Александр Первый в Париже. Затянувшийся визит - Все так + - 2019-11-30
30.11.2019
Виталий Дымарский
―
Добрый вечер! Программа «Всё так плюс». Мы продолжаем наш рассказ. Русская армия продолжает находиться в Париже вместе с Александром I, своим главнокомандующим верховным и императором Александром I. И, собственно говоря, вот пребывание в Париже уже после того, как Париж естественно был взят и находился в руках, ну, фактически… хотя была коалиция, но фактически в руках России. Да? В руках Александра I и русских казаков, которые там гуляют по французской столице.
Максим Кузахметов
―
В меньшинстве, правда, они там были. Но удивительным образом…
В. Дымарский
―
Не надо… Не надо быть обязательно в большинстве.
М. Кузахметов
―
Ну, как мы уже рассказывали, Александр I вывел большую часть русских войск и вообще при первой же возможности отправлял обратно в Россию, пока они все не разбежались по окрестным фермам.
В. Дымарский
―
Максим, ну, я бы хотел вернуться чуть назад вот в прошлую программу. Мы там один эпизод пропустили. Мне кажется, он очень любопытный о том, как подписывали этот акт о капитуляции. Здесь просто воспользуюсь случаем, одни очень известные библиофилы и книжники Алексей и Сергей Венгеровы, они издают такую библиохронику замечательную. И вот в одном из томов, посвященных как раз войне 1812 года, приведено письмо Нессельроде полковнику Орлову, давая ему право вот подписывать этот акт капитуляции. Я всё это к тому… Просто это оригинальное письмо, оригинальный документ, очень интересный. Кстати, я его хочу, видимо, со временем напечатать в журнале «Дилетант», но с соответствующими комментариями, потому что это тоже мало кому известно, как, собственно говоря, этот акт капитуляции подписывался в небольшом ресторанчике.
М. Кузахметов
―
Да, во Франции, кстати, все происходило…
В. Дымарский
―
Да. Да.
М. Кузахметов
―
Почти все…
В. Дымарский
―
Довольно… пришли два французских генерала, маршала. Да? Это Мармон.
М. Кузахметов
―
Тогда да, два маршала.
В. Дымарский
―
Два маршала пришли…
М. Кузахметов
―
Это еще до взятия… до вступления русских войск в Париж.
В. Дымарский
―
Да, да, да.
М. Кузахметов
―
Русских и союзнических.
В. Дымарский
―
Два французских маршала. Пришел полковник Орлов и с разрешения Несельроде и соответственно, видимо, Александр I подписал капитуляцию и привез ее Александру.
М. Кузахметов
―
Ну, напомним, мы рассказывали, не совсем на тех условиях, на которых наставил Александр. Он-то хотел, чтобы капитуляция была абсолютная.
В. Дымарский
―
Но он был доволен…
М. Кузахметов
―
Но там приближался Наполеон, нельзя было рисковать. И Александр I махнул рукой, за что, кстати, его тоже вот Наполеон презирал. Он такой, эдакий. То, строго говорит, только так, а не иначе. А потом там забывает об этих своих словах. Не бог весть, какая принципиальность. Да, да. Документы остались. Но вот – да, – напомним, что вот французы…
В. Дымарский
―
Я просто специально… поскольку у нас программы «Дилетанты», что следите, что называется, за журналом. Будем публиковать всё тоже много интересных документов на эту тему.
М. Кузахметов
―
Ну, к тому моменту, на котором мы сейчас остановились, Александр I уже в Париже, Наполеон подписал …
В. Дымарский
―
… потому что это…
М. Кузахметов
―
… капитуляцию. Французы сложили оружие. Ну, как сложили? Разошлись по гарнизонам. Армия где-то осталась. Кто-то там признал…
В. Дымарский
―
Наполеон подписал отречение.
М. Кузахметов
―
Да. Ну, дальше репрессии не сразу вообще начались. Там начались, но не сразу. Поначалу на что… на кого опираться возвращающемуся, например, Людовику ХVIII, тем более мы рассказывали, он еще там кочевряжится, капризничает, я с Конституцией ни в какую не согласен. И мы уже говорили, фантастическая история. Кто заставляет его подписать Конституцию?
В. Дымарский
―
Александр…
М. Кузахметов
―
Александр I. Нет, чтобы сказать правильно, только абсолютная монархия, только крепостное право, самодержавие, народность и православие бы навязал.
В. Дымарский
―
… для России.
М. Кузахметов
―
Это он делил. Тут он… Да, тут у него прекрасная была разница и, вернувшись в Россию, Александр I вовсе не настаивал на том, чтобы и у нас чтоб была Конституция и 2-палатных парламент. Вообще ничего подобного. Лицемерие фантастическое. Ну, да, вот возвращаясь к Парижу, потому что вот эти два месяца, даже больше, пока там находился Александр I, они впечатляют чем?
В. Дымарский
―
А дела в России его не волновали?
М. Кузахметов
―
А вообще никак не волновали. Ну, конечно, там приходили какие-то сообщения, но Россия… Это вообще печальная история. Там же ни бунтов толком, ни заговоров никаких. Наоборот какую-то знать он с собой на всякий случай забрал. Ну, например, своим братьям, у него же три младших брата. Один из них потом отрекся…
В. Дымарский
―
Николай…
М. Кузахметов
―
… а 2-й потом стал императором. Будем рассказывать. Так он им… Они вроде тоже хотели приехать. Саша, возьми нас тоже с собой в Париж. Но они там существенно младше были. И он долго не разрешал. С ним, правда, в Париж вступал уже Константин. Но тут как-то Александр ревновал. Да. Потом и второй брат приехал.
В. Дымарский
―
Николай.
М. Кузахметов
―
Да, и Николай приезжал, и, по-моему, Михаил тоже добирался, но где-то там вот на периферии все время. Тут Александр I хотел быть единственной звездой. Ну, мог там представить, вот мой брат младший, непутевый, великий князь. Но не более того. Не то, чтобы там так, ну, давайте теперь обсуждать, а давайте моего брата на трон Франции посадим. Вот Наполеон, не сомневаясь, решал. На трон Испании – брата сразу, на трон Италии – мужа сестры, например, там. Ну, неаполитанского – да? – короля Мюрата. А тут…
В. Дымарский
―
… шведский.
