Заграничный поход русской армии. У ворот Парижа - Все так + - 2019-11-16
Виталий Дымарский
―
Добрый вечер! Программа «Всё так плюс». Мы как всегда на своём месте и со своей темой. Тема известная – династия Романовых, которая династия… меняются правители, меняются события. Напоминаю, мы уже несколько программ, по-моему, там две или три уже находимся в Европе, пытаемся завоевать Париж, но никак все до Парижа не дойдем.
Максим Кузахметов
―
В западной Европе.
В. Дымарский
―
А? В западной Европе. Да, в западной Европе. Конечно. После войны 1812 года заграничный поход русской армии. И вот вроде как бы мы победители, мы в Европе, но почему-то что-то… какие-то отдельные битвы все время проигрываем.
М. Кузахметов
―
Если вот просто по числу битв перечислять, то Наполеон в принципе проиграл только…
В. Дымарский
―
Ну, счет если…
М. Кузахметов
―
… только два сражения, ну, так вот очевидно. Это под Лейпцигом потерпел поражение. Ну, и вот катастрофа при Ватерлоо. А все остальное сплошные победы. И казалось бы, ну, вот сейчас вот уже имеют союзники подавляющее преимущество, уже на территории Франции. И вот мы закончили прошлую передачу на том, что очередная досадное поражение, и не совсем даже понятно почему. Вот все смелые. Вот никто не бросается в бегство. Такого… Вот такое уже практически исключено. Вот нет ни одной битвы где кого-то обратили бы в позорное бегство, чтобы бросили позиции. И… идут вот просто на погибель солдаты. И тем не менее Наполеон побеждает каждый раз.
В. Дымарский
―
А вот Вы знаете, я вот начал программу, уже настолько привык я к своему собеседнику, я думаю, и он ко мне, что мы вообще забыли представиться. Максим Кузахметов, петербургский историк. Я Виталий Дымарский. По голосам вы нас разберете да и по объёму информации тоже. Максим?
М. Кузахметов
―
Ну, так вот и дальше происходит тоже событие… Ну, у нас все это в учебниках отсутствует, к сожалению. А события интересные и яркие. И почему всё подробно так объясняем? Потому, что во всех этих событиях непосредственное участие принимает Александр I, российский монарх, который уже больше года находится за пределами родного отечества и в первую очередь играет там роль вот такого главного энтузиаста. На Париж. На Париж. На Париж. Как только начинаются какие-то колебания, а может там договориться, а может заключить перемирие, да за что гибнут солдаты… Мы напомним, Кутузов был вообще был против этого заграничного похода. А тут вот Александр I – нет и всё, война до победного конца. На… на вражеской территории будем воевать или сражаться. А если не хватает подкреплений, так я ещё там из России ещё переведу, сколько надо будет. Ну, так вот происходит так называемая Шестидневная война. Мы-то её знаем по ХХ веку уже. Да? Знаменитая арабо-израильская война. А есть такая вот небольшая война 1814 года. Чем она знаменита? Потому, что за 6 дней Наполеон одержал четыре победы. То есть, казалось бы, ну, вот союзники имеют подавляющее преимущество. Наполеон уже вроде бы был побеждён. Воюем уже на территории Франции. Ну, хоть время какое-то не очень благополучное. Это же зима, там февраль. Пусть даже мягкая зима, но тем не менее. И, конечно… Вот что делает Наполеон, например? Союзники не просто, как он понимает, колеблются, а у них еще специфическая какая история? Они находятся на земле. Их много. И всем находиться в одном месте практически невозможно. А надо постоянно располагаться хоть на каком-то расстоянии друг от друга, чтобы было, где поместится, да еще чтоб хватало фуража лошадям, да ещё чтобы для офицеров хоть какое-то жилище нашлось. А это каждый раз повод бить их по-отдельности, особенно если ты решительный командующий как Наполеон, да еще если ты на родной территории, да ещё если ты пользуешься данными разведки. Там, правда, с разведкой было посложнее у Наполеона, но у союзников ещё хуже. Они каждый раз с трудом понимали, где Наполеон, например, находится. И сколько из-за этого было ошибок! Так вот, ну, предшествовало всем этим событиям совещание ещё 2 февраля, военный совет, где вот, еще раз напомню, союзники колеблются, особенно после первого же поражения на территории Франции. Что дальше делать? И всё-таки вот Александр I их уговорил и убедил, давайте-ка на Париже. Но так, как нас много, то давайте пойдем двумя колоннами. Ну, что вроде бы тоже с одной стороны разумно. Возьмем там в Кольцо, в клещи там Париж. Ну, вот в данном случае было рискованно. Ну, там, наверное, амбиции вредили.Ещё раз напомним, там в принципе командующих два. Это Шварценберг, австриец, который самый нерешительный, медленный, непоследовательный. Вот он должен идти условно по долине Сены. Там Сена, правда, очень здорово петляет. Ну, примерно. Ну, к Парижу приведет, если идти по берегам. А ещё один командующий прусский генерал Блюхер должен найти вдоль долины Марны. Тоже петляет, но тоже к Парижу приведет. В Сену там впадает в итоге примерно в районе Парижа Марна. И союзники разделены, причём на каком-то этапе их разделяет там по 100 километров. А это непросто 100 километров. Это в лучшем случае четыре дня пути. То есть один другому помочь не может. И Наполеон всё это знает и принимает свои стратегические решения. Ну, опять сравнительно рискованные, но поначалу всё работало, потому что если, например, против кого бы… кого-то одного из них Наполеона обратится, так