Париж наш - Все так + - 2019-11-23
Виталий Дымарский
―
Добрый вечер! Программа «Всё так плюс», выходящая из Санкт-Петербурга в составе Максим Кузахметов, петербургский историк. Добрый вечер, Максим!
Максим Кузахметов
―
Здравствуйте!
В. Дымарский
―
И я Виталий Дымарский. И мы продолжаем рассказывать о династии Романовых. И я думаю, что многие помнят, тем, кто не помнит, я напомню, что мы довольно долго шли вместе с русской армии до Парижа через всю Европу, через Германию, ну, современную Германию, и наконец-то дошли до Парижа. Я всё подгонял Максима Кузахметова, а он всё сопротивлялся. Он сопротивлялся с той же ожесточенностью, с какой сопротивлялась армия Наполеона. Но наконец я… и я вместе с русской армией вынудили Кузахметова вместе с армией Наполеона отступить, и мы… И мы в Париже?
М. Кузахметов
―
31 марта 1814 года триумфальное вхождение войск союзников, ну, в том числе и русских частей в Париж, но я еще раз…
В. Дымарский
―
Девушки… Девушки пла… машут платочками.
М. Кузахметов
―
Девушки, которые ненавидели республику и скучали по восстановлению…
В. Дымарский
―
По монархии.
М. Кузахметов
―
… монархии, хотя у Наполеона тоже монархия. Ну, хорошо, там сторонники Бурбонов, – да, – наверное, высыпали на улицы. Ну, я на всякий случай напомню радиослушателям, почему мы так долго шли в Париж. Русская армия шла в Париж почти полтора года. Поэтому… Ну, это в учебнике еще в советском моём и в современном как-то мельком, а потом заграничный поход, а потом уже Париж наш. Ну, всё было не так просто. И к тому времени, о котором мы говорим, Наполеон потерпел всего одно единственное поражение в Битве народов, когда союзников было в 2 раза больше, когда у Наполеона кончились заряды, его предали саксонцы, и, конечно, союзники всё это помнили и знали. И тут вот, ну, мы всё говорим про Александра I, ну, его роль, конечно, исключительная. Ещё раз вот коротенечко пробежимся. Если бы, может быть, не его единоличное решение о заграничном походе, что Наполеон ушёл, может быть, из пределов России. А что дальше? Кутузов-то ни в какую не хотел. Зачем нам класть жизни русских солдатах где-то там по заграницам? То есть окончательное решение о том, что да, мы переходим государственную границу и действуем на территории врага… Тоже – да? – вот такая? А мы всегда будем бить врага только на его территории. Так вот это принимал единолично…
В. Дымарский
―
И малой кровью.
М. Кузахметов
―
… Александр. То есть это был первый шаг. Потом он сыграл огромную роль, чтобы склонить колеблющегося прусского короля Фридриха Вильгельма III вступить в коалицию. Ну, правда, англичане всегда были за нас. Ну, как? Платили за это за всё. И потом тоже сыграл не последнюю роль, чтоб ещё один колеблющийся монарх, это уже австрийский император…
В. Дымарский
―
Австрийский…
М. Кузахметов
―
… тоже вступил в эту коалицию. Это всё месяцы ушли. Ну, конечно, главной движущей силой, энтузиастом борьбы с Наполеоном был именно Александр I. Тут, наверное, какие-то личные мотивы у него пересеклись. Может быть, после…
В. Дымарский
―
Очень обижен, наверное.
М. Кузахметов
―
Очень. После встречи, после Тильзитского мира вот, наверное, тогда вот как-то его переклинило. И вот с тех пор он только и мечтал о мести. Ему не жалко было не Москвой пожертвовать, никем, лишь бы вот всё-таки поставить на место этого корсиканского выскочку, этого Бонапарта. И вот его мечта наконец-таки осуществилась, они вступили в Париж. Причём тоже погружаясь подробности, Наполеон-то вовсе ещё не капитулировал и не повержен. Там Наполеон…
В. Дымарский
―
А знает ли он вообще, что русская армия в Париже?
М. Кузахметов
―
Ну, вот когда русские вступили в Париж, в это же время узнал об этом и Наполеон. Он, конечно, знал, что союзники двинулись к Парижу, но не предусмотрел такого развития событий. Ещё раз напомним, из предыдущих лет Наполеон прекрасно знал, с кем имеет дело, всех вот этих монархов прусского, русского и австрийского он неоднократно побеждал, ну, точнее их полководцев. Сами они там не рисковали брать на себя ответственность. Эти люди и их полководцы были нерешительные, инициативу проявляли с трудом, даже у них… Но когда мы рассказывали о стратегии, которую они предприняли, это ж все называлось там вытеснять, сражаться с французами, только имея кратное преимущество в живой силе. И если уж когда Наполеон и проиграл катастрофически, то только в будущем при… при Ватерлоо. Вот это было реальное поражение. До этого всего одно, но как я уже упомянул, проигрывая в численности вдвое, что Наполеона, кстати, никогда не смущало. И тут вот случилось невероятное. Опять-таки благодаря энтузиазму Александра I союзники рискнули, не победив Наполеона, который находился даже… ну, это север Франции, граница с Голландией, где он хотел освободить свои гарнизоны, но Наполеон не верил, что Парижу что-то будет угрожать, пока он находится – ну, как это там называлось? – в боевом соприкосновении с силами союзников, что они посмеют оставить свои тылы, оставить ему открытую спину и двинуться на Париж. Ну, реально не верил в то, что такое может произойти. И он даже их похвалил, когда ему донесли, что Ваше Императорское Величество, страшные новости: союзные армии, ещё раз напомним, что они все были там перемешаны русские и пруссаки, ну, австрийцев там поменьше было, движутся на Париж. Что делать? И Наполеон восхитился вообще невероятно, вот что угодно ожидал от этих слабоватых слобачков, но это прекрасный шахматный ход. Наполеон попытался стремительным маршем двинуться на спасение Парижа, но там же все сухопутные передвижения. 180 километров. Но это даже если вот двигаться с максимальной скоростью, ну, 6 дней, ну, почти неделя. И то это там у солдат будут ноги разбиты в кровь, они будут измучены, измотаны. Союзником хватило, ну, этого… вот этого выигрыша в 2-3 дня, чтобы в первый день сломить сопротивление в предместьях Парижа, потому что в Париж тоже… Парижане не москвичи, уж простите меня, пожалуйста. Там тысячи людей вышли защищать свою столицу. И если уж что их и остановило от героической борьбы за спасение своей столицы, в которую со времен Столетней войны не ступала нога врага, это угроза бомбардировки Парижа и соответственно разрушение этого прекрасного города. Вот… вот этого во Франции люди пережить не могли.