М. Кузахметов
―
… на шведский трон – да, – там ещё одного маршала своего, хоть он потом и предал. А тут Александр I… Это вообще фантастическая история. Ну, как мы уже сказали, не то, что никакой контрибуции, никакой компенсации, никакой сатисфакции и даже никакого гарнизона не оставил…
В. Дымарский
―
А сатисфакция в том, что он…
М. Кузахметов
―
Так Россия в руинах. Москва сожжена. Кто нам все это компенсирует? Сотни тысяч русских солдат погибли. Это совершенно нормально, что нам теперь за это будет. А доходит, ну, в мелочах до такого, ну, не то, чтобы абсурда, как вот Александр I мечтает понравиться всем французам. Ну, понятно, вот он там передвигается. Какие-то магазины, рестораны, театры. Емы каждый раз предлагают… С Вас ни су не возьмём, не… не копейки. Нет, говорит, мы не варвары какие-то. Сколько стоит? За всё будем платить. И там, кстати, сохранились воспоминания русских офицеров, что эти коварные жулики-французы нам вообще втридорога что-то вдувают, пользуясь тем, что мы с одной стороны цен не знаем, а с другой стороны потому, что под страхом смертной…
В. Дымарский
―
Готовы платить всю сумму.
М. Кузахметов
―
Ну, не то, что… Ну, там кто-то от щедрот. Но солдаты, например, пусть даже в гвардии, не готовы платить за всё там золотой монетой. Но страшно. Не дай бог там… Остались тоже эти документы. Расстрел буквально за любую попутку какого-то там грабежа или попытку какой-то дерзости. Хотя тоже остались воспоминания, что, ну, это французов впечатляло, вот казаки в городе – да? – на Елисейских полях начинают готовить еду, жарить там на кострах всё это, водку там пить. Ну, мне кажется, там много приукрашено. Много осталось карикатур. Но я думаю, они такие уже…
В. Дымарский
―
Я думаю, что…
М. Кузахметов
―
… приукрашенные все.
В. Дымарский
―
… немножко. Да.
М. Кузахметов
―
Вот варвары были у нас в Париже, ушли. И слава тебе, Господи.
В. Дымарский
―
Да еще вроде как бы и переспали со всеми женщинами Парижа.
А. Кузахметов
―
А женщины как будто бы, по разным версиям, в очередь стояли.
В. Дымарский
―
… Да, да, да.
М. Кузахметов
―
Ну, русским – да, – офицерам особенно нравилось про это рассказывать. Рассказывать-то всегда поинтересней. Так вот Александр I вот на этом этапе, он фактически реально властелин всей Европы. Ещё раз напомним, с ним присутствует прусский король Фридрих Вильгельм III, сравнительно честный, скромный человек, невысокого роста. Александр-то I почти 190 сантиметров. То есть это насколько он там выигрышнее выглядит рядом с этим, можно сказать, карликом. А тот ещё скромный, честный. Мы когда-то рассказывали, Фридрих Вильгельм был не такой скользкий тип, долго не мог вступить в коалицию против Наполеона, потому что подписал же когда-то с ним союзный договор. Слово дал, грубо говоря. Как я его нарушу? Только уже под давлением своих генералов согласился на эту, как Германия зовет, освободительную войну от французского ига. Или, как мы сказали, Габсбург, австрийский император, он… он приезжал, но ненадолго. Но у него там тоже своя драма. С одной стороны дочь у меня и внук здесь. Внуку не дают занять французский престол. А потом он же тоже… Габсбургам там тысячи лет. Ну, там поменьше на том этапе. Ну, не тысяча там, 800 лет, например, истории. Кто такие для меня эти Романовы и Бурбоны, например? Не бог весть кто. Уехал там. Ещё раз напомним, мы уже говорили, английский король Георг III сошел с ума. Он просто ничего не знает. Там он в регентстве в своём… Англичане месте вообще не приезжали. И Александр I единственный остаётся. И там воспоминания о нем, а он высокий, статный красавец, за 30 лет. Правда, там почему-то регулярно француженки, не русские, а вот француженки регулярно там пишут, полноват, правда, но его не портит. Лицо миловидное. Это, кстати, тоже любопытный эпизод. Ещё в начале ХIХ века люди знали, что если есть после 6 часов вечера и сидеть все время на месте, то лишний вес. Ну, там еще другие у них были проблемы, особенно у знати. И реально заботились о фигуре. Ну, а если еще ездить по 30 километров каждый день и, не дай бог, пешком ходить, то, конечно, там лишнего веса не будет. Вот Александр I как-то умудрился. Ну, по меркам французов он, конечно, не был толстым, но когда все там вообще сухопарые там офицеры, а Александр I даже не то, чтобы в теле. Судя по портретам, ну, такое округлое лицо. А для французов уже полноват там. Ну, так вот реальная звезда. Конечно, к нему там поток, реальный поток посетителей-французов, насколько тоже…
В. Дымарский
―
А француженок?
М. Кузахметов
―
И француженок. Но вот начнем с французов, потому что ещё буквально вот до вступления союзников в Париж знаменитый, кстати, французский поэт, классик Франсуа Рене Шатобриан успел написать памфлет, как вот этот деспот Наполеонишка, этот Бонапартишка, как вот он поверг Францию в пучину несчастья, и как важна стабильность, преемственность династии, когда династии правят много лет. Ну, я так утрирую, там не буквально так всё это. И он совершенно разумно рассчитывал, что… он очень сложно добивался приёма Александра I, что ему теперь за это что-то будет. Тем более пока не приехал еще Людовик ХVIII, представленным быть очень мечтал Александру I.
В. Дымарский
―
А где республиканские силы Франции?
М. Кузхаметов
―
Да какие там республиканские силы? Не, они были. Как? Мы же рассказали, Конституцию и всё тут. Сенат говорит. Конституционная монархия, правда. Не то, чтобы нет…
В. Дымарский
―
Но монархия тем не менее.
