«Бородинское сражение». Часть 1 - Все так + - 2019-04-13
13.04.2019
Виталий Дымарский
―
Добрый вечер! Программа «Всё так плюс» продолжает свою работу, продолжает свою работу в Петербурге в прежнем составе: историк Максим Кузахметов, я ведущий, Виталий Дымарский. Напоминаю, хотя, наверное, это уже лишнее, что программа посвящена династии Романовых, рассказам о всех императорах, царях, входивших в эту династию, и от тех людях, которые окружали престол. Мы остановились… В царствование Александра I мы остановились, наверное, на самом интересном месте, ну, если не на самом интересном, то на одном из самых интересных мест российской истории, в момент, который действительно занимает особое место – это Бородинская битва. Да? Вообще война 1812 года. И вот внутри этой войны мы вот так, понемногу передвигаясь, достигли Бородино. И сегодняшняя наша программа будет посвящена Бородинскому сражению, как говорят по-русски, или bataille de la Moskova как говорят по-французски. Bataille de la Moskova переводится на русский язык как битва при Москве-реке. Так, Максим?
Максим Кузахметов
―
Действительно вот если во Франции спросить, ну, как же там при Бородино-то. И люди не поймут. Битва при Москве-реке. Ну, или просто Москорецкая, московская битва. Да. Это…
В. Дымарский
―
La Moskova – это Москва-река.
М. Кузахметов
―
Ну, в общем, у нас Бородино. Пройти мимо невозможно. Безусловно сражение, бой, битва – самая знаменитая, пожалуй, не только в ХIХ веке, а так вот по… по памяти, по количеству памятников, по количеству упоминаний, наверное, на абсолютном первом месте, а не совсем понятно почему. То есть либо там какая-то была бы фиерическая победа, разгромили бы, отстояли бы Москву, ещё было бы понятно. А ведь не получилось. Ну, давайте по порядку тогда расскажем, не будем погружаться в миллион второстепенных деталей, а расскажем свое видение. Битва произошла 26 августа. Я сразу оговорюсь, что всё по новому стилю, чтоб мы там тоже не запутались. Россия же всё ещё живёт в своём старинном календаре. Вот. И, ну, первый закономерный вопрос: а почему здесь? Почему при Бородино? Почему не раньше? Не позже? Тут вот никакого четкого логического объяснения нет, что вот это была какая-то прекрасная позиция или заранее подготовленная, или потому что позади Москва, а отступать некуда. Немцы-то еще ближе подходили там – да? – к Москве. Ну, в 41-м году, я уже имею в виду. Так вот здесь… А мы рассказывали, что Кутузов принял руководство армией фактически за полторы недели до Бородинской битвы в Царевом-Займище. И вообще там, казалось бы, неплохая позиция. И разница была невелика, что там неподготовлены, что при Бородино не было какого-то, ну, вот явного такого серьёзного преимущества, чтоб можно было где-то загородиться холмами, реками, пересечённой местностью и отстаивать… Ну, так вот сложились обстоятельства. Здесь опять-таки приходится оговариваться, вот влияние Кутузова, оно такое опосредованное.
В. Дымарский
―
А я напомню, – да? – что мы уже ещё в прошлой программе говорили о том, что из-за недовольства тем, как идёт… развиваются, значит, военные действия Александр I поменял Барклая-де-Толли на Кутузова.
М. Кузахметов
―
Да там как будто бы, напомним, командующего-то не было назначено. Это всё произошло… Всё это просто чудо, что два высших командующих – это вот Барклай-де-Толли и Багратион все-таки сумели между собой найти общий язык. Ну, как? Что Багратиону пришлось сломить свою гордость и подчиниться Барклаю-де-Толли, хотя это не было специально предусмотрено, назначения никакого не было. Но тем не менее действовать-то надо было согласовано. В том числе и в каком плане? Давать битву или отступать там дальше. Барклай-де-Толли, ну, наверное, там чертыхаясь, злясь, что сколько ж мы будем там отступать, когда уже будет генеральная баталия, солдаты ропщут, офицеры ропщут. Но это всё тоже немного преувеличено, бунт-то никакой не поднялся же, не свергли там Барклая-де-Толли. А двусмысленную позицию, ну, ещё раз напомним, занимал все это время кто? Александр I, главный герой – да? – нашего повествования. В принципе то, что он покинул армию – это хорошо, потому что до этого его двусмысленное нахождение… Он же не Наполеон. Он же не отдавал распоряжения напрямую. Ну, вот он если присутствует на военном совете, ну, понятно в чью сторону обращены все взоры. А что он может посоветовать своим генералам? Давать сражение? Не давать сражение? То, что он уехал в Петербург – это, может быть, и к лучшему. А с другой стороны, а как его соизволения спрашивать? Это ж всё без телефонных проводов. Это ж надо отправлять курьера. А это неделя, ну, там неделя, например, проходит в лучшем случае ещё с нашими дорогами. Ну, так вот прибывает Кутузов. И тоже, ну, давайте напомним, что это уже не тот герой как в фильме про Суворова, молодой, крепкий, энергичный, такой, который лично возглавляет атаки на турецкие позиции. Это уже такой пожилой человек. Верхом…
В. Дымарский
―
Уставший.
М. Кузахметов
―
Уставший. Верхом не садится. Ну, как говорили современники, дряхлый такой. Ну, вот… Ну, главнокомандующий. Ну, вот назначили. Значит, вот теперь вот он должен принимать принципиальные решение, ну, и ответственность брать на себя. И это правда, что вот всё, что дальше происходило, ну, не могло уж тут обойтись без Кутузова никак. Ну, будем грешить на этого человека. Раз он не отнекался, раз вот он не отказался от этого назначения, ну, значит, и несет ответственности и за потери, и оставленную Москву. Ведь он мог и на возраст сослаться. На всё, что угодно. И, кстати, вот напомню на всякий случай, мы же, по-моему, не рассказывали, что Александра I накануне всех этих событий, так как он особенно после Аустерлица, он же проверил как будто бы своих генералов уже вот в реальных боевых действиях. И ничего не получается. И он же обратился за помощью, чтобы назначить главнокомандующим к кому? К Веллингтону, например, к Артуру, – да? – знаменитому, выдающемуся полководцу…
В. Дымарский
―
Английскому.
