечко. Это имение… Усадьба принадлежала князьям Чавчавадзе. И в то время там оказалась Анна Чавчавадзе, супруга князя Чавчавадзе, с детьми, Варвара, вдова князя Орбелиани. Это высшая знать грузинская, – да? – которая давным-давно уже если не ассимилирована, то глубоко погрузилась в русское подданство. Ну, в общем, они захвачены в плен. Они взяты, эти женщины, заложниками. Вместе с ними еще несколько знатных грузин, одна француженка оказалась. Тоже какой сюжет! И несмотря на то, что пришлось снова возвращаться через… В общем, не пошли мюриды и имам Шамиль на соединение с турками, а захватили вот этих пленников и вернулись через Северо-Кавказский хребет обратно к себе на территорию Дагестана. И тут вот имам Шамиль выдвигает требования. Я согласен вам вернуть, раз вам так дороги эти княжны и их дети, но отдайте мне моего сына Джамалуддина. И опять всё доходит… У нас же один человек всё решает. Да? До Николая I. Его с одной стороны одолевает семья Чавчавадзе там, как угодно спасите детей, спасите супругу, отдайте вы им этого юношу, отдайте вы им поручика, не дайте погибнуть семье знаменитой. И Николаю I надо что-то решать. И вот тут вот всё тоже, как всё складывается? Ну, на Николая I давили еще там часть офицеров, его приближенных, говорили тоже, да отдайте сына, потому что мы не просто меняем какого-то знатного пленника, – да? – а мы отправляем на северный Кавказ человека, который уже насквозь пропитался русским духом, который готов принять христианство, у него здесь русская невеста, но в то же время он старший сын, он сейчас там такое устроит в ставке имама Шамиля, что тот сам, может быть, изъявит нам искреннюю покорность. Поэтому ничего страшного. Но тем не менее Николай I тоже не готов взять на себя какое-то окончательное решение, и он оставляет выбор за Джамалуддином. Он его вызывает в Петербург и говорит, ты там должен решить, готов ли ты отправиться обратно к отцу, чтобы тебя поменяли на вот этих грузинских княжен, или ты волен принять решение самостоятельно, готов остаться здесь вот – да? – русским офицером, а там… Ну, что ж поделать? Как вот в Израиле переговоры не ведут с похитителями людей, потому что это все-таки… Это же каждые новые переговоры стимулируют новое похищение людей. Тем более что помимо всего прочего имам Шамиль хотел не только поменять княжен на сына, а ещё просил миллион рублей. Фантастическую сумму! И он, кстати, разумно объяснял, с чего вдруг так. Потому, что во время переходов в Закавказье и обратно погибли многие горцы из его окружения, а они были кормильцами семей. Как теперь эти семьи содержать? Потому, что они зачем-то отправились туда грабить, не упоминалось, а вот теперь соответственно еще и деньги нужны. И, в общем, после мучительных раздумий сын, старший сын имама Шамиля согласился быть вот этим ключевым человеком, на которого происходит обмен. И в марте 1855 года этот произошёл. Ну, Николай I к тому времени уже умер. Мы далеко забежали вперёд. Кстати, выкуп удалось там снизить с миллиона до 40 тысяч. Но тем не менее деньги. И такой вот удивительный случай. Вернули княжен Чавчавадзе и Орбелиани. А Джамалуддин вернуться к отцу. И вот оно… Вот она счастливая встреча. Прошло много лет. Там есть у него младшие братья у Джамалуддина. Вот он снова в горах. И идеальный сюжет для какой-то яркой эпической саги, потому что Джамалуддин приезжает к своему, еще раз напомню, человеку не очень-то миролюбивому имаму