Венский конгресс. Главные действующие лица - Все так + - 2019-12-21
21.12.2019
Виталий Дымарский
―
Добрый вечер! Это программа «Всё так плюс». Мы выходим из Санкт-Петербурга. Историк петербургский Максим Кузахметов и я, Виталий Дымарский продолжаем рассказ о династии Романовых. И вот мы надолго задержались, но и он того стоит, и те события, которые с ним связаны, того стоят, на Александре I, который находится уже много времени в Вене на Венском конгрессе. И вот мы начали в прошлой программе представлять вам как бы дипломатическую команду окружавшую Александра I, но не успели рассказать о ещё одном человеке, самой такой экзотической, наверное, личности в этом окружении. Ну, вот с него, наверное, – да? – с этого корсиканца мы и начнем сегодняшний рассказ. Максим Кузахметов.
Максим Кузахметов
―
Да! Невероятно! На Венском конгрессе помимо всяких прочих дипломатов, ну, напомним коротко…
В. Дымарский
―
К которым мы привыкли. Что немцы…
М. Кузахметов
―
… и Александр I взял с собой внушительную компанию, из которых самым русским был украинец как бы, ну, условно украинец – да? – там Разумовский, а все остальные были, ну, в основном немцы были. Или вот еще такой невероятный человек как Шарль-Андре Поццо ди Борго, уроженец Корсики. Кто вот ещё больше может заботится об интересах России, как не француз корсиканского…
В. Дымарский
―
После наполеоновских войн.
М. Кузахметов
―
… происхождения?! Ну, мы как уже рассказывали почти… почти все представители российской дипломатии на Венском конгрессе у себя на родине почитаемые и уважаемые люди. Ну, почти все. Памятники стоят. И вот, например, для корсиканских сепаратистов Поццо ди Борго тоже уважаемый человек, который в своё время там ещё в молодости на волне там революционных надежд мечтал о возрождении независимости Корсики. Наполеон же тоже когда-то немножечко этим баловался. Ну, так вот сразу там упомянем, что он как на Корсике родился, так в Париже и умер. Там любопытно что в его случае? Как он вообще в России оказался? Он вообще даже дальний родственник Наполеона. И пока они все были молоды, и пока…
В. Дымарский
―
Там они, по-моему, все родственники…
М. Кузахметов
―
Ну, на Корсике может быть. Да. Там семейные кланы. То есть если вот какое-то родство, то друг за друга там, наверное, вот жизнь положат. А уж если поссорились, то вот корсиканская вендетта – это всё, это вот никаких компромиссов, это вот никаких примирений. И вот именно так у Поццо ди Борго пересеклась история с Наполеоном, с которым они ещё в молодости когда-то повздорили, уже в Париже, правда, прибывая, там на волне всех этих вот революционных перемен радикальных. Но, по-моему, Поццо ди Борго просто рассчитывал, что его приятель Наполеон, возвысившись назначит так или иначе и автономию какую-нибудь Корсике, и кем-то там на Корсике, а Наполеон что-то там заподозрил свое в этом, будучи сам корсиканцем, и не внушал ему, наверное, доверия Шарль-Андре, и поссорились они. А поссорились, как мы уже упоминали, так, что всё, вот вражда навеки, и ещё чтобы кланами там, и ещё чтобы вот ночью там забираться там с длинными ножами там и перерезать всю родню. В общем, оказался в конце концов на службе России Поццо ди Борго. Ну, это, правда, там попозже всё произошло, где-то с 1804 года как раз, когда Наполеон уже там становится императором, и обиженный его приятель юности Поццо ди Борго предлагает свои услуги Александру I. Ну, как такой человек не пригодится на дипломатической службе, у которого личная неприязнь к Наполеону? Ну, такого точно можно доверять. И вся эта история соответственно затянулась на… на долгие годы, потому что он опять-таки выполнял, как это называется, различные дипломатические поручения. Ну, там без конца надо было всё вынюхивать, узнавать. Он, кстати, очень часто… Ну, и другие дипломаты, о которых мы говорили, приезжали за границу вовсе не как дипломаты, а как частное лицо. Там была масса прекрасных поводов. Приехал лечиться на воды, например, в Баден. Понятно, что не в Ессентуки. И ты там заодно вот решаешь какие-то вопросы, или там ты как частное лицо приехал купить якобы какую-то коллекцию картин в Париж, а там свои какие-то интриги плетешь, вынюхиваешь, узнаешь, а не… не налаживаются ли какие-то дипломатические отношения у Франции с Англией там. Ну, всё закулисье, дипломатия. Мы дальше будем рассказывать, кто достиг вершин… Ну, заранее скажем. Да? Талейран. Потому, что все эти люди меркнут на фоне Талейрана. Ну, так вот. И после Тильзитского мира можно представить шок Поцци ди Борго, как и других дипломатов, когда вдруг Александр I говорит, да Наполеон вообще-то мой брат. Мы теперь с ним дружим. Вот ему орден Андрея Первозванного, ну, и Талейрану, кстати, заодно. И как Поццо ди Борго растерялся, потому что он-то в отличие от всех других, он подданный Франции. Наполеон совершенно естественно говорит, ну, мы же теперь все друзья, а заодно там уже приведен к покорности и Берлин, и… Ну, Вена там чуть позже. Так выдайте мне этого негодяя, этого сепаратиста, этого самозванца Поццо ди Борго. И тот просто чудом успел фактически сбежать. Куда? В Лондон.
В. Дымарский
―
В Россию. А!
М. Кузахметов
―
Нет, нет. В Россию? Александр I, может, его и выдал бы, чтобы задобрить там Наполеона как-то. В Лондоне. Вот где центр эмиграции. То есть получается, Поццо ди Борго как раз более или менее хотя бы принципиальный, не писал там Наполеону каких-то покаянных писем, не молил о пощаде. Ещё раз напомню, у нас будет про декабристов, а там это вот драма как раз, когда началось следствие, и наперегонки они стали просить прощения у царя.
В. Дымарский
―
О декабристах у нас будет журнал «Дилетант».
М. Кузахметов
―
Да.
В. Дымарский: 12
―
й номер.