М. Кузахметов
―
Английскому. У Бернадоту, который уже в это время был в Швеции.
В. Дымарский
―
В Швеции.
М. Кузахметов
―
Тоже прославленный французский маршал. Еще одно невероятное там обращение это было к бывшему знаменитому полководцу французскому Моро, который в это время был в Соединенных Штатах. И он успел их спросить. И все они успели отказаться. Ну, вот Багратиону было страшно с его авантюризмом. Барклай-де-Толли не популярен с одной стороны, и Александр его недолюбливал. И как будто бы Барклай-де-Толли тоже по-своему прав, но вот не можем мы… Вот дадим генеральное сражение. Нас разгромят. Проиграем. Что дальше? Что мы будем делать? В общем, принял свое странное решение Александр I, причем как будто бы тоже такое оно было немножко коллегиальное. Как будто вот собрались ближайший люди из окружения и посоветовали Александру то, чего он собственно и хотел Кутузова назначить. И уважаемого, и прославленного, и авторитетного. Вот пусть он там на себя всю ответственность за это ее возьмет. В общем, прибывает соответственно Кутузов в армию. И уже через 10 дней вот знаменитое и легендарное сражение, которое в нашей истории занимает место, ну, вот до Второй мировой войны безусловное место номер один. Ещё раз напомню, что по количеству упоминаний там нет равных вообще ничему. Так вот выбрали позицию у посёлка Бородино. Не то, чтобы вот…
В. Дымарский
―
А Александр к тому времени он просто требовал, что надо… хватит отступать.
М. Кузхаметов
―
Да вот если бы требовал, было бы хоть понятно. Тогда бы он взял ответственность на себя.
В. Дымарский
―
Нет, ну, а что он тогда менял-то?
М. Кузахметов
―
Подспудно все это. Он как будто бы спрашивал: «Так что? Не думаете давать-то генеральную баталию?» И опять-таки не… не лично, а через вот своих там флигель-адъютантов. Ну, хорошо. Клевретов. Надежных, верных людей, которые прибывают в армию: «Ну, так что? Вы вообще собираетесь генеральную баталию-то давать?» И, конечно же, все: «Да, да. Конечно. Вот сейчас вот место ищем только получше. Вот подкрепления ждем». Всегда есть какие-то удобные поводы. И тут вот если бы Кутузов взял на себя ответственность, не просто бы кивнув головой: «Ну, давайте здесь дадим». А вот объехал бы позицию там, где, кого поставить. Но этого не было ничего. Я уж, конечно, пускаю здесь во всё тяжкое. Страшно повторить судьбу людей, ну, не судьбу точнее людей, а вот читать потом о себе потоки там обзывательств, это, конечно, сейчас на первом месте. Евгений Понасенков. Вот то, что я вижу вот после выхода его книги – да? – о войне 812-го года, замахнулся на святое. Раньше у нас такой был Суворов за то, что написал свой «Ледокол», там последующие книги. Сейчас вот Понасенков. Конечно, достаётся страшно ему, потому что, мол, не академик. Как он вообще может тут вот в чём-то сомневаться? Хотя там по приведённому количеству документов… Но в любом случае это был бы интересный труд. Ну, так вот. В общем, грешим на Кутузова, потому что он… Ну, если бы он ещё опять-таки передоверился буквально бы кому-то из командующих, хоть Багратиону, хоть Барклаю-де-Толли, тоже было бы понятно. Но он не отпускал от себя рычаги власти и недолюбливал и одного, и другого, потому что они тоже были невысокого мнения о его способностях. Ну, и так было видно Багратиону и Барклаю-де-Толли, что вот, ну, прибыл дряхлый старик. Не… не выступит с решительным словом. Ничего не придумает. Никакую гениальную идею не предложит. Это вот уже потом, тоже вот забегая немного вперёд… Ну, тут, конечно, Лев Толстой опять-таки всю эту работу проделал, что была какая-то у Кутузова мудрость, что ему и говорить ничего не надо было, потому что вот только он один во всей русской армии понимал, что победа куется не на этом поле Бородинского сражения, а где-то в сердцах и в душах русских людей. Вот. А поэтому и говорить ничего не надо. Рекогносцировку проводить не надо. Можно довериться Беннигсену или Толю, квартирмейстеру, они там сами скажут, кому, где стоять…
В. Дымарский
―
Лев Николаевич с симпатией относился.
М. Кузахметов
―
Он… Он его боготворил. Кутузова. Это он Наполеона недолюбливал. И тут вот…
В. Дымарский
―
Ну, агрессор.
М. Кузахметов
―
… какой там агрессор? Если бы вот тут, ну, давайте тоже отступление какое- то сделаем. Если бы Наполеон был реальным агрессором, но он же никого не убрал из монархов и в Пруссии, и в Австро-Венгрии. Женился даже на представительнице как раз-таки рода Габсбургов, как мы уже упоминали. А хотел жениться на сестре Александра I.
