Константин Павлович: Цасаревич без претензий на трон - Все так + - 2020-02-15
15.02.2020
Виталий Дымарский
―
Добрый вечер! Это программа «Всё так плюс» в своем традиционном составе: историк Максим Кузахметов…
Максим Кузахметов
―
Здравствуйте!
В. Дымарский
―
… и я, Виталий Дымарский. И мы продолжаем рассказывать вам о династии Романовых. Те, кто внимательно и еженедельно следит за нашим сериалом, знает, что мы в прошлой программе завершили наконец-то период правления Александра, Александра I. И у нас теперь на очереди император 25-дневный. Константин Павлович. Да? Он, собственно говоря, вступил на престол совершенно законно, согласно табеля о рангах – да? – внутри дома Романовых. Но процарствовал, проправил всего 25 дней, хотя он даже эти 25 дней он фактически и не правил. Он формально, скорее, считался императором. Личность любопытная. Единственный, наверное, – да? – спрашиваю я Максима, единственный, наверное, в доме Романовых, который сам отказался от престола. Ну, не считая, конечно, марта 17-го года, когда они все отреклись.
М. Кузахметов
―
Среди Романовых уникальный персонаж даже не потому, что он именно в 1825 году отказался царствовать, а потому, что говорил об этом задолго до драматических событий – восстания декабристов, будем отдельно потом, конечно, рассказывать. И слово свое сдержал. И без лицемерия, без вот старинных русских традиций как вот Иван Грозный уехал в Александровскую слободу, вот вам Симеон Бекбулатович, а вы на коленях давайте ползите и уговаривайте меня вернуться на царствование или как Борис Годунов, чтоб поуговаривали. А я вот ещё там буду кочевряжиться. Не хочу. Тяжкое бремя.
В. Дымарский
―
Ну, правители…
М. Кузахметов
―
А это совершенно искренне.
В. Дымарский
―
Правители ХХ века тоже это любили сделать.
М. Кузахметов
―
Да мы до сих пор живем в такую же эпоху.
В. Дымарский
―
Ста… Сталин тоже любил…
М. Кузахметов
―
Да.
В. Дымарский
―
… спровоцировать окружение свое. Вот я ухожу, ребята…
М. Кузахметов
―
Да наш нынешний деспот точно также лицемерно после 2-х сроков ушёл, а на самом деле никуда не ушёл, и до сих пор голову нам всем морочит, хочу – не хочу, ещё ничего не решил. А тут вот прекрасный пример. Сказал «Не буду императором» и слово свое сдержал. И формально да, как будто бы…
В. Дымарский
―
А чем ему…
М. Кузахметов
―
… 25 дней…
В. Дымарский
―
… российский престол не приглянулся?
М. Кузахметов
―
Ну, но он уверял, что так как фактически он со своим старшим братом Александром I стали если уже не прямыми соучастниками, то косвенными убийства своего собственного отца, и как всё это легко происходило. Ну, вот значит… значит, и меня в любой момент могут задушить мои же собственные дворяне, те же самые люди, которые мне присягали. Зачем мне такая судьба? Хочу жить в своё удовольствие. Не нужно мне этой вашей российской короны. Якобы с юности. Но в последствии он действительно всё это уже более уверенно повторял. У него было много времени. Четверть века он мог принять какое-то решение. Ну, вот он всё-таки остался при своём. Царем быть не хочу. Там скорее всего вот эти события междуцарствия зловещую роль сыграл его старший брат Александр I, который вроде бы смирился с тем, что 2-й соответственно по старшинству брат Константина не будет императором, но не сказал об этом 3-му брату…
В. Дымарский
―
Николаю.
М. Кузахметов
―
… Николаю I, который в итоге и должен был стать императором. И, ну, чудом, может быть, остался даже жив в Петербурге.
В. Дымарский
―
Мы, конечно… мы, конечно, еще до этой истории обязательно дойдем, как уже, собственно говоря, Максим и сказал, но надо понимать, что, в общем, в этом таком мини-конфликте – что ли, да? – здесь вот зародилось то, что потом называем восстание декабристов фактически.
М. Кузахметов
―
Ну, вот спровоцировало во всяком случае.
В. Дымарский
―
Спровоцировало, конечно. Сенатская площадь… спровоцировала. Может быть, оно было бы и по другому поводу, но конкретно…
М. Кузахметов
―
Конкретно присяга, переприсяга. Там этому присяга. Теперь не этому царю присяга.
В. Дымарский
―
… давайте…
М. Кузахметов
―
Ну, давайте начнём. Да.
В. Дымарский
―
Начнем с начала.
М. Кузахметов
―
С рождения. И сразу необычная ситуация. Назвали мальчика… Это 2-й сын соответственно Павла I…
В. Дымарский
―
Павла.
М. Кузахметов
―
… рождённый в царствование Екатерины II в 1779 году, и имя Константин, которое до этого у Романовых ни у кого не присутствовало. И мы вообще-то рассказывали, потому что всем тогда вершила императрица Екатерина II, отбирала своих внуков у собственного сына. Тоже ужасная история. Павел I и его жена, кстати, никакого отношения, получается, к воспитанию собственных детей не имели, потому что за них Екатерина всё решила. И если она решила, что мой старший внук Александр I… Ну, она ж вообще хотела ему власть передать впоследствии в обход родного сына Павла I. Вот он будет Александр как Александр Македонский соответственно, а второй будет Константин как знаменитый римский император Константин Великий. Почему? Потому, что в ту эпоху вот к 1779 году Екатерина уже уверовала, что сейчас мы Турцию разделим на части вместе с Австрией, с другими договоримся, возродим там что-то наподобие Византийской империи, и вот у нас уже готовый мальчик, и зовут его Константином. Всем приятно.
В. Дымарский
―
Это так называемый… так называемый греческий проект?
М. Кузахметов
―
Греческий проект. Да. Это тоже такой парадоксальный сюжет в жизни Константина, потому что несмотря на то, что он был второй по старшинству, ну, то есть как будто бы ему российская корона не светила, но тем не менее с рождения его родне было понятно, что он непременно будет королем, просто еще не решили каким. То есть там всё всерьез обсуждалось. Ну, будет дакийским королем. Ну, это румынским соответственно. Да? Потому, что, ну, сейчас вот мы там отвоевали у турков то, что вот сейчас там нынешняя там Румыния, там надо посадить какого-то своего короля, договориться, всерьез обсуждали, с Австрией, создать там новое государство. А, может, болгарским царем. Может, сербским царем, албанским царем. Ну, в идеале хорошо бы прямо вот сразу византийским.
