Война и мир Елизаветы Петровны - Все так + - 2018-01-13
13.01.2018
Виталий Дымарский
―
Добрый вечер! Программа «Всё так плюс», которая выходит как обычно из Санкт-Петербурга с санкт-петербургским же историком Максимом Кузахметовым. Меня зовут Виталий Дымарский. И мы сегодня продолжаем наш сериал, посвященный династии Романовых. Сериал, который остановился прошлый раз на Елизавете Петровне, но мы не уходим с этой темы. Елизавета Петровна занимает слишком большое место в российской истории, чтобы так уж быстро от неё отойди и перейти к следующей странице вот этой нашей многосерийной… многосерийной эпопеи. Поэтому мы продолжаем рассказ о правлении Елизаветы Петровны и подошли, в общем-то, наверное, к ключевому событию ее пребывания на троне, к войне, о которой многие вообще даже называют мировой войной. Это война, которая в историю-то вошла как Семилетняя. Так ведь?
Максим Кузахметов
―
Да, это знаменитая Семилетняя война, которая безусловно может считаться, наверное, самой первой по-настоящему мировой войной, когда боевые действия проходили на всех континентах, ну, кроме неоткрытой, плохо еще тогда известной Антарктиды и Австралии, а так затронуто было все. В основном между Англией и Францией, но в Европе были задействованы практически все крупнейшие державы. Ну, и без России, разумеется, тоже не обошлось. Но тут надо рассказать о предшествующих событиях, потому что на Елизавету Петровну, на ее правление, пришлась так называемая дипломатическая революция. Ведь столетиями в Европе Габсбурги, то есть это Австро-Венгрия, Испания, Голландия, и Бурбоны – это Франция, союзникам противостояли друг другу в непримиримой вражде. И во время Елизаветы Петровны произошло потрясающее событие, они помирились, подружились. И главным врагом на каком-то этапе стала Пруссия. Ну, там Англия, конечно, безусловно это вечное противостояние, ведь только в XX веке англичане и французы стали союзниками, до этого столетиями враждовали всегда.
В. Дымарский
―
Ну, как и Франция с Германией, собственно.
М. Кузахметов
―
Ну, по-разному, потому что Германии тогда не было, вот как единого государства. Да.
В. Дымарский
―
Но была Пруссия. Да. Была Пруссия, и были другие…
М. Кузахметов
―
А тут случилось поразительное событие, когда… Это впервые действительно за несколько сотен лет фактически. Габсбурги и Бурбоны оказались по одну сторону баррикад. А Пруссия и Англия составили союз их ключевых противников. И соответственно за кого будет Россия? И там не будем погружаться, потому что там десятилетиями фактически шла специфическая борьба. Может, когда будем рассказывать про Бестужева-Рюмина, про канцлера знаменитого, – да? – подробнее будем погружаться в эти специфические интриги. Ну, вот можно просто, забегая вперёд, рассказать. Любопытно, как всё это происходило. Запросто мог, например, канцлер русский прийти к Елизавете Петровне и сказать: «Зачем вот меня содержать? Это же дорого стоит. А вот мне австрийцы готовые пенсию платить, потому что я, в общем-то, хороший человек, да у нас с ними и союз».
В. Дымарский
―
Пойду к ним.
М. Кузахметов
―
Я к ним даже не пойду. Я так и буду здесь, а платить мне будут они. И это прекрасно. Елизавета Петровна говорит: «О, так хорошо». А заодно вот еще англичане, я же в юности там с ними тоже тесно сотрудничал, переводчиком был, с королем Георгом хорошо был знаком. Вот и они мне тут пенсию тоже назначили. Я буду у англичан. Я ничего не скрываю, вот буду там получать. Еще лучше. Ну так вот, а ситуация была вот совершенно нормальная для середины XVIII века, в какой-то степени естественная. И никто ничего не подозревал там.
В. Дымарский
―
Наемные чиновники.
М. Кузахметов
―
Ну, опять-таки, для патриотов там, там же по-разному можно все это воспроизводить. Соблюдал интересы отечества или не соблюдал…
В. Дымарский
―
Не соблюдал.
М. Кузахметов
―
… интересы отечества. Нам сейчас конечно трудно представить, чтобы, например, пришел сейчас Лавров к Путину и сказал: «Зачем мне платить? Вот меня китайцы, они же наши партнеры стратегические, вот они мне готовы там денежку платить, и на мне и сэкономим. Всем будет хорошо». Сейчас кажется абсурдным. А в XVIII веке было совершено нормальным. Так вот, не погружаясь во все эти подробности, сложилась удивительная вообще тоже история, когда главным врагом для всей континентальной Европы был Фридрих II Гогенцоллерн, прусский король, до этого, ещё за 10 лет до этого, сумевший, как сейчас модно говорить, отжать, – да? – там Силезию у Австро-Венгрии успешно, быстро. Ну, и опять, как у нас рассказывают, все были недовольны усилением Пруссии. Но это не выглядело вот так вот, собрались: «Что-то вот мы недовольны усилением Пруссии». Конечно, не так всё это выглядело. Но тем не менее, сложилось коалиция. А коалиция своеобразная в чём? В том, что это были, ну, понятно, со стороны Австрии Мария-Терезия, знаменитая императрица, со стороны России Елизавета Петровна, которую привлекли на свою сторону союзники. А кто со страны Франции? Там же Людовик XV. А ничего подобного. А там все вопросы решает Мадам Помпадур…
В. Дымарский
―
Мадам Помпадур.
М. Кузахметов
―
… знаменитая, к которой напрямую сразу обращаются…
В. Дымарский
―
Совершенно женская дипломатия.
М. Кузахметов
―
Вообще потрясающий – да, – сюжет, потому что фактически врагами Пруссии были три правительницы. Хотя одна из них и некоронованная, но все вопросы именно она решала, кого назначить командующим, объявлять ли войну. Всем советую следующий номер журнала «Дилетант», там без Помпадур в теме «Фаворитки» не обойдётся. Так вот. Дипломатическая революция. Англия с Пруссией союзники. Но Англия участвует своеобразно. В Азии или в Америке, конечно же, непосредственно, а на континенте у них же есть Пруссия. Пруссия получает субсидии. И опять-таки для того времени это было вообще нормально. Вот тоже немножко отвлекаемся. В Америке, например, музей там американской революции, борьба там с проклятыми англичанами. И вдруг ни с того ни с сего восковая фигура гессенского гренадера. Почему в Америке? А потому, что англичане нанимали просто сразу целиком отрядами, а гессенским… Ну, тогда Германия, еще раз повторимся, не единое же государство, отдельный правитель. А он на этом зарабатывает. Просто продает целиком отряды на службу английскому королю. Английский король отправляет их через океан и там происходит война.
В. Дымарский
―
Максим, вот такой вопрос. Вот это война, она, собственно говоря, началась, главным ее… главной ее интригой, – да? – это была борьба за колонии?
М. Кузахметов
―
Для Англии. Ну, влияние в колониях. Для Англии и Франции.