М. Кузахметов
―
Вот этот экстремизм, чтобы головы рубить – это страшная страница. Тем более что больше всего поубивали на гильотине республиканцев. Мы уже тоже… Это отдельная там драматическая страница в истории Франции. На гильотине больше не монархистов погибло, а убежденным республиканцев. И Дантон, и Робеспьер, и леваки все. Ну, тамошние…
В. Дымарский
―
Там друг друга начали убивать…
М. Кузахметов
―
Эбер там. Да. Шометт. Поэтому возвращаясь в 1814 год, тут, конечно, сплошной гуманизм. И вот Шатобриан, это было непросто, является к Александру I, и какой вот Шатобриан оказался политически близорукий. Если он в своем памфлете представляет Наполеона ничтожеством, выскочкой, то кто ж тогда получается его победитель Александр I? Что же? Кого же он тогда победил? Да не бог весть кого. Там, ну, понятно, что Александр I вообще со всеми по-французски разговаривает. И Александр I, ну, не то, чтобы там в лицо это ему сказал, а опять-таки со всей своей… вот это со всем своим коварством наврал. А я памфлет просто еще не прочитал. Поэтому пока ничего не могу сказать, своего мнения. А на самом деле все он прочитал, как знали современники. Просто вот таким образом дал понять, нам не о чем разговаривать с тобой, выскочка французской поэзии, потому что неправильно ты почувствовал конъюнктуру. Надо было сказать, что Наполеон был величайший полководец, а всё равно проиграл северному…
В. Дымарский
―
Еще более… еще более…
М. Кузахметов
―
Еще более выдающемуся полководцу. Ну, так вот там, правда, поясним, что потом вернулся Людовик ХVIII когда, вот он тут Шатобриана обласкал. Тут… Тут Людовику ХVIII всё нравилось. Выскочка, дешёвка, бездарь. Там уже Шатобриан нашёл себе благодарного читателя своего памфлета, был назначен пэром, ну, потом уже жил там в благости. Пушкин задыхался от зависти. Но поток просителей, ну, вот таких типа Шатобриана, которые приходили и говорили, а я ведь там давным-давно с уважением вот… вот всё ждал, не дождался, когда вступит русский царь, тем более вот к нему все ниточки тянутся, что Александру I пришлось вообще издать в Париже специальную ноту, что вообще-то… причем в 3-м лице. Это Нессельроде там написал от имени царя, что Его Императорское Величество уже больше не может оказывать никакого влияния на исполнение законов. А там же начинается, у меня отобрали республиканцы. А тут вот пришли опять вот те, кого когда-то изгнали, а я вот законно купил имение…
В. Дымарский
―
Подождите…
М. Кузахметов
―
… верните мне. За что?! Тем более вообще по решениям Фонтенбло, тоже напомним, очень любопытный гуманизм. Там же двойственность в чём была? Что признаются и все титулы, которые были до французской революции, но и те, которые раздавал Наполеон, тоже сохраняются. А там начинается коллизия. Раньше имение, дворец, замок принадлежал какому-то стороннику Бурбонов, потом у него отобрали, за копейки купили, отжали, как бы сейчас сказали, – да? – отдали какому-нибудь бонапартисту. Что дальше делать? Но там Александр I вообще, конечно, в этом не может разобраться, но и не хочет, главное. И приходится вот от всего от этого отнекиваться. Одно дело, когда приходят к тебе со словами восхищения, а другое дело, когда надо влезать во все эти тяжбы. Вот этого он там, конечно, всего максимально избегал, не хотел в этом во всем участвовать. Ему больше понравились другие события. Например, он там 21 апреля явился на торжественное заседание института Франции, к тому времени ещё Людовик ХVIII не приехал в Париж. Всё ещё… Ну, больше месяца там. Единственный, к кому можно апеллировать и всякие петь славословия – это Александр I. Так вот и там почетный академик, лауреат Абель-Франсуа Вильмен читает речь, где сравнивает Александра I с Марком Аврелием, например. Вот правильное сравнение! Вот это да! Император-философ, уважаемый человек, который вот всё стремился не только в кровищи утопить, а ещё вот философские труды… Ну, Марк Аврелий реально великий император. Это потрясающий вообще правитель. Если б не сын его Коммод… Да, там, правда, тоже могут быть привлечены его все чудовищные злодейства, но попортил репутацию своего отца, выдающегося из римских императоров. Так вот. Вот это сравнение! Вот это приятно! И что дальше Александр I? Тут-то он не отнекивается, тут же он не говорит, что не читал там, не знаю, не понимаю, о чём идёт речь. Он изображает из себя такую искреннюю скромность. Да что вы? Ведь… Начинает уверять, что я же вообще французским духом восхищался всегда и вот французской свободой всегда восхищался, как мне вот нравилось вообще всё французское. И ведь главное для меня было что во всех предшествующих событиях? Быть полезным людям. Вот… Вот единственная вот вообще цель всех моих поступков – это вот чтобы всем было хорошо, чтоб везде был мир. Ну, кто там ещё от таких слов откажется? Не то, чтобы превратим там теперь всю вашу… как там Чингисхан бы сказал, в пастбище всё превратим и всех перевешаем, кто посмел оказать сопротивление. Ничего подобного. Не важно сколько русских солдат погибло, лишь бы вам, французам, было хорошо. Ну, вот в очередной раз напомним, это редчайший случай: ни о какой контрибуции речь не идет. А, кстати, вот же забыл сказать, потому что любопытный эпизод тоже, где совмещается с одной стороны и лицемерие Александра I, и его торжества какого-то, вот самолюбования. Он же ещё 10 апреля настоял на том, чтобы провели службу в память о Людовике ХVI, который был казнён в Париже. Ну, сейчас это площадь Согласия, где была это гильотина. Нет, мы должны соответственно отдать дань уважения законному королю, которого вот эти разбойники-якобинцы казнили, и устраивает тут пышное такое торжество. Там построили огромный алтарь. Там привели тысячи солдат, построили все, чтобы вот пели песни. А ещё такой был уникальный случай, который Александру пригодился, что в тот год, 814-й, совпала и православная пасха, и католическая. Соответственно можно было и свои православные псалмы петь. И там, конечно, Александр I… Ну, где-то он говорит, вот теперь когда всё по православному обряду произошло, то соответственно вот это осквернённое место, оно очистилась, потому что мы своей духовностью, мы вот теперь когда молились по-своему, крестились по правильному, теперь соответственно всё, может вот Париж вздохнуть спокойно. И пишет там… Дальше уже пишет в частном письме, как я там, ну, не ухахатывался, ну, как-то он там более осторожно пишет, но как было забавно наблюдать, что вот в конце там всех церемоний толпятся, друг друга отпихивают локтями все эти французские маршалы и генералы. Зачем? Чтобы православный крест поцеловать по завершению церемонии. Как вот я этим наслаждался, этим прекрасным зрелищем. Как вот мы всех поставили на место. И действительно, ну… ну, вот позавидуем Александру I, который вот… все его мечты сбылись опять-таки там не на старости лет. Там, правда, непонятно было, что делать дальше. Такое же счастье не могло продолжаться вечно. Но он дорожил каждым днём, потому что каждый день он куда-то ездил, куда-то пребывал. А там же вокруг… Ну, опять-таки что могло понравится Александру I? Это когда подбегают там какие-нибудь прихлебатели там, льстецы. Оказался вот он, например, на площади, где стоит Вандомская колонна знаменитая. Да? Сейчас восстановленная. А это огромная колонна, где статуя Наполеона. Высоченная колонна. Там почти 50-метровая.
