Заграничный поход русской армии. Начало - Все так + - 2019-10-12
12.10.2019
Виталий Дымарский
―
Добрый вечер! Это программа «Всё так плюс». У микрофона Виталий Дымарский. Нас как всегда в этой программе двое. Максим Кузахметов, петербургский историк. И мы продолжаем рассказывать о династии Романовых. И в этом длинном и длительном рассказе мы сейчас находимся на одной из важнейших точек, надо сказать. Это война, Отечественная война 1812 года. Ну, вот самоё – что ли? – война 1812 года можно считать завершилась. Во всяком случае Наполеон изгнан, но не закончилась война. Здесь принято решение… Кстати говоря, первый мой вопрос будет Максиму, это именно кем было это принято решение все-таки продолжать военные действия, боевые действия и преследовать армию Наполеона уже на европейской территории. Ведь был же вариант, я так понимаю, это обсуждалось, изгнать Наполеона и на этом остановиться?
Максим Кузахметов
―
Да. Тем более был прекрасный пример в нашей отечественной истории. С чего Романовы воцарились? Как раз вот двести лет назад, 1612 год, изгнали поляков из Москвы…
В. Дымарский
―
Поляков. Да.
М. Кузахметов
―
… и никто ж не говорил, а теперь у нас будет там победный марш на Варшаву, добьём там супостата, добьём проклятых оккупантов, которые так же, как и в 812-м осквернили нашу священную Москву. И, казалось бы, погружаясь в такие нехитрые подробности, ведь без армии не только остался Наполеон, вообще-то Кутузов тоже остался без армии, потому что все эти драматические события осени 812-го года они точно так же отразились и на отечественных полках. До Березины дошли там, ну, если так честно говорить с учётом, конечно, подходящих подкреплений, жалкие крохи вообще-то. Это всё ужасно драматическая страница. И, ну, с чем дальше-то идти воевать? Тем более ещё на всякий случай напомним, что надо помнить, у Наполеона в союзниках были и Австрия, и Пруссия, которые практически-то не пострадали в ходе вот этих боевых действий. Там небольшие прилагательные корпуса, которые действовали на севере и на юге, а до Москвы не доходили. И эти люди, ну, император соответственно Австрии и король прусский, они пока не отказались от своих союзнических обязательств. Поэтому что мы там будем делать за границей, да ещё и не хватало кровь русских солдат проливать за тех людей, которые уже как будто бы нас предали? Поэтому выбор был непростой, и споры продолжаются до сих пор, правильно или неправильно и было решение.
В. Дымарский
―
Это было решение Александра?
М. Кузахметов
―
Ну, конечно, это было решение царя Александра. И вообще-то при советской власти не скрывалась, что Кутузов-то был против. Но было странно об этом умалчивать. Это опять-таки ставило немножко историков, советских историков в тупик. Но если Кутузов такой мудрый и гениальный, вот такой выдающийся победитель, изгнал Наполеона из родного отечества, и вот он не хочет двигаться дальше, то чем же тогда… какое же решение было…
В. Дымарский
―
Хитростью завлек в Москву сначала.
М. Кузахметов
―
Ну, да, да. Всё вот ловко организовал, там обескровил, армию сохранил. Ну, я ещё раз повторю, армию он, конечно, не сохранил. Такие же были бедствия и несчастья в русской армии как и во французской. Сопоставимые во всяком случае. Причём Наполеон-то ускользнул. Мы подробно про это рассказывали. Ну, дальше логика событий любопытная. То есть может быть там ещё какое-то время бы… может, и Александр I бы колебался. Тут, кстати, вот герой нашего повествования главный Александр I, он-то прибыл наконец-таки к армии. Ну, вот наступает новый 1813 год, о котором мы говорим, русская армия, дойдя до современной Литвы, до Вильно, там, ну, кто дошел. Это вам, ещё раз повторюсь, это никакой не стотысячный бравый такой, огромный корпус, огромная там стотысячная армия. Это реально жалкие крохи обмороженных, больных людей, которые дальше преследовать французов и не способны. Тем более что, ещё раз повторимся, дальше-то вообще союзники Наполеона в той же Пруссии. Ну, так вот. И тут прибывает к армии Александр I, щедро раздает ордена. И вот и нужно принимать… предпринять какое-то решение. Ну, и слава Богу, может, не одним днем, не то, что бы там немедленно там в поход выступали. А произошло событие. Мы вообще рассказывали, что когда-то Наполеон, ну, главная у него цель была Москва, но он оставил корпус знаменитого маршала Жака Макдональда для действий в северном направлении. То есть это Прибалтика. А вдруг там, если повезёт, так ещё и до Петербурга там удастся дойти, незащищенного и неприкрытого. Гвардия ж всё ушла из Петербурга, почти вся. Так вот и там остался прикрывать направление Петербурга генерал Витгенштейн. Мы тоже подробно рассказывали. И вообще к этому времени даже уже так его и именовали – спаситель Петербурга. Он же умудрился добиться там локальных побед, остановить продвижение в знаменитого, ещё раз повторимся, маршала Макдональда. Ничего не добился Макдональд и под Ригой. И в итоге ему ж тоже надо уходить, отступать, а, значит, надо его и преследовать. И такое любопытное обстоятельство: именно в корпусе Макдональда находились части прусские. Пруссы, ещё раз повторимся, прусский король, он союзник Наполеона. И там был корпус генерала с необычной фамилией Йорк, но немец, хотя фамилия такая как будто бы английская. И именно его Макдональд оставляет в арьергарде отступающих частей…
В. Дымарский
―
А можно еще по ходу… по ходу один вопрос по поводу союзничества Пруссии. Это какой-то сложный… Ой, они скорее были не союзниками. Они фактически были под французским господством.
М. Кузахметов
―
Ну, что? Договор подписали и взяли на себя…
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
… обяхательства.
В. Дымарский
―
Ну, я имею в виду чтоб были тем не менее…
М. Кузахметов
―
… благородный. Держит свое…
В. Дымарский
―
… они как бы были…
М. Кузахметов
―
… слово. Обещал.
В. Дымарский
―
Ну, недолго он держал свое слово.
М. Кузахметов
―
Ну, сейчас мы доберемся…
В. Дымарский
―
Да, да, да.