В. Дымарский
―
Для Англии и Франции, – да, – как собственно говоря, зачинатели этой войны. Да. Какие интересы у них у всех были в Европе?
М. Кузахметов
―
Ну тут же пересеклось. У Австрии отобрали Силезию. У Австрии свои интересы. Поэтому союз с Францией…
В. Дымарский
―
У Пруссии еще была интерес… был интерес – Саксония.
М. Кузахметов
―
Саксонию, – да, – они мгновенно завоевали. А еще более какая-то специфическая ситуация, – да, – которую тоже невозможно не упомянуть во всех этих запутанных интригах, в Англии к власти пришла Ганноверская династия. Ну, в принципе, она сейчас и есть, просто Виндзорская называется, чтобы англичан не злить со времен Первой мировой войны немецким названием. Да? Так вот. Это Ганновер, в глубине германских земель тоже небольшое княжество. В Англии король, но о родине то тоже волнуется, и как бы там не отжали ганноверскую мою родину. И так в поиске союзников не удалось договориться с австрийцами, Россия далеко, хотя тоже легко принимала деньги, Елизавета Петровна брала.
В. Дымарский
―
Так вот у меня в связи с этим… Почему я вопрос этот задал? Что там делала Россия во всей этой войне?
М. Кузахметов
―
Вопрос до сих пор… Вот уникальный случай, когда можно честно говорить: неоднозначный вопрос. Потому, что… Ну, вот я лично, например, считаю, что никакого интереса у России в этих боевых действиях не было. Ничего заранее не было оговорено. Ну, например, что вот вы нам это, а мы это. Или там деньги, например. Ну, хотя бы там.
В. Дымарский
―
… сферу влияния там…
М. Кузахметов
―
Имперский интерес. Более того, у нас же с Пруссией не было формально общей границы вообще. Нас разделяло… В то время еще существовала Польша, как отдельная… Ну, Речь Посполитая как отдельное крупное государство. У нас вообще не было общей границы с Пруссией. Интересов никаких не было вроде бы никак. И тут вот сыграла, например, злополучную роль вот личная неприязнь Елизаветы Петровны именно к Фридриху II, прусскому королю. Не почему. В общем-то, там не было…
В. Дымарский
―
Не нравится.
М. Кузахметов
―
Вот не нравится и всё. И тоже еще раз повторимся, вот как личность влияет. Мы же… Мы же Третий Рим. Мы империя. Мы Россия ого-го там, наследники Византии. А кто такие пруссаки? Это же вчерашние выскочки, курфюрсты какие-то. Ни с того ни с сего вдруг стали королями. Не быстро все это признали. Хотя и Елизавету Петровну не все… Во времена Елизаветы Петровны еще не все считали Россию империей, а ее императрицей. Это тоже был вопрос торга всегда. Вот признают, не признают, за деньги или бесплатно там, или за несколько корпусов военных. И вот тут какая-то удивительная личная неприязнь. Опять-таки не будем погружаться в предыдущие перипетии, но в двух словах, вообще, ну стратегически, конечно более правильным для России был союз с Австрией, чем с Францией. Вот это сравнительно очевидно, потому что у нас был общий враг на юге – Османская империя, и совместными усилиями можно было добиться победы гораздо быстрее. И вообще вот приращивание, – да? – земель, современные в основном – это Украина, в союзе с Австрией прошел, ну, не быстро, за 10-летие, в общем-то прошел. Да? Эти земли заселены, ну, как минимум православными славянами. А еще неизвестно как могло всё обернуться. А с Францией какой вот казалось бы прок? И тоже забегая далеко, далеко вперед, ну, вот я считаю, что это была всё равно серьезная ошибка – союз с Францией накануне XX века, и потом Первая мировая война, и все эти остальные драмы. С Германией надо было всё-таки дружить. Но это моё личное, частное мнение. Как бы на меня не обрушились там все, но Германия понятнее была. Так вот. Россия вступает в коалицию…
В. Дымарский
―
Германская партия, кстати, если уж так говорить, в начале XX века была достаточно сильной.
М. Кузахметов
―
Была. Да все Романовы уже на том этапе были просто немцы. В свежем номере…
В. Дымарский
―
Но почему-то его потянуло…
М. Кузахметов
―
В следующем номере журнала «Дилетант», – да, – там припомним это Александру III, что конечно он сам там уж такой немец по крови был. Так вот…
В. Дымарский
―
Зато союз с Францией. И французы его до сих пор вспоминают, и Александр IIIу них очень уважаемый…
М. Кузахметов
―
Да уж конечно, если мост построили и…
В. Дымарский
―
Мост построили…
М. Кузахметов
―
… оттянули на себя германские дивизии зачем-то, ничего там толком не выторговав. Ну, не будем сейчас отвлекаться на Первую мировую войну, потому что было бы понятно, если бы сначала договорились, что вот вы нам Константинополь, а тогда мы за вас. А все это только по факту решалось. Так вот. В 1756 году, ну, там Фридрих II был ослеплен своими военными успехами, не боялся воевать, ссориться сразу со всеми. Прусский король мгновенным решительным ударом заставляет капитулировать Саксонию, богатую землю, отдельное королевство. Но не ожидал он, в общем-то, что…
В. Дымарский
―
От России…
М. Кузахметов
―
Ну, вот от России не ожидал, например. Да. Ну, вот почему-то был уверен. Там же долго обсуждалась какая тема? Что его сестра должна будет выйти замуж за наследника престола, за будущего Петра III. И этот вопрос вообще в Берлине казался решенным. А Пруссия – это же… Мы говорим Пруссия представляем немножко там Кенигсберг, – да? – а это же там ещё Берлин, Бранденбург, сложная, лоскутная… Так вот посмотреть на королевство Пруссия — это такое неровное образование на том этапе, чересполосица такая специфическая. Так вот, но вот и проявляется… И вот дальше начинают разворачиваться события. Если в Европе, в Западной Европе, мгновенная реакция. Ну, особенно у Австрии. Что им там делать? То России объявляет войну. Елизавета Петровна сразу объявила войну. Вот сразу. А боевые действия начались через год. Собирать полки, – да? – любимая русская тема. Хотя готовились, готовились, готовились, готовились. Там вообще огромная армия была у России. До этого несколько раз они концентрировались в Лифляндии, ну, в Прибалтике, – да? – для вторжения в Пруссию. А фактически только в 1757 наконец-таки перешли границу. И происходит одно из знаменитейших сражении Семилетней войны, ну, и в русской истории там тоже почетно, при Гросс-Егерсдорфе. Тут вообще забегая вперед надо сказать, что Россия уникальным образом на чужой территории чисто в военном вот виде добилась потрясающих успехов, а в дипломатическом никаких. И Пруссии в итоге усилилась и ничем Россия не приросла толком. Так вот. При Гросс-Егерсдорфе…
В. Дымарский
―
Там то никакого успеха не было при Гросс-Егерсдорфе.
М. Кузахметов
―
Ну, как сказать. Победили… Ну, опять-таки все по-разному, конечно. Русская армия вынудила пруссаков покинуть поле боя. Ну, вот если так формально рассуждать…
В. Дымарский
―
Но и сами тоже ушли.