В. Дымарский
―
Византийским.
М. Кузахметов
―
И в Константинополе. И правильно вот его воспитать.
В. Дымарский
―
Но там есть ещё вторая часть, почему его так назвали Константином. Это некий такой реверанс в адрес Абдул-Гамида.
М. Кузахметов
―
Османского императора.
В. Дымарский
―
Да. Да.
М. Кузахметов
―
Но это, по-моему, Екатерина так, скорее, паясничала, чтоб поставить на место этого несчастного османского… Мы рассказывали…
В. Дымарский
―
Нет, она говорила, что… что она к нему очень хорошо относилась. И она понимала, что при этом мусульманин не может…
М. Кузахметов
―
Крестным – да, – с трудом он может быть.
В. Дымарский
―
… у христианина. Да. И вот она назвала Константином как такой реверанс в его адрес.
М. Кузахметов
―
Ну, это было, по-моему, такое язвительное.
В. Дымарский
―
Может быть.
М. Кузахметов
―
Мы рассказывали про драматическую судьбу этого человека, который пытался что-то реформировать в Османской империи, но собственные же подданные наотрез просто даже какие-то очевидные там реформы отказывались принимать. А умер-то он когда очередное поражение было в русско-турецкой войне. Всё рушилось. Зарплату янычарам платить нечем. Но, в общем, мне кажется, тут Екатерина, скорее, паясничала так своеобразно.
В. Дымарский
―
Издевалась?
М. Кузахметов
―
Да. В то время она чувствовала себя на высоте положение. И тоже ещё одно важное обстоятельство. Озадачившись соответственно тем, что мой внук, второй внук будет где-то там царствовать, Екатерина II, мы про это рассказывали, она пригласила знаменитого швейцарского вольнодумца, можно сказать, – да? – якобинца, вольтерьянца Фредерика Лагарпа, который оказал, наверное, не последние влияние на Александра I, но у мальчиков разница 2 года, они долго учились вместе. В принципе, конечно, гораздо больше привязан был к Лагарпу Александр I, он же с ним и потом встречался уже после заграничных походов, там огромную переписку с ним вел. Но чего-то, наверное, и Константину перепало из образования, о чём-то он, наверное, должен был подозревать: важность Конституции. Только он, по-моему, был более искренним, не таким был лицемером как Александр I. И вот уже с детства стали проявляться такие особенности у мальчика, которые потом сыграли не последнюю роль, это мы далеко забегаем вперед, вот в восстании в Польше, которое, наверное, отразилось драматически на судьбе не только там тысяч поляков, но и самого Константина. Он был очень вспыльчивым и откровенно грубым мальчиком вот прямо вот с детства. Мог надерзить. Мог не слушаться. Там Екатерина II как-то беспомощно жаловалась своим там людям по переписке, своим друзьям по переписке, что я… а я не знаю, что с ним делать, хочу его отцу даже пожаловаться. То есть это так забавно: Екатерина II, которая забрала внука у своего сына, хочет сыну пожаловаться, который вообще не имеет отношения к воспитанию. Может, там Павел I с ним построже бы как-то находил бы какие-то методы воспитательные, потому что не знает, что делать. Мальчику там 12 лет, а он там выбегает, кричит что-то. Грубые слова. Но ему нравилось всё военное. Да? Вот маршировать. Но если чуть что не по нём, он тут же там в крик. А еще он был, как вот современники рассказывали, удивительно похож на своего отца: курносый, например, – да? – круглое лицо, крепкий, здоровый. Ну, вот, ну, может, там бабушке это было отдельно как-то неприятно. Растёт внук, а так сына ненавистного напоминает. Поэтому она всё-таки вот Александром I более ответственно занималась, а на каком-то этапе, наверное, на Константина и рукой махнула, тем более что греческий проект не складывался. С австрийцами как-то всё было не договориться, кто же всё-таки там станет королем. Ну, кстати, забегая вперёд, можем сказать, что даже не австрийцы, а немцы потом… Кто там стал румынским королем? Немецкий принц. Кто стал в итоге греческим королем? Ещё один немецкий принц. Ну, всё это, правда, до завершения Первой мировой войны было актуально, хотя немцы там ещё и до Второй мировой войны немножко посидели. Именно немцы. А русским ничего не перепало. Какое ещё было, я считаю, вообще самое, наверное, драматическое обстоятельство, которое отразилось на характере Константина и на соответственно всех последующих событиях? И всё тоже вот зловещая роль бабушки Екатерины II, которая страшно торопилась. Вот мы рассказывали, она так торопилась женить своего любимого внука Александра, что тот жену свою никогда толком не любил, с ней не жил, детей не народил. А Екатерина-то II чего хотела? Чтоб поскорее были ещё и правнуки. И тогда вот уже всё уж точно беспокоиться не о чем. И на всякий случай точно также вот она решила позаботиться о внуке Константине, причём с бешеной скоростью специально отправила в Европу человека, там же много принцесс немецких. Ну, то есть было совершенно очевидно, это будет немецкая принцесса. И вот давай поезжай, посмотри там, присмотри нам девочку из хорошей семьи. И вот всё это переписка. Она 11 принцесс успела забраковать и даже в такой иногда бесцеремонной форме. Ну, то есть Екатерина считала, что наш мальчик Константин – это такая завидная партия, что они сами себе должны тут в очередь выстраиваться, а не капризничать. Но как только проявил какую-то инициативу неаполитанский король, тут же Екатерина забраковала. Тоже мне. Этих-то уродцев куда? Тоже мне династия. Не бог весть кто. И забраковала. Приглянулась им семья герцога Саксен-Кобург-Заальфельдского. Вот титулы – да? – как красиво всё звучит. И тоже вот… Как вот должны себя чувствовать люди, когда им предлагают… Ну, приглашают в Россию. Всё официально. Приглашают соответственно жену герцога с тремя дочерями. Мы уже рассказывали аналогичные истории. Вот приезжают три девочки, а выберут-то только одну. А что должны ещё две чувствовать? Ну, может, конечно, кто-то с облегчением… Слава тебе, Господи! Обошлось. Не останусь в этой стране варваров. А, может, драма там какая-то. Ну, и там тоже яркие, любопытные воспоминания. Это уже октябрь 1795 года. Екатерина вообще доживает последний год у власти, но тем не менее успевает с бешеной скоростью выдать Константина, причем тоже всё так обставлено, как будто Константин принимает хоть какое-то решение. Мы напомним, что ему 16 лет. Ну, такой юноша, подросток. Да? Вот 3 принцессы. И как-то Екатерина его спрашивает, ну, какую ты себе выбираешь, глядя там в окно или после каких-то встреч. Что он может сказать? Он что-то мычит там. Три девочки немецкие. Они же там… Это не какие-то знакомства, где вот давай поговорим, какой у тебя внутренний мир, какие у тебя увеличения. Это ж всё вокруг