В. Дымарский
―
Ну, там же… там же Александр напрямую угрожал…
М. Кузахметов
―
Вот.
В. Дымарский
―
… город…
М. Кузахметов
―
Правильно все.
В. Дымарский
―
… разбомбить.
М. Кузахметов
―
Тут тоже не последнюю роль сыграл Александр I, когда там, ну, начались переговоры, ну, какие-нибудь там… перемирие там – да? – заключить…
В. Дымарский
―
Капитуляция.
М. Кузахметов
―
Ну, капитуляция – это союзники настаивали. Ну, давайте перемирие как вот раненых там убрать, поменяться пленными. И Александр I – нет, вот всё, вот вам сколько-то часов, иначе всё, и будем бомбардировать Париж. Тут тоже не считаясь с потерями… Потери вообще при штурме Парижа, ну, предместий…
В. Дымарский
―
Огромные.
М. Кузахметов
―
… огромные. В один день это несколько тысяч русских солдат. Русских в основном. Но захватили холм Монмартр. Сейчас это уже в Париже, а тогда тоже одно из предместий. И разместив там на высотах артиллерию, ну, можно было уже смело угрожать Парижу разрушениями. Ну, не могло французское сердце пережить, да еще чтоб самим там поджигать свой город, лишь бы он врагу не достался. И да, была капитуляция, но тоже своеобразная. Напомним, что действующая французская армия, там было 2 маршала наполеоновских, они выторговали право покинуть… не капитулировать войскам. Было вот по часам всё согласовано. В 7 утра мы выходим, в полдень вы вступаете. Черт с вами, с нашими врагами! И действительно французская в полном порядке с вооружением, с поднятыми знамёнами покинула Париж, ну, их просто было там не очень много. И союзная армия – да, – вступает в столицу тогдашней Европы и культурную, и… Ну, Лондон, наверное уже был более экономической столицей, но всё-таки вот такой традиционной… Традиционный главным городом Европы, конечно, был Париж. И вот 31 марта наконец-таки это событие произошло.Но возвращаемся к Наполеону. Вот он узнал об этом событии. И что? Надо принимать какое-то решение. А Наполеон готов сражаться дальше, как ни в чём ни бывало. Нет, он видел пример этот буквально вот совсем недавно в России. Вот он захватил Москву, Москва вся сгорела. И что? Кто-то прислал к нему парламентеров? Кто-то собрался капитулировать? Да ничего подобного. Александра I отсиживался в Петербурге и даже на сообщения с предложением о переговорах никак не откликался. Поэтому вот Наполеон вот имея перед глазами такой пример, ну, наверное, готов был… То есть не наверное. Точно готов был продолжить войну. Другое дело, что не совсем были готовы французы. И опять-таки что стало камнем преткновения? Разрушение Парижа. А Александр I удивительную решительность проявлял. Тут тоже даже такие любопытные подробности, ну, как он долго, наверное, к этому шел. Потому, что при взятии Парижа щедрость Александра не знала границ. Барклай-де-Толли назначен фельдмаршалом. То есть это не какое-то генеральное сражение. Они Наполеона не победили. Наполеон не сдался. Но вот Барклай-де-Толли фельдмаршалом. 6 генералов получают орден Святого Георгия 2-й степени. Это редкая очень была награда. Ну, для сравнения при Бородино только один генерал получил этот орден, хотя там было полно проявлений героизма, и среди генералов никто не боялся, с поля боя как, кстати, Александр I не сбежал, как это было при Аустерлицком сражении. Ну, вот чуть более щедрым он был в Битве народов, когда Наполеона единственный раз победили, но тоже только 4 награды, а тут при вступлении в Париж, разбив значительно уступавшие в численности силы, Александр I, ну, вот… Вот всё. Вот-вот награды всем направо и налево раздает. А генералу Ланжерону, например, который, кстати, и руководил взятием холма Монмартр, он тут же орден Андрея Первозванного буквально вот почти там с себя снимая где-то его там не… где-то нашёл. И говорит: «Генерал, граф, Вы, по-моему, обронили это на Монмартре. А я вот подобрал. Вот это же Ваше». И, ну, орден Андрея Первозванного – это высшая российская награда, это мечта любого…
В. Дымарский
―
И получает француз, который разбил французов.
М. Кузахметов
―
Да. Ну, правда, она дискредитирована, потому что Александр I же ее и Наполеону когда-то вручил. Но тем не менее, ну… Ну, вот Ланжерон…
В. Дымарский
―
Наверное, опять Ланжерон француз же?
М. Кузахметов
―
Француз, конечно. Но вот более принципиальный такой оказался, не переметнулся к Наполеону, а остался вот сторонником… Ну, не сторонником, может быть. Я вот клятву давал Бурбонам. Я своему слову не изменю. Вот какие были времена. Ну, не среди всех, правда.
В. Дымарский
―
… вот небольшое отступление по поводу Бурбонов и Наполеона. Я так понимаю, что союзники, включая Александра I, может Александр I в первую очередь как 1-й, они же не ставили условие отречения Наполеона?
М. Кузахметов
―
Опять-таки напомним на всякий случай…
В. Дымарский
―
Да.
М. Кузахметов
―
… жена Наполеона – да? – Мария-Луиза…
В. Дымарский
―
Мария-Луиза.
М. Кузахметов
―
… это дочь императора Австрии.
В. Дымарский
―
… Австрии.
М. Кузахметов
―
Соответственно сын Наполеона, которому вот три годика исполнилось, Наполеон II…
В. Дымарский
―
Орленок. Он же Орленок.