другой, значит, сможет наступать на Париж. Но тут Наполеон поначалу принял правильное решение направиться против Блюхера, во-первых, потому что у Блюхера солдат поменьше. Ещё раз напомним, что в каждой из этих армий до половины вообще составлял русский контингент, ну, по-разному там их перебрасывали, но русские части были везде. Так вот Наполеон принял решение всё-таки одолеть для начала Блюхера, потому что пруссаков поменьше, русско-прусских войск, а, во-вторых, они более решительные, ну, что было правильно. И действительно в первом же сражении при Шампобере, ну, сражение – это уже не битва, а действительно небольшой бой. Он практически уничтожил корпус кого? Захара Олсуфьева, русского генерала, который остался немножко изолированным от основных частей. Плохо поставлена разведка. Внезапно появляется Наполеон. И Олсуфьев, он вроде бы мог отступить, но ему Блюхер, злодей прусский, запрещает отступать, потому что не верит, что это основные силы Наполеона, что это реально французская армия. И там через курьеров, да нет, там какие-то арьергарды. Надо держать обязательно тебе оборону. Это очень важно. У тебя такой принципиальный, стратегический пункт. Никакого отступления. Держитесь там до последнего. И что делают русские солдаты под командованием Захара Олсуфьева? Держатся до последнего. В итоге они… половина из них уничтожена. Ну, это колоссальные потери. Да? Кто-то там успел отступить, но сам Олсуфьев, ну, правда, будучи раненым, он попал в плен. То есть вот не просто поражение, а ещё и командующий корпуса попадает к французам в плен. Ну, правда, вот тоже раз уж мы и этого человека упомянули… Какие люди были в ту эпоху! Наполеон лично с ним встречается. Героический Олсуфьев защищался, не дрогнул, не бросил своих солдат. Сразу там всякие аналогии со 2-й ударной армией. Да? Власов ж тоже вроде не бросил своих солдат. Предатель или не предатель? Хотя Сталин ему предлагал. Ну, так вот Наполеон предлагает Олсуфьеву написать письмо Александру I и сообщить, что Наполеон согласен обменяться. Я тебе Олсуфьева, ты мне Вандама. Напомним, – да? – там ещё один французский маршал оказался в плену у союзников. И Олсуфьев отказывается. Ну, не знаю, как он там сказал, что генералов на маршалов не меняют…
В. Дымарский
―
Генералов нет. Да.
М. Кузахметов
―
Сразу просится. Да? Там…
В. Дымарский
―
Солдат. Солдат.
М. Кузахметов
―
Ну, он вроде как не солдат, но в звании помладше, чем маршал. Нет, говорит, я Александру I такого… такого письма писать не буду. Но главное, что в плен попал ещё один русский генерал, который пытался прикрывать отход – Полторацкий. Ну, то есть вот всё… Опять-таки как это всё должно нервировать союзников? Мы не просто терпим поражение, а ещё и в плен попадают наши командующие. То есть когда-то у нас оказался Вандам, вроде хорошо. А любое поражение, и сразу, ну, не то, чтобы паника, но нервная вся эта история. А Наполеон-то не почивает на лаврах, а буквально на следующий день дает новое сражение. То есть как? Это значит, что он преследует тех, кто отступил. И теперь он подходит, это уже Монмираль, он подходит к более крупному корпусу, которым командует русский генерал с простой и понятной фамилией Остен-Сакен. Но это всё немецкие генералы на русской службе, остзейские. В основном остзейские дворяне, но были и немецкие офицеры из внутренних немецких земель. Так вот упорный бой. Опять-таки вообще страшное кровопролитие. Гибнут тысячи русских солдат, а Наполеона опять побеждает. А Наполеон тут, кстати, ещё и большинство. Правда, вот, ну, тоже отдадим должное, потому что на каком-то этапе Наполеону удалось окружить корпус Остен-Сакена, а у Остен-Сакена было солдат уже в разы больше, чем накануне было у Олсуфьева, но темнее он окружён, он разбит. Пытаются прорваться. Там ещё идет мокрый снег. Отстреливаться уже невозможно. Отстреливаться. И реально вот в штыковом бою в решительной штыковой атаке… Это ещё один русский генерал Талызин. А все на территории Франции. Да? Наши на территории Франции подают пример вот в решительных контратаках, прерываются из окружения. Там уже темнеет. И сумели вырваться. Но это чем все злит Наполеона? Что он никак не может добиться либо капитуляции, окружить кого-то, либо решающего разгрома, либо чтоб переговоры начались. Упорство потрясающее всё равно. Ну, и вот какие генералы там – да? – еще командуют каждый раз! Хоть бы один какой-нибудь трусоватый изменник. Но и это ещё не всё, потому что буквально на следующий день новое отражение. Теперь уже при Шато-Тьери. Опять-таки я почему рассказываю? Потому, что русские части везде принимают участие. 12 февраля. И теперь новый разгром, потому что отступившие части тех, кто выжил у Остен-Сакена, объединились с прусскими частями Йорка. Вроде бы их ещё больше. Наполеон преследует и снова добивается решающей победы. И снова приходится отступать. И снова основные потери пришлись на долю русских солдат. Ну, опять вот за что гибнут русские солдаты? За что? За то, чтобы вместо Наполеона вообще-то в Париже сидел Бурбон. Вот всё, что должно поменяться. Ни Конституции, ни отмены крепостного права, а только вот чтобы были правильные династии вместо династий выскочек. Тысячи солдат там гибнут в феврале на территории Франции. Но опять Наполеон…
В. Дымарский
―
… тоже есть свои национальные интересы. Моссад же должен сидеть в Сирии.
