Как Константин Павлович Петербург на Варшаву поменял - Все так + - 2020-02-22
22.02.2020
Виталий Дымарский
―
Добрый вечер! Программа «Всё так плюс». Мы выходим сегодня из Петербурга как и всегда в это время, в этот час и с этой темой. А тема у нас очень простая. Это такой сериал, посвященный династии Романовых. И вот в этом перечислении и наблюдении за правлением различных и царей, императоров, правителей мы дошли до Константина Павловича. Константин Павлович – человек, который, наверное, меньше всех управлял Россией по времени я имею в виду. То есть формально 25 дней, реально ни одного дня. Вот этот Константин Павлович, который поведением, своим отказом от престола в какой-то степени, в большой степени мне кажется, спровоцировал то, что происходило в декабре 25-го года на Сенатской площади. Вот этот Константин Павлович в нашем рассказе, начался он в прошлую программу нашу «Всё так плюс», так вот он в нашем рассказе уже фактически и Россию покинул, переехал в Польшу, хотя Польша тогда была, конечно, частью Российской империи, но пользовалась достаточной самостоятельностью, называлась Царством Польским. И вот с этого момента мы продолжим рассказ о жизни и судьбе цесаревича Константина Павловича Романова. Максим Кузахметов.
Максим Кузахметов
―
Константин Павлович прибыл в Польшу ещё в 1814 году, и даже несмотря на то, что Венский конгресс не завершился, споры продолжались…
В. Дымарский
―
А он был на Венском конгрессе?
М. Кузахметов
―
Ну, приезжал – да, – там тоже. Там всё поближе. Там Александр I уперся, чуть новая война не началась, все-таки чья будет Польша или независимая, прусская, или австрийская. Но Наполеон всех спас. Всем им быстро пришлось объединиться, передоговориться в ужасе от того, что корсиканское чудовище сбежало, сейчас всё сначала начнётся, и мы всё проиграем. Так вот и Александр I выторговал всё-таки, чтобы и Варшава, потому что часть Польши как будто бы до этого была российская, теперь вот включая Варшаву. Но ещё раз напомним, это не вся Польша в нынешних границах, тем более там так Сталин так границы в итоге перекроил. Всё-таки это примерно нынешняя западная Белоруссия и собственно вот Варшава, потому на севере там всё было прусское, на юге всё было австрийское, на западе всё было у германских княжеств. Ну, Пруссия в основном там была.
В. Дымарский
―
А литовские земли?
М. Кузахметов
―
Литва? Вот тут тоже своеобразный статус. Там же, ну, напомним на всякий случай радиослушателям, что очень долгий период времени так и называлось государство Речь Посполитая, это была литовско-польская уния, и знать, католическая знать действительно, ну, так пережила серьёзную взаимную интеграцию. Никаких глубоких противоречий вот таких принципиальных у них между собой не было. И жизнь в едином государстве их устраивала. Во всяком случае в войске Наполеона они примерно также вместе и сражаются. Ну, там, правда, шляхту эта литовская была очень сильно ополяченная, да и белорусская там тоже была сильно ополяченная. Ну, неважно. В общем, Литва все-таки была немножко отдельно, потому что Царство Польское вот формально было ограничено Варшавой. Тут, кстати, любопытный эпизод. Вот можем там сразу рассказать, что… Это очень любят поляки вспоминать, что вот Константин Павлович якобы даже просил у Александра I, давай как-то это Царство Польское сделаем более серьезным. Ну, ладно там чтоб и Литва была, и Белоруссия. Ну, то есть Польша – как сказать? – в естественных границах. Ну, понятно там Подол, Волынь. А ещё, ну, это вот больше поляки любят рассказывать, это их такие слухи греют их там национальное самолюбие. В ещё вот Константин Павлович даже уговаривал Александра I ещё и Киев да и Смоленск заодно, ну, губерниями присоединить к Царству Польскому. Ну, как-то вот вернуться там в ХVII век. И всё это обсуждал. Вот только, видите ли, Александр I несговорчивый был, а так, может быть, и восстания бы не было. Полякам было бы приятно. Но это все-таки такие больше мифы. Да и восстания там… Константин Павлович такую зловещую роль сыграл, чтоб все-таки это восстание началось. И тем не менее 815-й год, Венский конгресс. Варшава наша. И… И мы рассказывали, и Александр I принимает, ну, фантастические решения: в Польше Конституция, например. Да? Ну, ладно. Хорошо. Конституция – хорошо. У них там местное самоуправление. Никакой русификации. Так кого он туда назначает наместником? Иосифа Зайончека – человека, который годами воевала с Россией. Но у нас иногда говорят, что наместником был Константин Павлович, а наместником он стал официальным гораздо позже. Он вот прибыв туда… Что ему было поручено? Заниматься устройством войска польского. И как будто был хороший вариант. Он милитарист, Константин Павлович. Вот ему нравится вся эта муштра. Наш человек командует этими поляками. Так вроде бы всё понадежнее. Интеграция. Каждый нашел своё место. И Константин Павлович тоже вёл себя, ну, поначалу, ну, если не как либерал, то как человек с пониманием. Ну, например, он разрешил полякам остаться в той форме, униформе, которая… в которой они воевали против русских в армии Наполеона. Всё разрешил. Красиво. Цвета. Пожалуйста. Ну, понятно, что герб уже должен быть, конечно… Орел должен быть не французский, а русский двуглавый.
В. Дымарский
―
Русский двуглавый.
