Заграничный поход русской армии. Между Лейпцигом и Парижем - Все так + - 2019-11-09
09.11.2019
Виталий Дымарский
―
Добрый вечер! Программа «Всё так плюс». Мы у микрофона как всегда вдвоём. Максим Кузахметов, петербургский историк, и я, Виталий Дымарский, московско-петербургский журналист. И мы продолжаем рассказывать о династии Романовых как всегда в этот час и в этой программе. Кто не помнит, мы сейчас остановились на заграничном походе русской армии. Она уже идёт по Европе. Идёт победоносно как ей это свойственно. Победила Наполеона сейчас в Битве народов в прошлой нашей программе. Это Лейпциг. И что, Максим, дальше? Прямиком на Париж? Париж должен быть наш?
Максим Кузахметов
―
Казалось бы, ну, теперь-то уж всё, вот впервые после многолетних войн Наполеон потерпел решающее поражение. Обычно решающая победа, а тут вот не сказать, чтоб сокрушительное, но безусловное поражение потерпел Наполеон, отступил. Казалось бы, ну, теперь вот уже после всех этих мучений, уже видя, что ему противостоят кратно превосходящие силы объединившихся врагов, некоторые из которых его откровенно… Да, по-моему, почти все его предали. Все были так или иначе его союзниками. Казалось бы, теперь-то Наполеон должен одуматься! Тем более что союзники в принципе готовы обсуждать сравнительно гуманный вариант, как мы уже упоминали, Франция в естественных границах. Да, уж без Голландии. Да, без Италии. Но Францию забирайте себе. И даже – ну, что ж поделать? – без Бурбонов и с Наполеоном. Но опять-таки что вредит? Амбиции.
В. Дымарский
―
… напомните, это осень 13-го года? Да?
М. Кузахметов
―
Да, это в октябре битва, вот приближается соответственно ноябрь. И вредят амбиции всему этому. А Наполеон не согласен. Почему это… Ну, согласен обсуждать мир. Но не в естественных границах. Зря – что ли? – французские солдаты проливали свою кровь в Италии, в Швейцарии, в Германии, чтобы так просто теперь со всем этим распрощаться? Уверен в себе. Тем более? что ему противостоят командующие, которых он уже побеждал не раз уж. И уж теперь-то на территории Франции уж, наверное, там он сможет оказать там достойный отпор, да и то если они решатся, если союзники решаться вообще вторгаться во Францию. И действительно в первое время вот после, ну, казалось бы, октябрь, Наполеон разбит, а никакого серьезного преследования не происходит. Более того когда баварский король по собственной инициативе предал тоже Наполеона и переметнулся на сторону союзников, и пытался устроить заслон – да? – отступающим частям французов, он быстро разбит. И Наполеон практически беспрепятственно – да? – с остатками своей армии, но форсировал Рейн и вернулся во Францию собрать новую армию. И дальше практически 2 месяца союзники, ну, они подошли к границе, к Рейну подошли. Да? И не происходит ничего. И тут вот любопытная роль главного героя всей этой истории Александра I, вот среди всех союзников он оказался главным, ну, среди монархов, как минимум главным энтузиастам вот решающего удара, решающего похода на Париж. На Париж надо, конечно, идти. А союзникам страшно. Все уже терпели поражение, не раз терпели поражения, годами вообще проигрывали. Как это всё сложится? И были, кстати, любопытные примеры, почему это всё опасно, в том числе из истории самого Наполеона. Вот вторговался Наполеон в Испанию, да? Ну, он в ту эпоху… В 14-м году как будто бы Испания всё ещё была под французским протекторатом, если так можно выразиться, потому что королем Наполеон… Он уволил старого короля и назначил королем собственного брата старшего. Прекрасный сюжет. Да? Например. Но дальше так это… эта знаменитая герилья испанская, а ничего не получается. Куда не сунешься, вроде бы и Мадрид наш, ну, французский, – да? – а везде эти партизаны, везде враги, ночные нападения, никакой спокойной жизни, никакой внятной капитуляции. Так, а вдруг то же самое у союзников произойдёт во Франции? Страшно. Тем более Наполеон жив. А Наполеона победили всего один раз. Причём победители, напомним, числом, во-первых, а, во-вторых, тем, что предали Наполеона саксонцы, которые находились в центре его позиций, просто бросили и перешли к союзникам.
В. Дымарский
―
Ну, Наполеона ни один раз все-таки… Один раз, это Вы имеете в виду в Европе.
М. Кузахметов
―
Под Лейпцигом.
В. Дымарский
―
В Европе под Лейпцигом вот в Битве народов. Но до этого все-таки…
М. Кузахметов
―
Ну, если Египет вспоминать…
В. Дымарский
―
Ну, почему? А Россия?
М. Кузахметов
―
В России Наполеон не проиграл сражений, как это вот не прискорбно, не печально. Нет сражения, которое Наполеон бы вот решающим образом проиграл лично. Пришёл сам и… и ушёл сам. И ещё раз, если уж так вспоминать Россию, а тут другое должен быть тогда пример перед глазами как минимум у Александра I, а вдруг вот сейчас мы вступим во Францию, а Наполеон беспощадно начнет превращать всё в выжженную пустыню перед нами. И, кстати, так, как это ноябрь, вот сейчас мы пересечем Рейн, а вдруг тут холодная зима, морозы ударят ни бывалые, и вся наша союзническая армия там погибнет на пути к Парижу. Ну, это я, конечно, утрирую, там сравнительно мягкие зимы, но снег бывает тем не менее.
В. Дымарский
―
Бывает.
