Капитанская дочка: образы и прообразы пугачевской войны - Все так + - 2018-04-28
28.04.2018
Виталий Дымарский
―
Добрый вечер! Программа «Все так плюс» из Сант- Петербурга. Максим Кузахметов, я — Виталий Дымарский. Мы продолжаем рассказывать о династии Романовых. Мы продолжаем рассказывать о Екатерине Великой. О Екатерине II. И мы продолжаем рассказывать еще о Пугачевской войне, Пугачевском восстании, о чем мы начали говорить в прошлую нашу программу. Не закончили. По очень простой причине — событие столь масштабное, что даже не только... Хотел сказать: «по тем временам», да не только по тем временам – да? – что, конечно, надо о нем рассказывать поподробнее, и мы вот решили растянуть Пугачевское восстание. Оно продолжалось там... Ну, такое, что называется само восстание, – да? – там 2 года, а у нас будет 2 часа, 2 программы. И мы остановились, если вы помните, в прошлый раз на осаде Оренбурга. Да? На том, что войско Пугачева приблизилось к Оренбургу.
Максим Кузахметов
―
Да. Поход на Оренбург.
В. Дымарский
―
Поход на Оренбург.
М. Кузахметов
―
Стратегически правильное. В Оренбурге никто толком не ожидал. Но опять-таки напомним, – да? – что история для нас знакома с детства: «Капитанская дочка».
В. Дымарский
―
По «Капитанской дочке». Да.
М. Кузахметов
―
Пушкин. Но, я считаю, полезно рассказать, ведь основано на реальных событиях. Это же прекрасная история. Рассказать реальные события, потому что в походе на Оренбург на пути Пугачева попалась небольшая Татищева крепость, и, как мы помним, там же все главные события происходили. Гринев…
В. Дымарский
―
Это то, что у Пушкина Белогорская крепость.
М. Кузахметов
―
Да. Гринев, Швабрин и комендант Миронов. Так вот. Здесь, я думаю, еще, чем Пушкину все это было близко? Потому, что реальный прототип, комендант Елагин Татищевской крепости, он происходил из Псковской губернии. Ну, Псков там, Михайловское, да? И чем-то вот эта история, когда там, наверное, Пушкин копался в документах, его... ему лично была близка. Мелкопоместный дворянин. Крепостных мало. Денег катастрофически не хватает. Ну, Пушкин не служил в армии. Он там сразу поэтом был. Но вот это... Бедные крестьяне, за которых тебе надо еще периодически самому приходится подати платить, наверное, была ему не чужда. Опять-таки у этого несчастного Елагина был старший брат, с которым... И так крепостных мало, еще надо делить. Ну, у Пушкина там аналогичная история со своим там братом. Так вот. Этот Елагин он из псковских дворян. Что вот досталось ему в наследство от отца? 31 душа, причем, своих, собственно, 5. Ну, нереально. Не прожить. Ни то что там мелкопоместному дворянину, а вообще никак. Ну, соответственно, надо идти на службу. Ну, это так... тогда еще они все были обязаны служить. Ну, с молодости пошел. Реально боевой офицер. С Минихом ходил... Входил в Крым. Брал штурмом Очаков. То есть честный служака. Но ничего толком не заработал, как показали последующие события, проходят годы там. Там медленно он поднимается по карьерной лестнице. Ну, как там написано в его личном деле: «читать, писать умеет, а другим наукам не обучен». Но опять-таки это вот тоже классика по «Капитанской дочке». С детства записали, – да? – Куда-то в гвардию, ну, чтоб к тому моменту, когда ты уже добрался до службы, ты хоть на какой-то чин мог рассчитывать. А то, как-то неприлично: дворянин, а все в солдатах. В принципе, Петр I правильно придумал: пусть сначала солдатскую лямку дворяне потянут, а потом уже солдатами командуют, чтобы эту школу прошли. Но не работало в реальности. Потом это же в эту же гвардию уже из простонародья приходилось брать. Потом уже важно было, чтоб эта гвардия была не просто школа дворянской военной жизни, а чтобы они все были молодцеватые и высокого роста, но там все запуталось в итоге. Но вот в случае с Гриневым, с литературным персонажем, все примерно подходило вот именно для вот этого капитана Елагина. Потому, что проходит вот много-много лет, и на каком-то этапе он пишет такое очень своеобразное прошение: «Пожалуйста, вот рассмотрите мое личное дело. Я вот уже ходить в военные походы, - там Русско-турецкая война начинается, - не могу по старости». А старость какая? 55 лет человеку, да? Вот все вот уже. По болезням, по ранениям. «Я бы вернулся в имение во Псков, - казалось бы. - Но там у меня всего 5 крепостных, причем полагалось мне 5 душ, а один уже умер. А год какой-то там неурожайный. Так я ж за них еще из своего жалования должен платить подати за своих крестьян. Я ж за них отвечаю». То есть, казалось бы, я должен злоупотреблять там, – да? – их грабить. А на самом деле все наоборот. «Поэтому, нельзя ли мне, так как я не могу в боевых походах участвовать, какой-нибудь... какой-нибудь гарнизон где-нибудь возглавить, чтоб вроде как и зарплата была, но чтоб я там не надорвался, а у меня еще и дети». То есть вот у него реально дочь там и сын. Все вот, да? Как по Пушкину мы помним. Да? «Капитанская дочка». Так вот. Ну, там сжалилась над ним центральная власть. Не мгновенно, правда. Это ему пришлось встать в очередь, ждать пока освободятся вакансии, но ему там заплатили наперед денег. 300 рублей. Вроде бы серьезные деньги, но для дворянина ничто. Опять-таки жить там надо... Все это опять-таки мы по стихотворениям Пушкина знаем. Это чуть позже было. Но не многое изменилось, когда вроде бы живешь за крестьянский счет, а купить себе толком ничего не можешь. Как ты себе купишь там какой-нибудь камзол. Это уже все. Это там 100 рублей. Вот так вот по бедности они-то и жили в деревнях. Мечтали в города переехать. Кто жил в деревне? У кого денег нет на городскую жизнь, у этих дворян у мелкопоместных. Так вот, что ему через год... Ему дали чин полковника за заслуги. Ну, действительно, вроде бы человек там заслуженный. Сжалились, сердобольность такая. Но что ему могут предложить, когда появилась вакансия? Майорская должность в какой-то черт-те где дальней крепости. Ну вот этот Татищев городок там, – да? – то, что у Пушкина выведено. Что ему приходится делать? Он соглашается, потому что... Там ему, кстати, пригрозили: «А если откажешься, вот ты, полковник, занимать майорскую должность, так мы тебя вообще всего лишим, езжай там в свое имение тогда. А так хоть какая-то польза от тебя будет». Но это, кстати, он не единственный, там сразу 5 полковников должны были отправиться вот этими командирами маленьких гарнизонов на унизительные майорские должности. И ничего. Соглашались. Жить-то на что-то надо. Вот тоже невероятно: полковник, а ничего не нажил там себе. То есть значит не было каких-то особенных ресурсов или честный человек там был. Я вот когда служил в армии, полковник... Командир полка там...
В. Дымарский
―
Современный...
М. Кузахметов
―
Трудно представить его...