М. Кузахметов
―
А так, пожалуйста. Нравятся вам вот ваши эти знаменитые уланские головные уборы, пожалуйста. Как хотите. Цвета там ваши эти красно-белые фирменные, пожалуйста. Либерал, можно сказать. Но и это еще не всё, потому что его помощником при переустройстве польской армии был некто Ян Домбровский, тоже польский национальный герой, можно сказать. А этот человек чем прославился? Он ещё в 1794 году принимал активное участие в восстании Костюшко. Ну, понятно, что на стороне поляков. Да? Потом он после поражения восстания перебрался во Францию, поступил во французскую армию и, ну, больше 10 лет сражался в армии Наполеона, осаждал прусский Данциг во время войны 4-й коалиции, стал там дивизионным генералом. В 1812 году он принял участие практически во всех сражениях на территории России, а во время отступления именно его корпус прикрывал Березину. То есть реальный боевой, смелый генерал сражался с русскими вплоть до капитуляции Франции, до 1814 года, а потом прощён. А потом вот Александр I прощает ему всё и предлагает: не хочешь стать сенатором в Польше? Ну, брату моему помочь как-то, тот языками-то… польским не владеет, но ты ему поможешь польскую армию организовать, он тебе разрешит во французской форме дальше ходить. То есть такие поразительные вещи. Да? Просто вот враги России назначены на высокие посты, и они ещё и соглашаются быть под условным началом Константина Павловича, потому что у него тоже немножко двусмысленное положение. Наместник, ещё раз скажем, это поляк Зайончек, а командует вооруженными силами Польши, которые вообще-то почти все польские, там были русские гарнизоны. Да, да. Тут надо все-таки оговорится, что армия такая была комбинированная. Но были и формирования, набранные из поляков. Да и вообще чем шляхте-то заняться, кроме как не офицером? Ну, правда, вот Домбровский недолго выдержал. В 1816 году все-таки он ушёл в отставку. И характер у Константина был непростой. И не всякий поляк мог вот признать власть московитов. Умер, правда, тоже он всего через два года. Но успел оставить интересные воспоминания о своей судьбе. Ну, ещё раз напомним, годами против России воевал. А Константин дальше занимается охотно, переформирует, перестраивает полки, набирает новые, формирует отдельный литовский корпус, назначает там командиров, строит… ну, чинит там в основном старые крепости, обнес Варшаву рвом на будущее. То есть это такой деятельный человек. Нашел себя в этом во всём. Более того тоже там, ну, это, наверное, так грело польскую душу, если б не его скверный характер, он же открыто говорил, я же в душе поляк. Он так вот ополячился, просто полюбил Польшу, женился потом на полячке…
В. Дымарский
―
Ну, да. Это известно…
М. Кузахметов
―
В частных разговорах говорил, а мне поляки больше русских нравятся.
В. Дымарский
―
Ну, его не полюбили ж всё равно?
М. Кузахметов
―
Ну, конечно, такое грубое хамло. Он же истеричный был. Как такого полюбить, какие бы ни были у него…
В. Дымарский
―
Нет, ну, вроде…
М. Кузахметов
―
… заслуги?
В. Дымарский
―
… ну, лучшего не пожелаешь. Да? Фактического наместника.
М. Кузахметов
―
Ну, вот…
В. Дымарский
―
Фактического представителя трона русского.
М. Кузахметов
―
Ну, вот…
В. Дымарский
―
И говорит о любви, и что-то делает…
М. Кузахметов
―
Польшу он любил, а вел себя как ордынский наместник настоящий, потому что вот вспылил, тут же казнить, полюбил кого-то, тут же наградить, не соблюдая никакие формальности, не считаясь там с сенаторами и с правительством. И это среди кого? Ладно, если бы это было где-нибудь в орде. А это в Польше. Напомним на всякий случай, что в Польше короля выбирали, что там такие были баталии в польском сейме… Ну, это, правда, всё драматическая история, потому что решение должно было быть только единогласным. И если хоть один член сейма против, то решение не принимается. Но всё равно это вот традиция хоть какой-то там, страшно сказать, демократии. Короля выбирали. И ещё надо было поуговаривать. А потом сеймы эти там, но это все-таки…
В. Дымарский
―
Романовы тоже начинали…
М. Кузахметов
―
… не гражданская война.
В. Дымарский
―
Романовы тоже с выборов начинали.
М. Кузахметов
―
Но и закончили на этом. Да. Вот прошли выборы царя, и потом 300 лет никаких выборов. А то вред один только выбирать. Там мало ли чего удумают, и даже… А мы напомним. И даже уже вот в эпоху разделов Польши Екатерина II пыталась вот даровать хоть какое-то самоуправление, комиссия там уложенная. А что комиссия может придумать? Только титул какой-нибудь для императрицы. И всё. А дальше нам ничего не надо. У нас всё хорошо. А ты, императрица-матушка, сама решай, как нами править. Еще со времен Анны Иоанновны. Зачем нам все эти кондиции какие-то? Нет, ты самодержица. Хочешь казни, хочешь милуй. Мы вот так привыкли жить в орде московицкой. Ну, так вот там Константин Павлович, несмотря на всё, что мы перечислили, вот – ну, как? – уважение к полякам, признание в любви к полякам, женитьба на полячке, но он всё равно ордынский деспот. Не усвоил он вот какого-то почтения. И чуть что не по нём… Ещё и вспыльчивый, скверный характер. Вот смотр войска где-то, что-то ему там не понравилось, он вот прям вот на коне вламывается в ряды построившегося полка, нагайкой там… ну, там, может, он не рубит по живому человеку, но может ударить, накричать, нагрубить. Там же воспоминания этих поляков шокирующие. По-французски, правда, всем говорит, вы свиньи, например, неблагодарные свиньи, ничего… не умеете нормально строиться. Но он потом, может, конечно, отойдёт и будет чувствовать себя виноватым. Ну, как с таким человеком дело иметь? Тем более это дворяне, потомственная шляхта. Как пережить? И на дуэль же его не вызовешь, он же не равный тебе. А вот при всех тебя оскорбили. Как с таким человеком дальше жить и работать? Поэтому последующая драма с этим кровавом польским восстанием да еще и не первым. Ну, поучаствовал, в общем, Константин Павлович, чтоб всё это произошло… Да его… На его судьбе отразилось. Тем временем мы приближаемся к другим важным событиям, которые отразились на истории…
В. Дымарский
―
Я считаю…
М. Кузахметов
―
… России…
В. Дымарский
―
Да. Что это было самое важное – это его женитьба.
М. Кузахметов
―
Ну, 1820 году…
В. Дымарский
―
Да.
М. Кузахметов
―
Потому, что у Александра I не то что сыновей, дочерей нет, с женой не живет. Правда, он был здоров, жизнерадостен. Ничто не предвещало беды. Но как-то тем не менее уже не на словах, а письменно Константин Павлович отрекся. Не хочу быть царем и наследником. Не хочу. Всё вот подтвержу, как угодно. И удивительное дело: в 1823 году Александр I выпустил манифест, такой документ, что моим наследником будет Николай, мой более младший брат. Только Николаю об этом не сказал. Манифест-то тайный. О нём знали всего несколько человек. Да? Там патриарх, Голицын, Аракчеев знал. А Николай I не знал. И все были уверены, что…
В. Дымарский
―
А Константин знал?