М. Кузахметов
―
… что его на это сподвигло. В конце концов, ну, именно вот этот прусский король Фридрих Вильгельм III, например, ну, вот он своим словом, как ни странно, дорожил. Для него это было очень непростое решение. Я же обещал. Мужчина я или нет в конце-то концов? Как я в глаза буду смотреть там своим детям, которые мне скажут: «Ты что это? Наполеона обманул?» Ну, сейчас вот доберемся до этого. Просто вот этот эпизод яркий. Значит, в арьергарде идёт Йорк, немецкий генерал во французской армии, который должен вот задерживать преследующие части русского генерала Витгенштейна, и происходит невероятное событие. В переговоры с Йорком вступают… Ну, там не сам поначалу Витгенштейн, а ещё русские генералы с необычными русскими фамилиями Дибич… Ну, это… Это немецкая фамилия на всякий случай. И знаменитый там в будущем теоретик Клаузевиц. То есть они все служили в русской армии. Там в происхождение сейчас не будем тоже погружаться, кто из них прибалтийский, а кто там настоящий немец. Но тем не менее немцы встречаются с немцами, начинают по-немецки говорить. Ещё раз повторюсь, всё это в корпусе Витгенштейна. Может, поэтому неловко лишний раз упоминать. И они договариваются о чём-то о своём, что вот… что ты прикрываешь вот этого Наполеона? Он же уже сбежал. Зачем нам проливать кровь своих русских, прусских солдатах, нам, немецким генералам. Давай бери на себя смелое решение хоть какое-нибудь. Ты вот связан, конечно же, клятвой и присягой. А ещё такое любопытное обстоятельство, потому что прусский король… Ну, там же инструкции у всех есть. А инструкция была такая очень неопределённая: следовать сообразно обстоятельствам. Трактуй, как хочешь. То есть ты связан клятвой, присягой, ну, давай сражайся с русскими войсками под командованием Витгенштейна, если ты вот настоящий немецкий, прусский генерал. И тут Йорк взял на себя вот эту немыслимую ответственность, объявил о том, что теперь его корпус действует нейтрально. Ни мира, ни войны. Армию мы вообще распустим. Да? Такая в последующем любопытная формулировка. Но он не буквально так. Ну, что я, значит, не буду сражаться с русскими. И так как я не могу, соответственно связан даже присягой там ещё, я просто нейтральным там себя объявляю. И всё тут. Ну, ко всеобщему в принципе-то удовольствию. Должен же как на всё это отреагировать прусский король. И он поначалу, не сразу он, значит, пришел к мысли объявить войну Наполеону тоже, как там стали складываться обстоятельства. Он под трибунал хотел отдать взбунтовавшегося генерала Йорка, который в нарушение всех приказов, всех обязательств вдруг вообще не спросясь никакого разрешения, объявляет еще и какой-то нейтралитет. Там уже тоже любопытное обстоятельство: едут курьеры объявить генералу Йорка, что всё там под трибунал. А генерал Дибич там не пускает этих курьеров с этим распоряжением. Да что ж вы такое делаете-то там? А он всё правильно! Он молодец! Он же… Он же ваше отечество прусское от супостата спасти хочет, освободить. Это мы там потом доберемся, в Германии же это вся… Это у нас называется «заграничный поход», а в Германии называется «освободительная война немецкого народа», потому что…
В. Дымарский
―
Понятно. Господство против…
М. Кузахметов
―
… никогда немцы не жили ни под чьим игом и вдруг тут мы почему-то вот… Да ещё под кем? Под лягушатниками проклятыми. Ещё должны с ними как-то считаться. Где же наша национальная гордость? И якобы вот через это там вся Прусския там… Да.
В. Дымарский
―
Да. Это не лягушатник, а великий корсиканец.
М. Кузахметов
―
Еще какой великий. Ну, так вот и пока там суд да дело, переговоры. А в Германии соответственно, в Пруссии, поднимают голову, как бы сейчас сказали реваншисты, да что же это такое? Вот из России изгнали, а чем мы хуже? Тут вот начинаются уже колебания соответственно и у прусского короля. Ну, затянулись колебания. Не один день они продолжались. Но в конце концов поначалу там тоже постепенно прусский король тоже вроде как и прощает и Йорка, потом говорит, что вроде как-то мы должны теперь становится нейтральными. Потом у него ещё же… Это тоже любопытная такая история. Пруссия, она же большая и как будто бы ещё и разделена на две такие части: собственно Пруссия, вот где теперь Калининградская область и часть Польши. Вообще-то Берлин – Бранденбург. Но там длинная цепочка наследственных была у них браков. То есть когда можно было присоединять земли не завоеванием, а вот благодаря удачным женитьбам, например, – да? – там или замужеством чьим-то. Что, кстати, Наполеону…
В. Дымарский
―
Брачные контракты…
М. Кузахметов
―
… припоминал им. Это же любопытная… Сейчас вот на всякий случай упомянем, почему ещё были обстоятельства личной неприязни у Фридриха-Вильгельма. Потому, что Наполеон всерьёз раздумывал и угрожал, да вообще упразднить всю эту Пруссию. И он как Германию всю переделал там, чтоб умнее было. А эти прусские короли даже и не короли вовсе, а были когда-то курфюрсты, выскочки, и всё их государство сделано обманом и ложью, и коварством. Что я должен терпеть? И якобы ещё во время Тильзитского мира там Александр вступился и жена прусского короля такая была обаятельная, что вот Наполеон, ладно, махнул рукой, поделю Пруссию пополам, отберу у них, у провинившихся там западные земли, но кое-что там королю оставлю. В принципе Наполеон был не такой уж вот, как мы видим, и злодей, незапамятный даже. Это ж враги его были, а он им все оставил там на свою беду. Ну, Фридриху-Вильгельму-то неприятно, наверное, было, гладко всё это. И вот после каких-то колебаний сначала там он соответственно, как я уже говорил, там вроде мы как уже и нейтральны должны быть. Тем более что в Берлине хоть и находится прусский гарнизон, но он оттуда под деликатными какими-то предлогами уехал на такую территорию, где уже вроде бы французов и не было, расхрабрился, ну, ещё там после общения соответственно с русскими. И вдруг вот начал переговоры о союзе. Ну, Александр там наобещал ему, что теперь мы все заодно, а там же, ещё раз напомним, там же такие были близкие династические отношения. У русского двора все немки соответственно жёны. И забегая наперёд, расскажем, что жена вот этого прусского короля потом стала женой следующего героя нашего повествования Николая I. Ой! Дочь. Одна из дочерей прусского короля стала жена Николая I. Какое вот фантастическое родство. И…
В. Дымарский
―
А мы не далеко… Извините, я сейчас попытаюсь Вас еще вернуть чуть-чуть назад. Мы как-то очень быстро перешли к Пруссии. Но ведь до этого мы же, под «мы» я имею в виду, русская армия прошла там, Варшаву взяла. Да?
