1812-й. Бои местного значения - Все так + - 2019-09-07
Виталий Дымарский
―
Добрый вечер! Программа «Всё так плюс». Виталий Дымарский, я ведущий этой программы, и главный герой, рассказчик Максим Кузахметов, петербургский историк. Напоминаю, что в прошлый раз, в прошлой программе мы остановились на таком важном рубеже в войне 1812 года, который вошёл в историю как Тарутинский бой. Вот с него мы и продолжим сегодняшний наш рассказ, рассказ, который ложится в рамки нашей программы. Напоминаю это программа о династии Романовых. Сейчас у нас идет период правления Александра I. Ну, и уж никуда не деться естественно от войны 1812 года. Итак, после сдачи Москвы, после пожара московского, ну, перед этим еще… после Бородино, было еще Бородино, то в обе стороны как бы ждут – правильно я понимаю? – что делать дальше.
Максим Кузахметов
―
Фактически да.
В. Дымарский
―
Решают, что делать дальше. И вот тут случился Тарутинский бой. Что ему предшествовало?
М. Кузахметов
―
Ну, напомним. Да. Мы в прошлой передаче на этом закончили, что совершенно очевидно было для генералов в армии Кутузова, что им противостоят значительно меньшие силы французов, корпус Мюрата, 20 с небольшим тысяч человек с учётом там больных, раненых. А у нас почти сто! А Мюрата отделяет от Москвы, от подкреплений почти двое суток пеших переходов. То есть никто быстро ему на подмогу не подойдёт. Так почему бы нам не разгромить его? И мы коротко упомянули, что там цепочка недоразумений. Но ещё раз повторю, потому что они яркие сами по себе и характеризуют то, что происходило в русской армии, и что в итоге не позволило Наполеону-то не окружить, не разгромить да и вообще ему уйти, лично Наполеону во всяком случае точно, благополучно покинуть Россию. Это удивительный хаос такой – да? – в командовании. Был составлен план, еще раз напомним, потому что всё, казалось бы, подготовлено было правильно и мудро по окружению корпуса Мюрата около Тарутино. Но при этом к тому моменту, когда план надо было исполнять, начальник штаба Ермолов не прибыл в расположение армии, потому что задержался на званом обеде. На сутки опоздал. А без него никто не решился. Мюрат знал, что будет нападение, но при этом всю ночь ожидая нападения, потом следующий день продержал солдат под ружьем, ничего не происходит тоже. Ну, что вот может делать Мюрат? Ну, хорошо. Расслабимся. Наверное, мы ошиблись. Вообще тут что любопытно? Ради вот такого введения неприятеля в заблуждение разыгрывались сложнейшие в последствии – да? – там операции, вот как это все там называлось, там радиоигры какие-то, заброска там шпионов. Это классическая история. У нас вон куча сериалов сейчас про то, как вот наши бравые разведчики, работники НКВД там вводили немцев в заблуждение, обманывали их там.
В. Дымарский
―
Дезинформация…
М. Кузахметов
―
Дезинформация какая была! А здесь все само по себе произошло просто, потому что Ермолов, наверное, где-то на обеде там лишнего принял и заснул там, и на сутки опоздал в расположение. Они… Без него никто ничего не решился предпринимать. Ну, так вот. Но когда он вроде бы прибыл, и план включился в действие… Мюрат-то никуда не ушёл, просто махнул рукой. Ладно, черт с ними. Будем дальше ждать, будем наблюдать. Да? Как любит говорить главный редактор «Эха Москвы». Так вот и тут русские колонны пошли вперёд. А французы тоже ничего не ждут. Тут-то был благоприятный маневр.И дальше опять-таки цепочка фантастических случайностей. Корпус Беннигсена просто заблудился. То есть, ну, надо же обойти. А это не разветвленная сеть дорог. Это же надо куда-то пройти там через леса. Там действительно густые леса. И заблудился. К тому моменту, когда они все должны были встретиться на оговоренном… в оговоренном месте, туда подошёл только корпус Василия Орлова-Денисова, который командовал конницей. Ну, тут может, слава Богу, что человек решительный. Во-первых, его видно уже. Да? Всё же там визуально все друг друга наблюдают. Там тоже видят, вот выходит из леса русский отряд, начинается строиться. И тут Орлов-Денисов предпринимает, ну, наверное, правильное решение, атаковать, не дожидаясь, пока остальные подойдут. И пользуясь тем, что французы оказались не готовы, это раннее утро, атака поначалу имела успех, особенно с конницей.
Но очередное яркое событие, которое характеризует вот то, что происходило в русской армии. Там ударную силу составляли казаки. Французы обращены в бегство. Это правда. Их надо вроде бы преследовать на плечах бегущих французов и дальше громить французскую армию, разгонять её, уничтожать, склонять к капитуляции. Что делают казаки? Они бросаются грабить то, что видят вокруг себя, обозы французские. И достаточно долго раздосадованный Василий Орлов-Денисов не может поделать с ними ничего. Несколько часов уходит на то, чтобы он как-то увещеваниями, угрозами сумел их вернуть к дисциплине. В это время Мюрат вот, например, лично возглавляет контратаку, чтобы те части, которые вроде бы пытались его преследовать, заставить отступить. Вот лично, вот собирая разрозненные части. Ну, там человек тоже невероятной смелости Иоахим Мюрат. Ну, злопыхатели про него так и говорили, называли его просто попугаем. Мы уже когда-то упоминали, он же любил… Ну, там не было у маршала какой-то оговоренной формы, чтобы вот было максимум цветного, вот чтобы все видели меня издалека с желтым, с красным, с синим, с оранжевым. И этот человек возглавляет контратаку, останавливает наступление русских. В это время выходит из леса корпус Багговута, отчаянного, смелого генерала, решительного, который пережил Бородино, находился в гуще боя.