В. Дымарский
―
Современный, да?
М. Кузахметов
―
Чтоб вот он за годы службы потом жаловался, что жить не на что, двое детей всего, а содержать не на что. Так вот. Не смотря на то, что денег ему дали наперед, а ему надо из Псковской, соответственно, губернии добираться. И пока он ехал к месту службы в Оренбургскую губернию, он совершеннейше поиздержался. Денег не хватает. Каких-то долгов там набрал. В общем, у него на переезд-то не было денег, а он еще крестьян с собой взял ведь. Вот этих своих несчастных, потому что: «А как я там дальше буду? Мне ж нужны свои крестьяне из псковских». Переселять там в Оренбургскую. С этим переездом. Как эти крестьяне там все перебирались за тысячи километров! Страшно представить. В общем, он как-то добрался до Оренбурга, будучи уже в долгах. А ему назначили командование-то не Татищевым городком, а крепостью Магнитной. Это нынешний Магнитогорск, а тогда маленькая крепостюшка. А это еще несколько сотен верст. А ему туда просто нереально добраться.
В. Дымарский
―
... на Урал, да.
М. Кузахметов
―
Ну, далеко, в общем. И там принимает... Сжалился над ним губернатор: «Ладно, черт с тобой!» Дал ему еще каких-то денег, так как все равно так далеко не добраться. «Тут вот у нас маленькая Татищева крепостюшка, давай езжай туда. Тут хотя бы близко все от Оренбурга. Вот будешь там комендантом, обустраивайся». Денег ему в долг дали. Но если б знал Елагин, что его ждет... Тогда же ничего не предвещало беды. Наоборот, это тихий гарнизон. Ну, какие-то набеги там каких-то кочевников. Пальнули из пушки, они все и разбежались. В принципе крепость, и это у Пушкина, кстати, тоже написано, покосившаяся. Вроде бы она числится крепостью, а в реальности там бревна сгнили, рвы там, которые когда-то были выкопаны, заросли. Но как-то вроде ничего, держимся там, пока никто с пушками не подошел.
В. Дымарский
―
А, как подошел Пугачев, так ему эти крепости одна за другой...
М. Кузахметов
―
Ну, вот...
В. Дымарский
―
Одна за другой.
М. Кузахметов
―
Несчастье... Да. В судьбе Елагина случилось именно с Пугачевым, и это вот опять-таки прообраз – да? – капитана Миронова из «Капитанской дочки», потому что недолго он счастливо жил. Там в «Капитанской дочке» не упомянуто, а в реальности его дочь Татьяна, она успела... Ну, у Пушкина Мария, а здесь Татьяна, она успела выйти замуж за коменданта еще одной маленькой соседней крепости, за майора. Ну, то есть как будто бы начинает налаживаться. Это ж счастье выдать дочку замуж, – да? – ведь? Для человека, у которого денег нет на приданое. А тут вот, какой бы он ни был полковник, а тут берет майор. Все рядом, казалось бы. Вот. И тут вот вокруг этих всех событий, в контексте времени, приближаются бунтовщики и муж его дочери там успевает отправить ее, как ему казалось... Он, потому что был в Нижнеозерской крепости... Похожи, – да? – названия. По-моему, Харлов его фамилия. Майор. Так как у него крепость была послабее, а казалось бы, что вот эта крепость Татищева городок посерьезней: «Отправлю-ка я жену туда. Глядишь там как-то они продержатся». А сам офицер не бежал. Вообще, никто не разбегался при виде бунтовщиков. Ну, что поделать? Вот такая вот моя офицерская судьба. Ну, еще раз повторимся, для всех офицеров, которые попали в руки бунтовщиков, все закончилось трагически. Казнили, убивали. Причем больше там как раз...
В. Дымарский
―
…от поведения офицеров...
М. Кузахметов
―
… казаки бесчинствовали. Да вот, видите ли, не соглашались и говорили: «А ты самозванец!» Пугачеву. А Пугачев говорит: «Ну, тогда...»
В. Дымарский
―
Нет, ну, а были... Были и те, которые присягали.
М. Кузахметов
―
Ну, единичные случаи и только из младшего офицерства, непонятного происхождения. Да, там остались свидетельства. Потом перебегали обратно, когда там изменилась конъюнктура там. Судьба, – да? – какая. Предатели. Ну, так вот. Ну, чтобы вот эту предысторию с «Капитанской дочкой» рассказать. Но не помогло. Вот, например, этот тоже муж Татьяны, он, чтобы поддержать как-то боевой дух гарнизона своего, решил устроить, ну, там они ж могли месяцами не стрелять, давайте-ка постреляем хоть, пушки проверим. А к нему на помощь шел отряд на поддержку из Оренбурга. И командир этого отряда на свою беду, услышав стрельбу решил, что все, крепость пала, слабенькая, наверное, бунтовщики захватили, повернул обратно, не дойдя. Поэтому с крошечным гарнизоном остался этот майор. Захватывают его. Очень быстро захватили бунтовщики. Казаки сразу перешли, солдаты сразу сдаются, страшная смерть офицера. Остается вдовой эта несчастная Татьяна. Дальше события происходят, которые нам вот хорошо, в принципе правильно описаны у Пушкина в «Капитанской дочке», когда осада Татищева городка: эти солдаты инвалиды, крепость слабенькая, казаки, которые в гарнизоне, почти сразу переходят на сторону Пугачева. Ну, и там жуткая смерть соответственно. Ну, в книге капитан Миронов, здесь – это полковник Елагин. Он отказывается соответственно присягать. Ну, он, по большинству свидетельств, не так красиво, как это рассказано: «Я тебе присягать не буду, ты вор и шельма...» Он сопротивлялся. Он отбивался, даже когда... когда солдаты инвалидские сложили оружие. Но в любом случае он принял мученическую смерть. Но дальше мученическую смерть принимает его жена, которая там уже действительно, судя... причем на глазах там своих детей. Ее сын-то малолетний был еще. Что ты самозванец, говорит Пугачеву, все вы самозванцы. Ее просто растерзала там толпа. Все это на глазах ее дочери. Но и на этом все не заканчивается, потому что у нас там все с предателем Швабриным связано, а здесь эту несчастную Татьяну берет к себе в наложницы сам Пугачев. Тут вот Пугачев-то не забывал о себе. Там тоже осталась масса свидетельств. Ну, как вот? Он же император. Ему положено прислуживать. И у него какие-то должны быть там девки, которые еду готовят, посуду моют, постель. Ну, за одно с ним там и... все время рядом и остаются и на ночь там. По-разному это оценивали там его приближенные, современники. Вообще нервничали. Как бы какая баба не стала на него влияние особенное иметь. И вот, например, для несчастной Татьяны... Ну, могли просто прогнать. Ну, там чередовать. Кстати, Пугачев не возражал, чтоб у него все время менялись вот эти вот его дворовые девки. Но вот эта несчастная Татьяна, ее буквально через месяц просто пристрелили казаки, когда Пугачев отлучился. Ну, она считалась красавицей, хоть невысокого роста, но круглолицая. Дворянка. Хоть и мелкопоместная. А что еще? Императору полагается. Ну, в общем, ее убили. У Пушкин там все по красивее. Пушкин-то любил happy-end. Причем happy-end совершенно фантастический, когда она, гуляя по саду, совершенно случайно встречает императрицу Екатерину II, рассказывает ей, как все было на самом деле, и все заканчивается хорошо. Нереальная история. Не бывает такого, не будем питать иллюзий, что встретится нам тут где-нибудь в саду президент Путин, сейчас мы ему все расскажем, тут он все поймет...