М. Кузахметов
―
И для того, чтобы там замёрзнуть на биваке, не обязательно минус 20, достаточно там и плюс 1-го градуса, чтобы всё равно утром не проснуться от переохлаждения. Ну, так вот союзники остановились. И Александр I со всем своим энтузиазмом не может их вдохновить 2 месяца. Надо привести себя в порядок. Надо дождаться, пока подойдут подкрепления. И еще одно очень важное обстоятельство. Мы о нём рассказывали. Остаются крепости, занятые французскими гарнизонами на той территории как бу… которая как будто бы уже освобождена от французских войск. Вот, например, Дрезден, который находится к востоку от Лейпцига, где Наполеон был разгромлен. Сам Наполеон ушел на запад. Но Дрезден, огромный город, переходил из рук в руки, а там до сих пор находится французский гарнизон. Большой. Пусть там даже раненые. Которые возглавляет Сен-Сир. И что вот? Разве можно оставлять у себя в тылу мощную крепость, да еще если там активный маршал, знаменитый маршал? И как дальше идти на Париж? Ну, это все больше нервирует, конечно, не Александра I. А вот опять-таки Германия в ту эпоху – это множество разрозненных государств, но его немецких, скорее, союзников. И мы рассказывали, там драматическая история с саксонским королем, который вроде бы как поклялся Наполеону, что больше его не предаст после того, как проявил слабово… слабохарактерность такую. Но там, правда, уже сами саксонцы перешли на сторону союзников, уже не слушают своего короля. Ну, потом королю это все зачлось. Он остался там на троне. Ну, так вот мощный гарнизон, мощная крепость по тем временам, решительно настроенный маршал. Там единственное, что подкосило Сен-Сира, что пока там в Дрездене была почти вся французская армия, значительно иссякли запасы продовольствия. Вот это был жирный минус. А штурмовать – это опять десятки тысяч потерь. И зачем, казалось бы? Тогда нужна правильная медленная осада. Сами по себе сдадутся. Но это время опять-таки. Ну, и пока Дрезден не захвачен, не решаются идти дальше на запад союзники.
В. Дымарский
―
А сам Наполеон-то дергается, что-то тоже пытается? Он же там вроде пытался на Берлин по дух… пойти.
М. Кузахметов
―
Ну, вот к этому времени уже бросил это безнадежное дело. Но там, правда… Сейчас мы расскажем. Там же ещё на севере Германии в руках французов оставались другие серьезные крепости. Я просто хочу с Дрезденом закончить. Потому, что в первую очередь из-за нехватки продовольствия Сен-Сир вступил в переговоры, но не капитуляция. А после там некоторого торга договорились как? Что мы покидаем Дрезден. Мы, французы, уходим, даже согласны без оружия, даже обещаем не воевать, пока не произойдет обмен пленными. И генералы, которые осаждали Дрезден на это согласились. Это всё произошло 9 ноября. Вот французы крупными партиями покидают Дрезден, срочно спешат во Францию и попадается им на пути Александр I. Почему тоже важный эпизод? И тут Александр I отменяет решение генералов. Я категорически на это не согласен. Что это вообще? Почему не капитуляция? Вот какую решимость там – да? – проявляет, тем более перед ним безоружные французы. Но опять-таки гуманный вариант: предлагает Сен-Сиру либо вернуться опять в Дрезден, забрать обратно оружие и дальше обороняться, либо все-таки капитулировать, ну, в плен сдаться. Ну, и Сен-Сир после некоторых колебаний, к негодованию Наполеона, решил все-таки сдаться, потому что, ну, как он объяснял, что есть нечего, солдаты ослаблены, множество раненых, эпидемия, заразные болезни, людей жалко. Ну, всё, выхода нет. Сдался Сен-Сир. Дрезден, казалось бы, всё, ликвидирована опасность. Но это не единственная крепость, которая оставалась в руках французов. Там ещё небольшие гарнизоны много где оставались. И только в ноябре, кстати, капитулировал Данциг, тоже огромная крепость. Оставался Гамбург.
В. Дымарский
―
Это то, что сегодня Гданьск.
М. Кузахметов
―
Да, Гданьск современный польский. Но на севере Германии остался в руках французов Гамбург. А в Гамбурге, который, кстати, поначалу тоже вроде бы союзники захватили, там сначала его занял Карл Теттенборн небольшим отрядом ещё в марте 14-го года, но не смог удержать. Там любопытная возникла история. Мы уже рассказывали, что вообще союзники очень рассчитывали на то, что возглавит армию маршал бывший французский Бернадот. И он вступил в коалицию, но со своим торгом, что я за это хочу Норвегию к Швеции в компенсацию за утерянную Финляндию. И все ничего, только датчане не согласны. И вот после каких-то колебаний союзники плюнули на Данию, но Дания-то не согласна. Дания осталась из-за этого всего союзником Наполеона. И теперь Бернадоту надо заниматься датскими делами соответственно. То есть чтобы захватить в Норвегию, надо сначала разобраться с Данией. Всё это ещё разделено морями, но тем не менее. То есть Бернадот потерян. У него свои интересы. Вообще он как будто бы не такой был милитарист, не такой уж и Чингисхан, чтобы всё подряд завоевать, но вот в Норвегию вцепился. Ну, так вот. То есть казалось бы, вроде бы успели захватить… А… а Гамбург – это огромный богатый город, портовый город, полезный вроде бы. Там Наполеон держал гарнизон в первую очередь в принципе из-за истории с континентальной блокадой, потому что любой порт – это ж торговля с Англией, а Англию надо душить экономически. Поэтому приходилось ему уделять такое внимание. Ну, так вот и сильная крепость там заодно. Пока Гамбург переходил из рук в руки, то датчане его занимали, то шведы, то, как я уже говорил, отряд Карла Теттенберга… Ой! Теттенборна. И в итоге да, быстро успели вернуться французы. И ключевой персонаж во всей этой истории – это знаменитый маршал Даву. Маршал, которого называли железным маршалом Наполеона. Человек уникальный в числе прочего и тем, что он единственный, получается, из полководцев Наполеона, кто не потерпел ни одного поражения. Уже и Наполеон потерпел поражение, а Даву… Ну, опять-таки там были знаменитые маршалы, которые там бесстрашного бросались в конной атаке, ну, как Мурат, например. Да? Но, как правило, это всё происходило либо под контролем Наполеона, либо по заданию