М. Кузахметов
―
Орленок – это внук императора Австрии. Прекрасный династический союз наклевывается тут. Если кто и проявлял вот такую последовательную неприязнь к Наполеону, ну, в первую очередь как люди, которые этим занимались последние 15 лет, – это англичане, а во вторую очередь Александр I, который… Он действовал буквально вот на месте. Находясь там, вообще наотрез отказывался рассматривать какие-то компромиссы с Наполеоном. Ну, правда, напомним на всякий случай ведь еще за год до этого, когда обсуждались гуманные условия, и когда Наполеону предлагали, откажись от герцогства Варшавского, вернуть пруссам всё, что у них было забрано, ещё какие-то компенсации австрийцам в виде Иллирии. Скромные смешные условия, а Наполеон ни в какую. Да кто вы такие? Ещё посмотрим, кто кого одолеет. Вот согласился бы тогда на компромисс, как бы всё могло измениться. Ну, так вот Наполеон… Наполеона не спрашивают, на что он там согласен, не согласен. Александр I тут занимает самую, наверное, принципиальную позицию по сравнению с другими всеми монархами. И ещё раз напомню, Наполеон-то готов сопротивляться. Но дальше случается невероятное. Такой бунт Фронда поднимает среди его маршалов, потому что если мы пойдём отбивать Париж, то мы превратим, ну, они не могли знать, но по сути он может превратиться в Москву…
В. Дымарский
―
В Москву 12-го года.
М. Кузахметов
―
Ну, Сталинград я хотел привести в пример, потому что…
В. Дымарский
―
Да, да.
М. Кузахметов
―
… Москву-то просто оставили и сожгли, а тут надо будет сражаться. Уличные бои. Ну, вот во время Второй Мировой войны, мы знаем, во что превращается Сталинград или Берлин, когда начинаются уличные бои. И люди уже в начале ХIХ века тоже знали, что станет с лучшим городом Земли, если это произойдет. И происходит, еще раз повторюсь, невероятное. Александру I, наверное, это бы показалось чем-то немыслимым, когда против императора, ну, бунт такой условный. Они его не арестовали, там не связали. А вот собрались там и говорят: Ваше Императорское Величество, вот всё понятно, но надо капитулировать, надо признать… надо называть вещи своими именами, надо признать очевидное, мы проиграли, и мы можем сопротивляться… Наполеон собрал лихорадочно под свою руку до 80 тысяч солдат и мог продолжить эту борьбу, и Франция велика, и есть, куда отступать. Там, правда, с юга уже наступали англичане, через Пиренеи уже перешли, к Тулузе приблизились. Но тем не менее поднимают маршалы бунт, и Наполеон принимает это тяжёлое, болезненное, ужасное решение. 4 апреля он принял решение, что я отрекаюсь. Но дальше любопытный нюанс. Я тут хочу очень привести эпизод сейчас вот. Он не просто отрекается. Он отрекается в пользу своего сына Наполеона II, которому 3 года. И он, казалось бы, действует совершенно логично, потому что, например, ну, зная там историю Франции в виде… Людовик ХIII стал королем, ему было 8 лет. И никто там не испугался. А его… его отец – это Генрих IV Наваррский, он же был первым из Бурбонов. То есть тут как будто бы такая прямая аналогия. Наполеон I, династия Бонапартов, вот его сын. Казалось бы, совершенно логично. Ну, хорошо, я вас не устраиваю… Но Генриха IV убили, но никакого бунта не поднялось, все признали его маленького сына, мальчика королем последующим. А следующий король Людовик ХIV вообще в 4 года стал монархом Франции. Ну, наполеоновскому сыну 3. Но казалось бы. И тем более опять-таки это не абы кто, не просто какой-то мальчик. Это даже, может быть, покруче Наваррского, потому что он внук австрийского императора.
В. Дымарский
―
Все равно…
М. Кузахметов
―
Внук Габсбургов.
В. Дымарский
―
Все-таки Наполеон не воспринимался, как родоначальник династии. Он…
М. Кузахметов
―
Вот это драма. Он как ни старался…
В. Дымарский
―
Он как… Он даже монархом его не считали таким полноправным, что ли? Он был непонятно…
М. Кузахметов
―
Ну, вот для вот этой группы лиц. Для французов… Почему? Для миллионов французов он был кумир реальный. Никого не коробило. Мало ли кто, когда там, какая династия пришла. Во Франции, кстати, династии несколько раз менялись.
В. Дымарский
―
Менялись. Да.
М. Кузахметов
―
Это в России были Рюриковичи, а потом когда род пресекся…
В. Дымарский
―
Романовы.
М. Кузахметов
―
… а потом Романовы и всё, и других как будто бы и не было, и нет.
В. Дымарский
―
Ну, там Романовы тоже впитали в себя, как мы уже много рассказывали…
М. Кузахметов
―
Ну, там почти уже сплошь это всё была немецкая кровь. Ну, так формально сохранялась династической принадлежность. Так вот был, как это сейчас говорят, звоночек когда-то. Ещё пока Наполеон был в России в 1812 году, мы не рассказывали, произошло невероятное событие в Париже. Там был заговор Клода Франсуа Мале. Редко упоминаемый, но яркий эпизод. Живёт вот во Франции республиканский генерал, офицер, который вот не приемлет монархию в таком виде, а главное, что Франция – свободная страна. Он не где-то там свои мысли высказывал в тиши там, на кухне там или где-то в подвалах. Он открыто говорил: какое такое пожизненное консульство? Не может такого быть. Это всё неправильно. Не за это… Не для этого мы революцию делали.
В. Дымарский
―
Прямо экстремист.
М. Кузахметов
―
Экстремист. Да. Можно сказать.
В. Дымарский
―
Самый настоящий.
М. Кузахметов
―
Какой такой император и империя? Мы для чего устраивали революцию, свергали и голову отрубили французскому королю. Это всё немыслимо. Нет, я возражаю… Я вот офицер французской армии, я открыто говорю, это неприемлемо. И произошло такое тоже любопытное событие. Его никто не казнил. Ну, вот в последствии уже в советское время, наверное, взяли на вооружение этот опыт. Его в дурдом посадили. То есть логика какая, ну, при советской власти была? Вот если человек считает, что советский строй не лучший в мире, значит, он сумасшедший. Это же очевидный такой диагноз. Так же вот и в наполеоновской Франции. Если какой-то человек считает, что мы не должны строить империю, ну, он сумасшедший. Империя – это же прекрасно. Это же всем хорошо.