В. Дымарский
―
И сразу...
М. Кузахметов
―
Всех сразу накажет.
В. Дымарский
―
И все станет хорошо.
М. Кузахметов
―
Не будем питать иллюзий, так не будет. Так вот. Драматическая история, раз уж мы упоминаем там из «Капитанской дочки», Елагина закончилась на самом деле никаким не happy-эндом. Умерли все. Но дальше как мы там... С чего мы и начинали, что главная-то какая цель? Это поход на Оренбург. Причем там тоже вот начинает власть, соответственно, нервничать, направляет на встречу какие-то отряды, например, фамилия Билов, но на самом деле это... По-моему, у него должность бригадир, – да? – ну, что-то среднее между майором и полковником. Фон Билов. Это все вот офицеры там разного происхождения, этнические немцы на русской службе, черт-те где. В общем, подходят орды разбойников, с точки зрения дворян, к Оренбургу. А надо что-то делать.
В. Дымарский
―
И какое... к тому времени...
М. Кузахметов
―
Не, к тому времени там на сторону Пугачева переходят уже тысячи людей. К нему стекаются реально казаки. Во-первых, царь. Император. Во-вторых, тут же у него ж там какие указы? Казнить всех неугодных... Причем у людей прекрасно все совмещается. То, что он император – это правильно. А то, что дворян надо резать, вешать, убивать – это тоже правильно, потому что он же за справедливость, он же за нас, за народ. То есть это вообще поразительная история, но... Ну, так, чтобы вот немножко отвлечься и напомнить, что бывают и другие традиции. Вот прошло почти 150 лет до того, как из Плимута отправляются поселенцы в далекую Америку, так называемые отцы-пилигримы. И еще на корабле заключают между собой договор, что мы все равны. Мы будем выбирать там губернатора там, но все равны. Закладывают – да? – основы какой-то демократии. Не будет среди нас дворян. У нас у всех будут равные права. Это важный договор. Еще на землю не ступили, поделили шкуру не убитого медведя. Проходит 150 лет, и вот в просвещенной России казаки, крестьяне, татары: «Это наш император, это наш царь. Вот да, ему все можно. Мы его слушаемся. Ну, заодно он нам разрешает... А дворян мы будем убивать. Тем более что они, видите ли, не присягают. Не слушаются. Как еще там с ними?» Да еще и радость там ограбить. Грустная история. Так вот, приближаются... Приближается войско. Это уже большое. К Оренбургу, но тут все-таки Оренбург на том этапе была серьезная крепость. Правильно сделанная по тем временам. Это не так, как мы себе представляем, замок там, да? С высоченными стенами... Это равнина, сравнительно, но тем не менее насыпаны валы, на валах пушки, перед крепостью рвы. И если правильно расставленная хорошая артиллерия, то приблизиться просто так к крепости по открытому пространству сложно. Ну, или почти невозможно. С близкого расстояния специально обученные солдаты открывают стрельбу. Ну, как? Ничего не получится, просто так штурмом взять. Это с одной стороны. А с другой стороны у людей, которые подошли реальный предводитель — Пугачев, который знает как это делать, который не раз штурмовал крепости, который знает, что такое как минимум правильная осада, правильный штурм, как правильно артиллерию расставить. Потому, что впоследствии Оренбург обстреливали так, что в центре города рвались бомбы и снаряды. Как правильно прокопать подход к городу, чтобы пушка была вроде бы защищена, а навесной огонь мог вестись. Там, правда, артиллерии ему катастрофически не хватало. Но тут еще, что нужно упомянуть, потому что мы каждый раз все говорим там «восстание народное», вот только сейчас, в том числе примкнули наконец-таки вроде бы среди войска Пугачева... У Пугачева появились и какие-то рабочие. А это важно. Да? Нам всем людям с советским прошлым, что вот они пролетарии. Вот они увидели своего народного вождя, который будет защищать их интересы против эксплуататоров, и вот тут вот они к восстанию примкнули. Ну, мы рассказывали, что жизнь этих...
В. Дымарский
―
А...
М. Кузахметов
―
… работных людей была ужасная на заводах...
В. Дымарский
―
Скажите, Максим, а у Пугачева, он каким-то образом декларировал конечную цель? Что взять... Захватить власть...
М. Кузахметов
―
Он многократно ее...
В. Дымарский
―
… в стране?
М. Кузахметов
―
Вообще он в Петербург шел, конечно же, чтобы справедливость…
В. Дымарский
―
Он шел в Петербург...
М. Кузахметов
―
… освободить крестьян там. Ну, он всем находил нужные слова. И башкирам знал, что сказать, и казакам привилегии восстановить, и крестьянам, конечно же. Хотя крестьян он явно презирал. Раз вы там все рабского по сути происхождения... На каком-то этапе просто им сказал, идите, куда хотите, я о вас больше заботиться не буду, сами о себе заботьтесь. Так вот тут любопытный тоже, я считаю, надо рассказать, персонаж, некий Хлопуша.
В. Дымарский
―
Хлопуша. Конечно.
М. Кузахметов
―
Да. Самый популярный. Он вообще не то, что был самый важный в войске Пугачева, но просто так...
В. Дымарский
―
Собственно его же Высоцкий играл.