В. Дымарский
―
Может, он хотел таким образом заставить Александра I, чтобы он выдал замуж…
М. Кузахметов
―
Если бы… Если бы он хотел погрузить Россию в хаос, он бы первым делом выпустил, ну, какие-нибудь манифесты, что все крестьяне свободны и своим помещикам больше подчиняться не обязаны. Но он этого… И этого не сделал. То есть, судя по всему, всё, что он хотел заключить мир на своих условиях, хотя бы на условиях Тильзита. Мы же вот упоминали, – да? – что там Александр сразу отправил к нему своего Балашова, – да? – там на тоже генерал-адъютанта, что извольте покинуть пределы России. Наполеон говорит: «Ну, я согласен обсуждать условия мира. Но пусть Александр прибудет. Мы с ним всё обсудим, всё переговорим. Мы ж встречались уже в Тильзите-то. Мы же уже вроде бы как договаривались, но что-то вот условия не соблюдаются». Ну, что? Вот Александр разве прибыл, хотя ему явно ничего там не угрожало, к брату своему, к Наполеону, которого он наградил орденом Андрея Первозванного. И, кстати, далеко не сразу отозвал там потом этот орден. Ну, так вот мы возвращаемся к Кутузову, которому надо принимать свое тяжёлое решение. И дальше это всё цепочка, ну, если не роковых ошибок, то трудно объяснимых. Но кроме аргументов Льва Толстого, что всё это было неважно, потому что реальными вот хлопотами всё равно… Ну, всем надо отдать распоряжение, кто, где находится и кто, как действует. Вот у нас всё вот… вот очевидное генеральное сражение. И мы вот сосредотачиваемся. Вот уже ясно, что 26 августа оно произойдет. Кто, где должен находиться. И здесь Кутузов занимал такую сравнительно пассивную роль. Его вообще очень многие генералы недолюбливали. Поэтому даже странно удивляться там многим свидетельствам, но тем не менее вот он доверил это Беннигсену, а тот расписал, кто, где находится. Потом приходит генерал Толь, полковник тогда ещё Толь: «А я вот считаю, что здесь и здесь». И там же было много реально смелых генералов, которые вот на передовой. Вот Ермолов, например, не вызывает же сомнений, что решительный генерал, ничего хорошего вот о Кутузове сказать не может и поминает, что всё… всё ужасно. Из худших позиций выбрали наихудшую, например. Но я не дословно цитирую. Там любопытное событие, что вообще изначально как будто бы надо же… надо же было занять пути на Москву. Это всё удобно. В России дорог мало. Ну, их две в данном случае: старая смоленская и северная смоленская. Они недалеко друг от друга. Надо как-то вот растянуться по фронту, чтобы французы нас не обошли. А обходить где-то это долго и хлопотно. Поэтому, ну, вот сам по себе как-то сложился фронт. И выступающие его части – это вот первое и было серьёзное столкновение, Шевардинский редут. И, судя по всему, Кутузов-то не предполагал… Это сейчас потом мы уже объясняем, что это вот было такое передовое укрепление. Оно должно было задержать французов. А за это время мы бы там ещё бы больше укрепили свои позиции. Но опять-таки, судя по всем, документам ничего такого Кутузов не планировал. Это такая была… Это самый левый фланг, сравнительно удалённая позиция. Ещё 24 августа французы берут этот редут, это укрепление штурмом. Кто из русских успел спастись, отошли. И, грубо говоря, прямой фронт, прямое вот противостояние после отступления русских превратилось в такой тупой угол, когда отступившая часть – это было 2-я армия Багратиона, заняла относительно новые позиции, которые толком оборудовать не успели. Они были гораздо слабее, чем позиции правого фланга. Я, уж простите, сейчас погружаюсь в эти подробности, которые вот, ну, если на карту взглянуть, они более очевидны. Видно уже, что Наполеон сосредотачивает свои силы на левом фланге, атакует Шевардинский редут. А что предпринимает Кутузов? Он если какие-то распоряжения и даёт, то только связанные с укреплением правого фланга, где находится Барклай-де-Толли, где находится в 2 раза больше сил, где хорошие естественные укрепления, в виде пересеченного поля, позиция. А левый фланг так остаётся вот каким вот он сложился после отхода. Ну, какие-то укрепления там произошли. Они, кстати, и стали знаменитыми потом. Это вот багратионовы флеши и батарея Раевского. Ну, а батарея Раевского примерно в центре фронта такого относительного находится. Вообще все это растянулось практически на 5 километров, за что тоже сейчас уже трудно задним числом рассуждать, но ещё в ту эпоху генералы говорили, подчиняясь причём Кутузову, что решение неудачное тем не менее. Почему не перевели на левый фланг или хотя бы поближе к левому флангу побольше подкреплений, побольше сил. И дальше, ну, опять-таки, может, еще даже повезло, что 25 августа было такое относительное затишье, когда обе стороны готовились к сражению. И, мне кажется, время здесь больше работало на Кутузова, на русскую армию, потому что все, что могли, укрепляли. Наполеон там тоже сосредоточил свои войска, но в числе прочего что делала? Вот лично выезжал, осматривал позиции, отправлял вперед разведчиков. Ну, там все ж визуально тогда было видно. Можно было сравнительно близко подъезжать. И не изменил своего мнения, что главный удар надо будет нанести по левому флангу. И тем не менее, когда у Кутузова было… Ну, целые сутки практически у него были на то, чтобы, ну, хотя бы… Ну, вот еще раз повторюсь, хотя бы перераспределить силы, резервы. Но ничего сделано не было. Где был гений военный Кутузова в это время? Да где он сам находился? Печальная история. Буду грешить, в общем. Не получается из него ни полководца, ни талантливого командующего. Изначально как будто бы он обрек тысячи солдат на сравнительно бессмысленную гибель. Мы как в прошлый раз уже упоминали, Лев Толстой как раз-таки не мог этого не упомянуть в своей «Войне и мире». Еще раз повторимся, вот всё в одном только предложении: не вступив в дело, полк князя Андрея потерял до трети людей. Вот буквально так и написано. И ничего. Но вот так вот героически не дрогнули же, не убежали же. Просто бессмысленно погибали. Там если так упрощенно излагать, что происходило? Понятно, что Наполеон сосредотачивал на опасном… Ну, не на опасном, на главном направлении максимальные силы. Но не тупо бросал их там в штыковые атаки, а проводил мощную артиллерийскую, как сейчас бы сказали, подготовку с помощью своих квалифицированных артиллеристов, которых быстро можно было перемещать по полю, просто уничтожал всё, что можно было. Потом люди шли в атаку. Если контрударом их выбивали из позиции, они отступали, потом снова вступали в дело французские артиллеристы. Ну, это в бойню всё превращалось. Забегая вперёд, скажем, что трудно спорить с тем, что потери русских, обороняющихся в этой битве, были больше французских. Там можно спорить сколько угодно, во сколько. В 2 раза там или в полтора, или чуть-чуть, или несущественно. Ну, это, ну, вот очевидно. Невозможно не почему там…
В. Дымарский
―
Ну, с обеих сторон это вообще считается самыс кровопролитным однодневным сражением в истории.