В. Дымарский
―
Наверху?
М. Кузахметов
―
Наверху. Да. На вершине колонны там. Таких… Вот Александрийский столп в Петербурге существенно ниже. Так вот и тут же какие-то льстецы говорят: «Ваше Величество, да что мы это терпим? Давайте мы сейчас же эту статую Наполеона свергнем». И Александр I говорит: «Ну, что вы? Ну, как можно? Что это за варварство такое? Нет. Ну, что вы? Ни в коем случае. Не будем торопиться, - и шутит там. - Да посочувствуем статуи. Вот если б я на такой высоте оказался, у меня бы вообще голова закружилась. А он там, смотрите, стоит ваш Наполеон. Ничего, не падает». Ну, просто эту Вандомскую колонну потом оттуда при Бурбонах Наполеона соответственно сняли…
В. Дымарский
―
Насколько я помню, она, сама Вандомская колонна, она ведь отлита из пушек.
М. Кузахметов
―
Тут по-разному говорят. Французы уверяют, что, конечно, она…
В. Дымарский
―
Да.
М. Кузхаметов
―
… отлита…
В. Дымарский
―
Из пушек.
М. Кузахметов
―
… из перелитых и русских, и…
В. Дымарский
―
И австрийских.
М. Кузахметов
―
… и австрийских орудий, которые в знаменитую компанию 1805 года попали в наши руки, и вот мы мол как. Ну, в Австрии, в России считают, что, ну, стали бы они возить там ещё за тысячу километров, просто так смастерили там эти барельефы. Не до такой степени буквально, чтобы это были пушки, а основа там все равно каменная, а не то, чтобы там вся колонна отлита вот из этой бронзы пушечной. Ну, просто про Вандомскую колонну любопытно, что кто ее в итоге сверг, разрушил? Парижские коммунары. О чем вот в учебнике школьном было с гордостью написано. А потом снова починили…
В. Дымарский
―
И поставили.
М. Кузахметов
―
… там в 3-й раз уже, потому что 2-й раз Наполеону поставили, когда Наполеон III пришёл к власти, а потом уже когда опять всех коммунаров там перевешали, переубивали через некоторое время, когда снова там, ну, вот эта спираль истории, вспоминая славные страницы прошлого, и колонну восстановили.
В. Дымарский
―
Да, мы немножко перебрали время. Нам нужно… пора завершать и передавать слово новостям.**********
В. Дымарский
―
Ну, еще раз добрый вечер! Продолжаем программу «Все так плюс». Продолжаем наблюдать за Александром I в Париже, за Александром I Победителем. Не просто так.
М. Кузахметов
―
Задыхаясь от зависти, продолжаем наблюдать, потому что случай действительно уникальный, и ещё раз вот возвращаясь к обстоятельствам, при которых Александр I находится в Париже, он там не гость, он там реальный повелитель и по сути правитель, потому что даже в итоге там договорившись, что возвращается династия Бурбонов на престол французский, становятся вновь королями, Александр I, как мы уже рассказывали, условия выдвигает, ультиматумы, что… причем какие? Не подпишешь Конституцию, в Париж не пущу. Кто главный…
В. Дымарский
―
Ну, он же победитель.
М. Кузахметов
―
… в Париже? Ну, победитель, но при этом, ну, ещё раз там вот всякие яркие эпизоды характеризуют его двусмысленное такое поведение, как он хочет понравиться французам, чтобы они его боготворили, и в мелочах всё это проявляется в таких любопытных. Например, ну, он же нигде не отсиживался, не прятался, ездил практически без охраны по Парижу. Его интересовало вообще всё. Вот, например, едет он там через Сену, мост какой-то красивый. А что это за мост? А это вот, с виноватым видом говорят, Аустерлицкий мост в честь победы Наполеона над Вами в принципе. Ну, они, может, так не скажут. Да? И тут же: а давайте переименуем вот… вот прямо сейчас, вот тут же, вот вашим именем, каким угодно. Сенат там, я думаю, не будет возражать. Что нам эти все кровавые победы этого выскочки Бонапарта, свергнутого. Он же от престола отрекся. А зачем нам вообще все эти… Не будем ворошить прошлое. Да? Там уберём это. И что говорит Александр I? Зачем же? Ничего не надо. Пусть останется название. Достаточно того, что…
В. Дымарский
―
Благородно и правильно он себя ведет.
М. Кузахметов
―
Что… Ну, слава богу, да, что не будем там всё крушить. Пусть останется название. Мне достаточно того, что не только я по нему прошёл, а русская армия протопала по этому мосту, когда шла сквозь Париж триумфальным маршем. Поэтому нет, всё в порядке. Всё нормально. Кто… Ну, как эта пословица?
В. Дымарский
―
Ну, вполне…
М. Кузахметов
―
… кто последним…
В. Дымарский
―
Вполне цивилизовано, надо сказать.
М. Кузахметов
―
Ну, цивилизовано. Ну, тоже с…
В. Дымарский
―
А Вам… А Вам хотелось бы, чтоб больше… больше…
М. Кузахметов
―
А дальше такие примеры про парадоксы вот этой цивилизованности. Выбор-то всё равно…
В. Дымарский
―
Больше… больше победителя, чтобы в нем было, да?
М. Кузахметов
―
Нет. Приходиться делать какой выбор, кому больше нравится? Потому, что, например, в Париже за время правления Наполеона оказалось много ценностей, которые были захвачены на других территориях. Вот Наполеон не стеснялся, там стал королем Италии, что там у итальянцев столько тут статуй лишних. Они будут гораздо лучше смотреться в Лувре. И забрал их, например. Ну, из Египта очень много, чего привёз.
В. Дымарский
―
Из Египта. Я только хотел сказать.
М. Кузахметов
―
Ну, про Египет – ладно. Там вряд ли Александр I…
В. Дымарский
―
А почему «ладно»?