толпы придворных. Там можно судить по тому, как они себя чувствовали, по воспоминаниям самих этих немецких принцесс, потому что вот ходят они в Зимний дворец, а там собрались сотни придворных. Им всем интересно поразглядывать, посмотреть. Или там пишет их матушка потом, а мы в шоке, потому что мы как нищенки. Ну, мы думали вот наряды какие-то получше свои взяли из Кобурга там, герцогство всё-таки. Но по сравнению с тем, что мы здесь увидели, когда всё в бриллиантах, вот всё просто сверкает огнями, всё в золоте. Екатерина в таком вышла… с такими огромными цветными камнями, а у меня у девочек ничего толком и нет. Беднота. Ну, и как вот Екатерина потом тоже говорила, а я увидела, что вот эта младшая, она самая естественная. Какая-то там дурочка споткнулась. Какая-то стала заикаться. А вот эта вот как-то ничего, что-то отвечала, учтиво кланялась, вела себя с должным вниманием. Ну, там как хвалили девочек? Воспитание у них хорошее. Что это… Что ещё было важно? Для чего они нам нужны? Для продолжения рода, а больше нам от них ничего не нужно. Какое там у них приданое-то в Кобурге? Нам так, чтоб породниться с Веттинами, с династией, – да? – там которая насчитывает много сотен лет. Вот и всё. Торопились невероятно, потому что, как я уже сказал, осенью познакомились, поговорили…
В. Дымарский
―
Ну, они еще детьми были фактически.
М. Кузахметов
―
Дети. Ей 14 лет. Вот девочке 14 лет.
В. Дымарский
―
А ему 16.
М. Кузахметов
―
Да. А бабушка говорит, хватит там откладывать, голову морочить.
В. Дымарский
―
Вперед.
М. Кузахметов
―
Мало ли там помолвка, а потом бы разъехались. А вдруг кто-то передумает. Были же всякие события. Потом умрет там кто-нибудь. И в последующем, кстати, тоже помолвлены, а потом разъехались ненадолго, и кто-то умер. И власть переходит к Александру III, например, когда его старший брат умер там, и пришлось жениться ещё на этой же чужой невесте. Доберемся. С бешеной скоростью… Ну, там же всякие процедуры. Например, она должна перейти в православие. Девочку звали Юлианна. Да? Ну, понятно, что при переходе в православие там нужно было уже давать имя по святкам. Назвали Анну, лишили её старинного родного имени. Ну, так было со всеми немецкими принцессами.
В. Дымарский
―
Простите, а отчество кто им давал? Почему они все были Федоровны?
М. Кузахметов
―
Ну, не все. Ну, почти все.
В. Дымарский
―
Да.
М. Кузахметов
―
Потому, что у Александра I она ж Алексеевна.
В. Дымарский
―
… задумался впервые. Всех…
М. Кузахметов
―
Ну, традиционно была Фёдоровна. Это была…
В. Дымарский
―
Мария Фёдоровна или… или, значит…
М. Кузахметов
―
Это им было вообще неважно. Вот Федоровна – традиционно так сложилось. Там даже не было какого-то логического объяснения. Вот Федоровна и всё. Ну, Алексеевна назвали там просто, ну, в память там. Это же тоже у немцев-то в нашем понимании отчества нет такого, но здесь же надо как-то величать. Ну, вот будешь… будешь Анной Федоровной. И всё тут. А девочке 14 лет. Что она там? Как она может возразить там или говорить, хочу Юлианной остаться? Меня так родители назвали. Никто никого, ничего не спрашивает. Неважно. За девочку всё решили. В феврале она переходит в православие, и тут же венчаются в феврале соответственно 1796 года. Там, правда, торопился, как рассказывают современники, и сам Константин. Несмотря на то, что ему 16, ну, потом вот уже 17 лет. А мы уже упомянули, он не просто дерзкий, вспыльчивый, грубый. Екатерина там на него жалуется, что у него вспышки ярости какие-то, грязными ругательствами злоупотребляет. Ну, может, подростковый возраст. Может, нормально. Но он же наследник в принципе престола, пока у Александра I дети не родились. А как мы знаем, они не родились. Он-то наследником там так и оставался ещё 25 лет. У Александра I, напомним, не только сыновей, так ещё и дочерей никаких не осталось. Только слухи про каких-то незаконнорожденных. А официальных точно не было. Фамильярный там. И там Екатерина, тоже забавно даже, в каком-то из писем пишет, а я вообще не удивлюсь, если его кто-нибудь прибьет в конце концов, когда он в очередной раз там кому-нибудь надерзит, его просто стукнут, потому что непонятно, что с ним делать. Ну, так вот. А Константин тяготился этой жизнью в Зимнем дворце, когда вот надо соблюдать какие-то приличия, вот все эти церемониалы. А традиция русская старинная какая? Как только ты женился, всё, вот ты становишься взрослым. Неважно 15 тебе лет или 30. Мы вообще-то рассказывали когда-то про первых Романовых, там 15 лет не могли первому царю невесту подобрать, а какого-то там 16 лет женили, когда там надо было поскорее. Тут вот всё очень быстро произошло. И Константин радовался, потому что знал заранее, что поселится он тогда в мраморном дворце в Петербурге и будет там полноправным хозяином, и будет со своими дружками там нормально выпивать, веселиться, грубить, стрелять из пушек, и заживет свою взрослую жизнь. А не женится, так и будет там под присмотром то ли бабушки, то ли папеньки, то ли… Ещё мать у него там тоже была очень влиятельная. И он сам торопил это событие, но тоже очень своеобразно. Это там тоже эти воспоминания его супруги и современников. Вот Лагарп, например, их учитель соответственно с Александром I к чему их ещё приучал? Что надо пораньше вставать, что вот долг монарха не просто править, а заниматься благосостоянием своих подданных. Это серьезная работа. Надо ей серьезно заниматься. Кто рано встает, тому бог подает. И вот он приручил Константина пораньше вставать. И вот он в 6 утра приходит к своей невесте, которая где-то в Зимнем дворце там в покоях определена, с барабанным боем, с трубой, с грохотом, вставай давай, всё уже. И сам себе команды какие-то отдает. Ну, мальчик – милитарист. Ему всё это нравится. Не какая-то там романтика, не обмен какими-то письмами или рисунками, как мы про Александра I рассказывали с его невестой. А вот так вот теперь будет. Будем строем ходить, потому что это весело и интересно, и в барабан грохотать. Ну, это там позднее уже его супруга несчастная Анна жаловалась, что всё было ужасно, что в окна дует ледяной ветер с Невы. Выйдешь там куда-нибудь, промозглая сырость. Всё ей было ужасно. А потом ещё грохот барабана. И это кто? Это ж мой жених пришел. Буквально через некоторое время, через короткое, а еще и муж. Ну, и вот как-то сразу всё у них не заладилось. Как там тоже вот охотно цитируя современников, потому что бабушка позаботилась, чтобы и свадьба была вся с бриллиантами, с золотом, с роскошью, чтоб вот людям в глаза смотреть было не стыдно, как сейчас говорят – да? – там.