М. Кузахметов
―
Да. Его Высоцкий в театре играл. Ну откуда берется, – да? – там слава? Как все искажается? Потому, что колоритно сыграли там. Как… Крючков его там играл в экранизации. Сам по себе просто персонаж колоритный, не смотря на то, что он не был там премьер-министром у Пугачева. Но любопытная просто тоже история. Человека невозможно не упомянуть. Ну, мы не будем всех соратников Пугачева упомянуть, так как было... Упоминать. Так как было следствие, осталось много документов. Но яркий персонаж. Чем он еще хорош? Что он реально из крестьян. Это как раз был человек не из казаков. Из тверских. Но вот был... чем-то отличался, наверно, от своих односельчан, которые гнули спины, шапки ломили, потому что он еще в молодости как-то сумел отнекаться от хлебопашества и устроился в Москве извозчиком. И очень быстро нашел себе нормальную компанию. Ну, как мы говорили бы, с плохой компанией связался. Но явно эта ему компания понравилась, потому что очень удобно. Везешь какого-нибудь зажиточного подвыпившего человека, а за одно его и ограбил, выкинул куда-нибудь в канаву его труп... Мы когда-то рассказывали, что в Москве, там же ужас что творилось, потому что полиция была в смычке с бандитами. Там пришлось увольнять вообще всех. Все Екатерине, кстати, досталось. Там – да? – страшная история. В общем, Хлопуша в Москве почувствовал себя просто вот королем жизни. Прекрасная история. Связался с уличными грабителями. Но недолго продолжалось. Его арестовали. Он там назвался беглым солдатом. Тоже вот история, мне кажется, немного невероятная, потому что ему поверили, документов-то там нет, личность установить сложно, но раз ты беглый солдат, дезертир, стало быть, ну, не хотел, наверное, в крестьянство рабское возвращаться, то вот тебе там классическое наказание – да? – это шпицрутены. Это, вообще, страшная история, когда тебя по спине каждый солдат… Тебя проводят через строй, руки там привязаны, как правило, к ружью или к палке, тебя просто на каком-то этапе волокут, и если это там... Ну там по-разному назначалось, но считается, что ему назначили тысячу солдат, и каждый должен один раз его ударить. А шпицрутен – это же железный шомпол, которым нужно было чистить ружье. Страшная история. Но я с трудом представляю эти... Опять-таки возвращаясь к классике, мы там помним «После бала», – да? – толстовский рассказ. Ведут там провинившегося солдата, он там плачет: «Не убивайте, братцы». 100 ударов и все, ты не жилец. А тут! Что же он 6 тысяч ударов и потом восстановился?! Ну, якобы, в общем, все это прошел. Живучий был. Выжил. Даже успел там скрыться в деревне. Поправился и опять попался на конокрадстве. Ну, там уж какая-то судьба, наверное: украл, выпил, в тюрьму. Уже все, дорожка там одна. Его отправляют в ссылку, причем в Оренбургскую губернию. Опять-таки гуманизм, – да? – не казнили там, ну, вроде пока на нем крови не было или не доказано было ничего. А он там опять грабитель-разбойник. Что там тянуть свою лямку там каторжника или ссыльного? Если рядом ездят люди обеспеченные, что у него кошелек-то не отобрать? Так он снова уже в 1768 году арестован-то в 3-й раз. Ну, на этот раз там власть уже построже, там личность его установлена. Да еще на будущее, чтоб не мучиться, мало ли за кого он себя выдаст, ему вырывают ноздри и выжигают специальные знаки. Но тут актеры, которые его играли не до такой степени входили в образ, с вырванными ноздрями там. Ни Высоцкий, ни Крючков на это не пошли. Но тем не менее. Становится человек... Ну, страшно представить. Да? Ноздри вырвать там. Зато сразу приметный. Ну, опять-таки как мы там знаем? У нас же любят таких вот гонимых. Он же ведь свой, простой, народный. В принципе в любом доме там мог, наверное, попросить там кров. Но человек был пассионарный, потому что его отправляют уже вот в этом состоянии на каторгу в Тобольск, а он умудряется сбежать оттуда, опять-таки на свою вольную жизнь. Но и это еще не все. Его арестуют в 4-й раз. Но тут вот опять-таки ему на каком-то этапе... Его звезда, как взошла? Он оказался просто совершенно случайно в Оренбурге. Его там вроде бы... Не знали, что делать, потому что отправят его в ссылку, это ж надо его везти. Деньги, расходы. Лучше тут его под присмотром будем держать. Не убивали. Что-нибудь, работу какую-нибудь ему там придумаем в оковах, раз он такой преступник и 4-й раз... Рецидивист настоящий. И тут вот на свою беду губернатор придумал невероятнейшее дело. Превратить этого Хлопушу в такого специфического диверсанта. Сейчас мы отправим его... Мы посулим ему освобождение. Тем более человек с вырванными ноздрями, куда он там от нас теперь денется-то? Это ж на всю жизнь на нем клеймо. Но мы посулим ему денег, мы пообещаем освобождение. А Хлопуша тоже... Вот вообще кличка Хлопуша — это значит как будто говорливый, болтун такой. Умел, наверное, человек красиво все рассказать, – да? – там, очаровать там своих собеседников. И он легко согласился. А что надо сделать? Пушки заклепать? Пугачеву? А, хорошо. А, порох взорвать? Да, конечно, порох взорву. Его отпускают. С деньгами соответственно. Ну, как тогда… Так и называлось «харч дать с собой». Да? Слово какое. У нас немножко оно такое грубоватое, а тогда так и называлось. И, в общем, это звездный час бывшего уголовника, преступника с вырванными ноздрями. Он приходит к Пугачеву. Тот в это время находился в Сакмарском городке. И сразу же идет к предводителю и говорит: «Я вот тут к тебе прислан. Вот все тебе взорвать, но я свой. Я вообще за тебя. Я за народ. Ты вот мне нравишься. Ты, конечно же, безусловно император». Тут, правда, Пугачев немного насторожился. Это же тоже вся история: пришел человек, мало ли за кого он себя выдает, проверку ему надо устроить. Тут Хлопуше повезло, потому что среди приближенных Пугачева оказался Максим Шигаев, который когда-то в остроге тоже сидел, признал его, говорит: «Это наш человек! Он надежный. Он свой. Он уголовник, преступник. Социально нам близкий». Шариков, в общем. Происхождение у него – Клим Чугункин. Все, нам подходит. Так вот. Ну, там любопытно про Шигаева. Я там не хочу погружаться во всех соратников Пугачева, а тут вот любопытно просто тоже, как все это происходит, потому что Шигаев, за которого... который поручился за Хлопушу, ведь он был титулован Пугачевым графом. Ну, не буду… Какой тут граф Шигаев? А давай ты сразу будешь граф Воронцов? Тоже вот, как все происходило? И никого ж не коробило, никто ж не говорил: «Пугачев, да что это такое? Зачем тут графья? Не, мы ж тут свои народные, равные». Ничего подобного. Это почетно. И Максим Шигаев представляется с тех пор, тоже, вообще, человек полууголовной биографии, графом Воронцовым. Так вот. И тут вот реально расцвел. Удивительное дело, что этот человек с уголовным прошлым становится не просто реальным полевым командиром, еще и администратором. Потому что первое же сложнейшее дело, которое ему поручил Пугачев — отправиться на уральские заводы…
В. Дымарский
―
Это мы уже про Хлопушу...
М. Кузахметов
―
Да, про Хлопушу. Про Хлопушу. Добыть там пушки, потому что пушек не хватает. Ядра нужны к пушкам. Ты выстрелил, а дальше чем стрелять? Пушки есть, а чем стрелять? Порох. И он блестяще справился с этой задачей. Он, преодолевая сотни километров, добирается реально до заводов, находит там не просто пушки и ядра к ним, еще формирует там отряд 500 человек. Он угоняет... пригоняет, соответственно к Пугачеву стадо быков. Это все актуально, это ж всю эту ораву чем-то кормить. Ну, и тут уже, конечно же, Пугачев... Тут абсолютное доверие. И становится уголовник Хлопуша полковником в войске Пугачева. Ну, там чтоб вот опять-таки не погружаться во всю в эту историю, закончил, конечно, Хлопуша печально и закономерно — он был казнен. Но яркий колоритный персонаж, о котором вот невозможно не упомянуть.
В. Дымарский
―
… о других персонажах... не столько персонажах, а дальнейшем ходе Крестьянской войны после небольшого перерыва на новости.**********
В. Дымарский
―
Еще раз добрый вечер! Мы продолжаем нашу программу «Все так плюс». Пугачевская война. Пугачевское восстание. Пугачевский бунт. Максим… Напоминаю, Максим Кузахметов, я Виталий Дымарский. Мы ведущие этой программы. И мы остановились, ну, не то, что на самом интересном месте, по-моему, все места интересные. Одинаково. Но Максим рассказывал про Хлопушу, человека, который стал ближайшим, наверное, – да? – помощником...
