Война 1812 года. Начало - Все так + - 2019-03-30
30.03.2019
Виталий Дымарский
―
Добрый вечер! Программа «Всё так плюс». Выходим мы сегодня в традиционном для этой программы составе: историк Максим Кузахметов, петербургский историк Максим Кузахметов и я, Виталий Дымарский. Выходим мы из Санкт-Петербурга. И мы продолжаем вам рассказывать о династии Романовых. Мы надолго задержались на Александре I, столь же долго, сколько и он, готовились к войне 1812 года, которую, кстати говоря, отечественной назвали много позже: через 25 лет. В 37-м году впервые появился термин «Отечественная война». Но об этом ещё будем сейчас подробнее говорить. А сейчас уже вплотную подошли к этой… к дате начала 1-й Отечественной войны, войны 1812 года, которая, считается, началась 24 июня того же естественно 1812 года. Что всё-таки предшествовало непосредственному началу войны, задаю я первый вопрос Максиму.
Максим Кузахметов
―
По порядку. То есть мы-то почему-то сразу обычно вспоминаем про войну 1812 года, вот эти вот замерзшие, окоченевшие трупы в тысячах, героический подвиг и дубину народной войны. Но на самом деле, конечно, Наполеон подготовился к войне. То есть вот такого авантюризма, чтоб вот мы сейчас решительно переходим границу, а там уже на месте будем решать, ну, такого безусловно не было. И сделал он по максимуму всё, что мог. Причем очень быстро. Ещё раз всё это в сравнении: ведь Александр готовился годами к войне с Наполеоном и почему-то оказался не очень готов. Наполеон гораздо более ответственно к этому подошёл. Просто у него всё было предусмотрено, расписано в том числе там по датам, по цифрам. Ну, вот, например, там была создана специально в Данциге, ну, Гданьск – да? – современный, база, где были пекарни способные испекать в день там несколько сотен тысяч хлебов.
В. Дымарский
―
Для армии?
М. Кузахметов
―
Да, для армии. Для осуществления логистики, для доставки там же было сконцентрировано 50 тысяч лошадей. Ну, и опыт предшествующей войны, и с учетом того, что воевать придется на недостаточно дружелюбной территории, ну, просто Наполеон не представлял, до какой степени всё это будет дружелюбно, недружелюбно. То есть там это был шок, конечно, то, что его ожидало на территории России, где вроде бы он разговаривал прежде с императором, называя друг друга братьями. А что там ожидало на самом деле…
В. Дымарский
―
Жениться хотел.
М. Кузахметов
―
Да. А его обидели. Ну, ещё раз напомним, это ж там в том числе и повод такой неприятной был для войны, в том числе, ну, вот со стороны Наполеона. Дважды просил руки сестер Александра I, и дважды ему некрасиво отказали. Непонятно… Там сейчас тогда, наверное, упомяну, там одна любопытная причина была, почему ещё в числе прочего отказали. Ну, это уже в переписке Романовых. У нас же про Александр I, а у него же влиятельная матушка, которая вот на семейные дела продолжала очень серьезно влиять. Мы когда-то это упоминали, рассказывали, что Наполеону-то уж 40 лет, а детей нет, а у его жены есть. Значит, он, ну, бездетный. А так как он совершенно очевидно озадачен продолжением рода, так он же возьмёт нашу девушку прекрасную Романову там Екатерину, например, или Анну, а для того, чтобы она родила кого-то подошлет к ней кого-нибудь, а такое стерпеть совершеннейше невозможно. Ну, тоже аргумент такой, – да? – вот почему ещё мы не можем отдать на поругание ее, а потом она будет в веках опорочена как неверная жена. Ну, такие любопытные, в общем… Ну, Наполеону-то не рассказывали. Наверное…
В. Дымарский
―
Но войны… но войны бы не было, может.
М. Кузахметов
―
Да такие были перспективы. Но тут Александр I…
В. Дымарский
―
И Толстому не о чем было бы…
М. Кузахметов
―
Ну, нет, он же и другое написал. Не только про войну и мир.
В. Дымарский
―
Да.
М. Кузахметов
―
Ну, хорошо. Возвращаясь все-таки к 1812 году, Наполеон подготовился, причем все это быстро сделал. Ну, тоже вот чтобы опять всё это запутанная история, так кто, на кого первый напал, там как всё это произошло. Вообще Наполеон не скрывал, что он был бы рад, чтобы война была спровоцирована. Там же запутанная возникла ситуация с Польшей. Когда-то Россия, Австрия и Пруссия Польшу поделили ко всеобщему удовольствию. Варшава оказалась, кстати, в Пруссии на том этапе. Потом Наполеон разгромил Австрию, разгромил Пруссию, но не уничтожил их как государство, а сделал их своими союзниками, но тем не менее, ну, он там смело все делил, образовал герцогство Варшавское как будто бы такое полунезависимое, но с протекцией, ну, чтобы Франция следила за тем, чтоб поляков не обижали. А Россию не спрашивают при всем при то, что у нас мир. И когда Наполеон воевал с Австрией, ещё раз напомню, – да? – такая забытая одна из коалиций, то Александр I, исполняя союзнический долг, отправил туда корпус в Австрию. Просто Австрию гораздо быстрее разгромили, и корпус туда не дошёл. Там друг друга они все умело провоцировали. Александр I-то не решался всё-таки вводить войска в герцогство Варшавское, нашу вотчину, чтобы порядок там наводить. Наполеон, в общем, так этого и не дождался. Нр и Александр сделал вообще всё возможное, чтобы всё-таки это война началась. Но они там на словах, конечно, все говорили, что заботятся только о мире, сколько могут. Ну, в общем, Наполеон, конечно, перешел все-таки русские границы. Это было впервые у реки Неман. И что как бы не ждали, не ждали, а почему-то оказалось неожиданностью всё равно для Александра I. Ну, давайте там погружаться уже в подробности. Например, фигурирует цифра там… Ну, Великая армия, она так и называлась. Это правда. У Наполеона Великая армия непобедимая там. И это 600 тысяч человек. То есть это всегда тоже немного озадачивало, что у Наполеон 600 тысяч армия, а почему-то при Бородине 130 тысяч. А остальные куда делись, если не было кровопролитных сражений? Ну, потенциально да, он мог рассчитывать на вот такую несусветную по тем временам да и по нынешним колоссальную армию. Но в реальности могли перейти границу России до 400 тысяч человек, потому что там гарнизоны, там всякие… Война в Испании, например, не давала покоя Наполеону. Надо отдать должное. Там, кстати, тоже любопытный эпизод. Ещё до вот этих всех грандиозных событий… У нас же еще война с Англией, кстати, продолжалась. Но Александр I умудрился заключить с англичанами мир. Такая была странная англо-русская война. И подписал даже мира с испанцами, но тех кого… Там же был уже другой король – брат Наполеона. Ну, кто там, кого признал? Бурбоны нам роднее. У нас там тоже с ним был подписан договор. Но это скорее… Реально там же невозможно было согласовывать какие-то совместные действия. В общем, испанцы не давали покоя французам. Очень долго там был английский корпус. Мы тоже рассказывали, чуть позднее его там возглавил Веллингтон. И так французы не смогли англичан извести, ну, из Португалии больше, уже не из Испании.