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
Людям, чтоб… Перед людьми, чтоб было не стыдно. Такую свадьбу устроим, пусть все вздрогнут. И всё у молодых было кроме любви, и не появилось и в последующие годы, потому что… Ну, вот чем, например, забавлялся Константин, будучи с молодой женой, которая, видите ли, ещё и… Как там её тоже упрекали? Да, вот кстати. А её в чём упрекают? Так, а что она какая-то неопытная. Надо ж было как-то обольщать там – да? – своего мужа, как-то помочь ему тоже поскорее стать мужчиной. И это говорят про девочку 14 лет. Неопытная, да? Вот ведь какая незадача! Ну, то есть можно только её пожалеть. А чем занимается её муженёк со своими дружками в мраморном дворце, где стало гораздо веселее и интереснее? А он нашёл себе такую прекрасную забаву, притащил туда пушки настоящие, запихивал туда живых крыс и стрелял этими крысами в мраморном дворце, веселясь и хохоча со своими гвардейцами приятелями. Конечно, это гораздо веселее для подростка 17 лет, чем вот беседовать там с несчастной четырнадцатилетней своей… 15-летней чуть позже женой. Ну, опять-таки можем посочувствовать в принципе им только обоим и выразить недоумение, к чему вот эта-то спешка была. Ладно, ещё с Александром хоть что-то можно там понять. Но в чем провинился Константин, не очень понятно. И, в общем, вот так вот вся последующая судьба и наперекосяк.
В. Дымарский
―
Ну, а что не наперекосяк, а, может быть, тоже наперекосяк, мы узнаем совсем скоро, через несколько минут после выпуска новостей.**********
В. Дымарский
―
Ещё раз добрый вечер! Мы продолжаем программу «Всё так плюс». Максим Кузахметов, Виталий Дымарский. Мы рассказываем о династии Романовых. В сегодняшней программе наш главный герой это цесаревич Константин Павлович, тот человек, тот император, который процарствовал в нашей стране в начале XIX века аж целых 25 дней. Ну, вот мы дошли до его первого брака, до Анны Федоровны, – да? – которой… да? До брака, который, в общем-то, не удался и как-то распался, видимо, сам собой.
М. Кузахметов
―
Формально, можно сказать, почти сразу не сложился брак. Ну, вот чтобы всё это совсем процедурами затянулось на десятки лет. Как мы уже упоминали в 1796 году ещё при Екатерине их поженили. Вскорости Екатерина II умерла, пришёл к власти Павел I. Но на судьбе молодых это никак не отразилось, хотя и жили они вроде бы отдельно и взрослели там постепенно, но не понравились друг другу, не приглянулись, и вот ничего не могло на них подействовать, чтобы они нашли общий язык. Таким…
В. Дымарский
―
Но роман… параллельных романов у него было много.
М. Кузахметов
―
Да понятно. Там он и, не стесняясь, прям при живой жене актрисами интересовался и не церемонился.
В. Дымарский
―
Так было принято.
М. Кузахметов
―
Не у всех всё-таки. Нет, не у всех. Всё-таки в каком-то благочестии их тоже воспитывали. А тут вот такой бесцеремонный, грубый, хамоватый юноша уже, мальчик. А тут ещё на каком-то… Ну, не на каком-то этапе, но девочка начинает хорошеть. Ей там уже 16, 17 лет. Становятся вот миловидная девушка. Тут он начинает нервничать, что она кому-то нравится. Он злится, на неё ругается, запрещает ей из комнат выходить. А у него ещё брат такой своеобразный. Мы когда-то рассказывали, как Александр I подзуживал своего приятеля Адама Чарторыйского, а тебе вот, смотрю, моя жена приглянулась, так ты давай с ней общайся более тесно. Что-то, какие-то знаки внимания оказывает он этой Анне Фёдоровне, тут Константин психует. То есть он был реально такой вспыльчивый, нервный человек. И тоже, как современники рассказывают, на каком-то этапе вот разозлился на жену, хвать ее, а она там хрупкая девушка, а он здоровый, сажает ее в вазу, а там огромные вазы во дворце. И сейчас вот в Эрмитаже можно посмотреть, какие там гигантские есть. И давай там стрелять по этой вазе снаружи, чтоб знала жена своё место в следующий раз и без разрешения ничего не делала, без разрешения своего мужа. Но всё это продолжалось сравнительно недолго, может, на счастье их обоих, потому что мы тоже рассказывали, Павел I решил вмешаться в дела европейские. Там же революция. Там же беззаконие полное. Там же вместо законных Бурбонов революционеры во Франции! Ужас что творится! Так мы далеко зайдём. Суворов отправляется в северную Италию, потом в Швейцарию. И туда же с ним отправляется и Константин Павлович. Совершенно удивительным образом Павел I легко отправляет чёрте куда в поход своего сына. И Суворов потом пишет хвалебные письма, что вот не боялся, не прятался. Тут, правда, воспоминания, это мы сразу можем рассказать, потому что впоследствии Константин Павлович много раз принимал участие в боевых действиях и оставил совершенно противоречивые воспоминания. С одной стороны никто не мог его упрекнуть, что он куда-то прятался, убегал, плакал как там Александр I после… после Аустерлица. И в тоже время как-то обрывочно про его самостоятельность как командира, когда надо принимать какие-то решения лично вот самому, ещё и не очевидные. Но потом впоследствии вроде бы во время заграничного похода он научился немножечко командовать, но в тоже время это до сих пор, ну, не очевидно. Уехал Константин Павлович вместе с Суворовым далеко, в северную Италию, и прекрасно этим воспользовавшись как поводом, его жена Юлианна – Анна отпросилась навестить родственников в Германии. Ну, тогда тоже это всё… Мы каждый раз говорим Германия для общего понимания…
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
Это множество королевств, герцогств, княжеств.