М. Кузахметов
―
Да вот нет, он какой-то был не самым ближайшим, но одним из наиболее колоритных...
В. Дымарский
―
Колоритным... Все-таки вошедшим в историю. Я бы так сказал. Хлопуша. Да.
М. Кузахметов
―
Он вошел в историю вот скорее своей колоритностью, во-первых. А, во-вторых, потому что он очень понравился Пушкину, как яркий персонаж. А уж когда Есенин там написал целую поэму с монологами, он обрел там, ну, просто уже бессмертную жизнь. Там было много гораздо более реальных людей. И вот как мы говорили там, тот же Шигаев. Ну, нет, он был прекрасный полевой командир, верный соратник Пугачева, но не... не среди его... Не член политбюро, грубо говоря, если так вот рассказывать. Там будут более заслуженные люди, казацкие. А он же... Еще раз напомним, он же, вообще, из крестьян. То есть какое... Какая он ему ровня? Там сословно... Все эти люди четко следили за происхождением. Ну, может не так буквально как в Индии с кастами, но тем не менее казаки крестьян презирали, еще раз вот напомним. Не чувствовали они между собой какого-то социального родства. Ну, просто вот, чтоб с Хлопушей закончить его грустную историю. Он вообще чем от Пугачева отличался? Вот этот человек, например, реально переживал за свою семью. Если Пугачев от своей семьи отрекался и отнекивался, и жене говорил: «Не дай Бог, кому скажешь, что ты моя жена... - ну, первой, настоящей. Да? - Сам голову отрублю». То вот Хлопуша, когда уже восстание шло под откос, когда уже разбегаются, надо скрываться, и он мог бы бежать, но он очень хотел позаботиться о жене, о ребенке, передать в надежные руки, договориться с кем-нибудь: «Вы там... денег дам, присмотрите за женой, я пока уйду в бега». Тем более я человек с клеймом на лбу, с вырванными ноздрями, ну, я никем не могу больше притворяться. И выдали его свои и предали. Вот этот... все тоже грустная история. Как только шатнулся, качнулся маятник в другую сторону, и тут вот надо поскорей успеть засвидетельствовать верность перед властью, поскорее заслужить свою собственную индульгенцию, мало ли кем я был, а теперь я наперегонки там буду выслуживаться. Выдали-то его и схватили свои. И там вот у него была не просто казнь там традиционная, – да? – там. Это ж Пушкин тоже писал там. По Волге плоты шли с повешенными бунтовщиками. А тут вот ему придумали казнь отдельную, персональную, специальную, чтобы на эшафот он шел в саване. Сразу вот, что это вообще не жилец. Такая специфическая история. Вот сколько ему давали раз право искупить свою вину, а он, видите ли, так вот и не пошел по пути исправления. Ну, и там соответственно, конечно, голову после уже казни, так как он популярен, и чтоб никто не говорил, что он там чудом спасшийся, насадили на кол, еще долго там она висела на площади. Ну, еще раз напомним там, чем еще он примечателен. Тем, что, конечно, когда его в советском кино сыграли такие люди как Крючков там или Высоцкий, ну, в театре, правда, уже, там на века. Ну, это вот мы отвлеклись просто на ярких персонажей, – да? – чтобы вот в контексте эпохи...
В. Дымарский
―
Возвращаемся… Возвращаемся к войне.
М. Кузахметов
―
Возвращаемся к Екатерине II, с кем ей приходилось иметь дело.
В. Дымарский
―
К Екатерине II. Да.
М. Кузахметов
―
С верными служаками несчастными, полковниками Елагиными или с лихими людьми из пресловутых 90-х там... Да? Такие все в...
В. Дымарский
―
… тем не менее она же посылает какие-то экспедиции, – да? – чтобы покончить с этим делом.
М. Кузахметов
―
Доходят до нее слухи. Тут вот Екатерину, конечно... Не знаю, такое может быть вульгарное слово, «переклинило». Потому, что в который раз вот очередной человек, очередной самозванец, мы же когда-то рассказывали, что она сначала иронично относилась к самозванцам, там даже такие писала там резолюции: «Вы там поручите своим попам, чтобы они... - ну, которые признавали там якобы спасшегося мужа, - чтоб они и раз уж все равно выпивают, так хотя чтобы закусывали». Потому, что они там по пьяни не пойми, чего там творят, признают самозванцев всяких императорами, – да? – там Не было сначала кровавой расправы.
В. Дымарский
―
Ну, надо сказать, что те самозванцы все-таки такого масштаба самозванчества не добивались.
М. Кузахметов
―
Тут разрастается. И главное, что это – да, – вот Пугачев…
В. Дымарский
―
Да. Это просто уже угроза власти.
М. Кузахметов
―
Она встретила человека, который начинает предпринимать реальные шаги, рассылать указы. Он же вообще все правильно делает. Он создает, например, военную коллегию. Это не просто какой-то бунтовщик с какими-то атаманами. Он-то как раз...
В. Дымарский
―
Государственный комитет обороны.
М. Кузахметов
―
Ну, примерно так. Он заставляет казаков, казацкую верхушку, так давайте все по правильному делать.
В. Дымарский
―
Ставка верховного командования.
М. Кузахметов
―
Назначает их полковниками, дарит им титулы графов, создает реальную военную коллегию, которая функционирует. Это уже не просто какой-то сброд там. Ограбили там когда всех крестьян, перешли в другую деревню. Там... Там, как первые командиры гражданской войны... Ну, они, конечно, не такими были. У нас вот, прорекламируем чуть-чуть журнал «Дилетант», была интересная тема: Махно.
В. Дымарский
―
Махно. Да.
М. Кузахметов
―
У нас по советским фильмам полевой командир такой бандит – это кто? Крестьян ограбил в одной деревне, больше нечего взять — перебрался в другую со своим небольшим отрядом. Вот он разбойник там. Еще прикрывается там казацким происхождением. Здесь не так. Здесь Пугачев вот прямо так и назначает: «А ты будешь интендантом». То есть соответственно давай отвечай, вот у нас там столько-то лошадей, столько-то людей. Нужен фураж. Причем на каком-то этапе у Пугачева же были деньги там, и он... У него была казна. Это уже не просто какие-то грабежи там и преступления.
В. Дымарский
―
Но свои не выпускал?