В. Дымарский
―
Репрессивная психиатрия. Да.
М. Кузахметов
―
Ну, там она была, наверное, такая гуманная, потому что находясь… Он с 1808 года находился в лечебнице. Он только и ждал свой звездный час, Клод Франсуа Мале. И он умудрился вместе с сообщниками сделать несколько уникальных поддельных документов. То есть в октябре 1812 года, когда Наполеон, кстати, за тысячи километров от Парижа, но он уже покинул Москву. Но когда он там примчится? Самолетов-то нет. Не прилетит. И Мале подготовил… Он очень ответственно подготовился к заговору как? Что якобы пришло секретное донесение, что Наполеон, находясь в Москве, умер. Это вообще идеальный вариант. Проверить и невозможно. Как кого там… По телефону никому не позвонишь. А если у тебя ещё и сообщники, и действовать решительно в Париже, ну, тогда ещё не было телеграфа, а почта уже была, взять под контроль, то, ну, все шансы открываются. Тем более что, например, он планировал привлечь в своё правительство, а мы упоминали этого человека, популярнейшего генерала Маро, который, правда, в Америке в то время находился. То есть всё могло сложиться. И масса примеров была, когда все эти заговоры удавались. В общем, он подделал несколько таких документов с группой сторонников. А Париж не имел никакого даже серьезного гарнизона. А если к гарнизону приходит французский офицер да ещё показывает поддельный, правда, документ о назначении себя бригадным генералом, требует слушаться, ну, в растерянности другие офицеры и начинают исполнять его приказания. Ну, в общем, Париж он взял под контроль, но фактически на один день – 23 октября, потому что всё-таки и влияние Наполеона подспудное оказалось очень сильным, схватили этого…
В. Дымарский
―
Несчастного Мале.
М. Кузахметов
―
… не успев даже открыто разоблачить Мале, и всякий случай быстренько расстреляли. На всякий случай почему? Как всегда это. Потому, что там ниточки тянулись ко многим другим людям. Лучше поскорее от него избавиться, чтоб на следствие он не выдал там 200 человек. Давайте мы вот этих десятерых расстреляем, а то потом да ещё на дыбе под попытками там кого угодно начнут сдавать.
В. Дымарский
―
Понятно. Давайте так мы поступим. Тогда мы с Мале закончили. Мы сейчас вернёмся опять в 1814 год. Но…
М. Кузахметов
―
Надо пояснить…
В. Дымарский
―
… уже после… Уже после…
М. Кузахметов
―
Хорошо. После перерыва.
В. Дымарский
―
… выпуска новостей.**********
В. Дымарский
―
Ещё раз добрый вечер! Мы продолжаем увлекательный рассказ о 1814 годе, о зарубежном… заграничном, извините, походе русской армии, о том, как она уже дошла до Парижа. Но у нас здесь было такое отвлечение исторически очень важное на заговор Мале, заговор, который состоялся за несколько лет до того, в начале ХIХ века, в первые годы. Да?
М. Кузахметов
―
В 1812 году вообще-то.
В. Дымарский: В 12
―
м?
М. Кузахметов
―
Да, да, да.
В. Дымарский
―
Да? А не раньше это было, да?
М. Кузахметов
―
Нет.
В. Дымарский
―
То есть тут…
М. Кузахметов
―
Когда Наполеон был в Москве. И вот чтобы – да, – завершить этот драматический эпизод, для Наполеона драматический. Что его потрясло, когда к нему пришли все эти известия, и почему он тоже злился…
В. Дымарский
―
Когда уже заговор был…
М. Кузахметов
―
… быстрее расстреляли. Да? Чтоб он там лишнего не ляпнул. Да, хорошо. Вам даже документ показали о том, что якобы я погиб, я умер. Но дальше следуя логике, все должны были присягнуть моему сыну…
В. Дымарский
―
Сыну.
М. Кузахметов
―
… Наполеону II, который сразу с рождения тоже назначен был, провозглашен римским королем. Ну, высокий титул.
В. Дымарский
―
И вот… Ненастоящая монархия.
М. Кузахметов
―
Да, да. Наполеон же знал, ну, как мы уже упомянули, ведь был такой прецедент с Генрихом Наваррским, которого убили, и его несовершеннолетний сын провозглашён королём. Всё логично. Всё просится. Всё нормально. А в то время в 812-м году ещё мало, кто сомневался в могуществе Наполеона, тем более что он Москву не просто по своим там пропагандистским бюллетеням, а он действительно ее сам добровольно покинул, а не то, чтобы там в результате каких-то уличных боёв его заставили оттуда уйти. Как бы всё это там трагически потом не обернулось отступление – да? – из России. Так вот звоночек Наполеону прозвенел в 1812 году. И дальше вот он там отрекается от трона в пользу своего сына. И мы снова возвращаемся к Александру I, потому что надо дальше… Вот он озвучил свое решение. Да, я отрекаюсь в пользу сына. Что дальше? И тут принципиальную позицию опять занимает Александр I, потому что австрийскому императору в принципе не так плохо. Мой внук – король там, а, может, и император Франции. Моя дочь – регентша при нем. Причем Наполеон, он… Да, да. Я забыл сказать. Не просто соответственно в пользу сына, а при том условии, что регентшей будет Мария-Луиза…
В. Дымарский
―
Мария-Луиза.
М. Кузахметов
―
… его мать, потомственная вообще не просто аристократка, вершина европейской аристократии и дочь австрийского императора. Всё в порядке. Ну, такой вот полу-Габсбург соответственно на троне Франции. Что тут плохого? Это никто не придерётся там к происхождению. И Александр I… Нет, у нас есть законная династия – Бурбоны. Ради них мы проливали кровь русских солдат. У нас вот тут вот наготове Людовик ХVIII. Вот это правильный вариант.
В. Дымарский
―
А это самозванец.
М. Кузахметов
―
Там, правда…
В. Дымарский
―
А это самозванец.