В. Дымарский
―
Французы еще были обижена на Россию, что она начала опять торговать с Англией-то.
М. Кузахметов
―
Ну, конечно, там это бесконечные спекуляции про континентальную блокаду, что…
В. Дымарский
―
Да.
М. Кузахметов
―
… как бы на словах там не обещали не торговать с Англией, конечно, торговали, контрабанда. Но это все больше поводы были. Мы уже упоминали, во-первых, не такая катастрофическая была, даже если б мы полностью присоединились к блокаде, не такая катастрофа была для замкнутого российского рынка. Да и англичанам там… Вот тоже совершенно забытый эпизод. Помимо всех вот этих недоразумений, а у англичан же началась в это же время война в Америке ещё с собственными колонистами, которая тоже отвлекала массу сил. Но это всё отдельные параллельные линии. Ну, просто надо помнить, а то у нас как… как в войну 45-го года, мы победили Гитлера, а… А что там? Где там были наши союзники, как-то и не вспоминается.
В. Дымарский
―
Вот у меня такой вопрос: вот Наполеон же разработал какой-то план ведения войны…
М. Кузахметов
―
Да, вот мы…
В. Дымарский
―
Мы… Вот какую цель он ставил перед собой? Территорию…
М. Кузахметов
―
Нет, никакие территории были ему не нужны. Ну, еще раз напомним, он же даже оставил у власти Габсбургов и Гогенцоллернов. Скорее его раздражала эта двусмысленная позиция Александра I и нашим, и вашим. Ну, явно доносили Наполеону, что он всё равно ведёт сепаратные переговоры. Но план кампании какой был? Ну, как? Как обычно. И он всегда срабатывал. Вступаем на территорию недружественного государства. Решающее сражение. Иногда два. Мы побеждаем.
В. Дымарский
―
Нам приносят ключи от города.
М. Кузахметов
―
Ну, если там важно, то и ключи от города. Ну, вступал – да, – в Вену, вступал в Берлин. Не всегда до этого доходило. Бывало, и раньше прибывали эмиссары и признавали себя там проигравшими. А бывало как в Испании, вроде бы и короля своего уже посадили, – да? – брата, а там всё равно партизанщина какая-то. Ну, неважно. Вот с регулярной армии мы разделались, и если вменяемый монарх, конечно, он… Для чего вообще армия? Чтобы беречь страну. То есть Наполеону просто, наверное, не приходило в голову, как всё обернётся, что мы страну приносим в жертву, столицу приносим в жертву, но армию бережем. Обычно, конечно, всё было наоборот. Генеральное сражение, решительная победа, и дальше – да? – приезжают искать какой-то компромисс. Буквально там какие-то… Наполеон обещал кому-то вот, например, пруссакам, как мы это тоже упоминали, что будете моим союзником хорошим, отберем у России, отдадим вам Курляндию, например, что было бы логично. Не то, чтобы к Франции ему что-то надо было ещё присоединить, еще здесь какие-то территории. Это бы ему вряд ли бы пригодилось. А вот герцогства Варшавское увеличить там, например, за счёт территории Беларуси, ну, было бы логично, если бы этот план простой и понятный сработал. Но не срабатал.
В. Дымарский
―
А вот ещё один вопрос. Вот Вы сказали, приходим там, идем на столицу. Но столица-то Петербург.
М. Кузахметов
―
У Наполеона…
В. Дымарский
―
Многие задают этот вопрос: почему он…
М. Кузахметов
―
Да, давайте…
В. Дымарский
―
… пошел на Москву?
М. Кузахметов
―
… немножко наперед забежим. У Наполеона не было планов идти на Москву. Это далеко и бессмысленно сравнительно. Ему достаточно было разгромить русскую армию не в первый раз, ещё раз напомним, не в первый, потому что уже были поражения в коалициях. А Прейсиш-Эйлау, при Фридланде…
В. Дымарский
―
При Фридланде.
М. Кузахметов
―
Да, при Фридланде практически уже без союзников там проиграли. Причем, ну, как проиграли? Тоже признали поражение. Не то, чтобы там были разгромлены, уничтожены, капитулировали. До этого не доходило. Но признали себя проигравшими, подписали там Тильзитский мир. Надо это было повторить ещё раз. Это, кстати, тоже не шокировало, может, как-то Наполеона. Он же с Австрией тоже не с первого раза, в общем, разделался. И тем не менее, ну, тут Наполеону мешали амбиции. Как бы он там не рассаживал родственников, он же, ну, мы уже говорили про это, он же тоже мечтал приобщиться к этому миру вот высшей знати…
В. Дымарский
―
Монархии.
М. Кахузметов
―
Монархии.
В. Дымарский
―
Монархов.