И здесь очередная случайность. В самом начале боя он убит ядром. И, оставшись без своего командира, ну, замешательство. Не подготовлен был никто в корпусе к тому, чтобы возглавить командование, отдать приказ об атаке. Опять это замешательство. Проходит там несколько часов, пока принимается какое-то решение. Ещё раз напомню, а Кутузов-то далеко. Кутузов-то вообще, сказавшись то ли больным, то ли нездоровым, то ли передоверившись своим генералам, он никакого участия не предпринимает. Тот человек, который мог бы отдать какой-то приказ не здесь, а в Тарутино в теплой избе. В итоге подошедший Беннигсен тоже ждёт, пока все соберутся, пока курьеры друг к другу приедут, пока будет предпринято какое-то решение.
И у русских, ещё раз напомним, подавляющее большинство в живой силе. По запланированному плану как минимум в полтора раза больше солдат должны были принять участие в этой операции по окружению и разгрому… по разгрому Мюрата. И вроде бы у Мюрата даже потери больше оказались, но он сравнительно благополучно отступил, потеряв – да, – часть артиллерии, потеряв часть людей. Но отступил и снова закрепился на позициях. Ну, то есть надо начинать всё сначала, всю операцию по окружению по разгрому.
Но в итоге как опять-таки было принято в те годы, что и Кутузову нравилось, с песнями и развернутыми знаменами русские отряды возвращаются в тарутинский лагерь. Ну, каждый из выживших генералов, том числе и Беннигсен приписывает победу своему героизму, что мы обратили Мюрата, самого неаполитанского короля обратили в бегство в позорное. Вот, мол, какая неслыханная победа. И тут же Кутузов строчит реляцию в Петербург, главное же – первому успеть, о том, что небывалое достижение, потрясающий успех – обращен в бегство сам Мюрат непобедимый, отчаянно смелый человек. Все его знают опять-таки в лицо. Всё видно там. Да? Никто ж там не скрывается там в мундире солдата. Ну, тут, наверное, Александр I уже не доверял сразу всем таким вот реляциям, всем таким достижениям. А всё-таки какое-то решение пришлось принимать уже явно Наполеону.
И вот мы тут переходим всё-таки к последствиям. Я бы не увязывал так непосредственно вот эту связь, что вот то, что Мюрат отступил, что при Тарутино добились русские победы. Но было трудно не победить в той ситуации, которая была, и опять-таки никто ж не стал преследовать Мюрата, возобновлять атаки на следующий день. Вернулись, ещё раз повторюсь, в лагерь. Мюрат прекрасно видит всё, что происходит вокруг него. Но тем не менее да, Наполеон именно вот в эти даты, именно, ну, фактически в тот же день или там на следующей, 18 октября он действительно принял решение оставить Москву.
Я тут отвлёкся бы ненадолго, потому что, ну, сейчас мы перейдём… переходим ко второму этапу – да? – эпическому – отступление, как говорят французы, бегство, как принято называть у нас в русской истории. Тут был любопытный эпизод… эпизод в эти же месяцы. Это просто ярко характеризует ситуацию в России. Мы же когда-то упоминали, что, к сожалению, у нас нет никакой русской солдатской прозы. Есть воспоминания офицеров и маршалов и очень мало воспоминаний очевидцев из гражданского населения русских. А есть любопытный… любопытные воспоминания, которые оставила знаменитая Анна де Сталь, знаменитая французская писательница. Она в это время была в России. Буквально накануне вторжения Наполеона она прибыла в Россию, была предоставлена императорской чете. Это был не секрет, что с Наполеоном она была в личной вражде, презирала его, не стесняясь, говорила всё, что о нём думает. Ну, конечно, в России такую женщину в 1812 году должны были принять как национальную героиню. И действительно, ну, там как они говорили, русские, что она уж немолода была, ей там был около 45 лет, что страшна как чёрт, а умна как ангел. Ну, действительно образованная женщина. Ну, ещё раз напомним, все же по-французски легко говорят, вся эта русская знать. Так вот что вот в ее воспоминаниях… Не очень, кстати, лицеприятно она обо всём, что видела, отзывается. Ну, что вот ярко характеризует, это опять-таки про то, как вот Наполеон хотел завоевать и покорить Россию… Не хотел! и не собирался! Да почему? Всё очень просто буквально в одном предложении у мадам де Сталь написано. Да потому, что в этой стране виноград не растет. Здесь просто невозможно жить. Здесь негде посадить виноградники. Они не выживут. Поэтому, ну, какое может быть будущее у этой страны? Здесь всё не подходит для жизни нормального человека. Ну, соответственно, ну, наверное, в глубине души Наполеон то же самое должен был думать, и поэтому заселять там французскими колонистами эту территорию он, конечно, не собирался. Ну, так вот. Ну, вряд ли Наполеон с де Сталь обсуждал вот именно так буквально. Да что мы здесь делаем в стране, где даже виноград не растет? Хотя южные губернии уже были покорены. Там уже Крым был наш. И начались десятилетия борьбы за отечественные виноградники. До сих пор продолжаются не очень успешно с экспортом, правда.