М. Кузахметов
―
А вот дальше происходит необычная история. Да. И почему-то быстро-быстро командующий, это Степан Апраксин, начинает отступать обратно на, ну, там на территорию Прибалтики, в свое государство.
В. Дымарский
―
Так Апраксин…
М. Кузахметов
―
Надо пояснить…
В. Дымарский
―
Так Апраксин еще был наказан потом Елизаветой.
М. Кузахметов
―
Вот поясним, – да? – что произошло. Потому, что до него доходят слухи, ну, скорее всего просто письмо написал и возможно непосредственное Бестужев, хотя там есть разные слухи, что так, Елизавета Петровна при смерти, значит наследника… Петр III будущий. И он ненавидит всю эту историю с Австрией. Он обожает Фридриха II. Явно всё переменится. Поэтому давайте не будем там погружаться в эти, в борьбу с Пруссией. Неизвестно как всё обернётся. А под предлогом что надо там перевооружиться, пополнить там припасы возвращайтесь-ка назад. А Елизавета Петровна поправилась.
В. Дымарский
―
Взяла да выздоровела.
М. Кузахметов
―
Да, выздоровела. Ну, тогда можно рассказать, – да, – про Апраксина, потому что там прелюбопытнейшая история. Вообще этот человек был такой импозантный. Отправляясь на войну взял, как говорят злые языки, десять кафтанов, все в бриллиантах, все роскоши, потому что он же будет в Риге.
В. Дымарский
―
Ну, на войну же.
М. Кузахметов
―
Да, на войну. Там а мало ли в Кенигсберге там надо еще пофорсить будет перед местными дамами. Упитанный, серьёзный мужчина, видный. И тут начинается, после всех вот этих коллизий императрица разгневана. Следствие. В чём дело? Надо было решительно преследовать врага, добить там его. А отступление… Вообще инструкций таких не было. Его в конце концов просто арестовали.
В. Дымарский
―
Апраксина?
М. Кузахметов
―
Апраксина. Да. Ну, как, не на дыбу там, не в цепях, а то бы сразу признался. И дальше вот идет, идет следствие. Елизавета Петровна спрашивает: «Ну так что? Признался он там? Интриги какие-то? Может быть, ему взятку дали, подкуп?». А ей докладывают: «Не признается. Вот говорит, ни в чём я не виноват. Войска устали, надо было срочно возвращаться. Потери большие понесли». Это правда. Потери во всех сражениях были ну вообще чудовищными. Они правда считали, что 30% потерь личного состава ничего страшного, если победу одержали. А вообще это фактически пиррова победа с такими потерями.
В. Дымарский
―
Ну, там же всё-таки началось… все это сражение началось, все это сражение с того, что апраксинские войска были окружены. И они вырвались из окружения только благодаря этому Румянцеву.
М. Кузахметов
―
Успел. Да. Подоспел отряд Румянцева, будущий действительно великий полководец.
В. Дымарский
―
Великий полководец. Да.
М. Кузахметов
―
Почему-то он у нас все время в тени там Суворова. Хотя как самостоятельный командир вообще посерьезней Суворова. Ну, позднее будем рассказывать. Это уже екатерининские…
В. Дымарский
―
… посерьезней Кутузова.
М. Кузахметов
―
Да уж точно. Но это все екатерининские уже более поздние времена. Так вот. Докладывают в очередной раз Елизавете. Ну это так, полуанекдот. И она говорит: «Ну раз ни в чём не признается остается последнее средство: амнистировать. Ну, что ж поделать?». Она же, так мы уже рассказывали, женщина, вообще поклявшаяся якобы никого до смерти не убивать, не доводить. Прямых доказательств нет, да еще и не признается, да еще и видный мужчина в бриллиантах. А она была… имела слабость к красавцам мужчинам.
В. Дымарский
―
Ну эта тема отдельного нашего разговора.
М. Кузахметов
―
Отдельная тема разговора уже про фаворитов. Так вот, приходят соответственно к Степану Апраксину и говорят: «Ваше сиятельство, мы от Елизаветы Петровна. Она сказала, что осталось последнее средство…» - и не успевают сказать «амнистия», как прихватил апоплексический удар Апраксина, который зная нравы отечества, ждет чего? Дыба. Что еще там? Четвертование, тем более. Значит, возможно и всё-таки не чиста была его совесть. И действительно не потому он отступил, что войска устали. А потому, что подумал, что сейчас при дворе переменится власть, Елизавета Петровна больна. Но в общем, первый год войны закончился ничем. Просто пойти и всё, и отступили. Но Елизавета Петровна была очень решительно настроена. И новый командующий Виллим Фермор. В 1758 году новое вторжение и потрясающий успех, почти с ходу захвачен Кёнигсберг. Ну, на том этапе главной столицей Пруссии уже была… уже был Берлин. А Кенигсберг – это древняя, старинная столица, это прекрасный немецкий город, где в те времена жил знаменитый Кант. И вот такой вот город, центр, наверное, в определенной степени европейской философии в русских руках. И ведь опять-таки тогда же не подразумевалось каких-то там, бойни там, – да? – на истощение, разрушения там, никакого Сталинграда. Ничего подобного. Местные жители быстренько… Собирается соответственно городской совет и присяга.
В. Дымарский
―
Даже его не переименовали?
М. Кузахметов
―
Нет, нет. Никакого переименования, никакого Калининграда. Всё, они быстро принимают присягу, признают подданство Российской империи, наместник назначается. Кстати, там очередным наместником был Суворов, отец Александра Суворова. Тоже вот приобщился к европейским ценностям так своеобразно. Это вообще серьёзный успех, потому что Фридрих в это время, мы говорим только… Ну сразу оговоримся, что война кипела 7 лет, и были грандиозные сражения не только, о которых мы сейчас упоминаем. Мы упоминаем только то, что касается России. Фридрих все эти годы разрывался в кольце врагов, потому что у него на западе Франция, на юге Австрия, а на востоке Россия. А тогда же не было никаких фронтов, как вот мы все это представляем, – да? – в XX веке. Это просто вот, вот есть крупный там отряд в 30, 40, 50 тысяч человек, и он перемещается с бешеной скоростью, ну по тогдашним меркам там 30-40 километров в день, туда где актуально. А даже осада крепостей не играла такой серьезной роли. И Фридрих II вот жертвует фактически своей столицей, и что… Что поделать? Тем более, еще раз повторимся, в те годы вообще для многих было немыслимо допускать разрушения таких прекрасных городов. Раз не получается его оборонять, ну, всё, капитулируем просто. Так вот, и в этом же году, в 1758 году, произошло еще одно знаменитое сражение при Цорндорфе. Тут вот каждое сражение при деревеньке…
В. Дымарский
―
Каком-нибудь дорфе.