М. Кузахметов
―
Нет, это всё было как раз чуть позже уже. Вот то, о чём мы сейчас говорим, вот эти вот эпизоды, которые повлияли на решение…
В. Дымарский
―
До Пруссии… До Пруссии ещё не дошёл… не дошла армия?
М. Кузахметов
―
Ну, как? Например, в Кёнигсбёрге… в Кенигсберг вступили, потому что его толком защищать было некому, гарнизона там не было. Но, например, в Данциге, Гданьск, там была сильнейшая, неприступная крепость, и был гарнизон тоже 30-тысячный…
В. Дымарский
―
Но боя не было. Договорились.
М. Кузахметов
―
Но тут вот под давлением обстоятельств, и опять-таки как рассказывают современники, и жена прусского короля. Да что же это мы терпим? Мужик ты или не мужик? Король ты или не король? В конце-то концов твоя родина под пятой оккупантов! Вот тебе царь Александр I протягивает дружескую руку помощи. Ну, неужели мы теперь не свергнем супостата? Тем более как нас Александр I научил? Чуть что отступай там, оставляй там выжженую пустыню вместо своей страны. Так сами французы и надорвутся. Ну, правда, я не уверен, что прусскому королю такая идея нравилась – превратить в пепелище Берлин, Кенигсберг, другие города. Но, в общем, после всяких колебаний да ещё под давлением таких генералов как Йорк, который стал потом национальным героем за вот это свое решение, фельдмаршалом там будущем стал, или, может, там и Дибич к нему тоже приехал, нашёл нужные слова. Кстати, праправнук Дибича был потом участником покушения на Гитлера. А это одна из тем вот нашего журнала «Дилетант», уже вышедшего летом.
В. Дымарский
―
Да.
М. Кузахметов
―
Почему я всё это считаю очень важным? Была заключена официальная конвенция, так как это был городок Тауроген, она так и называлась Таурогенская конвенция, которая вот считается предвестником будущей серьёзной настоящей коалиции, когда наконец-таки против Наполеона объединились все. И только тогда вот его и можно было одолеть. Надо же было с чего-то начинать. У нас вообще, это правда, я сейчас на всякий случай еще вынужден сделать небольшое отступление, потому что в советском учебнике война 812-го года занимала какое-то большое количество страниц, не помню сколько, а потом вот про заграничный поход два абзаца. Хотя, казалось бы, Париж наш. Когда такое ещё было? А как-то вот…
В. Дымарский
―
Не гордились.
М. Кузахметов
―
… по разным обстоятельствам…
В. Дымарский
―
Не гордились этим.
М. Кузахметов
―
… против… Да вроде гордились, но как-то очень скомкано. А ещё взяли Париж. И Александр I туда вот во главе победителей вступил. Ну, потому, что если погружаться в детали, вот начиналась масса таких подробностей, о которых лишний раз как-то толком и не упоминёшь. Ну, так вот, возвращаясь соответственно вот ко всем этим событиям, историками многими, ну, и, наверное, обоснованно считается, что вот именно вот эта конвенция, заключённая вообще по инициативе самих генералов, проявивших вот какую-то вот дерзость – что ли? – по отношению к своим монархам, несогласованную, она не стала вот серьёзным этапом для полноценной коалиции. Мы ещё раз напомним, что против Наполеона до того, в Европе как бы его ненавидели, объединиться вместе ни разу не смогли. Ненавидели по отдельности. Отдельно Австрия. Отдельно Пруссия. Отдельно Англия. Но как-то Англия там могла кого-то там спонсировать или содержать, но вместе не объединились ни разу. И вот точно так же там тонули во взаимных обидах, в недоверии в каком-то. Ну, там ещё раз напомним, например, между Пруссией и Австрией была непреодолимая пропасть. Они вот искренне презирали друг друга. Ну, как видели государство, и кто, кого, когда там обидел, кто, у кого там Силезию отобрал. Ну, всё ещё там в тридцатилетней войне. А ещё раз напомним на всякий случай, что дочка австрийского императора – это, между прочим, жена Наполеона Луиза. Поэтому там такие династические тоже связи. Как потом Наполеон должен был на это предательство всё смотреть? Его предали все, получается. А ведь документы подписывали. Дочку свою за него замуж выдали. Мы это тоже на всякий случай напомним, хотя бы в чём совесть была чиста у Александра I? Он своих сестёр, как Наполеон не просил, не отдал в замужество за этого корсиканского выскочку. А австрийский император вот оказался такой вот менее волевой, не нашёл как отнекаться. Заключена наконец-таки вот это конвенция и… Ну, так как Наполеон вообще покинул свою армию, как мы уже говорили. после Березины сразу. И он уже в декабре был в Париже. Это тоже вообще фантастическая скорость. Он там без остановок мчался во Францию на санях там.
В. Дымарский
―
То есть он бросил армию?