М. Кузахметов
―
И когда Александр I в очередной раз его обидел, не отдав ему свою сестру в жены, он женился на дочке австрийского императора, породнился с Габсбургами, и она еще и сына ему родила. То есть у него все так относительно наладилось. И в принципе он, конечно, шел за победой за уверенной, за решительной. Никому в голову не приходило, как всё там обернется. Ну, конечно же, и у Александра тоже не было никаких планов. Давайте тоже кратко… Ну, про Наполеона понятно. Он должен выступить, генеральное сражение, и победить. А дальше Александр I снова с ним встретиться и в очередной раз попросит прощения, подпишут там новый Тильзитский мир там только уже на более выгодных для Франции, может быть, условиях Ну, так вот планы, какие-то гипотетические обсуждения, конечно же, тоже были и в России. Ну, хорошо. Вот вторгнется Наполеон, что будем делать?
В. Дымарский
―
Ожидали все-таки…
М. Кузахметов
―
Ну, а куда деться? Готовы должны бы… Ну, если хоть какой-то был здравый смысл…
В. Дымарский
―
С какого времени примерно было ясно, что рано или поздно Наполеон…
М. Кузахметов
―
Ну, вот по… по тем документам, которые сохранились, ну, вот что документально это обсуждали какие условные планы, что надо будет отходить, там копить силы, там заманивать вглубь страны – скифский так называемый план. Ну, где-то с 1810 года разговоры ходили. Вот всё-таки такого стратегического плана там, где было бы рассчитано, кто, в какой день, куда отступает, вот такого-то не было да и вообще не могло быть такого, особенно публичного плана. Как так? Мы же должны грудью встретить врага, разбить его и перенести войну на вражескую территорию. Но обсуждали. Во всяком случае были инициаторы… Просто тоже любопытно. Ну, когда-то ещё до вот этих всех лет известный немецкий военный стратег Дитрих фон Бюлов говорил, что с такими как Наполеон вообще логично заманивать, уходить в глубину. У нас… А он уходит вдалиль от своих баз снабжения. На нашей территории, если мы грамотно подготовились, он ослаблен, и у нас есть шанс, хотя бы там на более выгодных условиях там с ним сражаться. Это нормально. Особенно если есть, куда отступать. Якобы и Александр говорил послу французскому: «Да у нас такая территория. Да мы хоть до Камчатки будем отступать там. Просто имейте в виду». Но он мог так блефовать и храбриться. Там но тем не менее обсуждали. Ну, просто любопытно, кто все вот эти скифские планы придумывал. Просто фамилия – Евгений Вюртембергский, Людвиг фон Вольцоген, Карл Пфуль, например. Ну, Пфулю там вообще всё припомнил потом Лев Толстой с этим Дрисским лагерем.
В. Дымарский
―
Да, да.
М. Кузахметов
―
Но это были реальные планы заманить врага поглубже, там потом на наших условиях навязать ему сражение. Там вроде бы логика понятная. Просто…
В. Дымарский
―
… Нет? Не было такого?
М. Кузахметов
―
Ну, просто у всех у этих планов… Ну, главное тоже сразу упомянем, и кто его в итоге-то реализовал – ещё один человек с необычной фамилией Барклай-де-Толли, прибалтийский немец, русский подданный. Но тем не менее не пригодился для патриотов он, для возвеличивания. Совершенно несправедливо ему там клеймо досталось невнятного, трусоватого полководца. Ну, так вот потом подробнее будем всё рассказывать про Барклая-де-Толли, конечно. Планы такие гипотетические были, но неконкретные совершенно. Тем не менее, чтоб вот был какой-то план отойти до Москвы, а потом когда уже Наполеон там за тысячи километров от Парижа, тут-то он в наших руках, ну, конечно, такого не было, потому что помимо всего прочего была очень сильна, ну, это не оппозиция, наверное, – да? – а совершенно другая точка зрения, что да мы сами должны в конце концов вторгнуться и поставить Наполеона на место. Вот мы же конце-то концов вот сколько раз уже с ним сражались, опыта поднабрались. Просто как-то не повезло. Тут неудачно нас подвели союзники. Тут вот немножко нам не хватило артиллерии. Ну, головой, такой условной головой вот этой партии был Багратион, тоже знаменитый генерал, – да? – который вот каждый раз, как только вот заходила речь о том, как нам дальше… Да как? Как? Да сейчас все как один встанем и в штыковой атаке… А если что? Ну, как герои и погибнем. А что за Отечество? Ну, а что ж тут такого? Да, сложим свои головы, но не покоримся. Ни пяди земли там не уступим. Ну, в конце концов он реализовал вот эту свою, ну, если не мечту, то во всяком случае сложилось вот в его случае всё именно так. И опять-таки так, как у нас главный-то герой Александр I, в конце концов он мог бы принять какое-то решающее мнение. Да? Взять на себя крест. Да, мы принимаем план отступления, или нет, мы принимаем решающее сражение, а по его результатам опять там будем Тильзитский мир, может быть. Уже вообще все было до этого пройдено. Так Александр I ничего подобного на себя больше ответственности не брал. Когда-то он пытался влиять на ход сражений как при Аустерлице, мы рассказывали, – да? – потом сбежал. Когда-то он пытался там влиять на ход кампании как вот в Пруссии, ничем не пригодилось. И здесь он занимал такую прекрасную, всегда очень удобную позицию: давайте просвещаемся, чтоб вот можно было как-то послушать, а иногда вообще никакого решения не принимать. Тут тоже любопытно, потому что Барклая-де-Толли он же за 2 года до войны… еще с 1810 года был военным министром и сделал очень много полезного. Например, это всё как-то забывается тоже, обычно ускользает, но он подготовил колоссальные запасы, потому что помимо того, что у вас несколько сотен тысяч людей в армии, их надо чем-то кормить, обувать. Им надо по пути следования как-то чинить обмундирование. Должны быть лошади. Лошадей тоже надо чем-то кормить. Он провел колоссальную работу. Как-то потом в тени, пока с голоду никто не умер. А если б с голоду умер, так это всё враги. А при всем при том тоже вот реальность российской армии… Там просто тоже любопытно. Пока он там занимался – да? – реформами в русской армии, там учредил разные департаменты, ну, какие-то звучит там совершенно логично. Да? Там артиллерийский, там провиантский, медицинский, что тоже была относительно в новинку. Инженерный. А был один ещё такой необычный департамент для армии – аудиторский. Почему? Потому, что коррупция, мздоимство были чудовищными. Там же всё… Ну, как планировалось-то тендеры? Мы же объявляем тендер вот на закупку там провианта. Только почему-то, может, вроде деньги потрачены, а продовольствия нет. А вроде продовольствие есть, да что-то всё не то. Ну, кошмарные все эти истории. И аудиторы тоже всё равно, в общем, не справлялись. Как бы там даже честнейший человек Барклай-де-Толли не занимался этим. Ну, ещё тоже, чтобы эту всю подготовку к войне там пояснить на каких-то конкретных примерах. Например, уже в 1811 году был же внеочередной рекрутский набор. То есть рекрутские были какие-то по плану наборы, а тут объявляется ещё один. Это вообще цифра людей, которые были вот так или иначе привлечены к войне 1812 года, она доходит до миллиона человек, рекрутов в русской армии. Там просто убыль была чудовищная. Потом расскажем. Особенно там когда наступали холода. При всем при том вроде бы это не шокировало. Там с каждых 500 дворов надо было всего лишь там четыре души мужского пола. В пределах 2% мужского населения было привлечено на войну. То есть не то, чтобы там каждый второй там мужик уходил. Такого вот не было. И тем не менее даже вот эти 2% - это до миллиона человек с учётом того, что всё население России было около 40 миллионов… было население России. Всё равно это колоссальные были ресурсы. Так вот Барклай-де-Толли подготовил колоссальные запасы продовольствия. И ещё он придумал один очень важный момент, что вообще-то у армии должен быть главнокомандующий. И это как-то, наверное, Александру I объяснил. И Александр I согласился, но ничего не сделал.