М. Кузахметов
―
Нет, чеканить он не добрался. Там тоже сложно. Но я думаю, он, если бы там позволили обстоятельства… На каком-то этапе вот он там не смог закрепиться в Казани, а там, может, и создал бы свой монетный двор. Но указы без конца рассылал там... Ну, как мы уже говорили, что человек был не грамотный, за него писали другие люди. Там же тоже какая любопытная история. На каком-то этапе... Вот просто эпизод там яркий. Как в условиях... Вокруг бунтовщики. А как же офицерам екатерининским вести между собой переписку, чтобы бунтовщики если схватили и поймали, соответственно прочитать ничего не могли? Выход гениально простой — писать на французском или на немецком. Всегда были офицеры, которые этим владели. Но и Пугачев на каком-то этапе нашел к себе в войско специальных вот людей — толмачей, которые и эти письма могли читать. Ну, то есть это про то, что все-таки Пугачев был не прост. И даже вот такими незатейливыми способами обмануть его было нельзя. У него разведка была, например, поставлена... Ну, тоже вот еще эпизод, характеризующий вот всю эту опасность. Вот он без конца отправлял разъезды. В чем вот опасность обороны? Она пассивная сама по себе. Ты ничего не делаешь. Ты – да, – сидишь за стенами крепости. У тебя вроде бы там, ну, у тебя штурмом не возьмут. Но у тебя никакой связи с соседями, ты не знаешь, что там происходит. Ну, еще там и фураж, кончается. Но главное, что ты не предпринимаешь никаких активных действий. Почему вот и требовали там. Но это, кстати, тоже у Пушкина там немножко с иронией с грустной. Так. На вылазку там. Мы должны вот шпага, выхватим сейчас, разгоним. Но это не так просто все. Там должны выходить солдаты строиться. Но в Оренбурге они более серьезные вылазки предпринимали. Но все они закончились неудачей. Так вот. Мы там все это к осаде Оренбурга подходим, потому что это там одна из самых серьезных в какой-то степени, наверное, ключевое событие войны...
В. Дымарский
―
Ключевое событие, конечно.
М. Кузахметов
―
Потому, что если бы Пугачев взял Оренбург... Ну, он явно был обречен. Но неизвестно, как бы это отразилось, потому что когда-то все эти походы на Москву крестьян там, – да? – в Смутное время, закончились тем, что пришла на престол новая династия. Земский собор, Смутное время там. Да? Потери там...
В. Дымарский
―
Кстати, но в то же время, с одной стороны да, конечно, это... Но масштаб и географию вот этой войны пугачевской... Я думаю, что мы все, воспитанные учебниками, – да? – истории, мы плохо представляем себе.
М. Кузахметов
―
Да, вообще, плохо представляем.
В. Дымарский
―
Потому, что это огромные территории, в общем...
М. Кузахметов
―
Задействованы были колоссальные... Но у нас вот, к сожалению, с учебниками... Они такие полусоветские у нас.
В. Дымарский
―
Ну да.
М. Кузахметов
―
Все опять война с феодалами против эксплуататоров. Там, к сожалению, в нынешних учебниках не сильно что изменилось.
В. Дымарский
―
… вот там и Казань… Вот Вы назвали Казань, и дальше же туда пошло все.
М. Кузахметов
―
Уфу осаждали...
В. Дымарский
―
… губернии…
М. Кузахметов
―
Полыхала вся Волга. Да. Там страшные расправы крестьян, которые тут же под шумок там... Как они расправились со своими дворянином? Потом все эти длинные следствия... Ну, это мы забегаем вперед.
В. Дымарский
―
… мы забегаем вперед. Но я думаю, что и Пугачев уже не мог контролировать ситуацию всю.
М. Кузахметов
―
Пугачев потом тоже, конечно… Он потом, кстати, так и говорил на следствии: «А что я мог поделать? Они же меня так буквально-то не слушаются. А если я им что-нибудь скажу не то, так они и...»
В. Дымарский
―
Они меня…
М. Кузахметов
―
«И мне голову отрубят». Там это вот ярко... Ну, как мы уже говорили, в чем пересекалось — с женщинами. Там с личной жизнью Пугачева, потому что там получается, что вот его же эти члены политбюро и решали кто вокруг него будет. Очень боялись, чтобы никто на него особенного влияния не имел. Он у них был такой хоть и талантливый, харизматичный, но в какой-то степени символ, просто знамя. А вовсе не такой идол, которому все слепо поклоняются и по одному...
В. Дымарский
―
Не диктатор.
М. Кузахметов
―
По его воле, – да? – там все как… Как-то мы рассказывали, про одного из самозванцев из скопцов. Вот тот реально говорил там своей общине, кораблю: «А теперь вот все встаем и уходим в другое место». И все безропотно идут, потому что это наш мессия. А тут не так. Тут люди с вольницы, с уголовным прошлым, которые всегда могут сказать... Там же на каком-то этапе у Пугачева конфликты были. Хорошо, что он там кольчугу носил там, – да? – под одеждой. Не доверял там никому. Ну, так вот. Но тем не менее, чтобы мы там по военной истории... Подошли к Оренбургу. Крепость серьезная. Ну, кратко мы говорили там. Сходу не взять. Тут опять-таки я даже помню в школьном учебнике с такой досадой там было написано: «Эх, не решился Пугачев на штурм, а так ведь глядишь и пораньше бы власть народа бы там пришла».
В. Дымарский
―
Не в 17-м году...
М. Кузахметов
―
Да. А то вот без Ленина так у них ничего не получалось. А что ж вот он такой нерешительный-то оказался? Но тут мы вступимся за Пугачева. Человек бывал на войне и знал, слава Богу, бывали командиры, которые понимали, что просто так идти на пушки в пехотную штыковую атаку не всегда оправдано. Явно причем против относительных профессионалов. Там был серьезный гарнизон. Там был... Было больше 2-х тысяч солдат. Там.. Ну, еще раз разделим, – да? – там были и казаки, и были перебежчики, но тем не менее были солдаты специально обученные, которым объяснили: «Это самозванец». Может, если они были бы у самозванца, они бы, может, и перебежали на его сторону, но пока они под присмотром офицеров, они слушаются, службу свою знают, по команде стреляют, сразу со стен не разбегаются. Приближаются бунтовщики... Ну, когда все правильно организованно. Офицер говорит: «Стрелять по моей команде», чтоб просто так заряды не тратить, а когда они совсем близко – залп. Тем более что если все правильно пушки настроены, ну, он сметает вот картечью вот первые ряды просто. Все. Это гибель. Смерть. И мало таких фанатов, которые дальше... Это в кино так любят, по трупам лезут, а в реальности, конечно, большинство людей, когда вокруг тебя кто-то падает замертво... Страшно. Упасть на землю, зарыться в нее вообще побежать по-другому. Ну, и Пугачев тоже человек образованный, знает, не так делается, нужна осада. Там в чем была уязвимость Оренбурга? Нет запасов. Тем более, что даже вокруг города то, что было там достаточно быстро… И Пугачев грамотный. Так. А давайте, сжигать все вокруг. Ну, например, сено, чтоб они не могли конницей пользоваться. Конница – это важно для стремительных вылазок, для быстрого сообщения. Первыми кто падает жертвой любой осады? Домашние животные. Несчастные лошади. Там гарнизон на каком-то этапе без конницы практически-то и остался. Нечем было даже кормить. И даже когда подкрепления подходили, ну, все, значит, фураж. Но вот тут вот все-таки тоже повезло, наверное, Екатерине II со всеми ее служаками, потому что люди, которые собрались в Оренбурге, Пушкин-то про них опять-таки своеобразно пишет: сидят там, обсуждают, военный совет, нерешительные. Но тем не менее люди решительные. Я вот вступлюсь за них. Может быть, они не так, как это все выглядело в представлении военных академиков, которые должны были вывести там, выйти, разогнать всю эту шайку разбойников. Они выходили. Они совершали вылазки. Но просто все неудачные были, потому что точно такой же был у них и соперник грамотный. Выходят... Там до 2-х тысяч солдат выходили вылазки из Оренбурга, но катастрофически им не хватало продовольствия. Они хотели его отобрать. А, во-первых, Пугачев не просто так вокруг города там осаду делает, а построил свой укрепленный городок. Заставил своих казаков, ну, или убедил тоже вырыть укрепления, правильно расставить пушки. Да еще и под… Да еще и караулы. Все несут все правильно там. Ах, приближаются? Ах, из крепости кто-то выходит? Под барабанный бой, не дай Бог там, – да? – а мы уже подготовились, а мы пушки зарядили, а мы фитили держим там настороже. Ну, не получалось ничего с вылазками. Тут сложно упрекать этих офицеров, хотя на каком-то этапе они там уже реально голодали. То тут подключается центральная власть. Все-таки, нет, она не до такой степени беспомощная была, хотя поначалу храбрились там, но тут уже следуют срочные там приказы из Москвы. Так, немедленно там отправить туда подкрепления все какие возможно. Подкреплений мало. Война ж там еще все продолжается там. И параллельно в Польше смута. И надо и под Петербургом гарнизоны держать. Война с Турцией, где главные силы. И тем не менее какие-то отряды на помощь в осажденный Оренбург, какая-никакая связь там осуществляется. Хотя тут, конечно, Пугачев тут всех переигрывал. И тут вот тоже любопытная история, потому что разъезды Пугачева… Ему там очень помогали, конечно, башкиры. Ну, у нас какой бренд Салават Юлаев. Да? Но там было много полевых командиров. Это просто несправедливая история. Кто-то вот стал знаменитым, да еще и хоккейная команда и сразу на слуху. Да? А тут вот...