М. Кузахметов
―
Ну, как бросил? Там остались маршалы. Он когда-то египетскую армию бросил и ничего. А потом императором стал. Как? Он оставил армии в надежных руках. Он отправился, как бы у нас сказали, собрать полки. Вот классический пример. Один раз поступили татаро-монголы, ордынцы как сейчас говорят, к Москве враги, Тохтамыш, а Дмитрий Донской, победитель Мамая, ушёл собирать полки на север. Как будто бы… Как-то так всё это в учебнике так и написано: полки ушёл собирать. То, что Москву сожгли, переубивали, в полон всех увели. Ну, что ж поделать? Наш великий князь полки же собирал в это время. Поэтому вступимся. Наполеон поехал новую армию собирать. Он же без армии остался. Это дело важное. Лично в Париж отправился. Оставил там маршалов, которые должны были защищать соответственно все владения, Польшу. Там, ещё раз напомню, там были очень сильные крепости. И некоторые крепости капитулировали, это всё забегая вперед, скажем, уже после завершения войны. То есть вовсе не так всё это было легко. Другое дело, что они не играли особенной роли. Это, кстати, тоже любопытный пример. Например, всю вот Отечественную войну 812-го года, мы мельком упоминали, фактически в тылу у Наполеона оставалась Бобруйская крепость. И он ее не штурмовал. Ну, и там вылазок особенных никаких не делали. Был наблюдательный корпус. Не действовало это вот так вот как во времена Петра I, что пока Азов не возьмёшь, дальше воевать невозможно. И два года уходит на взятие небольшой крепостицы. Тут все уже не боялись, в общем, в тылу у себя крепость оставлять. Кстати, в последствии и войска союзников. И русские, и прусские оставляли. Данциг оставили в тылу и ушли там дальше на запад. Действительно Неман в январе уже перешли русские войска. Но я уже сказал, остановились в Вильно. Основная часть армии. Но так как, ещё раз напомним, у Наполеона полевой армии практически не осталось. Жалкие крохи уходили с ним дальше на запад. А союзники в лице пруссаков и австрийцев делали… действовали пассивно и тоже отходили. Как вот инструкция: действуйте сообразно обстоятельствам. Ну, в общем, Варшаву защищать было некому. Там в принципе были… был знаменитый корпус Понятовского. Вот те поляки, которые верили в возрождение государственной независимости, которым было обещано автономное герцогство Варшавское. Но они тоже не стали защищать Варшаву. Они ушли вместе с Наполеоном. Почти 15 тысяч человек ушло и дальше с ним воевали. Это тоже вот драма польская. За кого нам… кто нам… Кто нам поможет восстановить государственность? А обманывают все в итоге. Понятно, уже обманули прусские, русские, австрийские. Но, может, хоть Наполеон? Но у Наполеона уже ресурсов к тому времени не осталось. В общем, в Варшаву в конце января – да, – вступают русские корпуса. Соответственно там Варшава-то не разрушена.
В. Дымарский
―
Без сопротивления.
М. Кузахметов
―
Без сопротивления. Пожарища никакого не было. Там начинаются соответственно балы, приветствуют там. Приезжает вместо одного императора другой император впоследствии. Мы же рассказывали когда-то у Наполеона же была любовь там – пани Валевская, например. И сын настоящий потом, вот известный человек там оставался. Мало ли там у какой-нибудь тоже польской девушки какие-то там шансы бы забрезжили. Ну, так вот. Но оставались ещё сильные корпуса австрийские, вообще-то тоже союзники Наполеона. И там австрийский император гораздо дольше думал, чем прусский король. Но тоже вот… Ну, как? Это саботаж такой своеобразный. Там Шварценберг, тоже будущий герой вообще-то войны с Наполеоном, и он как-то так отходит. Всегда же можно сослаться, сил нет, больные все, по… пороху не хватает, и оставляет он вообще вот эти все рубежи. Как Наполеон-то думал на Висле задержать. Правда, сам уже был в это время во Франции. Не получается. То есть крепости вот эти, которые в итоге более или менее успешно осаждали, они не сыграли своей серьёзной роли. То есть через Вислу переправлялись там, двигались дальше. Тем более что, ещё раз повторюсь, основные части австрийцев вообще-то ушли на юг. И дальше вот происходит вот это важнейшее событие, без которого, может быть, всё вот это… Ну, мало… Перешли там Вислу. Да? А дальше-то что делать? Ещё раз повторюсь, русским армию надо только новую набирать, обучать там её. Нет никакого 100-тысячного войска в распоряжении Александр I.
В. Дымарский
―
И к тому же и Наполеон собирает свое войско новое.
М. Кузахметов
―
И Наполеон собирает. И у него ресурсов-то там в разы больше.
В. Дымарский
―
Но вот давайте, вот мы на этом интересном месте как обычно прервемся на выпуск новостей, после чего продолжим программу «Все так плюс».**********
В. Дымарский
―
Еще раз добрый вечер! Мы продолжаем программу «Всё так плюс» в том же составе Максим Кузахметов, петербургский историк, и я Виталий Дымарский. И мы продолжаем отслеживать заграничный поход русской армии после изгнания Наполеона из пределов России.
М. Кузахметов
―
Да. Мы остановились на том, что, я уверен, всё-таки ключевым решением для Александра I в том числе, ну, как не храбрись…
В. Дымарский
―
Решение? Решение в смысле преследовать Наполеона, да?
М. Кузахметов
―
Двигаться дальше на запад.
В. Дымарский
―
Двигаться дальше на запад.
М. Кузахметов
―
Было решение прусского короля объединить усилия, потому что, например, Пруссия как тоже ни парадоксально, она так вот не пострадала как Россия. Берлин-то ни… не сожжен. И тоже такая специфическая история. После того как Пруссия проиграла войну Наполеону, у неё армия была принудительно сокращена в 6 раз, но потенциал…
В. Дымарский
―
По договору?
М. Кузахметов
―
… мобилизационный… Да. И там приезжали специальные люди, проверяли соответственно, соблюдаются ли все эти условия. А мы ещё раз напомним, а Фридрих-Вильгельм III, честный человек, вот условия соблюдал там тоже. Маленькая компактная армия. А вот как ее раздуть до 150-тысячной? То есть это всё надо нарушать, значит, все эти договоренности. Ну, в общем, он принял своё решение и официально объявил войну Наполеону в марте 1813 года. И вот именно с этого времени, ну, мы рассказали, что предшествовало этим событиям в предыдущей части программы, вот и начинается то, что у нас называется «заграничный поход», но полноценный уже, потому что мало ли… Во время, вот мы тоже рассказывали, в Семилетней войны вошли в Берлин, а подошли силы неприятеля, и оставили Берлин. Точно также можно было и Варшаву оставить, если подошла 100-тысячная армия Наполеона. Как ее там защищать дальше незначительными силами? Ну, так вот. И дальше уже энергично действовал вообще-то прусский король. Например, он просто ввел сразу призывную армию, теперь у себя организовал. А это же потенциал сразу огромный, когда призываешь призывников, обучаешь там, отпускаешь их. Потом ещё у них реально был национальный подъём. И Пруссия была густонаселенная страна. И достаточно быстро он смог бы довести в течение нескольких месяцев свою армию до 100 тысяч. А ещё всё это гораздо ближе, чем пока там из Тамбова пешком, все ходили пешком, придут русские полки, вновь набранные, ещё время их какое-то надо обучать. И ещё раз напомню, вот это драматическое обстоятельство. Мы когда рассказывали про партизанскую войну в прошлой передаче, там уже с трудом удавалось набирать рекрутов. Тем более рекрутов набирали вообще-то не только в действующую армию ещё и на заводы в другое там принудительное рабство. И уровень дезертирства был очень высок. Но тут, в общем, включилась Пруссия, прусская военная машина знаменитая, прусские генералы. Там вот будем рассказывать дальше, и Блюхер, у которого там было прозвище Всегда вперёд. Это не значит, что он всегда побеждал. Но вот типа будем… Пруссцы мы или нет там? Памяти нашего знаменитого Фридриха II Великого, который вот там всей Европе показал, что такое настоящая прусская армия. Ну, так вот и с этого этапа уже начинается полноценная настоящая война. Не просто там занимаются пустые города, а когда вот да, уже надо осождать какие-то крепости…
В. Дымарский
―
Да. Но там же не только Пруссия. Да? Там же целая коалиция начала создаваться?