Шамилю с чем? Что он везет с собой в багаже? Книги на разных языках, атласы, краски, чертежную готовальню. Сначала все, конечно же, рады. Вот вернулся сын. Вот он образованный. Он же еще и военный. Он же офицер. Он же нам поможет. И Джамалуддин как будто бы готов обсуждать, ну, давайте посмотрим, что мы можем сделать, чтобы всем стало лучше. Только тут же начинаются противоречия, потому что Джамалуддин помимо прочего предлагает, а давайте переведем Коран на аварский язык, ну, пером, грубо говоря, действовать. А его отец имам Шамиль говорит: ты что? С ума сошёл? Сейчас мечом надо действовать. Давай как офицер помогай, где нам какие укрепления строить, как нам воевать, как нам сражаться с неверными. Джамалуддин, по… поездив, пообщавшись с людьми, искренне говорит отцу, у нас нет шансов против Российской империи. Мы обречены. Либо будем бедствовать, без конца скрываться в горах, что тоже само по себе тупиково, и жить в страшной бедности, либо можем как-то интегрироваться. Вот я жил в Петербурге. Люди живут в просторных домах, хорошо питаются. Кстати, у такого человека как имам Шамиль, кстати, в последствии всё и сошлось, есть все шансы жить безбедно, со слугами, а вовсе не где-то там в нищете. Ну, в общем, начинается обострение отношений, потому что имам Шамиль страшно зол, хочет выбить из сына этот проклятый русский нрав. А то Джамалуддин опять всё… Да? Сюжет там для саги. Он же попытается еще вести переписку со своей этой возлюбленной Олениной. Та пытается ему писать. Всему этому снова вредит имам Шамиль, потому что он считает, что надо оградить сына, выбить из него этот русский дух. И он опять-таки сыну не говорит, а всю эту переписку прекращает. Он пишет письма, письмо никуда не доходит. Письма Олениной Джамалуддину тоже не доходят. В общем, начинает этот Джамалуддин чахнуть. Доходят сведения, что имам Шамиль всё не может успокоиться, чтобы вот сломить вот это всю непокорность сына. Нет, чтоб гордиться, да? Он его там сажает в яму в конце концов. Но тот просто начинает болеть. А он молодой. Ему там всего 28 лет. Но имам Шамиль всё не может успокоиться. Старший сын, надежда моя, образованный. Он принудительно его женит, кстати, на чеченке женит. Но ничто не спасло. Тот всё больше болеет, исхудал. Но имама Шамиль опять-таки вдруг вот просыпаются в нем какие-то отцовские чувства, начинает нервничать. Такая достигнута сложная договорённость, чтобы к Джамалуддину прибыл лекарь, русский доктор. Это всё опять-таки договорённость, верить никому нельзя, и тем не менее достигнута. Приезжает врач, констатирует, что, ну, Джамалуддин обречен. Он умрет. У него чахотка. Вот лекарство оставлю. Но и, правда, в 29 лет Джамалуддин умер, так и не увидев свою возлюбленную Оленину, так и не став НРЗБ Шамиля. В общем, настоящая драма. Ну, еще местные жители, конечно, были уверены, что русский доктор наверняка его отравил. А боевые действия продолжились. Ну, так вот это я рассказал про судьбу Джамаладдина. А надо вернуться назад, пока вот он девятилетний мальчик, отданный в заложники русским, а имам Шамиль сбежал, потому что война продолжалась еще десятки лет и основном вот именно под командованием имама Шамиля.
В. Дымарский
―
Максим, может быть, ещё надо упомянуть все-таки правую руку Шамиля Хаджи-Мурата – да? – тоже, чтоб не забыть такого героя. Да?
М. Кузахметов
―
Хаджи-Мурат – это персонаж, которого мы знаем благодаря Льву Толстому.
В. Дымарский
―
Конечно.