М. Кузахметов
―
Ну, это косвенная там история, а вот…
В. Дымарский
―
Нет. Что я говорю? Почему 12-й? 1-й номер 20-го года.
М. Кузахметов
―
Да, да, да. Это в конце…
В. Дымарский
―
Декабря…
М. Кузахметов
―
… декабря выйдет. Да. Так вот тем не менее он человек энергичный. И когда снова Александр I поссорился с Наполеоном, вот Александру I Поццо ди Борго, ну, не то, чтобы простил, ну, наверное, как-то отнесся с пониманием, потому что вернулся опять в Россию и очень энергично стал опять действовать в российских интересах. Ну, как в российских? Надо было срочно создавать коалицию, – да? – там в числе прочего, например, Бернадота привлечь на свою сторону, фактического правителя Швеции. Да? Потому, что к 812-му году, особенно к 813-му было понятно, что Наполеон можно одолеть только всем вместе. Вот, ну, нереально. И мы же рассказывали, с каким трудом всё это произошло. И ещё история не закончилась, потому что впереди ещё 100 дней. Ну, так вот, в общем, он добился опять-таки благосклонность Александра I, удачно выполняя все эти дипломатические миссии. И в итоге он оказался послом России во Франции. Ну, правда, в 1815 году уже при Людовике ХVIII. Но француз, корсиканец. И тут вот опять что ему припоминают, этому человеку? Чем он там занимался тогда на Венском конгрессе, если оказавшись российским послом в Париже, он о чём там заботился? Чтобы тяжесть контрибуции была не очень-то там тяжела для Франции. Александру I он все это прекрасно объяснял. Я налаживаю связи. Мы же не должны ссориться с Францией. А Людовик ХVIII, он такой ненадёжный человек. А я ему сейчас дам послабление по контрибуции, может, и нам как-то пригодится. Но тут тоже забегая вперёд, почему-то Александр I загорелся необычной совершенно историей – породниться с Бурбонами. И свою сестру за Наполеона не выдал, а за племянника-то…
В. Дымарский
―
А за Бурбона…
М. Кузахметов
―
… Наполеона-то был согласен выдать одну из своих многочисленных сестер. Только вот как в свое время Александра I передумал выдавать сестру за Наполеона, так же этот герцог Беррийский, если не ошибаюсь, взял и передумал выдавать, ну, жениться соответственно на этой Романовой, не пойми какой. Кто мы, Бурбоны?! И кто эти? Но там тоже история на этом не заканчивается. Чтобы закончить просто с Поццо ди Борго, колоритным человеком… Он, кстати, на русской службе назывался Карл Осипович. Ну, Карл – Шарль, понятно. А вот Андре и Осип… Ну, они все там получали какое-то отчество. По-русски, конечно, говорить он не научился, да и ни к чему это особенно было. Он был послом России в Лондоне с 833-го года уже при Николае I. Ну, просто чтоб его историю закончить. И тоже вот там любопытная история, просто яркий эпизод. Уже Николай I правит. Уже всё совершенно другое. А там главой МИД был такой Палмерстон, знаменитый вообще в английской истории человек, будущий премьер-министр. А когда-то Поццо ди Борго корсиканец, яркий мужчина был любовником жены Палмерстона, ну, будущей жены. И вот это всё у них наконец-таки пересеклось у этих уже взрослых дяденек. И якобы Палмерстон мстил как Поццо ди Борго? Что тот 2 часа ждал в приёмной, например. Какие-то свои там мелкие унижения. Вредило, в общем, все это дипломатической службе. Но тут по-разному объясняют. С одной стороны, что это Николай I так хотел ему досадить: вот езди там и унижайся. А с другой стороны просто вообще не разбирались, не понимали, какие интриги. И вот так этот человек российскую дипломатию в Лондоне представлял. Ну, потом перебрался в Париж, там и умер. Это вот мы завершаем рассказ о компании людей, которые представляли интересы нашего отечества в Вене, и которым на родине, многим из них, ставят памятники. Ну, теперь, значит, надо погружаться…
В. Дымарский
―
На их родине. Не в России?
М. Кузахметов
―
Не… в России ни… никому. Ну, там иногда Каподистрию упоминают. Как будто бы они ж православные братья нам.
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
А больше всё, никому.
В. Дымарский
―
Ну, что? Теперь перейдем к самой работе конгресса?
М. Кузахметов
―
Работа была специфическая, как мы уже рассказывали. Балы…
В. Дымарский
―
Сколько? 9 месяцев это было?
М. Кузахметов
―
Ну, 9 месяцев и…
В. Дымарский
―
Они начали когда?
М. Кузахметов
―
В сентябре…
В. Дымарский
―
В сентябре?
М. Кузахметов: … 1814
―
го…
В. Дымарский
―
И закончили летом…
М. Кузахметов
―
По сути конгресс так и не начался вот так…
В. Дымарский
―
Он в июле – да? – закончился?