Наполеона, а Даву действовал абсолютно самостоятельно. Мы в прошлой передаче уже упоминали, во многом благодаря его инициативам, когда вот он, кстати, должен был осуществлять поход на Берлин французов, вот он там, почуяв неладное, успел вернуться и помочь Наполеону спасти там… помочь во всяком случае одержать победы до вот Лейпцига ещё. Ну, так вот и со всей решимостью Даву начинает заниматься обороной Гамбурга от очевидно превосходящих сил противника, причём беспощадными методами. Он мобилизует, например, горожан на строительство всяких работ осадных, ну, наложил там гигантскую контрибуцию, чуть что – расстрел. Вообще такой вот… Сталин бы, наверное, восхищался таким маршалом и в пример его приводил. В общем, осада затянулась на месяцы. И в итоге, так забегая вперед скажем, что уже и Наполеон отрекся от престола, а Даву всё ещё не сдавался и Гамбург был всё ещё в его руках. Там любопытно опять-таки в наших обстоятельствах, что для нас интересно, что осаду вел Беннигсен, русский, можно сказать, генерал, которого мы уже не раз упоминали. Он пытался уже в феврале все-таки взять Гамбург штурмом. И ничего не получилось. Воевать с Даву, который подкреплений вообще давным-давно не получал, ну, оказалось не так-то просто. А Даву тоже не отсиживался. Он осуществлял вылазки, умудрялся добираться до сравнительно соседнего Бремена и в Бремене наводить шороху, как сказали бы. Так вот, ну, так чтобы уже закончить историю с Гамбургом, как я уже сказал, уже и Наполеон отрекся. В итоге вот когда дошли эти сведения до Даву, 25 апреля уже 15-го года, уже Александр I давным-давно в Париже, а Даву говорит: «А я не верю. Мне вот… Мне точно нужно…» Вот, ну, телевизора же нет. Газету покажите какую-нибудь такую надежную, правильную. В итоге переговоры о том, чтобы всё-таки французы сдались, шли ещё целый месяц. Он и капитулировал в итоге только 27 мая. Почему? Потому, что его об этом попросил, ну, или приказал уже вернувшийся на трон Франции Людовик ХVIII. Такая вот фантастическая история. Ну, капитуляцию, кстати, принимал Леонтий Беннигсен, ну, может, компенсировал себе за все предыдущие неудачи и немножечко уязвленное самолюбие. Ну, я тогда про Даву вот закончу. Я уже сказал, что он ни одного сражения не проиграл, единственный из маршалов. Но есть ещё одно важное обстоятельство, которое выделяет его среди других маршалов. Он… Ну, тут он уже не единственный, но один из немногих, кто и от Наполеона, во-первых, ни разу не отрекался, а главное, что он не присягал Бурбонам за всё за это время. То есть впоследствии его невозможно было обвинить в каком-нибудь предательстве как Нея, которого расстреляли. Более того когда вот были знаменитые 100 дней, Наполеон вернулся к власти, он оставил своего, наверное, одного из лучших маршалов в Париже. И когда Наполеон потерпел сокрушительное поражение, снова отрекся, Даву, находясь в Париже, сумел добиться от союзников удивительного условия, что или вот вы мне гарантируете и обещаете всеобщую амнистию всех тех, кто пережал… перебежал на сторону… на сторону Наполеона за 100 дней, ну, не всем, к сожалению, это пригодилось, либо я буду сопротивляться, потому что у меня есть ещё достаточно серьезные силы, и мало вам не покажется. И добился, чтобы это решение было принято, как бы не злился на него Людовик ХVIII. В общем, в итоге он Даву даже в 1819 году пэром сделал. А ещё что любопытно вот для внимательных слушателей? Москвичам побольше повезло, что в Москве находится маршальский жезл. Можно вот прийти и посмотреть. Ну, даже существует легенда, что он дважды попадал к нам в руки, но с гарантированным…
В. Дымарский
―
Жезл Даву?
М. Кузахметов
―
Даву. Да. Ну, скорее всего все-таки копия, но он реально оказался в русских руках. Да.
В. Дымарский
―
В Государственном историческом музее.
М. Кузахметов
―
Да, можно прийти и посмотреть знаменитый маршальский жезл. Но тут, правда, ещё что вот припоминают в Москве… Ну, напомним, мы-то петербуржцы. Да? Из Петербурга ведем все свои рассказы. Так вот темная страница в биографии Даву, что когда Москва была захвачена французами, он находился в одном из монастырей, он себе спальню устроил в алтаре. То есть он явно понимал, что всё это кощунство вообще против православия, такое преступление. И ничего. Приёмы там проводил, ночевал как-то и потом благополучно выбрался из этой недружелюбной России, и вернулся во Францию, и ещё не пригодился Наполеону. И еще один любопытный эпизод. У нас же вся война 812-го года и частично заграничный поход для многих представлены глазами Льва Толстого и его выдающегося гениального романа «Война и мир». Так вот там Даву такой достаточно неприятный тип, злой. И даже Наполеон… Ой! Даже Лев Толстой объясняет почему. Потому, что это такой наполеоновский Аракчеев. То есть, ну, такой туповатый исполнитель, механический такой, бессердечный и бездушный. Ну, это явно несправедливая оценка, потому что ещё раз повторюсь, Даву был не туповатый исполнитель, а достаточно самостоятельный и решительный командир. И мы уже привели примеры его потрясающих инициатив, которые как минимум генералам французским явно пригодились и спасли там от расправы в том числе, возможно, и от физической. Тут вот тоже вот Толстой не во всем всё-таки был прав. Ну, так вот ещё тоже вот обстоятельство, связанное с крепостями, это вот все мы объясняем, почему союзники долго колебались. В итоге Гамбург-то их не остановил в походе на Париж. А вот капитуляцию Дрездена пришлось дожидаться. Ну, тут просто опять-таки повезло. Что Наполеона во всей этой истории тревожило? Что в этих крепостях вообще находились десятки тысяч французских солдат, которые явно пригодились бы ему в полевом сражении. Вот то, что в Гамбурге сколько французов, ещё не факт, что как-то могло пригодиться Наполеону, как бы они там героически не защищались. Может быть, Даву если бы был рядом с ним вот в эти же дни, вот зимой на рубеже 14-15-го годов, ещё неизвестно как бы всё обернулось. Может быть, поражение союзников, разгром, дальше заключение мира…
В. Дымарский
―
Вообще что он хотел, Наполеон? Он хотел остановить войну?