М. Кузахметов
―
Главный герой эпической саги. Ну, вот коротко, что тоже непростая судьба. Ну, Лев Толстой пытался понять человека, который то был непримиримым врагом русских, то переходил к ним на службу, то стал правой рукой имама Шамиля, но потерял с ним общий язык. Лев Толстой пытался погрузиться во внутренний мир героя, ну, как ему казалось, что-то понял, а иногда казалось, что всё равно ничего не понял. Да. Но это всё там тоже… Это всё надолго. Это всё бесконечная полугражданская война и какие-то непрочные союзы. Но тем не менее Николай I отвергает планы, которые ему предлагали, давайте вот… Разумный, например. По-моему, генерал, князь Чернышов предлагал. Ничего у нас не получается. И задолго до вот этой стратегии современного Израиля, раз мы не можем там с агрессивным арабами договориться, то мы строим 10-метровую стену. Да? Или хотя бы там мы хоть как-то себя защитили, а там как… как пойдёт. Николай I не согласен. Он настаивает на активных действиях, а не на очередной засечной черте, как это было там в русской истории, не хочет отдавать им инициативу. В очередной раз он меняет командующего. Теперь Нейдгардт становится командующим, которому снова дается поручение действовать жестко и решительно. А до этого следует целая катастрофа крупных русского отряда Граббе, когда погибла почти половина отряда, погибло 66 офицеров, причем имам Шамиль в это время отсутствовал. Он ушел с основной частью своих мюридов в Дагестан. И не получилось ничего, потому что горы, засады, нехватка продовольствия. Лишь чудом этот отряд вырвался. Это уже 1842 год. Ну, вот там новые активные действия настаивает Николай I. А у имама Шамиля, ну, наверное, 1843 или даже 44- год – это вот высшие его успехи, когда он все-таки объединил под своей властью почти все горные племена Чечни и Дагестана. У него там крупные силы, и он опять-таки переходит к активным боевым действиям. Разозленный Николай I меняет в очередной раз командующего. Им становится Воронцов. И вот следует новое несчастье русских войск. Это печально известной Даргинский поход в 1845 году, когда огромный русский отряд в несколько тысяч солдат с офицерами двигается к аулу Дарго, который считается вот очередным очагом, – да? – вот главным бедствием. А происходит примерно то же самое как у Наполеона в России, потому что русские берут этот аул Дарго, а никакого смысла. Горцы ушли в горы. Простите за тавтологию. Есть нечего. Без конца проблемы. По ночам без конца стычки следуют. Надо отступать. Следует тяжёлое отступление с огромными потерями. Чудом удаётся спастись. Уходили налегке. Пришлось побросать практически весь обоз. Там даже ироничные остались воспоминания. Кто-то же шёл в горы не то, чтобы как на пикник, но не забывал там с собой повара там взять, – да? – личного парикмахера. Теперь все эти люди идут пешком. И вот очередное разочарование, очередное вот не то, чтобы требование, а предложение Николаю I все-таки отказаться, потому что огромные потери несет в людях Российской империи и колоссальные убытки. Это всё огромные расходы! А там еще накануне, ну, вот там 1848 год, уже начинается революция оч… даже цепочка революций в Европе, о чем мы отдельно будем рассказывать. Надо бы оставить в покое этот северный Кавказ безнадёжный, только вот вести оборонительные действия. И снова Николай I настаивает. Нет, привести к покорности. Ну, и вот тут началось возвышение Александра Барятинского, генерал, которому довелось эту войну на северном Кавказе закончить, но закончить её уже в царствование…
В. Дымарский
―
Александра II.
М. Кузахметов
―
… Александра II. Да. Ну, немножко забежим тем не менее вперед, чтоб закончить с кавказской войны, потому что всё произошло уже после смерти Николая I, но вот 30 лет его правления, его упрямства, потому что надо добиться покорности, тут к какому-никакому закономерному результату привело, потому что уже в 1859 году НРЗБ умер. Через 4 года после его смерти взят очередной аул, который был столицей Шамиля, и Шамиль захвачен в плен. Это известно, наверное, многим. Аул Гуниб. Тоже тяжелый штурм. Десятки погибших. И снова вот странная история. Имам Шамиль, будучи окруженным, не имея возможности сбежать, он не принял мученическую смерть. НРЗБ 1-й имам, который считал, что будет сопротивляться до конца. Он сдался. И он был сравнительно любезно принят русским командованием, которое опять вот перешло от политики кнута к политике пря… пряника, посчитав, что если мы максимально публично озвучим, что к нам сдался, вот лично объявил о своей покорности имам Шамиль, просто больше верить ему не будем, больше так просто его не отпустим. А ещё тут следует, конечно, такое объяснение, что вообще имама Шамиля обманули. Ему как будто обещали в очередной раз, что вот всё он клянется в верности – да? – русскому императору, а за это ему разрешат там у себя в горах остаться. Но НРЗБ его обманули, потому что его увезли во внутреннюю Россию. Ну, вообще не удивительно, что ему больше не верили. Но вот несмотря на то, что имама Шамиля и выжившее ближайшее окружение, несколько десятков человек, помиловали, последовали беспощадные казни кого? Тех русских перебежчиков, бывших русских солдат соответственно, – да? – как это было ещё во время войны с персами, которые оказались в войске имама Шамиля, а еще если они приняли ислам, вот их беспощадно казнили тут же. На сей раз, еще раз повторюсь, это вот Барятинскому выпала честь завершить как будто бы войну, ну, потому что действительно пошло на спад активное сопротивление, лишившись такого лидера да еще вся эта война на истощение, от которой все давным-давно устали. И там была…
В. Дымарский
―
Ну, они просто очень многие ушли, по-моему, просто в Турцию, то на ближний Восток.