М. Кузахметов
―
Да. Чтобы за однодневное сражение такое количество убитых и практически без пленных. Ну, упомянем количество.
В. Дымарский
―
А, кстати, там Наполеон все время требовал пленных, а их не было.
М. Кузахметов
―
Ну, вот… Ну, это больше такое было психологическое. Это, кстати, важно. Мы же рассказывали, когда-то Суворов бросил всю артиллерию, раненых, а пленных во время перехода через Альпы все-таки вытащил, чтобы хоть что-то вот продемонстрировать. Вот я, мол, какой. Так вот силы были примерно равны. Вот сейчас опять-таки, чтобы мы не утонули, у кого было больше там, у кого был колоссальный перевес. В районе 130 тысяч человек было как у Наполеона, так и у Кутузова. Дальше просто обычно начинается же всегда лукавство какое-то. Раз Наполеон не ввёл гвардию, значит, вычитаем 20 тысяч человек. А раз у Кутузова ещё там порядка 15-20 тысяч человек, это были так называ… ну, ополченцы. Да? Там ратниками их называли.
В. Дымарский
―
Да, да.
М. Кузахметов
―
Да ещё и без ружий. Ну, всё тоже их соответственно не высчитываем. А казаков считать? Не считать? Потому, что они же не совсем такие у нас регулярные…
В. Дымарский
―
… партизаны – да? – сейчас…
М. Кузахметов
―
И как будто бы это всё поиск оправданий наперёд такой. Но тем не менее силы примерно были равны в регулярных частях. По артиллерии небольшой перевес был русских. Но дальше всё… Какой смысл в этой артиллерии, если до 300 орудий находится в резерве? Если значительнейшая часть артиллерии находится у Барклая-де-Толли, а Барклай-де-Толли, ну, он в отличие от Кутузова не пассивно наблюдал за сражением, но помочь мог, только отправляя части своей первой армии на левый фланг. Это там южнее всё происходило к гибнущему там Багратиону. И тоже вот я упомяну это, давайте отдадим должное Барклаю-де-Толли, у которого ничего, кстати, не было предусмотренно, и никак ему не было предписано, что как только будут атаковать Багратиона, срочно отправляй к нему там свои части и подкрепление. А у большей части, ещё раз повторимся, она была у Барклая-де-Толли, которого никто не атаковал. И, судя по всем документам… Ну, там же Багратион тоже на каком-то этапе, когда вот уже всё рушится, просит подкрепление, резервы. Это были… В резервах было достаточно много сил оставлено, что правильно. Но к нему по собственной инициативе отправляет солдат Барклай-де-Толли. И потом уже в пути там приходит в том числе и разрешение Кутузова на эти маневры. Это вообще всё как будто бы с одной стороны неслыханное нарушение дисциплины. Как можно без разрешения верховного главнокомандующего перебрасывать не какой-то там небольшой отряд. Корпуса! По сути-то десятки тысяч людей. И тем не менее Барклай-де-Толли это делает, спасая Багратиона.
В. Дымарский
―
И вот здесь мы сейчас прервёмся на выпуск новостей, после чего продолжим программу «Всё так плюс».**********
В. Дымарский
―
Ещё раз добрый вечер! Мы продолжаем программу «Всё так плюс». Максим Кузахметов, Виталий Дымарский. И мы сегодня рассказываем о Бородинском сражении. До самого сражения такого реального мы ещё не дошли. Мы пока только так пристреливаемся – да? – на Шевардинском редуте и рассуждаем ещё о роли главнокомандующего российской армии фельдмаршала… Хотя еще не фельдмаршала. Да? Фельдмаршалом он…
М. Кузахметов
―
Нет…
В. Дымарский
―
Фельдмаршалом он станет уже после Бородино. Кутузове.
М. Кузахметов
―
Так вот… Ну, да. Мы уже упомянули, – да? – что просто это было чудо, что командующие двумя армиями Барклай-де-Толли и Багратион еще до этого сражения нашли общий язык, чтобы Багратион признал верховенство Барклая-де-Толли, а впоследствии уже в ходе сражения Барклай-де-Толли мог, не дожидаясь приказов Кутузова, понимая, насколько там… где кипит жизнь, где наносятся сокрушительные удары, где сосредоточена вся мощь атаки Наполеона, отправлять туда подкрепления, серьёзные подкрепления по собственной инициативе. Это вообще чудо! А то бы ещё неизвестно, как бы всё обернулось. Все никак не дойти до самого сражения. Тут вот тоже невозможно не упомянуть важное обстоятельство, ведь Наполеон в отличие от прочих сражений в данном действует фактически в лоб, фронтальные атаки. Это для него вообще не свойственно. Он же одерживал победы иногда, как вот над австро-венграми вообще практически без сражения, ловкими маневрами окружая их, и когда становится понятно, что всё, дальше погибель, и надо капитулировать и сдаваться. Ну, как тогда? Там перемирие заключать. А потом уже все… Что-то никто не хотел, чтобы Вена превратилась в руины и погибла в пожарище. Странное дело. Так же как и Берлин. Так вот, а здесь он не придумал вообще никаких обходных маневров. Почему? Вероятно он просто боялся, что как только… Ну, любой манёвр – это время. Русские заметят и снова отступят. Наполеон-то безусловно маниакально жаждал этого вот решающего генерального сражения, потому что был абсолютно уверен в победе, и что, как он дальше был уверен, что дальше мирные переговоры. Если бы он заранее знал бы, к чему…
В. Дымарский
―
Чем это кончится.