М. Кузахметов
―
… переживал. А про Рим? Ну, как же? Ходоки приходят. Там Римский папа на каком-то этапе, правда, чуть позже, но говорил, так вы верните нам всё обратно, нечестно захваченное. Это вообще наше, не купленное даже ни за какие деньги. И тут Александр I занял невероятную позицию. В общем, он пришёл на каком-то этапе в Лувр. Тоже вот, представляете, приходит русский царь в Лувр, например. Опять-таки что будем делать? Завидовать будем. И с удивлением обнаруживает, что есть вот постамент, а статуи нет. Что такое? И выясняется, что там директор этого музея волновался, что сокровища-то, эти бесценные шедевры самые лучшие, кстати, и картины какие-то, они захвачены нечестным путем, просто припрятал на всякий случай. Ну, глупо, конечно, получилось, что Александр I всё это увидел, потребовал объяснений. Пришлось путанно объясняться, виновато. Да дело в том, что это вот ещё заранее, а то когда вот Париж. А мы не знали там, а вдруг будет бомбардировка, мы тогда ещё убрали, а вовсе не перед вашим приходом. Не только Александр I был вруном и лицемером. И Александр I злится, сердится и говорит: «Да что я вам варвар – что ли? – какой-то? Я же обещал, что всё вот как было, вот всё сохранится в неприкосновенности. Верните все статуи на место. Хочу прийти ещё раз на экскурсию, чтоб всё было, как вот было расставлено». Там статуи ставятся на свои места, которые были предусмотрены. Лувр же, кстати – уникальное тоже место. Там французские короли перестали жить тогда, когда ещё Петербурга не было. Не было здесь ещё императорских дворцов. Так вот ставятся статуи на место. Александр I приходит снова, любуется и снова подтверждает никакой реституции, никому ничего возвращать не надо. Это вот то, что я уже упомянул, что впоследствии там Римский папа Пий, уже после 100 дней возвращаясь к этой ко всей теме, ну, он там уже не к Александру I обращался, а к коалиции, когда ещё Венский конгресс шел, так когда вернут то, что я… Я Римский папа. Я вообще-то не последний человек. В Рим нам верните сокровища нашей цивилизации. И Александр I опять занимает… Именно он! Кое-что там вернули, правда. Александр I говорит: «Нет, ничего. Я обещал». И есть у него, кстати, очень любопытный аргумент, который вот тоже не могу не привести, почему не надо ничего из Парижа увозить обратно в Италию. Да потому, что в Париже в Лувре у публики будет больше возможности прийти и насладиться искусством, вот этими красивыми экспонатами. Как вот с таким аргументом поспорить? К вам-то там… Это сейчас Ватикан…
В. Дымарский
―
… вам не надо, а…
М. Кузахметов
―
Да. А пусть люди смотрят. Чего они у вас взаперти стояли там во дворце святого… в храме святого Петра и Павла. Да. Святого Петра. А вот здесь Лувр. Здесь открыто всё. Могут все приходить, смотреть, приобщаться к искусству. Ну, это папа Пий VII вот соответственно просил, а царь ему отказал. Так вот. Ну, я прошу прощения, что мы так всё подробно. Ещё раз напомним, случай совершенно уникальный, что царь не просто в Париже, а там повелитель и правитель. Каждый вечер он приходит на спектакли. А, кстати, я забыл сказать, где он остановился. Он сначала же вообще остановился у Талейрана, у этого скользкого типа, который знал, что сказать вообще. Для начала он там просто наврал, что да там эти дворцы, наверное, заминированы. Мало ли там чего эти бонапартисты устроили. А у меня безопасно. Оставайтесь у меня. И Александр I, кстати, тоже демонстрирует там чудеса скромности. С меня достаточно небольшой комнатки. Да мне не надо там никакой роскоши. Не надо лишних людей там. Это, кстати же, французская монархия прославилась тем, ну, еще во времена Людовика ХIV – да? – там короля Солнце, что… Как этот классический пример? Чтобы подать королю стакан воды должны быть задействованы там 10 человек, например. Что там такие сложные церемонии, что чулочки одевает один человек… левый чулок – один человек, а правый чулок – совершенно другой человек. И всё расписано и предусмотрено, как должно происходить. Тут Александр I такой вот демократ. Не надо мне всех этих церемоний. Что Вы? Что Вы? Достаточно с меня там самого скромного. Так вот Талейран устраивает тоже… Ну, как вот из такого города уедешь? В опере, в парижской опере целый праздник в честь Александра I, где, ну, там уже и освободителем его называют. Ну, как не сходить на такое представление. А там сочинена… Сочинено специальное произведение, где просто поётся, что среди нас царь царей, освободитель, герой и праведник. Там, правда, ну, как французские любители истинной поэзии жалуются, что всё это как-то убого, рифма неудачная там, всё это, конечно, наспех… Куплетики какие-то дешёвые, а не серьёзное произведение. Но Александру I, наверное, не страшно, что музыку не Чайковский написал. И так хорошо. Песни-то обо мне, обо всём. И публика рукоплещет. Там же никто не будет освистывать во время такого представления. Тем более что такой человек как Талейран и о публике позаботиться, о квакерах, которые там будут в правильные моменты правильно хлопать. Мы уже упоминали, что к царю-то идут ходоки без конца из представителей высшей знати. Но если они не со стихами приходят, то разбираться, кто, у кого, какое имение забрал, невозможно, нереально, неинтересно. И там даже пришлось выпускать специальную ноту. Это не ко мне. А когда приходит бедняки и говорят, я вот потерял там ногу, я инвалид войны, или вот у меня там дом сгорел…
В. Дымарский
―
Дайте денег!
М. Кузахметов
―
Дайте денег. То тут Александр I, пожалуйста, щедр, но не буквально так, чтоб они все к нему не ходили. Тут вот он, ну, максимально всё это озвучии, и он распоряжается выдать парижским кюре, ну, священникам – да? – при церквях значительные суммы денег, чтоб они уже на своё усмотрение…
В. Дымарский
―
Помогали беднякам.