В. Дымарский
―
Княжеств. Да.
М. Кузахметов
―
Наполеон ещё их не укрупнил, как потом Хрущев деревни…
В. Дымарский
―
Как у нас писали в учебниках, феодальная раздробленность.
М. Кузахметов
―
Но при этом…
В. Дымарский
―
Но это не феодальная…
М. Кузахметов
―
Да, конечно, не феодальная и вовсе не средневековая. Никто никого не убивал.
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
Они все по-хорошему научились мирно…
В. Дымарский
―
Нет, это уже начало ХIХ…
М. Кузхаметов
―
… договариваться. Там много раз они менялись землями, делили. И всё это без войны и без насилия. Там у немцев был богатейший опыт нахождения компромисса во всяком случае среди себя. Нам бы научиться. Без всяких гражданской войны. Сначала на уровне владетельных князей, а потом и… и в простонародье.
В. Дымарский
―
Ну, в какой-то мере это объясняет и сегодняшнее устройство ФРГ как именно федерации.
М. Кузахметов
―
Ну, это сравнительная автономии земель.
В. Дымарский
―
Да, земель…
М. Кузахметов
―
Нам может показаться удивительным, а люди в Баварии будут пренебрежительно отзываться о людях из Гамбурга. Говорят: ну, что эти там, пролетарии?
В. Дымарский
―
Ну, это реальная федерация.
М. Кузахметов
―
Да. Мы-то там наследники королевства, а это там крестьяне какие-то северные, дремучие. Ну, неважно. В общем, девушка отпросилась навестить родственников, пока муж всё равно в северной Италии…
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
И приехав в Германию к матушке, говорит: я больше назад не вернусь. Я… Меня без конца там унижают. Муж меня терпеть не может. При мне там у него любовные какие-то истории с какими-то дешёвыми актрисочками. Я такую судьбу не заслужила. И что говорит мать? Многодетная. У матери там 10 детей. Говорит: нет, уж, доченька, возвращайся-ка ты назад. Знаешь, что? Тут тебя выдали за небедного человека, как-то пристроили. Знаешь, что? Найди в себе силы. Или как там в советских фильмах заведи себе любовника, например. А то, что это такое? А это всё. А то позор. У нас… нашу династию. У нас других девочек надо замуж выдавать. Что о нас будут думать? Что невеста сбежала. И с первого раза, в общем, матушка заставила её вернуться в Россию в нелюбимую, в холодную. А тем более что и после, тоже мы рассказывали, швейцарского похода Суворова неудачного, когда удалось всё-таки спастись, но никаких…
В. Дымарский
―
Ну, кстати говоря…
М. Кузахметов
―
… никаких задач-то не решили там.
В. Дымарский
―
… мы сейчас говорим о Константине как…
М. Кузахметов
―
Да.
В. Дымарский
―
… ну, как о муже и любовнике в том числе. Но он был неплохой вояка при этом. Да?
М. Кузахметов
―
Ну, вот я уже упомянул…
В. Дымарский
―
… в Швейцарии…
М. Кузахметов
―
… вот например…
В. Дымарский
―
… Суворова. Суворов его хвалил.
М. Кузахметов
―
Ну, Суворов хвалил, и я объясню почему. Суворов такой вот, мы считаем его смелым полководцем, но вот он с Павлом не так уж враждовал, как это фильмах показывают. Перед Екатериной просто вот выслуживался, как мог. Писал просто откровенные письма. Вот у меня…
В. Дымарский
―
Звезду Александру Васильевичу.
М. Кузахметов
―
Ну, да, да. Это всё вовсе не такие уж и байки, что… А у меня все награды уже есть, ну, вы уж что-нибудь придумайте для меня ещё. Раз уж даже уже и генералиссимуса… Так еще что-нибудь придумайте. И вынужден был в том числе и Павел I с этим считаться. Ну, а чтобы заслужить милость у Павла I, надо его сыночка похвалить. Поэтому тут у нас есть другой свидетель, более, правда, поздний – Денис Давыдов. Вот он, ну, очень невысокого был мнения, ну, как минимум о командирских способностях Константина Павловича. А то, что он там выехал на передовую, на каком-то этапе и Александр I себя заставлял. Мы же рассказывали, выехал на передовую Александр I с генералом Моро, которого прочили в командование, а тут прилетает ядро, и насмерть ранит Моро, а Александр I вот-вот с ним по соседству на коне сидит. На его месте мог бы быть Александр I. Ну, вот, ну, они могли так выкатиться на передовую, но нет, как Мюрат они не врубались во вражеские ряды там в рядах кавалерии. Ну, у Константина было нечто подобное, но позже и опять-таки, скорее, не как командир, а вот в силу каких-то обстоятельств, когда стыдно там отступить или спрятаться.
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
Не проявил он себя, в общем, командующим. Ну, неважно.
В. Дымарский
―
Вернемся к супружеской жизни.
М. Кузахметов
―
Встретились они снова в 1800 году. И вот… вот видно, что вообще ничего общего у людей нет. Ну, к тому времени они уже повзрослели. Ему за 20…
В. Дымарский
―
Но он её не то, чтобы полюбил, но начал ее ревновать.
М. Кузахметов
―
Ну, ревновать мы уже упомянули там. Ну, как ревновать? Что мне всё можно, а тебе ничего нельзя. Вот-вот на таком уровне. А вовсе не потому, что он ей стал уделять какие-то знаки внимания, подарки какие-то дарить…
В. Дымарский
―
… он же даже её приревновал к Александру.