М. Кузахметов
―
… были некоторые колебания у Александра I, тоже упомянем, но не чёткие, потому что уж больно был… Так… Так и назовем, мутный тип этот Людовик ХVIII, неприятный, ленивый. Ничего не делал, сидя в эмиграции. Не возглавил никакого партизанского движения, не сформировал хотя бы какого-то добровольческого корпуса. И вообще даже Александр I, ну, в частных беседах раздумывал, а не оставить ли тогда, может быть, престол французский Жозеф… Евгению Богарне. Кстати, вот неплохой вариант. Ну, не очень знатный, но вменяемый человек. Уважаемый опять-таки, авторитетный. В походе, кстати, в Россию участвовал там, появился себя с героической стороны. Ну, там колебания… Тут, наверное, уже другие монархи Александру I сказали: ну, ты что? Мы тут все уважаемые династии. Правда, все не очень длинные династии были. И Бурбоны, и Романовы примерно по 200 лет правили и те, и другие. Ну, вот им казалось, что мы старинные, а Бурбоны не бог весть… Ой! А Бонапарты кто они такие? Хотя там их много уже было Бонапартов. Ещё раз напомним, вообще Наполеон максимально позаботился. Он же всех братьев, где мог там королями, герцогами поназначал, чтобы выглядело так всё…
В. Дымарский
―
Вся Европа была…
М. Кузахметов
―
… впечатляюще. Ну, где мог.
В. Дымарский
―
Да.
М. Кузахметов
―
Там да. Или там по 2, по 3 титула. И племянникам, и пасынкам, и о падчерице позаботился, чтоб везде всё было уже предусмотрено. Но ничего не пригодилось. И ещё раз напомним, ну, я считаю это… как сказать? Заслуга там или влияние, конечно, Александра I, который вот, ну, помещался – что ли? – вот на какой-то своей ненависти к Наполеону и не допустил. И, в общем, убедили, заставили, вынудили. И 6 апреля Наполеон подписал отречение уже не только за себя, а за всю свою родню.
В. Дымарский
―
Но и за сына.
М. Кузахметов
―
Ну, не только за сына. А уж заодно там вообще за всех своих родственников: за братьев, а на всякий случай ещё и за племянников, а ещё на всякий случай за пасынка Евгения Богарне. Ну, вот сына Жозефины знаменитой. Да? И… и на всякий случай ещё и за его сестру Гортензию, чтобы вот, ну, вот вообще никакого вот… Никто никогда не мог там заявить претензии на престол Франции. Кстати, вот из истории России, а мы знаем, как там такими витиеватыми путями всё равно можно стать монархом, будучи там… Ну, вот у Романовых, кстати, сравнительно далёким там племянником, вовсе не по прямой линии, но тем не менее. Да ещё и в борьбе там, когда…
В. Дымарский
―
Ну, в борьбе… Заговоры.
М. Кузахметов
―
Да. Ну, так вот.
В. Дымарский
―
Убийства.
М. Кузахметов
―
И тоже происходит событие, которое надо упомянуть. До какой степени довели Наполеона, что 12 апреля он пытался принять яд. Ну, не готов он к участи пленника, не готов сдаваться. Всё это ему отвратительно. И тоже по свидетельствам там современников, очевидцев, он нервничал, он ни… ни в каком… ни в коем случае не хотел сдаваться в плен. И якобы в первый раз он чуть не покончил с собой в сражении под Малоярославцем, еще находясь в России, когда чуть не попал в плен. И вот с тех пор он всё время возил с собой яд, только что вот, не дай бог там, его там… Ну, тогда уже времена были уже другие. Вряд ли бы его как в Риме вели там в цепях во время триумфа. Но вот не хотел он этого унижения. Но яд не подействовал. Ну, как говорят химики, наверное, пока возили его туда-сюда, разложилась там эта формула. Почувствовал себя плохо, а остался жив. Ну, значит, это тоже какой-то…
В. Дымарский
―
… ну, там много версий есть.
М. Кузахметов
―
Ну, разные, разные версии.
В. Дымарский
―
Что вроде его кормили малыми дозами мышьяка…
М. Кузахметов
―
Да. Или противоядие там у него уже… уже не действовало.
В. Дымарский
―
Да. И что это было противоядие.
М. Кузахметов
―
Может быть. Ну, как бы то ни было… Кстати, тоже всё не быстро, потому что переговоры всё это время идут. Он находится в это время… всё это время в Фонтенбло, ну, загородная резиденция, дворец.
В. Дымарский
―
Неплохая.
М. Кузахметов
―
Никто не штурмует. Туда никто не отправляет войска, не окружает, не заставляет его там капитулировать или… Ну, как бы сейчас сделали? Отключить там электричество и канализацию, и современный человек уже через три дня сходит с ума и на… и готов сдаться.
В. Дымарский
―
И интернет. И интернет.
М. Кузахметов
―
А если интернет, то в первый же день.
В. Дымарский
―
Да.
М. Кузахметов
―
А в ту эпоху вот ничего не происходит. Приезжают там, правда, туда-сюда эмиссары, ведется безобразный торг, как бы мы сказали. Вообще Наполеону предложили, ну, фантастически гуманные условия, на которые он там, скрепя сердце, проклиная все на свете, согласился, но только 20 апреля, что, кому, чего достанется. Ну, у нас была про это отдельная передача, про ссылку Наполеона. Сейчас уж не будем, потому что он не главный наш герой. Можно будет послушать про судьбу Наполеона в ссылке.
В. Дымарский
―
Это будет другая… другой сериал про династию… про династию Бонапартов.
М. Кузахметов
―
Так вот…
В. Дымарский
―
Только он будет короткий.
М. Кузахметов
―
… условия были гуманные. Остров Эльба с… Это недалеко от берегов Италии.
В. Дымарский
―
Италии.
М. Кузахметов
―
И Александр I тоже согласился. И чтобы у Марии-Луизы, например, не забрали никаких титулов. И… и, кстати, Наполеону тоже разрешили титуловаться и дальше императором. И Александр I тоже всё это разрешил. И деньгами там компенсировали его братьям всё, что могли.Очень злились англичане. Но у англичан была специфическая другая в это время история, потому что царствовавший монарх Георг III уже выжил из ума, регентом считался его сын Георг IV. Ну, и такая была… так не то, чтобы двоевластие, но такая странная история, что вот есть формально действующий король, которому, кстати, почти 80 лет. Просто он ничего не соображает. Он даже не понимает, что Наполеона уже победили, что Париж уже взят, но… А Георг IV в таком странном, будучи регентом, в подвешенном состоянии, и он очень не хотел, чтобы вот Наполеон в таких льготных условиях оставался, тем более что англичане считали себя главным источником победы над ним, потому что они никогда… Ну, один раз там был коротенький мир, а так вот они вели с ним последовательную войну. Это они финансировали, ещё раз напомним…
В. Дымарский
―
Коалицию.