В. Дымарский
―
Герой башкирского народа.
М. Кузахметов
―
Да. Ну, он смелый был там, – да, – на штурм шел. Так вот, башкиры очень помогали с разведкой: кто, где передвигается, потому что люди, которые идут на помощь с отрядами в Оренбург, они должны где-то ночевать. Они приметны. Они идут пешком. И Пугачев знает, что приближается. И отправляет навстречу свои же собственные крупные отряды. И там попал в засаду отряд Чернышева, был разбит. Но опять-таки офицеры — страшная смерть. Там особенно досталось... Обычно просто убивали, а тут вот некоего капитана Григория Калмыкова, который до последнего говорил: «Нет, самозванец». Ему там вот четвертование. Причем опять-таки повторяют, – да? – какие-то традиции соответственно центральной власти. То есть вот чтоб сначала кисти рук ему отрубить, потом ноги. Ужас вообще! Вот пусть мучается, раз не признал нашего государя императора. Но тут вот потерял немножко контроль Пугачев над своим воинством, потому что устроили праздник. Счастье-то какое! Разбили вот этих вот прислужников царского режима. Перепились. Причем там двигались-то другие отряды. И вот человек... Тоже любопытное прозвище Чика. Чика Зарубин. Да? Еще один реальный полевой командир. Как-то вот они увлеклись празднованием, и еще один отряд, очень крупный отряд Корфа так называемый, он подошел близко к Оренбургу. И когда спохватились казаки, ну, не могли уже помешать. Это подкрепление в Оренбург вошло. Там уже Пугачев был в ярости, казалось бы, надо было бы этого Чику Зарубина действительно наказать. Но это было очень сложно, потому что все свои, все казаки тут же вступаются: «Нельзя! Он наш, он свой». И еще как-то намекают там Пугачеву: «Это ты тут еще не пойми откуда взялся, а мы там все друг с другом повязаны». Ну, в общем, пришло подкрепление, которое в какой-то степени, может быть, и спасло гарнизон. Там оно не сильно облегчило вопрос с продовольствием, но то, что штурмовать город, в котором уже, ну, там получается около 4-х тысяч солдат, ну, не реально. Вооруженных, специально обученных там. Тем более офицеры подошли. И дальше... Ну, вот это там кульминация 1-го этапа восстания. Дальше там Пугачева жизнь серьезно усложняется. Во-первых, у него в тылу, мы уже упоминали там, остается Яицкий городок, который так и взять не удалось. Во-вторых, там, ну, тоже сколько может продолжаться осада? Это же начинаются проблемы и внутри, у Пугачева, внутри у себя. Любая длинная осада она же действует разрушительно, особенно в условиях зимы. Это ж ноябрь. Потом заморозки, морозы. Не всем может нравится там ночевать. В общем, ему пришлось переместить лагерь в Бердский городок. Ну, где хоть какое-то подобие изб, где там можно погреться. Ну, то есть начинает там... не то чтобы там пошатываться дисциплина, но вообще все резко усложняется у Пугачева там с этими всеми осадами. Да еще и... Ну, как я уже упоминал... В общем, на каком-то этапе Пугачев вынужден...
В. Дымарский
―
Да и его стали уже всерьез принимать, кстати говоря. Да?
М. Кузахметов
―
Ну, да. Подходит подкрепление. Там вообще на каком-то этапе, забегая вперед, Бибиков был назначен. То есть, когда прибывают...
В. Дымарский
―
… Бибиков знаменита…
М. Кузахметов
―
Реальный администратор, который начинает отдавать совершенно правильные, грамотные распоряжения, устанавливает связь, который где-то подкупом, где-то угрозами, где-то держит под контролем войска, прерывает линии снабжения восставших, запугивает... Ну, с крестьянами, конечно, их там быстрее можно было запугать с одной стороны. С другой стороны там же выходит уже из-под контроля само восстание. Как бы не хотел все это превратить там в возвращение к престолу Петра III сам Пугачев, но когда... Ну, например, башкиры только ждали там звездного часа. Ведь у них эти земледельцы-поселенцы забирали угодья, к которым они привыкли. Башкирам запрещали пользоваться лесами, например. Ну, насильственно пытались там крестить. И тут они... Ну, вот они, например, видели много бед в этих в заводах, и они на радостях начинают и заводы железноделательные сжигать, разрушать. Пугачеву вообще это очень не нравилось. Ему эти заводы были нужны для пушек. А что вот он может... Как он может там Салавату Юлаеву возразить. Ну, там усложняется… усложняется там вся эта история. А Пугачев еще отвлекся. Там он все пытался взять этот Яицкий городок, который так и не взял, кстати, причем там тоже это казаки на него влияли. Это ж наш родной город. А почему не... Город формально... Ну, как будто бы это же все нашенское, а там какой-то гарнизон до сих пор сидит, что ж мы взять его что ли не сможем? Ты же у нас умный, давай нам как-нибудь организуй! И покидает Пугачев там это все Оренбуржье. Ну, Оренбург… Вообще, расстояния огромные. С какой скоростью они перемещались? Зимой! Все боевые действия ведут. Ведутся. Тут, конечно, оживление в Оренбурге. Тут тоже они... Вот эти все офицеры следили, присматривались, знали. Но там вылазка опять у них закончилась неудачей. Они не смогли... Они хотели захватить вообще запасы продовольствия. Но ослабил опять-таки осаду вокруг гарнизона. А главное, что Пугачеву ничего не удалось. Он так и не смог взять Яицкий городок. Там тоже... Вот, что значит образованный человек. Он же устроил подкоп. Причем все сделали правильно вроде бы под центр, взорвать укрепления. Ну, пороховой склад они хотели взорвать яицкий. Это какой надо прокопать подкоп? Снаружи прокопали. Но люди внутри крепости, в гарнизоне, такие тоже решительные у Екатерины офицеры, услышали, успели, порох перенесли. Не смогли помешать. Но когда произошел взрыв, церковь там разнесло в щепки, а порох не пострадал. Все бессмысленно. Внутри крепости огромная воронка, а штурмовать все равно приходится. Ну, в общем, теряет постепенно, получается, Пугачев контроль над тем, что происходит. И вот, как Вы уже упомянули, подходят реальные войска. Уже там достаточно серьезные силы Бибикова. И Пугачев начинает терпеть уже реальные поражения в полевых битвах, потому что осада формально продолжалась примерно до весны 1774 года, но подход войск, ну, заставил снять осаду. Причем Пугачев тоже... Вообще он принимал сравнительно правильные решения, что теперь мы должны держать оборону, мы будем защищаться. Причем где? В Татищевом городке, где вот когда-то казнили капитана Елагина, который... Ой, коменданта Елагина, который стал прообразом...