М. Кузахметов
―
Из Дагестана уходили. Да? Из Чечни. Но в основном это касалось… Это вообще отдельная история. Надо будем, наверное, отдельно рассказывать. Это уже западный Кавказ. Это Черкесск. Когда там огромные массы людей действительно ушли в Турцию. Но на северном Кавказе там тысячи людей были в ходе этих боевых действий и физически истреблены или погибли от нечеловеческих условий.
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
Самому Шамилю сопротивляться не могли. Ну, как? В горах зима, холод, продуктов не хватает. Развел костер, сразу себя выдал. Ну, серьёзные бесконечные проблемы. Ну, как? Война до победного конца не получается. Но вот судьба имама Шамиля любопытная, потому что его поселили в Калуге, как ни в чем не бывало, выделили деньги на содержание. Он был важен царскому правительству как пример того, что вот смотрите, покорился, всё с ним хорошо. Тем более что у нас новый царь. Мы уже далеко забежали вперед. Александр II, гуманист. В Польше-то он никого не пожалел. Там кровавым образом подавили польское восстание. А с имамом Шамилем он встречался. Трижды! Более того с ним встречался генерал Ермолов, который еще жив. То есть это такой становится celebrity там.
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
Да? Там…
В. Дымарский
―
Ну, слушайте, какие-то другие были просто ещё и правила, если хотите – да? – обращения с теми же пленниками.
М. Кузахметов
―
… другие правила. И простили имаму Шамилю его предыдущее лицемерие, потому что он жил с семьёй, а вовсе даже не в изоляции, прожил еще 12 лет. Он там несколько раз просился, чтобы его отпустили в хадж…
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузхаметов
―
… в Мекку. И в конце концов Александр II разрешил это ему сделать. Имам Шамиль отправился длинным сложным путем. Успел, по-моему, даже побывать на открытии Суэцкого канала. Открыл для себя новый мир. Но ему там уже глубоко… далеко за 70. Да?
В. Дымарский
―
Да.
М. Кузхаметов
―
Он уже не молод.
В. Дымарский
―
Ну, и мы уже… И мы уже далеко зашли от Николая I, да?
М. Кузахметов
―
Добрался потом Шамиль до Мекки, и именно там он и умер. А попытка поднять восстание после того, как он в 1859 году попал в плен, в следующем году, вот уже в основном было в Чечне, а не в Дагестане, закончилась ничем. Ну, чтобы подвести итоги вот завершения кавказской войны…
В. Дымарский
―
Да, потому что у нас буквально…
М. Кузахметов
―
… которой Николай I не дожил, там десятки тысяч погибших, убитых людей, умерших от голода, от болезни. Но там отдельно потом, наверное, надо будет чуть-чуть подробнее про Черкесию. Там-то большинство погибших – это болезни, это эпидемии. Холера, например. И несчастья. И всё это привидение к покорности все-таки по большому счёту никаких проблем северного Кавказа до сих пор, побоюсь… так и скажу, не решило. Не превратился…
В. Дымарский
―
Ну…
М. Кузахметов
―
… северный Кавказ в Швейцарию.
В. Дымарский
―
Ну, мы постепенно завершаем нашу сегодняшнюю программу. Может быть, ещё осталось сказать, что, собственно говоря, об этом свидетельствует и то, что практически везде на северном Кавказе до сих пор хранится память от той кавказской войне. Там учреждены специальные дни памяти жертв кавказской войны во многих республиках, стоят памятники жертвам кавказской войны, что является, так сказать, напоминанием о той политике российского…
М. Кузахметов
―
Если помнить как драму – это хорошо.
В. Дымарский
―
Да. Всё. У нас, – увы! – к сожалению, больше времени нет. Это была программа «Всё так плюс». И до встречи через неделю!