М. Кузахметов
―
Да. Вот нуждающимся выдавали там, кому им виднее. Опять-таки какая вообще демократия! Вот на ваше усмотрение. В церковь всё опять-таки своеобразное жертвование такое да ещё и помощь дальше беднякам. Да что вы! Что вы! Даже моё имя лишний раз писать не надо. Ну, понятно, что упоминают, что всё это именем Александра I вот ещё нуждающимся какие-то денежки раздают. И тут дальше вот тоже все эти события развиваются. Александр I, что вот его тоже характеризует, он так вжился в эту вот роль такого праведника, освободителя, что как там пишут уже злопыхатели, начинает переступать какие-то границы. Он уже хочет быть одновременно и новым Иисусом Христом и старым Наполеоном одновременно. Что для этого надо делать? Для этого надо пойти в больницу, где лежат смертельно больные, заразные люди. Во-первых, потому, что это уже идеальное христианское проявление милосердия – да? – прийти к смертельно больному да еще и заразному. Вот я, мол, какой. А вдруг я прикоснусь к нему, он излечится. А с другой стороны потому, что вот Наполеон ходил к своим там холерным, тифозным больным, например, во время египетского похода. Сколько вот про это потом восхищались в Париже, картины рисовали? Наполеон I навещает смертельно больных солдат в госпитале.
В. Дымарский
―
Тоже хочется.
М. Кузахметов
―
Хочется тоже приобщиться. И он идёт в эту больницу. Ну, там уже в панике, конечно, приближённые самого русского императора. Там же заразные. Ну, ладно, хорошо, он там сошёл с ума, или он Иисус Христос, Наполеон, пусть он идёт. Но он же не может идти один. Он же должен идти со свитой. Мы же тоже должны идти…
В. Дымарский
―
Собрали…
М. Кузхамтов
―
… а на нас там будут чихать и кашлять. Зачем нам это надо? Там уже нервничают его… Ну, они начинают его пугать. Ваше Величество, ну, вот это явно лишнее. Вы им так денег дайте или там письмо какое-то напишите. Не обязательно находиться, а то потом ещё вздумает там целоваться с этими тифозными больными. Что нас ждёт? Тут, кстати, напомним, мы уже когда-то подробно рассказывали про личную жизнь Александра I. Вот его, как ни удивительно, история с престолонаследием почти не волновала. Насколько Наполеон сходил с ума, чтоб у него народился наследник! Сколько десятилетий на это ушло! И когда он вроде бы успокоился… Всё равно не пригодилось. А у Александра I, напомним, официальных как будто было всего две дочери, да и то не от него, и то умерли.
В. Дымарский
―
Ну, братья были.
М. Кузахметов
―
Ну, братья-то и у Наполеона были братья, а как он хотел, чтобы по прямой линии. Мало ли у кого, какие братья. Братья вон у Чингисхана были, а как он жестко, что вот чингизиды и всё тут. А тут вот Александр I как будто просто равнодушен ко всему к этому, мог бы там присмотреть себе, может быть, если у него там с женой не сложилось, какую-то новую историю по заграницам-то. Вон там Мария-Луиза… Ну, ей там, конечно, трудно было разводиться. Но мало ли что? Как бы там сложилось? Дочка австрийского императора. Прекрасный вариант на перспективу…
В. Дымарский
―
Ну, как? После Наполеона?
М. Кузахметов
―
Ну, нет, он был не такой…
В. Дымарский
―
Нехорошо.
М. Кузахметов
―
… не такой брезгливый был. Ну, так вот. Ну, там я уже говорил, что он ездил по Парижу практически без охраны. И вот возвращаясь там к истории встреч там с девушками и женщинами, он же встречался с Марией-Луизой, которая вообще оказалась в двойственном положении. С одной стороны как-то ей же титул оставили. Она же может и дальше величаться императрицей Франции. Но ей там, правда, всё не нравилось в этом Париже. Такой редкий случай. И были женщины, которым в Париже было чуждо. Она там поскорее мечтала уехать в Вену. А потом она в итоге перебралась в Италию и там уже жила свою счастливую, беззаботнцю личную жизнь без этого ненавистного Наполеона, без этого сына, которого она терпеть не могла, Наполеона II. Но сохранился любопытный эпизод, что Александр I, ну, просто навязался на визит к ней. И отказаться было невозможно. И она там… ей вроде как Париж не покинуть. С отцом вроде повидалась, но вскорости уехал. Вот она… Вот вообще я так понимаю, что Александр…
В. Дымарский: 18
―
му она тоже не нужна была Людовику.
М. Кузахметов
―
Нет. Нет.
В. Дымарский
―
Абсолютно.
М. Кузахметов
―
Нет. Они вообще, Бурбоны и Габсбурги воевали столетиями. Там как будто у них личная неприязнь была. С трудом там пересекались…
В. Дымарский
―
Не нужна была ни в… ни как союзница, ни как противница.
С. Кузахметов
―
Нет. Нет, там были пересечения. Ведь когда-то Бурбоны договорились с Габсбургами про испанский трон. Ну, там отдельная война была за испанское наследство. Ну, так вот здесь Мария-Луиза и сами ничего не хочет, и не нужна никому, и хочет поскорее уехать. Александр I, ну, вынудил ее на эту встречу. И что происходит дальше? Он встречается с Марией-Луизой. Современники говорили, что она была холодна, что я… Вот что надо, в общем, вам от меня? Наполеона сослали. Я хочу к папеньке. Ни на что не претендую. Тем более, кстати, там гуманно договорились про ее содержании на миллионы. Она, наверное, поскорее хотела уехать в Италию, где в итоге осталась и жила там со своими…
В. Дымарский
―
А кто ее на содержание…
М. Кузахметов
―
… грубо говоря, любовниками. Ну, там коалиция договорилась. Ну, как? Чтобы не было тяжким бременем, например, на бюджет Франции, вот вам герцогство итальянское ничье. Вот и живите там себе в Парме. И там же благодарны ей жители Пармы до сих пор, потому что она-то тратила деньги не на войну дальше, а на театры и на украшение города. Прекрасная женщина. И нашла там себе утешителя великого, тоже боевого офицера. Мы там упоминали. Ну, так вот здесь Александр I не просто к ней навязался и говорит, а я хочу посмотреть на Наполеона II. А мало ли что у него в голове, если он Наполеона I ненавидел. А вдруг он мальчика, 3 годика мальчику, задушит? И дальше поразительная вещь. Ну, как-то… Ну, что делать? Не отказать. Приводят мальчика этого маленького, и Александр I говорит: «Какой чудесный ребёнок. А можно я его поцелую?» Ну, тогда ещё никто не переживал, что взрослый дяденька целует маленького мальчика. Как это всё сейчас бы вообще обросло какими ужасами! Да? Там в жёлтой и не в жёлтой прессе. А тут все удивляются, какой милый царь русский вот этот, северный варвар, как он… Он к сыну своего врага с каким почтением! Как он восхищается этим милым мальчиком! Как он хочет его подержать на ручках! Как он его долго разглядывает! А потом ничего не припоминая, ничего не… не высказывая, да, хорошо… Я почему вот на этом эпизоде остановился? Мы уже рассказывали, с чего началось вообще правление династии Романовых? С того, что повесили в Москве на воротах сына Дмитрия II и саны Марины Мнишек, 3-летнего мальчика с надписью «Ворёнок»…
В. Дымарский
―
Ворёнок.