М. Кузахметов
―
Наполеон вообще-то тоже пребывал… Не было у него последовательного решения. То он соглашался обсуждать условия мира, то вдруг какая-нибудь удачная победа, бегство какое… кого-нибудь отряда союзников, и Наполеон снова окрылённый, а союзники снова в панике. А вдруг мы снова будем разгромлены? Мало ли там как всё. У него не было стратегии какой-то вот любой ценой добиться мира, например, или вот защищаться там до последнего, превратить в Париж в пепел – да? – там по образу Москвы, но не сдаться, отсиживаться там где-нибудь на юге Франции, ну, вот в Америку бежать там на каком-то этапе, но не признавать там поражение, находиться… быть императором в изгнании. Но не было у него какой-то стратегии, что тоже, конечно, ему вредило. Так вот…
В. Дымарский
―
Нет, ну, знаете, на Ваших словах «так вот» я Вас прерву, потому что у нас сейчас выпуск новостей, после которых мы узнаем, что же было «так вот».**********
В. Дымарский
―
И ещё раз добрый вечер! Хочется сказать «так вот». И сейчас будет вам продолжение того, что хотел Максим Кузахметов, петербургский историк и мой собеседник, сказать в 1-й… в конце 1-й части нашей программы. Мы продолжаем рассказывать о заграничном походе русской армии. Так вот…
М. Кузахметов
―
Так вот хотелось бы ещё пояснить просто общую ситуацию, действия-то военные основные происходили на территории Саксонии. И мы неоднократно упоминаем всё это как немецкие земли, Германия. Да? А ещё раз вот я бы пояснил, что в ту эпоху Германии в нашем современном понимании…
В. Дымарский
―
Ее не было.
М. Кузхаметов
―
… не было вообще. Не то, чтобы они сильно враждовали, все эти княжества, герцогства и королевства, но недолюбливали друг друга.
В. Дымарский
―
Ну, это не было единым государством.
М. Кузахметов
―
Нет. А главное, что все их переделы преобразил вообще-то Наполеон, ну, некоторые просто вот средневековые какие-то ликвидировал там остатки в законодательстве. Я даже привёл бы пример. Ну, вот, например, в Вестфалии, хорошо, он там посадил королем своего брата. Опять-таки прекрасный вариант. Да? Во многих княжествах и герцогствах, и даже королевствах он оставил династии, а здесь вот просто фактически придумал новое королевство Вестфальское. Ну, это всё вокруг Касселя. И посадил туда своего брата Жерома Бонапарта. Ну, казалось бы, – да? – вот оккупант.
В. Дымарский
―
Вообще у него была большая семья. Было что…
М. Кузахметов
―
У него хватало братьев, сестер…
В. Дымарский
―
… братьев, сестер.
М. Кузахметов
―
… потом племянников…
В. Дымарский
―
Намного стран ему хватило. Намного престолов.
М. Кузахметов
―
А где не хватало, он и сам становился королем как в… Ну, он менял их там, чередовал где-то там. Ну, так вот там просто любопытная история. Вот чем Жером Бонапарт, казалось бы, – да? – деспот такой должен был там устроить кровавые расправы, насаждать французский… Ну, французский язык итак в принципе был языком знати. Ну, чего-нибудь там заставлять там всех «Марсельезу» петь, например. А что он в реальности сделал? Он, например, ликвидировал все остатки крепостного права, ну, вот на этих территориях немецких, которые были непосредственного под его властью. Он устроил там свободный рынок, что здорово оживило экономику. На это вот то, что я упоминал, какие остатки средневековья, когда какой-нибудь цех – да? – мастеров, что вот мебель могут делать только вот этих люди и всё, и у них монополия. Больше никому нельзя. Ну, конечно, парализует всё это любое развитие там мануфактурное. Вот, например. Ну, или вот… Вот тоже, что вот французский король делает на немецких землях? Он добивается полного равноправия по отношению ко всем гражданам и уравнивает в том числе во всех правах евреев, например. Вот невероятное. Да? Причём вот… Вот Наполеон был в России и ничего подобного не делал. Ни равноправия, ни черту осёдлости не отменял, ни крепостное право не ликвидировал. А вот Германии пожалуйста. Более того что делает французский король в Вестфалии? Конституцию вводит в своем собственном королевстве.
В. Дымарский
―
Ну, это вообще уже дикость.
М. Кузахметов
―
Это просто переходит всякие границы. Казалось бы, что… что за преступление такое? Но это про то, что там ещё и помимо прочего были германские территории, которые находились вот под таким непосредственно французским контролем. И некоторое время вот этот Жером Бонапарт, он ещё вообще поборолся за своё королевство и Кассель сумел отбить у союзников. Но там всё сыпалось уже, все эти его подданные быстренько от него отреклись, пришлось ему возвращаться во Францию. А чтобы вообще опять понять, мы подробно про него упоминаем, про Вестфалию, а вообще вот это Рейнский союз так называемый, Германия, которую вот и осн… в принципе и учредил всю вот эту… всё вот это государственное устройство учредил Наполеон. Это четыре королевства, причём он для лояльности опять-таки… Там же почти все эти герцоги и короли, и князья, они лично обязаны были Наполеону своим возвышением. До этого, например, были герцоги, стали королями; были князьями, стали великими герцогами. И всё было для общего удовольствия. Где-то он округлил территории, где-то что-то прибавил. Ну, да, у них были в том числе обязательства перед Наполеоном, например, выставлять воинские контингенты. Но в целом, особенно поначалу всё было сравнительно гуманно. Тем более что там экономика очень здорово ожила. Более того вот тоже, ну, это как-то парадоксально звучит, ещё раз напомним, ни о каком единстве Германии вроде бы речь не идёт, но первый шаг к объединению Германии сделал именно Наполеон не просто потому, что сократил количество этих княжеств и герцогств с примерно 300 до 30, а ещё и потому, что настоятельно рекомендовал всем этим князьям, курфюрстам, – да? – и курфюрстам, и королям создать какой-то общий орган коллегиальный, рейхстаг. Просто вот уже амбиции вот этих королей и герцогов всему этому вредили. Они, в общем, ни разу не собрались для того, чтобы решать какие-то общие вопросы, ну, хотя бы экономические своего такого маленького немецкого Евросоюза, удобство торговли, приведение законодательства к кому-то единому знаменателю. Все это настойчиво Наполеон рекомендовал… рекомендовал, потому что всем было бы лучше. Ну, вот много где, например, они переняли метрическую систему, и до сих пор ею все пользуются. Но это вот про наследие – да? – Наполеона. А мог бы всё в пепелище превратить. А мог бы как Чингисхан всё это превратить в пастбища и в кочевья. И не надо нам никаких городов. Ну, вот про… про разницу среди завоевателей, потому что иногда почему-то сравнивают Наполеона с Чингисханом, что странно, конечно. Сколько городов Чингисхан основал, например? Ну, что-то… Ну, в Монголии нам, наверное, ответили бы про его движения.