М. Кузахметов
―
К брату-то да. Но при этом всё равно всё это было в такой грубой форме. Как она потом рассказывала, вот таких унижений я никогда в жизни больше не встречала как в России и ещё с родным мужем. Может, у них в России нормально, когда муж бьет, грубит. Вот у него такая…
В. Дымарский
―
Стреляет по вазам.
М. Кузахметов
―
… русская любовь. Да. Крысами стреляет живыми. Но мне… меня по-другому воспитывали в благочестии. У неё, кстати, там если и была подруга, то тоже ещё одна несчастная. Она ж с кем сдружилась-то? С Елизаветой Алексеевной, женой Александра I, такой же, можно сказать, неудачницей, которую муж недолюбливал, при ней при живой там тоже заводил любовниц. Ну, правда, Елизавета Алексеевна тоже более самостоятельная была сразу девушка. Две немецкие принцессы. Вот им было о чём поговорить. И впоследствии они переписывались. Но всё это тоже продолжалось очень недолго, потому что в 1801 году не только Павла I убили, и пришёл к власти Александр I, а Анна – Юлианна – Фёдоровна – да, – отпросилась… Был благовидный предлог. У неё тяжело заболела мать. Надо срочно ехать мне в Германию. Матушка больная. Александр I согласился. Константин не возражал. Уехала девушка, жена наследника престола Константина Павловича из России в Германию и больше никогда не вернулась, и жила там дальше свою жизнь уже по-своему.
В. Дымарский
―
Но официально… официально брак был расторгнут еще очень не скоро.
М. Кузахметов
―
20 лет ещё пришлось ждать.
В. Дымарский
―
Ну, да. Где-то в 20-м, да?
М. Кузахметов
―
Да. Попытались развестись они почти сразу. Там, правда, сама Анна, Юлианна писала это не напрямую Константину Павловичу. Ещё раз напомню, это наследник русского престола официальный совершенно, как бы он там не отнекивался, а как же ответственность перед подданными, а как же долг династии Романовых. Может, его ещё и уговорили бы на каком-то этапе. Так вот они ещё в 1803 году уже стали переписываться. Там, правда, Константин как человек такой прямолинейный писал ей, Вы мне вот напрямую напишите «хочу развода», а никакими-то там витиеватостями, что не находим общий язык. Что Вы мне подсылаете каких-то посредников? Я вот согласен. Но там зловещую роль сыграла матушка Александра I, Николая I, ну, и Константина Мария Фёдоровна, вдовствующая императрица, жена Павла I. Нет и всё. Это позор семьи. Вот у меня муж Павел I, тоже бывало там, устраивал себе каких-то подруг, на мы ж не разводились. Это вот честь рода в конце концов. Стерпится-слюбится. Нет, это никуда не годится. Я возражаю. И вот у неё, несмотря на то, что сын был грубый, невоспитанный, никого не слушался…
В. Дымарский
―
Вот где была нужна профилактика домашнего насилия.
М. Кузахметов
―
А тут вот матушка сказала и, ну, и ладно, махнул рукой. И дальше каждый из них свою жизнь. Ну, я вот чтоб закончить с женой Константина Павловича, с которой он потом ещё встречался только мельком, прошло, кстати, 13 лет прежде, чем они снова встретились, причём почему.
В. Дымарский
―
Они где-то в Европе они встретились.
М. Кузахметов
―
Да, заграничные походы. Франция повержена. И где-то вот там вот находит Константин Павлович свою супругу, у которой, кстати, к тому времени уже двое детей, прижитых от других мужчин, от двух разных. То есть в конце концов она тоже наладила личную жизнь.
В. Дымарский
―
Завела… Да.
М. Кузахметов
―
Жила в Швейцарии. Ну, может быть, без такой роскоши, без таких бриллиантов, но нормально жила, тем более что, кстати, ей как определили содержание, так её без этих денег не оставляли, слава богу, девушку ни в чем неповинную, которой судьбу таким образом покалечили. И как будто бы там пытались они найти какое-то примирение, но ничего общего у этих людей. Вот встретились, как-то поговорили. Но это, может быть, даже Константин Павлович… Ну, как сказать? Что надо же вот из последних сил проявить какое-то приличие. Ещё раз вот спрошу: ну, так что? Будем жить вместе или нет? Ну, не хочешь, как хочешь. Ну, слава тебе, Господи! Тем более что там ещё тоже я вот, например, ей отдал дань уважения, что, судя по всему, вот она если и влюблялась в какого-то, то уже не обращая внимания на знатность, а просто вот полюбила человека, какого-то французского дворянина, родила от него сына, потом влюбилась в профессора какого-то швейцарского, родила от него дочь. Прожила, слава богу, свою… Вот по меркам ХХI века никто бы там пальцем не показал. Ну, вот в начале ХIХ со всеми их предрассудками, всё это им как-то аукалось. Ну, еще раз напомним, что встречаются формально муж и жена, только у него там масса любовниц и уже незаконнорожденных детей, ну, потом будем рассказывать, а у неё еще более очевидно два родных ребёнка, причём тоже их надо как-то запутано записывать, непонятно на кого и под какими именами, чтобы вот соблюдая там опять-таки приличия под давлением родни. У нее ж там это многочисленная родня. Вот современная династия Виндзоров – это прямые потомки её отца через вот многочисленное всё это немецкое потомство. Они Виндзорами-то стали называться только во время Первой мировой войны, чтобы не злите английских подданных своим… своими немецкими…
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
… родовыми фамилиями. Как мы уже упоминали, только в 1820 году брак официально наконец-таки был расторгнут. Ну… Ну, Синод не то, чтобы там проводил какие-то бурные совещания. Ну, ещё раз напомним…
В. Дымарский
―
Я думаю, формально просто…
М. Кузахметов
―
Формально. Да. Но всё вот это министерство. Там вообще…
В. Дымарский
―
Да.
М. Кузахметов
―
… вот есть обер-прокурор, что он скажет, так и будет. Мы вообще рассказывали про этого обер-прокурора, которого туда назначил…
В. Дымарский
―
… Голицын.
М. Кузахметов
―
… Александр I. Да. И Александр I тоже не возражал. Он уже навещал там брата в Варшаве, уже видел его будущую жену и любовь, и предыдущую любовь видел, завидовал, наверное, как-то по-своему.
В. Дымарский
―
И постоянная там ещё была любовница.