М. Кузахметов
―
Нет, весной, когда Наполеон сбежал, и пришли эти известия в Вену. Ну, а он как прервался вынужденно…
В. Дымарский
―
Прервался. А потом…
М. Кузахметов
―
… когда началась паника. А потом как будто бы продолжился, но там уже всё было побыстрее. И Александр I к тому времени всем уже просто надоел. И надо было уже как-то прагматично решать. Да и Александру I… Он, наверное, разочаровался. Все благодарные. Вот, кстати, кто был первым неблагодарным человеком? Людовик ХVIII во всей этой компании. Ну, ладно. В общем, в конгресс соответственно возвращаясь, который затянулся, которые фактически так особенно не раскрылся. Ну, что достаточно быстро и очевидно было? Это драматическая история Польши, ну, которой, правда, Конституцию Александр I даровал. Но если считать сердцем Польши Варшаву, но, правда, в Польше тоже есть как вот… Мы же в Петербурге ведем свое вещание. Не всегда там понятные взаимоотношения у Москвы и Петербурга. Там также в Кракове есть история. Древняя столица. Истинная столица. Но неважно. В общем, если сердце Польши Варшава, то Варшава по решениям Венского конгресса оказалась в составе России. А Александр I, глазом не моргнув, провозгласил Польшу царством, не королевством – царством, а себя польском царем. Никого-то там наместника… Но так наместник там оказался, но не какой-то там формальный царь, как в свое время был фаворит Екатерины Понятовский, а вот не надо нам ничего, я сам буду. А губернатором будет мой брат Константин, о котором тоже мы там дальше будем рассказывать. Ну, эта вот история называется 4-й раздел Польши. Никаких надежд поляков на возрождение не получилось. Но тут не только, конечно, Россия играла злодейскую роль, а также Пруссия и Австрия, потому что Наполеон как раз-таки, спекулируя на надеждах поляков о возрождении и государственной зависимости, создал это герцогство Варшавское в основном за счёт того, что отобрал территорию у Пруссии. Ну, как отобрал? Это в принципе были же польские земли. И вот у поляков же был самый крупный из иностранных корпусов – польский. Мы рассказывали, там было до 80 тысяч солдат. Почти все поляки. И маршал Понятовский был до конца с Наполеоном, погиб там уже в 1813 году во время одного из сражений. Ну, так вот. А тут Александр I: никакой независимости, и я теперь буду польским царем. И это было одним из самых простых решений Венского конгресса. То, что дальше – начинается миллион препятствий. Вот, например, мы уже упоминали, что практически единственным государством, которое присутствовало на европейской… на европейском, ну, не будем… Ни континент. Да? Части света. Европа. Это ж Османская империя, которая занимала тогда огромную территорию, все Балканы. Вот их не позвали. И решался вопрос, ну, там уже которое 10-летие, взять бы всю эту чертову Турцию да и поделить, тем более что речь идет о территориях, которые населены так или иначе христианами. Ну, мы рассказывали, и у Екатерина там был свой греческий проект. И сколько мы лет уже там терпим все эти страдания от турецких нашествий? Еще не так давно турки и Вену осаждали, но просто договорится не могли, потому что как только начинается эта история, что и как поделить, это французам можно… Это Людовику ХVIII понятно, мы вот отдаем обратно Францию в ее естественных границах. А как там делить эти Балканы? Это такая бомба замедленного действия. И, кстати, до сих пор все эти драматические истории на Балканах аукаются. С Албанией там, с Косово. Но отдельная, в общем, история.
В. Дымарский
―
А Албания… там Балканы-то – вечная проблема Европы.
М. Кузахметов
―
Ну, так, в общем, там так и не решилась на Венском конгрессе практически ничего там. Эта история отложилась.
В. Дымарский
―
Она и вот 2-й Мировой войне не решилась.
М. Кузахметов
―
Да. А тем не менее они же об этом говорили, месяцами вообще говорили, как бы нам что и поделить. Тут вот еще раз тогда получается, что и Александр I тоже оказался каким-то никудышным дипломатом. Кроме вот Польши в принципе ничего больше не решил. То есть он-то думал, что ему так все должны быть признательны. А что вскоре выясняется? Что Людовик ХVIII вступает в тайную переписку с венским двором и начинает плести свои какие-то козни и интриги. А почему? А всё какие-то очень приземленные интересы, что я… что я же не Наполеон, я ж свой, так дайте нам что-нибудь во Франции-то еще. Что у нас вот южную Голландию там отобрали? Ну, Бельгию нынешнюю. А… А она же наша должна быть. А что это там… Может, Александр I против? А давайте без него там решать все эти вопросы. А соответственно Александр I, об этом разузнав, обижается и начинает там рассуждать где-то там вслух, а не поменять ли нам Людовика ХVIII на Евгения Богарне там. Да или вот у нас там, кстати, Наполеон II, сын Наполеона, законный наследник, маленький мальчик. Уж, наверное, будет более сговорчивым. Ну, это чтоб Людовик ХVIII нервничал. Это вот всё про дипломатию. Правда, там ничего не сложилось. Но тут мы должны упомянуть человека, который многими считается… Ну, там в принципе было, наверное, 2 решающих дипломата, которые в принципе по-своему всё и переустроили. Один из них – это Меттерних, это глава…
В. Дымарский
―
Австрийской дипломатии.
М. Кузахметов
―
… австрийской дипломатии, который всё сделал так, что больше всех, самые жирные куски получила вообще-то Австро-Венгрия. Ну, Австрия. Тогда ещё не было Венгрии. По итогам наполеоновских войн.
В. Дымарский
―
Они куски Польши получили…
М. Кузахметов
―
Ну, Польша – само собой. Балканы…
В. Дымарский
―
Да, Балканы…
М. Кузахметов
―
… на юге Иллирийские провинции, весь север Италии. И вообще Италия стала их… Южная Италия, вассально зависимой. Неаполитанское королевство. Ну, Австрия колоссально выиграла от всего. И 2-й человек, о котором тоже отдельно надо рассказать – это Талейран, который был министром ещё при Наполеоне…
В. Дымарский
―
Великий Талейран.
М. Кузахметов
―
… потом при Людовике ХVIII, а потом ещё при Луи-Филиппе умудрился оставаться. И нормально он о Франции позаботился так или иначе, и… и о себе тоже. Богатейший человек. Там оставил колоссальное состояние. Так вот. Вот эти два интригана, вот они в основном и заправляли. А Александр I со всей своей командой вот ничего особенного-то не выиграл.
В. Дымарский
―
Ну, а Франция там не сильно-то приросла.
М. Кузахметов
―
Ну, не приросла, но тем не менее…
В. Дымарский
―
… или…
М. Кузахметов
―
… как вот могли бы взять… Союзники взять да и поделить эту Францию, отобрать у неё Корсику, например.
В. Дымарский
―
Нет, ничего не отобрали. Это правда.