М. Кузахметов
―
Кошмарная вообще история. И зачем? Это все вот безумие уже. В ХХI веке немыслимая совершенно.
В. Дымарский
―
Ну, хорошо. Мы пока еще…
М. Кузахметов
―
Ну, так вот. Пока что мы в более благополучной Франции, в более цивилизованной Франции, где даже вот в пепелище почему-то ничего не превращено, деревни не сожжены, посевы на корню не уничтожены, и даже у местных крестьян можно что-то покупать и нормально кормиться. И даже, как там писали интенданты, вот… вот за эти месяцы уже животики русских солдат более-менее привыкли к непривычной пище к французской. Ну, вряд ли их там лягушками кормят или устрицами, или улиткам, но хотя бы пшеничный хлеб там уже ничего, нормально могут им питаться. Особенного голода там нет. И снабжение там сравнительно нормально…
В. Дымарский
―
Ну, лягушки, кстати говоря, вполне деревенская еда.
М. Кузахметов
―
Ну, казалось бы, вот – что? – у нас мало здесь лягушек? Особенно здесь на северо-западе в болотах в наших. Что-то не сложилось питание. С другой стороны едим грибы, а для французов кроме шампиньонов и трюфелей это тоже что-то немыслимое. Как грибами питаться?
В. Дымарский
―
Еще лисички. Еще лисички.
М. Кузахметов
―
Ну, да, есть там. Ну, так вот. И буквально через день новое сражение происходит, потому что Наполеон всё стремится добить армию Блюхера, разгромить. Ну, что тоже правильно. Это значит, надо решительно атаковать, а не почивать на лаврах, не сидеть там 3 дня пировать. Тем более раз у нас в плену оказались – да? – русские генералы. Как там поступили при Калке монголы? Субэдэй там. Доски на них положили и давай там пировать 3 дня, когда разбили русских князей. А здесь Наполеон отправляется дальше. И 14 февраля уже против основных сил Блюхера при Вошане новое отражение. И это сражение уже по потерям сокрушительное для союзников, потому что потери русско-прусские по отношению к французским примерно 5 к 1. То есть на каждого убитого француза пять убитых или попавших в плен, но в основном убитых пруссаков и русских. То есть если такими методами французы бы дальше воевали, то от союзнической армии вскорости не осталось бы ничего, как… как ни удивительно. Но вот опять-таки чтобы не только Блюхер у нас был, там, например, Капцевич был при корпусе… корпус Капцевича был при армии Блюхера. Он участвовал в этом сражении. И Блюхер вроде опять-таки храбрится, пытается… А мы перейдём в контрнаступление. Но там ничего не получается у него. Потом приходится в итоге отступать, потому что, ну, грубо говоря, он тоже не понимает как вот… как справиться с Наполеоном. А тебя окружают там. А к тебе зайдут в тыл. А тебя в итоге заставят капитулировать, что не раз было уже с австрийской армией, например. Ну, тоже страшно. В итоге Блюхер отступает, но не терпит разгромного поражения. Вот хорошо, когда дисциплинированные войска. Да? Там по команде все строятся в каре, и пока французы не успевают подвезти артиллерию, умудряются отходить, отбивая кавалерийские атаки. Ну, у французов кавалерии уже мало после русской кампании, не хватает. И там вот тоже вот как пример этого сражения. Чем оно характерно? А в плен уже особенно никого не стремятся брать. Там вот эти драматические эпизоды, особенно для русских отступающих частей, потому что если вот не успели они в каре построиться, ну, там французские кавалеристы их просто изрубают. Вот идёт вот уже война на уничтожение такое взаимное. Это в принципе не очень свойственно для всех наполеоновских войн, но когда вот так вот всё обострилось, то вот уже реальная погибель в бою. Если отступаешь, ну, практически обречён уже. Хорошо, если там успели пруссаки построиться. У русских там большие потери. В плен брать не хотят. И опять-таки что ещё вот драматично в этом во всём? Вот в этом, например, сражении? Потому, что снова в плен попадает русский генерал. Ну, там не самый главный из них, но зато очень известный, князь потому что. Александр Урусов, представитель знаменитого рода. Он там не успел серьёзно прославиться, но громкая фамилия, ну, для той эпохи. Да? Представитель князей Урусовых. При всём при том, что он тоже храбро защищался. Он руки не поднимал. Белый флаг не поднимал. Он трижды был ранен штыком, пока отбивался. И тем не менее попадает в плен к Наполеону ещё и со всем своим штабом, с документами. Ну, на… на ту эпоху, может, это не так было страшно. Не было там у них, по-моему, каких-то шифровальных машин, чтобы всё это переменило ход кампании.В общем, как быть дальше, непонятно, с Наполеоном, если мы терпим очередное поражение и надо… Как бы там Александр I нам не говорил, надо идти на Париж, но не получается. Там, кстати, тоже вот любопытные всякие подробности из этого сражения вот, что чуть не попал, кстати, в плен Наполеон. Ну, может, не попал бы, потому что ночью. А сражение происходило уже в темноте. То есть вот такое вот стремление добить окончательно пруссаков в ночные атаки переходили французы. И Блюхер вообще ночью стал отступать в страхе, что его окружат, приказал в 2 часа ночи всё равно отходить. Неважно, что там спали, не спали. Бросить там часть артиллерии. Еще эти дороги размытые. Надо уходить.