М. Кузахметов
―
Да. Константин почему-то Павлович ещё любил знакомить своих любовниц между собой. Такой был необычный человек. Ну, так, в общем, в 1820 году расторгли брак. С облегчением все вздохнули. И из них из всех Анна, ну, она в Швейцарии жила, из всех вот этих Романовых она прожила вообще дольше всех, потому что она пережила и Александра I, и своего мужа Константина Павловича, и Николая I пережила. И даже вот уже там она дошла до 78 лет в Швейцарии, жаловалась, что превратилось моё жилище в дом траура, потому что она, к счастью, и дочь, и сестёр пережила. Ну, как я уже говорил, Елизавету Алексеевну. Ладно, там мужа. В общем, грустила она, но внуки были. Поэтому какие-то у неё там свои бабушкины радости тоже присутствовали в отличие там от несчастного Александра I. Так вот возвращаемся соответственно к Константину Павловичу, потому что с 1800 примерно года, это ещё при Павле I, при своем отце, он наконец занялся тем, о чем вот мечтал – армией.
В. Дымарский
―
Армией. Да?
М. Кузахметов
―
Дайте мне вот какой-то полк, буду там всё делать по-своему. И занимался усердно. Вот это ему нравилось. Но тоже вот…
В. Дымарский
―
Ну, в отца.
М. Кузахметов
―
Ну, в отца. Ну, как они себе это понимали, чтоб все красиво маршировали, чтоб вот в карауле стояли все, вытянувшись…
В. Дымарский
―
Ну, да, да.
М. Кузахметов
―
… в струнку.
В. Дымарский
―
Ну, Павел же тоже это любил.
М. Кузахметов
―
Ну, к сожалению, вот они вот так вот армию мерили вот такой… Ну, дисциплина важна. Но у них была не дисциплина, скорее, а муштра, а на этом всё заканчивалось. Там про… Мы рассказывали когда-то, дай-то бог, чтобы солдат просто стрелять-то научили. А какие там учения по стрельбе? Кучность, что была там, точность. Всё это не важно было. Главное вот, чтобы были бравыми молодцами чудо-богатыри, а там как-то всё само отложится. Это вот Аракчеев много полезного сделал для артиллерии, как бы его не ругали. А Константин Павлович, несмотря на то, что он на каком-то этапе фактически был командиром во всей гвардии, ну, если не вредил, то и реформатором не был и не поменял эту систему муштры на что-нибудь более прагматическое. Но тем не менее, ну, как вот? Если оценивать его роль вообще в судьбе всей русской гвардии, ну, сначала он был просто шефом Измайловского полка, одного из главных гвардейских полков, ну, можно сказать, 2-го после Семеновского… 3-го после Семеновско-Преображенского, он… И конного полка был шефом. Он создал в гвардии, например, уланский полк. Ну, то есть легкую кавалерию. Он создал отдельный саперный батальон. Ну, понятно, что гвардия идёт, а как там мост, например, а как там оборонительные сооружения? Нужны специальные люди. А вот ещё…
В. Дымарский
―
Он же очень… Он же очень много польскими армиями занимался.
М. Кузахметов
―
Ну, это позднее, уже позднее. Тут он натренировался на русской гвардии. Или вот гвардейский экипаж, который прославился уже там в восстание декабристов. Ну, это моряки. Да? Гвардия тоже чтоб специальная была. Это тоже вот он придумал. Что-то у нас гвардия сухопутная есть, а морской нет. Пусть будет. Пусть будет гвардейский экипаж. Ну, вот на этом всё… А дальше уже заканчивалось.
В. Дымарский
―
Реформатор.
М. Кузахметов
―
Ну, реформатор такой. Это же не значит, что он там изучал особенности флота, чтоб флот был паровой, например, чтоб артиллерия была нарезная, или чтоб ружья… Это всё нет. Это всё как-то ему было не очень понятно, может быть, не очень интересно. А вот чтоб все красиво маршировали, вот это пожалуйста. И сам пример там подавал. Мы же рассказывали, в барабаны бил, в трубу гудел, потому что красиво и громко. Что важнее? В общем, на радостях Александр I после воцарения с удовольствием назначил младшего брата, ну, 2-го брата, у него там было еще два брата, руководителем военной комиссии. Вот чтоб Константин расцвел. Вот давай вот занимайся армией. Вот что хочешь там, то и делай. Ну, ещё раз повторимся, что вот ничего революционного-то как раз он не делал. Но когда началась война с Наполеоном, это ещё раз напомню, не первая была война, то Константин сразу охотно включился. Правда, Александр I тоже включился, мечтая о славе Александра Македонского. И что? Первое серьёзное сражение, Аустерлиц. Разгром. Ну, Александр I просто бежал. Константина защищают, что он там как-то командуя… Ну, это всё, как правило, называлось гвардейский корпус. Это когда гвардейские полки сведены вместе. Кстати, пока воевали гвардейские полки, как-то получше было, а потом когда стали отсиживаться в Петербурге, и к бунтовщикам охотно примкнули. Ну, так вот он как будто бы не такой трус оказался, не плакал, не убежал, а вот с достоинством там… да ещё и прикрывал отход. Но с другой стороны, когда под твоим командованием гвардия, а не регулярные полки, наверное, как-то попроще надеяться на их дисциплину, на их стойкость. Но тем не менее всё равно разгром, поражение. И дальше там он достаточно много времени проводил вместе с Александром I, Константин почти всегда был где-то рядом, потому что, ну, война-то не… не сразу закончилась – да? – после Аустерлица. Это война 4-й коалиции, напомним на всякий случай, мы рассказывали, потому что это с австрийцами не сложилось. Потом ещё у нас была надежда на Пруссию. Там вообще своя эйфория была. Мы наследники Фридриха II, да сейчас мы там этого корсиканского выскочку… разгромы. Потом разгром русских при Фридланде. Беннигсен командовал, потому что Александр I уже уклонялся. Но и Константина, кстати, не назначал. А Константин вроде как ни разу и не претендовал на то, чтобы стать верховным командующим. Тоже вот удивительная история. Очень любил армия, но как-то то ли знал, что не складывается у него со способностями командирскими, то ли вот считал, что пока я ещё молод, не заслужил. Ну, так до конца жизни и командующим полноценными нигде ни разу не стал. Но как будто бы в одном из небольших сражений при Гейльсберге он там выстоял. Но, правда, это всё были второстепенные сложения… сражения. Потом разгром при Фридланде и всё. И он был под