М. Кузахметов
―
Так Александр I об этом больше всех, например, заботился. Правда, заставил Людовика ХVIII, как мы уже говорили, парадоксальным образом Конституцию принять, а то, говорит, не пущу тебя в Париж. Но тот не забыл эту обиду. Но так вот Меттерних – яркий, знаменитый человек, персонаж. Так, как вот тут все что не дипломаты, то долгожители, 86 лет прожил. И вот практически до конца занимался дипломатией, имел колоссальное влияние вообще на судьбу Австрии. А уроженец он, кстати, Кобленца, то есть внутренней Германии. Вот это человек был реальный такой ретроград. Вот как вот с юности он застал все эти революционные беспорядки где-то еще на территории Германии, так вот их и невзлюбил. И вот в своём понимании, что вот должен быть порядок, что всю революцию надо душить в зародыше. Вот у нас в Австрии как-то порядка побольше не то, что там в этой Германии, во Франции. Всё понадежнее. Ну, в общем, ну, кстати, до революции в итоге и дожил, до уже знаменитых всех подряд революций 1848 года. Вот он-то в какой-то степени их и организовал, ничего не решая и надеясь на то, что мы как-то дипломатически или силой оружия. А мы сейчас в родном отечестве нечто подобное наблюдаем, что если кто-то не согласен так их дубинками и в тюрьмы сажать, а не то, чтобы решать… находить источник проблем этого недовольства. Ну, вот примерно такой же был Меттерних. Но, правда, были и у него свои неудачи. 1-я была очень любопытная. Мы когда-то рассказывали, там же тоже с Наполеоном долгая запутанная история: дружить – не дружить, враждовать – не враждовать. И вот когда в…
В. Дымарский
―
Да…
М. Кузахметов
―
… 1808 году… Да.
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
Ну, в конце концов дочку-то выдали замуж.
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
Австрийского императора дочку-то выдали замуж за Наполеона, а потом сами же от этого маленького Наполеона II по сути и отреклись, от Орленка ни за что. А могли бы, кстати, своего сыночка посадить на трон…
В. Дымарский
―
На французский трон.
М. Кузахметов
―
… в Пари… Да, на трон Франции. Ещё как бы всё сложилось удачно! Вместо этих Бурбонов бесполезных. Ну, так вот там же было Эрфуртское свидание в 1808 году, когда хитрый Александр I не просто Тильзитский мир заключил, так ещё и там Наполеону голову, наверное, в какой-то степени заморочил, сложился, в общем, союз России и Франции. Ну, как казалось, в венском дворе. На самом деле Александр I ненавидел Наполеона. Просто никому об этом так откровенно не говорил тогда ещё, в 1808 году. А в Вене это был шок. Потом война. Потом, мы рассказывали, разгромное поражение. Потом дочку свою выдали замуж за Наполеона. Александр I-то этого не сделал. В общем, был шанс у Александра I еще в Эрфурте как-то Европу перелить, потом всё это затянулось. Ну, так вот. И вот Меттерних, наверное, вот в 1814 году все эти свои обиды припомнил и, ещё раз коротко, не погружаясь в подробности, организовал всё так, что главным вот победителем по итогам наполеоновских войн оказалась, конечно же, Австрия по приобретённым территориям, по своему влиянию, по своему могуществу. Тут вот Меттерних добился потрясающих успехов.
В. Дымарский
―
Но приобрела не только Австрия. А кто ещё что приобрел, и кто, что потерял, мы продолжим после небольшого перерыва на новости.**********
В. Дымарский
―
Еще добрый вечер! Мы продолжаем программу, программу «Всё так плюс», рассказывающую о династии Романовых. У нас в нашей повестке дня Александр I, Венский конгресс. Наверное, первое такое официально-торжественное собрание европейских правителей, – да? – которые пытаются установить некие порядки совместного проживания в Европе. Ну, пытаются с переменными, я бы сказал, успехами, кто, как умеет, тот так и делает. И мы рассказали ещё в прошлой передаче неделю назад о команде русского царя и императора Александра I. А сейчас мы рассказываем ещё и… знакомим вас, уважаемые слушатели, и с результатами этого конгресса, с итогами этого конгресса. Рассказываем о других важнейших действующих лицах этого собрания. И если вот до перерыва мы говорили о Меттернихе, теперь, видимо, настала пора Талейрана.
М. Кузахметов
―
Если – да, – коротко объяснить, вот… вот эти два человека: Меттерних, глава Министерства иностранных дел Австрии, и Талейран, глава Министерства иностранных дел Франции, вот они в своих интересах оказались главными вообще по сути победителями Венского конгресса. Но в первую очередь, еще раз напомним, больше всех выигрывала Австрия. И влияние ее вот, ну, чем ещё, например, вот можно подтвердить? Например, это кстати вот личное было вмешательство Меттерниха. Вот он, когда обсуждалось там какое-то условное там объединение Германии, ведь 1-й шаг, кстати, Наполеон сделал, когда из 300 примерно образований оставил около 30. Потом там всё перерезал, переделал. А вот Меттерних: нет, нам не нужна единая Германия. Это уроженец Кобленца. Да? Там… А вот нам Австрии не нужно. Нет, и в Италии тоже лучше, чтобы были всё вот разные герцогства, разные княжества, разные королевства. Вот лично этот человек оказал колоссальное влияние на многие вот эти вопросы, а вовсе не Александр I. Ну, ему, может, всё это было ещё, особенно про Италию, не очень даже понятно. А второй человек, который вот на всё на это активнейшим образом влиял – да, это Шарль Морис де Талейран. Перигор ещё иногда добавляют там вторую фамилию. И тоже долгожитель. 84 года прожил человек. То есть вот сразу впечатляет послужной список. Если… Ну, редко кого можно вспомнить, чтобы человек не просто переживал трёх монархов, например, а три совершенно разных режима, которые сменяли друг друга. То есть он был министром иностранных дел во Франции при республике, потом…
В. Дымарский
―
При Наполеоне.
М. Кузахметов
―
… при Наполеоне…
В. Дымарский
―
Потом при монархе.