Ну, так вот 18 октября, как мы уже упомянули, Наполеон принимает, наверное, для себя в какой-то степени тяжёлое решение, но неизбежное. Оно было в основном, конечно, обусловлено тем, что кормить армию было нечем. Попытки устроить зимние квартиры в Москве сталкивались с главной проблемой – отсутствием продовольствия. Сколько бы не было денег у Наполеона, купить его просто было нереально. Не было никаких поставщиков продовольствия. Связи с… со своими базами в Европе, это сотни километров, были крайне затруднены. Действительно нервировали партизанские отряды. Там не совсем правильно все-таки их называть такими народными ополчениями. Но потом я хочу отдельно подробно всё это рассказать. Это просто яркая страница – да? – там. И Денис Давыдов, который был не главный. Но мы отдельно расскажем. Так вот в Москве оставаться невозможно и не потому, что город весь сгорел, там более-менее зимние квартиры-то позволяли почти всей французской армии благополучно пережить зиму, но продовольствия не было. Падёж скота, лошадей – да? – был уже к тому времени катастрофический. Французская армия уже почти без конницы вся осталась. В общем, надо было из Москвы уходить. И здесь куда двигаться? У Наполеона был выбор. Вот у него были маршалы, с которыми он всё это обсуждал, и они оставили воспоминания. Самые смелые из них говорили, да надо идти на Петербург. Да, тяжело, но у нас же были… был опыт. Мы же и зимой воевали. У нас же были сражения… Но сражение при Аустерлице, оно же было в конце осени, уже были морозы, и славная победа. И другие были варианты, когда мы не побоявшись там холодов, заморозков смело действовали. А добравшийся до Петербурга, ну, тут уж точно вся Россия будет наша. Ну, да, это там две недели пути и это энергичным маршем. Вообще в реальности-то гораздо дольше, но тем не менее. Ну, рискованно. Рискованно. Тут Наполеон подумал-подумал… Там дорога, кстати, была не худшая на Петербург, как ни парадоксально. Дорог-то особенно не было, а вот на Петербург дорога была получше. Это было важно, чтобы двигаться не просто по направлениям, а по дорогам. Ну, так вот второй путь – просто отступать, все, идти на восток в сторону Смоленска. Ну, наши историки считают, что Наполеон не хотел идти сразу на восток, потому что там дорога разорена, есть ничего. Но это не совсем так. Я скорее считаю, что почему Наполеон поначалу отправился на юг, скорее тоже мотивы-то были психологические. Он не мог просто так уйти. Ему надо было доказать, что он всё-таки уходит как победитель. И если он знает прекрасно, что армия Кутузова находится на юге, то, ну, логично направиться на юг и разгромить в очередной раз Кутузова, а потом уже, ну, как победитель покинуть пределы России, всем показав, что, ну, либо Кутузов должен будет сразу опять сбежать, отступить, совесть Наполеона будет чиста, либо удастся там сделать еще одно, ну, какое-то там Бородино.
В общем, из трех возможных вариантов: отправиться в сторону Петербурга – да? – северо-запад, отправиться просто на запад и отправиться на юг… Ну, там, может быть, действительно и земли неразорены и какие-то богатые склады. Но тут я не верю, что Наполеон уже знал, что никто ему ничего не оставит, всё сожгут, всё… все разбегутся, питаться всё равно будет нечем. Но тем не менее он какие-то запасы продовольствия собрал. Они не то, чтобы вот бежали из Москвы вот буквально, как у нас там иногда сразу показывают в кино. Да? Вот идут французы такие ободранные из Москвы, нечего есть. Там армия была, ну, сравнительно… основная ее часть боеспособная была вообще обеспечена продовольствием на две недели. Ну, сухой паёк. Да? Не Бог весть что. Но тем не менее у солдат было пропитание. Это мало на две недели. Но оно было. И более того Наполеон основную часть своих раненых-то, кстати, успел, например, вывезти. Не всех. Немножко осталось. Но тут он больше позаботился. В общем, отправился практически сразу Наполеон поначалу на юг. Ну, ещё раз повторюсь, я мотив вижу только в том, чтобы доказать, что он ещё…
В. Дымарский
―
Добить.
М. Кузахметов
―
… на что-то – да, – способен. Напомним еще раз, мы говорили, что несмотря на… Вообще вот такого буквального приказа нет, Наполеона, всё сжечь и взорвать, но, например, в письме как минимум в частном, по-моему, сестре своей он упоминал: а ещё я отдал приказ взорвать Кремль. Ну, с родней же всегда более непосредственно все общаются. Ну, и как мы уже упомянули, Мортье то ли саботировал, то ли что-то не сложилось, но Кремль, в общем, не взорвали. И вышел он поначалу на старую калужскую дорогу, направившись, как я считаю, всё-таки на встречу с Кутузовым в очередной раз.А дальше тоже любопытное событие, которое вот мы не можем не упомянуть. Мы же возвращаемся в Москву. Да? Казалось бы вот. И что происходит? Тем более, что человек, который первым вступил в Москву, фамилия его нам всем хорошо с детства известна – это Бенкендорф, которого мы больше знаем как злодея, который Пушкина обижал, что совершенно несправедливо. Да? Начальник тайной канцелярии, который вот прихвостень власти. Всё не справедливо. Но это потом отдельно расскажем. Тогда он был еще сравнительно молод. Он вступает в Москву. Вот он оставил личные воспоминания. Что я вижу? Что французов-то в Москве практически нет, но там какие-то забытые раненые. Зато там тысячи крестьян, которые узнав о том, что французы Москву оставили, со всех окрестностей бросились в Москву с возами грабить всё, что только можно вытащить и домой к себе увезти. Это, ну, вот трудно не поверить Бенкендорфу. Вот он себя там какими-то интригами, лживостью не запятнал. Поэтому приходится ему верить, тем более что он там пишет, что у меня там просто настоящее сражение с этими крестьянами, с мародерами, с грабежами, чтобы хоть как-то привести всё это в порядок. И дальше надо всё равно принимать какие-то решения, если это тысячи крестьян. Да? И там дальше любопытнейшее решение, в том числе Александр I это одобрил, – амнистия. Мы всем всё прощаем. Сейчас вот не до того. Черт с вами, всё, что успели вытащить, разграбить, осквернить там в след, все равно все на французов, конечно же, свалим. Черт с вами. И французы на радость… Ой, французы. Господи! И русские крестьяне на радостях, что им ничего не будет, кто-то разъехался, кто-то устроил тут же гигантский рынок в центре Москвы, распродавая всё, что удалось там вытащить, но уже под каким-то присмотром там регулярной армии.