командованием Беннигсена, например. Да? Великий князь, наследник престола, а у него командир пусть и заслуженный генерал там, – да? – но вроде как не такой уж и родовитый. Ничего. Пережил. Ну, значит, был дисциплинированный. И дальше он сопровождал своего братца Александра I и в Тильзит. Это Тильзитский мир. Да? Мы с Наполеоном друзья, союзники. А нас же как в истории? Это же то блестящая дипломатическая победа, ну, как… как угодно можно трактовать, то вот унизительный мир, смотря какая государственный линия соответственно. Но как опять современники говорят… И до свидания в Эрфурт с Наполеоном. Он сопровождал Александра I. Это как будто бы Наполеон уже вызывает к себе Александра I для объяснений. И ничего. Александр I ездил, оправдался там как-то. И Константин его сопровождал. И так, как и Константин уже натерпелся поражений от французских войск, тут как современники говорят, он был противником новой войны с Наполеоном, потому что всё равно проиграем. Ничем хорошим это не закончится. Вот уже лично всё это опробовали. А ещё когда ты не такой талантливый как Наполеон, и муштра не пригодилась, ну, фантазия кончается. А что мы ещё можем придумать соответственно? Но когда в 1812 году всё-таки его старший брат Александр I, как мог, спровоцировал войну с Наполеоном, тут Константин сразу снова в армию. В стороне не останусь. Дайте мне вот полк, дайте мне дивизию, буду командовать. Но опять-таки не претендуя на главенство. И здесь вот он считал, например, что раз уж французы вторглись, почему мы отступаем? Мы должны дать сражение. Это уже точно наша земля. А там уж по обстоятельствам. Ну, проиграли, ну, мир заключать, что в принципе логично. Но очень странно. Это всё ещё раз… Лишний раз напомним, это была невиданная стратегия: беречь армию, жертвуя страной. Тем более Москву это точно не спасло, и другие бедствия там обрушились на несчастную Россию. Вот тут, например, он был, можно сказать, таким неформальным лидером оппозиции Барклая-де-Толли, что хватит уже отступать, а уж когда под Смоленском объединились, ну, уж точно надо давать сражение французам. Сколько можно? И унизительно нам отступать. Но, правда, изо всей из этой неопределенности, может, и слава богу, что и он покинул армию, потому что там в двусмысленном положении и так находился Барклай-де-Толли, как мы рассказывали, из-за Багратиона, а тут еще Великий князь. Слава богу, Александр I уехал. И Константин уехал в Петербург, и всё вот эти бедствия Бородина, Москвы, он в Петербурге так и находился. Но когда Наполеон покинул россию в конце 1812 года, Константин сразу прибыл в армию. И Александр I прибыл в армию. И вот мы тоже рассказывали все эти заграничные походы, он охотно включился, потому что вот в сражениях, о которых мы там упоминали, при Бауцене, Дрездене, он там активно участвовал. В Битве народов. Ну, как?
В. Дымарский
―
… Лейпциге. Да?
М. Кузахметов
―
Да, при Лейпциге. Ну, как? Командовал какими-то подразделениями и под начальством разными командиров…
В. Дымарский
―
То есть а Николая нет?
М. Кузахметов
―
И Николай… Михаил Павлович тоже пребывал и тоже на каких-то этапах командовал. Будем про их судьбу рассказывать.
В. Дымарский
―
… мы еще будем, конечно, о Николае…
М. Кузахметов
―
Да, они приезжали, но никто не проявил себя таким командиром, а главное, у них амбиций как будто бы не было. Но хотя, правда, вот…
В. Дымарский
―
И всё, что следующий Константин тем не менее?
М. Кузахметов
―
Да это было… Ну, если не будет у Александра I сыновей, ну, всё, там всё было просто и понятно. По… по старшинству. И никто никого не подсиживал, не отправлял, не интриговал. В этом плане все вот эти вот последующие Романовы, они были все совестливые. Никаких там не было заговоров и амбиций, может быть, лишних никаких не было. Нет, там благополучно правили все последующие императоры. И от своей родни уже ничего злокозненного, в общем-то, не ожидали. А братья были вообще у всех у последующих Романовых, вот начиная с Павла I. Ну, вот чтобы закончить этот поход на Париж, там вот за что его хвалили, что было одной из сражений с французами при Фер-Шампенуазе, но, правда, там не было Наполеона. Там командовали французами Мармон и Мортье. Мы рассказывали, что главное же было Наполеона победить, ну, для престижа. Ну, в общем, Константин Павлович одолел в этом сражении Мармона и Мортье, захватил много пленных. Но всё-таки это был не Наполеон. Но всё закончилось, в общем, всё равно, как мы помним и рассказывали, взятием Парижа, триумфом русского оружия и Венский Конгресс. И вот дальше новый серьёзный поворот в судьбе Константина Павловича и ещё одной страны…
В. Дымарский
―
Польши.
М. Кузахметов
―
Польши. Да. Ну, так…
В. Дымарский
―
Царства Польского.
М. Кузахметов
―
… надо напомнить коротко предысторию, что в правление Екатерины II, которая договорилась с прусским и австрийским монархами, Польшу за три раза поделили, восстания задушили. Но поделили тоже так своеобразно. России досталась самая ее бедная части – Белоруссия. Пруссии – всё, что побогаче, северная. А самая жирная территория, густонаселенная, Силезия в частности – Австрии. Но Варшава была тогда у Пруссии. И тут вот Александр I, это вообще его уже личная была инициатива, ну, ни о какой независимости Польши почему-то речи не шло. Это им Наполеон что-то обещал. Герцогство Варшавское. Ну, тоже, ну, не то, чтобы голову морочил, но вот такого реального независимого королевства польского не организовал. А Александр I даже обсуждать не хотел, но встретил такое сопротивление с союзниками, что чуть новая война не началась. Ну, мы ж рассказывали, там просто Наполеон неожиданно вернулся с Эльбы, и им как-то удалось договориться. В общем, в эту Польшу и отправился Константин Павлович и провел там последующие 15 лет практически безотлучно.
В. Дымарский
―
Ну, там у него появились и другие интересы всё-таки.
М. Кузахметов
―
И амурные тоже.
В. Дымарский
―
Да.
М. Кузахметов
―
Да.
В. Дымарский
―
Но об этом уже в следующей программе «Всё так плюс». Всего доброго! До встречи через неделю!