М. Кузахметов
―
… которая, – да, – дорф называется. Это сражение, наверное, самое кровопролитное по числу жертв. То есть на каком-то этапе уже не шла речь о пленных, и если кто-то кого-то одолел, прусаки там на определенном участке сражение русских или русские, там уже вот капитуляция не понимается, начинается просто резня. Там на десятки тысяч жертв пошел счёт. И опять потрясающая и до сих пор необъяснимая история. Но опять-таки можно спорить, кто одержал победу. Одержал, не держал, одержал, не одержал. Но точно русские не проиграли. Это точно. И опять отступление Фермора.
В. Дымарский
―
Ну, такая же история. Они фактически обе стороны отступили.
М. Кузахметов
―
Фактически – да. Огромные потери. Но тут, правда, огромные потери. Что дальше делать? Как можно преследовать врага, если у тебя у самого вот тысячи раненых, обескровленных, и кончился там порох. Это всё правда. Да еще и ничего есть. И Виллим Фермор тоже отступает, но у него за спиной Елизавета Петровна. В чём дело? Как же так? Это же не разгром. Это не поражение. Преследовать врага на его территории, как бы там Жуков учил, концентрическими ударами. Тут-то мы не отступили же. В чём дело? И новое назначение. То есть тут вообще вся война такая специфическая, новый командующий…
В. Дымарский
―
А с Фермором-то что сделали?
М. Кузахметов
―
Фермора отправили в отставку. Нет, она более-менее гуманно… Да он вообще даже при армии остался и потом еще раз принял командование. Но новым главнокомандующим уже на следующий год, все компании вообще летом проводились, Петр Салтыков, которому к тому времени было уже 60 лет. И в армии вообще не ожидали, что приезжает, как они там пишут, просто старичок маленький, сухонький, непонятный. И очередное вторжение соответственно. Ну, там территория Пруссии была, не только Пруссии, а вообще там театр действ вообще был достаточно большой, потому что все эти сражения, это мы говорим, что война с Пруссией, а это все не на территории нынешней, ну, как правило, и на территории нынешней Калининградской области, а вплоть и до Одера проходили боевые действия. Здесь очередной дорф, на этот раз Кунерсдорф. И это вообще уже было не очень далеко от Берлина. И вот здесь вот, ну, уже точно, вот тут вот стопроцентная русская победа была безусловная. Тут вот уже невозможно спорить, там считать потери. Тут у прусской армии, которую, кстати, возглавлял лично Фридрих II абсолютный разгром. И там некоторые правда спорят, что не писал он таких писем. Фридрих II: «Все потеряно. Всем конец. Сжигайте архивы». Но он явно был потрясен. У него под рукой осталось буквально несколько тысяч солдат, и путь на Берлин уже был открыт. А до этого он же там с трудом разрываясь, еще раз повторимся, проигрывая, выигрывая, то французам, но в основном там австрийцам сражения. Все висит на волоске, столицу защищать некому. И он потенциально был готов к капитуляции, все на любых уже там условиях, там оставьте хотя бы там мне родную Пруссию. И вот так называемое первое чудо Бранденбургского дома. Поразительная история. Потому, что Салтыков отступает в очередной раз. Почему? Опять-таки до сих пор там ходят разные слухи.
В. Дымарский
―
Но он успел, тем не менее, за эту победу он успел получить фельдмаршала.
М. Кузахметов
―
Он получил фельдмаршала, – да, – в свои 60 лет. Он был обласкан там разными награда. Но тут, правда, надо упомянуть, что вообще сражение было не чисто русско-прусским, а была коалиция, что, кстати, сразу дало свои плоды. Вместе с армией Салтыкова был еще крупный корпус австрийцев, который, конечно же, в сражении никому не помешал. Но опять-таки там много свидетельств, что да австрийцы там до последнего тянули, да не хотели вступать в открытое сражение, да все хотели на русских свалить.
В. Дымарский
―
Ну, как со вторым фронтом.
М. Кузахметов
―
Ну, как со вторым фронтом, мы на своих плечах всё вынесли, а они там только у нас за спинами на всё готовенькое. Но тем не менее была абсолютная победа. А дальше не воспользовались этим результатом. Ну, скорее всего там возникло множество разногласий уже… Опять-таки нужны инструкции. Там соратником Салтыкова был генерал Лаудон со стороны австрийцев. Что дальше делать? Не было согласовано, кто верховный командующий. Потом опять-таки части прусские находятся в глубине австрийских земель, может надо срочно спешить туда. Что нам этот Берлин? Это всё ещё неизвестно. И дальше опять-таки вот в этой ситуации неопределённости Фридрих II просто успевает с бешеной скоростью, ещё англичане ему хорошо помогали деньгами, собрать отовсюду, вот он как прагматик, снимать там гарнизоны, оставлять без защиты, как впоследствии там просто Берлин мог оставить без защиты вообще, потому что сейчас мне каждый солдат дорог на юге. Потому, что там приближается армия, а потом там Берлин как-нибудь успеем отвоевать. В общем, случилось чудо, которое так Фридрих II и называл. Никто не воспользовался плодами вот этой потрясающей победы при Кунерсдорфе. Русские с австрийцами, даже не то, чтобы рассориться, а просто разошлись в разные стороны. И год закончился в очередной раз ничем. Самое, наверное, такое громкое событие, любимое патриотами произошло уже в следующем году в 1760, потому что русские…
В. Дымарский
―
Взяли Берлин.
М. Кузахметов
―
… взяли Берлин. Да, действительно, произошло…
В. Дымарский
―
Мы первый раз взяли Берлин.
М. Кузахметов
―
Ну, до это вообще в Берлин успели войти австрийцы тоже, ну, так называемым летучим отрядом ненадолго. И этот случай больше такой, ну, как короткий захват, причем тоже не сходу, потому что в Берлине там были свои патриоты, которые говорили, как в свое время Ростопчин, – да? – в 812-м году, да ничего подобного, будем до последней капли крови защищать и отбиваться. А история удивительна ещё тем, что Берлин-то, как ни странно, не имел серьезных укреплений, ни стен, ни рвов. Ну, были какие-то там предусмотрены небольшие земляные там насыпи. И поначалу даже вот эти энтузиасты там, которые в Берлин там, например, раненые были, – да? – отбивались. Но дальше, когда подходят новые русские корпуса, новые русские силы, в общем, Берлин захватил Тотлебен на русской службе, по-моему, шотландец, если не ошибаюсь, ненадолго. И мгновенно там же сразу приходят люди с дарами, готовые к подданству, контрибуцию готовы заплатить, только город не разрушайте, только вот сохраните, всё примем любое подданство в конце концов. Но недолго всё это продолжалось. Там буквально несколько дней, потому что Фридрих II спешил обратно спасать свою столицу. Сил у Тотлебена, и там на помощь ему подошел Чернышев, было немного. Кстати, вступил туда ещё, тоже можно упомянуть, такой любопытный персонаж, австрийский генерал Ласси, который сын… Это было Франц Ласси, а он сын Петра Ласси. То есть Петр Ласси был на русской службе, а сын его на австрийской службе. И всем было нормально. Опять-таки еще раз повторимся, в XVIII веке это не считалось не предательством, не чем-то особенным, просто где больше платят, там человек и нанимается. Как вот сейчас футбольные тренеры, примерно так.