М. Кузахметов
―
Константин знал. Да. Константин знал. Но тоже своему ещё одному брату Николаю I… Но он говорил, я царствовать не хочу, а в подробности не погружался, судя по всему. Ну, они и не встречались. Вообще Николай приезжал в Варшаву, проездом там был. Но еще раз напомним, вот Константин Павлович как поселился в Варшаве, как вот полюбил Польшу, так ему в этой России делать было особенно больше-то ничего, и…
В. Дымарский
―
… там дворец в Варшаве, по-моему, был.
М. Кузахметов
―
Ну, дворец. Он наместник полноправный. Но он при этом, кстати, всё равно без амбиций. Может быть, если бы он и попросил, назначьте меня полноценным наместником, а он не просил, пока Зайончек не умер. Тогда он только стал наместником. Или там хочу быть вот каким, ни каким, а царем польским всё-таки там. Нет, не просил ничего.
В. Дымарский
―
Просто та командировка ему понравилась.
М. Кузахметов
―
Равнодушным был к титулам, а в принципе ему жизнь там нравилась. Парады проводить, какие-то смотры войск. Но, в общем…
В. Дымарский
―
А скажите мне, я настаиваю на женитьбе его на польке на этой. Жанетта. Да? Сам по себе факт морганатического брака, разве не он был формальным аргументом…
М. Кузахметов
―
Нет.
В. Дымарский
―
… для того, чтобы его не возвести на престол?
М. Кузахметов
―
Нет. Формально не мог быть, потому что не могла… не могли быть дети от этого потомства… не могли претендовать на титул монарха. А сам Константин Павлович несмотря на то, что женился, на ком попало, как будто бы формально не лишался права наследовать русский престол. Такая своеобразная коллизия была. Не предусмотрел, в общем, вот всего в своих новых законов Павел I. Лишь бы женщины к власти не пришли. Но у него там всё в порядке. Четыре сына. У Николая, например, внуки-то уже… ну, сыновья тоже уже там народились. Ну, в общем, вот возвращаясь ко всем этим событием междуцарствия, просто чтобы…
В. Дымарский
―
Ну, видите, ну, у нас всё время, ну, не то, чтобы учили, но я много раз слышал эту версию, что он и не мог стать, что у него был выбор: или любовь с этой Жанеттой – как ее? – Грудзинской. Да? Или любовь, или жизнь с Жанеттой, или престол.
М. Кузахметов
―
Это такой выбор был у Эдуарда VIII английского. Вот или женись…
В. Дымарский
―
Да. Это да.
М. Кузахметов
―
… на американке…
В. Дымарский
―
Да, да, да.
М. Кузахметов
―
… или не будешь королем.
В. Дымарский
―
Или не будешь королем. Да.
М. Кузахметов
―
А у Константина Павловича вот таких ультиматумов не было. Ну, там и Александр I никаких ультиматумов не ставил. Нет, в 1-ю очередь это лично его было решение, не хочу быть императором всероссийским, царем. Мне не надо. Вот мне в Польше нормально. Пусть будет править, если вдруг Александр умрет, пусть будет править соответственно ещё наш следующей брат Николай, да пусть хоть еще 4-й брат Михаил будет править. А мне ничего не надо. Я ни на что не претендую. У него, кстати, и законных сыновей не было. Поэтому тоже не о чем было особенно переживать. И он так, как вот Наполеон с ума не сходил.
В. Дымарский
―
Ну, внебрачных у него было…
М. Кузахметов
―
Ну, внебрачные, мы потом расскажем, были. Это не всем было вот важно, чтобы вот непременно там… Как там Генрих VIII английский помешался, чтоб вот непременно был наследник там, и всё равно не удалось передать там… Династия Тюдоров пресеклась. А некоторым было всё равно. В концов мы все Романовы, трон останется нашим, но мне лично ничего не нужно. Вот мне нужно, чтоб мои сыновья непременно мне наследовали. Вот какие люди были! Возвращаясь там к драматическим событий 1825 года, так называемое междуцарствие, потому что, как Вы уже упоминали, формально как будто бы после смерти Александра I… Да все были уверены, и все знали вот Константин Павлович. Вот наш новый император. Да, в Варшаве. Присягу тут же провели. Ну, то есть как только в Петербург там несколько дней всё это… 1 декабря Александр I умирает, напомним, в Таганроге…
В. Дымарский
―
В Таганроге.
М. Кузахметов
―
Черте где там. Почти 2 тысячи километров. Там мчатся курьеры. Прискакали в Петербург. Ну, в Варшаву даже чуть раньше. Ну, всё, проходит официальная церемония присяги.
В. Дымарский
―
А манифест никто не вытаскивает?
М. Кузахметов
―
Там манифест вытащили. Манифест вытащили. Николай I с изумлением узнал, что Константин… Там даже не буквально отречение. А Александр I в манифесте пишет, что после меня наследник официальный, цесаревич – это вот…
В. Дымарский
―
Николай.
М. Кузахметов
―
… третий брат. Да. Николай. А вот отречения такого официального, бумага такая, подписанная, вот лично…
В. Дымарский
―
Константином.
М. Кузахметов
―
… гарантированная Константином, как будто её нет. Непонятно, что делать. И там вот как рассказывают, Милорадович убедил зачем-то Николая I, не, ну, надо присягнуть сейчас Константину, надо ж как-то по порядку соблюдать приличия. И Николай I согласился и письмо брату написал в Варшаву, вот я теперь твой подданный, ты теперь мой император. Они так всё очень учтиво друг другу писали. Опять-таки, в общем, вот эти 25 дней, о которых Вы говорили, – это в принципе всё…
В. Дымарский
―
Переписка.
М. Кузахметов
―
… переезды курьеров и переписка. Да. Потому, что телеграфа, телефона нет. Это несколько дней в одну сторону, ну, два-три дня. Потом в другую сторону. Но там, ну, вот буквально там всё по датам хорошо отслеживается, потому что… Ну, это 9 декабря они соответственно принесли уже формальную присягу в Петербурге, когда все сведения собрали, Константину Павловичу. Вскоре рубль, кстати, начали чеканить. Все же как? Новый правитель…
В. Дымарский
―
Да.