В. Дымарский
―
Ну, вот в этом интригующем… на этом интригующем моменте мы сделаем небольшую паузу – это перерыв на новости, после что продолжим программу «Всё так плюс» и узнаем в конечном итоге, кто же стал главнокомандующим русской армии.**********
В. Дымарский
―
Ещё раз добрый вечер! Мы продолжаем программу «Всё так плюс». Петербургский историк Максим Кузахметов, я Виталий Дымарский. Мы говорим об Александре I как об одном из представителей дома Романовых. А сегодня ещё и как о человеке, которому предстояло воевать с Наполеоном, в нашем, ну, не бесконечном, конечно, в нашем сериальном рассказе наступил момент войны 1812 года. И вот перед небольшим перерывом мы остановились на том, что Барклай-де-Толли придумал такой пост русской армии – главнокомандующий. Но пока ещё никого туда не назначили.
М. Кузахметов
―
Официально, конечно, верховным главнокомандующим мог бы стать Александр I. То есть надо было…
В. Дымарский
―
Глава государства.
М. Кузахметов
―
… заниматься. Да. Принимать решения, отдавать приказы…
В. Дымарский
―
Но он же… Он же был уже в роли главнокомандующего до того.
М. Кузахметов
―
Ну, такого не буквального. Но во всяком случае Кутузов у него спрашивал при Аустерлице: «Что? Изволите начинать, Ваше Величество? Хотя не все подкрепления там подошли, хорошо бы подождать». Ну, так вот Александр I не… не горел желанием, но в тоже время он же не назначил главнокомандующего, оставив совершенно двусмысленную историю. Там было две у нас главных армии. Были вспомогательные. Одной армией командовал Барклай-де-Толли, а другой командовал Багратион. А Александр I так и не назначил кого-то из них более старшим. Это вообще всё, ну, бомба замедленного действия с учётом того, как мы уже упомянули, что один, Багратион, считал, что надо вообще решительный марш на Варшаву и поручить этого корсиканского выскочку. А Барклай-де-Толли – сразу отступать, генерального сражения не принимать, там действовать по обстановке. То есть вообще пропасть была уже между этими двумя командующими, а Александр I никакого решения не принял. И вообще вот тоже на всякий случай, это сколько мы уже посвятили подробностям происходящих событий, и ещё впереди уже война начнётся, а Кутузова-то никакого пока нет и не предвидится. Так вот на всякий случай. Ну, так вот там, ну, они обмениваются всё ещё, пока не пересекли, французы все-таки первые же – да? – пересекли Неман, обмениваются там разными мнениями. Всё это в основном было не нотами протеста, как сейчас принято. А там выразить негодование послу, например, или в частном… в частной беседе высказать, ну, чтобы там донесли куда-то. Мы озабочены, что в герцогстве Варшавском французы до сих пор находится, хотя должны были покинуть, а особенно Пруссию. А Наполеон тоже высказывает недовольство: а чего это русские копят свои дивизии около границы с Польшей? Что они там делают, если мы там…
В. Дымарский
―
Как похоже на 41-й год…
М. Кузахметов
―
Очень похоже все. А главное – последствия. А потом вдруг переходят французы Неман, а никто не готов. Ну, давайте тогда переходить, – да? – как там развивались события, как всё это выглядело уже в итоге.
В. Дымарский
―
А, может быть, ещё давайте, чтоб пару слов о дипломатической подготовке. Да? Там же ещё, я так понимаю, что дипломаты и французские, и российские ездили по Европе и всем всё обещали. Да?
М. Кузахметов
―
Ну, мы упоминали, – да, – глазом не моргнув, например, чтобы склонить на свою сторону Швецию, мы же говорили…
В. Дымарский
―
Мы отдадим вам Норвегию. Да?
М. Кузахметов
―
Да.
В. Дымарский
―
Французы там говорили…
М. Кузахметов
―
А мы вам вернем Финляндию, например.
В. Дымарский
―
А спецслужбы работали, чтобы…
М. Кузахметов
―
Ну, тут больше мифологии. Вот эта тема спецслужб, она же стала популярна уже в ХХ веке. Ну, какое сейчас фантастическое количество совершенно мифологических сериалов про работу спецслужб. Ну, там больше мифы, что вот якобы мы подсунули, например, французам оттиски каких-то карт, которые оказались поддельными. Ну, конечно, миф. Карты были совершенно официальные. А их можно просто пойти и купить в магазине. А даже если б их и не было, ну, на том этапе там не так богата Россия дорогами, да до сих пор, чтобы вот знать, в какой стороне Москва.