Но это вот опять-таки ярко характеризует. Это не вступление в Париж там победоносное Наполеона в его 100 дней. Ну, там же тоже вот переходит из рук в руки Париж, хотя это французы против французов, но тем не менее французские крестьяне же не ринулись в этом пересменок грабить богатейший город Европы, кстати, на том этапе.
Так вот там ещё оставил… Вот тоже я, наверное, упомяну, потому что мы-то хоть из Петербурга, а в Москве есть такой полулегендарный персонаж. Чем он знаменит? Сила Сандунов. Это знаменитые Сандуновские бани.
В. Дымарский
―
Сандуновские бани. Да.
М. Кузахметов
―
Он оставил свои воспоминания, потому что он тоже был лично очевидцем. Мы его подозревать ни в чём не можем. А он там Сила Сандунов, казалось бы. Да? А он пишет русских в третьем лице. Ну, по происхождению он кавказец. Он там пишет, что, ну, а что от них ещё ждать, от этих русских. Ну, вот если они без присмотра остаются без барского, ну, конечно, сразу грабить начинают.И дальше происходит очередное важное событие, которое имеет совершенно разные трактовки – это сражение под Малоярославцем. Вот уж точно рубеж.
В. Дымарский
―
Это ещё один рубеж, – да? – уж более даже важный. Да? Но давайте к этому рубежу мы уже перейдём тогда буквально через несколько минут после выпуска новостей. Это программа «Всё так плюс». До встречи несколько минут.**********
В. Дымарский
―
Ещё раз добрый вечер! Мы продолжаем программу «Всё так плюс». Мы остановились перед Малоярославцем вместе с войсками и Кутузова, и Наполеона, и ждём решающих, ну, если не решающих, то рубежных таких значимых, знаковых, как принято говорить, событиях в войне 1812 года. Напоминаю, что ждём мы их, и рассказываем мы о них вместе с петербургским историком Максимом Кузахметовым. Меня зовут Виталий Дымарский. И передаю слово Максиму.
М. Кузахметов
―
Ну, да, коротко напомним, что да, Наполеон покинул Москву, но тем не менее это невозможно назвать бегством. Это точно было не бегство хаотическое, а выходили французы не потому что, их оттуда вытеснили, изгнали в результате осады, а сами по себе выходили и отправились тем не менее не на восток, если бы это было бегство – да? – в сторону Смоленска, Вильно, а отправились на юг по калужской дороге. Но опять-таки мы ещё раз напомним, гипотезы разные, что он хотел, Наполеон…
В. Дымарский
―
Не на восток в смысле, а на запад.
М. Кузахметов
―
Ой! Ну…
В. Дымарский
―
Не на запад, а на юг…
М. Кузахметов
―
На юго-восток – да, – отправился Наполеон. Для чего? Для того, чтобы попасть в богатые пшеницей и рожью регионы России, в Черноземье. Но я, скорее, считаю для того, чтобы продемонстрировать что не какой-то трус, а готов дать ещё одно сражение, тем более что французы отдохнувшие, тем более что худо-бедно продовольствие у них есть на 2 недели. Все жаждут сражения. И что вот опять-таки ярко характеризует эту ситуацию? А Кутузов не знал о том, что французы покинули Москву, почти 4 дня. Это при всем при том, что он находился на своей территории, что везде казачьи разъезды. Вроде бы всё время приходят донесения. Ну, какие-то поступали отрывочные, но Кутузов тоже… Ну, как защитники говорят? Он же мудрый человек. Куда нам торопиться-то? Ну, а я считаю, что как полководец это, ну, конечно… это… как минимум не владение ситуацией. Вот отсутствие инициативы – точно, так еще и ситуацией не владеет и узнаёт опять-таки практически по факту о том, что французская армия, в которой как минимум 90 тысяч боеспособных солдат, приближается к нему, к основной русской армии, хотя там дороги параллельно идут. Старокалужская – Новокалужская. И всё равно надо принимать какое-то решение. Там, правда, в защиту Кутузова что объясняют? В авангарде был ещё один славный русский генерал с простой и понятной фамилии Винцингероде, Фердинанд Винцингероде, который по происхождению был из немецкого княжества, может быть, ошибаюсь, по-моему, из Гессенского. И он, когда уже тоже вот возглавляя авангард, вступая в Москву, пытался с отступающим арьергардом, который… которым командовал уже упомянутый нами маршал Мортье, договориться о каких-то там перемириях, о спасении раненых, был этим предателем, маршалом Мортье задержан и пленён. Почему? Да потому, что раз по происхождению Винцингероде немец гессенский, а это наша, французская земля, значит, он фактически дезертир и предатель. Мы его на этом основании арестовываем. Ну, потом его там спасли и отпустили. Ну, вот якобы поэтому вот так вот Кутузов вовремя не получил правильное нанесение. А подчинённым, кстати, Винцингероде был ещё один славный русский генерал Бенкендорф, который-то, мы как рассказывали, и застал в Москве этот хаос и грабежи крестьянские. Ну, так вот приближаются французы к городку, который тоже стал знаменит после этого. Городок-то небольшой, там полторы тысячи жителей. Но мы его знаем, потому что там состоялась действительно серьёзное сражение, сражение под Малоярославцем. Ещё раз упомяну, совершенно по-разному трактуют это. Наполеон там тоже всех запутал, сказал бы хоть что-то одно и упрямо бы повторял эту какую-то свою версию, что я хотел нанести решающее