В. Дымарский
―
Легионеры.
М. Кузахметов
―
Как вот… Да. Ну, в общем не долго продолжалось это ликование с Берлином. При приближении крупных войск Фридриха русские оставили, отступили от Берлина. Но и Фридрих, кстати, не вошел. Узнав о том, что русские Берлин покинули и Берлину больше ничто не угрожает, он тут же повернул обратно, потому что надо было срочно отбиваться от франко-австрийских вторжений.
В. Дымарский
―
Здесь я Вас перебью, Максим, потому что у нас сейчас выпуск новостей, после чего мы продолжим нашу программу.**********
В. Дымарский
―
Ещё раз добрый вечер! Программа «Всё так плюс». Меня зовут Виталий Дымарский. Моего собеседника – Максим Кузахметов. Мы в Санкт-Петербурге. Где продолжаем следить за всеми перипетиями жизни, судьбы и пребывания на престоле династии Романовых. Продолжаем говорить о Елизавете Петровне. Сегодняшняя программа в основном посвящена, напоминаю, Семилетней войне или, как ее многие называют, Первой мировой войне, может быть, в истории человечества. Ну, вот со всеми вот теми заключениями, о которых мы говорили в первой части, мы продолжим и во второй. Семилетняя война еще не закончилась.
М. Кузахметов
―
Разгневанная в очередной раз Елизавета Петровна всеми этими безобразиями, новый командующий…
В. Дымарский
―
А безобразие… А безобразие, напомним, было в том, что дошли до Берлина, взяли Берлин и отдали Берлин.
М. Кузахметов
―
Ну, там нечем было защищать, но до этого были реальные победы, которыми никак не могли воспользоваться. Новый командующий соответственно у русской армии. На этот раз Бутурлин. Тут, кстати, любопытная история со взятием Берлина, – да? – чтобы вот эту красивую историю как-то еще приукрасить… Полулегенда, полубайка, Пушкин ее с удовольствием упоминает, что Тотлебен, который вообще приписал все заслуги по захвату Берлина себе, целую книжку написал, а с ним все спорили: «Нет я. Нет я там». Так вот, популярный анекдот, что на каком-то этапе он смотрит на одного из своих солдат и говорит: «Слушай, как ты вот на Петра III-то похож». А это был молодой Емельян Пугачёв. И вот по легенде и у Пугачёва что-то свое там торкнуло: «Неужели я на государя похож? Надо как-то это запомнить. Вдруг оно мне когда-нибудь пригодится». Ну, это такой полуанекдот исторический. Вот. А возвращаемся соответственно к 1761 году, новая военная кампания и потрясающий новый успех, захвачена реальная мощная крепость Кольберг с огромными запасами. Это как арсенал такой огромный. Всё это на территории Пруссии. И опять-таки всё висит у Фридрих II в очередной раз на волоске. Ресурсы Пруссии исчерпаны. Десятки тысяч людей погибли. Просто на деньги уже некого нанимать фактически. И опять-таки уже готов он обсуждать условия капитуляции, и случается второе чудо Бранденбургского дома. И второе чудо опять-таки связано непосредственно с Россией, потому что когда была запланирована очередная кампания по окончательному разгрому Фридриха II, которому уже негде защищаться, он там мечется по территории своих владений с маленькими отрядами, лихорадочно собирая всё, что можно. Уже готовы обсуждать условия мира. И случается ключевое событие уже в жизни России и Елизаветы Петровны, она скоропостижно умирает. Это вот по-старому, по-новому стилю зима 1761-1762 года. Случилось у неё горловое кровотечение. По-разному сейчас врачи ставят ей диагноз. Скоропостижная смерть. Ну, чтобы завершить историю не с Елизаветой, а с Семилетней войной, к власти приходят наследник – Петр III, про которого все знали, что Фридрих II – это его кумир, и он немедленно прекращает боевые действия. Фридрих, ну, реально счастлив. Он так и считал, что это же чудо.
В. Дымарский
―
Это и есть чудо.
М. Кузахметов
―
Это и есть реальное чудо, которого невозможно ожидать, к которому невозможно подготовиться. Немедленно русские войска отзываются из Пруссии. Более того Петр III готов стать союзником своего кумира. Кто там? Австрийцы?
В. Дымарский
―
И идти против Швеции и Австрии.
М. Кузахметов
―
Ну, там у него ещё и свои интересы. Ну, больше там против Дании, обиды все за свою Голштинию. Кстати, сотни лет потом вся эта история с Голштинией и с Данией там, и с германскими интересами. Фридрих II спасен. Ну, так, чтобы завершить историю Семилетней войны. Закончилась-то она фактически ничем. Англичане еще раньше решили все свои вопросы в колониях, победив там французов. Это в основном в Индии и в Северной Америке. А в Европе и так уже ни шатко, ни валко дела шли. Все практически надорвались. И кончилась же война ничем, ну, практически ни для кого. Ну Фридрих II удержал все свои владения ценой колоссального напряжения силы и десятков тысяч смертей. Ничего не добилась толком ни Франция, ни Австрия. И Россия тоже закончила-то войну ничем. Кёнигсберг был оставлен, к радости, может быть, Иммануила Канта. Ну, все вернулось на круги своя.
В. Дымарский
―
Ну, там слава богу, что Петр III не успел еще пойти на Австрию и Швецию.
М. Кузахметов
―
Ну? отдельно будем рассказывать…
В. Дымарский
―
Да, конечно.
М. Кузахметов
―
… когда доберемся до Петра III. И мы не знаем, слава ли богу там, мало ли какие были бы интересы…
В. Дымарский
―
… все Екатерина все это остановила же. Да?
М. Кузахметов
―
Да, вообще война формально закончилась уже при Екатерине, она не стала продолжать боевые действия там.
В. Дымарский
―
Формально получилось, что из семи лет, значит, с 57-го по 61-й. Да?
М. Кузахметов
―
До конца 61-го года Россия активно участвовала в боевых действиях.
В. Дымарский
―
4 года…
М. Кузахметов
―
Да, причем как участвовала? Реальные битвы, сражения, десятки тысяч погибших. Результата ноль. Судьба Фридриха II и всей Пруссии на волоске.
В. Дымарский
―
Хотя все время выигрывала.
М. Кузахметов
―
Хотя ни разу не проиграли.
В. Дымарский
―
Все сражения выигрывала.
М. Кузхметов
―
Ну, как минимум не проиграли. Да, ничего серьезного не проиграли. Да еще и захватили. В то время осада, ну, то есть считалось, если правильно построена крепость ее взять вообще нереально. Кольберг тем не менее умудрились захватить. Не будем там погружаться в эту осаду. Это Румянцев, восходящая звезда. Будем потом подробнее о нём говорить. И пора подвести соответственно некие итоги, – да? – правления Елизаветы Петровны и перейти к волнующей теме с фаворитами.