М. Кузахметов
―
Потом – да, – при Людовике ХVIII, а потом ещё и при короле Луи-Филиппе остался, и никто не мог его уволить, даже Наполеон, когда уже злился, там с кулаками кидался, а как-то вот так Талейран всё устроил, что даже Наполеон, который мог уволить короля Испании, запросто мог отобрать половину Пруссии, а со своим министром, который ему как вот достался вроде по наследству, ничего поделать не мог. Так вот этот человек Талейран считается вот по своей ловкости, по умению плести какие-то интриги, вот по мастерству оставаться влиятельным человеком, ну, вот номер 1. Мы уже там упоминали, у Александра I, он все-таки как-то умудрялся менять глав своих дипломатий. Кто-то типа Чарторыйского от обиды уезжал. Кто-то там уезжал в своё имение, как мы уже говорили, Разумовский. А вот Талейран никуда не уезжал, в отставку особенно… ну, так, может, там ненадолго декоративно уходил, а так всё равно всё в своих руках держал, все ниточки дипломатии, оказался, ну, совершенно незаменимым человеком. Ну, может, во Франции там еще только Фуше с ним может сравниться. Но тот занимался тайной полицией и сыском. Никак без него было не обойтись. А вот Талейран как специалист дипломатии, конечно, ну, я считаю, победил всех. А начало его судьбы было, кстати, вот печальным. Ещё, по-моему, годика в 4, ну, в общем, будучи маленьким мальчиком, где-то там у своей родни он как-то упал, повредил ногу, вовремя родителям не сказали, и как-то неправильно нога срослась. Инвалид, в общем, остался он с детства. Всё. Значит, в офицеры пойти не может. Что вот для дворянина самое важное, если ты представитель старинного аристократического рода? Понятно, что служба в армии. И куда его родственники определили? Клириком. Отправили в семинарию. Ну, раз вот ты такой ущербный у нас. Ну, мы вот влиятельные люди. Ну, может, там где-нибудь тебя пристроим по церковной части. Действительно он еще будучи молодым, он стал епископом, получил сан. Ну, так бы, может, епископом и остался, но тут началась революция. И происходит вообще невероятное событие, он там оказался… Ну, когда собрались эти генеральные штаты в очередной раз там, перестали слушаться короля, и совершенно неожиданно епископ Талейран, молодой, когда там провозглашаются всякие демократические свободы: свобода, равенство, братство, а он торжественную мессу возглавил со стороны соответственно религиозных представителей. И вот мы, мол, какие! Не за помазанника божьего, а за революционера. Ну, кстати, и очень быстро его Римский папа отлучил от сана. Ну, то есть там же все католики. И потом, кстати, Талейран уже в старости просил отдельно прощение уже у другого Папы, чтобы не было ему этого отлучения от церкви. В общем, покаялся. А тогда, пока он был молодой, беззаботный, махнул рукой он на весь этот… на всю эту карьеру религиозную, тем более тогда кипит такая революционная жизнь, очень быстро вот этой своей какой-то ловкостью, пронырливостью, умением как-то договариваться выбился в первые лица дипломатических всяких миссий. И он фактическим стал главой Министерства иностранных дел Франции в 1797 году, когда Наполеон был уже не последний человек, но ещё вот… Ну, там это был период консульства. В общем, не император ещё тогда. И вот он сделал ставку на Наполеона и не прогадал, сблизился с ним. Ну, вот там Наполеон в каких-то вопросах оказался ему обязан очень. Это опять вот то, о чём мы говорим, какие-то скользкие дипломатические вопросы, которые вот так вот явно не декларируешь, не заявишь. И когда Наполеон на каком-то этапе занервничал почему-то, что вот герцог Энгиенский, это вот мой потенциальный враг… Не Людовик ХVIII. Того он за человека не считал. И правильно, кстати. А вот герцог Энгиенский, вокруг него собираются эти монархисты, все эти любители Бурбонов хотят, может быть, его сделать своим королем. Надо, в общем, похитить его. Ну, в общем, печальная, драматическая история, как обманом выманили с независимого германского княжества этого герцога Энгиенского, выманили его там якобы письмом от любимой женщины на территорию Франции, арестовали и расстреляли. А всё это дело провернул, вот они эти дипломатические ходы, в том числе и Талейран.
В. Дымарский
―
Талейран.
М. Кузахметов
―
Ну, как вот от такого человека не поблагодарить, который такой вот важную пользу оказал отечеству и лично Наполеону? Но при всём при том и Наполеон ему не доверял. То есть раз это… Ну, понятно же, что раз человек… Вот есть какие-то тайные ходы, ну, владеет ими, а вдруг…
В. Дымарский
―
… использовать и против меня.
М. Кузахметов
―
Да. Тем более что и до этого уже находили там переписку ещё прежних там Бурбонов с Талейраном какую-то непонятную, запутанную, кто, кому, какие услуги готов там оказать. В общем, на каком-то этапе там, вот как очевидцы вспоминают, еще в 1809 году Наполеон там с кулаками бросался на Талейрана просто из-за какого-то лицемерия, и за его скользкую позицию, но тем не менее оставил на своём посту. А когда вернулись Бурбоны, и тут же им очень пригодился Талейран. Ничего он ни… Глазом не моргнув, там отрекся от Наполеона и тут же принял Бурбонов. Хотя ещё раз напомним, имел вот такое специфическое республиканское прошлое. Но самое невероятное, что когда произошла во Франции революция 1813 года, как мы уже говорили, и к власти пришёл этот знаменитый король-буржуа…
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
… а в России там уже Николай I, и уже Александр I умер, а Талейран всё ещё на коне и возглавляет дальше этого дипломатию.
В. Дымарский
―
Это только не 13-го года, конечно.
М. Кузахметов: 30
―
го года.
В. Дымарский: 30
―
го.
М. Кузахметов
―
1830 года. Да. Июльская революция и Луи-Филипп. И дальше там Талейран всё возглавляет дипломатическое ведомство. И, кстати, вот он тоже получил орден Андрея Первозванного из рук Александра I. Вот какие, мол, у него заслуги были.
В. Дымарский
―
Заслужил?