поражение или идти на юг. Он там по-разному вообще говорил в последствии. Но так вот как бы там ни было сражение состоялось, и Наполеон действительно после этого отступал уже по старой смоленской дороге. Ну, Наполеон как будто бы считал себя победителем в очередной раз. Кутузов как будто бы не дал французам направиться на юг, значит, тоже отстоял южные губернии России. А само сражение вот… Вот давайте ещё раз там повторим его итоги. Вообще Малоярославец переходил из рук в руки, если не ошибаюсь, 9 раз. Тоже невероятная история. Но это происходило не потому, что было подготовлено какое-то заранее сражение как Бородино. Да? А потому, что по мере того, как к Малоярославцу подходили то русские корпуса, то французские, перевес был то на стороне одних, то других, то на стороне одних, то других. В общем, в итоге к концу дня бой шёл уже вот реально по горам трупов одних… русских и французов, но Малоярославец остался в руках французов. То есть вот так вот если буквально рассматривать, то русские его не отстояли как при Бородино, отступили. Сражение закончилось тем, что сам городок, хотя и совершенно разрушенный, сгоревший, находится в руках французов. И после этого, ну, опять-таки как в учебниках, начинается бегство, ну, как французы считают, они, нанеся поражение и добившись результата, отступают.Ну, защитники Наполеон поясняют, что он вообще решил такую серьезную стратегическую задачу. Он в очередной раз продемонстрировал Кутузову, что в решающем сражении он одержит победу. И, может быть, вот если бы он еще в воспоминаниях все это пояснил, но такого нет, чтобы мотивы этого – да? – там прояснил какие-то. Но по факту вот ряд историков, в том числе и отечественных считает, что это был такой хитрый шаг Наполеона нанести, может быть, не решающее поражение Кутузову, но в очередной раз продемонстрировать, что в открытом бою он не победим, и дальше продолжить свое отступление на своих правилах, грубо говоря, владея всё равно инициативой, хоть он и отступает, но тем не менее в решающем сражении никому не посоветует с собой встретиться. И то, что происходит дальше, – это, правда, удивительная история. Вроде бы у Кутузова преимущество. Вроде бы мы всё ещё на своей земле. А главное – у Кутузова не только же кулак, концентрированный, ещё был под Тарутино, а теперь под Малоярославцем, где вот у него вся армия сосредоточена в одном месте. У нас же ещё корпуса Тормасова, Чичагова, Витгенштейна там на западе, которые как будто бы должны перерезать путь к отступлению Наполеона, и Наполеон уже точно в мешке и в ловушке, но не происходит ничего подобного. И как вот писали опять-таки современники и генералы русские с разными, правда, немецкими фамилиями, кутузовские во всяком случае, что мы не понимаем, что у Кутузова в голове, чем он руководствуется, потому что если и поступают какие-то распоряжения, то просто преследовать неприятеля, но не отрезать, не разгромить, не окружить, преследовать. Ну, защитники говорят, Кутузов просто был осторожен, старался солдат сохранить, жизни вот простых русских людей сберечь. Если это так было, ну, хорошо, мы бы поняли Кутузова. Мемуаров не оставил. Но ничего подобного не происходит.
Мы уже упоминали, – да? – какое главное бедствие было французской армии? Голод и начинающиеся холода, потому что когда начались заморозки, там после каждой ночёвки в открытом поле, это уже гарантированная смерть сотен людей, французская армия начинает таять. Но ничего подобного… То есть, ну, как ничего подобного? Ну, русская-то армия в точно таком же положении находится. И если теперь мы преследуем французов, то теперь, значит, подходящим русским отрядам достаются разоренные, сожженные земли, где, ну, как минимум никакого укрытия. Ну, хорошо, может, продовольствие какое-то есть, а укрыться-то негде. И потери Кутузова без боевых действий вообще, вот даже по оценке того времени, ну, катастрофические. У него было в распоряжении почти 100 тысяч человек, а вместе с ним к Смоленску и туда дальше на запад подошло меньше половины, из них непосредственно в боях только 10 тысяч человек он потерял, ну, не только убитыми, но и ранеными. Остальные – это заболевшие, обмороженные, отставшие.
Ну, переходя там к хронологии какой-то событий, 8 ноября Наполеон в Смоленске. Наполеон вообще всё это время при армии находится. Вот тут я опять-таки за него вступлюсь. Он её как… когда… бросил только, когда вообще-то покинул пределы России. А до того… Это всё-таки не Египет, где он реально бросил армию. Он находился в ней. Опять-таки вот Смоленск. Наверное, грядёт новое сражение. И Наполеон оставался в Смоленске несколько дней.
Силы французов действительно серьезно растянулись. Бедствия страшные. Вот тут вот всё это во французской в том числе истории ярко описано: голод, есть уже ничего, начинается там хаос. Уже даже хваленая французская дисциплина не срабатывает, потому что если досталась какое-то продовольствие одним солдатам, то другие могут на них напасть и отобрать у них. Еды всем не хватает. Лошадей там практически уже ни у кого нет. Артиллерию приходится бросать.