В. Дымарский
―
А можно до итогов правления, что послужило причиной смерти? Потому, что она один раз была при смерти, выздоровела. Вроде то, что я видел, там неустановленное как бы какое-то заболевание.
М. Кузахметов
―
Спорят до сих пор. Вот я уже упоминал, неизвестно, какой диагноз ей поставили.
В. Дымарский
―
Кровотечение.
М. Кузахметов
―
Ну, она вообще долго вела образ жизни такой не воздержанный, любила выпить, повеселиться. Потом уже, конечно, – да, – к своим 40 годам, умерла же она сравнительно молодой, ей там…
В. Дымарский
―
53, по-моему, было.
М. Кузахметов
―
Да, по нынешним временам просто девушка почти что. Так вот, но тем не менее, ну, современники писали, что она раздобрела, малоподвижный образ жизни, непонятно, чем…
В. Дымарский
―
52, извините.
М. Кузахметов
―
… непонятно, чем они там все пытались, хотя там личные повара. Да еще раз напомним, что вообще у Романовых это беда. Из всех вот Романовых, о которых мы говорим, забегая вперёд, дольше всех прожила Екатерина II, которая вообще не Романова, но к Романовым вот почему-то причислена. Поэтому долго не жил никто. Умирали и гораздо раньше Елизаветы и хорошо, что своей смертью, а не табакеркой по голове, как некоторые ее потомки. Так вот, горловое кровотечение, скоропостижная смерть. И она там понимая, что умирает… Но в то время… Вот переходим к итогам. О чём она позаботилась гораздо раньше…
В. Дымарский
―
О престолонаследии.
М. Кузахметов
―
О престолонаследии. Мы рассказывали подробно. Ведь был жив Иоанн Антонович всё это время. Это всё вот затянувшееся на 10-летия противостояние двух кланов Нарышкиных и Милославских.
В. Дымарский
―
Нарышкиных и Милославских.
М. Кузахметов
―
Да. Ну тут она позаботилась. Она вытащила из, многократно упоминаем, Голштинии своего племянника, сына своей родной сестры. Объявила его официальным наследником. 10 лет… Ну, там почти 10 лет она лично занималась им как родным сыном, чтобы его правильно выучили, чтобы его правильно женили. А правильно женили – это значит не на дочке – ой! – не на сестре прусского короля, а на малоизвестной тогда еще Ангальт-Цербстской принцессе, которую специально там подбирали, которая потом нам известна уже как Екатерина II. Это уже сыграло зловещую роль вообще в судьбе этого племянника несчастного. Но тут умирая, Елизавета Петровна в чём еще была спокойна? Потому, что у будущего императора Петра III и будущей императрице Екатерины II уже родился сын Павел.
В. Дымарский
―
Павел.
М. Кузахметов
―
Маленький мальчик…
В. Дымарский
―
Многострадальный Павел.
М. Кузахметов
―
Да, да. Но никто еще не знал там, какая судьба его ждет, и какая табакерка прилетит к нему в голову. А в то время Елизавета Петровна в какой-то степени могла быть спокойна, что хотя бы династия вот, вот наша, наша линия, вот у меня тут и племянник, вот тут он уже женат, вот тут у них даже сыночек есть, поэтому всё можно помирать в какой-то степени спокойной. И кого она позвала к своему смертному одру, это соответственно племянника, его жену Екатерину. В православии она приняла имя Екатерина. И если я не ошибаюсь одного из своих фаворитов. Доберемся там отдельно скажем. Так вот, возвращаясь к итогам всё-таки, я лишний раз пользуясь случаем упрекну, потому что в какой-то степени, не смотря на то, что ни одной казни, не смотря на то, что женщина она была в целом приветливая, хоть и своеобразно мстительная, ее приход к власти был абсолютно незаконным. Она принесла присягу Анне Леопольдовне, всему семейству, Иоанну Антоновичу, потом эту присягу нарушила, свергла законную династию и тем самым в какой-то степени заложила традицию вот этих вот дворцовых переворотов. Они были и до неё. Но там перевороты хотя бы не были такими откровенными. Не свергали до такой степени законных наследников. Либо они умирали, а потом начиналась какая-то там история, – да? – кого позвать, кого призвать на царствование. Да, неожиданно там, но всё-таки Екатерина I своей смертью умерла. Петр II тоже скоропостижно скончался. А дальше уже верховники, там высшая знать решали, кого позвать. А тут очевидное свержение. И впоследствии именно после Елизаветы Петровны эта история повторилась не раз. Ну и как-то, к несчастью, до сих пор всё это нам аукается. Мало ли что у нас в Конституции записано, а мы вот так, вот руководствуясь вот личными амбициями, любовью к власти, будем решать вопросы с нахождением у власти вот так вот своеобразно, не сообразуясь со своими клятвами и с законами. Это вот не могу не упомянуть. И все это, к несчастью, пересеклось именно на Елизавете Петровне, которая женщина, еще раз повторим, была неслыханно для русского престола некровожадная. За 20 лет, невероятно, ни одной…
В. Дымарский
―
Ни одной казни.
М. Кузахметов
―
… политической казни. Ну, то, что людей приговаривали, да там к четвертованию приговаривали, к отсечению головы, а потом заменяли все это пусть там даже с конфискациями, пусть далекой ссылкой, но жизнь сохранялась, и некоторые люди потом умудрялись из ссылки… Ну, вот после ее смерти там Бирон вернулся, например, потому что остался жив. А осужден-то был не за что.
В. Дымарский
―
Только Апраксин, испугавшись…
М. Кузахметов
―
Только Апраксин, которому…
В. Дымарский
―
Да.
М. Кузахметов
―
… сказали: «Осталось последнее средство», и не дождавшись слова «амнистия», – да, – он от апоплексического удара скончался. Бирон был покрепче духом, судя по всему. Так вот. Возвращаясь к специфическим итогам, которые опять-таки до сих пор в нашей жизни имеют место, совершенно необычно дело: Библия, которая так и называется Елизаветинская. Она же до сих пор в богослужениях именно вот та самая Библия и используется. История там давешняя с переписыванием Библии, с переписыванием ошибок, с призванием специалистов из Греции, с переписыванием с греческого языка, с исправлением всех противоречий. Вообще началось всё это еще при Петре I. Вообще почти 40 лет правили там без конца, переписывали, подправляли, умных людей спрашивали эту Библию. Причем она была написана-то не на современном уже тогда языке, а на старом церковнославянском, но правильном. Чтобы какие-то умники, раскольники не говорили: «Смотрите, тут так написано, тут так написано. Тут вообще исправлено. Тут вообще с ошибкой». Так вот, было принято каноническое так называемое вот единообразие в 1751 году, и с тех пор оно так серьезно не менялось. Ну, можно еще раз напомнить, что вообще Елизавета Петровна к старости стала вообще женщиной очень набожной. Любила говорить, что уйду я в монастырь, притомилась, умудрилась даже съездить в Киев на богомолье. Пошла, в общем, по стопам одного из своих предков. Ну, вообще первые Романовы, они все любили эти богомолья.