В. Дымарский
―
И ещё, может быть, ещё последний…
М. Кузахметов
―
Еще и равнины.
В. Дымарский
―
… предварительный вопрос – это военно-промышленный комплекс, как бы сейчас сказали. Да? Производство вооружений. Из того, что я видел, тоже очень похоже на предвоенное ХХ века, что наше производство военное было довольно мощным и масштабным, и производили мы не меньше французов.
М. Кузахметов
―
Милитаризация была фантастическая. Да, по производству там тысячи орудий в год, там несколько десятков тысяч ружей в год. И мундиры почти все шили здесь. И всё равно не хватало этого оружия. Ну, да…
В. Дымарский
―
Все бомбы, ядра. Все.
М. Кузахметов
―
… чтобы было понятно, половина российского бюджета примерно, она уходила на армию, хотя всё равно не подготовились. А потом как только холода, а теплого обмундирования нет, логистика страдает, стрелять нечем. Прибывают там народные ополченцы, вооружить их нечем. Какими-то палками там только. Грустная история. Но это всё ещё впереди. А пока-то кажется, вот же запасы, вот же у нас же… Вот Наполеон там тоже подготовил там запасов на 40 дней. Ну, вот насколько ещё надо продуктов пропитания подготовить на армию из нескольких сотен тысяч человек, если на 40 дней не хватит. Так хватит, конечно. Мы за месяц там пройдем такое расстояние, что уж всяко генеральные сражения состоится. А потом они сами с дарами там к нам прибудут. Нет, готовились, конечно. И опять-таки спасибо таким людям как Барклай-де-Толли, которые вот это всё производство военное контролировали. Да, конечно, всё это было важно. И всё равно не хватало оружия. И всё равно закупали оружие, в том числе там и у англичан. Разве могло это понравится Наполеону, что русские у англичан ружья закупают? Ну, мы, правда, говорили уже, как Наполеон не бесился, а приходилось ткани всё равно у англичан периодически контрабандой тоже покупать, тоже не хватало ресурсов Франции на синие мундиры. Ну, так вот…
В. Дымарский
―
Так что? Перешли Неман.
М. Кузахметов
―
Первым… Да, всё-таки надоело, в общем, всё это…
В. Дымарский
―
Ждать.
М. Кузахметов
―
… ждать там Наполеону, и он принял – да, – свое решение такое Рубикон – да? – перейти, это 10 июня, ну, по новому стилю будем говорить уже – да? – чтоб не запутаться. Наполеон перешел… начал переправу через Неман. Так просто перейти было невозможно, потому что в этом месте, ну, там он в нескольких местах форсировал, но главная армия вместе с Наполеоном, у них на форсирование Немана ушло 4 дня, чтобы переправить аккуратно 200 тысяч человек. Мы же как будто бы ждали этого. Это ж естественная преграда такая. И тут вдруг совершенно неожиданно Наполеон начинает переправу. Ну, там ходят какие-то донесения, какое-то движение в противоположном берегу. Главное – Александр I уже близко. Он же в это время был в Литве, в Вильнюсе, по-моему, у Беннигсена он был там на балу, когда наконец до него доскакал курьер. Ваше Величество…
В. Дымарский
―
Война.
М. Кузахетов
―
… французы, ну, Неман переходят. Что нам ещё от них ждать? Что может придумать вот решительный государь? Там есть множество вариантов там. Заманить в глубину там. Сжечь всё вокруг там. Ну, там это подспудно, правда, начало происходить. Но Александр I всё, что смог придумать – это отправить своего там близкого человека к Наполеону с требованием покинуть пределы нашего отечества, потому что это всё никуда не годится. То есть вот ещё раз повторимся, главного… главнокомандующего у нас Александр I не назначил внятного, кто, кому должен подчиняться. Сам на себя все эти функции вот так в традиционном понимании не берёт. А в тоже время французы спокойно и аккуратно 4 дня переправляются через, ну… Вот в том месте, где они переправлялись, это в брод не перейдешь, в общем. Там надо было строить переправы. На всё на это ушло достаточно много времени. Здесь тоже вот любопытный эпизод. Я бы, наверное, подробнее остановился. Вот реалии каковы, да? Вот особенно характерны для русской армии. Как мы уже упомянули, Александр I дает задание своему генерал-адъютанту Александру Балашову отправиться к Наполеону и предложить ему мир, переговоры, покинуть территорию России. Вообще в чём дело? Мы же друзья. Балашов же не возражает, не говорит: да мне некогда там, или я не могу. Он говорит: «Да, хорошо, Ваше Величество», - и тут же в панике обращается к своим там друзьям, ну, из высшей знати. Понимаете, в чем дело? Я же отправил с обозом свой генеральский мундир вперед. А я же не могу отправиться к Наполеону без мундира, без орденов. И вот так вот по крупицам начинают собирать ему. Кто орден даст. Какой-то мундир ему подобрали, в который он с трудом втиснулся. Ну, в общем, он добрался до Наполеона в генеральском, к счастью, мундире. Там тоже с цепочкой иерархической там… Что-то это вдруг какой-то генерал хочет от Наполеона. Ну, Наполеон принял его, но сказал, что, ну, какой там мир? Какие переговоры? Сколько времени прошло? Если готовы ответить, давайте сойдемся в бою, выясним там, кто из нас сильней. Ну, мы… Это я так утрирую, конечно. В общем, отказал Наполеон и пределы России покидать и мир какой-то заключать. Тем более у нас и так уже был мир. Он выступил… Да, я забыл упомянуть. Это ж важно. Потому, что накануне переправы он перед офицерами, перед войсками выступил, все объяснил. У Наполеона вообще была придумана целая история. Это так называемые бюллетени Великой французской армии, где он все грамотно объяснял, рассказывал, ну, как ему было выгодно, и как ему было интересно, что Россия свои обязательства не выполняет, обманывает, с Англией дружбу все равно водит. Терпеть это больше нельзя. Поэтому мы должны добиться справедливости. Ну, все так