Но опять-таки никаким этим преимуществом почему-то русские-то не смогли воспользоваться. То есть вот очередное сражение-то было ещё до подхода французов к Смоленску, у Вязьмы. И как это называется? Потрепали французов. Но опять-таки никого не удалось окружить. Ни одного из маршалов не удалось пленить. Арьергардами командуют… Ну, это действительно выдающийся французские командующие, сменяя друг друга: Даву, Ней. Всё люди, которых трудно упрекнуть в том числе и в личной там трусости какой-то, которые легко возглавляют контратаки. Ну, там вот Ермолов, что даже после этой Вязьмы положительно говорит, что да, искусство их генералов вызывает восхищение, когда это вот реально происходит битва, когда надо по ходу боя принимать решение, где-то затыкать бреши, где-то предотвращать отход, куда-то выкатывать артиллерию, чтобы… останавливать движение войск. Надо отдать должное. Ничего не получается у нас.
А тут в ноябре происходит еще одно событие, уже такое больше метеорологическое, в фильмах опять-таки всегда это красиво. Пошел снег, и начались заморозки. Ну, для французов это такая уже, конечно, реальная катастрофа, в том числе и психологическая, что тем не менее не помешало Наполеону в Смоленске оставаться 5 дней. Опять-таки ему надо было предпринять… принять какое-то решение. Во-первых, Смоленск уже гораздо ближе к Вильно, где были какие-то там, но склады, как тогда называлось, магазины. Не так, как она сейчас. Да? Магазины, где что-то продаётся, а это склад…
В. Дымарский
―
Магазин как склад.
М. Кузахметов
―
… для… для военных нужд – да, – с продовольствием, с амуницией, с боеприпасами. Так вот и, казалось бы, можно было за все вот эти вот недели наладить хотя бы какое-то снабжение со Смоленском и обеспечить его продовольствием, и в Смоленске остаться на зиму, и остаться на территории России, и планировать кампанию на следующий год. Но тут уже даже Наполеон бессилен. Тут, наверное, он в какой-то уже в отчаянной своей злобе. Он же приказал расстрелять коменданта. Он всё фамилия, ну, явно не очень виноватого человека, французского генерала расстреляли, интенданта армии, за то, что он не смог обеспечить нужное количество продовольствия. Это уже такие сталинские, конечно, методы. От этого ж продовольствие не прибавится, тем более что, ну, назначили нового интенданта, генерала Вильбланша. И дальше тоже надо что-то делать, продовольствие-то не прибавилось. Казалось бы, его надо расстрелять, но там уже чудом, заступничество других маршалов, которые вот могли… Это ж не сталинские генералы, которые там не перечат. Они могут прийти к Наполеону, сказать: «Так, Ваше Величество, Вильбланш не причём. Ему негде взять продукты для армии. Он не виноват. Оставьте его в покое». И к тому времени за эти пять дней подтянулись отставшие отряды, арьергарды. Но дальше опять ситуация тупиковая. По мере того как прибывают новые отряды, просто нужно больше продовольствия. Это тоже всё вот совершенно очевидно. Одно дело найти продовольствие на 20 тысяч человек гвардии, а другое дело – на 50 тысяч ещё подошедшей остальной армии, которые вообще ни в чём не виноваты. И тут Наполеон уже вынужден принимать, я думаю, он просто вынужден, какие-то решения такие волюнтаристские. Да? Как мы это называем. Если продовольствия на всех не хватает, то я буду его распределять в пользу гвардии, вот своей родной и проверенной, а остальные вот всё. Чем будут питаться полки вестфальские, тем более что они мне не родные, не французские, я понятия не имею. Всё. Вот сейчас не до того. В общем, вынужден Наполеон в том числе и Смоленск тоже оставить.И дальше тоже вот опять-таки всё в контексте происходящих событий, ещё раз напомним, Александр I устранился, главный герой нашего повествования, никаких распоряжений не происходит. У него же есть главнокомандующий – фельдмаршал Кутузов. А Кутузов вместо того, чтобы, ну, составить какой-то план, окружить, перекрыть все дороги, у него вообще связь с корпусами, которые были ещё дальше от французов на запад, была устойчивая связь и с Витгенштейном, и с Чичаговым, и с Тормасовым. Нет ни одного распоряжения, чтоб он приказал им перекрыть пути отступления французов из Смоленска. Тут уж скорее, наверное, по собственной инициативе, например, Витгенштейн 7 ноября захватил Витебск, а ещё раньше Полоцк. То есть реально сжимая клещи – да? – там потенциальные вокруг французской армии, но не то, чтобы ему там кто-то приказал, или какой-то был план, а вот просто по собственной инициативе. Причём ему противостояли тоже никакие там случайные части французов, а тоже Сен-Сир, знаменитый французский генерал. И опять-таки, ну, тут, наверное, уже несправедливость истории, кто ж там Витгенштейна-то упомянет как одного из реальных героев, благодаря которому французы потерпели поражение, в том числе и военные. Не досталось Витгенштейну… Фамилией, наверное, скорее всего не вышел.
Так вот французы начинают покидать Смоленск, потому что Наполеон ещё 14 ноября покинул город вместе с гвардией, которой он доверял, шел просто вот, грубо говоря, в середине своей 20-тысячной гвардии, и о чём уже не переживая, в этих людях он был абсолютно уверен. А последние части французов покинули Смоленск, опять-таки ещё раз напомним, фактически беспрепятственно 17 ноября. Это вот отряды маршалы Нея, тоже отчаянного, смелого генерала.