М. Кузахметов
―
Чем это кончится, может, он лучше бы какие-то маневры бы затеял. Русские бы снова отступили бы, и как-то больше бы солдат сбереглось. А, может быть, Наполеон сразу бы пошёл бы обратно от этой безысходности и безнадежности, потому что как показывают дальнейшие события, никто с ним мир заключать не собирался и обсуждать ничего не хотел. Где всё это время находится главнле действующее лицо нашего повествования…
В. Дымарский
―
В Петербурге.
М. Кузахметов
―
… Александр I? В Петербурге. Правильно. Он же не… не устроил себе какую-нибудь квартиру, хотя бы где-нибудь в Твери там поближе, чтоб донесения поближе поступали. Ничего подобного. Что казалось бы, опять-таки было бы логично. Нет, он так в Петербурге. Если смотреть по деталям всё это время, а в Петербурге балы, в Петербурге кипит жизнь. У жены Багратиона там новые почитатели, например. Мы же как-то упоминали – да? – как там ему личную жизнь придумал Павел I. Ну, так вот возвращаясь всё-таки к самому сражению, ну, давайте перейдём уже там к хронологии тоже сравнительно кратко. В 5 часов 30 минут, ну, по тому времени загрохотали пушечные орудия. Ещё раз напомним, что Наполеон – это артиллерист профессиональный, артиллерии придавал большое значение. И здесь вот подавляющее большинство потерь – это не рукопашная, это не ружейный огонь, а это гибель от артиллерийских обстрелов. Выкатывают французы заранее свои орудия, знают, куда им надо стрелять. И вот вопреки некоторым заблуждениям ядра сразу же обрушиваются на русские позиции. Это всё происходит… Ну, вот к 6 утра начались первые атаки. И опис… И разу опять видно, ну, Наполеон там предусмотрел, конечно, как это тогда называлось, демонстрацию, чтобы ввести в заблуждение, на правый фланг, но основные силы были сосредоточены… Опять-таки в то время всё видно вообще. На холмах вот всё видно, как приближаются тысячи, десятки тысяч людей идут колоннами по нарастающей. Это вал людей. И всё на левый фланг. Но там вот главный удар на себя приняли, тоже все знаменитый эпизод, Багратионовы флеши. Почему знаменитый? Потому, что нет, чтоб сразу дрогнуть и разбежаться, а стоят там люди, их расстреливают из орудий. Ну, реально насмерть гибнут. Пленных нет. Потом кто… Если звучит приказ об отступлении, если кто-то может, тот отходит, их заменяют другими частями, из резервов подходят. Хорошо, если эти резервы и не гибнут в пути целиком, как тоже бывало, расстреливают там их французы. Тоже хорошо видят. Там потом под перекрестный огонь сколько раз попадали уже русские части. Еще же пехота, она не конница. Там-то атака не может быть стремительная. Они же должны идти, не теряя строй. И против артиллерии, против картечи, ну, это… Это смерть страшная и беспощадная. Тут, кстати, тоже надо вот это упомянуть все-таки, хоть Кутузов и ожидал подхода подкреплений, но те люди, которые подошли, там до 30 тысяч вот этих ратников, которых даже и вооружить было нечем, обучать было некогда. Да просто вот бородатые мужики. Проку от них кроме того, чтоб они уносили раненых, ну, практически никакой. Даже если б они все были бы вдохновлены, вот если бы они были все там зомбированы на победу, то ничего бы не получилось от необученного человека. Здесь вот тоже надо представить себе реальную битву. И это же шок для неподготовленного человека. Как только начинается грохот и рев, ну, все, хочется спрятаться, куда-то зарыться в землю, убежать. А если рядом с тобой, вот у тебя на глазах, ты только что вот с человеком разговаривал, вдруг его разорвало на части, как ты останешься на своей позиции? Бежать. Все. И это нужно, чтоб прошло не одно сражение прежде, чем уже начинаешь… прежде, чем начинаешь относиться к этому, ну, если не философски, то хотя бы более спокойно. Лошадей сколько приходилось обучивать, чтоб они от грохота, рева орудий там не разбегались. Ну, там хорошо, этих ратников приспособили достаточно быстро на то, чтобы они раненых выносили. Но судьба раненых, тоже потом расскажем, оказалась несчастной и печальной. Ужасная история, что практически там все они были обречены уже в этот день, даже если рана там была не тяжёлая, сами не могли передвигаться, то всё. Так вот начинается канонада. Французы идут в атаку. И 1-е, что они захватили, – это деревню Бородино. То есть вот всё, чего вот мы знаем… И они, кстати, ее не оставили. Там отдельные позиции они в итоге покинули – да? – к концу сражения, а Бородино так в их руках и осталось. Это вот сразу упомянем такой любопытный психологический эпизод. Это, правда, сама-то деревня Бородино, она примерно в центре позиции русских находилась, но достаточно быстро штурм там… Там вообще контратаки почти все время происходили, если везло, если резервы были рядом. Но еще раз повторюсь в силу вот специфики боя и той эпохи, и того, как это использовал Наполеон, вот эта контратака… Выбили французов, вновь заняли флеши, вновь попали под орудийный огонь французов. Хорошо, если не все погибли. Потом следует соответственно новая атака французов. Ну, и всё опять надо начинать сначала.
В. Дымарский
―
А Наполеон удивлялся, почему нет пленных. Да?
М. Кузахметов
―
Наполеон страшно удивлялся…
В. Дымарский
―
Всех просто перебили всех.