М. Кузахметов
―
… новая монета.
В. Дымарский
―
Этот знаменитый константиновский рубль.
М. Кузахметов
―
Да. Ну, можем рассказать, – да? – что это же…
В. Дымарский
―
Да, конечно.
М. Кузахметов
―
… считается одна из знаменитых и редчайших монет, потому что отчеканили, ну, как водится, пробные экземпляры…
В. Дымарский
―
… кстати, но тем не менее. Да.
М. Кузахметов
―
Ну, не так много, в общем, таких монет…
В. Дымарский
―
… ну, да.
М. Кузахметов
―
Которые вот отчеканили, а потом…
В. Дымарский
―
Ну, их мало.
М. Кузахметов
―
… Ну, вообще в истории много. Да. Но в российской там поменьше. А потом пришлось их всех переливать. А вот какие-то были монеты кем-то там припрятаны. И вот они иногда всплывают на аукционах, и по миллиону долларов или больше там продаются для коллекционеров. Если где-то найдётся там в закромах константиновский рубль, то ты уже долларовый миллионер сразу. И много таких волнующих историй, кто, как нашёл и разбогател, а где подделка была.
В. Дымарский
―
Но ведь Монетный двор, ничего не зная, естественно сразу…
М. Кузахметов
―
Ну, никто никому ничего не говорит. Даже этот манифест они не озвучили, а оставили его в узком кругу. Вот Пушкин, который вроде бы был осведомленным, – да? – вот он искренне там пишет в письме, а я очень рад, что сейчас будет Константин. Вот он мне нравится. Я вот Александра I терпеть не могу. Я хоть и должен как подданный вроде бы грустить, а я не грущу.
В. Дымарский
―
Ну, он и Николай полюбил там тоже.
М. Кузахметов
―
Потом полюбил – да, – Николая I. А вот тут сначала Константин. А он умный. А мне вот умные люди нравятся. Александр I неумный был. Поэтому я вот очень рад, что сейчас у нас будет умный, понимающий правитель, и всем нам будет только лучше. То есть они ничего не подозревали. Не было даже слухов никаких, что там что-то, видите ли, Константин Павлович не согласен. А Константин Павлович был не согласен и из Варшавы не приехал.
В. Дымарский
―
Вот он не приехал, не приехал. А что было дальше, мы вам расскажем через несколько минут после выпуска новостей.**********
В. Дымарский
―
Ещё раз добрый вечер! Мы продолжаем программу «Всё так плюс». Максим Кузахметов. Я, Виталий Дымарский. Мы продолжаем рассказ о династии Романовых. Дошли до Константина Павловича. Ну, для этого вот нашего временного… временного поверенного в делах России. Мы дошли до момента, собственно говоря, престолонаследия.
М. Кузахметов
―
Когда формально…
В. Дымарский
―
Когда формально… Да.
М. Кузахметов
―
… принесли присягу Константину Павловичу, в том числе…
В. Дымарский
―
А на самом деле… Да.
М. Кузахметов
―
… будущий император Николай I, и вообще все принесли присягу. А он…
В. Дымарский
―
А манифест Александра…
М. Кузахметов
―
И очередным письмом…
В. Дымарский
―
… должен был быть Николай.
М. Кузахметов
―
… Константин Павлович пишет, а я не хочу быть императором, царем. Более того я и какой-то письменный отказ считаю писать глупым, потому что есть манифест, есть вот воля нашего старшего брата Александра I, там все написано. Это… Ну, они там на «Вы», между прочим. Это Вы, Николай, будете новым императором. Братья вот на «Вы» все разговаривают в переписке. А я ни на что не претендую. Вот у меня есть Польша, мне… Мне нормально. И ещё это приезжает, потом подтверждает их 4-й брат Михаил Павлович. Да, всё так и есть. Да, вот действительно никакого лицемерия там, никаких подметных, поддельных писем. Правда, я вот волнуюсь, - ну, это Михаил уже говорит брату Николаю. Всё про Романовых же – да? – мы говорим. Только вот хорошо ли как-то у нас тут присяга уже вроде как была Константину, а сейчас будет переприсяга. Как бы чего не вышло. А ему вот якобы Николай I говорит, так и 1-я присяга как-то прошло, никто и не пикнул, и не рыпался, что-то ничего не произошло. Покорной присяга была. Ну, будет, значит, ещё одна присяга. Да и ладно. Ну, в смысле, что нам ничего не нужно там какое-то официальное отречение от Константина. Невозможно представить, чтобы тут вдруг бунт какой-то возник. То есть они подозревали, но они не могли представить, конечно, вот такого мятежа с размахом, с тысячами участников. Это вообще отдельная история. Мы сейчас не будем…
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
… на этом задерживаться.
В. Дымарский
―
Мы, конечно, о ней поговорим отдельно. Слушайте, ну, тем не менее все свидетельствуют, все историки, что и Александр I, и Николай как… Он все-таки жил бы и жил и до этих событий. Да? До 14 декабря. Все знали о существовании этих тайных обществ.
М. Кузахметов
―
И охотно в них иногда участвовали.
В. Дымарский
―
Даже участвовали. Да. И…
М. Кузахметов
―
Мы еще раз напомним, мода была на масонские общества такая, что неприлично было не быть в масонской какой-то ложе. А их были десятки. И как-то странно, если ты ни в какую не входишь. А масонство – это сразу какие-то тайные обряды и заговоры. Ну, вот такая мода была. Причем Константин Павлович в очередном письме… Оживленная переписка с этими… с фельдкурьерами пишет. В общем, если вы будете меня доставать и мучать, чтоб я в Петербург приехал, я вообще еду за границу и больше никогда не вернусь. Я не приеду в Петербург. Я уже всё сказал. Я и подписывать манифест этот ещё лишний раз не буду. Есть манифест нашего старшего брата. Всё. И тогда вот всё-таки это уже личное было волевое решение Николая I, которому морочил голову… Ну, мы там отдельно будем когда рассказывать про восстание декабристов. Милорадович, который там нашел свою смерть в итоге на Сенатской площади. Запутавшись совсем, он решил принять волевое… решил решение. Простите за тавтологию. В общем, я себя объявляю-таки самодержцем российским, причём задним числом – с 1 декабря. Но присяга была назначена на 25 декабря. И вот она эта история, Сенатская площадь. Это мы потом отдельно будем рассказывать, потому что герой нашего сегодняшнего повествования Константин Павлович, он так в Варшаве-то и остался. И даже более того уже… Ну, восстание-то – это один день. Да? Потом оно задушено немножко там, другие события были на юге, но неважно. Проходит несколько недель, и Николая I вот уже император всероссийский, и он снова пишет в Варшаву брату, ты бы все-таки, может, в Петербург-то приехал. Я даже объясню почему. Тут ходят невероятные слухи, что заговорщики ж тебя видели императором, а ты якобы идёшь соответственно из Польши с целой армией, с корпусом к Петербургу брать тут штормом город, назначать себя снова императором. Ты бы приехал, показался тут хотя бы среди знати, сказал, всё это чушь и ерунда. Всем было бы спокойней. И снова Константин Павлович отвечает: не приеду. И не приехал в Петербург. Ему там потому что в Варшаве было роднее, всё ему там было лучше, теплее.