М. Кузахметов
―
… который там ещё и не сразу умер. И ничего. Ходили москвичи, там смотрели. Так ему и надо этому трёхлетнему мальчику. А тут вот русский царь, тот же вот потомок Романовых приезжает и восхищается сыном своего главного врага, на котором у него личное пересеклось. По-моему, больше ни с кем у Александра I такого не было как вот с этим Наполеоном ненавистным. Готов был Москву отдать на поругание, на уничтожение. Ничего не жалел лишь бы Наполеоном как-то расправиться. Ещё раз напомним, это же он был, именно Александр I, главным энтузиастом, главным стимулом, двигателем вот этого похода на Париж, хотя всем было страшно. Так вот не сложилось у него с женой Наполеона. Холодна она была. Но там были другие интересные женщины. И дальше, там я, правда, нарушаю последовательность, но потому, что он с другими женщинами уже не один раз встречался как с Марией-Луизой. Там же в Париже Жозефина всё ещё жива и дочка ее Гортензия, прекрасная девушка. И Александру I с ними очень интересно. Ему хочется с ними непременно повидаться. Он 16 апреля приезжает. Ну, там уже более теплый прием его ожидал. Там все были милы и любезны с ним. Бывшая жена Наполеона и бывшая падчерица Наполеона Гортензия… А мы, кстати, напомним, там с Гортензией тоже любопытная история, потому что это ж она – мать Наполеона III. Потом-то в итоге там всё забылось во Франции, с Бурбонами всё неправильно пересекалось. Свергли там в итоге…
В. Дымарский
―
Бурбонов.
М. Кузахметов
―
… последнего – да, – Бурбона. И потом на каком-то этапе пришел Наполеон III. Правда, тоже не пригодилось ему ничего. И тоже и его…
В. Дымарский
―
Недолго.
М. Кузахметов
―
… правление…
В. Дымарский
―
Недолго он был.
М. Кузахметов
―
Да. Неудачно закончилось. Не получилось из него такого полководца, как хотелось бы. Ну, так вот тёплый приём. Но при этом как говорит Жозефина, у неё никакой неприязни к своему бывшему мужу, как ни парадоксально, нет. Ничего подобного. Она… Он же бросил ее вообще-то. Так развелся с ней принудительно. А теплый прием и… Ну, это… при этом как? Там роскошный, конечно, особняк, где она живет. И она говорит, нет, вот этот стол, за которым сидел мой бывший муж Наполеон, я никому за это… вот не разрешаю на этот стул садиться, потому что вот это светлая память… Вот… Вот всё как было при нем, вот пусть всё так и лежит. И Александр I с благоговением. Ну, опять-таки приятно, если такой великий человек, а я его победил, тут всё правильно как раз-таки. Тут Жозефина поумнее оказалась, чем некоторые французские поэты. Или дальше почему вот поясняют вот такую ещё заботу Жозефины, кстати… Да, надо еще пояснить. Злопыхатели-то почему говорят, что она так мила и приветлива, и обольстительна? Ей там уже около 50 лет, но современники говорят, что выглядит прекрасно. Да потому, что её тревожит судьба своего сына Евгения. Ну, или по-французски…
В. Дымарский
―
Эжена.
М. Кузахметов
―
Да, Эжен Богарне. Что с ним дальше будет? Мы уже упоминали, еще раз напомним, пасынок Наполеона не просто был возвышен своим ненастоящем соответственно отцом, он принимал активное участие, в том числе и в походе в Россию, принимал участие во всех решающего сражениях, в том числе и под Смоленском, и под Малоярославцем, и при Бородино. Мало ли что ему сейчас тут вот припомнят, устроят военное следствие, объявят его военным преступником, как уже там было бы в ХХ веке. Я тревожусь. И ничего подобного. Александр I милостиво обещает, что да нет, да что Вы там, ничего подобного, никаких преследований, никаких притеснений. Ради бога. Несмотря на то, что, кстати, вот Евгений Богарне же уже после того, как Наполеон перевёл армию через Березину и помчался в Париж, а дальше вплоть до Магдебурга командовал всей французской армией Эжен Богарне, как ни парадоксально. А Богарне, кстати, там рядом, мы так не упоминаем. Просто он не может тоже выходить там везде и светиться. Тем более тут уже как-то и лишний раз и в наполеоновском мундире и при орденах не выйдешь. Ну, такая двусмысленная ситуация. И потом ещё после 100 дней как всё это пересеклось, и кому, что припомнили. Но пока все милостивые и приветливые. Пока Наполеон с Эльбы не сбежал. В общем, гарантируется Эжену Богарне неприкосновенность. Ему даже выплатили, кстати, гигантскую компенсацию за те земли, которые ему Наполеон когда-то выделил тоже, по-моему, в Италии, чтобы не бедствовал. В итоге, в общем, Эжен Богарне оказался тоже, ну, таким в принципе порядочным человеком. Вот он пообещал, что я…
В. Дымарский
―
И сделал.
М. Кузахметов
―
… ничего. Вот всё, я согласен с тем, что сложилось. Я не то, чтобы отрекаюсь от своего отчима Наполеона, но я согласен, да, всё больше я его поддерживать не буду. И он своё слово, кстати, сдержал, потому что когда были 100 дней, он уклонился от помощи Наполеону. Слово давал. В отличии от Гортензии. Кстати, Гортензия там приветствовала…
В. Дымарский
―
Кстати говоря, и он, и…
М. Кузахметов
―
… отчима.
В. Дымарский
―
… Жозефина, они, по-моему, как очень с Россией дружили же.
М. Кузахметов
―
Вот. Развитие какое невероятное, потому что потом перебрался благополучно Евгений Богарне в Баварию, задружился там с баварским королем, провел там много лет. И что дальше случилось? Был у него сын Максимилиан Лейхтенбергский. Богарне он уже не назывался. Но напомним, Богарне – это вообще фамилия 1-го мужа Жозефины, чтоб было понятно.