М. Кузахметов
―
Нет, коалиция вот гораздо позже создалась. Вот опять-таки все…
В. Дымарский
―
Вот эта 6-я коалиция знаменитая. Да?
М. Кузахметов
―
Это вот пока австрийцы не присоединились…
В. Дымарский
―
Да.
М. Кузахметов
―
А это произошло еще только через несколько месяцев. Это был всё отчаянный риск. И Наполеон поначалу отнесся к этому, ну, не то, чтобы легкомысленно, но он был очень уверен в себе. Кто против него выступил? Не единожды разбитый уже Александр I и Фридрих-Вильгельм III, два обманщика, с точки зрения Наполеона, трусоватых, который лично не командовали, посылали вперед себя генералов. А генералы все эти тоже были битые. Наполеон был абсолютно уверен в своих силах, тем более что у него ещё в женах, в очередной раз напомним, дочка австрийского императора. Что ему переживать? А Австрия была крупнее… крупнейшей центральноевропейской державой с огромным тоже потенциалом и мобилизационным…
В. Дымарский
―
Да и шведы тоже.
М. Кузахметов
―
Ну, шведы… Так там была более сложная ситуация. Но у шведов был небольшой мобилизационный потенциал. И больше, конечно, Наполеона они раздражали, чем могли реально повлиять. Но там в конце концов тоже присоединился, но тоже гораздо позже 30-тысячный шведский корпус. Но не мог играть решающей роли. Это всё было вот скорее идеологическое такое давление на Наполеона.
В. Дымарский
―
А получается, что англичане вообще создали как бы другой фронт еще один.
М. Кузахметов
―
Вот да, напомним на всякий случай…
В. Дымарский
―
… мы дойдем до этого. Да.
М. Кузахметов
―
… потому что англичане-то вообще не прекращали войну. На каком-то этапе они одни сражались с Наполеоном. Я сейчас тогда поясню. Дело в том, что у нас это принято называть заграничный поход. И вообще если так вот во советского учебнику судить, так мы все и организовали, освободили всю в принципе Европу от французского владычества и дошли до Парижа. Ну, когда всё один абзац, там всё как-то так само по себе произошло. Ну, ещё была победа в «Битве народов» какая-то там. Да. А Александр I присутствовал и в Париж вступил. Значит, мы все им устроили, освободили от французского рабства и сделали Европу свободной.
В. Дымарский
―
Да. И слово «бистро»… придумали слово «бистро».
М. Кузахметов
―
Ну, там да, ещё и со своей мифологией специфической.
В. Дымарский
―
Да.
М. Кузахметов
―
В реальности на это ушло больше года до вступления в Париж. И, конечно же, совершенно логично, что в Германии все эти события называются «освободительная война Германии», потому что вот объединились разрозненные немецкие княжества наконец-то, заключили союз на каком этапе практически впервые за всю эту историю. Ну, они объединялись с нами, чтобы Польшу поделить. А вот так, чтоб вместе воевать, впервые только вот сейчас. В 813-м году ещё и с Австрией. А это ж вообще… Это тоже все немцы. И все говорят на одном и том же языке вообще без всяких различий. Язык просто один и тот же. Даже не так как русский, белорусский, а просто вот одно и то же. И всё. Без переводчика. Ну, так вот и ещё и западные княжества. А тогда вот Пруссия – одно, а Баварское королевство – это вообще совсем другая история. А еще королевство Вюртемберг. А еще королевство Вестфалия. И вот только тогда немцы всё это осознали, объединились, изгнали Наполеона, и больше вот под игом вражеским и до этого, и после никогда не были, и пришли к идее, что Германия должна быть единой.
В. Дымарский
―
Единой.
М. Кузахметов
―
Да. И навсегда свободной. И если вот, ну, опять-таки судить по числу подключенных солдат и потерям, то, конечно же… Как у нас говорят – да? – про события Второй мировой войны? Основную тяжесть войны вынес на себе советский народ. Но здесь точно так же немцы могут говорить, что все события 1813 года, вот основную тяжесть по числу задействованных солдат, по погибшим, ну, если всегда так верить количеству трупов, ну, это всё немцы вместе с австрийцами, что, ещё раз повторимся, одно и то же. А вообще-то были же ещё, как Вы умянули, а были еще англичане. А ещё шведы.
В. Дымарский
―
Да.
М. Кузахметов
―
А для французов что это? Это всё правильней, конечно, называть война шестой коалиции.
В. Дымарский
―
Ну, так она вообще в европейской истории фигурирует.