В. Дымарский
―
Жанетта.
М. Кузахметов
―
Жанетта там. Вот сейчас мы и… и… и доберемся. Ну, в общем, там, ну, на всякий случай ещё раз напомним, что там по престолонаследию он отказался официально, уже ни на что не претендовал. Если даже бы Николай I вдруг умер, то там ещё Михаил, там и сыновья ещё были уже у Николая I. Всё уже было предусмотрено. Уже тут полностью исключился Константин Павлович и ни на что не претендовал.
В. Дымарский
―
А вот у меня тоже ещё один вопрос, ну, тоже связанный с декабристами. А Константин Павлович-то потом как-то комментировал всё, что произошло в Петербурге на Сенатской площади? Он понимал свою ответственность в какой-то мере?
М. Кузахметов
―
Вот если бы он задумался бы об этом, как это всё опасно в гвардии вот грубо себя с ними вести. У нас… Мы, кстати, рассказывали, уже была предыстория 1820 года, очень редко упоминаемая, восстание Семёновского полка.
В. Дымарский
―
Да.
М. Кузахметов
―
Что глупо вот такой произвол да ещё и в гвардии, да еще несправедливость, а потом тысячи покалеченных судеб. Нет, он никак особенно не комментировал, говорил: это вы спросите там в Петербурге. У меня вот Польша. Я здесь наместник. Но вот, кстати, он официально наместником стал только в 1826 году…
В. Дымарский
―
При Николае. При Николае.
М. Кузахметов
―
Уже да, при Николае I, когда в 73 года умер Иосиф Зайончек. Вот тогда только он стал полноценным правителем Царства Польского, реальным самодуром и сумасбродом, потому что вот тут он раскрылся, ну, просто вот уже как психопат. Теперь вот я уже никак тут командующий, а теперь я как полноправный наместник. Ну, вот это я то, что упоминал, ну, совершенно перестал себя как-то сдерживать, когда орёт на генералов польских – да? – там на каком-то смотре, да вы все отъявленные свиньи и негодяи на французском языке. Они что-то заикаются про Конституцию, а он в ярости орёт, я сейчас устрою вам такую Конституцию, пожалеете. И всё это до поры, до времени как будто бы сходило с рук. Ну, всё равно ненормально. Доходило там до рукоприкладства. До такой степени вот он был несдержанный человек. Ну, и вот про личную жизнь там, да? Он же в 1820 году ещё до всех событий действительно, мы уже упомянули, что добился он развода с своей законной женой, немецкой принцессой…
В. Дымарский
―
… или она добилась?
М. Кузахметов
―
Ну, они оба добивались, потому что и у нее двое детей от 2-х разных мужчин, у него там уже и так любовницы, у него там любовь такая настоящая Иоанна Грудзинская, Жанна. Ну, там смотря на каком языке. Жанетта.
В. Дымарский
―
У него ещё была просто…
М. Кузахметов
―
У него и до этого была ещё одна любовница до этого. Но там чтоб не запутаться. А он их ещё знакомил. Он обещал-то, кстати, жениться на 1-й любовнице, а потом…
В. Дымарский
―
Жозефина Фридрихс. Вот.
М. Кузахметов
―
Да. Ну, давайте там про нее кратко расскажем, потому что она была вроде как его 1-й возлюбленной. Такая тоже необычная…
В. Дымарский
―
Так она очень долго была…
М. Кузахметов
―
… судьба…
В. Дымарский
―
… его фавориткой.
М. Кузахметов
―
Да, это какая-то вообще девушка простого происхождения, дочка какого-то французского ремесленника, которая познакомилась совершенно случайно с человеком Фридрихсом, который говорит: а я ведь там знатный человек в России. Под это она повелась, согласилась быть его женой, раз такой богатый человек, а он воспользовался ею, бросил и уехал в Россию, оставив без денег, ни с чем. Ну, девушка подумала, подумала и решительно приехала в Россию, в Петербург, и нашла этого Фридрихса. А он, оказывается, никакой даже не дворянин толком, а фельдъегерь простой, который в Лондон, ну, в западную Европу приезжал с письмом с каким-то. Просто вот голову ей заморочил И вот, ну, непонятно, когда именно она познакомилась с Константином Павловичем, при каких обстоятельствах, но, в общем, взгляды их встретились. И действительно она на многие годы стала его близкой подругой. Да, первой фавориткой. И впоследствии… И он… ей тоже обещал жениться. Говорит, я просто сейчас не могу, я же официально женат. А так, конечно, женюсь на тебе. Лишь бы развестись с этой с нелюбимой немецкой принцессой. А на тебе, на француженке… Я ж вообще французских актрис люблю. А она для гарантии, это вот уже к потомкам переходим, ещё говорит, беременна от тебя. Вот потом сын народился. Но у нас есть необычный свидетель, который вот мне очень вот внушает доверие – Денис Давыдов, уважаемый человек – да? – герой войны 812-го года, поэт, честный человек, бесстрашный. А вот он пишет в своих воспоминаниях, что это не просто был не его ребёнок, это сын, а это даже был не её ребёнок, потому что Константин Павлович так же, как и его брат Александр, они вообще были в принципе бездетные и не способные к деторождению. Поэтому голову заморочили, подсунули какого-то мальчика. Но как бы то ни было…
В. Дымарский
―
Но там же не один там внебрачный. Ещё один мальчик был…
М. Кузахметов
―
Да.