М. Кузахметов
―
Не все, кстати, к этому легко отнеслись. Напомним, что когда Александр I так щедро раздавал высший… высшую награду в Российской империи, то от неё демонстративно отказался шведский король, разгневанный тем, что эту награду дают уже кому попало. Не все были такие лицемеры в ту эпоху. Ну, так вот. А чтобы вот портрет Талейрана как-то… такой вот колоритный вот дополнить. Очень любопытное осталось воспоминание очевидцев событий, что маршалы Наполеона, гораздо демократичные, любили там на каком-то этапе пошутить. И вот якобы они и Наполеону шутили, в частности Мюрат, например, что вот… Вот, а ты знаешь вот, Бонапарт? Ну, не знаю, там вряд ли на Вы, но сир там. Да? Вы знаете, вот мы вот уверены с маршалом Ланном, что если вот Вы говорите с Талейраном, у него такое непроницаемое лицо, что если мы вот сзади ему дадим такой хорошенечко пинок, то Вы даже не поймёте этого, потому что лицо Талейрана никак не изменится, потому что вообще никто не знает, что у него на еме… на уме, настолько вот он там скользкий и непонятный тип. Ну, оказались, в общем, правы. И взятки он там брал и попадался на этом. Ну, всегда как-то умел объяснить, для чего эта взятка. Это, чтоб всем польза была, чтоб не за счет государства…
В. Дымарский
―
Он очень богатый человек был. Это…
М. Кузахметов
―
Оставил колоссальное состояние…
В. Дымарский
―
Да, об этом… об этом во Франции ходят легенды.
М. Кузхаметов
―
Да, при всём при том, что прямого наследника как раз-таки не оставил, а вот состояние оставил, ну, там племяннику. Так вот и вся вот это вот публика… Ну, это вот главные действующие лица, основные среди мужчин собрались, потому что там ещё будут две яркие дамы, которые сыграли не последнюю роль. Так вот это вот мы рассказываем, в какую компанию попал Александр I, и что все его 8 советников, многие из которых выдающиеся люди, правда, все они имеют самое туманное, самое последнее отношение к отечеству своим рождением, происхождением, знанием русского языка. Переиграли их, в общем, и Меттерних, и Талейран. Кто-то был честный в компании Александра I. Кто-то был невнятный. Но на всякий случай, наверное, надо ещё помнить о… упомянуть посла Пруссии, а то мы все время говорим, что Пруссия играла не последнюю роль, что-то получила. Но был там такой Гарденберг, Карл Август, честный вроде бы человек, реформы проводил очень полезные в Пруссии. И в Вене вел себя скромно. Ну, добился там для Пруссии… для Пруссии чего хотел, но вот такой яркой роли не сыграл. Ну, или как говорили про него эти все злодеи, там же танцы, там же баллы, а тут приехал какой-то немецкий, прусский старичок да ещё и на ухо глуховат. Посмеивались над ним. Хотя ничего плохого не делал. Ну, в общем, ничего лишнего к Пруссии присоединить не смог, не сумел. А всего, ещё раз напомним, собралось в Пруссии до 700 делегатов, но в основном от маленьких германских княжеств и до 100 тысяч гостей. И Александр I в этой компании, который везде успевал. Там, кстати, тоже вот на всякий случай мы про Меттерниха рассказывали, это ж его родина. Меттерних ещё в числе прочего ловко сумел организовать там всякую слежку за всеми: кто куда пошёл, кто с кем тайно встречался. Мало ли кто там с кем-то тайно от меня договаривается. То есть по степени осведомленности он считался человеком номер один. А почему это было важно? Потому, что, например, Александр I помимо вот каких-то дипломатических мероприятий, пышных балов ещё вот ходил куда-то там, как только начинало смеркаться. Это отдельная яркая история, потому что в Вене у царя оказалось две – ну, как сказать? – подруги, пассии. И опять это совершенно такая удивительная история. Ну, ладно, у него жена. Там это никого не волновало. Мы уже упомянули про его не… Рассказывали про их специфические отношения, что его жена рожала детей все-таки, скорее всего, от других мужчин…
В. Дымарский
―
… Да.
М. Кузахметов
―
Да, две дочери. А других наследников у него законных не осталось. А ещё Александр I почему-то об этом не особо-то и беспокоился. А тут две вообще, конечно, яркие девушки-звезды. И одну из них мы уже когда-то косвенно упоминали. Это некая Екатерина Багратион, урождённая, правда, Скавронская. Яркая девушка, яркая звезда. Ну, коротко надо напомнить, Скавронская, во-первых. Да? Это ж урождённая… Это родная фамилия Екатерины I, разлюбимой жены и в последствии недолго, но императрицы Российской империи, девушки из Прибалтики. Спорят до сих пор, кто все-таки она была немка, латышка или славянка. Но девушка была добрая, хоть и пьющая. И помимо прочего позаботилась о всякой своей родне, перевезла их всех в Россию, позаботилась о том, чтобы у них у всех осталось приданого побольше. И вот одного из её родственников, одного из ее братьев вот эта линия и пошла Скавронских. И вот эта девушка Екатерина, белокурая красавица удивительной красоты. А мы в какой связи упоминали? Что на каком-то этапе Павел I ещё то ли в шутку, то ли искренне заботясь, говорит генералу Багратиону: «Ты ж не женат?» - «Не женат». – «А смотри какая тут красавица ходит. Надо бы вам пожениться». Ещё в 1800 году. И этот мужественный генерал Багратион, который принял героическую смерть на поле Бородино, а вот Павлу I курносому что-то не решился отказать, хотя вообще ничего этих людей не сближало. Ну, и Екатерина, кстати, очень богатая девушка. Там потом уже спорили, кто все-таки из них кого содержал на каком этапе. Там не очень понятно из переписки. И это было действительно забавно, как современники говорили, что тут Павел I придумал удивительную историю. Здоровенный… Насколько вот был черным Багратион… Да? Ну, кавказец. Да? Носатый, крупный мужчина с черными глазами, с черными волосами, и насколько была вот эта хрупкая, белокожая, белобрысая и голубоглазая Екатерина. Пропасть их разделяла. Никогда они друг друга не любили. Ну… Ну, Багратион, в общем, по ней очень страдал, а Екатерина, наверное, нет. Ну, вот такую вот им устроил историю