всегда говорили, чтобы дальше жить в мире. Вот такого, что будет война, и всех будем убивать, такого, конечно, никто не говорил. Да и сейчас так никто не говорит. Сталин всегда был очень миролюбивый и все время называл Советский Союз миролюбивой державой. Но это всё ещё впереди. Ну, так вот Балашов, в общем, вернулся ни с чем. Он, кстати, был же министром полиции и военным губернатором Санкт-Петербурга. То есть тоже не последний человек, но ничего не пригодилось. Может, в чужом мундире приехал, Наполеону это не понравилось, что видно, что мундир-то не по нему. С кем же мне тут воевать, если генералы не могут себе нормальный мундир сшить? Кстати, там тоже вот всё… Тоже упомяну, наверное, этот эпизод. Каждый же любит покрасоваться. Всем очень важно выглядеть – да? – вот как-то по-особенному. Например, Наполеон принимал Балашова именно в том кабинете, где за неделю до него принимал посетителей Александр I. Это вот тоже такие всякие свои психологические ходы. Посмотрите, здесь вот был ваш государь. Где он? Куда он скрылся, сбежал? Теперь я здесь главный. А вы мне тут что-то там предлагаете. Всё это обросло потом уже мифами, потому что якобы когда всё закончилось хорошо, надо же было как-то героизировать всю эту историю, и была рождена такая полулегенда, что Наполеон, глазом не моргнув, как ни в чём ни бывало, понимая, что Балашов сейчас вернётся соответственно к Александру I, и должен с какими-то яркими впечатлениями приехать, спрашивает его: «Да, кстати, а какая получше дорога-то на Москву вот мне отсюда, из Вильнюса?» Ну, чтобы вот так вот повлиять там на все последующие решения. И якобы Балашов, тоже вот не моргнув глазом, с дерзостью говорит: «Вы знаете, император Бонапартий, дорог-то несколько. Вот одна вот через Полтаву, например». Ну, это все, конечно, такая мифология красивая, которая там больше для анекдотов, ну, анекдотов в их понимании, которые…
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
… там Пушкин коллекционировал. Ну, так вот ничего не получилось. И Наполеон находится в Вильнюсе. Вообще он совершенно логично ждал, что вот… вот-вот поступят сведения, что где-то здесь концентрируются русские армии. Они же должны встречать его в какое-то генеральное сражение, потому что мы рассказывали там, австрийца там решительно шли вперед, потому что чем дольше я нахожусь на территории России, чем глубже я заберусь, им же хуже будет. Наполеон-то вообще не торопился подальше от своих баз, ну, вот от Гданьска, например, пробираться. А ничего не происходит. В итоге он вот в Вильнюсе непосредственно провёл почти 2 недели, потому что кроме вот Балашова больше ничего интересного не происходило. И он, ну, наверное, тоже был поначалу шокирован. Из всех поступающих сведений получалось, что русские отступают. Не то, что они там переправе не мешали, так они ещё начинают отступать достаточно быстро, уходить на восток. Но поначалу в этом вообще была какая-то логика, потому что, ещё раз повторюсь, всё это злосчастье… К войне же готовились. Только почему-то армия разделена, ну, там на четыре части, из которых две главные, большие – это Багратион и Барклая-де-Толли, и находятся на расстоянии больше 100 километров друг от друга. Конечно, разбить их по частям гораздо удобнее. Вроде бы у границы находятся, а в тоже время между собой не соединены. Ну, вот как такое могло произойти? Кто за это ответит? Это вот как в последствии там через 100 лет говорили, это глупость или измена, например.
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
Ну, в общем, была какая-то логика в том, что две русские армии начинают отступать на восток, пытаясь где-то рано или поздно соединиться. Наполеон отправляет вперёд своих знаменитых кавалеристов. Там обычно в авангарде вот первые недели, да вплоть до Москвы, наверное, всё в основном Мюрат, знаменитый французский маршал. Там тоже он прославился еще особой любовью не просто к цветному мундиру, а чтобы там были все цвета радуги, чтоб там всё было жёлтое, красное, синее. Так, как не предусмотрено было для маршала какого-то странного обмундирования, то там Мюрат побеждал всех красотищей…
В. Дымарский
―
Да. Радужная, я бы сказал…
М. Кузахметов
―
Да. Ну, он же и родственник Наполеона.
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
И король неаполитанский. И надо было к нему обращаться «король неаполитанский», а не просто там какой-то там главный офицер. Ну, так вот армии начинают двигаться… Две главные армии начинают двигаться на восток. И вот правильный логичный вопрос: почему бы не направиться к Петербургу? Во-первых, столица. Во-вторых, худо-бедно Прибалтика вообще гораздо роднее и понятнее всем в западной Европе. Опять-таки по морю гораздо больше вариантов добраться, помочь. Наполеон, конечно же, предусмотрел этот вариант. Чем он руководствовался лично? У него ж мемуары такие запутанные. Там же все плохие и…
В. Дымарский
―
Там… там несколько разные версии.
М. Кузахметов
―
В разные годы у него были совершенно разные версии.
В. Дымарский
―
Да, да.
М. Кузахметов
―
В зависимости от того, где он находился.
В. Дымарский
―
Да, я помню, была такая, что вот дойду до Смоленска… до Минска, Смоленска и там остановлюсь, там все мы и подпишем.
М. Кузахметов
―
Да. Это было тоже логично и правильно. Ну, так вот, конечно, северное направление было Наполеоном предусмотрено. Он снарядил два корпуса Макдональда и Удино, тоже знаменитые маршалы, которые должны были бы отправиться на север, по пути захватить Ригу и хорошо бы, может, и Петербург. Это, правда, все расстояние колоссальное, но тем не менее. Вот, например, по-всякому же бывает.
В. Дымарский
―
И до Москвы тоже неблизко.