Но когда Наполеон возвращался в свой лагерь, то на них напали казаки. И чем этот эпизод любопытен, что Наполеону пришлось шпагу вынимать и лично отбиваться от русских казаков. Но у нас есть это в фильме «Эскадрон гусар летучих». Мы там когда рассказывали про Дениса Давыдова, эпизод как один из командиров ездил с бюстиком Наполеона, чтобы не ошибиться и в плен захватить. И там ему Денис Давыдов подстроил это счастье, выдав французского офицера. Ну, там художественный фильм мне вот этот нравится. Там слава богу, не так уж все… не до такой степени мифологично хотя бы. И человек хороший все-таки Денис Давыдов. Ну, так вот Наполеон отбивается на территории Франции, дожил, от атаки русских казаков в темноте. Ну, отбился. Свита отбилась от казаков. Тем более казаки… Вот как раз казаки так вот до последнего человека не сражались, нервировали они там здорово французов. Я думаю, мы потом отдельно расскажем, потому что оставили о себе очень яркие впечатления. Там любопытные смогут найти картины французских художников, утрированные такие, где казаки в своих этих огроменных шароварах, бородатые, в высоченных шапках, ну, такое все немножко карикатурное, но производили там яркое впечатление.
Так вот, казалось бы, причем тут еще одна крупная австрийская армия, которой ничего не угрожает, которая мало того, что не идёт вот все вот эти дни на Берлин, остается на месте, так ещё и вдруг это командующий Шварценберг думает, не пора ли нам отступать, чего мы будем ждать, пока нас начнут громить как Блюхера. И вот тут вот опять играет свою важнейшую роль Александр I, который, ну, не то, чтобы он там мечется между штабами, но вот в это время он находится, это более южная армия у Шварценберга, и начинает действовать ему на нервы или зудеть у него над ухом, или кричать на него. Так, никакого отступления. На Париж и всё тут. Ну, во всяком случае Шварценберг хоть и пытался немножечко отойти, но тем не менее… тем не менее вынужден послушаться Александра I и продолжать всё-таки движение на Париж, потому что в конце концов Париж все-таки должен быть… бы быть наш.
В. Дымарский
―
Вы понимаете, в чем дело? Вот что происходит? Кузахметов держит нас все время в напряжении. Уже, по-моему, 3-ю программу я всё жду и жду, когда уже действительно Париж станет нашим, а он все не становится и не становится. Максим у Вас остаётся последние полчаса. После перерыва мы к этому приступим.**********
В. Дымарский
―
Еще раз добрый вечер! Мы продолжаем нашу программу. Максим Кузахметов, Виталий Дымарский. Рассказываем о походе на Париж, теперь уже вообще о заграничном походе русской армии. Но вот мы добрались, почти уже добрались до Парижа. Уже в Шампани идет… идут бои. В общем, Париж вот-вот станет наш.
М. Кузахметов
―
Пока что мы уже…
В. Дымарский
―
Нет, Вы нас все-таки – да? – не хотите пускать…
М. Кузахметов
―
Мы уже рассказали, что тем не менее Блюхер потерпел за 6 дней 4 поражения, лишился трети своих сил, а… а из этой трети его сил почти половина – это русские солдаты, а в некоторых сражениях и все были сплошные русские солдаты, а ещё в плен к Наполеону попадают русские генералы. Правда, ещё до этого пытался совершить, ну, не прорыв там, а какое-то движение на Берлин еще один командующий Шварценберг. Там было сражение, в котором он имел подавляющее преимущество над Наполеоном при Ла… Ла-Ротьере, но не стал преследовать Наполеона, когда Наполеон всё-таки вынужден был отступить.Там, кстати, вот тоже что любопытно. Яркий такой эпизод наполеоновских войн. Так, как силы у союзников русские, австрийские, прусские, а из немецких княжеств это десятки контингентов, и все… все же цветные: красные, синие, зеленые, черные, белые. Здесь чтобы уже хоть как-то отличать друг от друга до такой… до такой степени союзникам уже было тревожно, всем солдатам поручили белые повязки одеть на рукав, чтобы они друг друга не переубивали, потому что столкновения такие парадоксальные между, например, немецкими частями стали происходить уже с пугающей регулярностью, когда они принимают друг друга за французов, особенно если у кого-то там синие мундиры, например, и особенно если какой полумрак или мокрый снег. Так вот было сражение, где союзники должны были надевать уже белые повязки.
Ну, в общем, вот это как раз такая относительная победа над Наполеоном при Александре I вдохновляла русского царя дальше требовать всё-таки марша на Париж, хотя это может скорее была… Ну, это не разгром тоже французов, но вот же если нас в 2 с половиной раза больше, если на 100, а французов 40, ну, явно мы можем победить. И там вот героем этого сражения стал, мы уже упоминали его, Фабиан Остен-Сакен, остзейский немец. Ну, я, может, про него там коротенечко тоже рассказал бы, потому что он уникален чем из всех этих генералов? Что он удивительным образом оказался еще и не в опале при последующем царе, при Николае I, что вообще удивительно. Николай I недолюбливал всех генералов, которые воевали с его старшим братом, а удивительным образом вот Остен-Сакена он произвел в фельдмаршалы. А ещё Остен-Сакен потом стал вообще-то губернатором Парижа. Вот что тоже должно греть нашу душу. Правда, потом подавлял польское восстание.
Ну, отдельно будем рассказывать тогда про Париж, когда доберемся, потому что пока что мы закончили на том, что в шестидневной войне Блюхер потерпел 4 поражения, и надо что-то дальше делать. И здесь вот опять Александр I как главный энтузиаст требует всё-таки продолжать движение на Париж. Это уже середина февраля. Кстати, может быть, тоже вот надо упомянуть отдельно, что спасло Блюхера от окончательного разгрома. Вот это именно движение Шварценберга, которое Александр I и заставил предпринять. То есть когда до Наполеона дошли сведения о том, что австрийцы всё-таки продолжили движение на Париж, хоть и медленное, он вынужден был бросить, просто оставить в покое недобитого Блюхера и срочно двинуться на юг для того, чтобы спасать Париж от приближающихся австрийских частей.