В. Дымарский
―
Вот это да. Но там интересная вещь получается, что с одной стороны вот она такая, такая терпимость, толерантная такая дама, – да? – например, она буддистам разрешила проповедовать, а с другой стороны со страшной силой преследовала, и при ней преследовались старообрядцы.
М. Кузахметов
―
Преследовали старообрядцев, – да, – и тем не менее разрешали проповеди буддийские. Вот было разрешено. Ну, там со своими там, не на всех территориях, но тем не менее. Ну, давайте, вот там национальный вопрос, тоже напомним, как итоги, удивительно противоречивый. То есть, с одной стороны, – да, – вот буддизм, пожалуйста, а старообрядцы свои, православные, новые преследования, запреты, ограничения или совершенно откровенный антисемитизм. То есть просто запрещено иудеям, ну, там по вероисповеданию, тогда, в очередной раз напомним, не совсем по национальности, а по вероисповеданию…
В. Дымарский
―
По вероисповеданию.
М. Кузахметов
―
… либо крестись, переходи там в православие, можешь даже в лютеранство, к лютеранам как-то вот благосклонно в Петербурге относились, и кирхи были, а вот иудейство вот ни в какую, с депортацией вот с насильственной. Тогда еще Польшу не разделили, и в русском подданстве иудеев, ну, вот приезжие были, запрещали. Очередной указ именно при Елизавете Петровне, это, кстати, был один из первых указов ее управления, а иудеям запрещается, буддистам можно, католикам тоже можно там со своими ограничениями, лютеранам в первую очередь, потому что их там особенно полюбили, они же там… Вот все принцессы были, как правило лютеранские, ещё переходили из православия.
В. Дымарский
―
А иудеям и старообрядцам нельзя.
М. Кузахметов
―
А иудеям и старообрядцам категорически запрещается. И, ну, к сожалению, вот это ей только в упрёк можем поставить. Но опять-таки раз у нас так чередуем, – да, – достижения и не достижения. При Елизавете Петровне появился университет в Москве. Это, конечно, по меркам Европы через сотни лет только после всех остальных. Ну, слава Богу всё-таки появился. Но была раньше Академия Наук в Петербурге, но тут всё-таки есть некоторая разница. Одно дело Академия, где собираются академики сразу, их можно выписать из заграницы, – да? – и там занимаются своей научной работой. А другое дело надо учить людей высшему образованию и причём не церковному. И тут, конечно, это, ну, наверное, потрясающий прорыв, очень важная дата, веха в русской истории. Да еще и там наконец-таки при Елизавете Петровне, в общем-то, взошла звезда первого полноценного русского, очевидно русского ученого Михаила Ломоносова. Потом подробнее будем говорить про этого человека. Но это всё, правда, произошло при Елизавете Петровне. Отдадим ей должное за это. Потому, что там про фаворитов будем подробнее говорить, и они там сыграли свою специфическую роль, Шувалов и Разумовский, в этих богоугодных делах с образованием.
В. Дымарский
―
Ломоносов же не был среди фаворитов.
М. Кузахметов
―
Не, не, не был. Не был. Но хотя видный мужчина.
В. Дымарский
―
Видный мужчина.
М. Кузахметов
―
Да, еще раз повторимся, Елизавета Петровна была…
В. Дымарский
―
И хитрый, надо сказать.
М. Кузахметов
―
… неравнодушна. Но, тут, да, можем сразу сказать, что он писал оды при восшествовании любого монарха на престол. Ну, наверное, один из первых таких вот и поэтов. Он там тяжеловато писал. Сейчас трудно его читать. Но тогда считалось, что это правильно, надо не простонародным языком говорить, а вот таким серьезным вот, с такими сложными словами, сложными оборотами, даже в рифму необязательно.
В. Дымарский
―
Ну, это же увлечение еще древними империями всякими.
М. Кузахметов
―
Ну, да, да. Они же все любили подражать кому? Гомеру.
В. Дымарский
―
Гомеру, Риму там и так далее.
М. Кузахметов
―
Да, да. Античность вот как раз начала входить в моду, вот это все увлечение. Там же светская живопись тоже при Елизавете Петровне окрепла. Она появилась вообще-то при Петре I, а тут вот уже, ну, какие-то вольности, которые там раньше казались немыслимыми, женщина с обнаженными руками, с непокрытой головой. Это страшно представить. А тут вот все эти портреты легко рисуются и не только императорские там, а вся высшая знать, и слава Богу. Вообще это какой-то был там культурный прорыв, и он причем закрепился. Уже никто не хотел ходить в кафтанах таких вот старых, допотопных. Все-таки европейство, ну, в среде… среди высшей знати оно было уже там очевидным. И строительство дворцов при Елизавете Петровне в основном, к сожалению, в Петербурге в основном, а не по всей России, ну, тогда это… Мы уже это упоминали. Елизаветинское барокко – это опять-таки, ну я считаю, серьезный прорыв. Но возвращаясь к драматической истории с Елизаветой Петровной, кончина тем не менее в 52 года, горловое кровотечение и скоропостижная смерть. И можем плавно перейти к волнующей теме – это фавориты. Ну, мы рассказывали коротко ее предыдущие там увлечения еще пока она не была императрицей, потому что так вообще женщина была увлекающаяся. Любила красивых мужчин так, что, ну, вообще не скрывала еще даже будучи там наследницей престола.
В. Дымарский
―
Вообще любила развлечения, я бы сказал.
М. Кузахметов
―
Она любила танцевать, любила плясать, очень ревновала к другим женщинам. Ну, еще в очередной раз упомянем там, – да? – это любопытная такая особенность, что она одна из первых полюбила переодевания и ходить в мужской одежде. И там портреты ее сохранились в военных мундирах. Почему? Потому, что якобы у нее стройные ноги, а тогда же женщины ходили в таких огромных платьях, а тут вот пусть все видят какая я стройняшка, какие у меня длинные ноги от ушей, и все задыхаются от зависти. И других женщин с нарочитой… когда она думала, что у них ноги некрасивые, тоже заставляла одеваться в мужские костюмы. А тогда это же мужчины-то в чулках, в таких специфических панталонах в обтяжечку, пусть все смотрят. Так вот. Любила красивых мужчин так, что вот могла буквально там, встретив на улице какого-то юношу, мужчину, сказать: «Хочу его к себе во служение». Там, ну, не то, чтобы не такой порок, как в Риме, немедленно видите его на оргию, а пусть будет у меня там где-то, ну, пока на мелких ролях. И вот так вот фактически случайно взошла звезда самого знаменитого ее фаворита Разумовского Алексея, о котором, конечно, стоит поговорить подробнее, отдельно.
В. Дымарский
―
Ну, да.
М. Кузахметов
―
История потрясающая. Человек самого простого происхождения, малороссийский казак.
В. Дымарский
―
Давайте мы все-таки о фаворитах поговорим отдельно. У нас же отдельная программа будет про фаворитов.
М. Кузахметов
―
Да. Хорошо, давайте тогда завершим с Елизаветой Петровной.