М. Кузахметов
―
Нет, вот уже когда это всё Первая мировая война, – да? – там когда рушится фронт, и это всё 1817, – да? – год, когда немецкая там рота может захватить целый город Псков там или Нарву, и некому им противостоять. По всякому же может там обернуться. Ну, так вот. Но здесь на беду французских маршалов им повстречался тоже обычно так как-то подзабытый, редко упоминаемый генерал Витгенштейн, который вместо того, чтобы начать точно такое же отступление и заманивать врага, тем не менее умудрился, где-то контратакуя, где-то вступая в решительные сражения, ну, практически он парализовал. Всё это в районе Полоцка остановились одни напротив других. Причем у Макдональда и Удино была своя логика. Например, чтобы идти на Ригу нужна осадная артиллерия. Ее нет. А без осадной артиллерии Рига – сильная крепость. Ну, что мы там будем делать? Погибнем. А пока мы захватим Ригу, нельзя двигаться на Петербург. Тем более всё это, ещё раз повторимся, огромное расстояние. Да еще и Витгенштейн, видите ли, не отступает. То есть вот было же по-всякому. А можно было не отступать. А примерно с равными силами устроить так, что, ну, вот остаться в вооруженном противостоянии друг другу, и на несколько месяцев парализовать всё вот это вот развитие. Второе направление, не главное – это тоже юг, житница, Полтава уже упомянутая. Чего вот Карл ХII отправился? Потому, что там есть хлеб, там тепло, там много лошадей, там Мазепа дружелюбный. А вдруг там поднимется волна украинских патриотов, и помогут нам. Ну, таких планов, конечно, у Наполеона не было. Вообще с юга должен был активно наступать по всем договорённостям австрийский генерал фельдмаршал Шварценберг. Он же союзник. Другое дело, как он к этому подошёл? Примерно так же, как Александр I, когда должен был отправить свои войска в Австрию. Ну, примерно также Шварценберг. Ему там противостоял корпус Тормасова. Ну, они так издалека иногда друг друга обстреливали и тоже несколько месяцев ничего особенного не делали. То есть Шварценберг вроде перешел границу, встретил сопротивление, остановился. Ну, Тормасов там тоже не усердствовал, атакуя его. Ну, потом это красиво всё объяснялось. Ну, мы же догадывались, что мы в будущем-то союзники. Но я не верю, что они прямо вот летом 1812 года все так заранее знали и подмигивали друг друга там из окопов. Но тем не менее и это направление южное никакой роли не сыграло. Ну, там, правда, и французских сил практически не было. Всё это вокруг Луцка в основном там происходили какие-то движения, маневры. Вот чтобы как-то выглядело всё чинно, верно, пытаться обойти друг друга.
В. Дымарский
―
А это тоже легенда, – да? – вот эта знаменитая фраза Наполеона, как-то он сказал, что если там взять Киев – это ноги России, а если… если Петербург – это голова России, а если Москва, то это сердце России.
М. Кузахметов
―
Ну, это легенды. Это потом все красиво обросло, кто, кому, чего сказал, кто, на кого, как посмотрел, кто закрыл глаза там и разрыдался. Ну, конечно, всё мифология. Ну, еще раз повторимся, будем грешить в том числе и на Наполеона, потому что он… он лично…
В. Дымарский
―
Да, он запутал…
М. Кузахметов
―
… запутал, по-разному писал, разные цифры называл, разных людей там на разных этапах обвинял в зависимости от того, где он был: на острове Святой Елены или ещё в Париже там. Поэтому даже Наполеон…
В. Дымарский
―
Может быть и искренне. Может быть просто запутался.
М. Кузахметов
―
Ну, может быть, просто запутался уже, запамятовал там…
В. Дымарский
―
Да.
М. Кузахметов
―
… на каком-то этапе. Там, кстати, тоже вот любопытный эпизод, например, тоже забываемый. Это как раз в южном направлении там же была построена большая, сильная крепость. Вообще всё… всё логично. Нужны крепости, которые трудно взять штурмом, как мы уже упомянули, особенно если нет осадных орудий, если она правильно защищается, врага изматывает. У нас там большие запасы продовольствия. Например, на юге была Бобруйская крепость, которую так никто и не взял. Ну, ее блокировали там уже поляки по заданию Наполеона. Ну, и в Бобруйске сидел гарнизон. Никто никому вроде бы как и не вредил. То есть вот можно было оставить вообще в достаточно глубоком тылу крепость и тоже вроде бы не опасаться. Поэтому… Ну, это все вот мы про Дрисский лагерь сейчас вот там добираемся потихонечку, потому что надо д что-то уже делать, надо ж какие-то планы принимать. И все-таки что мы делаем? И вот тут благодаря в основном, наверное, Льву Толстому мы знаем эту историю, потому что он какую-то личную неприязнь испытывал к несчастному генералу Пфулю, которому поручили разработать план, как нам быть дальше. А он придумал, что вот у нас будет в Дриссе лагерь такой неприступный, и пока французы будут его пытаться взять штурмом, мы их будем окружать, а фланги их беспокоить, а потом с тыла нападем, и победа будет наша. На бумаге все выглядело убедительно. Вообще, может быть, и этот план бы сработал, если б были какие-нибудь генералы, ну, хотя бы если не как Наполеон, то хотя бы как кто-то из его маршалов. А тут кроме… В общем-то, кроме вот такого внятного командующего как Багратион больше никто не готов был брать на себя такую ответственность. Барклай-де-Толли категорически был против. Александр I не мог принять никакого решения. Но здесь его, наверное, как-то все-таки убедили, и то тоже риск был страшный. Этот план, в общем, отвергли. А Дрисский лагерь, кстати, – это уже достаточно далеко от границы. Что все еще не готовы. Силы не накоплены. Не всех мы еще мобилизовали. Надо еще немножко отступить, и вот тогда-то уже…
В. Дымарский
―
А Кутузов… Кутузов позднее появился?