В. Дымарский
―
… от французской актрисы.
М. Кузахметов
―
И оба стали генералами потом. Дворянство получили. Но Константин вот этого мальчика старшего полюбил, который родился в 1808 году. Но тем не менее не на Фридрихс не женился.
В. Дымарский
―
Константин… И Константином же его и назвали, кстати.
М. Кузахметов
―
Да. Просто чтобы там всех не запутать, потому что он же в Варшаву к себе выписал и эту Фридрихс, а в тоже время влюбился уже там в…
В. Дымарский
―
В Жанетту.
М. Кузахметов
―
… Жанетту Грудзинскую, да ещё и познакомил их между собой. А это вот, кстати, моя еще одна подруга. Но там девушки не такие были сговорчивые. Это всё-таки не гарем там султана. Старшая жена, младшая жена. Они там друг друга не взлюбили. И одна припоминает, обещал жениться, слово не сдержал. Другая говорит, что ты мне тогда голову морочил, при мне при живой селишь здесь, то есть в Бельведерском дворце прямо в Варшаве ещё какую-то свою пассию. Кстати, ее выслал из Варшавы Александр I. Вот кто вмешался. И вот непосредственно приехав и увидев всё это, сказал так, вот эту более старшую любовницу надо куда-нибудь отослать. Ну, не обидим. Денег дадим. Мальчика пристроим. Ну, давай как-то соблюдать приличия. Слухи ходят. Ну, он завидовал, наверное, своему 2-му брату. Чего уж там? Ну, вмешался. Женился вроде бы Константин Павлович на полячке. Ну… Ну, что ещё надо было этим полякам? А видите ли, поляки помимо всего прочего неблагодарные, как он их называл, мало того что грубости его не терпели и почему-то всё им чуть что и Конституции мало, а они ещё хотят независимость Польши. Вот ведь негодяи какие! Как такое можно терпеть?! Неблагодарность такую! Это всё вот имперское величие, потому что с Польшей абсурдная история. Просто присоединили такую пороховую бочку, где вспыхивали восстания, тысячи погибших, и ничем, в общем, не пригодилась.
В. Дымарский
―
Вечная проблема. Вечная головная боль.
М. Кузахметов
―
Да и до сих пор что-то им надо ещё припоминать этим несчастным полякам, которые в принципе ни в чем-то особенно не виноваты. А надо же вот найти виновных и всё припоминать события многолетней давности, да ещё их по-своему пересказывая. Ну, так вот. Потому, что в Польше созрел заговор, ну, такой уже очевидный среди высшего офицерства, не скрываясь там, вообще сотни участников, еще где-то в 1820 году. Просто… Ну, как поляки думали? Если мы даже этого Константина свергнем, они его не видели, кстати, у себя особенно настоящим польским королем. Сами хотели короля выбирать, видите ли, а не назначенца. Ну, что? Дальше ж надо как-то с Николаем справиться. У них там было много разных слухов уже при Николае I соответственно. Вот началась война с Турцией, сейчас русская армия уйдёт, гарнизоны уйдут, тут-то мы и поднимем восстание. А гарнизоны не ушли. Ну, ладно. Хорошо. Тут должен будет приехать Николай I на коронацию в Польшу. Тут мы его убьем. Восстание провернём, и Польша станет независимой. Ну, вот ряд, например, историков считает, что если бы восстание декабристов затянулось, то тогда бы тоже вспыхнуло польское восстание, Польша бы отделилась. Им бы стало заранее хорошо, потому что присоединить ее обратно было бы уже сложно. В общем, ещё неизвестно, как бы всё повернулось. Но не сложилось там в том числе и у декабристов. Восстание в итоге вспыхнуло в 1830 году. Константин Павлович подготовил психологическую почву для этого восстания. Ну, это просто чтоб с ним там завершить его невесёлую историю и судьбу, потому что вот боевой командир, воевал с Наполеоном, сражался там, ходил когда-то вот… Да? С Суворовым был там в Альпах. Это, кстати, что вот ещё очень нравилось Пушкину в Константине? Он же так и говорил, это ж, наверное, такой Генрих V. Ну, этот знаменитый английский король…
В. Дымарский
―
Да.
М. Кузахметов
―
… который в молодости был непутевый, по кабакам ходил, на него очень сердился отец Генриха IV, а как только стал царствовать, взялся за ум. И потом захватил Париж. Это же вот после Генриха V, мы уже упоминали, только Париж пал в следующий только, когда туда Александр I приехал. А до этого вот не ступала нога…
В. Дымарский
―
… нога…
М. Кузахметов
―
… чужестранца. Ну, так вот. И вот у нас вот такой, конечно, не Александр I, а вот у нас Константин будет таким Генрихом V, славным королем, который, правда, рано умер. И вот этот боевой офицер повёл себя, ну, если не как трус, ну, совершенно необъяснимо. Его успели предупредить о том, что в Польше начинается восстание, и он успел сбежать из дворца, хотя якобы в него даже стреляли. Но дальше… Но вот всё. Он же… Он же решительный. Он же грубил, дерзил, кричал там на этих поляков. Есть русские гарнизоны в разных городах. Ну, вот давай руководи подавлением восстания, тем более что не раз уже удавалось подавить эти польские восстания, тем более что за нас, понятно, сразу будут и австрийцы, и пруссаки, у которых другие части Польши, чтоб туда не перекинулось. А он ничего не делает. Более того он отдает приказ, когда всё-таки там русские офицеры говорят, так что делать-то дальше. Ну, мы, наверное, про польское восстание потом отдельно расскажем, там потому что Николай I вообще-то принимал волевые решения. А Константин Павлович говорит: нет, надо нам отступать, Польшу покидать. Не хочу, чтоб кровь проливалась. И вообще не хочу участвовать в этой польской драке. Так и говорил, это польская какая-то драка. Ну, якобы вот он просто таким образом… Он был очень обижен на поляков за их неблагодарность, он не хотел им никакого зла. Не хотел, чтобы Варшава была разрушена. Не хотел, чтобы там польская кровь проливалась. Но тем не менее оказалось совершенно двусмысленная у него позиция в этом вопросе, потому что затянулось там подавление польского восстания. Причём на каком-то этапе уже русские войска под командованием других генералов вроде бы могли взять Варшаву и не взяли. И там вот туманно потом объясняли, да вот поступила такая просьба от такого влиятельного человека Варшаву-то поберечь, а то штурм города, пожары. Ну, и всё сходится, в общем, на Константине Павловиче, который вот говорил, не надо брать Варшаву штурмом. Ну, вот зачем? Давайте как-нибудь по-другому решать. И тем не менее печальная, в общем, эта история, потому что он не принимал участие в подавлении восстания. Может быть, даже и хорошо. Не хотел, чтобы кровь поляков проливалась, но и в Петербург не поехал, и в Москву не поехал, а остался поблизости в Витебске.