М. Кузахметов
―
Ну, были, но немножко. Да. Там даже какие-то французские генералы попали к нам в плен. Русские генералы в плен к французам. Да нет, даже не потому, что там уже… там убивали друг друга беспощадно, а потому, что это правда, что стояли насмерть. Но, к сожалению, не потому, что отстреливались там, а потому, что вот, грубо говоря, в каких-то случаях ждали своей драматический участи. Что-то подобное бывало и у французов, когда они… если они идут на батарею, а та с близкого расстояния успевает сделать не один, а два залпа картечью, это выкашивает там сотни людей, особенно в плотном строю. Они же не ползком там все тогда передвигались. Это было немыслимо лечь на землю. Это же по количеству погибших офицеров тоже сражение выдающиеся. А офицеры впереди своих солдат идут, и генералы впереди идут. И смертельно ранен там был и Багратион. Возможно, какой-то степени даже на радость Кутузову. Избавился он хотя бы от одного злопыхателя. Так вот в самом начале сражения утеряно соответственно Бородино. И дальше сосредотачивает Наполеон очень быстро огонь практически 160 орудий, это вот уже в 7 утра начинаются атаки, обстрел флешей этих знаменитых Багратионовых, которые несколько раз переходят, это правда, из рук в руки, но я уже рассказал, каким путём. Это бойня всё и по количеству потерь там русской армии, обороняющейся, ну, дай-то Бог, если не в 2 раза превзошла французские потери, но потери были чудовищные вообще по… и потом и по тем временам были просто несусветные. Ну, и теперь это было бы немыслимо. За это, конечно, командующих надо было в лучшем случае в отставку, а в худшем под суд за оборонительное сражение, в котором такие потери без авиации там ведь, без газовых каких-то атак. Ну, так вот дальше в хронологии, это же тоже всегда повод для историков вступить в полемику, немного всё начинается запутано, потому что впоследствии, тут вот я буду грешить на полковника Толя, который серьёзно влиял на ход сражения, чтобы как-то объяснить, куда, когда подошли подкрепления. Там ключевой эпизод – это смертельное ранение Багратиона, которое сразу объясняло всё. Ну, как теперь-то уже? Вроде бы без командующего левым флангом. И войска деморализованы. И соответственно все, кто был повинен в отсутствии резервов, отодвигают в своих донесениях это временно как более… этот час делают, как можно, более поздним, но, судя по всему… И Багратион-то остался жив. Он же ещё погиб-то через 10 дней примерно со своей смертельной раной. Кстати, тоже вот… Вот хирургия, да? Если… Если командующему не смогли оказать хирургической помощи! А у него ранение-то было в ногу, ну, явно не смертельное. Ну, может, там ампутация, если б вовремя сделали. А, может, просто там ходил бы, хромал всю жизнь. А он от этого умер. Ну, от гангрены. Да? От заражения крови. Он же сам писал потом это в письмах. И тем не менее если читать донесения, очень любопытно. Разные генералы пишут. Разные ноги называют. Ядром это было или картечью, или осколком ядра, или пулей… В общем, сам Багратион пишет в письме Александру: меня ранила в левую ногу ружейной пулей. Но тем не менее я вот ещё раз там про источники, кстати, – да? – всегда любопытно, кому там из них доверять. Слава Богу, что хотя бы Багратион там сам успел всё это написать. Ну, так вот. Ну, судя по всему, всё это произошло где-то между 9 и 10 утра. Это вообще вот утро реально. И уже остаётся без командующего левый фланг всей русской армии. Ну, практически. Ну, там битва рано началась.
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
Ну, да.
В. Дымарский
―
Часа 2-3.
М. Кузахметов
―
Где Кутузов? Казалось бы, вот, ну, хоть бы… хоть бы с какого-то холма, наверное, наблюдает. У нас же есть целая картина вот, но написанная, правда, уже в сталинскую эпоху, как вот сидит… сидит Кутузов, вокруг него там знатные генералы. Чего, кстати, конечно, не было в реальности. Там с утра они нигде не собирались. Каждый был там на своём месте. Кутузов почти все сражение провёл в основном в деревне Горки в избе, иногда выходя, принимая какие-то донесения. Ну, ещё раз мы сошлемся на Льва Толстого, потому что он-то своей мудростью понимал, что от этого сражения вообще ничего не зависит. Пусть оно как-то течет само по себе. Там же все в сердцах у русских людей происходит самое-то важное, которое… не побоятся и не поддадутся супостату. Ну, так вот представим еще раз, так как основные действия происходят примерно в 3 километрах от места нахождения Кутузова. Если бы генералы каждый раз испрашивали бы соизволения Кутузова: так что делать дальше? Отступать там? Или дайте… Просто, ну, хорошо вот, резервы нам дайте. У нас резервы большие. Все правильно. Только надо же, чтоб верховный главнокомандующий отдал распоряжение о том, чтобы они вступили в бой, но даже 3 километра, даже на лошадях, ну, так это… Ну, 30 минут туда-обратно там. Все равно все это потери во времени. Если б он хоть с холма бы смотрел. Но еще раз напомню, что спасибо другим командующим, в 1-ю очередь Барклаю-де-Толли, что они, видя все это, заранее отправляли подкрепление на помощь Багратиону, который, ну, до полудня уже точно все, его там унесли с поля боя. И дальше там был назначен новый командующий. Но опять-таки очень удобное объяснение. Ну, быстро по полкам разнеслась весть о том, что командующий ранен. Ну, конечно, теперь-то уже как… как сражаться-то? Теперь-то уже всё, уже это не то же самое, что было во главе с нашим любимым… Вот флеши были оставлены к полудню, но опять-таки там с разными оговорками, всё-таки это была целая цепочка там укреплений. Но к полудню они были потеряны. Это вот важнейший эпизод сражения. То есть фактически фронт прорван, но дальше… Но тут отдадим опять-таки должное героизму, бегство-то не началось. То есть если бы там паническая, как это было в своё время у Петра I. Нам конец! Немцы нас предали! Ну, как у Петра I. Там же тоже командующие всё сплошь и рядом немцы. А тут же примерно то же самое. У нас вот были генералы типа Беннигсена, которые по-русски так разговаривать-то не… не научились. Это же опять-таки любопытные свидетельства. Собирается там штабное командование. А как они между собой говорят? На французском, на немецком. Кутузов, кстати, тоже прекрасно владеет этими языками. Дело сейчас совершенно