М. Кузахметов
―
Еще гораздо позднее. Пока еще ничего не происходит. Пока что даже же, по-моему, там упоминания не было. Вот в июле никто ещё про Наполеона, по-моему, не вспоминает. То есть вот 22 июня. Но это по старому стилю. По-старому. Да. По-новому всё-таки 10 июня, а так дата там красивая. Наполеон перешел границу, прошло вообще уже там почти 2 месяца. Нет, Кутузов там… Ну, вот примерно через 2 месяца только и появился. А первый месяц это всё вроде бы отступление. Ну, мы упомянули там, ладно, север прикрыли, юг прикрыли. Но есть две главных армии, которые вот начинают решительно отступать. Это вообще слава Богу, что Барклай-де-Толли настоял, потому что 16 июня они вышли из Вильнюса, куда вскоре вошёл Наполеон, а 27 июня, вообще это прошло 11 дней, вот они пришли в этот Дрисский лагерь. Все ходили пешком. То есть при невероятном напряжении сил можно было пройти 30 километров. А потом опять всё сначала. Ну, в общем, в Дрисском лагере на севере Белоруссии вот первая такая серьёзная остановка, что делать дальше. И вот несколько дней… Там и Александр I, который все время как-то рядом с армией и в тоже время он не командующий. Командующего не назначил главный герой нашего повествования. Все время вот такое двусмысленное положение остаётся. Но тем не менее Александра I как-то убедили, что все-таки надо отходить дальше, надо как-то нам еще объединяться. А еще, Ваше Величество… Ну, тут, наверное, спасибо в том числе и таким людям как Аракчеев, они убедили Александра, что он будет гораздо полезнее в Петербурге командовать и руководить, и доклады принимать. И вообще по воспоминаниям современников…
В. Дымарский
―
И не надо рисковать своей жизнью.
М. Кузахметов
―
Да, да. И жизнью нельзя рисковать. И все вздохнули с облегчением, когда Александр I уехал. Ну, как минимум не надо было чуть что оборачиваться в его сторону и спрашивать.
В. Дымарский
―
И спрашивать, что делать.
М. Кузахметов
―
Да, Ваше Величество. Так… Так что, Ваше величество? Да или нет? Там красное и синее? Назад или вперед? Потому, что он уехал, тут уже как-то дальше, ну, хоть что-то можно… принимать оперативные решения самостоятельно без такой вот… без оглядки. В общем, из Полоцка Александр I наконец-таки уехал из армии, оставив ее всё равно без всяческого командующего. А отступление продолжается, потому что соединились вообще армии Багратиона и Барклая-де-Толли только 3 августа. То есть тоже сколько времени прошло? Это вот мы всё рассказываем, рассказываем. Но тут ещё раз повторимся, ладно, в этом была логика, потому что пока армии не объединились, а это было непросто. Это была тоже вообще неприятная, но не то, чтобы неожиданность для русской армии, но они были неподготовлены к тому с какой скоростью, в том числе и Наполеон-то может быть и в Вильнюсе, но его маршалы, особенно такие как Мюрат, как Даву, они продвигаются с такой же скоростью как русская армия. Ну, все время сидят на хвосте. И это вот каждый день какие-то мелкие стычки. Французы вроде видят уходящий хвост русских арьергардов. На следующий день вся эта история повторяется. И ещё раз повторюсь, вот такого плана, что мы его заманиваем в какую-то ловушку, ударим там по флангам, там измотаем, вообще его очень долго не было. Ну, так вот 3 августа наконец-таки Багратион и Барклай-де-Толли объединились. И, казалось бы, ну, теперь-то вот объединёнными силами мы должны дать или бой… А иначе зачем вообще мы собирались? Или там… Это всё в районе Смоленска, перед Смоленском. Или будем защищать Смоленск. И в конце концов надо определиться всё-таки, кто, кому подчиняется, потому что произошла невероятнейшая коллизия. Такие люди как Барклай-де-Толли пока проводили реформы в армии, понимая, что отсутствие единоначалия, оно разрушает вообще всё. И мы тоже это всё знаем, как всё это опасно. Барклай-де-Толли предусмотрел вот на критический случай, если вдруг не предопределено, то, ну, понятно, что по званиям, кто старше, тот и командует. Если по званиям они одинаковые, то тот, кому звание присвоили раньше. А тут произошла неприятная история. И Барклай-де-Толли, и Багратиона получили свои… Во-первых, у них звания оказались одинаковыми генеральские, а, во-вторых, они получили их практически одновременно. Но странным образом… Тоже вот так близко повторяющиеся фамилии: Багратион и Барклай-де-Толли, но Багратион раньше по алфавиту. И для Багратиона это было вообще-то очевидно, что, ну, вот… вот при всём при том вообще-то командующим должен быть я. Но Барклай-де-Толли командовал большей частью сил. А ещё он до этого был военным министром. И тут надо отдать, наверное, должное Багратиону, который несмотря на всю свою горячность, ну, как это справедливо о нем упоминают, и как мы говорили… Да что же мы там отступаем?!
В. Дымарский
―
… кавказского происхождения все-таки.
М. Кузахметов
―
Да, кавказец. Ну, когда-то мы рассказывали, там Павлу I-то он не возражал, когда тот задумал его женить, а вот когда перед тобой враг, тут-то вот смело там, не таясь там, в полный рост, в общем, пойдем воевать. В общем, слава Богу, Багратион как-то, наверное, победив в себе вот все свои амбиции, не то, чтобы он там формально пришел и там подписал: а отныне я обязуюсь там подчиняться Барклаю-де-Толли… Ну, как-то подспудно, в общем, всем стало понятно, что дальше мы слушаемся Барклая-де-Толли. А Барклай-де-Толли, как ещё раз там повторимся, был категорически против генерального сражения. И все стычки, которые происходили, ну, там были какие-то мелкие успехи, мелкие победы, но было, ну, в принципе очевидно, ну, невозможно было противостоять французам никак. Ну, вот рубеж такой серьезный вот 1-го этапа войны – это Смоленск, перед которым произошло первое боевое столкновение, которое так и называется Смоленское сражение серьёзное, показательное.
В. Дымарский
―
Ну, а уже о подробностях Смоленского сражения мы, видимо, будем рассказывать в следующий раз, в следующей программе «Всё так плюс». А пока мы вот прерываемся в начавшемся сегодня рассказе о Великой… А! Хотел сказать о Великой Отечественной. Нет, она… Официальное название просто Отечественной войне 1812 года. До встречи!