В. Дымарский
―
Вернемся… вернемся, – да, – к Елизавете Петровне. И на протяжении вот ее жизни, под конец жизни, после ее смерти, если хотите, ей не припоминали никогда, как она пришла к власти, вот этот дворцовый переворот?
М. Кузахметов
―
К несчастью, нет. Ну, тогда вот возвращаясь к политическим, – да, – итогам. Да вот нет, она в русской истории так и осталась такой милой очаровашкой. И, ну, вот в десятый раз повторим: да, не было казней. Но вот это вот отсутствие традиции внятного престолонаследия, хоть какого никакого, но законного и соблюдение данного слова своего, вот оно при ней как нарушилось, так впоследствии многократно и воспроизводилось. И в какой-то степени эта бомба замедленного действия, ну, вот еще раз упомянем, нам до сих пор аукается. Но по итогам, ну, так еще раз возвращаясь к итогам царствования, государство приросло. Закрепились, конечно, на юге, в Малороссии закрепились, мы уже рассказывали. Присоединили огромные территории, это вот нынешний Казахстан, кстати, мирно. И вот тоже забегая вперед, раз уж мы там Семилетнюю войну рассказывали, война-то закончилась ничем. А в последствии без всякого кровопролития три монарха австрийский, русский и прусский договариваются и делят Польшу в три захода. То есть вот есть всегда гораздо более умные дипломатические пути, для имперцев вот оно счастье. Не надо этих кровопролитных сражений, не надо никому помирать. Договорились и распилили.
В. Дымарский
―
И разделили.
М. Кузахметов
―
И разделили между собой. Вот Елизавете Петровне в этом плане, ну, в какой-то степени в силу, наверное, ее ограниченности не повезло, выдающиеся победы, ноль результатов и вообще непонятно, зачем в эту войну ввязались. Польшу, кстати, делить не собирались на том этапе. Это были там… Ну, Фридрих II отбирал-то у Австрии владения, закрепил за собой престол, в очередной раз повторим. А на сестре его все равно наследник русского престола так и не женился, которого, правда, никто и не спрашивал. Так вот, возвращаясь к итогам, ну, с имперской точки зрения все сравнительно благополучно. Крестьяне в рабстве. Империя приросла. Армия получила потрясающий опыт, и вот началось восхождение…
В. Дымарский
―
Никаких внутренних реформ.
М. Кузахметов
―
Вообще ноль.
В. Дымарский
―
Практически.
М. Кузахметов
―
Практически ноль. Но мы уже упоминали, ну, это грустная история, к сожалению, что даже какие-то простые вещи, даже с этими своими крепостными и с рабами вообще не были никак упорядочены. Мы рассказывали, да, – да? – про этих страшных маньячек вот типа Салтычихи, – да? – которая просто ну садистка. Реальная женщина. Все это при Елизавете Петровне. Убивает беспощадно крестьян. Почему? Да потому, что вообще никак не упорядочены отношения, кроме какой-то там традиции, что барин должен о крестьянах заботиться в неурожайный год. А в реальности это только вообще при Павле I…
В. Дымарский
―
Салтычихе все-таки там наказание было.
М. Кузахметов
―
Ну, кстати, при Екатерине уже, – да, – попозже. При Елизавете началось следствие. Это же тоже противоречие, она же своя, дворянская. Ну, да, садистка. Ну, да, там убивала. Страшно на смерть забивала лично там поленьями крестьян, но она же своя. Она же вот голубая кровь. Может, там крестьяне еще сами в чем-то виноваты. Ну, так вот, реформ хоть каких-то, но хотя бы вот, как я вот еще раз повторюсь, ну, минимальных, сколько дней-то вообще крестьяне барщины обязаны отрабатывать, вообще никак. Имел абсолютную власть дворянин над своими крестьянами. Абсолютную. Это просто рабы. Вот настоящие рабы, которых можно разлучать, продавать. Ну, там жуткие истории, которые тоже, чего уж там, забегая и не вперед и до того, например, дворяне там могли стимулировать там что-то… поскорее размножались, потому что это выгодно продавать. Это рабы, которых выгодно продавать друг другу, более нуждающимся, куда-то для заселения, куда-то для заводов, разлучая семьи. Страшные истории, которые воспринимались современниками образованными, как нечто само собой разумеющееся. Бабы новых нарожают, что там. Что им там стоит этим крестьянам? Вот так буквально и было. Женили там между собой, никого не спрашивая. Если нет детей, там за другого замуж выдавали, только чтобы поскорее размножались, потому что выгодно можно продать. И все это тоже при Елизавете Петровне было нормой.
В. Дымарский
―
Может быть, последний вопрос, все-таки еще одну вещь надо прояснить. Елизавета Петровна, может быть, в силу своего характера и увлечения мужским полом она замуж не вышла.
М. Кузахметов
―
Ну, вот опять-таки забегая вперед, документов нет, но вот самый распространенный слух, что все-таки она…
В. Дымарский
―
За Разумовского.
М. Кузахметов
―
Да, почти вот… почти сразу придя к власти она тайно обвенчалась то ли в этой церкви, то ли в этой. Да и как будто лично там вот ее вот свидетельство, вот именно вот тут вот, она там пометила там особенно у алтаря там вот своей рукой там, но никаких прямых доказательств нет. Но мы рассказывали, это вообще грустная ее история, как там один жених умер буквально перед алтарем. На втором ей там… За второго не дали замуж выйти.
В. Дымарский
―
Ну, это мы рассказывали еще в самой первой…
М. Кузахметов
―
А потом с этими женщинами у престола происходит такая странная история, что когда они становятся императрицами, им этот муж уже ни к чему. То есть вот так, как в Австрии там или в Англии традиция, что есть принц-консорт, – да? – условный такой.
В. Дымарский
―
У нас президент же сказал, что он женат на России. Да? Они, видимо…
М. Кузахметов
―
Ну, тоже, – да, – специфическое…
В. Дымарский
―
Они, видимо, замужем за Россией.
М. Кузахметов
―
А им вот было в принципе и так хорошо, тем более что можно фаворитов там уже на свое усмотрение дальше менять, ни о чем не переживая.
В. Дымарский
―
Ну, что? Мы тогда будем завершать эту программу про Елизавету Петровну, про ее правление. Мы сегодня говорили и о Семилетней войне, таком самом ярком, наверное, событии за время ее пребывания на престоле.
М. Кузахметов
―
Но в европейской истории грандиозное событие безусловно.
В. Дымарский
―
Да, действительно. И подвели итоги правления, но именно правления такого, политические итоги, а еще есть итоги ее пребывания на престоле такие… Как бы их назвать-то?
М. Кузахметов
―
Личностно-семейные.
В. Дымарский
―
Личностно-семейные, матримониальные…
М. Кузахметов
―
Ну, она же человек живой, не робот.
В. Дымарский
―
Да, что-то в этом роде. И об этом, о фаворитах Елизаветы Петровны мы будем говорить в следующей программе, посвященной династии Романовых в следующей программе цикла «Все так плюс». Это были Максим Кузахметов и Виталий Дымарский.