Павел I. Потом Павла I убили. А при Александре I они достаточно быстро расстались, потому что Екатерина мечтала о чем-то большем, чем вот жизнь генеральской жены, потому что она уже с 1805 года жила в Вене и жила там весело и беззаботно, потому что, например, она ввела там какую-то своеобразную моду, которая там кого-то шокировала, кого-то приводила в трепет. Любила, в общем, появляться на всяких мероприятиях, на балах в полупрозрачном платье. Ну, тогда пришла мода такая ещё на античность соответственно. И вот они стали ходить… Ну, как они себе представляли эти платья древнегреческих красавиц соответственно. Ну, это мы вот в Петербурге по архитектуре видим. Это вот здесь вот такое обилие античных портиков, где должны были бы древние греки укрываться от тени, а нам в Петербурге почему-то не актуально от тени прятаться. Ну, вот тут вот эта античность в центре на каждом шагу. Ну, так вот в Вене она расцвела, конечно же. У нее там масса поклонников. Она там звезда. Она ещё при деньгах, девушка. Ей вот не нужно там за всякими богачами ухаживать. И вот она была в том числе и любовницей Меттерниха, например. Но самое невероятное, она родила, в общем, от Меттерниха дочь. Ну, ещё раз напомним, Меттерних – это глава… не просто глава австрийской дипломатии, а влиятельнейший человек, причем не только в Австрии, а фактически в Европе, который и позаботился на Венском конгрессе, о котором вот мы рассказываем…
В. Дымарский
―
Ну, фактически он же главная фигура…
М. Кузахметов
―
Да. Император там мало вмешивался в эти во все вопросы. Моему министру виднее. И не прогадал, кстати. Это Александр I и сам не смог решить, и министрам своим не доверял. И министры ничего… вот ничего такого выдающегося не решили. Ну, может, и слава богу. А то ещё бы устроили бы где-нибудь крепостное право. Ну, так вот она от Меттерниха даже родила дочь Клементину. Вот. И… И как Вы думаете, на кого записать девочку? А записали на Багратиона. Ну, это еще было до войны 812-го года. Но тут у Багратиона, конечно, какая-то удивительная роль. Судя по всему, он страдал искренне, переживал, письма иногда писал: вернись, я все прощу. Но тут, правда, непонятно опять, я уже говорил, потому что злодеи говорят, что просто Багратион очень в деньгах нуждался, а она была богата. И вот, может быть, она ему что-то иногда там… Он же всё-таки мужем её оставался, Багратион, пока не погиб в 812-м году. И ещё Багратиона убедили при Александре I: ты дочку-то на себя запиши, а то как-то некрасиво получается. Хоть ты жену несколько лет уже не видел, ну, зачем нам все вот эти вот скандалы? Ну, такая тоже, в общем, яркая, любопытная история. Так вот так, как мы говорим о событиях 814-го года и 815-го в Вене Венский Конгресс. И вдруг вот Александр I начинает к этой девушке приезжать на чай там, – да? – повидаться, поговорить, поумничать. И совершенно опять как две совершенно никак не пересекающиеся версии. С одной стороны, что это ж она, будучи любовницей Меттерниха, Александра I окрутила, околдовала, голову заморочила, вот ничего он толком-то в этой Вене и не добился. А любители Александр I всё наоборот объясняют. Да нет, он-то, зная, что она любовница этого Меттерниха, он стал соответственно сам проявлять к ней интерес, чтоб Меттерних сходил с ума, нервничал, ибо вот ее очень искренне любил. Не какая-то там абстрактная любовница. А Александр I, он же такой обаятельный. Он же высокий. Он же такой блондин. Такому разве откажешь. А ещё она же Скавронская по рождению. Она же наша. Она же наш засланный агент. Вот она нам все секреты и выдавала. Ну, я считаю, что ни… ни то, ни другое, потому что, ну, нет, в общем, какой-то тут гарантированной истины. То, что у Александра I не было внятной стратегии… Меттерних с женой-то не развёлся, чтобы жениться на Екатерине Багратион, урождённый Скавронской. В общем, каждый жил просто в свое удовольствие.
В. Дымарский
―
… удовольствие. Да.
М. Кузахметов
―
Фактически. Потому, что она точно была звездой и никуда потом и в Россию не вернулась. В итоге Екатерина Багратион дожила до 73 лет, умерла в Венеции, жила всё время за границей. Никто у неё имение здесь в России не отобрал. А умудрилась уже в 1813-м… 30-м году выйти замуж за одного из английских генералов, который был на 18 лет ее младше тоже. А вот нам тут – да? – девушки рассказывают, вот как я там, мол, где вот тут жениха, мужа найдешь. А вот как девушки в начале ХIХ века запросто устраивали свою личную жизнь. Ну, в общем, как говорили в Вене, это была русская Андромеда, такая у них была звезда. Всем нужна. То ли Александр I по ней с ума сходит, то ли Меттерних себе не находит покоя, то ли она, непонятно чья, шпионка, а еще в полупрозрачном платье ходит, а у нее такая фигура, такая белая кожа, что все сходят с ума. И как там Талейран якобы уверял, что он чуть ли… чуть ли не на дуэль его Александр I вызывал. Ну, это я уже думаю, все, конечно, явно было прервано… приврано так для красивого словца. Но Екатерине Скавронской понравилось бы. Но была 2-я звезда, потому что их там было две. Это еще одна знаменитая девушка. Это Вильгельмина Саган. И, казалось бы, кто она нам такая? А это же дочка Петра Бирона, который… Ну, внучка соответственно знаменитого Бирона, знаменитого, ну, как злодеи говорят, временщика. А мы считаем, все-таки не такой уж он был и злодей…
В. Дымарский
―
… Да.
М. Кузахметов
―
Да, не такой уж и временщик. При Анне Иоанновне больше всё-таки от него было пользы российскому отечеству, чем от некоторых урожденных царей и правителей. Ну, так вот она урождённая Бирон соответственно. А её отец Петр Бирон. Мы когда-то вскользь упоминали, он же с отцом…
В. Дымарский
―
Сын… сын старика Бирона.
М. Кузахметов
―
Да. Он же вместе еще с братом, он же почти 20 лет провел в ссылке сначала в Пелыме, потом в Ярославле. Ну, родилась она, правда, уже в Курляндии. Ее, кстати, поэтому и называли Клеопатра Курляндская.
В. Дымарский
―
Курляндская.