В. Дымарский
―
В Витебске.
М. Кузахметов
―
И летом, это вот уже 1831 год, ну, вот это холерные бунты тоже, наверное, будем потом отдельно рассказывать. Николай I там активно участвовал. Он заболел и скоропостижно умер.
В. Дымарский
―
А там смотрите, там же холера возникала как раз ещё на территории Польши. Это во время восстания было.
М. Кузахметов
―
Ну, там как говорят очевидцы? Плохо организовано снабжение. Скученность. Кто-то больной появился, если не принимать решительных мер, то эпидемия-то быстро распространяется. Там вообще в ту эпоху все знали – карантин.
В. Дымарский
―
… именно в русской армии возникло.
М. Кузахметов
―
Ну, потому, что не хватало решимости…
В. Дымарский
―
И там и гигиены не было, и ничего не было.
М. Кузахметов
―
Ну, ладно. Гигиены там и до этого столетиями не было. Но все уже знали, вспышка холеры, чумы… Да вот мы сейчас на глазах видим всё это. Что самое действенное? Когда вспышка какой-то жуткой эпидемии, изоляция и карантин. Карантин – это вот от итальянского «каранто» - 40. Да? Когда в Венецию приходили корабли, и 40 дней они должны были находиться на рейде там около одного из островов. И дальше если за 40 дней кто-то умер, а кто-то выжил, ну, явно уже зараза не распространится. Всё, там кончается вот период жизни бактерий, вирусов. И это единственное спасение. Но для людей, которых где-то ограничили, это понятно, что личная драма. И вот эти русские бунты 1830 года – это когда вот в Москве, например, холера, перекрывают все въезды-выезды из Москвы, людей не выпускают и не впускают. Ну, как вот в глазах дремучего человека? Тебя оставляют среди больных, не дают никуда выехать. Да это травят нас! Немецкие доктора – враги. Жиды травят. На кого-то ж надо думать. Какие там ещё вирусы? Какие бактерии? Бунты там, восстания. Но если соблюдать строго карантин, то очень быстро локализуются все эти вспышки. Ну, и потом… Ну, да, кто-то умирает, но хотя бы они умирают так миллионами как во время… когда чёрная смерть. Да? Там Средние века. Когда в городе начинается эпидемия. Из города разбегаются жители по деревням, по другим городам, и всё это накрывает вообще всю Европу, и миллионы смертей. Ну, вот вроде бы начало ХIХ века, всё уже давным-давно известно. И да, в русском войске холера, в Витебске холера. Условия карантина практически не соблюдаются. И одной из жертв становится – да, – Константин Павлович, который буквально вот за 10 дней сгорел. Был крепкий, здоровый. Он же не старый был человек. Еще до 50 не дожил.
В. Дымарский
―
Сколько ему лет-то получилось? Получается. Куда-то 30-й… 31-й год…
М. Кузахметов
―
Он в 79-м году родился, в 31-м умер.
В. Дымарский
―
… 52 года.
М. Кузахметов
―
Нет, все-таки да. Больше 50 лет. Но не жаловаться на здоровье. Ну, про… Кстати, Александр I тоже не жаловался. И это тоже вот любопытная история. Ну, чтобы там в развитии, в русской тематике сам по себе монарх, ну, он же был чуть-чуть там императором-то, он же не может сам по себе умереть, даже если ему 90 лет. Значит, его отравили. Значит, заговор какой-то был. Или он где-то скрывается. И эти… это поляки там оставили любопытные воспоминания. Уже после подавления восстания там эти поляки сосланы в Сибири. И им рассказывают крестьяне, так Константин-то, он же не умер. Понятное дело. Он же…
В. Дымарский
―
А про Константина тоже ходили такие…
М. Кузахметов
―
Конечно. Так он же… Его отравили, потому что он крестьян хотел освободить. Там всё понятно всегда. А он где-то там скрывается. А сейчас вот придёт… Но поляки как будто бы, особенно дворяне больше понимали, что всё это слухи, тем более если они его видели этого психопата. А крестьяне – нет, конечно, он там вот придёт через некоторое время, соберёт вот там армию…
В. Дымарский
―
И всё будет хорошо.
М. Кузахметов
―
И всех крестьян освободит.
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
Да. Потому, что, ну, тоже забегая вперед, ну, там это уже драма Польши… Какие выводы сделал Николай I? Всё с чего зло? Из-за этой Конституции и из-за всех этих каких-то непонятных прав, из-за этой автономии. Всё упразднить. И не будет никаких восстаний. Николай I искренне так считал. Но потом будем рассказывать, не пригодилось, в общем, никому это восстание. Ну, и чтобы вот подвести там какой-то итог с Николаем Павловичем… Кстати, вот тоже любопытно. Кто ж восстание-то возглавил? Да, извините вот. Это ж Адам Чарторыйский. Это же ближайший приятель Александра I. А вот как только, видите ли, конъюнктура изменилась и… и восстание возглавил. Ну, может, и совесть его была чиста. Александр I умер. А Николаю I я ничего не обещал. А я поляк. А мы вот поляки такие, хотим всегда за независимость. Мало ли того, что я там в Петербурге жил и даже с женой Александра I сожительствовал. Так и она уже умерла. Поэтому ни в чём не виноват. Но восстание, ещё раз напомним, там подавили, конечно же. Про детей…
В. Дымарский
―
Давайте ещё скажем, что Жанетта в том же году тоже скончалась.
М. Кузахметов
―
Да.
В. Дымарский
―
Через полгода.
М. Кузахметов
―
И его любимая Жанетта… Ну, как любимая? Он не очень был…
В. Дымарский
―
Да. Ну, одна из любимых.