М. Кузахметов
―
… коалицию. Миллионами фунтов стерлингов содержали русскую и прусскую армию, чтобы те добрались до Парижа. Но англичан, в общем, не послушали. Это потом аукнулось, по-моему, Александру I, будем дальше рассказывать. Он же потом и до Лондона добрался. Так вот Наполеон отрекся, отправился в изгнание соответственно. И дальше должно как будто бы было начаться самое интересное. Надо делить теперь, переустраивать соответственно новый образовавшийся мир. И после того как стал даже полное отречение Наполеона и после того, как стало очевидно, что, ну, должны вернуться Бурбоны, у нас есть готовый Людовик ХVIII. Это брат Людовика ХVI, казненного в Париже. Такая тоже печальная история. Там был ещё один даже брат, который тоже потом успел поправить, потому что Людовик ХVIII оказался бездетным. И дальше начинаются совершенно невероятные трудности. Этот Людовик ХVIII, который ничего не делал, 15 лет отсиживался в эмиграции. Он, кстати, чудом спасся. Они вместе бежали с братом, только Людовика ХVI схватили с Марией-Антуанеттой и голову отрубили, а Людовик ХVIII успел-таки добраться до границы и спастись. Но дальше ничего особенного больше не делал, ещё раз напомним, никакого участия не принимал в боевых действиях, на всё готовенькое вроде бы должен приехать. И дальше тоже вот упомянем, вот что происходит во Франции. Там есть худо-бедно временное правительство. Сенат есть. Хоть какой-то такой орган власти. И сенаторы говорят, ну, всё понятно. Да, мы согласны на возвращение Бурбонов. Всем будет хорошо. Опять стабильность опять-таки – да? – преемственность.
В. Дымарский
―
А республику никто не хочет?
М. Кузахметов
―
Конституцию только надо, чтобы Людовик ХVIII подписал и признал. Ну, как же? Теперь-то уж совершенно понятно, что у нас должна быть конституционная монархия. Теперь у нас будет постоянно действующий парламент. Ну, он там называется Палата пэров, Палата депутатов. Ну, парламент по сути. Да? и надо это всё подписать. А Людовик ХVIII говорит: «Нет, я буду только абсолютным монархом. Я, знаете, вот на все эти ваши Конституции не согласен. Да кто я такой? Я Бурбон. Мои предки правили, никого не спросясь, а тут я буду ещё что-то подписывать». И в Лондоне так и сидит. Но там эта, кстати, затянулась история. И опять-таки что любопытно? Кто сыграл вот дальше невероятную роль в последующих событиях? Александр I. Что делает русский царь? Он проявляет потрясающую настойчивость, вынуждая Людовика ХVIII согласиться на принятие вот Конституции, ну, вот этого закона. Сначала там декларацию там надо было подписать специальную. Александр I, человек который не провел никаких реформ в России, который, ну, любил про это поговорить, а потом и забыл все разговоры, и он заботится о том, чтобы во Франции была Конституция, причём опять-таки с элементами шантажа. Он открыто говорит, я не пущу Людовика ХVIII в Париж, если он не подпишет документ о том, что он признает вот эту Конституцию. Всё это всем будет хорошо, потому что когда во Франции будет гражданский мир. А это он если не подпишет, там опять новый повод для гражданской войны. Ну… ну, фантастическая вообще, конечно, история. И пришлось Людовику ХVIII подписать сначала декларацию еще до вступления в Париже. 3 мая он прибывает в Париж.Вообще Александр I там же больше месяца. То есть фактическим правителем Парижа вот всё это время оставался русский царь, ну, таким реальным, к которому ходоки приходили, депутации, делегации. При всём, при том, что Александру I вовсе не надо было там устраивать какие-то казни, сожжения на костре, поиски врагов там или найти людей, которые подписали смертный приговор Людовику ХVI. Ничего подобного. Он ездит по баллам, по спектаклям. Чувствует себя уверенно. Ездит даже без особенной охраны по Парижу. И вот наконец прибывает Людовик ХVIII. И он еще там капризничал ещё 3 недели, пока всё-таки его опять-таки под давлением Александра I не вынудили подписать уже, ну, это называлось у них Конституционная хартия. И там было вообще много детально прописано. Но как я уже сказал, ладно, там палата пэров и он сам мог назначать туда знать. Ну, в общем, просто в чём драма для короля? Ни один закон не может быть принят без одобрения двух палат парламента. Наверное, Александр I там бы ухахатывался над Людовиком ХVIII, которого он заставил подписать эту Конституцию. Ну, в России это было бы невозможно совершенно. Но мне там нравится один эпизод, который тоже заставили подписать в этой хартии Людовика ХVIII, актуальный вот и для нас. Почему? Потому, что в палате, где были избраны депутаты, да, там был высокий имущественный ценз, возрастной ценз, всякие ограничения. Не смог бы там простой крестьян оказаться депутатом. Но тем не менее было одно любопытное условие. Депутатов выбирали на 5 лет, но не за один раз, а такая была сложная схема, чтобы каждый год не менее одной из депутатов проходили ротацию и обновлялись. Вот как во Франции всё предусмотрели, чтобы никто на долго на одном месте не засиживался. Ну, понятна наша аналогия драматическая. Вот прошло, страшно представить, сколько столетий…
В. Дымарский
―
Ну, это не единственный пример.
М. Кузахметов
―
А мы так всё и…
В. Дымарский
―
Но это не единственный пример.
М. Кузхаметов
―
Ну, я… Не единственный. Просто любопытный.