И вот 17 февраля, как бы Александр I не злился, но союзники в очередной раз предлагают Наполеону мир. Да, в довоенных границах Франции. Да, там без Италии, – да? – без Голландии. Но всё-таки останешься Наполеон… останешься императором в своей разлюбимой Франции и действуй дальше, как хочешь. И вот опять Наполеон как вот человек, который вот-вот буквально накануне одержал несколько таких впечатляющих побед, находится на земле, отказывается от этого заманчивого предложения оставить всё, как есть, вернуться к естественным границам Франции, и думает, сейчас я вам устрою, сейчас я вам покажу, сейчас я вам… Я вот Блюхера проучил, а теперь вот настанет черед Шварценберга и этого вредного Александра I.
Тем более что опять-таки мы это все время говорим, вот армия Блюхера, а вот это армия Шварценберга. Так и Шварценберг тоже… Вот все его части разделены во многом на десятки километров. И не просто можно разбить Шварценберга отдельно от Блюхера, а ещё можно разбить австрийские, ну, австрийско-русские части тоже по частям. Что дальше и происходит, потому что в очередной стычке, а он… а Наполеон стремительно перемещается там, а он легко проходит по 30 километров в день, опять терпит авангард, правда, союзников, опять несчастный Петр Пален терпит поражение. Разгромлена баварская дивизия. И вот серьёзное уже сражение при Монтро 18 февраля происходит, когда опять-таки все это упорное сопротивление, упорная битва. Никто не готов отступать. Но Шварценберг не готов жертвовать всей своей армии и, чувствуя, что французы готовы их одолеть, может, могут окружить, всё равно начинает отступать. Ну, Александр I злиться на него. А что может поделать? У того свой император. Или самому надо было становиться командующим. В итоге в ходе сражения австрийцы терпят, получается, поражение, отступают. И наступление союзников на Париж, ну, проваливается по сути, Блюхер потому что вообще разбит и разгромлен. А Шварценберг не хочет терять треть армии так же, как пруссаки и предпочитает просто сразу отступать, особенно если перед ним Наполеон.
Там, правда, ещё был один любопытный эпизод, потому что в эти же дни состоялся любопытный опять-таки для нас рейд казаков Платова на Фонтенбло. Любопытно зачем? А там фактически в заложниках у Наполеона был Римский папа. И казалось, что вот если казаки сейчас решительно ворвутся в Фонтенбло, схватят Римского папу, ну, идеологически все это, может, очень пригодиться, все католики будут за нас сразу. Но Наполеон всё это немножко предусмотрел, Папу увезли оттуда. И хоть казаки и ворвались в Фонтенбло ненадолго, но главной цели своего рейда не выполнили.
Так вот. А в это время Наполеон, который отверг переговоры о заключении нового мира, с триумфом вступает в оставленный союзниками Труа. 23 февраля, кстати, это все происходит. Если бы на этом все закончилось, может быть, был бы какой-нибудь день французской армии 23 февраля, потому что, казалось бы, все австрийцы, пруссаки и примкнувшие к ним русские отступили, Труа нам героически возвращён. И, ну, вот опять-таки, когда вот, казалось бы, тут-то уж Наполеон мог бы себе чего-нибудь ещё выторговать, вот он не хочет заключать с ними мир, а хочет добиться решительной победы. Но вместе с тем, понимая, что его… перед ним находятся значительно превосходящие австро-русско-прусские силы, он не готов их атаковать при всём при том, что они ещё и объединились при отступлении. Но опять тут Александр I подключается…
В. Дымарский
―
И говорит: «На Париж!»
М. Кузахметов
―
И… и всё равно надо двигаться на Париж. Ну, и тут у него прекрасный понимающий союзник – это прусский генерал Блюхер, который уже не раз потерпел поражение, уже остался без трети своих сил, но ничему… никаких выводов не сделал, горячо поддерживает Александра I и выторговывает себе любопытное требование такое. Так, как у нас вроде бы формально самый главный командующий Шварценеггер, а он нерешительный, то дозвольте мне, Ваше Величество, Александр I, с соизволения моего собственного прусского короля Фридриха Вильгельма III действовать самостоятельно. Хоть я и проигрываю Наполеону, но чтоб я больше не согласовывал с этим трусоватым Шварценбергом все свои решения, дозвольте мне вот идти на Париж, чего бы это не стоило. Тем более что к Блюхеру подкрепление прибыло серьёзное во главе с человеком, которого мы тоже уже не раз упоминали, Винценгероде прибыл в армию Блюхера, еще один русский генерал…
В. Дымарский
―
Еще один русский генерал.