В. Дымарский
―
Ну, не только в Монголии. Кстати, в Татарстане очень многие люди, глубоко изучавшие Орду, считают, что вообще все-таки Орда принесла как раз довольно много. Золотая орда. Что…
М. Кузахметов
―
Ладно. Это отдельная полемика.
В. Дымарский
―
Отдельная история. Да.
М. Кузахметов
―
Не согласен я все-таки.
В. Дымарский
―
Да, да. Ну, я имею в виду, что…
М. Кузахметов
―
Это кочевая цивилизация.
В. Дымарский
―
Да. И я имею в виду, что…
М. Кузахметов
―
Ну, если рассматривать, что монголы объединили русские княжества раздробленные, то вот… вот таким механическим путем – да, вот она польза, и теперь до сих пор в орде так и живем. Ну, так вот любопытно, что, казалось бы, впоследствии же вся Германия объединилась, и вот одно из этих княжеств, которое тоже возникло в принципе благодаря Наполеону, существует до сих пор. Это Лихтенштейн. Ну, там вот цепочка случайных событий, и вот один из князей все-таки остался сам по себе, и до сих пор династия там правит. И если кому-то повезёт, можно приехать, посмотреть. Хотя там тоже она случайно возникла. Но отдельная история. Не буду сейчас в неё погружаться. Вот такой вот осколок Рейнского союза до сих пор функционирует.
В. Дымарский
―
Да, смешно там. На 3-х границах сразу Германия, Австрия.
М. Кузахметов
―
Да, да…
В. Дымарский
―
Между 2-х…
М. Кузахметов
―
… удачно. И поэтому в принципе, может, и сохранилось. Было бы где-то внутри какого-нибудь там государственного образования. Хотя нет. Вот Сан-Марино вот тоже существует как-то. Ну, неважно.
В. Дымарский
―
Ну, много таких.
М. Кузахметов
―
В общем, возвращаясь к Рейнскому союзу, предали все эти курфюрсты и князья своего благодетеля Наполеона. Все они переметнулись на сторону союзников, в первую очередь страшась остаться без вот этих своих наследственных владений, уже будучи уверенными в победе союзников, особенно после битвы при Лецпциге, при всем, при том, что Наполеон уже вроде бы тоже к этому, как мог, подготовился. Например, вот было ещё одно королевство Вюртемберг, тоже учреждённое благодаря Наполеону. Король Фридрих I Вюртембергский вот благодаря Наполеон стал королём. До этого был там герцогом. А его дочь Екатерина стала женой Жерома Бонапарта. Родня, казалось бы. И ничего. Предал. Ну, чего говорить, если мы как уже упоминали, дочь австрийского императора, жена Наполеона, и всё равно не пригодилась, и всё равно австрийский император тоже от твоего зятя отрекся, предал его, если так можно сказать. Ну, там, кстати, ещё было одно герцогство, которое тоже Наполеон… о котором Наполеон позаботился – герцогство Берг, учредил его вокруг Дюссельдорфа, потому что там герцогом был человек с необычным именем, с именем Наполеон. Но, правда, это Наполеон Луи Бонапарт. Это его племянник. Это сын его родного брата. И тоже вот на будущее, там ещё был маленький мальчик, ему тоже было герцогство уже предусмотрено. Ну, понятно, все эти злодеи-союзники, когда они одолели Бонапартов, тут-то они всё поотбирали.
В. Дымарский
―
А что русская армия, русская гвардия делает?
М. Кузахметов
―
Ну, вот возвращаемся, значит, к этим ко всем событиям, потому что весь ноябрь-декабрь приводили войска в порядок, ждали пока падёт Дрезден, пока подойдют подкрепления, вели между собой безусловный торг, всё-таки кем жертвовать, и кто будет командующим. Русские силы составляли значительнейшую часть союзнических сил. В некоторых… Ну, так там разные армии, но в некоторых армиях это было просто большинство. Другое дело, что всё было вперемежку. Вот русские части находились вперемежку и с австрийцами, и с немцами. Ну, под немцами в первую очередь пруссаков подразумеваем как крупнейшую силу. Но и отдельные отряды из вюртембержцев, из вестфальцев, ну, из баварцев там соответственно…
В. Дымарский
―
Баварцев, конечно. Да.