М. Кузахметов
―
Ну, для серьезных историков да, так и называется война 6-й коалиции, если без идеологии, когда там на разных этапах когда-то подключались, когда-то отключались какие-то союзники. Ну, подключались в основном к победителям, как и должно было бы происходить с этими всеми скользкими лицемерами коронованными, предавая там поэтапно Наполеона, за что он всех их презирал в очередной раз и недооценил. Всё-таки когда они все вместе объединились, тут все-таки одолеть он их не смог. Но это мы вперед забегаем. Но поначалу ничто не сулило такого легкого успеха. Тут происходит еще одно важное событие для отечественной истории, для русской армии, потому что 28 апреля скончался Кутузов, который вообще-то, честно говоря, всё, что мог парализовал. И патриоты, ну, вот тут наконец-таки может… может, мы вступимся за фельдмаршала Кутузова. Он же берег наших солдат. Ну, с чего это сейчас-то они должны кровь проливать зимой там, в начале весны по распутице месить эту немецкую грязь? Зачем? Давайте как-то там идеологически будем их поддерживать. Ну, с какой стати мы вот ещё и новые соответственно подкрепления будем отправлять? Тут Кутузов действовал, ну, почти всегда так же действовал – да? – вот сообразно обстоятельствам. Будем сидеть в избе, и всё само по себе происходит. Ну, и Кутузов как человек возрастной, немолодой, вот он скончался. Ну, соответственно надо принимать какое-то решение, что же дальше делать. А у нас же есть император, главный герой нашего повествования Александр I, тут-то, казалось бы, он мог бы и на себя возложить вот эти вот бразды правления армией. Но тут, слава богу, у него хватило, наверное, ума, тем более у него уже был печальный опыт, когда он формально не возглавляя армию, а просто присутствовуя при ней, привёл при Аустерлице к драматическому поражению. А мы знаем, что один раз вот будущий герой нашего повествования Николай II взял на себя бразды правления армии, и закончилось все это катастрофой в Первой мировой войне для России. Ну, так вот тут, значит, у Александра I хватило ума, но надо принимать какое-то решение. Тут тоже очень любопытный эпизод, потому что он вёл переговоры уже много лет со знаменитым французским генералом Моро, героем французских освободительных войн, который когда-то поссорился с Наполеоном, был обвинён, судя по всему, несправедливо в подготовке заговора против Наполеона. В общем, в Америке жил. Такая классическая история: своего-то не найти нормального генерала, выпишем не просто иностранного, а ещё и французского. И тут вот переговоры с ним оживились, но Моро-то далеко. Он в Америке в это время был, в США. И вроде как уже даже соглашался. С ним, кстати, вступил в переговоры Александр I, очень любопытно, ещё в сентябре, ну, в такие вот уже… не просто… Он ещё с 1806 года зазывал, а тут вот он отдал распоряжение дипломатам русским, всё, подписывайте, грубо говоря, контракт. Это, значит, как пригласить иностранного тренера сборную по футболу возглавить. Вот лишь бы согласился. На любых условиях. Там ещё и на корабле надо плыть. Поэтому всё это… На самолёте не прилетишь за один день. Моро в итоге добрался. Но пока что Моро еще нет. Он всё ещё в Америке. Что делать? И царь Александр I принимает решение назначить командующим Петра Христиановича Витгенштейн, ещё раз напомним, – да? – у которого было прозвище Спаситель Петербурга. Это вот одно из таких специфических обстоятельств, почему, как мы уже рассказывали там с примерами, упоминая фамилии Клаузевиц и Дибич, сложно рассказывая о подвигах русской армии в заграничном походе, особенно с этой идеологией, которая при Сталине стала побеждать, что у нас всё должно быть родными силами, без этих вот тоже каких-то непонятных пришельцев с непонятными фамилиями. То есть если фамилия не Иванов, то уже лишний раз упоминать как-то неловко. А дальше-то потом ещё Барклай-де-Толли командовал. Поэтому вот как-то все это вскользь проходит. Вообще Витгенштейн взялся за дело очень решительно. Это правда, что всё, вот теперь в его руках уже реальное командование. Единственное, что его, конечно, парализовало – это присутствие теперь опять при армии злополучное Александра I. Но поначалу Витгенштейн был настроен очень решительно. Я уж, так забегая вперед, скажу коротко, то, что у человека реальные были заслуги. Еще раз напомним, Петербург спас, с пруссаками его офицеры, его генералы при его последующем согласии договорились, что мы стали с Пруссией союзниками. Это может быть даже важнее, чем кровь проливать. А при советской власти, ну, там у него имение было в Молдавии, там был соответственно он захоронен, он там много жертвовал на церкви, все это было разрушено, уничтожено. Печальная история. И… и не восстановлено толком, к несчастью. А теперь, по-моему, его родное имение находятся на территории этой Молдавской приднестровской республики, и ещё всё более безнадежно. Хотя, не знаю, вот русские патриоты, наверное, могли бы там восстановить Витгенштейну-то памятник какой-нибудь на волне патриотизма. Но вроде как и не надо. Да. А заслуги у человека абсолютно вот настоящие и реальные. Хотя тоже он там со своими провинностями. Ну, так вот и Витгенштейн, собрав под свое командование русские корпуса и немецкие, прусские корпуса, решил немного-немало дать бой французам. А мы напомним, потому что Наполеон с бешеной скоростью во Франции собрал новую армию, больше 100 тысяч человек призывников. Там правда…
В. Дымарский
―
То есть все-таки новобранцы?