М. Кузахметов
―
… с немецкой фамилией. В общем, Блюхеру разрешили действовать самостоятельно. И, ну, опять-таки это так звучит всё «поход на Париж», а это, ну, там около 180 километров. Но здесь когда, казалось бы, вообще инициатива была в руках Наполеона. Он уже союзников вроде бы одолевал ни раз. Ну, мог бы ещё раз разбить Блюхера. Он допустил две, я считаю, серьезные ошибки. Первая – это, наверное, стратегическая, потому что он решил пробиться на север, где были заблокированы гарнизоны в крепостях, чтобы их деблокировать, а высвободившихся французских солдат присоединить к своей основной армии. Ну, он просто не верил, что кто-то рискнет двигаться на Париж без него. Тем более что в Париже вообще царили такие патриотические настроения, как ни удивительно там были тысячи людей, которые, ну, наверное, таких мечтал бы в свое время губернатор Москвы Ростопчин, которые говорили, животы положим, а Париж супостатам не сдадим. Ну, вот реально такие были. Потом когда доберемся до обороны Парижа, расскажем. А Наполеон решил смело пойти на север.Но главное, может быть, что вот ему навредило, после вот этих своих успехов он отозвал разрешение Арману де Коленкуру вести переговоры о мире, потому что вот он тоже колебался. Ну, давай там, ладно, веди переговоры. Может, что-нибудь выторгуем для себя. И тут он это разрешение отозвал. И Коленкур, министр иностранных дел Франции, дипломат, вообще-то тоже как-нибудь удивительно, а он кавалер ордена Андрея Первозванного, высшей российской награды, потому что скользкий лицемер Александр I когда-то и его успел наградить высшей российской наградой. Так вот Наполеон отозвал это разрешение.
И ещё одно тоже… ещё одна его, возможно, такая серьезная ошибка: на волне этих успехов он распорядился оставить в Италии значительный корпус Богарне, который должен был там на всякий случай действовать и против австрийцев, и против мутного Мюрата, который всё ещё колеблется, будучи неаполитанским королем, чью ему сторону всё-таки в итоге надо принять. В общем, Наполеон решил, что он как-нибудь и сам справится. И вот, ну, как я уже сказал, решил направиться на север. Конец февраля. Ситуация еще неопределённая, несмотря на то, что мы…
В. Дымарский
―
А еще зима.
М. Кузахметов
―
… говорим. Еще зима. Но, правда, вот, ну, там уже мягкая зима, там она и весна гораздо раньше наступает. И уже там почки на деревьях могут появиться, а уж в марте-то тем более. В общем, Франция в кольце врагов. Ну, чтоб было понятно. У Наполеона вроде бы как главные силы, но ему противостоят примерно 150 тысяч союзников, а у него под рукой 75 тысяч человек, с которыми он еще и на север отправился. Еще у него крупный корпус в Швейцарии Ожеро, который должен вроде бы как контролировать эту территорию, противостоять вторжению с той стороны. Но вот как я уже упомянул, а значительные силы Евгения Богарне, ну, не то, чтобы пропадают в Италии, но они бы могли очень пригодится Наполеону, но вот тут Наполеон ошибся, хотя мог их оттуда отозвать. А ещё значительные силы должны противостоять вторжению из Испании, где, как я уже упоминал, Веллингтон одерживает блестящие победы. Но там вроде если контролировать Пиренейские перевалы, то Сюше и маршал Сульт готовы противостоять. Вообще в принципе у Наполеона не так много сил, но они тоже раздроблены. Если б собрал все части, которые мы перечислили, в кулак, ну, наверняка он был бы способен нанести союзникам решительное поражение. Но в силу разных причин не хотелось ему вот отзывать, как мы уже упомянули, значительные части французов из Италии, например. Потом он вроде бы и так одолевал союзников вот этими меньшими силами. Ну, и вот эти вот относительные ошибки, тем более он думал, сейчас я двинусь на север, освобожу там из осады гарнизоны крепостные, и таким образом моя армия вырастет там ещё на 50 тысяч человек, и мне тогда хватит этих сил, чтобы все-таки окончательно разгромить прусские, австрийские силы с русскими дивизиями и освободить мою благословенную Францию, а потом перенести войну снова на территорию врага и поставить их на место. Так вот и поначалу всё вроде бы благоприятствует Наполеону, потому что 7 марта состоялось сражение при Краоне. Чем вот оно примечательно? Тем, что Наполеону противостояли дивизии Михаила Воронцова и Павла Строганова. Они формально входили вроде бы как в армию Блюхера, но действовали автономно. И тоже вот это сражение, чем оно примечательно, что оно считается одним из самых кровопролитных по числу потерь, потому что русские солдаты под командованием своих генералов гибнут, но не отступают, несут колоссальные потери, но не отходят, не сдаются. Хотя вот как раз, кстати, вот тогда-то не было приказа. Там был задуман обходной маневр, который должен был своей кавалерией осуществить Винценгероде, и, может, он пригодился бы, но тоже нелепое обстоятельство, ярко характеризующее, к сожалению, вот действия армии союзников. Он заблудился. То есть к тому моменту, когда он разобрался в хитросплетениях французских дорог…
В. Дымарский
―
А Сусанина не нашлось.
М. Кузахметов
―
… идти… Да, проводника не нашли. Сражение закончилось. Ну, как закончилось? Русские, если и не были разгромлены, то просто перемолоты были вот в этой бойне и вынуждены были отступить с колоссальными потерями. Но, правда, и французам тяжело, потому что, например, должны были вести своих солдат в атаку уже не просто ротные там или батальонные командиры. В атаку водил солдат маршал Виктор, Нансути, Груши, генерал тоже должен был. Но там новобранцев много. Личным примером увлекать их вперёд. Но в итоге, как я уже сказал, русские отступили, а Наполеон, ну, это, наверное, уже была еще более серьезная ошибка, пытается их преследовать, но это значит дальше двигаться на север, удаляясь от Парижа, что в нашем случае играет все более и более рискованную роль.Но опять-таки там 13 марта новое сражение и новая победа Наполеона. То есть вот… Ну, вот… Вот что должны были думать союзники? На этот раз разгромлен корпус человека, которого зовут Эммануил Сен-При. Наполеон побеждает человека с французской фамилией. Да? Удивительное дело. А это тоже русский генерал. Это французский дворянин, который не принял воцарения Наполеонов, который остался верен Бурбонам, решительный опять-таки офицер, в первых рядах. Потому, что во время этого сражения, которое закончилось разгромом его корпуса, он был… он попал в плен, но до этого был ранен тяжело, и рана оказалась смертельной. То есть в плен к Наполеону попал французский генерал на русской службе. Хорошо бы его было показательно расстрелять перед строем, но он и так уже был при смерти и через несколько дней умер. Хотя Наполеон распорядился оказывать ему всемерно медицинскую помощь, но не пригодилось.