М. Кузахметов
―
И ещё из десятков, и они друг друга все отличали, кстати. Они там, ну, так как…
В. Дымарский
―
А саксонцы, которые прыгают…
М. Кузахметов
―
И саксонцы там уже были. Ну, это там как? Мобилизация. Да, призыв. Ну, в принципе там платили солдатам что-то. Ну, когда-то они разбегались, кому было неинтересно. Дезертирство… Вообще это зло преследовало Наполеона, потому что пропал энтузиазм у французов. А в русских частях и дезертирство было очень сильным. Ну, мы уже упоминали почему. Можем повториться. Да потому, что вот оказался вчерашний русский крестьянин где-то вот, представляете, в южной Германии там виноград растёт, а ему какой-нибудь местный фермер говорит: «А приходи ко мне. Платить буду хорошо. Дочку свою замуж за тебя выдам». Ну, как? Как не остаться? Как не сбежать? Там тысячи русских солдат остались, крестьян, конечно. Офицеры вряд ли там перебегали и оставались. А сохранились воспоминания, документы, там рапорты русских офицеров, генералов, потому что они в растерянности. Как с этим бороться? Как отбирать там, даже если найденных солдат, да? Где-то там собирали их там, заставляли обратно их приходить. Но тогда в следующий раз они дальше убегали, так чтоб их не достали. Уже не у окрестных фермера, а у фермеров подальше. И пока в заграничном походе русская армия находилась, вот это дезертирство преследовало, ну, как… как бедствие такое своеобразное русскую армию. Уже на территории Франции были, а и там перебегали к французским фермерам. Ну, надо напомнить, что подкрепления, правда, постоянно подходили. Тут же у нас огромное государство. Бабы новых нарожают. Поубивали, так новых призовем. Побеждали числом. К сожалению, не сильно всё изменилась. Ну, так вот возвращаемся все-таки к походу на Париж. Пора же уже что-то делать…
В. Дымарский
―
Ну, да. И есть ли у союзников какая-то цель. То есть они сейчас все решили идти на Париж. Правильно я…
М. Кузахметов
―
С трудом, но договорились все-таки. Мы еще раз напомним, там же было Трахенбергское соглашение…
В. Дымарский
―
Да.
М. Кузахметов
―
… что если против нас Наполеон, то мы вообще с ним не сражаемся. Если сражаемся, то только имея подавляющее преимущество. А так, как теперь надо идти… идти на территорию Франции, то там действовать надо исключительно осторожно. Там уже вот какие-то решительные действия – это безумие, ну, как им всем казалось, тем более с примером там какой-нибудь испанской герильи. Там же все эти французы, они уж тут-то костьми лягут, там-то они уже до последнего будут защищаться, там-то они всё сожгут и все колодцы отравят. Ну, так искренне думали союзники не без оснований, но оказалось всё не так опасно. Ну, так вот главный энтузиаст похода на Париж Александр I. И вот наконец-то вот он всех вот этих своих колеблющихся союзников как-то уговорил, но он просто не принимал на себя командование. Я думаю, они охотно бы ему уступили, если бы Александр I сказал: «Так. Всё. Теперь я беру на себя бразды правления, и я главнокомандующий, и я принимаю все решения». Но тут у Александра I тоже был печальный опыт, особенно после Аустерлица. И тут он что-то не рисковал. Более того, еще раз напомню, он даже не настаивал, чтобы хоть одной из армий командовал кто-то из его собственных генералов, особенно после 2-х поражений, которые армия потерпела под командованием русского генерала Витгенштейна, уже было рискованно. Вроде бы все были боевые генералы. У всех был колоссальный опыт. Все сражались с Наполеоном. Барклай-де-Толли был при армии, обиженной Кутузовым. И всё равно Александр I не решался. И если храбрился взять на себя командование какой-нибудь из армии, например, немецкий фельдмаршал будущей Блюхер, то Александр I не возражал. А если главными силами командовал Шварценберг, австрийский генерал, то Александр I тоже охотно соглашался. А вдруг какое-то поражение, ну, так мы не виноваты. Это всё Шварценберг виноват. Так вот Шварценберг был самый пассивный и самые нерешительный. Ну, и как злые языки говорили, потому что это всё австрийский император вредит. У него же там внук в Париже. Мало ли как он там потом сам с Наполеоном ещё раз договориться. Храбрился Блюхер. Но Блюхер без конца потерпел поражение, ну, и в последующем, и никак не мог в открытом сражении Наполеона или его маршалов одолеть, хотя безусловно личной смелости человек с большим опытом. Ну, вот потом всё-таки, наверное, воздалось ему всё это в битве при Ватерлоо, когда его подход уже в 815-м году переломил ход сражения очевидно, ну, и, может быть, там какая-то компенсация наступила. Ну, так вот, а пока что 1 января 1814 года… Александр I вообще уже за границей больше года. Это случай потрясающий. Со времён Петра I такого длительного отсутствия…
В. Дымарский
―
А как же Россия управлялась-то без него?
М. Кузахметов
―
Да как-то вот… Россия, кстати, ну, как минимум её значительная часть на пути от Москвы через Смоленск в сторону Литвы и Польши разорена, Москва сожжена. Надо восстанавливать как-то по крупицам. Возрождение какое-то надо вроде бы производить родного отечества. Ничего подобного не происходит. Александр I далеко. Пока там до него курьеры доедут. Ну, ничего как-то. Он же не… не задумывается о том, чтобы Конституцию вести или черту оседлости ликвидировать. Ничего подобного. Он занят борьбой с Наполеоном, потому что личную неприязнь к нему такую испытывает, что вот если о чём и заботиться, так чтобы ему прислали новых и новых рекрутов из России, тем более что Англия фактически за всё за это продолжает платить. Тоже напомним еще раз, удобный вариант. Александр I при армии находится. В общем, 1 января, новый 1814 год, и наконец переходят русские части уже вот…
В. Дымарский
―
Границу.
М. Кузахметов
―
… такую границу с Францией. Всё это в районе Базеля. Ну, там на стыке Швейцарии, Германии и Франции уже не одну сотню лет, ну, примерно там с небольшим подвижками граница существует. Вот наконец-таки мы вступили во Францию. Правда, немецкие части, я уже говорил, Блюхер, немецкий генерал, там пруссаки тоже там проявляли энтузиазм. Они чуть раньше Рейн еще севернее форсировали. И вот продвигаясь вперед, они в январе наконец оказываются на территории Франции, ну, и тут они всё правильно понимают, что, не дай бог, разрозненно очень опасно, поскорее бы объединиться. И объединяются они на территории Шампани. Начинаются названия такие уже приятные – да? – греющие ухо. Тем более что и в России дворянам, как минимум…
В. Дымарский
―
Но Шампань – это уже рядом с Парижем.