М. Кузахметов
―
Да. Такая она тоже была раскрасавица вместе, правда, со своей сестрой. Так вот, судя по всему, Петр Бирон, понимая, насколько вот переменчиво счастье семейное, уже став герцогом Курляндским, уже вроде бы там как-то наладилось у них всё при Екатерине I, вроде никто ничего не отбирает, но на всякий случай нашёл он, в общем, деньги и купил ещё… Ну, тогда это было… была территория одного… Ну, это территория нынешней Польши вообще-то. Но на границе Польши и Германии южная Силезия. Герцогство он там прикупил Саганское, небольшое. Ну, на всякий случай. Мало ли чего. И пригодилось, как выяснилось, потому что в последствии Петр Бирон, так его там все замучили в итоге, и правильно, кстати, сделал, потому что им потом пришлось отречься от титула, номинального титул герцога Курляндского, потому что Россия там напрямую вмешивается. Ну, Курляндия – это… напомним, это южная Эстония, северная Латвия, ну, в основном Латвия. Такое необычное дело: у нас в Петербурге даже улица есть Курляндская, хоть где-то в топонимике чудом сохранилась. Есть еще…
В. Дымарский
―
И Австрийская площадь есть.
М. Кузахметов
―
И Австрийская площадь есть. Так вот прикупленное герцогство пригодилось, потому что дочь Петра Бирона, перебравшись туда, поселившись там и имея какие-то сбережения, доставшиеся от папеньки, с сестрой, правда, они стали звездами западноевропейского света. И так, как вот Вена же – да? – там 2-й стала столицей Европы, оттесняя Париже на второй план, покорённый, захваченный Париже. В общем, две эти девушки пересеклись. И Саган тоже оказалась, которая как бы наша – да? – в Вене, и то же там звезда, но как тогда называлось, звезда салонов. Раскрасавица. И тоже почему-то оказалась удивительным образом любовницей Меттерниха, тоже не последнего человека. Да. Вот…
В. Дымарский
―
… не передрались между собой, нет? Из-за Меттерниха.
М. Кузахметов
―
Ну, как? Это было очень интересно про все про это поговорить. Вот тут-то и надо было вот сплетничать, шушукаться. Ну, как писали там очевидцы, сложился какой-то невероятный квадрат: Меттерних сходит с ума по одной своей любовнице, по 2-й любовнице, причем жена у него ещё жива, а тут ещё Александр…
В. Дымарский
―
… первый…
М. Кузахметов: … I
―
да – гуляет то с одной, то с другой, оказывает знаки внимания. Якобы Меттерних бесится. Якобы Александр I вынюхивает какие-то там свои секреты. Тут еще что любопытно? Потому, что у Вильгельмины Саган была ещё родная сестра Доротея, которая была любовницей Талейрана. То есть как всё у девушек интересно, хорошо всё пересекалась. Кстати, вот тоже вот про эмансипацию. Сколько вот столетий ушло у женщин на то, чтобы самим решать свою судьбу. А вот, например, Вильгельмина Саган, глазом не моргнув, трижды выходила замуж и трижды разводилась. То есть ей не надо было вдовой даже становиться. Официально добивалась развода, если там что-то у неё не складывалось. По-моему…
В. Дымарский
―
Через церковь?
М. Кузахметов
―
Ну, как-то там за границей всё это получилось, потому что одним из её мужей, например, был Трубецкой, князь, но не герой вот…
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
… восстания…
В. Дымарский
―
Декабристов.
М. Кузхаметов
―
Псевдогерой. Да. Там.
В. Дымарский
―
Псевдо…
М. Кузахметов
―
И печальная у него там роль оказалась. Дальний его родственник, там много было князей Трубецких. И с ним она там в итоге развелась. Но главное, что вот в нашем случае актуально, что к 814-му году она была любовницей Меттерниха, и всё это Александру I якобы было очень важно, чтоб секреты всякие вынюхивать. Но как мы увидим по результату, ничего не получилось, потому что история затягивается. Продолжаются… Продолжаются уже несколько месяцев переговоры, а начинают как-то припоминать Александру I, что он себя ведет как какой-то 2-й Наполеон, пытается нам диктовать свою волю, без конца нас упрекает какими-то своими прошлыми заслугами. Ну, доходить до абсурда. Там еще же этот, не побоюсь прилагательного, туповатый Людовик ХVIII, которого вернули в Париж, начинает плести свои какие-то интриги, как мы уже раз… рассказывали, наслышав о том, что его в принципе готовы заменить на престоле Франции кем-нибудь другим, более сговорчивым, может быть, более талантливым человеком как Евгений Богарне, а, может быть, маленьким Наполеоном II. Ну, в общем, надо как-то эти вопросы решать, и Александру I еще приходится к этому Людовик ХVIII самому ехать на переговоры, покинуть прекрасную Вену. В Компьене они встретились. И дальше тоже происходит, ну, яркая сценка, которая хорошо всех характеризует, и чего, наверное, Александр I уже не простил. Ну, правда, только на словах не простил, потому что встречаются они, сидит этот не худенький Людовик ХVIII, входит Александр I, а ему Людовик ХVIII говорит: «Вот твой стул. Садись», не встав, руки не протянув. И как говорят очевидцы, Александр I страшно злился. Можно подумать, это он мне корону вернул, а не я ему. Не забуду. Не прощу. И вот так практически ни о чём не договорившись, Венский конгресс подходит к тому, что Наполеон возвращается с Эльбы, а эти монахи так толком ни о чём не договорились. И начинается вот…
В. Дымарский
―
И только делят любовниц между собой.
М. Кузахметов
―
Да. Яркая история 100 дней Наполеона.
В. Дымарский
―
Да. Но это уже будет сюжетом нашей следующей программы. Я напоминаю, программа «Всё так плюс», династия Романовых, Максим Кузахметов, Виталий Дымарский. И мы остановились вот опять надолго на Венском конгрессе, который, ну, наверное, в следующей программе завершится. Ну, посмотрим, как пойдёт. Да? Это была программа, еще раз повторю, «Всё так плюс». До встречи через неделю!
М. Кузахметов
―
До свидания!