В общем, союзники в растерянности, что делать. И мы снова возвращаемся к Александру I, к человеку, который в это время, ну, может, сыграл решающую роль, когда убедил колеблющихся генералов, ну, в первую очередь это касалось австрийских. Тем более что мы знаем, что Наполеон почти в 180 километрах от Парижа, а мы гораздо… а мы в 2 раза ближе. Идём на Париж. Не успеет Наполеон вернуться. И Александр I реально убедил. Ну, и вроде бы ещё там дошли слухи, что есть какие-то брожения в Париже, кто-то колеблется. Ну, если бы так непосредственно сказали им, что это не Москва, там точно никто не будет город поджигать, вы только пригрозите им обстрелом, и они сразу там капитулируют. Ну, вряд ли такие были непосредственно разговоры, но тут Александр I добился своего.
В. Дымарский
―
Нам всегда рассказывали, если Вы помните, что всегда ждали русских в Париже, особенно парижанки.
М. Кузахметов
―
Ну, не до такой степени. Хотя там время было сравнительно интернациональное. Еще раз напомним, мы вот только что рассказали, французский дворянин на русской службе воюет с Наполеоном, никого это не шокировало. К счастью, ещё не было тогда всех этих ужасов СМЕРШа, потому что там вообще бы никто не сомневался, что этот… если к нам пришёл француз попроситься на русскую службу, то совершенно очевидно, что это шпион, вражина, засланный и расстрелять сразу. Это кошмарная история, когда в 37-м, 38-м, 39-м году людей расстреляли просто за нерусскую фамилию без всяких колебаний, а за польскую и немецкую в первую очередь. Времена были другие, были русские генералы с немецкими фамилиями и с французскими фамилиями. Ну, с русскими мы тоже упомянули. И героически защищались. И вообще ни одного труса. Никто поля сражения не покинул, никто не сбежал. По-моему, последний человек, которого мы упоминали, кто в панике покинул поле сражения, это сам Александр I при Аустерлице.Решительный поход на Париж, и вот то, о чем мы так долго мечтали, вот на этот раз оказалось как невероятно близко к завершению, к счастливому финалу. Ну, тоже не всё так просто, потому что, как я уже упомянул, Париж, парижане вовсе не готовы были распахнуть вот ворота и принести ключи. Да, Наполеон ошибся, потому что когда ему сообщили о том, что союзники под стенами Парижа, ещё раз напомню, ну, ему там было почти неделю пути, разделяло его… Ну, мы мереем все вот уже не километрами, – да? – а реальными расстояниями в днях пути. Ну, как вот индейцы там – да? – 3 полёта стрелы, 2 луны пути. А здесь вот 3 дня пути основной армии Наполеона для спасения Парижа.
Но Париж не готов к капитуляции. Во-первых, там решительные люди и маршалы французские, сразу несколько человек. Потом Париж – это серьёзная крепость, ну, не в буквально таком средневековом смысле, а это высоты с ограждениями, с полисадами, с размещенными на высотах батареями, которые готовы защищаться от идущих с северо-востока войск союзников, но тем не менее готовы дать решительный бой. И поначалу 30 марта всё складывается, ну, драматически. Тут вот какая подробность? Опять в очередной раз самые тяжелые потери при штурме, но если не буквально Парижа, то предместий парижских, ну, тут русские части. Это всё вот драматическая история. Это как штурм Берлина в драматическом 45-м году бессмысленный и беспощадный. Тогда, правда, вообще были чудовищные потери. Кошмар! Уже в окруженном Берлине. Здесь еще Париж не окружён, но подступает огромная колоссальная стотысячная армия к Парижу, который вот, ну, все наличные силы, ну, по разным оценкам, потому что там не хватало регулярных войск, было ополчение, была национальная гвардия, не все, может, гвардейцы пришли, но кто-то пришёл просто с энтузиазмом, выдайте мне оружие, буду защищаться. Но тысяч 20 человек в гарнизоне там точно насчитывалось с гарнизонной артиллерией, которые готовы были дать бой. И вот в этих… в этом первом сражении первого дня почти 8 тысяч русских солдат погибли, тоже непонятно, в очередной раз напомним, за что. За то, чтобы вместо Наполеона в Париж вернулся Бурбон, Людовик ХVIII. Это вот им всем было понятно. Само собой, что теперь будет…
В. Дымарский
―
Ну, все-таки согласитесь, что в Берлине было понятнее.
М. Кузахметов
―
Ну, да, там, ладно, борьба с нацизмом, сталинизмом…
В. Дымарский
―
Потом есть все-таки чувство реванша.