М. Кузахметов
―
Да Париж, потому что находится на беду Наполеону просто на северо-востоке Франции. Вот в чём географическая беда. Наполеон-то уже не тот. В чём ещё проблема для него? Он этого совершенно не ожидал. Вот к такому действию и решению союзников Наполеон оказался не готов. Для него это был, ну, если не шок, то явная неожиданность. Зима. Холода. Ну, да, может быть, более мягкая зима, но снег-то всё равно периодически идет. А чуть что повыше в горы поднялся, а там равнины везде чередуются горами, и всё, и холод. А как вообще идти по дорогам? Там же дожди могут идти неделями. Всё развезло, пробиться невозможно. Проблемы с фуражом. И он совершенно не ожидал, что вот всё-таки Александр I, его злейший личный враг, сможет так вдохновить союзников, что они в январе отправятся всё-таки дальше на запад и в районе Шампани все свои силы объединят. Но при этом союзникам тоже, напомню, а союзникам тоже страшно. Действуют они нерешительно и медленно. Вот такого броска на Париж вообще пока не подразумевается. Посмотрим. И все они готовы чуть что сразу же отправляться назад. Вот-вот сразу. Вот как что, любая опасность, немедленно отступаем. Не дай бог, чтобы там не оказаться разбитыми и раздробленными. Разгромленными. И, ну, я не знаю, это, конечно, ирония, как там бы сказал какой-нибудь французский Лев Толстой, а вдруг поднимется дубина народной войны во Франции там. Ну, мы уже рассказывали, это отдельная часть нашей передачи была. Но во Франции-то, между прочим, там не крепостные крестьяне, там не рабы, там свободные люди. Они вот Наполеона обожают. Мало ли что там в душе всякого французского фермера, когда ночью он там подкрадется к солдатам в бивак и перережет им там всем горло. Или карбонаре какие-нибудь. Или герилья какая-нибудь против монархов, потому что худо-бедно, а Наполеон тем не менее, как ни парадоксально, он вот в своей пропаганде постоянно внушал, что я сохраняю ценности свобод, ценности прав человека. Да, я император, но тем не менее у нас вот, как ни парадоксально, такой вот наследие республиканское. У нас все равны. Кроме меня. Ну, в общем, 25 января Наполеон, узнав о том, что союзники… Это вообще действительно… Шампань – это около 200 километров уже от Парижа. Опасность. А мы напомним, вообще не раз военной кампании заканчивались тем, что враг подступает в столице… Да? Около Вены, например, оказался Наполеон, и сразу же австрийский император стал сговорчивым. Оказаться в руках французов Берлин, и уже прусский король стал согласен на переговоры.
В. Дымарский
―
А был ли… Извините я Вас перебью. Просто чтобы понять. А был ли южный фронт?
М. Кузахметов
―
Да, мы… Ещё какой! Вообще южный фронт был огромный. Первый из них – это в Испании, где англичане…
В. Дымарский
―
Ну, с Испанией понятно. Да.
М. Кузахметов
―
… громили французов, там битва при Виттории. Я просто не упоминаю, потому что вообще отдельная история.
В. Дымарский
―
А союзники-то шли где-то на юге?
М. Кузахметов
―
А… А вот австрийцев гораздо больше тревожила…
В. Дымарский
―
Австрийцев. Да.
М. Кузахметов
―
… Италия.
В. Дымарский
―
Да.
М. Кузахметов
―
Конечно, северная Италия – богатейшая провинция. Там десятки тысяч солдат. А там, между прочим, Неаполитанское королевство, которое тоже придумал Наполеон. А в Неаполитанском королевстве королем маршал наполеоновской знаменитый…
В. Дымарский
―
Богарне.
М. Кузахметов
―
Мюрат.
В. Дымарский
―
А нет, Богарне…
М. Кузахметов
―
Ну, его жена. Да.
В. Дымарский
―
Евгений… Нет, в будущем…
М. Кузахметов
―
Евгений Богарне там командует частями.
В. Дымарский
―
Командует. Да, да.
М. Кузахметов
―
Потому, что этот Мюрат вдруг стал колебаться.
В. Дымарский
―
Да.
М. Кузахметов
―
Потому, что ему союзники тоже обещают, вот переметнешься на нашу сторону знаменитый маршал французский, – это ж идеологически как?! – может быть, и оставим тебя неаполитанском королём и не будем старинную династию возвращать. Но ты давай принимай решение. Он колеблется. Из-за этого нервничает вообще и Наполеон, потому что тоже не понимает. А ведь жена Мюрата – это сестра Наполеона. Опять-таки всё запутано. И Мюрат должен принять какое-то свое решение. Ну, в общем, австрийцев гораздо больше привлекает северная Италия. Что им все эти походы во Францию? Там вряд ли нам что перепадет. Надо будет либо за Наполеоном все это оставлять, либо Бурбонам все это возвращать. А северная Италия наша должна быть. Конечно, австрийский император норовит чуть что туда силы направить основные. Но в итоге северная Италия так и осталась под австрийским владычеством. Тут стратегически император поступал правильно. Это ж всё империя. Там же всё, чтоб территория была побольше. А то, что там разные народы живут, неважно. Тем более что, ну, я тут считаю, частично правы те кто считал Австро-Венгерскую империю некоторым тоже предвестником Евросоюза. Там было много вот экономически полезного. Зверства были, честно говоря, минимальны. Очень многие договоренности были такие гуманные. Потом и с венграми даже договорились, чтобы была дуалистическая монархия – Австро-Венгрия, а не Австрия, чтобы со всеми по-хорошему договариваться. Нам бы научиться, а то всё никак не получается. Только всё с кровищей почему-то. Ну, так вот Наполеон 25 января, середина зимы, вынужден покинуть Париж, направиться к армии. Происходит, наверное, такое драматическое событие, которого он не предполагал, потому что он попрощался с женой своей нелюбимой, австриячкой Марией-Луизой и с горячо обожаемым сыном Наполеоном II, ну, которому всего 3 годика, надежда его…
В. Дымарский
―
Орлёнок.