И здесь вот ещё очередной бой, который совершенно по-разному трактуется. Это бой… Так называется уже не битва. Да? Под Красным. Так как ещё раз упомянем, вообще как ни странно, основные части русской армии во главе с Кутузовым шли параллельной дорогой, что было, кстати, гораздо тяжелее. Но защитники Кутузова говорят, что это был мудрый план. И дорога, значит, не такая разоренная. А заодно мы же можем по параллельной дороге как будто бы опередить французов и перекрыть им там где-то путь. И здесь как будто бы вот такой шанс представился. Под Красным дороги сходились. И не потому, чтобы Кутузов опередил всю французскую армию и перекрыл им путь к отступлению, перерезал. А только потому… Потому, что французская армия растянулась на несколько дней пути, как мы рассказали, – да? – там от французских авангардов до арьергардов были уже не километры, а дни пути. Там три-четыре дня. Четыре дневных перехода. До 100 километров действительно. И здесь вот под Красным возник реальный шанс отрезать части корпусов. Там были опять-таки корпуса не последних французских маршалов. Это Богарне, Даву, Ней уже упомянутый. Ну, какая могла бы быть громкая победа, если б мы всех их окружили, и даже, может быть, не принимая…
В. Дымарский
―
И перебить.
М. Кузахметов
―
Да даже не перебить. Им нечего есть. Они бы сами сдались. Кстати, в ту эпоху это не считалось катастрофой. Мы же рассказывали, как вот Наполеон одолел австрийскую армию на территории Баварии? Отрезал со всех сторон и заставил через несколько дней капитулировать. Ну, всё, нечего есть, идти некуда. Что остаётся делать? И никто не считал там предателями австрийских генералов. Ну, всё, проиграли там маневренную войну. Что ж поделать? Ну, не погибать же там за просто так?Ну, так вот сражение, ну, бои там разрозненные затянулись на несколько дней. И, ну, вот я остановлюсь на небольших подробностях, потому что они любопытны сами по себе. Русские авангарды уже видели отступление Наполеона в окружении своей гвардии, видели вот просто визуально. Вот вдалеке вот идет Наполеон, вокруг него тысячи французских гвардейцев. Воспоминания очевидцев вот буквальны. Да, вот идут эти люди в своих синих мундиров… мундирах, в своих медвежьих шапках такой решительной поступью. Вызывает вообще незабываемые впечатления. А среди них Наполеон. И мы тоже видим его. Ну, конечно, никто вот почему-то не решается атаковать, но пытаются обстреливать, а те, не дрогнув. Вот французская гвардия, ну, как уж потом про Ватерлоо умирает, но не сдаётся. Это не значит, что они будут обращены в бегство. А они вот идут и всё своей дорогой. А мы как-то их обстреливаем, атаковать вроде бы не решаемся. Ну, с Наполеоном ничего… ничего поделать не удаётся. Он… Ну, там и авангарды были, правда, не крупные российские. Но по параллельной дороге подходят новые силы. Казалось бы, теперь-то мы сможем… Ещё раз напомним, французские силы растянулись же на сот… ну, больше, чем на сто верст. Да? Ну, сейчас кого-то другого отрежем. И яркий эпизод. Герои французской кампании, ну, войны 812-го года генерал Ожаровский, знаменитый, командующий летучим отрядом. Ну, затмил его своей славой Давыдов. Он очень близко от французов. Только почему-то французы легко выясняют, что он вот остановился не вдалеке от нас, так он даже никакими пикетами себя не окружил. Вот они остановились на ночь где-то, пьют, едят, и не защищены ничем. И следует стремительная атака…
В. Дымарский
―
Не озабочены…
М. Кузахметов
―
Практически ничем не озабочены. Да. И корпус Ожаровского, ну, небольшая там, небольшая драка, он просто разгромлен. Ожаровский-то спасся. В общем, вот и этим он свою репутацию-то попортил. Вот, может, и лично смелый, но беззаботный, легкомысленный. Вот что ярко характеризует. Ну, и соответственно он мог очень пригодиться, находясь в соприкосновении с французами, хотя бы информация о том, где они находятся. Ну, был разгромлен, отброшен. Не пригодился. Прошла ещё часть французских отрядов дальше на запад.16 ноября наконец-то подошли основные силы и могли отрезать новым подошедшим корпусам, но тут произошло вообще невероятное событие. Узнав об этом, Наполеон вернулся к своей гвардией, организовал контратаку и помешал перекрыть дорогу. И тут вот Кутузов как раз-таки лично вмешивается, узнав о том, что рядом Наполеон. Но всё, не рискует просто, приказывает отступить. Ну, ещё раз напомним, это очередные воспоминания русских генералов, которые не согласны, не понимают. У нас большинство, ну, сейчас-то уже вот решительная атака. Ну, сейчас-то мы уж можем дать ему бой после всего, что было? Нет, ничего не происходит. Кутузов всё, что разрешает – преследовать. Ну, и вот 17-го… 18-го уже ноября, это всё затянувшийся на несколько дней бой под Красным, подходят французские арьергарды, которыми командует Ней, прославленный французский маршал. Тут уже очевидно, помочь ему не может никто. Тут уже господство русских подавляющее. Красное уже точно… Ну, Красное как топоним. Да?
В. Дымарский
―
Да.
М. Кузахметов
―
В наших руках. Отступать ему некуда. Приходят парламентеры, и Нею предлагают капитулировать на почетных условиях. Все будут живы. Почёт, уважение, горячее питание, наше радушие. И Ней отказывается. Нет, мы будем пробиваться. Собирает военный совет. Своим генералам говорит, что не сдадимся, будем пробиваться, будем идти через лес раз дороги все перекрыты, будем форсировать реки, хоть бы как… Ну, как считают там его злопыхатели, что ему просто повезло. Ударили морозы, и в результате ночных заморозков он реально, по-моему, это были уже верховья Днепра, смог их перейти, хотя многие солдаты погибли на этом тонком льду. В общем, и Ней ускользнул, который, казалось бы, вот уже в наших руках, уже парламентеры все договорились…
В. Дымарский
―
Там по-моему…
М. Кузахметов
―
… можно было окружить…
В. Дымарский
―
… успевали мосты строить, да?
М. Кузахметов
―
Отдадим должное. Да. Французские… Я просто хотел это на потом отложить.