В. Дымарский
―
Ну, и отца этого…
М. Кузахметов
―
Да, реального отца. Так вот и вот этот Максимилиан соответственно Лейхтенбергский, он женился на дочери императора Николая I нашего, о котором мы будем рассказывать. 30 лет здесь правил. И здесь остался в России. То есть он такой тоже уникальный случай. Не дочка поехала, соответственно Мария…
В. Дымарский
―
А муж…
М. Кузахметов
―
… во Францию.
В. Дымарский
―
А муж поехал за женой.
М. Кузахметов
―
А приехал к жене, остался здесь и сделал вообще очень много полезного. Он оказался таким реальным администратором, никаким не злодеем. Много полезного сделал непосредственно для Петербурга…
В. Дымарский
―
Перебью. Переписка с Жозефиной…
М. Кузахметов
―
Да. Но потом будем рассказывать, наверное, уже про более поздний период.
В. Дымарский
―
Да.
М. Кузахметов
―
Вот единственное, что раз мы его упомянули, сердце кровью обливается, я живу недалеко от того места, где была улица и мост Лейхтенбергские. Да. И потом после 18-го года они были переименованы, но сначала улица Розенштейна. Ну, это большевик-рабочий. Больше ничем не знаменит. И мост Лейхтенбергский вообще только в 50-е годы переименовали в Краснооктябрьский просто так. Ну, такое безликое название. И какой был прекрасный шанс вернуть эти уникальные названия, потому что еще соседняя улица Розенбергская тоже не возвращено. В общем, Москве больше повезло, больше старинных названий…
В. Дымарский
―
Ну…
М. Кузахметов
―
… возвращено исконных. Это… Это же тоже память историческая. Тем более ещё раз повторюсь, это не деспот и не злодей. Понятно, что большевикам там все они были ненавистны, все эти прислужники царизма. Ну, так вот Александр I всё ещё в Париже…
В. Дымарский
―
В Париже.
М. Кузахметов
―
И у него неожиданная вот… Гортензия теперь… У него привязанность какая-то буквально. Тут как будто бы даже, там, ну, понятно, слухами всё полнится. Мы не знаем, свечку не держали, что происходило. Но у Александра I была с ней переписка даже после того, как он вернулся в Петербург. Вообще тоже невероятный случай. Там сохранились письма очень тёплые, душевные. Он Гортензии жалуется в числе прочего на что, например? Что с ним решила расстаться его многолетняя любовь Мария Нарышкина. Кому он пишет? Даже не сестрам своим. А вот Гортензии. Пишет падчерице Наполеона во Францию. И та ему отвечает, какие-то слова сочувствия находит. Ну, может, что-то и ёкало сердце у Александра I, но тут вот он как-то не решился. Всё, будете моею. Поедемте со мной в Петербург. Золотом осыплю. Там разведусь с этой нелюбимой своей Фёдоровной там. Не сложилось. Но переписка у них достаточно долгая была. Или там, например, тоже такой яркий эпизод, вернулся же, как мы уже упомянули, в мае Людовик ХVIII. А Людовик ХVIII – человек туповатый оказался, но он не злой был. Он, скорее, просто вот ограниченный, более такой у него агрессивный был брат Карл, который там уже вообще всё вот хотел… всю убить там памяти о республике, растоптать. Отдельная, в общем, история. Мы уже рассказывали, что Александр I-то устроил память… в память о невинно убиенном Людовике ХVI торжественное мероприятие, но тут приехал его брат и хочет всё сначала, и устраивает тоже торжественное поминовение 14 мая, всем… всех монархов позвал почтить память Людовика ХVI. И единственный, кто не пришёл – Александр I демонстративно. И к кому поехал? К Гортензии. И он ей об этом говорит тоже, что я ведь, кстати, сейчас должен был быть со всеми остальными монархами там. Ну, там скучновато мероприятие. А вот с Вами, мол, вот так мне хорошо и интересно. Я лучше с Вами вечер скоротаю. Тем более я ж уже упоминал там память. В общем, это мы к чему подходим? Всё это начинает реально напрягать Людовика ХVIII. Всё это бесконечно продолжаться не может. А Александр I в таком в двусмысленном состоянии, хоть там он и ведёт себя так уж демонстративно как гость… Кстати, они там поехали потом ещё и кататься с Жозефиной и с Гортензией. Жозефина в итоге простудилась, через несколько дней умерла. Тоже вот, наверное, Александр I виноват. Легкомысленно катались там на шаробане, кстати, как это называлось, там в пролетке, весело хохоча. Наверное, хотел показать как мы, русские, любим быструю езду или что-то подобное. Ну, в общем, умерла Жозефина через несколько дней, сравнительно не старая женщина. А Гортензия осталась жива, и с ней потом Александр I переписывался. Ну, и, в общем, ничего ему не остаётся. И в итоге в июне пришлось…
В. Дымарский
―
Всё…
М. Кузахметов
―
… покинуть Александру I Париж. Но эта история уже следующего рассказа. Почему-то поехал он не в Петербург, а в Лондон и тоже там надолго задержался.
В. Дымарский
―
Ну, вот. Так что мы переезжаем из Парижа в Лондон, еще в Россию не возвращаемся. А то, что происходит в России его, видимо, не очень волнует, как я понимаю. Да?
М. Кузахметов
―
Нет, ну, волнует, конечно. Но как-то когда…
В. Дымарский
―
Ну, получает депеши какие-то. Да?
М. Кузхаметов
―
… Лондон, Париж поинтереснее. Ничего не угрожает. Там никого не заговора, вообще ничего не происходит. Никто там не распускает слухи, что он там умер по заграницам. А тут западная Европа. Мы же знаем, как все патриоты на самом-то деле обожают западную Европу и, чуть что, там хранят и деньги, и детей туда отправляют, и особняки там покупают. Ну, и Александр I тоже как патриот…
В. Дымарский
―
Как патриот отправился из Парижа в Лондон. Ну, вот мы наконец-то прошли уже всю… прошли Европу, прошли Францию. Собственно говоря, войско-то дальше не пошло.
М. Кузахметов
―
Нет, войско уже вернулось…
В. Дымарский
―
Поэтому заграничный поход можно считать завершенным. Но, а заграничная поездка Александра I продолжается. И это будет темой уже следующей нашей программы «Все так плюс». Спасибо. Всего доброго!
М. Кузахметов
―
До свидания!