М. Кузахметов
―
… и опора. Да. Орлёнок с драматической судьбой. И вот ещё раз, раз мы упомянули, вот сюжет для фильма, – да? – для сериала…
В. Дымарский
―
А есть же фильм…
М. Кузахметов
―
Ну, в России-то…
В. Дымарский
―
Нет, нет. Подождите-ка. Я… Он…
М. Кузахметов
―
Переводные только.
В. Дымарский
―
Я где-то в 60-е годы, по-моему, французский фильм великолепный был «Наполеон II Орлёнок». То есть это…
М. Кузахметов
―
Ну, драма, так печальная история.
В. Дымарский
―
… драма. Да.
М. Кузахметов
―
Мама его бросила.
В. Дымарский
―
С очень хорошими французскими актерами той поры.
М. Кузахметов
―
Печальная история вот. Ну, мы не про фильм там, а про реальные события…
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
… что на зло его называли Францем, скрывали от него, кто он такой есть. И рано он умер. А ещё там целый сюжет для сериала, как якобы Наполеон успел сбежать и успел прибежать в последнюю секунду. И вот якобы человек, который пытался Орлёнка спасти, а его быстренько убили, захоронили, а это Наполеон и есть. Ну, до сериалов, в общем, сюжетов там…
В. Дымарский
―
Нормально. Да.
М. Кузахметов
―
Да. Богатейшая история. Да и сама Мария-Луиза – это такой персонаж для тоже целого сериала со своей историей и судьбой. Ну, так вот Наполеон, в общем, пребывает к армии. Он больше никогда не увидел ни жену-предательницу, ни сына, которого от него спрятали. Печальная история. Но пока ещё он на надеяться на то, что я дам решительный бой. И не без оснований, кстати. Мы вот всё почему так подробно рассказываем? Не только потому, что там Александр I при армии, а потому что все эти события затянулись больше, чем на год. В России всё произошло за полгода условно, даже меньше. А тут всё гораздо дольше происходит. Ну, так вот, условно говоря, можно было бы разделить союзников на две важные части. Это австрийцы, которые исключительно пассивны, хотя их большинство, и пруссаки, которые более энергичны, на которых вроде как и Александр I больше надеется, но русские силы распределены между ними примерно равномерно, ну, с переходами дивизий туда, то сюда по обстоятельствам. Тут Александр I не знает же, как правильно, кого надо усиливать, а где осаждать крепости. Он вроде как генералам готов довериться, но общую стратегию – на Париж, – он без конца повторяет. Ну, напомним, что ещё там был Бернадот, но он там занят уже всё датско-голландскими делами там на севере. Там же ещё часть германских территорий всё равно еще шведам принадлежала. Шведская Померания там с разным там торгом до сих пор. А чтобы нам ещё и у Дании чего-нибудь не отхватить? Ну, в общем, не пригодился Бернадот союзникам, потому что отвлекался. А он еще не был королем шведским в ту эпоху, но уже там все ему было вроде бы обещанно. И вот наконец 1-е сражение уже 1815 года. Но теперь-то, казалось бы, уже теперь-то союзники, имея безусловное преобладание над Наполеоном, должны громить его. А не совсем так. 29 января под Бриеном происходит сражение…
В. Дымарский: 14
―
й год?
М. Кузахметов
―
Нет, это уже 15-й год. Ой! 14-й. Простите. После 13-го 14-й.
В. Дымарский: 14
―
й. Да.
М. Кузахметов
―
Простите, пожалуйста. Это уже 14-й год. 15-й там отдельно еще будет.
В. Дымарский
―
… мы не дошли еще. Да.
М. Кузахметов: В 14
―
м году в конце января происходит первое поражение уже на территории Франции, что для кого-то страшное бедствие, а для кого-то повод для того, чтобы показать, что и мы не хуже русских, не хуже мы Александра I. Дошел вон Наполеон для Москвы, а всё закончилось катастрофой. А чем мы хуже? Может быть, мы тоже там устроим такую скифскую войну всем этим… всей этой великой армии, новой великой армии. Да? Все объединились против Наполеона. Ну, так вот здесь поначалу, казалось бы, у союзников были все козыри. Наполеону… Потерял вот он свой фарт. Наполеону перестало везти, потому что для начала… Причем кто? Казаки. Русские казаки, которые смело рыскали по территории Франции, сумели захватить французского штабиста и узнали о всех планах Наполеона. Наполеон же не просто так хаотически двигался, он рассылал там сообщения, кто, куда должен прибыть, где какие части должны сконцентрироваться, кто какой должен совершать обходной маневр. И вот эти документы попали в руки союзников. Но и это еще не всё, потому что Наполеон отправил курьера к Мортье, к маршалу, чтобы тот срочно к нему прибыл с подкреплениями. И этого курьера тоже перехватили. То есть Мортье не получил это сообщение и на помощь Наполеону не отправился. А напомним, кстати, Мортье ведь был московским генерал-губернатором некоторое время, а теперь вот на территории Франции должен мучиться. Ну, так вот и состоялось сражение, в котором изначально Наполеон, казалось бы, уже проигрывал, потому что союзники знают о его планах, а Мортье к нему на помощь не спешит. И что дальше происходит? Первым в сражение вступает кавалерийский генерал Петр Пален и терпит быстро поражение. Кстати, тоже любопытный персонаж Петр Пален – это сын, это… Петр…
В. Дымарский
―
Пален.
М. Кузахметов
―
… Пален младший. Да. А его отец Петр Пален фактически организовал убийство Павла I.
В. Дымарский
―
Павла I. Конечно.
М. Кузахметов
―
И вот сын вот этого предателя и изменника при Александре I ничего, вот уважаемый офицер, генерал. Это все лицемерие вообще Александра I такое специфическое, потому что старший Пален тоже там, ну, в относительной ополе находится, может, не так приближен ко двору, но никакой расправа нет. И Наполеон одерживает очередную победу над союзниками и уже на территории Франции.
В. Дымарский
―
То есть мы опять не взяли Париж.
М. Кузахметов
―
Взятие Парижа откладывается.
В. Дымарский
―
И взятие Парижа тогда откладывается на следующую нашу программу, которая состоится ровно через неделю. Это была программа «Все так плюс». И до встречи!