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
При советской власти была предусмотрена ротация депутатов, хоть они вообще ничего не решали. Ну, считалось важным, что вот ротация депутатов принудительная. Так вот Александр I в Париже ездит по театрам, по спектаклям. И тут тоже любопытный эпизод. Мы о нём раньше не говорили. А Наполеон тоже потом на каком-то этапе просто не скрывал своей неприязни, ненависти к Александру I, которого называл северным Тальма. А надо рассказать, что это такое. Это знаменитый французский актер. То есть вот лицемерие Александр I для Наполеона было… Ну, вообще это такая похвала своеобразная. То есть вот каких вершин в притворстве достиг Александр I, что его сравнивают с революционером французского театра. Тут просто надо пояснить, что вплоть до конца XVIII века… Ну, что такое театр? Вот люди выходят на сцену, ну, вот много танцевать, могут петь. И, ну, там уже не было как в древнегреческом театре, когда чтоб понятно было, это драматическая ария или комическая, они там маски держали – да? – перед лицом либо с улыбкой, либо с гримасой с какой-то, а так никакой особой актерской игры. Более того они даже не утруждали себя… Ну, у них там постановка по Цезарю, а одеты они, ну, не то, чтобы как попало, но условно там обозначают. Тальма произвел революцию.
В. Дымарский
―
Современная пьеса.
М. Кузахметов
―
Как… Примерно как сейчас мы привыкли, что это актёрская игра, что если человек произносит драматический диалог, у него голос дрожит. Если у него какая-то сатирическая история, он там захочет. И еще переодеваются. Ещё сценические движения какие-то. И Наполеон брал уроки у этого Тальма, какие правильно принять позы, когда поднять подбородок, когда там сжать кулаки, чтобы действовало…
В. Дымарский
―
Если я не ошибаюсь, но название даже каких-то одежд до сих пор осталось от…
М. Кузахметов
―
Да, да. Потому, что этот Тальма, он ездила к знаменитому художнику Давиду…
В. Дымарский
―
Да, да.
М. Кузахметов
―
Советовался с ним, как вот у нас там постановка «Юлий Цезарь» там Брут. Да? А что вот наиболее правильно? Как вот, чтоб я не ошибся, какие там правильные должны быть тоги или туники, какие шлемы, чтобы они были не греческие, а римские.
В. Дымарский
―
И вот какая-то то ли тога, то ли туника какая-то даже назвали тальма, тальмой именно в честь этого актера.
М. Кузахметов
―
Да, да, да. Так да, всё стало уже нарицательным. Так вот, ну, из уст вообще Наполеона это могло бы звучать как похвала, какой вот прекрасный актер. Мы когда-то, кстати, в одной из программ про Нерона рассказывали. Ну, это классика. Да? Там какой актёр во мне умирает? Как вот Нерону нравилось быть актером. Но вообще среди монархов веками ремесло лицедея считалось позорным, низким, приземлённым. Наверное, Александру I вот это было страшно обидно. Его должны были бы сравнивать с Александром Македонским, с Цезарем, а его с каким-то актёришкой безродным сравнивают, который там кривляется на сцене. Но тем не менее почти каждый вечер Александр I, находясь в Париже, ходил в театр. Вообще ему… Он сравнительно молодой человек еще. Ему 37 лет. Это же жизнь кипит. Он оказался в самом большом 600-тысячном городе Европы, где очень быстро наладилась, ну, она никогда и не замирала такая же вот кипящая, бурлящая жизнь. Там если с какими трудностями и сталкивался Александр I, то совершенно необычными. Ну, например, когда он должен был триумфально вступить в Париж, а накануне-то же было сражение. Тысячи солдат не просто там погибли или ранены, у них оборванная одежда, грязная. А так нельзя вступать в Париж. Всю ночь солдата должны были чистить оружие, чинить свое обмундирование, собирать там… Ну, из 2-х солдат обмундировать одного, чтобы они так поярче, покрасивше вступили в Париж. Или тоже любопытная проблема, касающаяся русской армии – дезертирство. Вообще Александр I не препятствовал тому, чтобы русские полки поскорее возвращались назад, потому что они таяли с каждой ночью. Ну, и мы уже рассказывали когда-то, вот тут в окрестностях фермеры готовы платить приличные деньги. Можно на фермерской дочке жениться, если у тебя руки приучены к крестьянскому труду. Да ещё тут растут пшеница и виноград. Зачем я буду в свое это крепостное рабство возвращаться? Хотя солдаты, они уже крепостными по возвращению не становились. Ну, там мало ли, солдату ещё 15 лет служить, а тут такие перспективы, Франция, красное, белое вино, полусухое, полусладкое. Ну, столько соблазнов. Так вот это просто любопытно чем? Что с одной стороны Александр I страдает от того, что его армия разбегается без войны, а с другой стороны, что он вообще не о чем не переживает. Он готов остаться просто без армии. С ним остались там сравнительно небольшие в итоге силы. Кстати, тоже любопытный эпизод. Обычно считается, что русская армия вступила в Париж, устроила там на Елисейских полях биваки там – да? – и расположилась лагерем. Там осталась небольшая часть, ну, грубо говоря, личная гвардия, телохранители Александра I, а большая часть вот прошла сквозь Париж, вышла через… Через одни ворота вошла, через другие вышла. И всё. И расположилась лагерем за пределами города. И ничего Александра I не тревожило.Кстати, мы уже упомянули Генриха Наваррского, а ведь когда-то его там убил фанатик-одиночка, когда Генрих Наваррский, основатель династии Бурбонов, ехал по городу в карете. Как рисковал вообще Александр I! Сколько там могло быть тайных бонапартистов, которые мечтали стать национальным героем и пристрелить этого выскочку Романова. Но ничего подобного не произошло. Там какие-то, конечно, больше чудеса. И вот дальше тоже у нас практически не упоминаются все эти яркие эпизоды из пребывания Александра I в Париже. Он больше 2-х месяцев там находился. Александр I, вот отдадим должное ему как актеру такому. Да? Вот Нероном такому своеобразному, хотя он не выступал на сцене, брезговал, но он любил вот это вот шоу какое-то. Вообще рядом с ним почти всё время находился прусский король Фридрих Вильгельм III. Почти всё время рядом. Ну, вот если смотреть по источникам, прусский король практически не упоминается. Он всё время в тени русского императора. Туда приехал ненадолго, правда, и австрийский император повидаться там с дочкой, потом надо ж тоже срочно решать какие-то дела, чтоб без тебя там ничего не переделили, но ненадолго. А всё время в центре внимания во всех воспоминаниях Александр I. Ну, как бы сейчас сказали, под светом софитов, под прицелами телекамер. Ходит везде. Посещает любые заведения, какие только хочет. И тоже проявляет вот потрясающее… Ну, вот в мелочах проявляет себя. Например, он в Париж нарочито въезжает на кобыле серой, которую ему когда-то подарил Наполеон ещё при Тильзите. Тоже это знак такой своеобразный. Вот смотрите, какой я, мол, гуманист. Мне вот поверженный император подарил кобылу. А мне вот… А я не брезгую на ней в Париж въехать. Вот какой жест миролюбия. Или такой тоже был специфический жест… Мы же захватили враждебный город, столицу враждебной Франции. На 3 дня отдать на разграбление надо было бы. Да еще совсем недавно как вот Суворов писал Екатерине, осерчали мои солдаты, ничего не мог поделать. И что-то так вот осерчав, всех-то и перерезали в захваченном Измаиле. Например! Так вот. А тут… Тут Александр I проявляет чудеса жесткости, требуя соблюдения беспощадной дисциплины. Но надо же за всё платить солдатам, которые остались в Париже, и офицерам. И тут Александр I, он, кстати, никаких контрибуций не потребовал, вообще вот не заикался, насколько он хотел понравиться французам, настолько вот он хотел, чтобы его запомнили…
В. Дымарский
―
… можно сказать, он Францию присоединить?