М. Кузахметов
―
Новобранцы. Да. Их надо обучать. Но Наполеон был уверен в себе. Во-первых, у него лучшие генералы-то все живы. Никого ведь не смогли захватить в плен, как не храбрись, от нас ушли все. И Ней, и Мюрат. И теперь они все рядом с Наполеоном опять. Это реально выдающиеся офицеры боевые, с гигантским опытом. Да. Да, вот есть, конечно, минус в том, что призывники. Но оставалось ядро, например, из нескольких тысяч солдат гвардии, которые могли бы унтер-офицерами, обучать эту молодежь. Но все это действует. Поэтому, ну, Наполеон тоже был уверен в себе. И вот происходит первое наконец-таки реши… ну, не решающее, первое важное сражение от крут… открытое при Лютцене. Это всё… на… Сейчас мы запутаемся, потому что много раз переходило из рук в руки. Это всё Саксония, Польша, ГДР. Запутано всё. Но по сути Германия. Хотя потом всё это к Польше присоединили уже после Второй Мировой войны. В основном на территории Саксонии проходили боевые действия. Это, кстати, прусскому королю тоже было гораздо спокойнее. Всегда же лучше воевать на чужой стороне, но поближе к своим соответственно. А как только война переходит на территорию твоей родины, то в отличие от Александра I, большинство императоров всё, начинали переговоры вести. Вот как? У тебя есть армия, чтобы беречь родину. Армия разбита. Ты же не можешь жертвовать родиной. Ты же армией жертвуешь. А у русских всё было наоборот. Мы армию бережем, а родиной жертвуем. Ну, так вот всё это на территории Саксонии происходит, первая битва. И, казалось бы, Витгенштейн все задумал правильно. Наполеон, слишком чрезмерно уверенный, двигаясь на встречу своим врагам с новой уже армией, это весна, стремительно продвигаясь, у него был такой специфический минус. В России ж погибла почти вся конница. Больше 150 тысяч лошадей исчезло на просторах России от бескормицы, от ужасного климата, от всего. Съедены были там. Ну, так вот. И у него конница была уже не та, что раньше. Была какая-то небольшая. Но, в общем, ее не хватало для энергичной глубокой разведки. И Наполеон двигался в известном… в известной степени просто вслепую. Но очень уверенный в себе. А, например, Витгенштейн с поставленной разведкой знал, что корпуса Наполеона растянулись на большое расстояние. То есть если 60 километров – это, ну, два дневных перехода. Ну, с трудом, вот энергично двигаясь, по хорошей дороге можно пройти 30 километров в сутки. И даже конница не сильно помогает. Надо же артиллерию двигать. Ну, конница чуть быстрее пройдёт. И лошадям надо отдыхать, иначе они начинают там… Падение начинается. Дохнут, в общем, лошади. Ну, так вот Витгенштейн знал и решил разбить корпуса Наполеона по… по очерёдности, несмотря на то, что вообще совокупность сил у него была немножко поменьше. Прекрасный план. Вдохновлённый своим предыдущими подвигами Витгенштейн. И происходит, ну, не то, чтобы катастрофа, к счастью, для Витгенштейна, очередное поражение. Это 20 апреля произошло. Теперь, правда, сражение уже там… Почти все вот эти главные сражения, они затягиваются на день, на 2, на 3. Тут уже никто не бежит. Уже о бегстве никто не думает. Тут такие уже армии. Это, кстати, всегда опасно, когда начинается вот эта бойня кровопролитная. Это ж мясорубка такая начинается, когда никто не готов уступать, никто не капитулирует, потом гигантские жертвы. Но Витгенштейн – не Наполеон. Получается, что Наполеон, узнав о том, что его войска атакованы, немедленно принимает ряд оперативных решений, которые сводят вот фактор внезапности русской армии, ну, практически на нет. А Витгенштейн оказался неспособен точно так же быстро реагировать. У него где-то были резервы. Где-то вот он мог действовать маневрами, обходом. Но вот решительно, смело атаковать – да. ну, и там вот начинается опять цепочка вот этих классических неудач. Если действовать по уставу, вот вышли мы, условно говоря, на поле, надо всем построиться, надо подождать, пока подтянуться отставшие, надо подтянуть артиллерию. И если действия внезапно в первый час можно было этим фактором внезапности добиться быстрого успеха, то пока два часа строились, пока там подождали кого-то, пока получили соизволение ещё Александра I… Ну, вот Витгенштейн так напрямую не жаловался, но косвенно там вот, опять-таки по воспоминаниям, правда, его коллег по командованию, говорил: «А что я мог поделать? При армии присутствует Александр I. Если у нас был план…. У нас же план был сначала. Это Наполеон может раз и поменять все свои планы прям по ходу сражения, а я должен согласовать. Я должен получить одобрение императора Александру I соответственно». Так-то всё не действует. Ну, в общем, терпит поражение объединенная армия прусско-русская. И опять-таки как всё это действует на нервы даже не то, чтобы там прусскому королю и Александру I. Они всё это уже проходили после поражения при Фридланде, после разгрома при Аустерлице. А как австрийский император должен принимать какой-то свое решение? Вот поэтому мы и держим в уме. А он еще никакое решение не принял, как ему поступать дальше. Он смотрит, как там будут складываться обстоятельства. Тем более что в этом же сражении погиб один из тоже храбрейших прусских генералов Шарнхорст. Ну, как вот дальше двигаться? Правда, у Наполеона тоже вот… Это, правда, и до этого у него было. Надо же завершать победу разгромом, чтоб от вражеской армии ничего не осталось. А у него вот, например, конницы не хватает. Опять-таки новобранцы. Опять-таки быстрые марши. И он уже воюет с реально опытными соперниками, которые вот не будут там костьми до последнего там защищать позицию да еще и в Саксонии где-то. Тут, слава богу, у Витгенштейна тоже хватало разума. И опять-таки опасаясь окружений, видя, что не удалось одолеть Наполеона, что вообще-то многие расценивали просто авантюрно. Напрямую на Наполеона нападать. Да? Да ещё и с меньшими силами. В общем, русские и прусские части отступают и отступают сравнительно удачно после 2-го дня сражения, когда уже было понятно, что одолеть Наполеона невозможно. И…
В. Дымарский
―
А что значит «удачно»? Ну, ведь города отдают, да? Там Дрезден. Да?
М. Кузахметов
―
Ну, это ж чужие города.
В. Дымарский
―
Да.
М. Кузахметов
―
Дрезден когда взяли с наскока, а потом так же и оставили. Если нечем защищать…
В. Дымарский
―
Так и оставили. Да.
М. Кузахметов
―
Это всё так красиво звучит, Дрезден наш. Ну, так и Берлин был наш. А точно также его просто оставили сразу, как только подходят силы неприятеля. Что там еще его защищать? Но тут тоже очень любопытное специфическое обстоятельство, о котором не могу не упомянуть. Как вот Александру I, человеку тщеславному, было вот неприятно признавать какие-то поражения, и поначалу он очень храбрился. Мы же вот дали бой врагу. Мы же на второй день не ушли со своих позиций. Вот, кстати, любопытное обстоятельство. Мы уже упоминали Клаузевица, знаменитого теоретика в последующем. Да? А он служил в русской армии. Вот он, чтобы вот в будущем всех этих кривотолков избегать, вот это он дал классическое определение, за кем осталась поле боя, то ты победитель. И неважно, кто больше потерь понес, кто там добровольно, не добровольно ушел. Хотел, не хотел. Неважно. Чье поле боя, тот и победил. Но это про Бородино на всякий случай. А тут Александр I вот раз в первый день мы не отступили, а потом уже вот просто сами…
В. Дымарский
―
То мы молодцы.
М. Кузахметов
―
… то мы фактически победители. И вот я вот Витгенштейну дарую орден Андрея Первозванного, высшую военную награду.