М. Кузахметов
―
Да. Ну, так вот подступили к Парижу, и тут опять решающую, возможно, роль во всех этих колебаниях играет Александр I. Вот он настаивает на том, что несмотря ни на какие потери, такой как Жуков, не считаясь с потерями, идти на штурм, в лоб так в лоб, потому что Париж – еще огромный город. Это вообще, на каких случай для понимания, это самый большой город Европы в ту эпоху. Там было до 700 тысяч жителей. И так, как все произошло неожиданно, то никакой эвакуации не подразумевалось, во-первых. А, во-вторых, как не удивительно, но, в общем, в Париж нога оккупантов, врагов не ступала со времен Столетней войны. Со времен Генриха V в Париже не было иностранцев как в виде захватчиков. Это соответственно ХV век. Да? И вдруг вот поступают враги к Парижу. Но еще раз напомню, мы, во-первых, ждём, ну, парижане, что сейчас к нам придет наш император Наполеон, нас защитит, а, во-вторых, мы воспитаны в традициях победителей, мы будем защищаться до конца. И вот попытка лобового штурма в первый день, если не провалилась, то привела к огромным потерям. Но, правда, тут Александр I, еще раз напомню, проявляет потрясающую вот энергию и решимость и принуждает штурмовать высоты, окружающие Париж. Одна из них знаменитая. Это Монмартр. Тогда это ещё окраина Парижа, сейчас уже часть. Да? И тут это сыграло, может быть, тоже важную роль, потому что, отбив у французов эту высоту, части союзников могут подтянуть туда артиллерию и угрожать уже непосредственно обстрелом Парижа, бомбардировкой. Ну, так и называлось бомбардировкой Парижа. И вот это, наверное, сыграла свою решающую роль, потому что готовые французы биться за свой Париж до конца, защищать Париж до конца, жизнь отдать за Париж, ну, вот чтобы хоть одно ядро прилетело в этот прекрасный город, и прекрасный памятники, дворцы, особняки, все эти шедевры архитектуры пострадали, вот на это они, оказывается, не готовы. Это радикальная пропасть между вот Парижем и Москвой. А уж тем более там поджигать Париж никто не готов. И эвакуации никакой из Парижа тоже нет. Вот тоже удивительное дело, никто же не ждет…
В. Дымарский
―
… дружелюбно все там происходило.
М. Кузахметов
―
Ну, когда… Да. Что варвары пришли, вот такого никто не ждёт. Вот и опять-таки почему вот я во всех этих подробностях, на этих подробностях задерживаюсь? Потому, что решающую роль играл Александр I. Начались, в общем, переговоры с гарнизонам Парижа, что всё, мы… мы согласны, лишь бы не бомбили, в общем. Париж, лишь бы не обстреливали, лишь бы он остался цел. Но и капитуляцию не согласны подписывать французские генералы. Мы готовы отступить с оружием в руках, со знаменами, с барабанами. Париж вам отдадим. Черт с вами. Но… Или будем защищаться. И так как понятно, что мало ли как сражение затянется, мало ли как там пройдёт несколько дней, а тут вернется Наполеон непобедимый, и как там всё обернётся. В общем, Александр I соглашается на то, чтобы все желающие части французов, готовые уйти со своими генералами, маршалами, покинули Париж, оставили его, и соответственно тогда Париж будет наш. И вот происходит вот это эпохальное событие. Это 31 марта 1814 года, когда в Париж вступают союзники во главе с Александром I. Происходит вот именно вот то историческое событие…
В. Дымарский
―
На чем въезжает Александр I? На белом коне?
М. Кузахметов
―
Ну, безусловно. На чем же еще? Более того там такой эпизод, якобы это тот самый конь, который был подарен ему самим Наполеоном еще там за 9 лет до этого, когда они были друзья и братья, там обнимались, менялись там орденами. Вот именно на этом коне, что для Александра I как-то особенно важно, вот надо символически въехать в Париж. Но там осталась, конечно, масса воспоминаний, картин, рисунков. Удивительное дело: не то, чтобы пустые улицы, но это, может быть, не буквально ликующие толпы, а это шоу, это зрелище. Во-первых, Александр I и союзники знают, что все, кто несогласны, все, кто вот не готов видеть врага на улицах Парижа, они покинули город, они ушли. Спасли, кстати, свою армию. Наполеон-то ещё не подписал отречение. Наполеон стремительно движется с севера на юг в сторону Парижа. Так вот остались сотни тысяч людей, которые высыпали на улицы, которые заполнили крыши домов по тем улицам, где должны победоносно, триумфально вступать части вообще-то врага. Ну, такая вообще удивительная, парадоксальная история. Наверное, Наполеон тоже об этом мечтал, чтобы вот он когда вошел в Москву, чтобы все махали там платочками, с цветами там встречали, веселились, селфи делали…
В. Дымарский
―
Слезы…
М. Кузахметов
―
… с французским императором. Ну, с любопытством там бы как-то его разглядывали или рассматривали. Вот ничего этого не происходит. Но тоже отдадим должное эпохе, ведь там толпы людей, ну, мало там какой-нибудь фанатик, маньяк. Когда-то на улицах Парижа французских королей убивали фанатики-одиночки, которые в каретах там ездили. Да? А в будущем в недалёком в Сараево там фанатики-одиночки убивали эрцгерцогов австрийских. А тут вот…
В. Дымарский
―
Убивали.
М. Кузахметов
―
… въезжают лидеры коалиции антинаполеоновской, въезжают, ну, частично на белых конях, едут по центральным улицам, а реально к ним близко подходят люди. Вообще риск был серьёзный, но ничего не произошло. Все оказались в безопасности, и никого не убили, фанатики никого не зарезали. И Александр I счастлив, он вступил в Париж. Париж наш.
В. Дымарский
―
Сколько он провел… прожил в Париже? Пробыл.
М. Кузахметов
―
Ну, он… Там же… Это отдельная просто история про отречение Наполеона, её надо отдельно рассказать. Ну…
В. Дымарский
―
Тогда мы встретимся через неделю. Всего доброго!