немыслимое, а в то время это было нормально. На французском все говорят, письма друг другу на французском языке пишут, как ни в чём не бывало. Донесения пишут на французском языке. Тем не менее бегство-то не началось. Русские отступили. Но там уже очередное естественное ещё препятствие – овраги на поле, к счастью, так называемые семёновские овраги. В какой-то степени французам всё надо начинать сначала. Это снова, значит, подтягивать артиллерию, снова начинать обстрел русских позиций. В это время там всё равно успевают подходить какие-то подкрепления. Но всё это, ещё раз повторюсь, это фактически истребление русской армии. То есть если мы считаем, что Кутузов… для Кутузова главное было сохранить армию, то вот всё, что происходило на поле сражения, никак не способствовало сохранению ни численности русской армии, ни её там тем более уж боеспособности. А всё-таки всё это кошмарная вообще бойня. Тем более, что когда люди стоят в полный рост, как мы опять-таки… Это вот в фильме «Война и мир» там, вот у Бондарчука так и показано, а солдаты стоят. Ядра пролетают, а они даже нигде там не укрывшись. Ну, вот разрешили там сесть. Ну, а то как? Они же боевой дух потеряют, если там они сядут или попрячутся там по окопам. Так вот здесь вот тоже любопытная немножко мифология. Не можем не упомянуть, что вот в решающий момент, когда, казалось бы, всё, дрогнуть, и тут вот Кутузов отдает ключевое распоряжение отправить в рейд казаков и конницу под командованием… Ну, Платов почему-то у нас особенно знаменит. Атаман Платов и генерал Уваров. И вот это-то… И тут вот Наполеон запаниковал, испугался, что его обходят, на два часа отложил решающую атаку. И вот тут вот и… Ну, не смог одержать вот такой выдающейся победы. А в реальности… Опять-таки будем ссылаться на свидетельства очевидцев. Да? Так Платову, заранее там скажем, Кутузов одному из немногих отказался Платова представлять к награде. Как рассказывают злопыхатели Платова, в это утро его добудились с трудом. Он и так-то трезвенником не был. Ну, казак. Это ж вроде бы нормально. Атаман. Это же весело и естественно как-то пить, веселиться до последнего накануне сражения. Утро. Пушки грохочут. А командующий казаков мертвецки пьяный. Ну, вот его добудились. Ну, хорошо. Как-то более-менее построили, отправили в рейд. Причем такой… без какой-то четкой задачи. Просто там вот попробуйте-ка обойти французов, ну, если смотреть с нашей стороны, то соответственно справа. Да? Вот со стороны… Там, где располагались полки Барклая-де-Толли. И что произошло? Ничего. То есть если Наполеон и занервничал, то ненадолго, потому что вот движется там несколько тысяч всадников… Ну, тоже напомним, там специфика-то какая? Когда специально обученные пехотинцы, по команде они выстраиваются в каре, – да? – такой квадрат с плотным построением, заряжают свои ружья, то конница без артиллерии ничего им сделать не может. Там эти каре передвигались даже. Там могли пройти по нескольку километров, выдерживая атаки конницы. А если они еще немножко и артиллерией хотя бы полевой там – да? – снабжены, они сами эту конницу начинают одолевать. А здесь еще тоже будем грешить на казаков. У нас-то это все образ такой романтизированный. А остались свидетельства… Вот опять сошлюсь на генерала Ермолова, который считал, что от казаков уж больше вреда, потому что это просто вот скопище таких разбойников, таких Степанов Разиных, которые…
В. Дымарский
―
Дикая дивизия.
М. Кузахметов
―
Ну, дикая дивизия. Да. Которые вместо того… Ну, дисциплина там слабая. Которые охотно тут же начинают все грабить и разорять вокруг. А еще же какой предлог всегда прекрасный: лишь бы французам не досталось. Поэтому мы сами все сожжем, сами все разграбим. Подчиняются они только вот своим атаманам. Больше им никто не указ. Ну, наверное, французам тоже было по-своему страшно. Но в реальности, чтобы был там какой-то глубокий прорыв, чтобы вот эта казачья лава прорвала там какую-нибудь там… какие-то укрепления французские, какой-то строй французских пехотинцев, ничего этого не произошло. Примерно через 2 часа казаки вернулись. И даже Кутузов был раздосадован, потому что результата-то ноль. Если это и как-то подействовало, только что вот там немножко задержало очередную атаку. Там тоже, кстати, вот любопытно. Французы, например, насчитали вот этих решающих атак 4, а у нас там 8 там или 9 атак. Картина есть там. 9-я атака на батарею Раевского. Там, в общем, переместилось соответственно после полудня решающее, как считается, сражение на вот батарею Раевского.
В. Дымарский
―
Раевского.
М. Кузахметов
―
Тоже у нас вот все такими эпизодами. Да? Она находилась уже почти в центре и изначально не была серьёзно укреплена почему-то. Это вот высокий холм, на котором размещены орудия, его охраняет пехота. И опять-таки если против… если там даже было размещено, ну, там всё же в ходе боя менялось, ну, хорошо, там сначала 12 орудий. Потом подкатили там ещё там порядка 20 орудий. Но если Наполеон успевает подвезти сто орудий, те открывают ураганный огонь, а никаких серьёзных укреплений нет, пехота, которая должна защищать орудия, тоже беспощадно выкашивается. И дальше эта артиллерия на холме русская подавлена и тоже уже не может оказать серьезного влияния. Дальше всё начинается… Все повторяется, что французы вступают на этот холм, – да? – захватывают батарею Раевского. Контратака русских. Снова французская артиллерия начинает выкашливать ряды русских солдат, которые находятся на этом холме. Опять начинается кошмарная бойня, причём тоже там началось всё немного раньше, чем в полдень, тоже с какими-то просто случайностями. Например, вот эпизод, который ярко характеризует и роль там Кутузова, и как всё это происходило. Во время очередной атаки французов, они захватывают этот холм, батарею Раевского, а рядом проходили с подкреплениями два не последних человека: генерал Ермолов, которого мы уже не раз упоминали, и генерал Кутайсов, которые должны вообще следовать были дальше согласно диспозиции, как тогда называлось… Но здесь они опять-таки принимают самостоятельные решения, не дожидаясь ничего, отправиться в контратаку. И эту контратаку возглавляют лично. И Кутайсов там погиб. Отбили в очередной раз флеши, но случайно. Больше никак было не предусмотрено.