М. Кузахметов
―
Да, вот знаки внимания уделял, а другую любовницу Фридрихс тоже приводил. Они там скандалили. Ещё там эта двусмысленная история с Александром I, кому он там чего подарил, на кого думать. Родился у него сын, Вы уже сказали, старший…
В. Дымарский
―
Да.
М. Кузахметов
―
… был ещё Павел Константинович Александров. То есть как будто бы Александров в честь старшего брата. Константинович – отчество правильное. Всё. Но тем не менее, конечно, он не Романов. Это от Жозефины Фридрихс. Но я уже упоминал, Денис Давыдов уверяет, что это не только не его сын так и не её.
В. Дымарский
―
И не её.
М. Кузахметов
―
Но тем не менее вот мальчика от дочери ремесленника… Ну, мы рассказывали там, она Фридрихс-то по мужу, который ей тоже голову заморочил, а ни какой не дворянин. Но тем не менее они годами были близки с Константином Павловичем. И в итоге признали русским дворянином этого Павла Константиновича. Он дослужился до генерала в русской армии. И более того даже вот добился, чтобы у него герб был, в котором половина двуглавого орла была. Вот-вот я, мол, какой наполовину. А ещё один мальчик родился позже. Константин…
В. Дымарский
―
Константин.
М. Кузахметов
―
… Иванович. Да. Ну, Иванович, потому что его там Иван Голицын приютил. Это от актрисы Клары-Анны де Лоран. Тоже нет, у него с…
В. Дымарский
―
С француженкой?
М. Кузахметов
―
… с Грудзинской… Да, француженки ему очень нравились. Вот с полячкой не народилось у них детей. А вот этот Константин Иванович – это вообще выдающийся изобретатель, инженер. Тоже признали дворянство. Дослужился до генерал-лейтенанта. И его тоже вот очень полюбил Константин Павлович. Ему, кстати, ему уроки музыки преподавал в детстве в Варшаве Шопен молодой, между прочим. Вот какие были там всякие пертурбации. И ещё якобы дочь была.
В. Дымарский
―
Констанция.
М. Кузахметов
―
Констанция. Ну, тоже там всё совсем запутано. Ну, еще раз напомню, их вот формально как будто бы взял себе под опеку князь Иван Голицын. Поэтому они Ивановичи были. Но все знали, понимали. Дворянство им там милостиво даровали. И как я уже сказал, ну, и люди были заслуженные, особенно вот всё-таки Константин Иванович. Он прожил до 1871 года и оставил серьёзный след в истории русского изобретательства как будто бы там… В отличие от Циолковского у него там реальные были изобретения… изобретения, связанные, ну, в основном там с баллистикой в артиллерийском деле. Если кому-то интересно, настоятельно советую посмотреть. Но тем не менее еще раз повторимся…
В. Дымарский
―
А он под фамилией не Александров, нет? Он Константинов был.
М. Кузахметов
―
Да.
В. Дымарский
―
Константин Иванович.
М. Кузахметов
―
Когда да, уже дворянство им все-таки приписали, вот чтобы таким образом, раз он не Константинович, то пусть будет Константинов соответственно. Вот так вот чтоб намеками такими всем всё было понятно. Но ещё раз напомним, эти дети не только не могли признаться законными наследниками, а ещё и… Как Денис Давыдов говорил, и вообще…
В. Дымарский
―
И вообще непонятно…
М. Кузахметов
―
И вообще непонятно от кого. Это было важно в связи с чем? У Константина Павловича худо-бедно была собственность все-таки. Например, вот знаменитый дворец в Стрельне, Константиновский…
В. Дымарский
―
Константиновский. Да.
М. Кузахметов
―
… дворец, где теперь починена огромная резиденция…
В. Дымарский
―
Да, да, да.
М. Кузахметов
―
… царская сразу хочется сказать. Вообще-то не президентская, а такая императорская. Туда можно попасть. Но не так просто на экскурсию. Там всё хорошо восстановлено. Чтобы этот дворецкий не достался, не пойми кому, там впоследствии жили другие Константины, но не потомки Константина Павловича. Там потом было три великих князя, ну, вот в сумме их было три великих князя, один из которых наследник, и Константинами им звали. И поэтому Константиновский дворец такое… Не стрельновский, а Константиновский как будто бы правильное название. Ну, в общем, вот такая была тревога у Романовых, чтобы вот не пришлось там недвижимостью… не ушла чтоб из семьи, непонятно кому. Не признали, в общем, такое наследование. Но тем не менее… Но дворянство присвоили.
В. Дымарский
―
И Жанетта умерла, которая могла бы на это претендовать как официальная жена.
М. Кузахметов
―
Ну, скорее, Жанетта нервировала. Даже не эти дети, а как будто…
В. Дымарский
―
Ну, да…
М. Кузахметов
―
… супруга. Но за это Грудзинской как будто формально точно могла бы претендовать…
В. Дымарский
―
Конечно, она…
М. Кузахметов
―
Я жена. У нас законный брак. Ну, и что, что нет детей? А у меня там мало ли какая ещё родня. Давайте мне Константиновский дворец и ещё что-нибудь.
В. Дымарский
―
Причем она умерла в этот же год, по-моему, тоже от холеры же? Да? По-моему.
М. Кузахметов
―
Ну, судя по всему, да, очень быстро она умерла. Там, правда, опять-таки современники говорили, что у них не было счастливой личной жизни. Вот когда всё-таки они поженились наконец-таки, а этот грубый хам и с ней не церемонился. Если он свою первую жену, немецкую принцессу, живыми крысами из пушки обстреливал, то он также и с Грудзинской. Чуть что не по нём и… Бьёт – значит, любит. В принципе у русских нормально, а у поляков, видите ли, так не принято.
В. Дымарский
―
Ну, до сих пор, видите, никак не могут принять закон о домашнем насилии.
М. Кузахметов
―
Ну, это вообще всё опять очень печальная история.
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
Назад в Средневековье.
В. Дымарский
―
Но она не имеет никакого отношения, ну, только очень косвенное к тому, о чем мы рассказываем. Рассказываем мы, я напомню, о династии Романовых. У нас завершилась очередная программа. И до встречи через неделю! Всего доброго!
М. Кузахметов
―
До свидания!