В. Дымарский
―
… Миронова.
М. Кузахметов
―
Да. Капитана Миронова. Мы там будем держать оборону. И они упрямо держали. Там как могли, восстановили, починили. Но против регулярных войск с правильной артиллерией, которая ведет осаду, тут уже коса нашла на камень. Вроде бы и казаки не сдаются, держали оборону в этом Татищевом городке до последнего. Там около 2-х тысяч человек не сдавались. Фактически их всех перебили. Перерастреляли, во время штурма перерезали. Но тут Пугачев, он успел там покинуть этот Татищев городок. И тоже, наверное, просто понимал, что бессмысленно принимать здесь смерть. И, казалось бы, все могло бы пойти на убыль. Казалось бы, ну, вот все рушится, отступает он. Но на самом деле, как показали дальнейшие события, как ни удивительно, это был только 1-й этап восстания, когда казалось уже в далеком Петербурге, что, ну, теперь-то мы вот уже там загоняем этих бунтовщиков, кого там в степи, кого там в дельту Волги, пусть они там прячутся в камышах, где им и положено, все эти беглые. Но получилось, что Пугачев в какой-то степени освободился, – да? – вот от этого бремени осады. Но вот опять-таки его ж там упрекали, он много месяцев потерял в этой бесплодной осаде, топтался. А ему ж... Это я помню, как в школьном учебнике, с... Да на Москву надо было идти. Взять там. А тогда бы уже... Все. И вот стал бы он народным там царем, справедливым, конечно же. Так вот. А тут Пугачев, получается, освободился, а вокруг него тысячи людей до сих пор. Он же популярен, он же император, который... Теперь говорят: «Ну и черт с ним с Оренбургом! А теперь, давайте двигаться на Волгу. Что нам это Оренбург? Там все и лучше, и хлеба больше, и города побогаче. И действительно формируется новое серьезное войско. Еще весна. Опять-таки стало теплее, стало легче передвигаться, потому что слухи о нем там уже, ну, скрыть невозможно. Тут опять-таки оговоримся в чем? Странную позицию заняла Екатерина. Она же очень долго все подробности фактически скрывала. Когда вот поступают к ней сведения. Причем скрывала достаточно глупо. Даже от приближенных, от соседних губернаторов. Потому, чтобы не сеять панику, а то мало ли, кто-нибудь там узнает, что Крестьянское восстание. Послушается. Тут уже скрывать было невозможно. Но это соответственно то, чего Екатерина боялась и происходит. Узнают уже тысячи людей везде, что вот там бродит человек, то ли император, то ли не император, то ли самозванец, то ли настоящий. А крестьянам вольную дарит. Ну, и откуда-то люди уже могут разбегаться, крестьяне из центральных областей России. Там вот на Дону, там все знают, выдачи нет. Да там все вот справедливость. Да там дворян вешают. И, как ни парадоксально, после 1-го разгромного поражения, после снятия осады Оренбурга, начинается 2-й этап восстания, когда вот реально...
В. Дымарский
―
И довольно... Ну, нельзя чтобы успешно...
М. Кузахметов
―
Поначалу очень успешно.
В. Дымарский
―
Да. Да.
М. Кузахметов
―
Потому, что поначалу продвижение вот это казаков...
В. Дымарский
―
На Казань.
М. Кузахметов
―
Казаков на Север. Ну, дошли, – да, – до Казани, потому что когда они подступали... Они не смогли взять Уфу, не смогли взять некоторые другие городки. Но так, – да, – забегая вперед, они Казань, ну, фактически захватили. Там уже опять-таки сам Пугачев там с трудом контролировал ситуацию. Большой город опять-таки пограбить. И опять-таки невероятное пересечение, о котором невозможно не упомянуть. Там оказалась в заточении несчастная эта вот жена Пугачева. Мы о ней упоминали там уже. Это вообще женщина, у которой, вообще...
В. Дымарский
―
… которая должна была молчать.
М. Кузахметов
―
Которая незадачливо просто замуж там вышла когда-то неосторожно. Софья, если я не... не ошибаюсь, там ее звали. Вот выдали там в 17 лет замуж за какого-то там симпатичного 17-летнего парня. А вот какая у нее судьба. Потому, что ее нашли, когда началось следствие, ее просто нашли там специально обученные люди, арестовали просто как вот по родству. Но дальше, что с ней делать не знают, потому что она вообще ни при чем. Она бедствовала, она... Ей есть было нечего. Пугачев фактически от нее отрекся. Она ему вообще поперек горла была. Зачем она ему нужна? У него ж жена-то Екатерина, которая бунтовщица. И вот тут освобождая...
В. Дымарский
―
… с ним.
М. Кузахметов
―
Ну, как? Вокруг него там какие-то женщины... Нет, он как будто бы официально говорил, она у меня предательница – жена, я все... Она мне там не нужна. Я вот там, когда в Петербург вернусь, порядок наведу. Но формально да, это ж она, моя жена и была Екатерина II, самозванка. Престол захватила. А я настоящий император. Вообще я не знаю сколько раз ему приходилось отвечать на все эти сложные вопросы, потому что там же сомнений было множество. Я уже упоминал, что потом он женится на простонародной, а... А люди... А куча крестьян понимает, что значит это не император. Да не может такого быть! Он должен на английской королеве жениться. А так не может быть. Так вот, во время взятия Казани... И тут вот на беду, может быть, Пугачева, появляется женщина, которая говорит: «А ведь это ты мой муж-то. Я ж твоя жена. Емельян, нам кормить детей нечем. Пока ты тут вот за императора себя выдаешь». И что-то надо делать несчастному Пугачеву, несчастной этой женщине. И начинается новый этап во всей этой истории.
В. Дымарский
―
Ну, а новый этап во всей этой истории, как сказал Максим Кузахметов, у нас начнется тогда в следующей нашей программе «Все так плюс», в которой мы продолжим рассказ о династии Романовых вообще и о Пугачевском восстании в частности. Это была программа «Все так плюс». Максим Кузахметов, Виталий Дымарский. До встречи!