В. Дымарский
―
То есть он же его снял после этого?
М. Кузахметов
―
Нет, не сразу. Это сейчас мы доберемся. Так более того так, как в Петербург пришли такие позитивные поначалу новости, что дали-таки бой Наполеону, не побоялись, то уже старенький Державин успел оду написать в Лютценской победе. Да, там… Хотя это никакая не победа была, а отступление. Ну, успевали всё. Дрезден, конечно, был отставлен. И тут Наполеон как человек разумный предлагает переговоры. Вот… Вот я вас победил, и в принципе в предыдущих войнах помогало. Да? Потерпели поражение при Фридланде там, ну, вот для русских, например, при Аустерлице, ну, всё, переговоры там. И дальше Тильзитский мир, новые соглашения какие-то. Наполеон – гуманист. Вот у него нет вот это вот этого доканать, добить там всех. Я ж проучил. Ну, тут у Наполеона своя специфическая… Ещё раз напомним, его не просто тщеславие, его болезненное желание попасть в этот сонм великих, что вот они тоже считали меня за равного, жениться то на сестре Александра I, то на дочке австрийского императора, ну, вот это всё тоже ему вредило в конце концов. Он все хотел, чтоб они с ним разговаривали… Ну, как им… На каком-то этапе разговаривали же. Да? Братьями друг друга называли. Наградил же когда-то Александра I Наполеона тоже орденом Андрея Первозванного, из-за чего шведский король расстроился и вернул этот орден. Ну, так вот и тут тоже классическая реакция Александра I. Никакой. А он просто оставил без ответа. Нет, чтобы отправить какое-нибудь храброе письмо. Нет, будем биться до конца. Вот теперь уж точно вот будем воевать и не сдадимся. А он просто ничего не ответил. Посмотрим, как там дальше соответственно события будут развиваться…
В. Дымарский
―
Это у него была, по-моему, обычная практика, да?
М. Кузахметов
―
Ну, к сожалению, да.
В. Дымарский
―
Вот и до этого не отвечал…
М. Кузахметов
―
Хватало у него…
В. Дымарский
―
… Наполеону.
М. Кузахметов
―
Да и потом при советской власти тоже это классическая печальная история, драматическая – не отвечать. Там рукой Молотова. Оставить без ответа. Что нам там до судеб пленных тысяч солдат.
В. Дымарский
―
Это по поводу Красного Креста, да?
М. Кузахметов
―
Это кошмарные всё страницы отечественной истории. Ну, так вот. Так, как Александра I не дал никакого ответа, ну, правда, его защитники поясняют, в это время же шли переговоры с Австрией. Мы же тоже им там обещали, что хотите, вот всё вам пообещаем, всё будет ваше, Италия ваша там будет. Снова ваша будет. Хотите Польшу ещё раз там переделим ко всеобщему удовольствию, только вот давайте объединимся, тем более… Тем более вам тоже неприятно. Вас же тоже унизил Наполеон. А мы тут все… Мы же настоящие и потомственная знать. Александр-то I тоже считал себя таким старинным монархом, хотя там всего-то 200 лет непонятные выскочке Романовы. Ну, так вот происходит новое сражение 20 мая при Бауцене теперь уже. Это всё тоже в Саксонии происходит. И поражнение очередное несут войска союзников. Тоже тяжёлое печальное поражение. Тут вот такой любопытный эпизод. Наполеон, несмотря на вот… Наполеон, кстати, тоже уже не тот. Он допускает такие нелепые ошибки странные. Мы когда-то рассказывали, что это… поясняли, эта война очень отличается от войны ХХ века. Линии фронта нет. Желательно держать всех при себе. Это дорого и невыгодно, потому что всех надо кормить, но лучше под рукой всегда иметь 100-тысячную армию, тем более если ты вдруг встретился с главными силами соперника, чем где-то разрозненно. И они до тебя не успеют вернуться. В итоге Наполеона это при Ватерлоо и подкосило, когда не успел к нему подойти Груши с важной частью сил, а к Веллингтону успели подойти немцы с Блюхером. И вот лучше, в общем, держать всех под рукой, а тут Наполеон неожиданно, тоже вот тщеславие какое-то специфическое, отправил значительные силы, корпус Нея на Берлин. Это было важно, потому что вот сейчас мы войдём в Берлин, возьмём его, и тут Фридрих-Вильгельм опять сломается и сам к нам приедет капитуляцию подписывать. Но это по тому, что, ещё раз повторимся, Наполеон тоже не до конца владел ситуацией. А, например, к русским подошло крупное подкрепление, и пруссы, пруссаки со своей мобилизации тоже серьёзно успели нарастить. Все подходили, подходили полки, новые части. Так вот Наполеон недооценил силы своих соперников, и произошло такое специфическое любопытное обстоятельство. Ней, отправленный на Берлин, фактически по собственной инициативе, подозревая, что против Наполеона… Значит, Наполеон остался один на один против всей союзнической армии, сам отправился обратно. То есть к нему потом пришло это сообщение Наполеона: «Возвращайся». Но если бы Ней не сделал этого раньше, то мог бы опоздать. Так вот в итоге опять силы союзников прусские и русские оказались не просто против лично Наполеона, а ещё и против превосходящих сил Наполеона. Ну, там опять ещё раз повторимся, вот эти сражения специфические там же никто не бежит. Бьются, сражаются. Ну, как это называлось? Оттеснили. Отступили на вторую линию обороны. Собрались там в каре против конницы. Гибли там про артиллерией... под артиллерийскими снарядами. Тут тоже очень важное обстоятельство, я на всякий случай напомню, Наполеон же не только всю конницу потерял, он остался без огромной части артиллерии. Он вообще артиллерист. И вообще во многих сражениях только благодаря артиллерии, умелому использованию артиллерии он и побеждал. В этот раз ему артиллерии уже вообще-то серьёзно не хватало. Но в битве при Бауцене он снова добивается победы. И теперь, казалось бы, ну, всё понятно, надо идти на переговоры. И вот дальше расскажем, что произошло.
В. Дымарский
―
Ну, а дальше расскажем, что произошло, мы не сегодня, а через неделю в программе «Всё так плюс». Сегодня спасибо Максиму Кузахметову. И действительно до встречи!
М. Кузахметов
―
До свидания!