М. Кузахметов
―
Да сейчас.
В. Дымарский
―
Аннексировать.
М. Кузахметов
―
Нет, он мечтал оставаться таким же правителем, абсолютным деспотом как в России, но при этом, чтоб вокруг была Франция. Ну, несовместимые абсолютно вещи. Так вот он же распорядился погасить все задолженности перед русскими офицерами за предыдущие годы, удвоил их поддержание за 1812 год, чтобы все они были при деньгах и соответственно в Париже тоже могли платить щедрой монетой, чтоб они тоже вот несли этоу популярность, прибавляя ее в том числе и русскому императору. Там, правда, тут же начались недоразумения, которые хорошо, кстати, описаны в русской классике, когда деньги только что были и их уже нет, потому что, например, Милорадович, герой войны, мы потом еще к нему вернемся, рассказывая про 1825 год, тут же всё спустил и, как ни в чём ни бывало, является к Александру I, и просит жалованье за 3 года вперёд. И уже он эти деньги, судя по всему, уже успел тоже проиграть. Страшно бедствовал в Париже генерал Милорадович, где столько соблазнов на каждом шагу.Или тоже вот любопытный эпизод. Но тут он скорее уже делает определенную честь русской армии и лично Александру I, потому что в русский лагерь пришёл маленький мальчик Виктор Гюго, просто из поэтического любопытства. Оставил воспоминания, что вообще было страшно. Он же начитался там про русских варваров, про этих дикарей. Особенно про казаков там ходили фантастические слухи. Ну, они ж выглядели тоже так своеобразно: в широких шароварах, бородатые люди, что вот у них у всех, у каждого на шее целое ожерелье из ушей, отрезанных врагов. И страшно, и интересно. И Гюго пришёл, посмотрел. Ничего подобного. Никаких ожерелий. Ну, казаки – да, колоритные. Это правда. Но, к счастью, нет у них этих ожерелий, вроде бы гуманны, и даже деньгами вроде бы платят, когда приходят там в какую-то кафешку там.
Ну, там это популярная тоже соответственно байка, что вот слово «бистро», мы уже упоминали, это по тому, что все там торопились…
В. Дымарский
―
Говорили: «Быстро, быстро». Это не доказано.
М. Кузахметов
―
Вообще не доказано. И 1-е упоминание о бистро вообще даже позже появились. Ну, красиво, греет там наше тщеславие. Так вот…
В. Дымарский
―
Более того на Монмартре, на одном из ресторанов установлена даже памятная доска, на которой написано, что именно здесь на этом месте русские казаки впервые произнесли «быстрО», и которое… значит, слово, которое задержалось во французском языке. Это, по-моему, был пиар, рекламный ход… то, что владельцев этого ресторана.
М. Кузахметов
―
К счастью, у нас в Петербурге тоже восстановили название Французская набережная.
В. Дымарский
―
Да.
М. Кузахметов
―
Да. В Париже есть мост Александра III. Ну, так есть какие-то гуманные приветы друг другу, к счастью. Не все же вымарывать там память о прошлом беспощадно – да? – там просто взрывая, разрушая там храмы. Так вот, ну, там чтобы закончить вот эти все яркие эпизоды. Как счастлив был Александр, потому что, ну, например, Талейран, тоже знаменитый, – да? – скользкий тип вообще-то, французский политический деятель, который всем хотел угодить и нашел умные слова…
В. Дымарский
―
Все политики скользкие.
М. Кузахметов
―
Нет, не все политики скользкие. Есть принципиальные. Так вот Талейран хвалит Александра I очень своеобразно, что он самый цивилизованный монарх, но, к сожалению, правит варварами. А вот у нас во Франции, у нас-то вообще очень цивилизованный народ, но, к сожалению, нами правил варвар, вот эта выскочка с острова, откуда-то там с далекого приехал, чуть ли не Робинзон Крузо. Как хорошо, что Вы вот, Ваше русское императорское Величество…
В. Дымарский
―
Надо соединить… Надо соединить Александра с французским народом.
М. Кузахметов
―
Ну, как должен быть счастлив Александр I? И он остается в Париже ещё. И тогда уже, наверное, расскажем дальше, потому что там приходили другие события, как Александр I всё-таки, не желая, но Париж был вынужден покинуть.
В. Дымарский
―
Ну, да. Так что вот ещё раз повторю то, с чего мы начинали сегодняшнюю программу, мы все-таки добились того, что мы Париж взяли. Мы теперь уже пытаемся там обосноваться, не знаю, надолго – ненадолго. Но это мы узнаем уже из следующей программы «Всё так плюс». Всего доброго!
М. Кузахметов
―
До свидания!