В. Дымарский
―
Да?
М. Кузахметов
―
Уже к Березине. Когда в ледяной воде…
В. Дымарский
―
Да. Да.
М. Кузахметов
―
… этот подвиг – да, – французских инженерных войск, отрядов. Они вообще… Ну, мы рассказывали уже когда-то, на глазах обывателей это… это просто чудо какое-то: из ничего мгновенно там за несколько часов они мастерят мост через любую водную преграду. Ну, не то, чтобы это было какое-то неслыханное дело. Вообще-то когда-то Цезарь форсировал Рейн. Рейн – широченная река, многоводная. А он за 2 тысячи лет до всех этих событий, – да? – ну, во всяком случае за 18 веков римские инженеры из подручных материалов строят мост, по которому легионеры переходят на другой берег, потом переходят обратно. Мост разрушают. Но надо было владеть – да, – этим искусством, надо было правильно, наверное, как-то всё мастерить там. Ещё раз напомню, сами по себе эти французские инженерные части были колоритные. Им можно было бороды носить. Они в фартуках ходили. Их там было сразу видно. Да, водные преграды не будет препятствием для отступающих французов. В конце концов ускользнул и Ней. И французск… Да, обескровленная французская армия. Да, там с огромными потерями, большинство из которых не боевые, продолжает отступление, но не окружена. Но у нас-то еще есть шанс. Ещё вообще-то там десятки верст. А впереди наши отряды. И тут-то уж, наверное, Кутузов должен отдать какие-то правильные распоряжения, чтобы организовать какой-то, как это уже из терминологии ХХ века, котёл. Да? Знаменитые там котлы Второй Мировой. И склонить-таки к капитуляции, тем более что Наполеон-то всё ещё здесь, он практически у нас в руках. А что делает Кутузов? Кутузов пишет бравый, бравурный такой рапорт, опять-таки торопится успеть первым, пока никто ещё там что-нибудь неправильно не написал. Пишет рапорт в Петербург Александру I, главному герою нашего повествования, который тоже все это воспринимает по факту: Смоленск наш! Причём преподносит это так, как будто бы вот мы изгнали… Хотя напомню, сражения никакого не было за Смоленск. Осады никакой не было. Французы ушли… ушли сами. Последним ушёл Ней, беспрепятственно покинул Смоленск. Но ловкий царедворец и интриган Кутузов так всё преподносит, что Александр I принимает опять-таки тоже, ну, сравнительно неожиданное решение. Ну, он не только там Кутузова облагодетельствовал, но Кутузову даруют титул князя Смоленского за такую неслыханную, выдающуюся победу, хотя ни сражения, ни победы никакой не было. Опять-таки всё такая своеобразная психология. Раз Александр I когда-то Кутузова назначил главнокомандующим, значит, это было правильно. И раз французы покинули Смоленск, значит, вот Кутузов выполнял какие-то…
В. Дымарский
―
Значит, мы победили.
М. Кузахметов
―
Да. Какие-то мои распоряжения. Значит, он молодец. Значит, он теперь у нас еще и князь Смоленский. И дальше, уж казалось бы, ну, вот уж теперь-то надо было принимать какие-то решения. Ну, отложим соответственно Березину на следующий раз, потому что и здесь грустная история. Сейчас будем… В следующей передаче будем погружаться в подробности. И Кутузов не сделал ничего. Он тоже остановился в Смоленске. Он не… не продолжил решительного наступления, имея связи с командующими, которые были со своими крупными корпусами, не пострадавшими, не обескровленными, хорошо обеспеченными. Дальше, я имею в виду на западе, которые могли замкнуть кольцо окружения. Не сделал ничего. Распоряжений-то никаких не осталось. Причем ладно, там эти на западе, рядом с Кутузовым были как минимум два энергичных генерала Толь и Коновницын, которые тоже вот одолевали его своими прожектами. Сейчас-то мы уж точно можем срочно вот подготовить план и замкнуть клещи вокруг французов. Ничего подобного не произошло. Кутузов пишет победные реляции. И психология такая: будем посмотреть.
В. Дымарский
―
Будем посмотреть…
М. Кузахметов
―
Подождём донесений. Да? Узнаем, а вдруг там сейчас Наполеон перейдёт в контрнаступление. Мало ли там что. И как защитники Кутузова поясняют, он же армию берёг. Это ж была главная цель вот вообще всей войны. Все, что Кутузов делал, он берег армию. Страна разорена, Москва сожжена, а армию сберегли. Ну, даже это, ещё раз вот резюмируя, не совсем так, потому что по мере того, как таяла французская армия, примерно вот точно с такой же скоростью и в таких же пропорциях вообще также таяла и русская армия, хотя просто было получше с подкреплениями, и находились, ещё раз, на своей земле. И впереди у нас – да, – Березина, ещё одно яркое событие.
В. Дымарский
―
Да…
М. Кузахметов
―
Расскажем отдельно.
В. Дымарский
―
И самое трагическое событие для французов. Ну, хорошо, там мы завершили еще один этап войны 1812 года. Она еще не завершилась.
М. Кузахметов
―
Еще никто не знает там, что дальше будет.
В. Дымарский
―
Что… что дальше. Еще вот как сказал Максим Березина. Еще мы хотели отдельно рассказать об народной борьбе, о партизанах. Да?
М. Кузахметов
―
О дубине народной войны обязательно…
В. Дымарский
―
О дубине народной войны.
М. Кузахметов
―
… отдельно расскажем.
В. Дымарский
―
Это тоже мы будем все рассказывать. А пока мы прощаемся. Это была программа «Все так плюс». Максим Кузахметов, Виталий Дымарский. И до встречи!