В. Дымарский
―
Вообще погибло очень много генералов, кстати говоря. Да?
М. Кузахметов
―
Ну, скорее смертельно ранено. Мы потом доберемся до потерь, ещё кого там… французских то больше как будто бы, но там такая серьёзная специфика, что у них генерал – это на уровне полковника был. Но вообще да, по количеству генералов, погибших в одном сражении, дело совершенно невероятное. Но вот такие были люди. Ну, вот сейчас можем упомянуть, что Барклай-де-Толли, которого упрекали в трусости, в том, что будет отступать там до самой Камчатки, да когда же генеральное сражение, несмотря на то, что на его флаге активных действий не велось, ну, как пишут очевидцы, как будто даже смерти искал, выходил там вот везде, где мог, пулям не кланился, чтобы только никто в очередной раз не сказал: смотрите-ка, вот где-то там в деревне горки, как… как Кутузов, например, отсиживается. Кутузова же тоже почему-то никто не упрекает, что… А где он был всё это время в сражении? Ну, 15 примерно часов и батарея Раевского окончательно пала. Это вот тоже такой важный рубеж. Те, кто выжил там, в очередной раз отошли. Опять-таки там уже инициативы же, слава Богу, командующих на местах, что не дожидаясь там приказа Кутузова, отступление… Ещё раз напомним, что поле вообще не абсолютно такая равнина, а с оврагами. Там надо всё французам начинать сначала. Надо вновь подкатывать орудия. Ну, это вообще ещё вроде бы не поздно – 15 часов дня, но бой объективно начинает стихать, затухать, потому что французы же тоже вымотались, всё-таки без конца маршировать. Это всё красиво в кино выглядит, как вот люди их идут, там сражаются, машут. Ну, это реальное там изнеможение, особенно когда ходить надо уже реально по трупам просто, что тоже там неудобно, и надо снова возвращаться. Там у французов вообще серьёзные подкрепления оставались. Это же гвардия наполеоновская. Еще 20 тысяч человек. Это у нас популярная история, – да? – там много раз упоминается, как к Наполеону прибывают гонцы от его лучших маршалов и говорят: «Ваше Величество, дайте мне гвардию, я довершу этот разгром. Вот всё в наших руках. Дайте только гвардию». Наполеон не решился, якобы говорит: «Я не могу за тысячи километров от Парижа рисковать последним, что у меня есть». Но в то же время упомянем, что значительная часть корпусов, значительная часть полков на правом фланге тоже не вступила в бой, и у нас тоже оставались в резерве практически без активного участия в боях тоже цвет гвардии – Семеновский и Преображенский полки. Они, правда, по численности немножко уступали французам. Но почему бы и это не упомянуть? Они тоже были ещё там где-то там про запас, частями. Там же ещё можно было отправить не весь полк, там по батальонно. Но тем не менее сражение начинает затухать, к радости, как это у нас с гордостью все время упоминают французы, даже когда уже там начинает смеркаться, оставляют захваченные позиции кроме Бородино. Бородино вот как назло, вот понимаешь, не покинули. Оставляют позиции: Багратионовы флеши, батарею Раевского. Возвращаются на свои позиции. И дальше вот начинается самое интересное. Надо же как-то итоги теперь объяснить.
В. Дымарский
―
Чего со всем этим делать?
М. Кузахметов
―
Да.
В. Дымарский
―
Собственно.
М. Кузахметов
―
Это правда. Кутузов-то совершеннейше уверен, что мы выстояли. Дальше сражение продолжим. Что мы французов-то практически одолели. Армия-то вот же у нас она… Вся гвардия у нас даже цела. А французы уже явно в этот день никак атаковать не будут. Готовимся на следующий день, дадим решающий, теперь уж окончательный бой. И что-то надо… какие-то решения принимать соответственно Наполеону. И дальше вот отдельная, наверное, история, что происходило вечером после битвы при Бородино и со всеми последующими драматическими событиями. Но это отдельная уже история.
В. Дымарский
―
Включая… Включая Москву и так далее, и тому подобное. Да? Ну, хорошо. Тогда мы, наверное, сейчас не будем – да? – уже затрагивать результаты…
М. Кузахметов
―
Итоги Бородинского сражения – это отдельная яркая история.
В. Дымарский
―
… Мы тогда перенесем это на следующую… на следующую программу. Будем подводить итоги, как, кстати говоря, не только с российской стороны, но и с французской, потому что французские трактовки Бородинского сражения совершенно иные. Да? И отличаются…
М. Кузахметов
―
Упомянем… Безусловно. Ещё как! Радикально.
В. Дымарский
―
Радикально иные. Хотя разные, надо сказать. Да? И в то же время надо отдать должное тем же французам и тому же Наполеону, которые при всем при том высоко оценили…
М. Кузахметов
―
Ну, так как он не достиг решающего успеха.
В. Дымарский
―
Да.
М. Кузахметов
―
Ну, да, в какой-то степени это даже, может, раздражало. Ну, что здесь уж точно надо было под него, поднимать белый флаг и капитулировать.
В. Дымарский
―
… красивая фраза, что русские – как это? – заслужили право быть непобедимыми.
М. Кузахметов
―
Ну, вот этого вот у Наполеона в трудах нет.
В. Дымарский
―
Да.
М. Кузахметов
―
Это цитаты людей, которые слышали…
В. Дымарский
―
Цитаты…
М. Кузахметов
―
… как Наполеон сказал.
В. Дымарский
―
… кому-то. Да.
М. Кузахметов
―
Кому-то.
В. Дымарский
―
Да. Ну, в любом случае фраза красивая. Вот об этой красивой фразе, о всех других красивых фразах, которых вокруг Бородинского сражения очень много, мы поговорим в следующий раз. А я напоминаю это была программа «Всё так плюс». Максим Кузахметов, Виталий Дымарский. Мы продолжаем рассказывать о династии Романовых. И вот Бородинское сражение. До встречи! В следующий раз мы поговорим уже о его результатах.
М. Кузахметов
―
До свидания!